Пешком по Москве - читать бесплатно онлайн полную версию книги автора Михаил Юрьевич Жебрак (На фоне Пушкина ) #5

На фоне Пушкина

Пушкинская площадь → Малая Дмитровка улица → Успенский переулок → Петровка улица → Страстной бульвар → Большая Дмитровка улица → Козицкий переулок → Большой Гнездниковский переулок → Малый Гнездниковский переулок → Тверской бульвар → Малая Бронная улица → площадь Никитские Ворота → Большая Никитская улица → Вознесенский переулок → Елисеевский переулок → Брюсов переулок → Тверская улица

Памятник Пушкину на Пушкинской площади был традиционным местом свиданий в Москве. Например, в фильме «Покровские ворота» герои Константин и Маргарита первый раз встречаются именно здесь. Почему сложилась такая традиция? Встречаясь под Пушкиным, ты словно становишься частью его любовной лирики. Понятно, что найдутся желающие встретиться у стены Цоя или памятника Маяковскому, но Пушкина признают все – возвышенно и не так обязывает, как, скажем, памятник Толстому. Кроме того, девушку, за которой ухаживаешь, было принято пригласить в театр или на концерт – дабы показать себя с культурной стороны. А еще от станции метро «Пушкинская» можно было дойти до 16 театров, нескольких концертных площадок и музеев. Эту прогулку я проложил по созвездию разных залов Пушкинской галактики.

Открытие памятника Александру Пушкину в Москве 6 июня 1880 года. Гравюра с наброска Николая Чехова

Начнем мы с главного экрана страны – кинотеатра «Россия». В СССР выпускали чуть больше 300 полнометражных художественных фильмов в год. И существовало негласное правило, что первый показ значимых картин – о войне, производстве, биографиях партийных лидеров – проводят именно в кинотеатре «Россия» (Пушкинская пл., 2/1; сегодня театр «Россия»). После премьеры на Пушкинской площади копии разъезжались на остальные экраны столицы. Затем в кинотеатре начали проводить Московский международный кинофестиваль. Но эпоха больших кинотеатров закончилась: сначала единое пространство разделили на меленькие зальчики, затем кинотеатр отдали под мюзиклы. И реклама завесила шедевр архитектуры шестидесятых – стеклянный фасад «России». Архитектор Юрий Шевердяев придумал стеклянную волну, нависающую над площадью. Тему бушующего моря поддерживает и поднятая над площадью терраса кинотеатра с железными перилами, напоминающими леера палубы корабля, и мостик-лестница над улицей, словно сходни, перекинутый от главного входа к фонтану. В этом здании были мощь и натиск бури, при этом сохранялись хрупкость и прозрачность стекла.

Пушкинская пл., 2/1

© Ovchinnikova Irina Shutterstock.com

В двух шагах от Пушкинской площади – театр «Ленком» (Малая Дмитровка ул., 6). Он занимает бывший Купеческий клуб. Это солидное заведение долго арендовало чужие здания, пока, наконец, в начале XX века не было принято решение строить на Малой Дмитровке свое. Конкурс выиграл архитектор Илларион Иванов-Шиц. По условиям в здании должны были быть зрительный зал, ресторан, библиотека, биллиардная, терраса и… четыре больших зала для карточной игры. Ведь основной доход клубу приносила именно карточная игра. И не простые членские взносы, а штрафы за игру ночью. Ну а когда еще играть? Днем, что ли, Михаил Морозов проиграл здесь миллион рублей. За полночь собирались завзятые игроки: «Ну что, по штрафу, господа!» Скидывались, сумма могла составлять и по тысячи рублей с «нарушителя», и начинали спокойно играть.

Малая Дмитровка ул., 6

Снаружи дом получился достаточно строгим. Такой величественный вариант модерна, все же общественное здание. Эффектная колоннада, мощные башни над входами. От модерна здесь асимметрия, женские маски над окнами и нервный ритм узких окон над входами. После революции купеческий клуб занял Театр рабочей молодежи – ТРАМ. Актеры полную смену отрабатывали на родном предприятии, а потом бежали в театр, чтобы выйти на сцену. Революционные теоретики провозглашали, что новые Ермоловы, днем работающие у токарного станка, вечером будут правдиво играть в новых производственных пь есах. Ермоловы у станка стоять не хотели, и через четыре года ТРАМ стал театром профессиональным. Затем театр получил имя Ленинского комсомола, и под именем «Ленком» живет до сих пор. 45 лет театр возглавлял Марк Захаров.

От «Ленкома» мы свернем в Успенский переулок, сохранивший традиционную застройку XIX века. И затем зайдем через боковой вход в сад «Эрмитаж», где плечом к плечу работают театры «Новая опера», «Эрмитаж» и «Сфера». Летний сад «Эрмитаж» открыл в 1894 году антрепренер Яков Щукин. До этого пустырь использовали как свалку, а зимой туда сваливали снег. Щукин заменил даже почву: завез 50 000 возов чернозема, посадил цветы и деревья, соорудил беседки, ресторан и летнюю эстраду. По проекту архитектора Сергея Загоскина был построен Зимний театр, сейчас здание занимает театр «Эрмитаж».

Сад «Эрмитаж»

© Tatiana Belova Shutterstock.com

Сад «Эрмитаж» был не городским парком, а увеселительным заведением. Он открывался в шесть часов вечера и работал до глубокой ночи. Вход стоил 50 копеек. Хозяин ревностно относился к своему детищу. Как-то Щукин заметил даму, сидевшую на скамейке и чертившую концом зонтика узоры на песке. На его песке! Хозяин сделал ей замечание. Дама демонстративно сорвала цветок с клумбы. Щукин позвал служителей и потребовал вывести посетительницу. Он не отменил своего решения, даже когда ему сообщили, что это балерина Тамара Карсавина, приглашенная для выступления. И согласился выплатить неустойку, лишь бы она не появлялась в его саду.

Именно в театре «Эрмитаж» в Москве впервые было продемонстрировано «заморское чудо» – синематограф. Здесь выступали оперные труппы князя Алексея Церетели и Саввы Мамонтова, проходили бенефисы Федора Шаляпина. Репертуар был на любой вкус: гастролершу Сару Бернар сменяли эквилибристы и циркачи.

Памятник основателям МХТ им. Чехова в Камергерском переулке. Скульптор Алексей Морозов

© Tatiana Belova Shutterstock.com

У Московского Художественного театра не было своего помещения и первые четыре сезона театр арендовал здание у Щукина.

Перед началом первого сезона труппа нового театра в полном составе выехала в дачное местечко Пушкино под Москвой. Это были такие летние театральные лагеря: две репетиции в день, совместные прогулки, купания, беседы об искусстве. Тимбилдинг, как сказали бы сегодня. Константин Станиславский и Владимир Немирович-Данченко строили театр нового типа – театр-студию, где все – от артистов и художников до костюмеров и рабочих сцены – служат одной цели. Пока не было прислуги, дежурили по очереди, и первым в список Станиславский поставил себя! Представляете, директор крупного завода, руководитель театра моет сцену! Правда, оказалось, что Константин Сергеевич не умеет пользоваться веником и совком и, похоже, первый раз в жизни сам поставил самовар. Он засыпал угли в пустой самовар и тот распаялся. Труппа осталась без чая.

По воспоминаниям Станиславского, здание театра «Эрмитаж» было в ужасном состоянии. Однажды он был вынужден отдирать от стены своей уборной примерзший к ней театральный костюм, который предстояло тут же надеть на себя. Кое-как отопление и электричество наладили, а здание покрасили. Скверную мебель закрыли хорошими чехлами, неприглядные углы – лавровыми деревьями… Зато на сцене зрителей ждал совершенно иной мир. Первым спектаклем МХТ стал «Царь Федор Иоаннович». За подлинными старинными вещами для него Станиславский лично ездил на Нижегородскую ярмарку. Успех и этого, и других спектаклей МХТ был ошеломительный. В 1900 году подводя итоги первым сезонам Художественного театра, Станиславский сказал Немировичу-Данченко: «В истории театра всех стран не найдется столь блестящей страницы, какую написали мы за два года».

Каретный Ряд ул., 3, стр. 2

© Ovchinnikova Irina Shutterstock.com

В 1909 году в саду «Эрмитаж» (Каретный Ряд ул., 3, стр. 2) появилось еще одно театральное здание. Архитектор Александр Новиков перестроил открытую сцену в летний «Зеркальный театр». Он передан коллективу «Новой оперы» и из летнего стал обычным – круглогодичным. В 1997 году Театр реконструировал архитектор Владимир Котельников. Получилось одно из красивейших театральных зданий Москвы в стиле ар-деко. Из-за скругленных углов, больших застекленных проемов и четкого деления на этажи-палубы здание кажется пароходом, плывущим сквозь городской сад.

В планах Щукина было возведение самого грандиозного московского театра на 4000 мест. В 1910 году была сделана сценическая коробка, но из-за отсутствия денег у хозяина стройка застопорилась. Вот уже больше ста лет огромное недостроенное театральное здание ждет второго рождения.

Владимир Высоцкий с друзьями в детстве часто ходил в сад «Эрмитаж». Там ребята смотрели трофейные фильмы, слушали Утесова. Поступая в театральный кружок, Высоцкий как раз и пел «под Утесова». В «Эрмитаже» можно было послушать и совсем экзотику: польский «Голубой джаз» и даже перуанскую певицу.

По воспоминаниям друзей, когда денег на билет не было, Володя, проходя мимо контролера, говорил не «здравствуйте», а «датуйте», с дурацким выражением лица и странно перебирая пальцами. Контролер думал: «Сумасшедший, больной… пусть идет».

В глубине сада «Эрмитаж» работает еще один театр. Театр непривычный, экспериментальный. Он называется «Сфера» (Каретный Ряд ул., 3, стр. 3), в соответствии с названием актеры играют на круглой сцене в середине кругового амфитеатра. Декораций на такой круглой сцене нет, но репертуар при этом классический: здесь ставят Моэма и Шукшина, Вампилова и Булгакова, Достоевского и Сент-Экзюпери. Здание театра построено архитектором Натальей Голас в 1984 году.

Из сада мы выйдем через главные ворота, недавно украшенные фонарями-цветами в стиле модерн, и по Петровке пойдем к Страстному бульвару. В зоне притяжения Пушкина стоят памятники только деятелям культуры. В Москве много монументов, прославляющих государственных деятелей, но вокруг Пушкинской площади собрались писатели и музыканты. На Страстном бульваре три памятника. Со стороны Петровки раскинул руки Высоцкий. Он вырос в этих краях: «Где твои семнадцать лет? На Большом Каретном» и сам «выбрал место» для монумента в песне «У меня было сорок фамилий».

Страстной бульвар

Было время, когда Высоцкого называли наравне с Гагариным самым известным человеком страны. Кстати, Гагарин в 1965 году, услышав первые песни Высоцкого, попросил о встрече и приехал из Звездного городка познакомиться с Владимиром. Но должен был распасться Советский Союз, чтобы в Москве появился памятник поэту. Ставить монументы в начале бульвара – московская традиция: Пушкин, Гоголь, Грибоедов. В 1995 году к ним присоединился бронзовый Высоцкий. Автор памятника – скульптор Геннадий Распопов. Многочисленные поклонники Высоцкого были счастливы его посмертным признанием, а вот мне тогда памятник не понравился. Выглядел слишком показным, поверхностным, нарочитым. Но изменилась эстетика, и в нашу кричащую эпоху памятник уже не кажется мне не соответствующим «духу Высоцкого». Ведь скульптор изобразил поэта перед публикой, монумент даже окружает небольшой амфитеатр. А Высоцкий, действительно, безжалостно рвал свою душу на каждом выступлении…

Памятник Владимиру Высоцкому. Скульптор Геннадий Распопов

В середине Страстного бульвара на стуле сидит бронзовый композитор Сергей Рахманинов. Страстной бульвар для монумента выбрали поблизости к женской гимназии, где он преподавал (Страстной бул., 5). Композитор одет парадно, должно быть, он слушает музыку на каком-то концерте. Причем, мне кажется, чужую. Когда при авторе исполняют его произведение, он более напряжен. Тем более, что после провала премьеры его первой симфонии композитору пришлось обращаться за помощью к психиатру, четыре года он вообще не мог сочинять. С творческими натурами так бывает. Когда Петр Чайковский пришел на первое занятие к гимназисткам, то не они, а он упал в обморок. Рахманинову депрессию удалось побороть, и второй концерт он посвятил своему врачу. Памятник появился на бульваре в 1999 году. Это одна из последних работ скульптора Олега Комова, уже после смерти мастера ее доделывал любимый ученик Комова Андрей Ковальчук. Комов не любит лишних деталей, у его работ всегда ясная композиция и выразительный силуэт. У хорошего скульптора характер персонажа проявляется в позе. И работа неплохо смотрится издалека. Но и вблизи есть что оценить: энергичной лепкой выделено лицо и сильные пальцы пианиста.

Памятник Сергею Рахманинову. Скульптор Олег Комов

© Tatiana Belova Shutterstock.com

Страстной бул., 5

Памятник Александру Твардовскому. Скульптор Владимир Суровцев

© Tatiana Belova Shutterstock.com

На Страстном бульваре, ближе к Большой Дмитровке, еще один памятник – Александру Твардовскому. Памятник географически привязан к редакции журнала «Новый мир» (Малая Дмитровка ул., 1, стр. 1), ведь Твардовский почти 20 лет возглавлял этот журнал и по этим аллеям Страстного ходил на работу. Твардовского работы скульптора Владимира Суровцева поставили в начале лета 2013 года. Писатель, погруженный в свои мысли, идет по бульвару. Руки в карманах, причем необычно – одна в кармане распахнутого пальто, другая – в пиджаке. Сильно задумался Твардовский. Писатель не молод. Это уже не тридцатилетний автор «Василия Теркина», а главный редактор толстого литературного журнала. Ему надо отстаивать хороших авторов. Достаточно вспомнить, что впервые Солженицына напечатал именно «Новый мир». Недаром в те годы была даже мера стойкости и честности журналиста – «один твард». Поэтому значимо, что имя Твардовского выбито на памятнике узнаваемым шрифтом «Нового мира».

Малая Дмитровка ул., 1, стр. 1

© BestPhotoPlus Shutterstock.com

Александр Твардовский взял переданный ему рассказ Солженицына, думал просмотреть десяток страниц перед сном… и прочел большой рассказ ночью два раза! На утро попросил немедленно разыскать автора. Редколлегия во главе с Твардовским поменяла название рассказа «Щ-854», это лагерный номер, на «Один день Ивана Денисовича», и начали готовить публикацию. Главред окружил рассказ букетом рекомендаций и отправил через секретаря Хрущеву. В то время печатать произведение о лагере можно было только так, с одобрения высших лиц. Расчет был верный, главный герой не интеллигент, не офицер, а человек из народа. «К моему мужику не могли остаться равнодушными верхний мужик, автор Теркина, Александр Твардовский и верховой мужик Никита Хрущев», – говорил потом Солженицын. «Один день Ивана Денисовича» вышел в «Новом мире» тиражом почти 100 000 экземпляров.

На Страстной бульвар смотрит новое театральное здание – Театральный центр Союза театральных деятелей (Страстной бул., 8а). Это открытая сцена для фестивалей, гастролей, экспериментов. Здание построено в 2002 году с элементами ар-деко. Так как сегодня театральные здания строить невыгодно, то в нагрузку к театру прилагается бизнес-блок и жилая часть.

А вот здание типографии «Утро России» с бульвара не видно, но стоит пройти сто метров по Путинковскому переулку, ведь это одно из лучших созданий Федора Шехтеля эпохи рационального модерна (Большой Путинковский пер., 5). Абсолютное отсутствие украшений на фасаде, кругленные углы и огромные окна в 1909 году воспринимались откровением. Сегодня, чтобы оценить такое здание, надо отмотать календарь на сто лет назад и представить подобную постройку в окружении домов с колоннами, пышной лепниной и гранеными куполами. Архитектор Юрий Григорян превратил творение Шехтеля в культурный центр «Типография». Памятник вычистили и отреставрировали, сохранив чугунные колонны и старинный кирпич. Чтобы превратить двор в полноценное общественное пространство, надо было воздвигнуть в дальнем его углу что-нибудь эффектное и легкое – оттеняющее, а не давящее корпуса Шехтеля. Григорян поставил в глубине двора стеклянный куб нового корпуса с самым большим панорамным лифтом Москвы: 2 на 4 метра.

Страстной бул., 8а

© VAUko Shutterstock.com

Большой Путинковский пер., 5

Большая Дмитровка ул., 17

От Страстного бульвара по Большой Дмитровке мы дойдем до Музыкального театра Станиславского и Немировича-Данченко (Большая Дмитровка ул., 17). Театр построен на месте бывшей усадьбы московского генерал-губернатора Петра Салтыкова, простиравшейся до Тверской. В XIX веке дом арендовал Купеческий клуб. Усадьба обрастала пристройками, в одной из которых в начале XX века открылось варьете «Максим». После революции здесь поочередно играли оперная студия Станиславского и музыкальная студия Немировича-Данченко, пока их не объединили в один театр имени Станиславского и Немировича-Данченко. Здание же в 1938 году перестроил архитектор А. Н. Федоров. Для придания театральности фасаду вдоль Большой Дмитровки соорудили аркаду в венецианском духе. Но почему-то аркадой украсили небольшую часть, и здание распалось на две половины, оно похоже на сиамских близнецов в разной одежде.

У второго по значимости музыкального театра Москвы не очень примечательный фасад. Но тут уж ничего не поделаешь. Историческое здание, переделки невозможны. И вот при реконструкции в начале нынешнего столетия архитектор Сергей Романов решил театр украсить сзади. Античными элементами, ведь «классический балет есть замок красоты»… По Козицкому переулку над въездом в подземный гараж появился портик с фронтоном, а со двора колоннада в 30 колонн. Колонны постмодернистские, без капителей. Я, честно говоря, другой такой колоннады в Москве не знаю.

Немировича-Данченко всегда поминают вторым в творческом тандеме. Станиславский на слуху, он создатель системы, его именем называют фестивали и театры… Но Немирович-Данченко был не менее талантливым режиссером и театральным педагогом. Только не таким взрывным и громогласным. Станиславский – актер, ставший постановщиком, а Немирович-Данченко – драматург, перешедший в режиссуру. Возможно, поэтому он тонко чувствовал драматические нюансы пьес. Островского ставил от языка, Горького – через социальный протест, Чехова понимал как мастера настроения… Чехова в МХТ привел именно Немирович-Данченко, Станиславский сперва Чехова совсем не понимал. Да и сам писатель после провала первой постановки «Чайки» боялся снова выходить на публику. Сегодня Чехов – самый репертуарный русский драматург, не заслуга ли в этом и Немировича-Данченко?

При реконструкции Музыкального театра Станиславского и Немировича-Данченко по современной моде двор превратили в крытый стеклянной крышей атриум. Это самое эффектное внутреннее пространство театра, ведь ширина получившейся площади больше 30 метров.

В тридцатые годы Немирович-Данченко попал в Новосибирске на спектакль о французской революции «Пламя Парижа». Сидевший рядом старик с такой же окладистой бородой, но может быть попроще одетый, толканул в бок режиссера: «Когда петь начнут?» «Это балет, – объяснил Немирович-Данченко, – здесь не поют, а танцуют». В это время на сцене кордебалет затянул революционную «Карманьолу». Сосед повернулся: «Вижу, дед, ты тоже первый раз в театре!»

Так сложилось, что о Станиславском знают все. Даже театров его имени в Москве два. А о Федоре Корше помнят только историки театра. Но ведь именно он первый поставил Чехова, познакомил московскую публику с Генриком Ибсеном и Эдмоном Ростаном. От Музыкального театра мы свернем в Петровский переулок, чтобы осмотреть здание в русском стиле, которое построил для тетра Корша в 1885 году архитектор Михаил Чичагов (Петровский пер., 3). На фасаде все узнаваемые элементы модного на тот момент стиля: богатый рисунок крыш с кокошниками, решетками, разнообразные наличники на окнах, арки с гирьками. Строили театр на деньги мецената Алексея Бахрушина и в рекордные сроки – за четыре месяца.

Открывалось новое здание постановкой отрывков из «Горя от ума», «Ревизора» и «Доходного места». Основной репертуар у Корша составляли водевили и музыкальные комедии с любовной интригой. В Москве подобные спектакли быстро стали называть «коршевскими пьесами». Это давало основную кассу, но благодаря легким пьесам в театре могли ставить и серьезные современные вещи. Корш понимал законы шоу: в первую очередь зрителя надо развлекать. Он не жалел денег на костюмы, декорации, спецэффекты. Его театр первый был электрифицирован. В одной из пьес декорация представляла вагон курортного поезда в Кисловодск. Под вагоном вращались колеса, за окнами проходила движущаяся панорама. При подходе к станции панорама замедляла движение, в окна вплывали станционные постройки и перроны с пассажирами и усатыми жандармами. Кроме того, в театре Корша в сезон играли по новой пьесе в неделю. Действительно, за первые 10 лет существования театра было поставлено 500 пьес. Это называлось «пятничные премьеры». Хотя пьесы были сырые, на каждую отводилось три-четыре репетиции, однако публике такая мобильность нравилась. Гиляровский подшучивал, что когда антрепренеру как-то пожаловался священник ближайшей церкви, что в храм мало ходят, Корш ответил: «Репертуарчик старенький у вас!».

Петровский пер., 3

© BestPhotoPlus Shutterstock.com

Вечером после спектакля актерам раздавали новые роли. Уже в субботу назначалась считка. Пара репетиций с тетрадками в руках, в четверг – генеральная, в пятницу – снова премьера! Декорации, костюмы, освещение – отменные. Актеры – любимцы публики. А что роли не до конца знают, на это есть высочайшего мастерства суфлеры. Неудачные постановки сразу снимались с репертуара, зато имевшие успех шли годами. По просьбе Корша Чехов запоем за 10 дней написал первую свою пьесу «Иванов». Спектакль приготовили привычным способом за четыре репетиции. Автор был недоволен артистами, их трактовкой ролей, на ходу выбрасывал сцены, которые давали актерам возможность «выкидывать коленца». «Корш – купец, и ему нужен не успех артистов и пьесы, а полный сбор», – подытожил Чехов. При этом пьеса прошла хорошо, автора вызывали. Но Чехов все равно ее переписал: «Если и теперь не поймут моего „Иванова”, то брошу его в печь и напишу повесть „Довольно!”».

В репертуаре театра Корша были и переводные современные пьесы. Говорят, Корш посылал стенографистов на модные премьеры в Европе, и уже через пару недель ставил тот же спектакль в Москве, не извещая автора. А еще Корш ввел утренники. Это были спектакли основного репертуара с теми же актерами, но утром и по дешевым билетам. Студенты и мало зарабатывающая интеллигенция могли благодаря утренникам увидеть ведущих артистов на сцене. Сегодня в здании Корша работает Театр наций. Но, к сожалению, традиция утренников не поддерживается, я думаю, москвичи с удовольствием бы сходили на спектакль с участием Евгения Миронова и Чулпан Хаматовой утром за полцены…

По Козицкому переулку мы выйдем на Тверскую и перейдем на другую сторону, ведь следующий театр на нашем маршруте – Учебный театр ГИТИС. Он занимает театральный подвал дома Нирнзее (Большой Гнездниковский пер., 10). Архитектор и домовладелец Эрнст-Рихард Нирнзее задумал построить самый высокий дом в Москве – первое девятиэтажное здание в городе. Журналисты немедленно окрестили громаду «тучерезом». Это был дом холостяков: по сторонам бесконечного коридора (потом дети катались там на велосипедах) расположены небольшие квартиры-студии – малюсенькая прихожая, большая жилая комната и ванная комната. Кухонь не было. В здании на последнем этаже был ресторан, а на каждом этаже дежурил половой, готовый принести обед в квартиру. Так как общая площадь студии была около 50 квадратных метров, то со временем жильцы начали делать из одной комнаты две, а в ванной выгораживать закуток для плиты.

Большой Гнездниковский пер., 10

Дом был построен в 1912 году, в это время ни один значимый проект не обходился без культурной составляющей. На крыше здания открыли кафе. С сорокаметровой высоты открывался лучший вид на центр Москвы. А затем еще и построили наверху съемочный павильон товарищества «В. Венгеров и В. Гардин». В подвале же оборудовали небольшой театрик, где все как положено, только маленькое. Сцена – небольшая, рампа – невысокая, есть даже ложи, но с потолком чуть выше человеческого роста. Это помещение занимали театр-кабаре Никиты Балиева «Летучая мышь», Театр сатиры, театр «Ромэн», а сегодня в нем играют студенты ГИТИСа.

После «Иванова» прошло почти 10 лет. Чехов решил вернуться к драматургии. Он собрал в своих апартаментах в меблированных комнатах «Мадрид» (Леонтьевский пер., 21/1, стр. 1) московских деятелей театра и прочел совершенно новую пьесу – «Чайка». Сегодня «Чайка» идет как минимум в пяти московских театрах, а в конце XIX века новая драматургия Чехова казалась невыразительной. Нет броских концовок, нет главного героя, бытовые подробности и случайные реплики размывают сюжет. И после чтения «Чайки» Корш объявил, что невозможно вывести на сцену персонажей, не имеющих ярко выраженного лица, и пьесу он не возьмет. Поверил в «Чайку» Немирович-Данченко.

Тверской бул., 22

© Nigar Alizada Shutterstock.com

Из Леонтьевского переулка через Большой Гнездниковский мы выйдем к Тверскому бульвару. Бульвар длиной почти километр, и на нем стоит несколько театральных зданий. Художественный театр, созданный Станиславским и Немировичем-Данченко и осененный чеховской чайкой, так разросся в XX веке, что не помещался в двух своих старых зданиях, и архитекторы Кубасов, Моргулис и Уляшов возвели в 1973 году огромное новое здание с залом на 1345 кресел (Тверской бул., 22). Инициатором строительства была министр культуры Екатерина Фурцева. Это ее последнее московское начинание, здесь с министром и прощались. Артисты Фурцеву уважали. Она, как и положено было коммунисту и министру культуры, искала антисоветчину даже в произведениях Пушкина, Достоевского и Островского. При этом была умна, тонка и иной раз ее можно было переубедить. Фурцева, пожалуй, первый министр культуры, за которого не было стыдно. Одевалась у лучших портных, дружила с яркими людьми, искренне радела за порученную ей отрасль.

Деятельный министр культуры всемерно поддерживала МХАТ. Главреж Олег Ефремов был в числе ее любимчиков, его поощряли в поисках и прощали в прегрешениях. А вот Высоцкого Фурцева всячески закрывала: запрет на грамзаписи, книги, даже было негласное указание не давать ему положительных ролей в кино.

Кто-то из авторов сравнил культурную жизнь 1970-х с русской народной игрой. Одна команда поет: «А мы просо сеяли-сеяли». Другая отвечает: «А мы просо вытопчем-вытопчем». Спектакли запрещали, но театральные здания строили. Особое положение мхатовцев, театра номер один, в артистических кругах их называли «театральные слоны», плюс любовь Фурцевой к Ефремову породили самый богатый фасад 1970-х. В Москве все возводили из бетона, а на новом здании МХАТа использованы светлый травертин, армянский шоколадный туф, большемерный кирпич, черный метал «под бронзу».

В XIX веке на месте театрального здания стоял дом Кологривовых. Там московский танцмейстер Петр Йогель устраивал детские балы для тех, кто готовится выйти в свет. На балу танцмейстера Йогеля Пушкин познакомился с Натальей Гончаровой.

Затем здание стало резиденцией московского обер-полицмейстера. Одним из обер-полицмейстеров был генерал Александр Козлов. А его возлюбленная, купеческая вдова Маркова, жила в доме напротив, через бульвар. Они жили открыто, поговаривали, что и дочери Марковой от Козлова. Поэтому в то время бытовала шутка, что все москвичи гуляют вдоль бульвара, и только обер-полицмейстер имеет счастье гулять поперек.

Новое здание МХАТа получилось больше похожим на тюремной замок, чем на театр. Нависающие стены без окон. Гигантские светильники. А какой мрачный цвет нарочито грубо сколотого гранита! Москвичи немедленно отреагировали на эту стройку. Через бульвар расположен Театр имени Пушкина, и соответственно это театральное здание острословы назвали «театром Дантеса».

Теперь перейдем Тверской бульвар, чтобы осмотреть театр имени Пушкина. Первоначально это был обычный доходный дом (Тверской бул., 23). Хозяева, братья Паршины, сдавали здание воинскому присутствию и бухгалтерским курсам. Режиссер Александр Таиров искал помещение для нового театра и обходил особняки Тверского бульвара. И именно здесь ему оказались рады. Братья Паршины решили приобщиться к искусству, рассудив, что театр поинтереснее, чем иные арендаторы. «Четыре зала, идущие анфиладой, не годятся, чтобы сделать театр, – трезво оценил Таиров. – Но есть возможность пристроить к ним небольшой зрительный зал и сцену». Собственники согласились на переделку, и в 1914 году открылся Камерный театр. С 1914-го по 1949 год на фасаде была надпись – Камерный театр. Он был порожден союзом гениального режиссера и гениальной актрисы – Александра Таирова и Алисы Коонен. Все 35 лет существования Камерного театра они были вместе. Создатель ярчайших, наполненных удивительной пластикой спектаклей, Таиров начал ставить уже в 22 года. Свой собственный театр он создал в 29. А про Коонен говорили, что у нее голос, раскаленный, как магма, без усилий заполнявший пространство огромных залов. Один из мемуаристов утверждал, что даже цвет глаз у нее менялся в зависимости от роли.

Тверской бул., 23

Театр закрывали в 1917 году, как ни странно, по коммерческим, а не политическим мотивам. И именно советская власть вернула это здание Таирову. Камерному театру благоволил нарком просвещения Анатолий Луначарский. Он пришел смотреть лучший спектакль Камерного – «Саломею». В здании не топили, и зрители верхнюю одежду не снимали. А полуобнаженные актеры мерзли на сцене, неподвижно скрюченную над водоемом Саломею-Коонен тайком обогревал изнутри водоема теплом горящей свечи тоже трясущийся от холода пророк Иоанн, актер Николай Церетелли. Луначарский встал и демонстративно снял шубу. Зрители последовали его примеру.

В другой раз отключили электричество. А как раз шел спектакль «Сакунтала», по древнеиндийскому эпосу. Луначарский пошел за кулисы уговаривать пожарных закончить спектакль… со свечами и факелами. Получилось очень эффектно и аутентично! Да, революционное время было особенное. Актрису Коонен, например, могли мобилизовать на роль в совершенно другой театр. И прислать за ней мотоциклиста в кожанке.

Камерный театр закрыли «за формализм» в 1949 году. Последний спектаклем был «Адриенна Лекуврёр», Коонен вызывали 29 раз… Владимир Высоцкий, недолго прослуживший в Театре Пушкина, бывшем Камерном, рассказывал, что на репетициях какого-то спектакля, по ходу которого надо было рвать письма, он случайно обнаружил, что поданные ему реквизитором конверты – не что иное, как письма к Таирову не то Кокто, не то Леже. Вот она, сила забвения.

При театре была устроена квартира Таирова и Коонен. Она соединялась с театром общим коридором, но имела отдельный вход и выходила окнами на Большую Бронную. Есть такой штамп, что жизнь и творчество неразрывны. Живя в театре, Таиров и Коонен иной раз даже ночью спускались на пустую сцену и репетировали… Александр Таиров умер от рака мозга через год после изгнания из театра. Алиса Коонен продолжала жить рядом со своим театром. После смерти актрисы в жилой части здания оборудовали малый репетиционный зал и гримерные артистов.

Все помнят ресторан МАССОЛИТа из романа «Мастер и Маргарита» с директором Арчибальдом Арчибальдовичем и с осетриной второй свежести. Булгаков описал под видом дома Грибоедова «Дом Герцена». Так называли особняк на Тверском бульваре, где родился Александр Герцен (Большая Бронная ул., 18/20). Последний раз усадьбу перестраивал в 1882 году архитектор Александр Каминский. В 20-е годы прошлого века здесь разместились РАПП (Российская ассоциация пролетарских писателей) и МАПП (Московская ассоциация пролетарских писателей). Отсюда недалеко и до МАССОЛИТа. А затем в особняке организовали Литературный институт имени Горького. Учили писателей. И среди них фронтовика, разведчика Григория Поженяна. Когда началась борьба с космополитизмом, Поженяну предложили заклеймить поэта Павла Антокольского, у которого он учился. На следующий день на собрании Поженян сказал просто: «Нельзя плевать в грудь, из которой сосешь». Его вызвал ректор Федор Гладков и заявил: «Чтобы твоей ноги в институте не было». Григорий Поженян сделал стойку, а он вообще-то в цирке подрабатывал, и на руках пошел на выход.

Про Марию Ермолову Станиславский, улыбаясь, говорил, что это величайшая из виденных им актеров. Ермолова из театральной семьи – ее дедушка был гардеробмейстером (старший в гардеробе), а отец – драматургом, артистом, но не самым талантливым, поэтому в театре остался на должности суфлера. А вот Мария прогремела уже в первой роли, исполненной в 17 лет. Она играла сильные, трагические характеры: Марию Стюарт, Катерину в «Грозе», Федру, леди Макбет. После исполнения роли Жанны д’Арк студенты-зрители от переизбытка чувств выпрягали лошадей и везли актрису из Малого театра домой сами. Везли в дом ее мужа адвоката Николая Шубинского на Тверском бульваре (Тверской бул., 11, стр. 1). В этом двухэтажном особняке постройки 1883 года с выступающий фонарем для зимнего сада актриса прожила сорок лет. Несмотря на нехватку жилья в послереволюционной Москве, в 1920 году Моссовет передает этот дом в пожизненное пользование актрисе в честь 50-летия ее сценической карьеры. Сейчас здесь мемориальный музей Ермоловой.

Тверской бул., 11, стр. 1

Тверской бул., 7

© Ovchinnikova Irina Shutterstock.com

Длинный четырехэтажный дом на Тверском бульваре занимали недорогие меблированные комнаты, в которых селились студенты консерватории и Московского училища живописи, ваяния и зодчества (Тверской бул., 7). Студенты называли свою обитель «Романовка» по имени домовладельца, вслед за ними так стали говорить и все москвичи. В конце XIX века хозяин прикупил соседнее владение по Малой Бронной и построил там Романовскую залу для концертов и театральных представлений. Зал арендовал клуб московских извозчиков, клуб торгово-промышленных служащих, иногда здесь репетировала труппа МХТ.

Революция отменила черту оседлости, и в столицу переехало много евреев. В Москве открыли два еврейских театра – «Габиму» и ГОСЕТ. Если «габима» на иврите означает «сцена», то ГОСЕТ – это аббревиатура: государственный еврейский театр. ГОСЕТ занимал Романовскую залу на Малой Бронной (Малая Бронная ул., 4, стр. 2). Возглавлял театр Соломон Михоэлс. Не просто талантливый актер, но и создатель еврейского театрального училища, председатель Еврейского антифашистского комитета. После революции власти приветствовали создание «пролетарской» еврейской культуры на идише. Но всего за 20 лет теория поменялась, и было объявлено о строительстве единой социалистической культуры. Поэтому еврейские театры, музеи, газеты, радиостанции были закрыты. Соломон Михоэлс был убит по личному приказу Сталина. Обставлено было, как случайный наезд автомобиля. На похоронах Михоэлса Илья Эренбург сказал: «Еврейский народ в войне потерял шесть миллионов человек, Михоэлс – седьмой миллион…»

Малая Бронная улица

© Orini Shutterstock.com

ГОСЕТ работал рядом с синагогой на Бронной (Большая Бронная ул., 6, стр. 3). Знаменитый архитектор Дмитрий Чичагов, автор здания городской думы, в 1883 году построил для главы московской еврейской общины Лазаря Полякова, владевшего несколькими зданиями на Бронной, молитвенный дом. Здание было вместительным и богато украшенным, но считалось семейной молельней, так как власти запрещали строить синагоги. Даже для свадеб родственников нужно было получать разрешение полиции. Есть легенда, что из молельной был проведен подземный ход в один из поляковских домов для спасения в случае погрома. Только после революции здесь появилась полноценная синагога. Но религиозная свобода быстро закончилась. Новые власти расстреляли раввина, а здание синагоги превратили в Московский дом художественной самодеятельности. Здание перестроили снаружи, сделав из него провинциальный клуб с колоннами и вездесущим фронтоном. В девяностые годы XX века сюда вернулась религиозная жизнь, синагогу еще раз перестроили сообразно уже новым архитектурным предпочтениям. За наклонным стеклянным фасадом восстановили фасад XIX века в мавританском стиле. Если есть стеклянная плоскость, значит должен быть и брутальный кирпич. И сбоку встала глухая башня с единственным большим окном, украшенным девятисвечником. Но тема преследования тяготеет над этим зданием: после реконструкции синагога на Бронной стала больше всего похожа на крепость.

Большая Бронная ул., 6, стр. 3

© Yuriy Stankevich Shutterstock.com

Между синагогой на Большой Бронной и Театром на Малой Бронной (бывшим ГОСЕТом) в 2001 году поставили памятник Шолом-Алейхему. Первым спектаклем еврейского театра на Малой Бронной был «Вечер Шолом-Алейхема». Шолом-Алейхем – традиционное еврейское приветствие, оно означает «мир вам». Такой псевдоним принял писатель Соломон Рабинович, создатель современной литературы на идише. Скульптор Юрий Чернов окружил автора героями его произведений, среди них мальчик Мотл и Тевье-молочник. Пронизанные грустным еврейским юмором и феноменальным жизнелюбием рассказы о Тевье-молочнике не сходят с театральных подмостков. Существует и мюзикл по этому произведению – «Скрипач на крыше».

С Бронных улиц мы вернемся на Тверской бульвар. Он был обустроен самым первым в Москве в 1796 году и немедленно стал модным местом гуляний. Здесь общались с друзьями, обменивались новостями, демонстрировали новые наряды. «Дамский журнал» в 1826 году писал так: «Обширная галерея наполнялась дамами, приезжавшими туда с работою. Искательные мужчины занимали их живым шутливым разговором, смех почти не прерывался, бульвар был местом приятнейшего соединения каждый вечер». Пушкин любил этот бульвар и специально приезжал сюда. Или проходил его, направляясь, например, к своему другу Петру Вяземскому. Среди знакомых поэта был некий дворянин, известный плохими лошадьми. И вот однажды Пушкин шел по бульвару, когда этот знакомый окликнул его из кареты: «Александр, садись – подвезу». Поэт ответил моментально: «Извини, тороплюсь!»

Фонтан-ротонда «Наталья и Александр». Архитекторы: Михаил Белов, Максим Харитонов, скульптор Михаил Дронов

В год празднования 200-летия со дня рождения Пушкина в Москве поставили несколько новых памятников поэту. В начале Тверского бульвара у Никитских ворот появился фонтан-ротонда «Александр и Натали». Под золотым куполом среди плотных дорических колонн стоят Пушкин и Гончарова. Из основания ротонды изливаются струи. Причем, если все фонтаны у нас циклические, в них вода ходит по кругу, то этот единственный подключен напрямую к водопроводу, следовательно, вода в нем чистая. В случае жажды можно припасть к Пушкину! Площадь Никитских ворот выбрали для монумента из-за того, что неподалеку отсюда был дом Гончаровых, а в церкви Вознесения они венчались. Изваять первую красавицу России доверили скульптору Александру Дронову. Дронов хотел лепить лихо, закружить пару в вальсе или даже поссорить… Но заказчики попросили делать статично и реалистично. На «Мосфильме» историки моды подобрали точные костюмы 1831 года – года венчания пары. Объяснили, какие были прически и обувь. Рядом с Пушкиным стоять сложно. Он настолько легок, тонок, умен, что и монументы ему кажутся скованными, неловкими, и ротонды – приземистыми.

Большая Никитская ул., 36, стр. 1

Пять величайших архитекторов классицизма участвовали в возведении храма Большого Вознесения, москвичи говорят так, чтобы не путать с еще одним Вознесенским храмом на Никитской. Тот – Малого Вознесения. Начал его (Большая Никитская ул., 36, стр. 1) строить Григорий Потемкин как храм при московском подворье Преображенского полка, шефом которого он был. Проект выполнил Василий Баженов. Архитектор завез материалы, но строить не начал. Затем строительство перепоручили Матвею Казакову, и Казаков успел построить трапезную, но тут пришли французы, и недостроенная церковь сильно пострадала в пожаре 1812 года. Достраивал храм архитектор Федор Шестаков, и считается, что он рисовал купол, а портики добавил Бове. Заканчивал строительство храма архитектор Евграф Тюрин. Церковь Вознесения очень долго строили, поэтому долгое время не было известно, где именно венчались Александр Пушкин и Наталья Гончарова. Сейчас установлено, что, когда 18 февраля 1831 года состоялось венчание, правый придел уже был освящен и именно там прошел обряд.

После революции в храме разместили лабораторию по изучению высоковольтных газовых разрядов и молниезащиты одного из московских НИИ. Высились медные пальцы, из-под купола свисали гирлянды стеклянных изоляторов, словно в фильме «Покаяние», когда дьявол появляется в храме. В 1980-е лабораторию выселили, провели ремонт и в храме открыли концертный зал. В это время в Москве даже вокруг Пушкина было не много концертных площадок. Здесь, в Большом Воскресении, планировали синтетический зал. Создатели хотели проводить тематические выставки, скажем, привозить посуду эпохи барокко из Кусково, а вечером среди экспонатов играть барочную музыку. Но наступили 1990-е, храмы начали возвращать Русской православной церкви и Большое Вознесение также передали.

По Большой Никитской от Никитских Ворот в ряд стоят театры: «Театр на Никитской», «Геликон-опера», Театр имени Маяковского и Консерватория имени Чайковского. В угловом доме на площади Никитских Ворот в 1913 году оборудовали кинотеатр «Унион». В советское время кинотеатр назвали «Повторного фильма» и показывали в нем старые фильмы. Это была кинобиблиотека. После реконструкции начала XXI века кинотеатр превратился в театр «У Никитских ворот» (Большая Никитская ул., 23/14/9).

Большая Никитская ул., 19/16, стр. 1

© wasilisa Shutterstock.com

«Геликон-опера» занимает бывший дворец Шаховских-Глебовых-Стрешневых (Большая Никитская ул., 19/16, стр. 1). Во время последней реконструкции начала XXI века восстановили исторические помещения дворца. Для устройства главной сцены перекрыли внутренний двор. Стены окружающих построек стали внутренними стенами театра.

Театр «Парадиз» (Большая Никитская ул., 19/13) – одна из первых работ Шехтеля в Москве. Мало кто знает, что Шехтель много лет также работал театральным художником. Он строил павильоны для уличных представлений, оформлял театральные залы, придумывал декорации и костюмы, рисовал афиши. Его работы даже выходили отдельными изданиями. В 1884 году на Никитской маститый архитектор Константин Терский строил театр «Парадиз». И он пригласил 25-летнего Шехтеля нарисовать фасад. Не знаю, сохранился ли сосновый короб под оркестровой ямой на метр для акустики, заполненный битым стеклом. Эта деталь поразила меня, когда я читал описание строительства. А фасад пережил века. Шехтель сделал здание в русском стиле. Очень эффектное. Но чтобы понять, какой Шехтель был виртуозный рисовальщик, надо обязательно посмотреть старые фотографии: на них виден проект целиком: с металлическими кружевными лентами по карнизу и башенками, в советское время утраченными. Сегодня в «Парадизе» Театр имени Маяковского.

Большая Никитская ул., 19/13

Здание театра «Парадиз». Фото К.А. Фишера из художественного сборника работ русских архитекторов, издательство «Типо-литография Товарищества И.Н. Кушнерев и Ко.». Москва, 1891 г.

Московскую консерваторию основал любимец Москвы Николай Рубинштейн. В городе его называли без фамилии – Николай Григорьевич, а все извозчики знали его адрес. С неиссякаемой энергией Николай Григорьевич, продолжим старинную традицию именования, развивал музыкальную культуру. Во время концерта в честь десятилетия Николая Григорьевича на посту директора консерватории на сцену двинулась процессия капельдинеров. С корзинами цветов и лавровым венком. Впереди всех шел капельдинер с огромным серебряным подносом, на котором лежала гора разорванных бумажек. Когда публика поняла, что на подносе лежали векселя, скупленные и уничтоженные почитателями маэстро, начались овации. Все отлично знали, что деньги, взятые под эти векселя, употреблены на музыкальное просвещение.

Строил здание консерватории (Большая Никитская ул., 13) в конце XIX века архитектор Василий Загорский. Малый зал и учебные аудитории начали работать в 1898 году, а Большой зал принял публику в 1901-м. Причем он сделал проект бесплатно. А затем попросил сохранить за собой пожизненно и безвозмездно должность архитектора при здании консерватории… Главный зал, консерваторцы говорят «с полетной акустикой», вмещал 1737 кресел. На три места меньше, чем в Большом театре. Там 1740. Надо было соблюдать субординацию.

Перед главным зданием – Чайковский работы Веры Мухиной. Пусть композитор сидит, но это самый летящий памятник нашего города. Сколько в фигуре Чайковского легкости, энергии… Мухиной всегда удавалось движение, недаром ее дипломная работа называлась «Ветер». Так как памятник создавался в советские сороковые годы, то надо было подчеркнуть связь композитора с народом. Для этого Мухина в первом варианте рядом с Чайковским поставила юного пастушка с дудочкой, символизирующего интерес композитора к народному творчеству. Из-за некоторой двусмысленности пастушка заменили на сидящего крестьянина, символизирующего уже интерес народа к творчеству композитора… Но комиссия остановилась на академическом варианте: дополнительных фигур нет, лишняя бронза пошла на театральную драпировку кресла. Чайковский перед пюпитром, в правой карандаш, левой он отсчитывает… Этот карандаш постоянно заимствуют студенты консерватории. Считается, что он приносит удачу. Как и нотные знаки с ограды. Их тоже тащат студенты-вандалы. Здесь размещены фрагменты музыкальных фраз из главных произведений Чайковского: оперы «Евгений Онегин», балета «Лебединое озеро», Шестой («Патетической») симфонии, Первого квартета, Скрипичного концерта и одного из романсов композитора… Видите, хватит не на один курс. А то жди, пока тебе старик Чайковский лиру передаст. А так можно тайком пару ноток…

Большая Никитская ул., 13

Соседнее по Никитской улице здание, украшенное шестиколонным пилястровым портиком, – усадьба Колычевых (Большая Никитская ул., 11/4, стр. 1). На фасаде – изящной лепки медальоны с женскими масками. Флигели стоят на одной линии с главным домом и присоединены к нему красивыми проездными арками. Здание построено в конце XVIII века в классическом стиле. В конце XIX века здесь разместили училище синодальных певчих. Большой зал с хорами пристроили к усадьбе со двора. После революции синодальных певчих не стало, и дом отдали юридическому факультету МГУ. Зачем студентам-юристам концертный зал с хорами? Репетировать политические процессы? В конце концов в здание вернулась музыка. Сейчас это один из корпусов консерватории с прекрасным Рахманиновским залом внутри. Почему выбрали имя именно этого композитора? Во-первых, он выпускник консерватории. И одно из величайших произведений Рахманинова – «Литургия Иоанна Златоуста», озвученный облик России, как кто-то правильно сказал, впервые прозвучало именно в этом зале, исполненное хором синодальных певчих.

Большая Никитская ул., 11/4, стр. 1

Вознесенский пер., 8/5, стр. 3

Корпуса Московской консерватории, занимающие старинные здания XVIII–XIX веков – прекрасный пример того, как может существовать современное в старых зданиях без ломки и стеклянных пирамид новодела.

С Большой Никитской мы повернем в Вознесенский переулок. Первое угловое владение занимает как раз храм Вознесения Господня («Малое Вознесение») (Большая Никитская ул., 18), он и дал название переулку. Дальше мы увидим настоящий готический костел (Вознесенский пер., 8/5, стр. 3). Он построен в 80-е годы XIX века для англиканской общины Москвы архитектором из Ланкашира Ричардом Фриманом. К однонефной базилике из темно-красного кирпича примыкает высокая башня с порталом, увенчанная четырьмя маленькими остроконечными башенками. Стрельчатые ажурные окна фасада когда-то были украшены витражами. На решетке церковных ворот изображены три традиционных символа: роза, трилистник и чертополох – Англия, Ирландия и Шотландия.

С 1960-го по 1991 год в англиканской церкви Святого Андрея стояла звукозаписывающая аппаратура центральной всесоюзной студии грамзаписи фирмы «Мелодия». Сюда вызывали музыкальные коллективы, записывали их выступления и вырезали металлические эталонные диски, с которых затем печатали винил на всех заводах грампластинок Советского Союза. Об англиканской церкви внутри уже ничего не напоминало. И церковный орган не дожил до вселения сюда студии грамзаписи. Поэтому органную музыку записывали в Большом зале консерватории, а могли бы и тут. В базилике были оборудованы два зала звукозаписи. Большой в основном объеме и малый зал на втором этаже. Также в помещениях церкви были аппаратные для монтажа и реставрации старинных записей. Любопытно, что в Москве студии «Мелодия» отдали англиканскую церковь, студии «Диафильм» – лютеранский костел Петра и Павла, а студии «Союзмультфильм» – православную Никольскую церковь. Всегда проще занять готовое здание, чем строить самим.

Напротив костела расположен дом, который когда-то занимал Вяземский, здесь у него часто бывал в гостях Пушкин (Вознесенский пер., 9, стр. 4). На пересечении с Елисеевским переулком стоит один из новых монументов Москвы. В 2011 году скульптор Александр Рукавишников поставил памятник Муслиму Магомаеву. Рукавишников, понимая предпочтения заказчиков, работает в реалистической манере, и певец очень похож на свои фотографии. Рукавишников – хороший скульптор, его статуи гармоничны, подходят для обзора с любой стороны, но необычных авангардных решений ждать от него не следует.

Мы с вами повернем в Елисеевский переулок, чтобы оказаться в сквере перед церковью Воскресения (Елисеевский пер., 2/15). Это важный храм для Москвы – даже в годы гонений он не закрывался. В сквере еще одна работа востребованного московского скульптора – памятник Мстиславу Ростроповичу 2012 года. У этого памятника есть неожиданная особенность: мы можем увидеть маэстро как бы из оркестра. Памятник установлен в конце скверика, и пока идешь по аллее, видишь музыканта глазами контрабасистов, которые традиционно на концертах сидят сзади виолончелей. Долго видны только спинка стула и покатая спина.

Елисеевский пер., 2/15

Ну а спереди мы уже смотрим на музыканта как бы из первых рядов зрительного зала – чуть снизу. Можно рассмотреть лицо и чуткие кисти. Я слышал интервью дочери Ростроповича. На вопрос, нравится ли ей памятник, она, помолчав, сказала: «Ну, это реализм, мама [Галина Вишневская] хотела, чтобы было похоже». Скульптор Рукавишников, если есть возможность, любит поиграть с материалом постамента. Здесь бронзовая, слегка изъеденная для подчеркивания фактуры, тумба рассечена гранитным блоком с золотой полочкой букв «Мстиславу Ростроповичу». В советское время написали бы «Великому музыканту…» или даже «От правительства Советского Союза»… Сегодня пишут лаконичнее.

Памятник Мстиславу Ростроповичу. Скульптор Александр Рукавишников

Впереди высится громада Дома композиторов (Брюсов пер., 8–10, стр. 2). Здесь два зала, прекрасная нотная библиотека, в советское время работало много творческих мастерских, а сейчас славится джаз-клуб. Дом построен в конце 50-х годов прошлого века архитектором Иосифом Маркузе. Помимо помещений для Союза композиторов на верхних этажах были квартиры. Из наиболее известных композиторов здесь жили Дмитрий Шостакович и Арам Хачатурян.

Памятник Араму Хачатуряну. Скульптор Георгий Франгулян

Памятник Араму Хачатуряну работы скульптора Георгия Франгуляна с 2006 года стоит в сквере перед Домом композиторов. Говорят, Франгулян первый в Советском Союзе лично, у себя во дворе, стал лить монументальные бронзовые скульптуры. Не обращаясь за помощью в государственные художественные комбинаты. Для меня памятник состоит из двух частей. Фигуры музыканта, сделанной мастерски. Лицо вылеплено с необычайной энергией. И склада инструментов. Скульптор не избежал искушения показать все инструменты, которые звучали в произведениях Хачатуряна. Здесь и трубы органа, словно крылья, и рояль, на который как бы присел маэстро. Но, кстати, дети любят такие памятники – их можно долго рассматривать!

Закончить нашу прогулку по театральным и концертным площадкам я предлагаю у памятника Пушкину, но пройти к нему в этот раз по Тверской. Это была витрина Советского Союза. Улицу первой расширили и обстроили эффектными домами. Здесь единственное место в Москве, где боковые улицы вливаются в главную через яркие арки, выложенные полированным гранитом. На Тверской были не только театры и музеи, но и лучшие магазины, кафе, рестораны. На Тверской собиралась золотая молодежь ближайших районов, или, как мы их называли, «центровые». Приезжали и компании с окраин – побурлить в общем котле. Рядом были легендарные кафе «Синяя птица» и «Лира». На месте «Лиры» открыли первый московский «Макдональдс» – также место притяжения молодежи.

Первый памятник Пушкину поставили его сокурсники лицеисты сразу после выпуска. Они заказали камень с надписью «Гению места» и поместили его у лицейского флигеля в память о том, что здесь расцветал гений их друга. Ну а московский памятник Пушкину стал таким же символом Москвы, как Кремль и Большой театр. Он уже существует в городском фольклоре самостоятельно. Марина Цветаева рассказывала, что няня водила детей на бульвар к памятнику Пушкину. Но маленькие детки, не очень вслушиваясь, называли его в одно слово «пампушкин». В сказках Григория Остера есть персонаж – поэт Пампушкин.

Памятник Александру Пушкину. Скульптор Александра Опекушин

С 1880 года Пушкин работы скульптора Александра Опекушина стоял на бульваре, в излюбленном месте гуляний московского общества. Как-то в марте стояли солнечные дни, и поэта увидели на бульваре в одном фраке. Знакомые Пушкина все были остры на язык, и кто-то сразу заметил, что пылкое воображение стоит шубы. После сноса Страстного монастыря памятник в 1950 году передвинули в центр новой площади. Везли через Тверскую улицу 11-метровую бронзовую статую на усиленной железнодорожной платформе, а впряжены в нее были два дорожных катка. Был вариант подогнать танки, но… пожалели асфальт. Или поэта, все-таки Пушкин и танки не очень совместимы. Этот зигзаг судьбы добавил памятнику народной любви, ведь в России всегда жалеют гонимых.

И долго буду тем любезен я народу,

Что чувства добрые я лирой пробуждал,

Что в мой жестокий век восславил я свободу

И милость к падшим призывал.