Мир

Глава 18

Май развернул машину по течению.

— А тех мы оставим? — робко спросил Селен.

— Они вот-вот вернутся в свой мир. Люди обычно легко переносят такие прыжки, но нам лучше держаться дальше: вибрации испрямившейся границы всегда уходят назад.

— Почему? — машинально спросил потеряшка.

— Я могу прочесть лекцию по физике рубежей, но вряд ли тебя это развлечёт.

Селен покладисто кивнул. Река неслась под брюхом машины. Май ни разу не оглянулся, а потом русло повернуло, и деревья берегового леса скрыли место вторжения.

— Вовремя мы убрались! — сказал Май, поглядывая на приборы. — Я думал, ещё несколько минут выпадение продержится. Надеюсь, полиция там есть и дело своё знает.

— Может быть, вернуться и проверить: всё ли там завершилось благополучно.

Май покачал головой.

— У нас на борту раненый, а на берегу амазонка оставлена одна.

— Думаешь, ей что-нибудь грозит? — встревожился Селен.

— Я беспокоюсь не за неё! — ответил Май.

Русалки притихли. Помимо еды и палатки Май прихватил с собой другие полезные вещи. Селен обнаружил полотенца и догадался заранее намочить их в реке. Он уже понял, что жабры следует беречь от пересыхания, хотя русалки способны долго дышать воздухом. Зелёные глаза обоих светились благодарностью. Селену казалось, что он слышит тёплые добрые мысли.

Май повёл машину вниз, и потеряшка понял, что прилетели домой. Брошенная палатка так и валялась на берегу, а вот Эсы рядом не было.

— Зачем мы её оставили! — испугался Селен.

Он, естественно, имел в виду девушку, а не груду растяжек и брезент.

— Всё с ней в порядке. Посмотри: платье аккуратно сложено на травке — наша подруга решила искупаться.

— Я и воде её не вижу…

— Разберёмся.

Май посадил машину и сразу занялся раненым. Русалку-девушку он отправил на поиски Эсы, объяснив ей мысленно и вслух (для успокоения Селена) как выглядит амазонка. Описания было достаточно и поверхностного: не так много болтается в округе посторонних женщин, хотя без одежды боевую подругу можно спутать с кем-то из лесных людей.

Реанимационный комплекс принял в свои объятья очередного болезного. Удар по голове лишь оглушил русала, ножевое ранение оказалось неглубоким. Май решил оставить водяного человека на попечение техники и Селена, а самому заняться тем, что его легкомысленные спутники бросили едва начав. Инструкция и правда оказалась невразумительной, но опыт доведения до ума плохо продуманных устройств у демона накопился изрядный. Вскоре стойки заняли свои места, щёлкнул, натягиваясь, купол. Май отступил, любуясь домиком, чья сдержанная камуфляжная окраска хорошо соотносилась с естественным пейзажем.

— Ну, вот! Теперь у нас почти целая деревня, и вовремя: солнце скоро сядет.

Май оглядел реку в поисках пропавших попутчиков и сразу обнаружил голову пловца в вялых закатных волнах. Оливин продвигался вперёд медленно, почти сонно, плечи нехотя шевелились при каждом гребке. Май смотрел с любопытством. Селен поспешил пристроить к делу уже намоченное полотенце, чтобы тоже наблюдать без помех.

Оливин вышел на берег и рухнул на траву, едва миновав полосу пляжа. Небожитель выглядел предельно утомлённым, но на лице его сияла улыбка.

— Хороший был день!

Так он и заснул, демонстрируя усталое блаженство.

Май и Селен переглянулись.

— Перетрудился бедняга! — сказал демон.

— Тут есть чему позавидовать! — ответил потеряшка. — Надо бы его укрыть: замёрзнет голышом — простудится.

— Это мы легко.

Май снял два верхних одеяла из целой стопки в багажнике и расстелил на траве. Оливин даже не проснулся, когда его закатывали в рулон как ковёр, лишь пробормотал что-то сонно и счастливо. Май отнёс упакованного марга в палатку и вернулся к другим подопечным. Селен начал дремать сидя, а русал, напротив, проснулся. Проверив показания приборов, Май убедился, что водяной человек почти здоров, и его можно отпустить в естественную среду обитания. Тут и его подруга вынырнула у берега и привстала из воды, тревожно оглядываясь. Недавние события научили девушку осторожности. Увидев её, русал заволновался. Май едва успел снять реанимационный комплекс, как парень бросился к реке и к любимой.

— Девочка сказала, что Эса сейчас приплывёт.

Май убрал на место оборудование, отметив, что надо пополнить аптечку, затем вернулся к Селену. Друзья сели рядом, глядя на тихую воду, бегущую и бегущую мимо них к неизвестному горизонту. На мир снизошёл покой. Затихли дубы, грея узорные листья в лучах заходящего солнца, огненная побежалость укрыла воду сияющей сетью.

Селена мучили воспоминания о тягостных событиях прошедшего дня, но потеряшка сознавал, что поговорить об этом следует позже. Важно ценить мгновения передышки, умело подпитывать душу обыденностью.

Эсу первым заметил Селен. Он разинул рот и невольно подтолкнул демона, привлекая его внимание. Девушка уже подплыла к берегу и поднималась из воды. То ли закатное солнце дарило миру самые добрые свои лучи, то ли свершалось другое волшебство, но двое странников увидели амазонку словно впервые.

Голова гордо посажена на высокой шее, позеленевшие глаза блестят, царственные плечи облечены влагой как мантией, груди в розово-золотых лучах кажутся светящимися. Линии гибкого тела так плавны и стремительны, что выглядят едва нарисованными — свежими, ещё не тронутыми правкой судьбы и времени. Вот они сошлись на тонкой талии и смело разбежались, благоговейно огибая женственные бёдра. Румянец зари коснулся нежного овала девичьего живота. Стройные ноги подняли амазонку на берег, словно на трон.

Эса нагнулась, чтобы забрать одежду и ушла в лес. Заходящее солнце коснулось напоследок целомудренно-прямой спины и круглых ягодиц. Казалось, дневное светило охотно ещё повисело бы над горизонтом, чтобы и осветить эту волшебную картину, и обозреть её подробно.

Лишь когда Эса скрылась из виду, два приятеля вспомнили, что для нормальной жизнедеятельности человеку нужно дышать, а приличия требуют держать рот закрытым. Оба помолчали минуту, приходя в себя.

Тишину нарушил Селен.

— Знаешь, это, должно быть, самое прекрасное, что можно увидеть в жизни.

— Женщина, от красоты которой рад бы ослепнуть?

Селен помотал головой.

— Свет! — он заговорил торопливо, словно боясь, что не успеет или не сможет высказаться. — Она принесла новый свет. Так выглядит женщина, что сумела заглянуть в себя и найти в душе главное сокровище!

— Любовь? — опять уточнил Май.

— Это слишком простой ответ и плоский, в нём мало глубины. Это больше, чем любовь. Там, в замке, я однажды проснулся ранним утром и увидел Альбу. В одной тонкой рубашке с распущенными волосами она пыталась разглядеть себя. Какие в той реальности зеркала, сам прекрасно знаешь — нет там зеркал, а уж в таком бедном поместье и подавно. Альба наклонялась над лоханью с водой и впивалась взглядом в это смутное отражение, а густые волосы всё норовили упасть и помешать: взмутить хрупкую поверхность. От этой женщины, которая отдалась мне счастливо и безоглядно, исходило сияние. Она впервые поняла, что сама по себе — ценность: не как жена, хозяйка, мать, а как человек, несущий в себе искру божественного огня. Она разглядела в себе душу, и даже тело открылось ей как что-то незнакомое. Она рассматривала руки и ноги, трогала пальцами грудь и живот, словно всего этого у неё не было прежде.

Потеряшка задохнулся, быстрые слёзы побежали по щекам, и Май обнял его за плечи, чтобы утешить.

— Твоя нежность разбудила её. Твоё восхищение послужило лучшим из зеркал.

— Да! И поэтому я обязан вернуться к ней. Погасить этот огонь предательством — худшее из преступлений. Хуже, чем убить или ограбить.

— Верно, — сказал Май.

Он подумал, что этот несчастный мальчик, потерявший и память, и родину, оказался умнее старого марга, воображавшего, что хорошо знает жизнь. Разве Май думал когда-нибудь о таких вещах? Успешный конструктор машин не рассмотрел у себя под носом человеческую проблему, и жена от него ушла. Она так долго находилась рядом, что Май видел в ней лишь часть окружающего мира и забыл, что может стать фантастически счастливым, если узрит в ней его свет.

А если она не вернётся? Если запасы доброты и понимания истощились, и в сердце просвечивает дно? Она уйдёт к тому, кто сумеет наполнить её душу, а с чем останется самоуверенный дурак-конструктор? Правильно: с любимыми машинами и блестящими электрическими рогами.

Проснулся Май в палатке. Потянувшись, насколько позволяли размеры шатра, он огляделся. Ночью похолодало, и Селен с Оливином спали, прильнув друг к другу, как сиротки в бурю. Небожитель так и лежал рулоном, как его оставили с вечера, из кокона торчали лишь подсохшие за ночь волосы. Селен свернулся клубочком и тоже залез под одеяло с головой.

Мая мирная картина умилила, но солнечные лучи пронизывали брезент, настойчиво напоминая, что пришло утро. Пора завтракать.

Первым подал признаки пробуждения Оливин. Из-под края одеяла высунулись сначала пальцы, потом косточки пястей, и небожитель стал похож на спеленатого младенца. Ладошки расчистили дорогу заспанной физиономии. Оливин огляделся.

— Ребята! Как вы меня уютно завернули! Мне кажется, я ещё никогда так сладко не спал.

— Рад, что понравилось! — ответил Май.

Одежда Оливина лежала рядом: её прибрал вечером хозяйственный Селен. Пока небожитель облачался, проснулся потеряшка. Обоих со сна знобило, поэтому из палатки они выбирались закутанные в одеяла, как в плащи.

Снаружи ожидало потрясающее зрелище. На траве было расстелено чистое полотенце (прихватить скатерти Май не озаботился), на нём разложена еда, рядом стояли бутылки с питьевой водой и стаканы. Эса сидела ближе к реке, аккуратно одетая и задумчивая. Когда она обернулась, её улыбка поразила мужчин и Мая гораздо сильнее накрытого к завтраку стола. Вчерашняя мягкость не ушла вместе с ночью, напротив, она осветила лицо не как случайная гостья, а как новая суть. Нежность проросла в душе и расцвела сиянием зелёных глаз.

Поскольку все трое застыли в неловких позах на выходе из палатки, Эса окликнула их:

— Привет ребята! Умывайтесь, еда готова. Вчера мы так увлеклись чудесами этого мира, что забыли поужинать.

Май дал лёгкого пинка Оливину, потрясённому больше всех, и небожитель вылетел наружу неприличным птичьим прискоком. Селен поспешил выбраться сам. Оба спустились на пляж — умыться. Потеряшка радостно тёр физиономию, плескал в неё полные пригоршни воды, лишь разносилось над рекой довольное фырканье. Высокомыслящий провёл по лицу слегка влажной ладонью, словно не он вчера целый день бултыхался в реке, а может быть, именно поэтому. Затем все трое чинно расселись вокруг полотенца. Май устроился поодаль и с любопытством наблюдал за спутниками.

Разные мысли крутились в голове. Май словно разглядел этих троих заново: Эса так хороша, что ослепила бы и королевский приём, у маленького несчастного потеряшки манеры безупречны — он и во дворце пришёлся бы ко двору, Оливин всегда держится молодцом и не стесняется быть собой и битым. Отличные ребята, если вдуматься. Как он прежде этого не видел? Почему они себя не поняли? Может быть, для того и даётся жизнь, чтобы рассмотреть внутри огонь и извлечь его наружу, чтобы он светил всем вокруг? Тогда рассеется мрак, и сама собой рассосётся глупость. Жаль, не все способны дожить или додуматься до этого определяющего момента.

После завтрака Эса аккуратно прибрала пустые упаковки, свернула походную скатерть. Оливин часто посматривал на неё, и выглядел озадаченным. В голове небожителя явно варились какие-то мысли. Он словно пытался убедить себя, что Эса женщина, несмотря на недавнее глубокое убеждение, что она амазонка.

Селен помнил о вчерашних бедах, но заговорил лишь теперь, когда сытые спутники подобрели.

— Может быть, полезно слетать на то место и проверить, всё ли благополучно завершилось?

— О чём ты? — спросила Эса.

— Да, если происходят опасные события, почему вы держите нас в неведении? — поддержал Оливин.

Селен поглядел на Мая и, получив безмолвное разрешение, посвятил приблудышей в суть вчерашних событий. Демон слушал с любопытством: всегда интересно поглядеть на себя со стороны. Селену поведение покровителя показалось героическим: восхищение сквозило в каждом слове. Выходило, что Май проявил чудеса отваги, разгромив банду негодяев. Маю высокая оценка собственных заслуг показалась забавной, но потом он представил, что чувствовал бы Селен, оказавшись один на один с четырьмя мерзавцами. Как бы деликатно объяснить потеряшке, что легко быть героем, если ты практически неуязвим.

Оливин выслушал историю внимательно и поддержал Селена.

— Инцидент, как не крути. Я должен быть в курсе. Страж я или не Страж?

— Сам-то понял, что сказал?

— Опять одни вопросы и ни одних ответов! Поехали, поглядим!

Отправились, разумеется, всей четвёркой. Май повёл машину над рекой и заметил, что Селен внимательно рассматривал проносящийся внизу пейзаж. Потеряшка, видимо, боялся, что кто-то из пассажиров мог отстать от бродящего по реальностям автобуса.

Берег, где недавно разыгрались печальные события, оказался пуст. Май посадил машину на старое место и предоставил спутникам возможность делать всё, что им вздумается. Селен и Эса немедленно выбрались наружу, но их находки ограничились мусором. Эса сочла своим долгом прибрать хлам, осквернивший ландшафт, Селен преданно помогал.

Оливин остался на месте. Он рассеянно задал несколько вопросов по поводу происшествия. Май безразлично ответил. Затем высокомыслящие помолчали.

— А что произошло с Эсой? — спросил Оливин.

Похоже, этот вопрос с раннего утра не давал покоя небожителю. Чудо, что он так долго сдерживал любопытство.

— Приплыл симпатичный русал, и кажется, что-то там между ними пробежало. Мы с Селеном улетели, а когда вернулись, от Эсы осталась на берегу стопка одежды.

Май помолчал, добросовестно размышляя, затем добавил:

— Надо бы предупредить её — Эсу, а не одежду, что русалки и люди биологически вполне совместимы: в том смысле, что следует предохраняться. Представления не имею, знает ли амазонка хоть что-нибудь о таких вещах.

— Не было у них ничего! — сказал Оливин.

— Ты откуда знаешь? Мысли читал?

Небожитель снисходительно похлопал демона по плечу.

— Я по глазам женщины всё вижу. Читать мысли — лишний труд. Не было у неё близости, там что-то другое произошло.

Май вспомнил рассказ Селена, поразмыслил. Одни поэты вокруг, только он инженер, но от него хоть есть польза.

— Разбирайся сам, если тебе интересно, а я на солнышке посижу.

— Ну-ну! Подзаряди батареи! — снисходительно посоветовал Оливин.

Он присоединился к двум другим спутникам и помог собирать мусор. Когда пакет принесли к машине и затолкали в утилизатор, Страж завёл такой разговор:

— Май, а почему мы должны сидеть на месте? Было бы здорово постранствовать по этому красивому миру.

Селен и Эса оживились. Май прекрасно себя чувствовал на берегу под сенью дубов. Зачем куда-то ехать?

— Честно говоря, я плохо знаю прочие уголки реальности: мне нравится здесь. Мирное население: одни в лесу, другие в реке, и ты никому не мешаешь, и тебя никто не беспокоит. Я рассчитывал поработать.

— То есть, ты хочешь сказать, что в других местах люди или иные племена могут оказаться агрессивными?

— Почему — нет? Людям это свойственно.

— Машина ведь умеет плавать, — внёс предложение Оливин. — Давайте спустимся вниз по течению, степенно любуясь красотой берегов. Так мы и новые впечатления получим и останемся в пределах мирной территории с милым нашему другу-роботу климатом.

— Хорошая мысль! — поддержала Эса.

У Селена заблестели глаза. Май оглядел спутников: что ж, вариант обещает спокойный быт. Ребятишки заснут от впечатлений гораздо раньше, чем полагают сейчас и можно будет пообщаться с куда более понятным маргу компьютером. Напоследок Май мягко упрекнул:

— Я с таким трудом поставил палатку!

— Значит — приобрёл опыт! — похвалил бессердечный Оливин. — В следующий раз справишься быстрее.

Май часто отправлялся в командировки: проверять на ходу собственные наработки, и настраивать готовые приборы. Всегда один. Невольные спутники раздражали вначале, а сейчас показались желанными. Суматоха, что они принесли с собой, разнообразила жизнь. Что бы он делал в одиночестве? Сидел на берегу. Ему и в голову бы не пришло плавать по реке, а ведь это заманчиво: предвкушать, что откроется за следующим поворотом, куда принесёт деловито бегущая вода. Почему не догадался хотя бы однажды взять с собой жену? Елена почти наверняка согласилась бы, и они могли провести время гораздо лучше, чем получалось прежде.

— Поплыли! — сказал Май и удивился проснувшейся в душе радости.

Палатку собрали быстро. Трансформировать машину в просторное открытое судно не составило труда. Оливин уселся за штурвал, и корабль с гордым собой рулевым отчалил от берега. Май спохватился, что у Оливина и Эсы остались в этих водах конкретные русалки и связанные с этим отношения, но оба странника спокойно отнеслись к потере. Похоже, дело там закончилось, или не было ничего серьёзного. Тем лучше.

Селен и Эса расположились впереди и с любопытством разглядывали плывущие мимо берега. Май устроился на корме. Он развернул компьютер и успел немного поработать, но странная леность вскоре заставила убрать технику. Тёплый солнечный день, синее небо над головой, блики на воде, берега: то в жёлтом песке, то в зелёной травке, то в сумрачных подступивших к самой реке деревьях — мир-то оказывается прекрасен! Глядеть на него — само по себе наслаждение. Работа важна, но помимо неё обязан существовать и отдых. Точнее сказать тоже труд, но не тела и разума, а души.