Охота на невесту

Глава 3

Да уж, воистину, как этот проклятый праздник встретишь – так потом весь год и проведешь. Это что же получается? Два варианта: или в полубессознательном состоянии, или как сейчас вот, мучаясь тошнотой, головной болью и всеми прочими прелестями похмелья в смеси с отходняком от дурмана. И, главное, стандартное заклинание от похмелья ничуть не помогает. Веллер – идиот, притащил курительные палочки из храма Волосолапа, бога-паука… Абсолютно безобидное божество, и столь же бесполезное, покровительствует песням и пляскам. М-да, вот потому-то его жрецы и практикуют у себя в храме эти курительные палочки на дурман-траве, да еще столь разрушительной силы. Это ведь, действительно, только по укурке можно вообразить, что та тварь, статуя которой стоит у входе в храм, может вообще хоть чему-то покровительствовать. Угораздило же Веллера стибрить эту отраву именно там… Надо будет всерьез заняться учеником, а то что-то нездоровые увлечения у него в последнее время появились. И ведь, главное, он, Корбин, когда аромат унюхал, начал было соображать, что за дрянь Веллер принес, даже хотел выкинуть их, но сладкий, обволакивающий мозг запах лег на уже затуманенные игристым вином мозги чуть раньше, чем мысли дошли до спинного мозга… А потом было уже просто весело, и совершенно не соображалось, что он делает. Дальше память подбрасывала какие-то обрывки, совершенно, казалось бы, не связанные между собой.

Прим, танцующий на столе. Ну, в принципе, ничего удивительного. Наш аскет и не на такие выходки способен, это он с виду тихоня, но иногда, если слетает с тормозов, может учудить и что-нибудь похлеще. И катана в зубах… Ну и зубы у человека! А откуда катана? Ну да, Джурайино старье. Все хотел ей подарить нормальное оружие, обещал, а потом и не до того стало. Надо будет все-таки подарить, а то у него эта железяка только висит на стене без толку.

Адрис играет, а он, Корбин, поет… Мама, роди меня обратно! Встретились две бездарности.

Корнелиус о чем-то шепчется с Кариной. Это при том, что он, как казалось Корбину, относится к ней не то, чтобы настороженно, а, скорее, малость пренебрежительно – ровней своему сыну он ее, похоже, не считает. Если быть до конца честным, Корбин был с ним в этом согласен – провинциальная вдовушка и знаменитость международного масштаба… Хотя Прим, вроде, пока что вполне счастлив, так что пусть его.

Элька сотворила огненный шар. Ар-ригинально, а ведь она чистый менталист. Считается, что магам-менталистам такие игрушки сотворить невозможно в принципе. Шар летает по комнате, все ловят его, как бабочку… До тех пор, пока он не вылетает в каминную трубу, проделав перед этим в ограждающей камин решетке солидную брешь.

Веллер жрет. Иначе и не скажешь – именно жрет, так, будто его перед этим месяц не кормили.

Корнелиус на спор достал ногой до настенного светильника. Ну ничего себе! Похоже, молодость вспомнить решил. Он, Корбин, повторил… Да уж, посуда бьется к счастью. Интересно, к чему бьются плафоны?

Джурайя смеется. Ее, похоже, весь вечер на хи-хи пробивало. А вот что было дальше?

Память подсказала. Корбин рывком сел на кровати и взвыл – голова будто взорвалась от боли. Ну надо же… И, главное, тут помню, тут – не помню… Проклятие!

Корбин схватился за голову. Ого! Похоже, тут не только дурманящие палочки да вино. На затылке явственно прощупывалась небольшая, но очень горячая шишка. Случайно задев ее, граф взвыл снова.

Кое-как встав, Корбин босиком (о боги, а ведь на празднике он точно был в своих любимых тапках!) прошлепал к вделанному в стену потайному шкафчику. Ну да, так и есть – та отрава, которой он в молодости лечился от похмелья, по-прежнему на месте, и наверняка не выдохлась – рядом кристалл, погружающий содержимое шкафчика в стазис. Дезактивировав заклинание, Корбин достал пузырек, налил в кружку воды, добавил десять капель лекарства… Подумал, покосился на свое отражение в зеркале и, вздохнув, добавил еще столько же, взболтал. Понюхал…

Бр-р-р… В нос шибануло нашатырем. Боги, какая гадость! Стараясь не дышать и подавляя рвотные позывы, Корбин залпом осушил кружку и замер. А ничего так, действует. Во всяком случае…

Додумать он не успел – успел только добежать до туалета, благо в его комнате был свой санузел. Минуты две Корбина усиленно выворачивало, но тут уж ничего не поделаешь – организм, подхлестнутый алхимическим, усиленным магией зельем активно очищался от той дряни, что с вечера была вполне даже добровольно в него запихнута. Впрочем, пускай уж лучше так – легче две минуты потерпеть такое вот издевательство, чем целый день мучаться похмельем.

Ну вот, вроде бы, отпустило. Состояние, конечно, далекое от идеального, но все же куда более приличное, чем пятью минутами ранее. Если по-простому, то жить будем, хотя, возможно, не хорошо и недолго.

Корбин кое-как умылся, потом, посмотрев на себя в зеркало, плюнул и, на ходу сдирая мятую одежду, полез под душ. Хорошо хоть, поместье Корнелиуса могло похвастаться собственной водонапорной башней. В городе практически везде, кроме королевского дворца, мылись, в лучшем случае, из обычных рукомойников, а полное омовение осуществляли, дай Единый, раз в два-три месяца. Привыкшего к чистоте и еженедельной бане провинциала Корбина это, в свое время, безумно раздражало. Потом ничего, привык, хотя к запаху, исходящему, порой, от столичных жителей, он так до конца и не притерпелся. Женщины-то еще обычно старались скрывать свои запахи духами, хотя, порой, теряли чувство меры, и результат выходил, в прямом смысле слова, убойным. Мужчины же этим и вовсе пренебрегали. Корбина это бесило, но он умел заставлять себя не обращать внимания на досадные мелочи – только старался держаться подольше от столичных дам, их серебряные вошеловки его решительно отпугивали.

Правда, в королевском дворце бил мощный артезианский источник, поэтому с водой проблем не было. Король чистотой, конечно, тоже не злоупотреблял, но все-таки мылся почаще своих подданных. Большинство магов, как Корбин знал, за собой следили, но для получения должного эффекта просто заставляли воду течь, куда им хотелось, с помощью магии. Корнелиус же, насмотревшись в Айноре на тамошние достижения, построил в свое время в поместье водонапорную башню, заполнял ее, по мере необходимости, с помощью магии, заодно тренируя учеников, и всегда имел столько воды, сколько ему требовалось, причем под необходимым напором. Выходило проще и дешевле, чем извращаться каждый раз с магическими потоками. Корбин, посмотрев в свое время на башню и оценив ее удобство, построил в своем замке такую же – очень удобно получилось.

Постояв несколько минут под бьющими со всех сторон ледяными струями, Корбин почувствовал себя почти что в норме. Обильно намылился и, поработав над собой жесткой мочалкой, от чего и без того покрасневшая кожа начала, в буквальном смысле слова, гореть, он смыл пену и понял, что жизнь налаживается. Вылез из душевой, растерся мягким полотенцем и, оставляя на полу мокрые следы, вышел в комнату. Там он вызвал ток теплого воздуха и с минуту, раскинув руки, просто блаженствовал, после чего, окончательно обсушившись, понял, что ему, в общем-то, совсем хорошо. Если бы еще не гаденькая мыслишка, по-прежнему точившая его изнутри, можно было бы считать, что жизнь и вовсе удалась.

Открыв еще один шкаф, Корбин убедился, что и чистая одежда тоже на месте, причем безо всякого стазиса – спасибо Полин, похоже, она присматрывала за состоянием его комнаты, пока он на всех дулся. Почему Полин? Да потому, что от остальных такого внимания не дождешься. Корбин быстро оделся, привычным, до автоматизма отработанным движением кинул в ножны меч. Не то, чтобы кто-нибудь мог угрожать ему, тем более здесь, но клинок был таким же привычным атрибутом одежды, как штаны, или там рубашка. За долгие годы Корбин настолько привык к внушительной тяжести на бедре, что без меча, пусть даже такого, как сейчас, парадного, легкого, с изукрашенной гардой, чувствовал себя почти что голым. Впрочем, хотя меч и был парадным, но от этого декоративным он отнюдь не стал – клинок был сработан из прекрасной стали, баланс был отличным, а гарда, при всей своей богатой отделке, надежно защищала кисть. Красивый атрибут положения в обществе, изящная игрушка, в любой момент способная превратиться в оружие для отстаивания чести, а в руках Корбина, если называть вещи своими именами, в инструмент палача, жуткий по своей эффективности. Корбин привычно погладил эфес – все-таки в любом оружии есть какая-то магия, человек с оружием и человек без оружия – это два разных человека.

Взглянув на себя в зеркало, граф остался вполне доволен увиденным. Как обычно, уверенный в себе, наглый тип – маска, ставшая уже настолько привычной, что практически приросла к лицу. Увы, как ни крути, а местное общество понимает только силу. В столице, особенно в высшем свете, тот еще гадюшник, поэтому надо вести себя соответственно. Боятся – значит, уважают. Старая и, увы, актуальная в этом злосчастном городе пословица. Общество, способное воспринимать только силу и деньги, обречено. Мимолетом подумав, что если (хотя какое там "если", процесс уже запущен) он станет, королем, то "высший" свет он перетрясет очень тщательно и с особым цинизмом, Корбин еще раз посмотрел в зеркало.

Ну да, все нормально, прямо хоть на королевский бал иди… Хотя, если честно, круги под глазами выдают тяжелую ночь. Ну, ничего страшного – есть три варианта: попросить Прима или Веллера обработать его каким-нибудь лечебным заклинанием, воспользоваться, по примеру некоторых аристократов, косметикой, или пойти хлопнуть бокал вина для улучшения кровообращения. Второй вариант отпадал однозначно, уподобляться этим, с позволения сказать, мужчинкам, Корбин не стал бы и под страхом смерти. Вариант с целителями Корбин, подумав, тоже с сожалением отбросил – неизвестно, в каком состоянии сегодня Веллер с Примом. Так колданут, что потом вместо здорового цвета лица будешь флюсами с обеих сторон щеголять. Стало быть, остается бокал вина для поднятия тонуса, ну и, вероятно, плотный завтрак.

Корбин прислушался к своим ощущениям. Ну что же, вроде, все в порядке – голова окончательно пришла в норму, не мутит… Осталась предательская слабость, но она пройдет, никуда не денется. Голова, правда, пустая и звонкая, как храмовый колокол – побочный эффект лекарства, но это тоже пройдет, да и не мешает, если честно.

Маг улыбнулся собственным мыслям, еще раз поправил меч и, решительно выйдя из комнаты, направил свои стопы к сердцу дома – его кухне. Идти было довольно далеко – комната Корбина по причине наложенного на дверь неснимаемого заклинания располагалась в ученическом крыле. Ну а что делать – бросать комнату и переселяться в другую, а ту замуровать? Да зачем? Корбина это не слишком напрягало, другое дело, что до места, где можно поесть, было топать и топать. Такое расположение кухни было выбрано с умыслом: во-первых, если бы кухня была рядом, то вечно голодных адептов от нее было бы не отвадить. Просто нереально перекрыть все пути, которые могут прийти в голову мальчишкам, задумавшим какую-нибудь каверзу. Хоть к каждому входу голема с мечом поставь – все равно залезут и что-нибудь сопрут, уже просто так, из принципа. А когда до кухни далеко идти, то число попыток проникновения можно с чистой совестью делить на два, потому что многим будет просто лень туда тащиться. Лень-матушка – она ведь раньше нас родилась. Ну а во-вторых, раз уж адепты, особенно в первые годы обучения, все равно попрутся за ночным перекусоном, то пусть они подольше походят, ноги потренируют. Лишняя зарядка никогда не лишняя.

Вообще, изнутри особняк Корнелиуса представлял собой кажущееся хаотическим переплетение лесенок, коридоров, переходов… Несведущий человек мог запросто заблудиться в нем так, что проблуждал бы несколько часов. Более запутанная архитектура была разве что во все том же королевском дворце – дань прошлому, когда штурмы поместий были отнюдь не редкостью, а запутавшийся в коридорах враг мог запросто потерять темп и, в результате, тем самым давал обороняющимся лишний шанс бежать, а если повезет, то и отбиться. Те времена, конечно, давно ушли в прошлое, но королевский дворец никто не пытался перестраивать в целях спрямления коридоров, а Корнелиус решил остаться верен традициям. Хотя, возможно, он просто был предусмотрителен, тем более что людям, давно жившим здесь и привыкшим к прихотливости местной архитектуры, это совершенно не мешало. Более того, такие вот изгибы фантазии архитектора (Корнелиус скрывал, кому поручил проектирование особняка, но Корбин подозревал, что старик занимался этим лично) служили для адептов поводом для гордости при общении со сверстниками, а также помогали во всевозможных, не всегда безобидных, шутках, которые мальчишки периодически устраивали гостям. Корбин, правда, в свое время в подобных развлечений не участвовал – он, как-никак, был постарше, но что могут натворить мающиеся от безделья адепты, знал очень хорошо, а в последнее время еще и сам вынужден был бороться с плодами фантазии таких же вот мальчишек и девчонок. Если честно, справиться с ними у графа получалось далеко не всегда.

Впрочем, сейчас в коридорах никого не было – адепты разъехались на праздник по домам. Традиционные для Дня Великого Зарождения каникулы были длинными, поэтому, как правило, ребятня предпочитала навещать родных, и эта зима не была исключением. Корбин же шел по коридорам уверенно – он их в свое время изучил так, что мог пройти куда угодно с закрытыми глазами. Поэтому до кухни он добрался в рекордные сроки и был удивлен, обнаружив там Полин.

– Явился, оглоед? – сверкнула на него глазами кухарка.

– Явился, тетя Полин, – виновато развел руками Корбин. – Как там, осталось что-нибудь? На предмет пожрать?

– Да есть, конечно. Когда это у меня не было чего поесть? – ворчливо отозвалась кухарка, собирая на стол с такой скоростью, что Корбин только диву давался. Минуты не прошло, а перед ним уже была груда снеди и, пусть стол и не блистал сервировкой, но зато количеством выставленных на него продуктов можно было накормить взвод изголодавшихся наемников.

Корбин, благодарно кивнув, сел за поздний завтрак… Или, может, скорее, ранний обед? Хотя почему же ранний? Вполне даже своевременный обед получился. Правда, ожидаемого вина на столе он не обнаружил, зато огромная кружка ароматного, слабо дымящегося кофе наводила на мысль, что не так уж и необходимо оно, это самое вино. Полин уселась напротив, по-бабьи подперев кулаком щеку.

– Ты зачем девочку-то обидел? – спросила она, когда Корбин, покончив с едой, с удовольствием откинулся на спинку стула и прихлебывал живительный напиток. Корбин был так ошарашен, что поперхнулся кофе и закашлялся, едва не упав со стула.

– Ты… чего? – спросил он, когда кашель, выбитый молодецким хлопком ладони по спине, в страхе убежал. Полин потерла руку – ударила она малость посильнее, чем следовало.

– А ничего. Видела я, как она от тебя утром выскочила. Глаза красные, руки трясутся…

– Теть Полин, ну чес-слово, ничего я не делал. Во всяком случае, не помню… Ай!

Следующие несколько минут были потрачены на то, что Корбин метался по кухне, пытаясь не разнести вдребезги посуду и не перевернуть кастрюли и судки с едой, и одновременно уклоняясь от полотенца, которым Полин старательно пыталась его огреть. Со стороны это, неверное, смотрелось весело – здоровенный, богато одетый детина убегает от кухарки… Вблизи это было отнюдь не так смешно – во всяком случае, когда один из ударов Полин достиг-таки цели, Корбина буквально унесло на пару локтей, а задница, по которой пришелся удар, изрядно заныла. Хорошо еще, что Корбин был отлично тренирован и ухитрялся практически не сбивать дыхание.

Наконец, молодость взяла-таки верх над опытом, и Корбин, тяжело дыша, смог, наконец, остановиться. Полин, дыша еще более тяжело, уперлась рукой в стол – сохранять равновесие ей сейчас было сложно.

– Теть Полин, ну правда же ничего не помню. Сейчас пойду, во всем разберусь… Все будет в порядке, обещаю. Если, не дай Единый, было что… Ну, женюсь, в конце концов…

– Смотри у меня, – Полин медленно остывала. – Обещаешь?

– Ну, теть Полин, – Корбин прижал руки к груди. – Я вас когда-нибудь обманывал? Учителя – да, бывало, но вас?

– Не обманывал, не обманывал, – махнула рукой старуха. – Иди уж. Но смотри у меня…

Корбин покинул кухню почти что бегом. Утренние ощущения начали стремительно оформляться в нечто конкретное и не очень приятное. Сказать, что Корбин был огорошен – значило ничего не сказать, поэтому Корбин направился прямиком к кабинету Учителя. Вот там-то его и ожидал очередной сюрприз.

Когда он, коротко постучав (к вежливости его Корнелиус приучил еще в пору ученичества), и получив разрешение, вошел в кабине, у него глаза на лоб полезли. В кабинете, кроме самого Корнелиуса и Джурайи (как же, легка на помине), находились еще двое, и меньше всего Корбин ожидал увидеть этих двоих. Честно говоря, и меньше всего хотел бы их увидеть.

Древние… Самая, наверное, таинственная и почти не встречающаяся раса на континенте. Ну и самая легендарная, соответственно. Существа, обладающие легендарной мощью и не менее легендарной неуязвимостью. Большинство описаний сводились к "я сам не видел, но мне рассказывал человек, который видел того, кто видел…", однако пару раз попадались и свидетельства тех, кто лично сталкивался с Древними. Даже гравюры попадались. Сам Корбин, если честно, считал Древних выдумкой, хотя, конечно, в силу своей рациональной природы, свел информацию о них в таблицу и постарался вычленить сильные и слабые стороны этой расы. Так, на всякий случай – в его карьере бывали ситуации, когда миф оборачивался реальностью и начинал больно скалить зубы – взять хотя бы заброшенный храм Тон-Аттона, который считался легендой и который Корбин нашел в сердце диких джунглей и благополучно разграбил. Или вот тот же некромант – сколько лет они вымершими считались? Поэтому Корбин и проводил изыскания и с неудовольствием констатировал, что слабых мест у Древних было до обидного мало, хотя, конечно, они не были ни бессмертными, ни неуязвимыми. Однако же схлестнуться с Древними было последним, чего бы Корбин стал желать. Но годы шли, а никаких Древних ему на пути, хвала Единому, не попадалось. И вдруг – на тебе, сразу двое, что делают здесь – совершенно непонятно, как себя вести – тоже. Впрочем, осторожность и вежливость еще никому не повредили.

– Добрый день, Учитель. Здравствуй, Джурайя. Здравствуйте, – это уже непрошенным гостям. – Я, наверное, не вовремя?

– Да, Корбин. Если у тебя нет ничего срочного – зайди попозже.

– Хорошо, Учитель. Когда освободитесь – дайте знать, пожалуйста.

И Корбин вышел, аккуратно прикрыв дверь.

Подумав, граф вернулся в свою комнату, сбросил перевязь с мечом и сапоги и завалился на кровать – обед, вступив в контакт с желудком, намекал организму, что для хорошего пищеварения желательно поспать. Так Корбин и заснул, и проспал до вечера. Правда, пробуждение было не очень приятным – на всю комнату разнесся крик Учителя:

– Корбин, ко мне, скорее!

И истошный визг Джурайи.