От Самары до Сиэттла

Я ВСТУПАЮ В СЕМЕЙНОЕ ДЕЛО

Я возвращался домой на пасхальные каникулы 1913 г. Я почти закончил мою выпускную работу в Институте. В поезде я нечаянно подслушал разговор о финансовых затруднениях некоторых людей из Самары. Упоминалось имя моего двоюродного брата Полякова, при этом я услышал реплику: “Он топит Неклютиных”. Я знал, что мой брат Виктор позволяет Полякову пользоваться нашими банковскими кредитами, которые были, практически, безграничны.

Дома я спросил Виктора о том, что значат такие замечания. Он ответил, что это всего лишь слухи. К несчастью, в июне, когда я вернулся домой, ситуация стала угрожающей. Поляков не выполнял свои обязательства перед банками, и Виктор платил за него. Поляков скрылся. Я начал его разыскивать, но его управляющий сказал мне, что это бесполезно: у него нет денег и не будет, так как он вложил их в долгосрочные проекты, дохода от которых пока нет. Некоторые из этих проектов и не дадут доходов, например, безнадёжное дело на севере России. Управляющий посоветовал нам взять в опеку дело Полякова и на этом покончить.

Когда картина стала ясна всем в нашей семье, Виктор начал горевать и пытаться залить своё горе. Он был трезвым только по утрам. Управляющие банков хотели с ним встретиться, но он отказывался явиться в банк. Я всегда любил Виктора, он был очень добрым. И в это тревожное время мы стали с ним ближе.

Время уходило. Я узнал, что брат пытается погасить наши долгосрочные кредиты краткосрочными, которые он хотел обеспечить нашими имениями. Имения были оценены, но кредиты не получены. В это же время мы взяли в опеку бизнес Полякова. Я получил работу управляющего техническим отделом в этом бизнесе. Этот отдел занимался установкой электрических и сантехнических изделий, торговал ими, а также и автомобилями. Всё это было плохо организовано.

Мы наняли на работу бывшего управляющего делами Полякова. С ним я поехал в Москву, а затем в Петербург, чтобы завязать связи с крупными компаниями. Это было не трудно, так как о наших финансовых проблемах ещё не знали, и мы пользовались хорошей репутацией.

В октябре финансовое положение стало совсем шатким. Все наличные деньги пошли на оплату счетов, наших и Полякова. Некоторые банки отказались принять наши новые обязательства. Мы должны были найти деньги и сделать это очень быстро. Поэтому меня послали в Москву для переговоров с банком недвижимости. Я чувствовал себя очень неудобно. Всё, что я знал, это то, что я должен получить два с половиной миллиона рублей и не меньше. Это была та сумма, которую мы должны были заплатить двум банкам. И тогда бы нам вновь стали давать кредиты.

Когда я появился в банке, мне сказали, что я могу получить только 1,8 млн. рублей. Я должен был быстро сообразить, так как этого было недостаточно. И я решил блефовать: сказал, что или нам дают 2,5 млн. ,или мы обращаемся в другой банк. Мне ответили, что совет банка никогда не меняет свои решения. У меня не было другого пути, как уйти ни с чем, но при этом я сказал, что мы тоже не склонны менять свои решения. Я ушёл, но был страшно огорчён, полагая, что я - виновник сложившейся ситуации. Длинная телеграмма была послана в Самару, и бывший управляющий Полякова приехал в Москву. В это время Виктор был в полном расстройстве, и старший брат Иван, который всю свою жизнь управлял имениями, взял бразды правления в свои руки. Мне это не очень нравилось, так как я ему не доверял.

Управляющий прибыл в Москву, и, как ни странно, одобрил мои действия. Мы решили ждать и провести время в Москве с удовольствием. Этот человек был очень суеверен, особенно он боялся числа 13. Однажды утром, когда ещё было темно, он разбудил меня и попросил одеться. Он уже знал, почему у нас трудности. Мне показалось, что он сошёл с ума. Он попросил меня выйти из комнаты и указал на номера наших комнат. Они были 208 и 210. Я не видел ничего дурного в этом и уже почти уверился, что нервное напряжение, действительно, плохо сказалось на его рассудке. Но он попросил меня сложить все цифры в этих номерах - получилось 13. Он ни за что не хотел возвращаться в комнату, и нам пришлось сменить гостиничные номера на те, которые его больше устраивали. Самое смешное в этом то, что через два дня меня вызвал секретарь совета банка - мы получили кредит. Мой товарищ мог праздновать победу. Я закончил все формальности в два дня, и деньги были переведены в Самару.

Когда я вернулся в ноябре домой, то нашёл Виктора в ужасном состоянии: он не был способен представлять наши финансовые интересы. Я поговорил с моим старшим братом Владимиром, и мы решили узнать наше действительное финансовое положение. К несчастью, Владимир имел только опыт управления имениями, и он был совершенный интроверт. Он очень стеснялся людей, которых плохо знал, и предпочитал иметь дело с цифрами.

Мы разложили по полочкам наши доходы и банковские обязательства и к концу января 1914 г. пришли к неутешительному выводу, что к началу марта мы будем без денег, за три месяца до того, как должны будем выплатить последние кредиты двум банкам. Мы не могли понять, как это случилось, но факты говорили об этом.

Мы вызвали в Самару из Нижнего Новгорода нашего родственника (мужа сестры) Ермолаева, так как чувствовали, что у нас не хватает опыта, чтобы справиться с трудностями. А он был очень успешный делец.

Мы ещё раз всё проанализировали и решили, что мы должны попросить банки объединить все наши оставшиеся кредиты. Я начал обходить банки и вести переговоры. К счастью, я получил поддержку управляющего из Государственного Банка, который обещал использовать своё влияние на другие банки, чтобы они приняли наше предложение. Кстати, этот управляющий, Ершов, оказывал помощь начинающим дельцам в их делах и поэтому получил прозвище “дедушка”. Государственный Банк переучитывал облигации частных банков, поэтому управляющие этих банков дважды подумали бы, прежде чем перечить Государственному Банку.

К первому марта брат Владимир закончил переработку нашего баланса, а на четвёртое марта было назначено собрание в нашем доме. Меня выбрали вести его. Даже сейчас, описывая это время, я нервничаю.

Копии нашего баланса были разложены на столе, и наши кредиторы начали их читать. Первым баланс прочёл человек, который недавно появился в Самаре, и с ним дело уладить было легче. Он пришёл заранее, изучил документы, задал несколько вопросов и в конце концов сказал, что не видит никаких затруднений для решения этого вопроса.

Наше предложение было простым - начиная со следующего дня наши кредиты замораживаются, так что мы не должны были бы по ним платить. Объединённый кредит предполагал выплату годовых выше на 12 проц., чем обычная ставка. Наш доход обеспечивал выплату этого кредита, который был пропорционален замороженным кредитам.

Первый выступающий сделал обнадёживающее заявление, что за 20 лет его работы он держал в своих руках немного документов, так хорошо написанных. Если банки не будут кредитовать компании такого уровня, то у них не останется клиентов. И он принимает наше предложение без каких-либо ограничений.

Два банкира, у которых были наши долговые обязательства и которые мы должны были погасить в течение 15-ти текущих дней, попробовали потребовать нас расплатиться, но “дедушка” так на них набросился, что они безропотно согласились.

Здесь я должен пояснить: наш баланс показывал, что каждый рубль кредита покрывался 3-4 рублями стоимости нашей собственности. После собрания я почувствовал облегчение - неминуемого банкротства пока мы избежали.

Я заключил соглашение с одним из банков, по которому они должны были управлять нашим торговым кредитом. Каждый раз, когда мы покупали зерно, этот банк должен был перечислять на наш счёт 80 % от стоимости закупленного зерна и тоже самое проделывать в случае покупки муки.

Когда Владимир пересматривал наш баланс, он внимательнее изучил стоимость всей нашей собственности. И обнаружил, что одно имение даёт доход в среднем менее 4 % в год от его стоимости вместе с оборудованием; доход другого еле достигает 6 %, доход третьего - чуть выше. В то же самое время мукомольный завод давал в среднем 15 % прибыли, а пекарня, скорее всего, была ещё прибыльней. Мы платили 4,5 % годовых за кредит, поэтому мы решили продать имения с низким доходом.

Худшее по доходности имение (около 15 тыс. акров) было продано в июле 1914 г, и наш замороженный кредит и другие кредиты значительно уменьшились. Теперь я мог спокойно работать в своём техническом отделе. Виктор снова стал главным управляющим, но его авторитет был подорван, старые связи потеряны. Он хорошо управлял пекарней, но должен был оставить должность управляющего мукомольным заводом, и я принял этот пост. Я предлагал его Владимиру, но он отказался. Так в 27 лет я возглавил наше семейное дело. Я чувствовал себя не очень уверенно в этой роли, так как мой деловой опыт был недостаточным.