Окончанельное искупление

Глава 44

Я, Мордэкай Иллэниэл, очнулся.

Глаза мои уже были открыты, но до этого момента я не мог видеть сквозь них. Мои уши также начали докладывать мне о звуках, и я постепенно осознал, что кто-то шёл ко мне — несколько кого-то, если быть точным.

Небо надо мной было ярко голубым. Солнце снова сияло теперь, когда чёрная атака Мал'гороса прекратилась. Моё тело чувствовалось одеревеневшим, будто оно было сухим и затёкшим. Я вяло попытался шевельнуть рукой, но ничего не произошло.

«В прошлый раз я не очнулся, пока моё тело не впитало достаточно эйсара, чтобы восстановиться», — подумал я, вспоминая тот день, когда я очнулся под горкой из мёртвых насекомых. Однако само воспоминание было как сон, будто тогда просыпался кто-то другой. Сейчас же я ощущал себя гораздо более самим собой.

Голова рыжеволосого человека на миг заслонила солнце, глядя на меня сверху вниз. Он выглядел смутно знакомым, но мне трудно было его опознать. Он вышел из моего поля зрения, но мои глаза не могли уследить за ним. Осознав наличие у себя магического взора, я ощутил, как он шагнул назад, поближе к сопровождавшим его людям.

«Это Дорон, Миллисэнт, Карэнт, Уолтэр… и Пенни». Богов было легко узнать по их мощному эйсару, но Пенни и Уолтэр стали для меня неожиданностью. Незнакомец ощущался похожим на Гарэса, но его эйсар был немного иным. «Что здесь делает Пенни?!»

Мысль принесла с собой шок страха и тревоги. Пенни должна была прятаться. Она должна была находиться в безопасности, по крайней мере — на время. Запаниковав, я попытался заговорить, но мои губы, конечно, отказывались двигаться.

— Что это было? — сказал незнакомец, наклоняясь ближе ко мне.

Пенни тоже подалась вперёд. Её эйсар был тёплым, в отличие от эйсара незнакомца, и хотя он лучился мощным эйсаром, ко мне будто бы взывал именно её собственный.

— Оно каким-то образом очнулось, — заметил человек. — Я чувствую сознание.

— Оно?! — сказала Пенни, несколько оскорблённое таким обращением.

— Оно, — повторил он. Его голос звучал до безумия знакомо: — Этот симулякр, считающий себя твоим мужем, — добавил он для пояснения.

— Ты сказал, что он не может умереть из-за заклинательного плетения, — напомнила Пенни.

— Умереть — да, — сказал незнакомец. — Он не можем умереть. Что озадачивает меня, так это его сознание.

— Почему? — спросила она его.

— Потому что неотъемлемая часть эйсара — это сознание, — тщательно объяснил он. — Оно есть у всего, даже у камня, на котором он лежит, но тип сознания определяется уровнем эйсара.

Указав на землю, он заговорил, будто читал лекцию:

— Возьмём, к примеру, землю под нами — её эйсар очень мал в перерасчёте на унцию или фунт. Она едва что-то осознаёт, но в совокупности получается огромное сознание. Оно настолько далеко от тебя или меня, что является для нас почти полностью чужеродным, — объяснил он. Переместив руку, он указал на моё тело: — Однако это тело содержит немногим больше эйсара, чем камень, на котором оно покоится. Магический разум, который им управляет, не должен быть в сознании.

Слушая его разглагольствования по поводу магической теории, я наконец догадался. «Это Гарэс, но он — человек!»

Уолтэр склонился поближе надо мной, глядя на меня:

— Я почувствовал его, — спокойно согласился он, — что-то мелькнуло. Я думаю, он слушает нас.

«Конечно же я слушаю, чёрт подери. Ты говоришь мне в ухо». Я начинал находить раздражающим тот факт, что обо мне говорили в третьем лице. «Ты выглядишь старым, Уолтэр», — добавил я. Почему-то это грубое наблюдение улучшило мне настроение.

Пенни совсем подошла ко мне, её лицо было в считанных дюймах от моего собственного. Ощущение её присутствия было подобно впитывавшемуся в меня тёплому бальзаму. Её рука протянулась, но прежде чем она коснулась моего лица, Гарэс поймал её:

— Острожно! — предупредил он её.

Она гневно зыркнула на него:

— Почему?

Я молча зааплодировал ей: «Скажи этому ублюдку!»

— Он всё ещё шиггрэс, — сказал Гарэс. — Даже сейчас его тело медленно впитывает эйсар. Если ты коснёшься его…

Он огляделся, ища что-то, чем мог бы проиллюстрировать свой аргумент. Не сумев найти насекомое, он удовлетворился пучком всё ещё зелёной травы. Положив её мне на грудь, он сказал им:

— Смотрите.

Мои глаза всё ещё не могли двигаться, поэтому я не мог опустить взгляд, но я знал, что они, наверное, видели. Трава посерела. От этой мысли мне стало стыдно. «После всего, через что я прошёл, это — самое большое унижение, когда они показывают ей мой упадок».

Её голос непокорно ответил:

— Он всё ещё мой муж. Он не причинит мне вреда.

— Я сомневаюсь, что он сделает это намеренно, — сказал Гарэс, — но в своём нынешнем состоянии он, возможно, не сумеет совладать с собой.

— Позвольте мне, — неожиданно сказала Миллисэнт. — Я могу не позволить ему взять слишком много. Небольшое количество должно помочь восстановить его, — сказала богиня, и, прежде чем Гарэс успел ответить, она протянула руку, и положила ладонь мне на грудь.

Я чувствовал, как моё тело яростно дёргало её, но ко мне просочился лишь тонкий ручеёк эйсара. Воля Леди Вечерней Звезды была гораздо мощнее моей, и она контролировала поток своей энергии с большой точностью. Она была такой создана Мойрой Сэнтир много лет назад, чтобы быть эффективной целительницей.

По мере того, как эйсар тёк в меня, моё тело начало пробуждаться, возвращаясь в более человекоподобное состояние, но мир становился темнее, угасая. Тьма поднималась вокруг меня — тюрьма заклинательного плетения Лираллианты. Она была слабой, тонкой, лишённой от рук Мал'гороса всего кроме структуры, но она набирала силу. Я почувствовал, как заворочался иной разум — подобный моему, но другой.

— Стой, — сумел прохрипеть я сквозь сухие губы.

К счастью, богиня убрала ладонь.

Что-то влажное упало мне на лицо, и я осознал, что Пенни тихо плакала надо мной. Она захотела подтолкнуть меня:

— Тебе нужно больше. Твоё тело исцеляется. Позволь ей помочь тебе.

— Нет, — сказал я, с трудом заставляя свой застывший рот произнести это слово. Я чувствовал своё второе «я», ворочающееся, сбитое с толку. «Брэксус», — осознал я. Эйсар пробудил его сознание, а также восстановил темницу моей души. Он пытался вернуть себе контроль над своей речью.

Странный дуализм моего существования вернулся на первый план моей памяти, когда я вспомнил причудливые события последних нескольких месяцев. Я неоднократно просыпался, иногда в одинокой темноте, имея лишь общество мыслей, которые звучали как мои, но на самом деле принадлежали незнакомцу. Однако раз или два я смог увидеть через его глаза, связанный подобно пассажиру на взбесившейся лошади, наблюдая, не в силах повлиять на его действия.

Теперь, очнувшись, я смог вспомнить всё, что он делал, но ощущение было странным. Подобно воспоминаниям лошти, они были у меня, но не были моими.

— Не надо больше, оно снова свяжет меня, — сказал я, отчаянно надеясь, что она поймёт.

Моя жена неуверенно уставилась на меня:

— Что я могу сделать?

— Где Питэр? — выдавил я.

Выражение её лица изменилось с озадаченности на раздражённость:

— Надо было догадаться. У тебя всё ещё есть какая-то махинация, так ведь.

В её раздражении я увидел проблеск надежды. Она всё ещё верила в меня. Она думала, что у меня был ответ. Это озарение принесло мне больше боли, чем я ожидал. Не в силах скрыть своё отчаяние, я сказал ей правду:

— Он обещал убить меня.

Расширив глаза, она уставилась на Гарэса, пришедшего к тому же выводу:

— Нож, — сразу же сказал он.

Реакция Пенни была более конкретной:

— Кто-нибудь должен его остановить!

— Нет, — произнёс я, хотя меня никто и не слушал.

— Он должен быть в вашем скрытом убежище, где бы оно ни было, — сказал Карэнт. — Если скажешь мне, где оно, я смогу забрать его.

Моя безрассудная жена начала описывать это место в меру своих сил, почти сразу сдав ему общее местоположение моей самой большой тайны.

— Это в сотнях миль отсюда, — в фрустрации ответил он. — Даже по воздуху путь займёт у меня больше дня, — сказал он, уже поднимаясь с земли на крыльях, проросших у него из спины.

— Ты ни за что не доберёшься туда вовремя, — сказал Гарэс, но божество уже взлетело.

«Он думает, что окажется в ловушке, если я умру», — сделал я наблюдение. «Карэнт не знает, что я дал Гарэсу ключи, необходимые для их развоплощения». Это заставило меня внутренне захихикать. Бог правосудия принёс мне в прошлом достаточно проблем — он заслуживал провести немного времени в панике.

— У него уйдут дни на поиски в тех горах, даже если он знает примерное место, — осуждающе сказала Миллисэнт.

Я увидел, как голова Гарэса повернулась к Замку Камерон:

— Давление растёт. Мал'горос движется в нашем направлении.

Пенни, похоже, не осознавала этого, и даже Уолтэр был удивлён:

— Я пока ничего не чувствую, — объявил он.

Бывший дракон поднял рыжую бровь, но никак не прокомментировал его слова. Он уже однажды объяснил, в чём была разница между ними.

Я смотрел, как они потянулись прочь, готовясь уйти. Миллисэнт меняла форму, чтобы стать какой-то изящной птицей, только в совершенно ином масштабе. Я чувствовал их срочность, но Пенни не уходила.

«Иди, чёрт тебя побери!» — молча выругался я. Упрямая, как обычно, она подошла ближе. Я силился заговорить, но Брэксус взял контроль на себя, пока я отвлёкся. Мой голос больше мне не принадлежал.

— Нам нужно спешить, Графиня, — простерёг её Гарэс.

Она подняла ладонь:

— Только минуту. Дай мне минуту. Позволь мне попрощаться, — сказала она. Выражение на её лице меня пугало. Она собиралась сделать что-то глупое.

«Кто-нибудь, посадите её на чёртову птицу, и унесите прочь!» — выругался я им.

Мои губы разомкнулись без моего на то желания, и произнесли слово:

— Пенни.

Она стояла рядом со мной на коленях, и её лицо заставило меня пожалеть, что я не умер на самом деле. Никакому мужчине не следует видеть такое. Её губы и щёки были искажены горем, а её глаза были гротескно опухшими. Плечи её сжимались от подавленных эмоций.

Я никогда в жизни не видел, чтобы она выглядела настолько идеально уродливой. Один только её нос… ну, если бы я был жив, я бы содрогнулся.

И почему-то, несмотря на сопли и рвущиеся из горла рыдания, она всё равно была самой прекрасной из всех, кого я когда-либо видел. Я бы что угодно отдал, лишь бы ещё раз обнять её.

«Так и будет», — пришли мысли Брэксуса. Даже зная, что эти мысли не были моими, ощущение всё равно было странным. Даже в моей собственной голове его голос звучал прямо как мой.

— Пенни, помоги мне, — сказал он ей.

Внутри я неистовствовал:

«Что ты делаешь?! Она должна уйти».

— Я не могу, Морт, — тихо сказала она, говоря тихим голосом, чтобы её спутники не услышали. — Я видела, как это было с Роуз и Дорианом. Я не могу оставить тебя.

«Да, да, ещё как можешь!» — мысленно кричал я ей, но она, естественно, не могла меня слышать.

— Не уходи, — сказало моё предательское второе «я». — У меня есть идея.

Она всё ещё думала, что говорит со мной. Я был в ярости, трясясь и ярясь всем своим существом.

Взгляд Пенни изменился, когда в нём снова мелькнула надежда.

— Мне нужна твоя любовь, — сказал мой ублюдочный двойник. — Мне нужно ещё немного силы, чтобы это сделать.

— Чтобы что сделать? — прошептала она. Я чувствовал её дыхание у себя на лице.

— Я могу спасти детей, — бессердечно сказал он ей, играя на её самых уязвимых эмоциях.

До этого момента своей жизни я лишь думал, что понимаю, каких глубин может достигнуть ненависть, но тут я обнаружил, насколько она бездонна. Я ненавидел себя, своё второе «я», настолько сильно, что это выходило за рамки понимания.

— Как? — сказала она, бросая взгляд через плечо, чтобы убедиться, что остальные не подошли ближе, и не слышат.

— Мне просто нужно достаточно силы, чтобы встать, чтобы восстановить своё тело. Одного человека хватит, но… — драматично остановился он, позволив предложению самому себя завершить.

Уолтэр откашлялся:

— Нам нужно уходить, Пенелопа. Прости, но мы слишком задержались, — деликатно сказал он.

— Нам нужно уходить сейчас же! — ещё раз заявил Гарэс уже более громким голосом.

Пенни поймала мой взгляд, видя в нём всё лихорадочную глубину чувств, которую в него мог влить мой порождённый адом двойник.

— Только ты, Мордэкай, я никогда не любила другого… только тебя, — быстро сказала она, а затем поцеловала меня.

«ДА!» — ликовал Брэксус. Больной ублюдок мечтал об этом с тех пор, как первый раз подумал о моей жене. Её эйсар вошёл в мой рот со сладким вкусом, который был ни на что более не похож. Демон вытягивал его, но не так быстро, как мог. В прошлом он убивал людей менее чем за секунду, но сейчас он не торопился.

Я чувствовал, как её любовь сияет сквозь меня подобно маяку, зовущему мою душу. Я плакал и радовался, когда наши души снова соприкоснулись, ненавидя себя за успокоение, которое я ощутил, снова почувствовав её.

— «Я люблю тебя», — сказала она через прутья моей клетки из заклинательного плетения.

И тут я осознал, что происходит.

Моё второе «я» направляло её эйсар напрямую ко мне. Используя свои скудные силы, он изгибал мою клетку, пытаясь позволить её жизни, её любви, её эйсару… достичь меня.

Мягко тяня, Брэксус осушал мою жену, пока пламя, согревавшее её плоть, не начало мерцать от холода, и всё, что получал, он отдавал мне. В конце концов мне показалось, что её пламя потухнет, но он остановился, оборвав связь.

Потеряв сознание, почти безжизненное тело Пенни упало на меня, и остальные разразились криками. Прыгнув вперёд, Гарэс стянул её с меня.

— Глупая женщина! — закричал он. — Что она наделала?

Уолтэр застыл, ошарашенный, но двое богов не выглядели озабоченными.

— Мы её понесём, — сказал Дорон.

Леди Вечерней Звезды кивнула:

— Она всё ещё жива. Я о ней позабочусь.

Тут, заточённый в своём теле, я услышал что-то, чего я не слышал уже какое-то время… голос земли.

— «Поговори со своими друзьями», — сказал мне Брэксус.

Мои губы снова стали моими.

— «Почему?» — спросил я его.

— «Я тоже её люблю. Это был дар», — ответил он.

Сердце мира ровно билось подо мной.

— Гарэс, — внезапно сказал я, силясь сесть. Моё тело было совершенно мертво. Я будто пытался управлять марионеткой. К счастью, Брэксус помог — у него было с этим гораздо больше опыта, чем у меня. Тут я осознал, что он также был значительно слабее меня. Он не впитал ни капли эйсара, который нам дала Пенни.

Гарэс Гэйлин посмотрел на меня в глубоком напряжении. Моё кажущееся нападение на Пенни разгневало его, но он не был не уверен, почему я её не прикончил:

— Что?

— Я снова могу слышать землю, — просто сказал я.

— Как это тебе поможет?

— Не уходите. У меня есть идея. Если она не сработает, то вы сможете сбежать позже, — сказал я, кивая на Уолтэра.

— Теперь у нас почти не осталось выбора. Она слишком нас задержала, — напрямую заявил он. Взяв Пенни на руки, он шагнул назад к остальным, и исчез.