Ненавижу. Хочу. Люблю

Глава 14

Медленно открываю глаза, а на лице сразу расцветает улыбка. Чувствую, как в зад упирается утреннее стояние Гриши. Прижимается тесно своим горячим, обнажённым телом. Его рука на моей груди, он даже во сне меня лапает.

Тихо смеюсь, стараясь не разбудить этого неутомимого зверя.

Чувствую приятную боль в мышцах всего тела. Вчера мы, наверное, применили все позы из «Камасутры».

Закусываю губу, снова улыбнувшись.

Давно я не просыпалась в постели с мужчиной. Как же это прекрасно — просыпаться в тёплых объятиях. Хочется мурлыкать, как кошечке. Тихонько отрываю руку Гриши от себя, пытаясь встать с дивана. На что он рычит и стискивает меня в объятиях ещё сильней. Но я не сдаюсь и с третьей попытки у меня всё же получается выбраться из постели. Гриша переворачивается на спину, закидывает одну руку за голову и дальше сладко сопит.

Такое чувство, что он снимается для обложки журнала. Красивое, расслабленное лицо. Утренний беспорядок на голове. Красивое, в меру накачанное тело. Лишь самое главное скрывает простынь.

Вкусный…

Встряхиваю головой, втянув обратно вытекшую слюну. Надо взять себя в руки, ведь я собиралась приготовить завтрак. Не ела со вчерашнего обеда, а за ночь сбросила ещё пару тысяч калорий. И, по-моему, мой желудок прирос к спине. Ощущения именно такие.

Отыскиваю взглядом Гришину футболку. Классика жанра. Но я так давно этого не делала, что удержаться просто не в силах. Вдохнув запах Гриши с тёмно-серой ткани, быстро натягиваю на себя и на цыпочках бегу в ванную. Умываюсь и фокусирую взгляд на своём отражении в небольшом настенном зеркале. Покраснения и небольшие синяки виднеются на шее. Оглядываю всё своё тело и охреневаю. Руки, живот, бёдра. Всё тело в таких отметинах. Что в принципе неудивительно. Я не преувеличу, если скажу, что Гриша был словно оголодавший зверь. И я. Кусала и всасывала его кожу, царапала. И вряд ли эти отметины исчезнут до понедельника. И, догадываюсь, Котова это нисколько не обеспокоит.

Снова картинки начинают крутиться острой, горящей спиралью, утягивая в круговорот мысли и кислород. Дыхание учащается, а низ живота приятно потягивает…

«Твою мать, Котов!» — вновь встряхиваю головой и шлёпаю на кухню.

Включаю тихонько радио и начинаю приготовление. Решаю сделать горячие бутерброды и пожарить яичницу. Раньше Гриша обожал мои творения на быструю руку. Надеюсь, он не избаловался и может есть обычную еду?

Нарезаю хлеб, сверху кладу колбасу, затем сыр и отправляю в микроволновку на полторы минуты. Беру три яйца, разбиваю в сковороду и закрываю крышкой. Это для Гриши, он любил, когда желтки почти готовы, но ещё можно макнуть хлебом…

Вспоминаю с каким аппетитом он всегда её уминал и снова улыбка расцветают на лице…

Пока готовлю, наяриваю попой под песни на «Русском радио», разливающиеся из динамиков тёплой ностальгией по стенам маленькой кухни. При этом подпеваю себе под нос.

— Гм-м-м… забирай меня скорей… и целуй меня везде… Ла-ла…

Но вдруг слышу за спиной…

— Как вкусно пахнет…

Резко разворачиваюсь и вижу Гришу. Стоит в одних боксерах, потирает глаза и улыбается мне. Боже! Ничего прекраснее я не видела уже давно! А его улыбку несколько лет. Она у него шикарная…

Улыбаюсь в ответ.

— Доброе утро! Готовлю завтрак! Садись! — указываю лопаткой на стол, где уже стоят готовые бутерброды, его яичница и кофе. Моя ещё готовится.

Он переводит взгляд на мои кулинарные «изыски» и… Смеётся! Раскатисто так, с откидыванием головы назад.

Я тут же хмурю брови возмущённо.

— Что смешного?!

Он, наконец, успокаивается и, посмотрев вновь на меня, перестаёт улыбаться. В два шага подходит ко мне, берёт моё лицо в руки и жадно целует, при этом сильно прижимая к столешнице.

Я ничего не поняла! Ну да ладно! Кидаю лопатку назад, обхватываю его спину и отвечаю на поцелуй.

— Просто давно такого не ел… — проговаривает быстро, оторвавшись на секунду, и снова накидывается. Кусает губы, обхватывает язык.

— Это плохо?.. — шепчу, задыхаясь.

— Это очень хорошо… — выдыхает, сжав мои ягодицы в своих ручищах. А я после этих слов улыбаюсь ему в рот. Понял, что будет, скажи он мне обратное? Правильно, меня нельзя расстраивать…

Уже вовсю чувствую, как Гриша возбуждён. Прижимает меня всё сильнее, упираясь своим стоячим другом. Эй! А я есть хочу!

Когда всё же один голод перевешивает другой, я кладу руки на его грудь и надавливаю, отодвигая от себя и прекращая поцелуй.

— Сначала поедим! Я умираю с голоду!

Он снова смеётся и, укусив тихонько меня за нос, отходит сесть за стол.

А я веду носом, учуяв запах горелого…

— Твою налево! — вскрикиваю и быстро выключаю конфорку. Моя бедная яичница пала в бою храбрых! Тыкаю лопаткой в горелку и ещё раз неприлично ругаюсь.

— Иди ко мне, — хватает Гриша меня за руку и сажает к себе на колени. — Я поделюсь с тобой.

Обнимаю одной рукой его за шею и впиваюсь в его профиль, разглядывая и наблюдая за тем, как сосредоточено он разделывает яичницу. Хотелось бы сказать, что всё как раньше. Совместный завтрак, я у него на коленях, он или я кормим друг друга. Смех и поцелуи. А потом и секс здесь же на стуле. Улыбаюсь воспоминаниям, пока в горле образовывается ком. Хотелось бы сказать, но всё уже совсем не так…

Сердце больно сжимается от понимания, что всё это лишь на выходные.

Гриша поворачивается ко мне с улыбкой, поднося вилку с кусочком к моему рту. Я медленно захватываю её, смотря ему в глаза. Где вижу всё того же весёлого и безбашенного Котова. Моего дикого тигра и ласкового котика одновременно. Где вижу лучшее время своей жизни. И он, похоже, тоже улавливает в моём взгляде отголоски прошлого. Улыбка медленно сползает с его лица, плечи напрягаются.

Не знаю, сколько мы смотрели так друг другу в глаза, но мой желудок внезапно прерывает наши гляделки.

Гриша тихо смеётся.

— Кто-то и правда очень голодный!

— Очень! — киваю я. И накидываюсь на бутерброды. Абсолютно не думая, как сейчас выгляжу, запихиваю, кусаю и запиваю всё кофе.

И Гриша не отстаёт, уплетает за обе щёки…

Доев всё до единой крошки, мы оба вздыхаем с блаженством.

— Уф! — откидываю я голову назад.

— Ага…

Смотрим друг на друга и разражаемся смехом.

Как же я скучала по всему этому. С ним всегда было так легко. Не приходилось строить из себя принцессу на горошине. Мы на одной волне. Он видел меня ненакрашенной, с похмелья, больной с соплями и всё равно говорил, что я самая красивая. И почему-то только недавно поняла, как же дорого это стоит.

Разворачиваюсь к нему лицом, оседлав. Обнимаю за шею и шепчу в губы:

— Я так соскучилась…

Гриша прикрывает глаза, несколько секунд молчит, а затем тяжело выдыхает.

— Я тоже скучал…

Зажмуриваюсь, улыбнувшись, а после начинаю покрывать его шею и подбородок короткими, нежными поцелуями.

— И что… теперь будет? — шепчу в перерывах.

— Не знаю, Тань… Вообще не знаю, — сминает мне ягодицы, откинув голову назад, ну а я начинаю свои медленные движения на нём.

Чувствую его потвердевшее подтверждение того, что сейчас будет жарко. Как и раньше. От моих движений создаётся трение, от которого между ног всё становится гиперчувствительным.

— А-а-а-х… — тихо постанываю, обхватив губами уже мочку его уха. Прижимаюсь грудью, зарываюсь пальцами в его волосы. Гриша тоже с каждой секундой всё больше увлекается. Его сжимания становятся более резкими и грубыми. А его глухие и хриплые стоны отдаются эхом у меня в голове, усиливая эффект.

— Что ты со мной делаешь?! — рычит он. Резко приподнимает меня, спускает боксеры, выпуская свой стояк наружу, отодвигает в сторону мои трусики и резко насаживает на себя.

— О, чёрт! — выкрикиваю я. Из глаз сыплются искры, а руки вцепляются в плечи Гриши мёртвой хваткой.

Котов тем временем снимает с меня футболку, сминает рукой грудь и берёт в рот, лаская и покусывая. А я откидываю голову назад и начинаю медленно двигаться. После вчерашних терзаний поначалу больно, но вскоре на смену ей приходит такое выкручивающее томление. Внизу стягивается узел, и мне до нестерпимости хочется развязать его. Освободить тело от этого напряжения. Трусь, немного ускоряюсь, а затем снова замедляюсь и выполняю круговые движения тазом.

— М-м-м… — закатываю глаза и прикусываю губу от наслаждения.

Но Гриша уже скоро не выдерживает такого темпа. Впивается пальцами в мои бёдра и принимается быстро, резко, глубоко насаживать меня на себя. Толкаться навстречу. Сотрясая мою грудь, но тут же обездвиживая её ртом и руками. Вырывая из меня крики и рыча, потому что возбуждение достигает своего апогея — хочется быстрее, сильнее, глубже, закончить, взорваться. Что сопровождается ещё и звуками пошлых шлепков.

Какой вкусный завтрак…

Не думаю, что нужно говорить о том, что наши выходные пролетели в таком ритме.

Но скажу!

Мы не вылезали из кровати целыми днями! Хотя вру, потому что секс у нас был не только там, но и на полу, в ванной стоя, а потом ещё и на стиральной машинке. У одной стены, у второй… Ну вы поняли! В квартире не осталось места, где бы он меня не оттрахал. Да! Именно! За эти два дня я была оттрахана, затрахана и перетрахана!

Вечером в субботу я звонила дочке по видеосвязи и уходила на кухню, поговорить с ней. Снова куча эмоций, разъедающая тоска и силы двигаться дальше. Я должна её забрать. Она моя жизнь, без моей крошки я не смогу.

А вернувшись в комнату, я застала Гришу, смотрящим в одну точку и о чем-то глубоко задумавшимся.

Аккуратно ложусь рядом, укладывая голову ему на грудь. А через несколько секунд она вибрирует от его тихого, грудного голоса.

— Расскажи мне о ней.

Сначала не понимаю, о чем он. Но когда доходит, сердце пропускает удар.

— Её зовут Мия, — начинаю свой рассказ. — Она очень хорошая и ласковая девочка. Иногда любит пошкодничать, но растёт умная не по годам, — улыбаюсь, вспоминая, как она всегда ласково называет меня «мамочка» и как иногда по-взрослому рассуждает на ту или иную тему. — Она очень любознательная, а иногда даже очень любопытная, — тихо смеюсь, уже выводя ногтем узоры на Гришиной груди. — Любит читать энциклопедии про животных. Знает даже такие виды, о которых я никогда не слышала. Отчего мне всегда становилось немного стыдно… Когда ей было четыре, я отвела её на бальные танцы. Ей очень нравится танцевать. Неоднократно занимала первые места на соревнованиях среди малышей. Она всегда очень гордится этим и пытается всем показать свои кубки и медали… Под награды у неё в комнате выделено специальное место. Розовый стеллаж с подсветкой…

Гриша хмыкает. А я продолжаю.

— И да, она любит розовый цвет, как, наверное, все девочки. Очень любит Новый Год и Рождество. Как научилась писать, сразу написала письмо Санта Клаусу со своими пожеланиями. Она написала не просто письмо с хотелками игрушек и прочего… Она пожелала, чтобы все её близкие оставались здоровыми и счастливыми. Пожелала поскорей вырасти и стать врачом… — снова смеюсь, но уже ощущая подступивший ком к горлу и пощипывание в носу. Глубоко вдыхаю и решаю не продолжать. Потому, что ещё чуть-чуть и я разревусь.

— Из тебя получилась хорошая мама, — вдруг еле слышно произносит Гриша.

— Не думаю, раз она там, а я здесь…

— Всё наладится, — обнимает меня крепче и продолжает гладить по плечу. Заставляет поверить в свои слова.

А в воскресенье вечером мне позвонил мой сорвавшийся секс.

Позвонил он очень «вовремя», ведь я скакала на Грише… И, естественно, трубку не взяла. Но когда Гриша увидел, кто мне звонит, то мне пришлось вспомнить, что такое анальный секс…

Его я пробовала только с ним. Много лет назад. Поэтому ощутить всё негодование Гриши мне пришлось на собственной заднице в прямом и извращённом смысле!

Я, конечно, долго упиралась…

— Не буду я ни к чему готовиться! Себе её вставь! Pirla!* Я живой не дамся! — истерически верещу и швыряю в Котова грёбанную, но красивую анальную пробку.

Гриша не говоря не слова, уехал. И я даже успела почти пореветь, думая, что он всё послал и не вернётся из-за звонка Митягина. Но вот он возвращается через час с полным пакетом всяких штук из секс-шопа!

Он уворачивается от железяки и грозным смерчем подлетает ко мне. Одной рукой хватает меня за волосы на затылке, а второй врезает в себя, взявшись за мою ягодицу.

— Чувствуешь, какой я злой?! — рычит мне в губы, пока я пытаюсь его отпихнуть. — Не зли меня ещё больше!

— А то что?! — шиплю я, но при этом ощущая его потвердевшую ширинку на джинсах, внутренне вся сжимаюсь от предвкушения. Гриша снова издаёт рык и пролазит рукой в переднюю часть моих трусиков. Скользит пальцами по влаге. — Ой… — пищу я и тут же прикусываю губу, стараясь не терять «лицо».

— А иначе ты всё равно встанешь на четвереньки, но нежным я уже не буду! — впечатывается губами в мои и одновременно проникает пальцами внутрь. Отчего мои колени тут же подгибаются, а всё возмущение растворяется в воздухе вместе со стоном. Гриша отстраняется, перемещается к моему уху и горячо хрипит. — Я сделаю всё, чтобы тебе понравилось так же сильно, как и раньше, — кусает за мочку, а затем оставляет влажный поцелуй на шее.

И я сдаюсь, потому что знаю, он сдержит слово. И заставит визжать от восторга.

Так и получилось. Я визжала. И кончала. Много. А поэтому я была даже благодарна Жене.

Когда засыпаю в воскресенье ночью, моё дыхание становится неспокойным, как и сердце. Всю ночь меня кидает то в жар, то в холод, из-за чего я несколько раз просыпаюсь и вцепляюсь в Гришу снова и снова. Он успокаивает, думая, что мне снятся кошмары. Но, когда я прикрываю глаза там лишь темнота и страх встретить утро.

Мы договорились забыть обо всём только на два дня. Но какой же ошибкой было думать, что нам станет легче! Во влечении тел мы, возможно, немного и остыли. Но что теперь делать с влечением к нему самому?! Его улыбке, голосу, смеху, нашим разговорам, просто его объятиям?!