Между двух огней

Глава 40

В конце двадцатого века русские полюбили Лондон не потому, что прятали там деньги. Для этого есть места и получше. Дело в том, что там можно было жить жизнью обычного человека, не заморачиваясь охраной, и прочим эскортом. Обладатель миллиардного состояния, одиноко едущий в лондонском такси — банальнейшая картина. Жизнь в Лондоне организовалась так, что никому не интересно, кто там бродит по улицам. А преступность низкая. И русские богачи не упускали возможности просто пожить, не в окружении охраны и персонала, а в качестве обывателей. Причем обывателей именно мегаполиса. В Швейцарии, к примеру тоже всем на всех плевать, но — провинциальность и ленивая скука, без яркой ночной жизни, и знаковых культурных событий.

Перед второй мировой ту же роль играет Париж. Любой богач планеты, приехав сюда, совершенно спокойно гуляет по бульварам, и никому до него нет дела. Как я заметил, даже сэр Энтони Ротшильд передвигается по городу в авто с водителем и секретарем. И все. Ни машин сопровождения, ни перекрытия перекрестков. Времена конечно патриархальные, но и местная жизнь утроена так, что нет особых причин для беспокойства. Более-менее серьезная преступность кучкуется вокруг Монмартра с его туристами, и запретными развлечениями, и в предместьях. А в кварталах буржуа и знати, и вовсе покой и благодушие. Понятно, что в острых ситуациях в Париже любой найдет и охрану и специалистовпо защите. Но без повода осложнять себе жизнь нет никакого смысла.

Собираясь надолго уехать, я решил нанять Наташе водителя. — Только, Наталья Викторовна, хозяйка и шофер это настолько банально, что хуже только хозяйка и садовник. Ой-ой. Я и на такси отлично доеду. Все эти эмигранты, Наточка, и так считают что я с тобой только из за твоих денег. А если ты будешь ездить на такси, мне начнут сочувствовать. Скажут, обеднела Вяземская, даже на машину с водителем денег нет, не повезло тебе, Кольцов. То есть ты, Ванечка, не обо мне заботишься? Это называется — имидж. Образ удачливого соблазнителя мне дорог. Вот бросишь ты меня, а все дамы вокруг знают, что против меня не устоять. Значит, Кольцов, водитель должен быть не старше сорока, спортивный, остроумный и галантный. Ну и где же я тебе найду еще одного меня?

Вообще-то, этими разговорами я старался откосить от посещения светского раута у Наташиной мамы. По дороге не работу меня поставили в известность, что мы сегодня вечером идем на прием. Попытка заболтать девушку и съехать на базаре не удалась. Помня о том, что она любит танцевать, я искушал её посещением Ля Куполь, и настоящим джазом из Америки, но не преуспел. Расстались недовольные друг другом. Приехал домой и отключил телефон.

Нужно все обдумать, с этой Аргентиной. Савва, словно боевой конь, закусил удила и принялся готовить экспедицию. Мейдель с ним ругался и ездил в институт Пастера как на работу. Нормально все, Вань. К нашему возвращению, я думаю, они нам родят технологию. Герен уверяет, что есть даже несколько вариантов.

Мы с Марком склепали еще один джип, и своим ходом съездили в Ле Ман и обратно. Нам обоим понравилась получившаяся машинка. Но и с ней все непонятно. Даже с названием. Все с недоумением отнеслись к слову джип. Марк сказал, что авто можно назвать «voiture» — внедорожник. Но ему больше нравится «tout terrain» — вездеход. Назвать модель — Тутти, а? Тут я как-то завис.

Перевел разговор на создание конструкторской документации (КД), и детальной спецификации. И вообще, технологических карт, для конвейера. Решили разведать обстановку. Марка очень впечатлила компания Ситроен, на голубом глазу стырившая нашу идею. Поэтому все нужно правильно оформить, Айвен. Я переговорю тут с конструкторами. Может найду парочку безработных. Я вспомнил, что в Италии недавно создана Carrozzeria Pinin Farina, ставшая в будущем легендарной Панинфарной. Подумал, что будет забавно заказать у них под ключ завод по производству вездеходов. Записал для памяти.

Обо всем этом я размышлял, пытаясь для себя сформулировать цель экспедиции. По большому счету, дом можно купить и отсюда. Но нужно осмотреться на месте. Ехать сразу в Штаты будет не лучшим решением. Очень жесткий рынок, и очень дорогой входной билет. Байки про страну возможностей оставим детишкам. Да, штаты идеальны подниматься из низов. Когда ты по наитию, или божьим попущением находишь новую тему и начинаешь её разрабатывать шаг за шагом, у тебя все шансы. Но когда ты заходишь на штатовский рынок с деньгами и темой… Вспомнился московский приятель из нулевых. Пытался производить совершенно невиданную и очень востребованную в штатах приблуду. Не успел оглянуться, как еще в пяти штатах производят тоже самое. И суды пожимали плечами. А у чувака были и деньги, и юристы, да и сам он был не промах. Не, там нужно не торопясь и постепенно. Богатых и амбициозных в штатах жрут не облизываясь. Примером тому, существенная часть английской аристократии. Ринувшиеся в штаты в двадцатых-тридцатых с деньгами, и разорившихся на этом.

На этом фоне Аргентина — самое оно. Достаточно мягкий, еще не затвердевший госкапитализм, более-менее устойчивая экономика. И огромный внутренний рынок. Там-то я точно не пропаду. Так что поедем, осмотримся. Прикинем чо почем. Загруженый этими мыслями до невозможности приехал за Наташей.

— И чем же ты занимался весь день, Кольцов?

— Вплоть до этого момента я благополучно тебя избегал!

— Едем к маме, она нас ждет.

— Вот видишь! Я был не так уж и не прав. А еще — я не в смокинге.

— Перестань, ты маме нравишься.

— Это пугает больше всего. С тобой все ясно, я нечеловечески притягателен для молодых женщин. Но княгиня Лидия, женщина зрелая. Её симпатия тревожный признак.

— Еще одно слово про мою маму, и я тебя побью.

— Нат, вот смотри. Вечер трудного дня… хм. Неплохая песня может получиться, с таким названием. Но, не будем отвлекаться. Я — многогранная личность. Агностик, аполитичен, гурман и играю на гитаре. Да-да. И у меня свидание с фантастической красавицей. Длинноногая, вся такая офигенная, а глаза!!! Все, о чем я могу думать, это под благовидным предлогом заманить её ко мне домой и затащить в постель. Объясни мне, при чем здесь суарэ?

— Неплохая попытка, Вань. Но мама очень просила.

— Эх, любовь слепа. Но мы-то с тобой знаем, что это не так. Например, моя любовь снижается с каждым званым вечером у твоей мамы.

В общем, я пробовал отвертеться по всякому, но через полчаса мы входили в квартиру Вяземских. А спустя несколько минут я понял, как был не прав. Пока я был занят лечением и прочей фигней, сменился посол Аргентины.

Старый посол, с которым у меня, несмотря на его томные взгляды на Наташу, сложились неплохие отношения, был отозван. Он был из политиков, близких не к тем политическим силам.

Нового временного поверенного мне представила Лидия Федоровна. Это и было причиной её настойчивого приглашения. Новым послом Республики Аргентина во Франции стал бывший Президент Аргентины. Внук верховного диктатора Аргентины, и вождь ведущей политической партии. Сеньор Максимо Марсело Торкуато де Альвеар. Он вообще-то живет в Париже уже давно. После отставки работал в Олимпийском комитете. Но теперь временно призван в дипломаты.

— Массимо! — по свойски обратилась к послу княгиня Вяземская — позволь тебе представить мою дочь Наталью, и её жениха, мсье Айвен Колтцофф.

После пяти минут светского трепа о радости знакомства, погоде и Париж уже не тот, неожиданно выяснилось, что вот этот надменный старикан, в прошлом — чемпион мира по стрельбе из револьвера! И стрелял он не из спортивных пукалок конца двадцатого века. А из настоящего, взрослого Colt New Service сорок пятого калибра! В этом месте мама с дочерью нас покинули, а мы, уже не отвлекаясь, обсудил тонкости и способы стрельбы из этого монстра. Когда он узнал, что у меня основным стволом сейчас винтовка Гиббса, мы преисполнились взаимным уважением, и разговаривали уже запросто, насколько это вообще возможно с аргентинским грандом. После того как я рассказал что десять лет провел в Африке, разговор и вовсе стал дружеским.

И я поведал, что мы с Наташей намерены перебраться и осесть в Буэнос-Айресе. И чтобы не бездельничать, я собираюсь построить пару заводов и электростанцию. Не считая того, что Модный Дом Скиапарелли так и ли иначе тоже обоснуется в Аргентине.

В общем, сошлись на том, что сеньор Массимо ждет меня на рю Симароза, в посольстве, для более предметного разговора.

— В любое удобное время, друг мой, свяжитесь со мной и мы переговорим.

— Непременно! Это редкая удача, познакомится со столь влиятельным и дальновидным политиком, господин Посол.

Когда мы возвращались домой я каялся, и говорил что ну дурак, не понимаю своего счастья, но ты пойми, Наточка, я же долго был одинок как Гренландия. Отвык от заботы, а тут такие подарки…

— Все вы мужчины такие. Яков вот, два года от своего счастья бегал, и почему!?

— И не поспоришь. Как есть полено.

— И все? Нет, он теперь всю жизнь будет заглаживать свою вину.

— Я, Нат, тоже думаю, что мадемуазель Иваницкая провела красивую комбинацию. И все больше влюбляюсь в твое простодушие. Но и я не барон, я и так тебе все отдам.

— Прекрати подозревать Ольгу в меркантильности!

— При чем здесь деньги? Просто в какой-то момент Яков решил, что жизнь кончена. И чего уж теперь? Ну, пусть будет Иваницкая. Хотя, мог бы обратиться ко мне, я бы его просто задушил, ты же знаешь, я люблю людям помогать.

— Ты, Кольцов, уже столько наговорил, что тоже будешь заглаживать вину всю жизнь!

— Само собой, только чтоб умереть в один день.

Все же иногда отчетливо понимаю, что Наташка — совсем еще зеленая. Это ни на что не влияет. Просто я вдруг ощущаю, сколько уже прожил. И вспоминаю, что семейная жизнь, это война длиною в жизнь, в которой мужчинам не выдали оружия. Мужчинам остается ирония и жалость. И любовь, конечно.

— Ваня, бля! — встретил меня в цеху на следующее утро Савва — какой у нас будет пароход?

— А в чем дело?

— Нужно чтоб он был не меньше «Аматы». А лучше — больше. И еще вопрос, мы сможем там нанять негров?

— Не, там индейцы. Но тут нужно будет на месте смотреть. Индейцы, говорят, любят у спящих кожу с волосами с головы срезать.

— Ты меня не пугай, я сам кому хочешь, что хочешь отрежу. Главное, чтобы готовить умели, и палатки ставить.

— Не знаю, я Савва. Мы с тобой в одинаковых непонятках. И вообще, ты в Сен-Назере через день бываешь. Вот тебе телефон, сам договорись с арматором.

Вошел Яков. Я усадил всех за стол, и рассказал, что познакомился с супер крутым дядей, который откроет нам все двери Аргентины. Поэтому просьба ко всем, определиться с пожеланиями. Марк неожиданно сказал, что он тоже с нами едет.

— С вами интересно, и прибыльно. А лишним я не буду.

— Я не пойму, Марк, ты зачем замок в Жуаньи купил? Почему селянки брошены на произвол судьбы?

— Оставь, Айвен. По заводу вездеходов, лучше будет разговаривать мне. У тебя слишком эээ… грандиозный подход.

— Да ладно Марк, я просто вызываю восторг там, где люди должны работать.

— Ты, Ваня, очень точно заметил. Там где ты — никакой работы.

— По любому, готовься Яков Карлович. Завтра пойдем к сеньору де Альвеар. Изложим ему наши планы, послушаем советы, если будут. Мне кажется, ты с ним быстро поладишь.

— Ну, худородные испанцы, осевшие в Аргентине, потомкам крестоносцев не ровня. Но я готов потерпеть.

— Савва, ты не знаешь, новые матерные слова не появились? А то старые уже не отражают.

— А ты просто скажи, Вань, чтоб не выебывался. Неудачная шутка, Яш.

Потом Савва и Марк уехали, а мы с Яковом принялись думать, как бы нам господина посла в партнеры затащить. Такого не купишь. Я вообще мало знаю об Аргентине. А барон и вовсе, мне кажется, не очень понимает где это.

Как-то сам собой разговор вырулился на девушку барона. Он рассказал, что причиной разрыва была ревность с его стороны. Заодно выяснилось, что главный мотор женского комплота за Аргентину именно Ольга Иваницкая. Чем-то ей эта идея понравилась. Именно она убедила остальных девушек что это хорошее дело. Я пошел и принес виноградной. Закурили и обсудили, как к этому относится. — И как ты, Ваня, умудрился их убедить что война все же будет? Это у вас, барон, плохо с интуицией. А женщины только ей и живут. А я просто вижу, что кроме войны у Гитлера выхода нет. Во всех других вариантах он у власти не останется. Экономика рухнет, и ему все припомнят. А мы пересидим в Аргентине. Завод по производству лекарств построим. Не знаю как ты, а я навоевался.

Скрипнула дверь, в цех зашел сторож. С ним пришел какой-то мужчина. Эдакий франт с хризантемой в петлице. Сторож ушел а мужчина представился.

— Здравствуйте, меня зовут Тьерри Жома. Я бы хотел побеседовать с мсье Колтцофф.

— Это я, чем обязан?

— Мы можем поговорить наедине?

— Барон Мейдель мой близкий друг и деловой партнер. У меня нет от него секретов.

— Если вы настаиваете…

— Да, я настаиваю.

— Ну что же. Я сотрудник Сюрте Женераль.

— Хм. И что от нас нужно?

— Вы знаете, несколько дней назад в Фонтенбло в одном из домов, нашли его мертвого владельца. Выстрел в спину и в затылок.

Он внимательно посмотрел на меня, ожидая реакции.

— Какое гнусное самоубийство! — не разочаровал его я.

Вежливо посмеявшись моей немудреной шутке, агент продолжил.

— В подвале дома, при обследовании, обнаружили еще три трупа, со свернутыми шеями. В ходе изучения места преступления был обнаружен склад оружия и несколько тайников. С деньгами и шпионским оборудованием.

— Надо же!

— Установлено, что этот дом был базой группы красных шпионов из России.

— Это же надо! Как обнаглели! Но при чем здесь мы?

— Сейчас поясню. Дело в том, что за этими шпионами мы присматривали. Не знали, где у них база, но наверняка бы выяснили. Но в процессе слежки за этими людьми мы выяснили, что они очень интересовались вами, мсье Колтцофф.

— Это все твои песенки, Айвен. Говорил я тебе, не пой на русском!

— Не думаю, что дело в песнях, барон — заявил мсье Жома — и мне хотелось бы знать ваше мнение на этот счет, мсье Колтцофф.

— Я решительно теряюсь. Интерес красных? С чего? А что вы думаете по этому поводу?

— Мне, мсье Колтцофф, поручено сообщить вам следующее. Нам нет дела до внутрирусских конфликтов. И данное убийство будет расследоваться как попытка ограбления. Но, мсье Колтцофф, мы просим вас, в случае появления на вашем горизонте такого рода людей, связаться с нами. Потому что в этот раз вам просто повезло.

Мсье Жоме, как настоящий француз, не отказался от рюмки халявного merc, и перебросившись парой незначащих фраз откланялся.

— Это был тот парень из кафе возле МИДа?

— Да, Яков. И давай без вопросов. Поверь, я не сбежавший красный. И вообще, не придумывай.

— Но ты хотя бы понимаешь свою ошибку?

— Я, Яков Карлович, очень хочу научиться признавать свои ошибки. Хотя, кого я обманываю, какие у меня могут быть ошибки?

— Кольцов, прекрати уже быть одиноким рыцарем. У тебя есть друзья.

— Спасибо, Яш.

Княжна Вяземская, когда я забирал её из Шиапа, заявила, что раз ты, Кольцов предлагал Ля Куполь — вези! Ну а что? И вправду предлагал. Позвонил Якову.

— Вы, барон утверждали что я забываю о друзьях? Ничего подобного! Монпарнас, кафе Ля Куполь, танцы до утра. Если вы будете не один, я встречу это с пониманием.

— И ни капельки не смешно, Кольцов, — влез вдруг в разговор голос Ольги. — передай Наташе, что мы скоро будем.