Ненавижу. Хочу. Люблю

Глава 18

Вы, наверное, думаете, что после признаний у нас был страстный секс?! Мы оба сгорали от любви и страсти?! Ха-ха! После поцелуев и объятий мы сидели обнявшись. И Гриша уснул… Он просто уснул! Я уложила его на диван (он был не расправлен), сняла с него брюки и рубашку. Отчего с меня сошло семь потов. Он же тяжёлый, как бык! После сходила в душ и легла рядом, обняв его рукой и ногой. Внутри сидел небольшой страх, что на утро он не вспомнит ничего…

Но я успокаивала себя тем, что его взгляд хоть и был пьяным, но в то же время он был и осознанным.

В голове крутились ещё миллион мыслей. И что теперь?! Он всё так же женат! Наши проблемы никуда не испарились.

Но я плюнула на всё, прижалась к любимой горячей груди и уснула…

— М-м-м… — сквозь сон слышу стоны рядом с ухом и чувствую шевеления под собой.

Резко открываю глаза и прохожусь взглядом вверх, а затем вниз. Я полностью лежу на Грише, обхватив его, как коала дерево. Поднимаю голову и вижу, как он пытается проморгаться и морщится.

— Доброе утро… — мурлычу я, потеревшись носом о его грудь.

— Сколько я вчера выпил? — тихо и хрипло стонет он, вызывая мою сочувственную улыбку.

— Похоже, до хрена.

Гриша резко выдыхает, скинув одну руку с дивана.

— Блять… Как мне плохо…

И я понимаю и очень даже сочувствую ему, но в голове вспыхивают иные мысли. Более значимые и волнующие.

— Ты хоть помнишь, что вчера было? — осторожно спрашиваю его, и сердце замирает в ожидании, а взгляд, как следователь, ищет малейшую зацепку на его лице, чтобы раскрыть это похмельное «дело».

Какое-то время он молчит, хмурится, жестоко убивая одну мою нервную клеточку за другой.

— А что вчера было? — наконец выдаёт он, но вырвав из меня этим тихий писк. — И что я у тебя делаю?

Пипец!

— Ты что, ничего не помнишь?! — вскрикиваю я и резко дрыгаю ногами, в попытке слезть с него.

Гриша тут же стискивает мою тушку двумя руками и, морщась, тихо смеётся.

— Помню-помню, не вопи.

— И что ты помнишь? — подозрительно щурюсь я.

— Ну, как дал в морду этому придурку… — изображает усердный мыслительный процесс.

— А ещё? — спрашиваю, уже теряя терпение.

— Что-то горело вроде…

— Ты издеваешься?! — снова начинаю вырываться, а он вновь сжимает меня и смеётся.

— Я люблю! люблю тебя!

— Ты специально?! — пыхчу, как ёж, укладывая подбородок на его грудь.

— Ага!.. М-м… — очередная его попытка рассмеяться обращается в стон боли.

— Так тебе и пусть! Меньше пить будешь и избивать ни в чём неповинных людей!

Я зла на него! Издеватель! А у меня чуть приступ не случился! И даже то, что помнит всё, не умаляет моего гнева за разрушенные нервные клетки!

— А вот за это всё я тебя отшлёпаю… Только сначала таблетку выпью, — издаёт он хриплый смешок.

Я вновь пытаюсь встать, чтобы дать Грише ту самую таблетку, но он мне снова не даёт это сделать. Переворачивается со мной и подминает меня под себя. Трётся носом о мою шею, щёку, касается губ…

— Фу, Котов, ну и запашок! — возмущаюсь я, пытаясь увернуться от ядовито-похмельных паров.

Он смеётся и кусает меня за губу.

— Люби меня любого!

— Окей! Только зубы сначала почисти!

Вздыхает всё-таки и медленно садится, держась за голову. Ко всему прочему у него разбиты бровь и губа. Просто шик!

— Сиди, сейчас лечить тебя будем! — приказываю я командирским тоном, вставая с дивана, и иду за аптечкой.

Вкладываю ему в ладонь аспирин, а в другую протягиваю стакан воды.

— Спасибо… — выдыхает Гриша и откидывается на спинку дивана, когда жидкость и таблетка оперативно отправлены в путь.

Теперь я достаю перекись, ватку и пластыри. Сажусь на него и начинаю обрабатывать раны.

— М-м-м… — в очередной раз стонет он от боли. А рана на губе сильная…

Дую на неё.

— Терпи, солдат!

Гриша вдруг обхватывает меня за ягодицы и сжимает. Резко распахивает глаза и смотрит в мои. От его пронизывающего взгляда тело моментально покрывается мурашками.

Но я продолжаю тихонько обрабатывать, пока он неотрывно меня разглядывает.

— Я тебе говорил, что ты самая красивая? — его голос тихий и глубокий. Эти вибрации волной проникают между ног и задевают мои «струны», из-за чего приходиться поелозить на его бёдрах.

Прочищаю горло и так же тихо отвечаю:

— Говорил…

— А что я хочу только тебя?

Рука с ваткой тут же замирает над ранкой. Я тяжело сглатываю.

— Нет…

— Я хочу только тебя, — повторяет хрипло, смотря уже на мои губы. А затем резко привстаёт, всё так же держась за ягодицы, и обхватывает мои губы.

Я выпускаю всё из рук и обнимаю ими Гришу за шею, вплетаю пальцы ему в волосы. Он морщится и постанывает от боли, но не прекращает свой властный поцелуй. Просовывает глубоко свой язык, всасывает мой. Попеременно захватывает то одну губу, то вторую.

А у меня между ног уже снова всё полыхает от нетерпения и жажды.

— Голова уже прошла? — шепчу, задыхаясь, между поцелуями.

— Я в процессе лечения… — опрокидывает меня спиной на диван и проводит языком по моему горлу. — Срочно нужна глубокая терапия…

Я хихикаю ему в рот, а в следующую секунду тяну ноту в протяжном стоне, потому что Гриша уже снял свои боксеры и упёрся во влажную сердцевину трусиков горячим колом.

Но, прежде чем воткнуть в меня его, он раздевает меня окончательно, покрывает тягучими поцелуями моё тело. Шея, грудь, живот…

— Малышка моя… — хрипит, поднимаясь губами вверх. Одно плавное движение бёдрами, и он наконец во мне.

— М-м-м… — прикрываю глаза, схватив его за волосы. — Любимый мой… — задыхаюсь от каждого нового толчка. Но они разятся от тех, что были до этого.

Сегодня ощущения от его ласк другие. Сейчас Гриша не дикий тигр, сейчас он ласковый котик. С характером, но нежный в каждом действии. Каждый поцелуй пропитан любовью, трепетом и неторопливостью. Наслаждением от понимания, что стало лучше, легче. Это похоже на освобождение. На вздох без препятствий.

Как же не хочется, чтобы это заканчивалось. Даже комната вокруг испарилась, остались только наши тела. Сплетённые, жаждущие, истосковавшиеся именно по этому мигу, именно по этим ощущениям.

Но моё тело со мной не согласно. Разряды, разбегающиеся сверкающими вспышками по конечностям, как признаки скорого полёта. Ещё немного и я взлечу. Чувствую. Впиваюсь в ягодицы Гриши, и он понимает. Ускоряется, кусает за губу.

— М-м… А-а-а-х-х… — откидываю голову, прогибаюсь в спине, а в следующее мгновение сотрясаюсь всем телом от оргазма, от того, как Гриша ударяется бёдрами. Держа ритмичность, а затем теряя её в таком же уносящем удовольствии.

Гриша обхватывает мой затылок и глубоко целует, пуская свой стон-вибрацию по моему горлу. Сплетая свою дрожь с моей.

Я тихо смеюсь, когда уже могу более или менее нормально вдохнуть, и кусаю Гришу за нижнюю губу.

— А тебе кто-нибудь говорил… что ты бог секса?

— Да… — сверкает он ехидными искрами в глазах.

Я возмущённо шлёпаю его по голой заднице.

— Эй! Это точно была не я!

Гриша смеётся, приподнимается и снова врывается в мой рот языком. Решил заткнуть меня таким образом?!

Но я и не сопротивляюсь, потому что мозги — кисель. По-прежнему. Снова…

Гриша устроил нам выходной. Мы целый день купались в свой нежности. Тонули в своей любви. Занимались сексом и смотрели телевизор. Занимались любовью и разговаривали. Сливались в одно целое и просто молчали.

Но в какой-то момент я всё же поняла, что мужчину нужно кормить и поэтому ближе к вечеру решила поднапрячься и приготовить что-нибудь вкусненькое.

Пока готовила, Гриша решил начать ремонт в ванной. В выходные должны были привезти плитку и новую сантехнику.

Стою, помешивая картошку в кастрюле, как в кухню влетает Гриша.

— Что это?! — рычит он, чем заставляет резко обернуться к нему.

Он показывает мне коробку с моими противозачаточными, а в глазах кружит настоящий смерч.

— А ты что думал, я беспечно буду давать кончать в меня? — приподнимаю брови в удивлении, а Гриша в непонимании хмурится.

— В каком смысле?!

— Ну, это противозачаточные, — подхожу, забираю из его рук коробочку и кладу на стол. Перевожу озадаченный взгляд вновь на Гришу. — Что случилось?

Он какое-то время молчит, смотря в одну точку. А затем резко вскидывает голову.

— Охуеть! — выплёвывает, хватает таблетки со стола и выбегает из кухни, прокричав на ходу: — Скоро вернусь!

Я бегу за ним и вижу только захлопнувшуюся дверь. Стою в шоке и ничего не понимаю. Он что, в трусах убежал?!

«Гриша»

Выбегаю из подъезда и бегу к машине. По пути замечаю, что на мне одни трусы и туфли. Пиздец! У меня сорвало крышу от того, что я понял! Быстро открываю заднюю дверь, вытаскиваю спортивную сумку и достаю свои шорты и майку для тренировок. Быстро натягиваю их и, запрыгнув в машину, срываюсь с места.

— Ну и тварь! — рычу в ярости, резкими движениями переключая передачи.

На часах восемь вечера, должна уже быть дома. Вжимаю педаль газа в пол, обгоняю и подрезаю.

«Сука! Какая она сука!» — обхожу очередную машину, почти не видя дороги от переполняемого гнева.

В голове всё сложилось. Я всё понял.

Кидаю машину на дороге, вылезаю из машины и несусь к лифту. Стоять в металлическом ящике спокойно не могу, хожу, растирая лицо, из угла угол квадратного метра. В руках эта проклятая жёлтая коробка с таблетками.

Врываюсь в квартиру даже не разуваясь. На кухню. Эта сука там сидит и пьёт вино в одну.

— Гриша?! — вскакивает она со стула при виде меня.

— Что это?! — ору, швырнув на стол коробку.

— Откуда они у тебя?! — в ужасе хватает её и вскидывает голову.

Пропускаю мимо её вопрос и задаю новый, еле сдерживаясь, чтобы не разнести к херам квартиру.

— Как давно ты их принимаешь?!

— Я… я… могу всё объяснить!

Я подхожу к ней и хватаю за плечи. Впиваюсь в кожу пальцами. Меня впервые так трясёт от ярости.

— Сколько ты их принимаешь?! — ору ей в лицо, наклонившись. Она зажмуривается и начинает рыдать. — Сука! — отталкиваю её. — Ты знала, как я хотел детей! Знала, и в тайне пила противозачаточные! Я уже думал, что проблема во мне! А ты, мразь… — с размаха скидываю бутылку со стола. Она разбивается о кафель, распыляя по полу красные брызги и осколки.

— Гриша… п-прости меня!.. Я люблю тебя! — подходит ко мне и пытается обнять. Задыхается от всхлипов.

Я вновь хватаю её за плечи и встряхиваю.

— Очнись! Какая на хуй любовь!? Ты просто долбанная сука! Зачем я вообще на тебе женился!? — резко отпускаю её, и она начинает выть ещё громче. — Ты хотя бы тогда была беременна?!

— Д-да, конечно! — вытирает она ладонями щёки, всхлипывая снова и снова. — Из-за этого я… и пила противозачаточные! Я… я боялась снова потерять ребёнка!

— А, из-за этого? Ну это, конечно, меняет дело. — усмехаюсь, качнув головой. — Какая на хер разница?! — взрываюсь ещё больше, переворачивая обеденный стол. Пинаю стулья. — Ты мне об этом не сказала! Я ждал… — хватаюсь за голову и начинаю ходить по кухне из стороны в сторону. — А-а-а-а-а! — ору и быстрым шагом захожу в спальню. Вытаскиваю чемодан, начинаю скидывать туда вещи.

Алина забегает в этот момент и хватает меня за руку.

— Любимый, ну, пожалуйста!.. Не уходи! Я рожу тебе детей! Всё будет хорошо… У нас всё наладится! — хнычет она, дёргая и дёргая меня за руку, пытаясь остановить.

Скидываю её руку с себя и продолжаю собирать вещи, мечась по комнате. Весь орущий гнев сошёл, осталась лишь холодная решительность. Делаю глубокие вдохи, успокаивая себя окончательно.

— Ничего уже не наладится, «семья» закончилась. Я завтра же подам на развод. Квартиру можешь оставить себе. На большее не надейся.

— Да не нужно мне ничего-о-о-о! — воет Алина, но через мгновение начинает истерически верещать: — Это всё из-за этой выдры?! Ты из-за неё от меня уходишь!?

А вот тут я останавливаюсь и впиваюсь в неё убийственным взглядом.

— Лучше заткнись. Ты вообще слышишь себя?! Я рано или поздно всё равно бы с тобой развёлся, последние события просто ускорили процесс!

Закрываю чемодан, беру ещё пару своих вещей и иду к выходу. Алина ещё что-то визжит и орёт, но я уже не слушаю. Вспоминаю, что меня дома ждёт моя девочка с котлетами. И успокаиваюсь окончательно.

— Остальные свои вещи заберу позже, — кидаю. Не оборачиваясь, и выхожу из квартиры. К лифту. И так я понимал, что всё кончено, но сегодняшнее открытие лишь подтолкнуло решить всё быстрее. Не медлить. Не думать. Не переживать, что будет с Алиной.

— Гриша-а-а-а-а-а! — слышу я, уже спускаясь в лифте.

Подъезжаю к моему теперь временному жилищу и поднимаюсь на четвертый этаж. Стучусь в дверь, звонка как не было никогда, так и нет.

Моя малышка открывает дверь и впивается в меня, а затем в чемодан у моих ног широко раскрытыми от удивления глазами.

Я быстро вхожу, закрываю дверь. Подхватываю её под попу и впиваюсь в самые вкусные губы. Сжимаю ягодицы, кусаю, довольно порыкивая.

— Ты… что, ушёл из… дома?! — проговаривает Таня. в перерывах на быстрый вдох.

— Ага, — оттягиваю губу. — Ты ведь приютишь меня? — заглядываю её в глаза, ухмыльнувшись.

— Ну-у… даже не знаю, — закусывает губу, за что получает шлепок по заднице. Охает, а я впиваюсь зубами уже в её шею. — Я есть хочу… — Таня смеётся, а я кусаю за мочку уха и выдыхаю в ухо: — и люблю тебя…

Несу её на кухню.

Я дома.