Окончанельное искупление

Глава 56

Прошло почти три недели после ухода Гарэса, прежде чем я был готов. Я послал ему сообщение через шкатулку, когда у меня почти всё было закончено, и затем затронул тему его визита в разговоре с Пенни.

Я не ожидал никаких проблем с её стороны, но я снова недооценил её проницательность.

— Было бы здорово, если они погостят у нас недельку, — ответила она, когда я поднял эту тему, но что-то в её тоне напрашивалось на вопрос.

— Но… что? — спросил я. А вот это я зря.

Она одарила меня многозначительным взглядом — я просто не был уверен, что именно он означал. Ну почему женщины такие сложные?

— Но… что? — повторил я, уже исчерпав свой список умных ответов.

— Ничего, — сказала она особым тоном, который использовала, когда имела ввиду нечто полностью противоположное.

Не будучи уверенным в том, что мне делать, я зарычал на неё. Это была особая техника, которой я научился за годы брака. Когда сомневаешься — не пытайся с ними «умничать». Если попытаешься быть рациональным, они просто заставят тебя страдать ещё больше. Забудь про многословность, и найди своего внутреннего дикаря. Если так поступить, то они часто сжалятся над тобой, и объяснят.

— Если не хочешь мне рассказывать, то я не буду спрашивать, — сказала она, давая мне достаточно информации, чтобы наконец осознать, к чему она клонит.

В начале нашего брака я мог бы прикинуться дурачком, ответил чем-то вроде «Что рассказывать?», но я уже усвоил этот урок. Вместо этого я взял быка за рога:

— Ты имеешь ввиду мой особый проект?

Она кивнула:

— Уверена, что ты затянул в него Гарэса, а также впутал в это наших детей. Мне лишь хотелось бы, чтобы ты был со мной более открытым.

Учитывая прошлогодние события, я знал, что она этого заслуживала, поэтому полностью объяснил ей свою идею. Я выдал ей всё, надеясь, что она не найдёт в моём замысле ничего неодобрительного. Когда я закончил, то добавил одно предупреждение:

— Пожалуйста, Мойре не говори.

— Нашей Мойра, или гарэсовской?

— Гарэсовской, — пояснил я.

— Значит, ты хочешь посвятить меня в свою тайну, а потом исключить его жену? Это вообще честно? — спросила она.

— Гарэс не уверен, как подойти к ней с этой темой, поэтому я предложил отвести её в сторону, и объяснить, — сказал я.

Она нахмурилась:

— А почему не позволить мне рассказать ей об этом?

— У неё будут кое-какие веские возражения, — объяснил я, — но я думаю, что смогу её убедить.

— Ладно, — сказала она, не став спорить.

Я не мог до конца поверить, что она так легко согласилась, поэтому тихо подождал пару минут.

— Чего ты так на меня уставился? — в конце концов спросила она.

— Ты не собираешься попытаться меня отговорить? — сказал я, подозрительно прищурившись.

— Нет.

— Это может быть опасным, — добавил я.

— Угу, — промычала она, рассеянно полируя посуду. Это был явный признак того, что она считала разговор оконченным или, как минимум, более не заслуживающим такого внимания, какое замедлило бы её дальнейшее продвижение в запланированной уборке.

— Даже если у меня получится, то могут быть далеко идущие последствия не только для нас, но и для будущих поколений, — серьёзно сказал я ей.

— Истинно так.

Тут я полностью уверился в том, что она на самом деле не слушала, поэтому ударился в абсурд:

— Я собираюсь принести наших детей в жертву, и использовать их кровь для приведения в действие ужасной тёмной магии.

Она подняла бровь:

— Ты что, намеренно заставляешь меня возразить?

— Ну, ты всегда так делаешь, — признался я. — Мне неудобно двигать этот замысел дальше, если ты не окажешь сопротивление хотя бы для виду.

Пенни одарила меня долгим вздохом, который использовала лишь для моментов моей особой глупости. Закатив глаза, она монотонным голосом произнесла:

— О, пожалуйста, Морт, пожалуйста, не делай этого. Ради наших детей, не делай этого, — выдала она. Перейдя обратно к нормальному голосу, она добавила: — Вот, ты этого хотел? Я могу возвращаться к своим делам?

— Ты же это не серьёзно, — уведомил я её. — И дело не только в этом, ты ещё и подтачиваешь основы наших отношений. Ты оставила меня дрейфовать в неизведанных водах.

— Уверена, ты как-нибудь справишься, — колко ответила она.

Я был удивлён тем, как она отмахнулась от моей эмоциональной тревоги. Я дал своей челюсти драматично отвиснуть, чтобы подчеркнуть это чувство, поскольку до неё явно не доходило.

Она одарила меня очередным вздохом:

— Если я буду спорить с тобой, то что это изменит? — спросила она.

— Наверное — ничего, — заключил я.

— Но если я просто приму твой план, то тебя обуяет неуверенность в себе и стремление пересмотреть свои решения?

Я выразительно закивал.

— Тогда это — лучший из доступных мне вариантов. Если я буду спорить, то ты будешь делать то, что хочешь, не оглядываясь — но если не буду, то ты всё обдумаешь заново. Ты, возможно, даже подумаешь о более глубоких последствиях, и, возможно, даже улучшишь свой план или снизишь риски. Как минимум, ты будешь более предусмотрителен и будешь меньше тупить, — объяснила она.

А она ведь действительно это продумала.

— Мы уже не первый год в браке, Морт, и чему я наконец-то научилась, так это тому, что если я хочу знать твои тайны, то мне нужно быть более покладистой. Если это также означает, что ты будешь тщательнее всё продумывать, то это — беспроигрышный вариант, — сказала она.

— Кто ты такая, и что ты сделала с Пенни? — недоверчиво спросил я.

Она улыбнулась мне, и клюнула в щёку, отпуская:

— Иди, работай дальше.

Я начал было уходить, но остановился, ещё раз оглянувшись.

— Наслаждайся пересмотром своих решений, — добавила она.

Я покачал головой, и ушёл. «Вот я ей покажу», — подумал я про себя. «Я опрометчиво ломанусь вперёд, и к чёрту последствия. Ничего я не буду пересматривать!»

Конечно, это было пустое бахвальство. Послав сообщение с приглашением Гарэса и Мойры пожить у нас, я провёл остаток дня, пересматривая весь свой план. Затем я начал перепроверять всю проделанную мной работу. Иногда Пенни действительно знала, как меня достать. К тому времени, как я закончил, я действительно изменил несколько мелких деталей, и решил добавить ещё несколько дополнительных условий, чтобы позаботиться о том, что мои чары продолжат работать даже в самых маловероятных ситуациях, какие я только мог представить.

Женщины — зло, а моя жена среди них — самая главная.

Мойра и Гарэс прибыли несколько дней спустя. В прошлом Мойра была почти членом семьи, настолько часто она у нас бывала, но после свадьбы мы её видели лишь пару раз, и лишь ненадолго.

Пенни поселила их в одной из гостевых комнат, которые мы держали в нашем теперь уже не таком секретном горном домике. Мы хорошо поужинали, потом выпили, предаваясь светским беседам, и позволяя детям забавлять нас своими выходками.

Лишь на следующее утро, после завтрака, я отвёл Мойру Сэнтир в сторону, и спросил её, желает ли она присоединиться ко мне в моей мастерской. Я выбрал утро потому, что это оставляло нам много времени. Гарэс взял наших старших детей в горы, чтобы преподать им урок про диких животных, обитавших в такой местности. У него была на этот счёт уникальная точка зрения, поскольку он в какие-то моменты своей жизни на самом деле обращался во многих из тех животных, которых можно было здесь найти.

Однако на самом деле он хотел быть как можно дальше, когда я затрону в разговоре с его женой тему моего нового проекта.

— Пенни упоминала вчера вечером, что ты проводишь здесь чересчур много времени, — заметила Мойра, когда я впустил её через главный вход.

— Так и есть, — признался я, — но на самом деле у меня есть две причины привести тебя сюда.

— Я видела, что у тебя многое на уме, — спокойно ответила она. — Что в этих ящиках?

Я подвёл её ближе, позволяя ей рассмотреть руны:

— Они должны быть тебе немного знакомы, — сказал я.

— Стазисные ящики — зачем их тебе столько, и почему они такие маленькие? — спросила она, выглядя сбитой с толку.

— Позволь мне начать с начала, — сказал я, а затем долго объяснял свой план. Её лицо темнело по мере раскрытия моего замысла, но она молчала до самого конца.

— Ты что, ничему не научился?! Это аморально, опасно и, возможно, представляет собой воплощение зла! Ты просто повторяешь мою ошибку! У тебя даже есть его воспоминания, так почему ты это делаешь?! — сказала она, повышая голос с каждым предложением.

Под «его воспоминаниями» она подразумевала память первого Мордэкая, которого она любила тысячу лет тому назад, и который был истинным отцом моей дочери. Он также был тем, кто изначально придумал «чары богов», с помощью которых были созданы Сияющие Боги.

— Тут есть некоторые важные различия, — начал я, но она меня перебила.

— Да! — вставила она. — Различия в масштабах. То, что ты задумал — ещё крупнее и опаснее. Двадцать три! Что вообще заставило тебя задуматься о таком?!

— Я внёс в чары множество изменений, чтобы создать систему предосторожностей, как для них, так и для нас, — объяснил я. — Смотри сюда, видишь эту часть?

— Да это всё какая-то бессмыслица, — гневно выплюнула она. — Но это едва ли имеет значение, подумай о страдании! Даже если ты думаешь, что это будет безопасно для людей этого мира, подумай о том, на что ты их обрекаешь. Ты сам был жертвой чего-то такого целый год — ты что, ничему после этого не научился?

— Да всё будет не так, — заверил я её. — Они будут живы во всех отношениях. Они буду расти, учиться, прямо как…

Её глаза расширились:

— Ты её используешь, да? Мою дочь… твою дочь — ты совсем стыд потерял? Думаешь, она хоть немного понимает, что всё это значит?

Из-за её гнева сорок с лишним Сэлиоров эйсара, содержавшиеся в Мойре Сэнтир, начали протекать наружу, создавая почти невыносимое давление. Стало трудно просто дышать, находясь с ней в одном помещении.

— И когда ты говоришь «живые», это что, значит то, что я думаю? Ты и моего мужа в это втравил?!

Я больше не мог этого вынести. Несмотря на то, что я как можно крепче защищал свой разум, её эйсар сокрушал мою волю, а ведь она всё ещё удерживала большую его часть в себе. Я больше не был бессмертным, каким был во время противостояния с Мал'горосом, да и тогдашней силы у меня не было, чтобы защищаться. К счастью, теперь у меня были альтернативы.

Как я поступил с Сэлиором когда-то давно, я позволил своему разуму частично соскользнуть в землю, получив небольшую передышку от силы, рядом с которой я стоял. Снова вернув себе способность ясно мыслить, я произнёс слова, которые должны были восстановить мой контроль над чарами Мойры Сэнтир, снова подчинив её моей воле.

— Ты смеешь! — закричала она, увеличиваясь в размерах, пока не стала угрожать целостности моей маленькой мастерской.

— Верни свой нормальный размер, и укроти свою силу, из-за тебя тут трудно дышать, — приказал я. — Ты ничего больше не будешь делать, пока я не позволю тебе снова действовать по своей воле. До этих пор ты будешь внимательно слушать всё, что я скажу.

Она сжалась обратно до нормальных размеров, впившись в меня яростным взглядом.

— Во-первых, — сказал я ей, — нам надо убрать часть этой силы. Небезопасно вот так вот хранить её всю в одном месте.

Используя короткие, сжатые приказы, я заставил её направить эйсар в первую из моих временных «ячеек» хранения. На самом деле это было одним из первых сотворённых мною недавно творений, но сила не останется там навсегда. У меня было множество планов насчёт того, как потом её поделить.

Этот процесс должен был занять некоторое время, учитывая то, сколько в ней было эйсара, поэтому я воспользовался этим, чтобы объяснить ей свой план более подробно. Я надеялся, что как только она поймёт всю его глубину, она, возможно, пересмотрит своё сопротивление ему.

Я говорил больше часа, и даже зашёл настолько далеко, чтобы проиллюстрировать свои слова видимыми иллюзиями, дабы она могла видеть, что я затевал. Когда я закончил, её ярость ослабла, но она всё ещё была расстроена.

— Вот теперь можешь говорить, — сказал я, возвращая ей дар речи.

— Это по-прежнему неправильно. Ты многое сделал, чтобы смягчить самое худшее, но это всё равно неправильно, — сказала она. — Посмотри на меня, скованную и беспомощную. Уже это одно является доказательством.

— Я не хотел этого делать, — честно сказал я, — но когда ты разозлилась, у тебя начал протекать эйсар. Не уверен, осознаёшь ли ты, какое количество силы ты выдавала совсем недавно. Его было достаточно, чтобы я начал бояться за безопасность всех обитателей дома.

— Я никогда бы не причинила вред твоей семье. Я не нарочно, — сказала она, и остановилась, опустив взгляд, прежде чем снова посмотреть на меня. — Думаешь, я потеряла стабильность?

Её вопрос был не риторическим. Выражение её лица сказало мне, что её это действительно волновало. Мой магический клон, Брэксус, выказывал все признаки медленной психической деградации, а ему едва исполнился год. Мойра Сэнтир, или, точнее, та её версия, что находилось в моём доме, имела возраст в более чем тысячу лет. Она уже говорила мне прежде, что её создательница обладала несравненным талантом к созданию стабильных личностей, но недавно развоплощённые Сияющие Боги были достаточным доказательством того, что её навыки не были идеальны.

— Не больше, чем я сам, Мойра. Ты просто разозлилась, — сказал я, надеясь её успокоить.

— Однако задуманное тобой лишь преумножит представляемый мною риск, — настаивала она.

— Я полагаю, что на этот раз всё получится. Они останутся стабильными.

— Ты не можешь этого знать, — ответила она.

Я подошёл ближе, пока мы не оказались почти нос к носу:

— Мойра, ты доверилась мне достаточно, чтобы отдать мне заботу о своей дочери. Я целый год прожил как один из них, пленённый внутри чудовища, которое считало себя мной, но не было мной. Я многое узнал — как о себе, так и об истинной природе чар богов. Это сработает, а если нет, то у меня есть способ всё отменить, и он будет у последующих поколений.

— Ты так похож на него, — сказала она, и я понял, что она имела ввиду первого Мордэкая, которого она любила так давно. — Он был высокомерен и самоуверен, и оказалось, что он был совсем неправ.

— Я учился на его ошибках, — сказал я ей. — Я помню их. На этот раз будет по-другому.

— Особого выбора у меня нет, — горько сказала она.

Мойра закончила передачу почти всей силы кроме небольшой её части, хотя в ней всё ещё оставалось эйсара где-то на половину Сэлиора.

— Можешь перестать. Остальную силу оставь себе, — приказал я.

— Не важно, сколько у меня останется силы. Я — по-прежнему твоя раба.

— Нет, — сказал я. — Я даю тебе свободу. Я связал тебя лишь для того, чтобы дать тебе время успокоиться. Теперь ты можешь поступать так, как пожелаешь.

— Ты можешь снова связать меня лишь несколькими словами, — возразила она.

— Я этого не сделаю, — снова сказал я. — Мне просто нужен был шанс объясниться. Если ты будешь настаивать, я брошу этот проект. Я оставляю решение за тобой.

— Ты серьёзно? — спросила она, подходя ближе к первому стазисному ящику. — Ты позволишь мне уничтожить эту штуку?

Я вспотел. В ней всё ещё было эйсара на половину Сэлиора. Я никак не смог бы помешать ей сделать так, как она пожелает, разве что снова сковать её. Я делал ставку на то, что она увидит это с моей точки зрения, но я не мог быть уверен.

— Надеюсь, что не уничтожишь, но я буду уважать твои желания.

На миг она напряглась, а затем её плечи обвисли:

— Ладно, делай как хочешь, но я не хочу в этом участвовать.

Мне не нужна была её помощь ни в чём, только её разрешение, иначе Гарэс отказался бы завершать свою часть проекта:

— Я просто хотел убедиться, что ты поймёшь.

— Нет, — добавила она. — Я имела ввиду не это. Когда я сказала, что не хочу в этом участвовать, я имела ввиду, что не хочу знать.

— Что?

— Я уже проходила через подобное, и тогдашняя моя причастность всё ещё наполняет меня виной. Я не хочу участвовать в этом. Если будешь настаивать на том, чтобы довести это до конца, то я не хочу знать. Забери у меня это знание, оставь меня невинной, — объяснила она.

«С технической точки зрения, если ты согласишься сейчас, то ты — всё равно соучастница, даже если потом не вспомнишь об этом», — заметил мой саркастичный внутренний голос. Я решил, что этим ситуацию не улучшить, поэтому решил держать эту мысль при себе:

— Я не думаю, что смогу создать заклинание достаточно узконаправленное, чтобы стереть из твоего разума только это знание.

— Тебе и не нужно, — осторожно сказала она, — ты можешь это приказать, помнишь?

Я сразу же понял. Связывавшие её чары контролировали её разум в той же полноте, что и её тело. Хотя я никогда не думал о том, чтобы применить их таким образом, я знал, что она была права.

— Ты уверена? — снова спросил я, чтобы прояснить ситуацию.

— Я дам тебе слова. Тебе просто нужно повторить их, и превратить в приказ.

После короткого обсуждения я дал ей перо и бумагу, чтобы убедиться, что приказ я произнесу именно так, как она хотела. Когда она закончила писать, я быстро пробежал написанное глазами, прежде чем спросить:

— Ты действительно хочешь вот эту часть в конце?

— Да.

— Ладно, — сказал я. — Мойра Сэнтир, силой связующих тебя чар я приказываю тебе забыть то, что ты видела и слышала сегодня в этой комнате. Ты не подумаешь отнестись с подозрением к тому времени, которое мы провели вместе, и не будешь спрашивать об этом меня или кого-либо ещё. Когда в будущем в какой-то момент станет известна правда, ты предположишь, что участвовал в этом лишь я. Ты ни за что не будешь подозревать участие Гарэса. Если ты разозлишься на меня за это в то время, то простишь меня через несколько дней.

Я вывел её в коридор, внимательно наблюдая за ней, поскольку она выглядела так, будто у неё кружится голова.

— Странно, — сказала она, — я чувствую себя иначе. Что случилось с эйсаром?

Она озадаченно огляделась.

— Я сказал тебе перелить его в приготовленный мной сосуд, — сказал я, огибая правду. — Я думаю, ты сделала это слишком быстро. В конце ты потеряла сознание. Помнишь?

— Вообще-то нет, — ответила она. — Вполне возможно, что быстрая потеря эйсара может вызвать потерю памяти, — добавила она, предоставляя собственную отговорку.

— Возможно, ты права, — согласился я. Однако внутри я горевал, ибо всё получилось так, будто часть её умерла, даже если не стало лишь часа её жизни. Это как никогда убедило меня в том, что мой план сработает. «Воспоминания — основа того, из чего мы сделаны, их потеря равносильна смерти».