Похождения поручика Ржевского

Глава двадцать четвертая Визиты

Серьезной проблемой для новорожденной компании «Электрические лампы» (ее только что зарегистрировали во 2 гильдии московского купечества) стал кадровый вопрос: кто, собственно, говоря может взяться за изготовление того же провода (кабеля) которого понадобятся вскоре многие километры? И тут Городецкий вспомнил историю знаменитого МВТУ им. Баумана: начиналось то оно с ремесленного училища! И действует оно довольно давно в стенах Воспитательного дома — единственного большого строения на востоке Москвы, уцелевшего от пожара и даже удостоившегося похвалы Наполеона, так как сотрудники этого Дома взяли на излечение 8 тысяч его раненых солдат.

Он тотчас подхватился и поехал вместе с Отто Краузе на Лефортовскую набережную. Там они сунулись было к подъезду основного здания, но их развернули к соседнему: поменьше, но зато новому. Еще сюрприз: директором училища оказался немец по фамилии Отт, а по имени Федор (Фридрих, видимо). Он Городецкому не приглянулся (лет сорока пяти, но уже грузный, с маленькими бегающими глазками, прячущими интеллект), но куда деваться: придется иметь дело с тем, кто есть. Впрочем, когда директор узнал, что училищу «светит» получение выгодного заказа на изготовление какой-то хреновины (непонятной, но компатриот Отто обещал все воспитанникам и их учителям разъяснить), то он приободрился и разразился пространной речью, из которой Макс понял два пункта: заказ будет принят и сделан; обойдется его выполнение в нескромную сумму, которую еще предстоит уточнить. После чего директор вызвал к себе мастера Филатова. Вот этот человек вызвал у Городецкого симпатию: скромный, но держащий себя с достоинством, с руками в заусеницах и въевшейся в пальцы металлической пылью, но ловкими, чуткими, «умными». Получив от директора распоряжение помочь «господам изобретателям», он посмотрел в глаза обоим по очереди и сказал:

— Пойдемте в цех, там поговорим.

Когда же он узнал, что его питомцам предстоит сделать и для чего, то необыкновенно ожил и сказал:

— Вот это дело! Ради такого дела я в лепешку расшибусь и ребят своих раззадорю. Они у меня толковые, да дела интересного у них никогда не было. Шьем вот штаны с рубахами да башмаки тачаем одни и те же… Вы только наладьте все, покажите, что да как, а мы расстараемся!

— Если вы сможете сделать нужный нам провод, — веско сказал Городецкий, — то мы возьмем вас в постоянные подрядчики. Причем будут и совершенно другие изделия: например, электрические свечи, стеклянные плафоны, электрические батареи. Вы сможете стать универсалами или специализируете одних ребят на том, а других на этом. Все будет в ваших руках, мы будем лишь показывать и доставлять оборудование и материалы. Работа эта денежная, смотрите только, чтобы директор ваши денежки не прикарманил. Если заметите такое, дайте нам знать, и мы примем надлежащие меры.

— Да уж, директор наш мимо кармана деньги не проносит, — угрюмовато признал мастер. — Да ведь они почти все таковы, одним «мирром» мазаны…

— Вы говорите, что заняты портновскими и башмачными работами, — не удержался Городецкий от вопроса, — а отчего ваши руки в металлической пыли?

— Я для всех инструменты делаю, — с усмешкой сказал мастер. — Голыми руками не наработаешься.

Оставив Отто разъяснять Филатову детали предстоящей работы, Макс поехал к Куманину для формализации отношений. Но тот махнул рукой (не до того, мол, сейчас!) и повез Городецкого на трассу конки, к ее началу возле устья Яузы.

— Вот посмотрите, Максим Федорович, — загорячился он. — Инженер, которого мы наняли в Англии, возился тут, возился, а рельсы-то расползаются по-моему! Городецкий пожал плечами (а из него какой специалист?), но стал приглядываться. Шпалы и рельсы возле конечной (начальной) платформы в самом деле как-то не «корреспондировались». Походив по глинистому грунту и даже попрыгав, Макс решился на резюме:

— Так не пойдет, грунт «не держит». Исправить ситуацию можно двумя способами: заменить эту глину на толстую щебнисто-галечную подушку, на которой «мертво» укрепить шпалы или просто перенести станцию на 200 метров дальше от устья Яузы.

— Каких таких метров?

— Я уже привык к французским мерам длины, Александр Алексеевич, — извинительным тоном сказал Макс. — На 100 саженей значит.

— Хм, пожалуй, проще станцию перенести. Вот как здраво рассудили, спасибо вам, Максим Федорович! Куй железо, пока горячо — этот принцип Городецкий усвоил с юности. Поэтому он резво взял купца под руку, повлек его вдоль пути и, доверительно к нему склонившись, стал уговаривать сейчас же подписать договор о крупном займе компании «Электрические лампы» из 10 % годовых.

— Сколько? — взвился Куманин. — Где вы видали такие проценты?

— Я и 5 % видывал, — твердо сказал Городецкий. — Правда, в Германии.

— Московские купцы меньше чем на 20 % не соглашаются никогда! — отчеканил Александр Алексеевич.

— А по дружбе? — ласково спросил Макс. — Нам ведь с вами еще дружить и дружить!

— Дружба дружбой, а табачок врозь, — возразил Куманин.

— Один толковый экономист сказал, — стал припоминать Городецкий. — Обеспечьте капиталисту 10 % прибыли и он согласится на сотрудничество, при 20 % оживится, при 50 % будет готов сломать себе шею, при 100 % начнет попирать человеческие законы, а при 300 % нет такого преступления, на которое он не пойдет. Давайте остановимся на пристойных 10 процентах…

— Ну хотя бы 15 % дайте, — взмолился Куманин.

— Только из дружеского расположения к вам, — согласился попаданец.

— И еще, — добавил купец. — Давайте поставим в документе 20 %, а разницу я вам сегодня же отдам акциями своего общества. Иначе если кто из московских купцов узнает, я сраму не оберусь…

Вернувшись домой часам к пяти, Макс сыто и чуть пьяненько потянулся (договор отметили, как водится меж купцами, обедом в ресторане) и прилег подремать часок, перед вечерним сочинительством. Однако часа еще не прошло, как в дверь позвонили.

Маланья открыла и сказала:

— Барин-то? Дома, где яму быть. Спит, поди, умаялса. Сичас передам… Вошла в комнату (иногда она себе это позволяла, ибо знала когда), удивилась только что умытому лику жильца и передала визитку со словами:

— Барышня молода с барином. Твоя штоль?

Макс бросил взгляд на визитку, увидел фамилию «Мещерский» и сказал:

— Проси. Вряд ли они уйдут несолоно… Мещерский, войдя в скромную комнату Городецкого, и ухом не повел, а Лиза посмотрела в глаза милдружка, покраснела и сказала:

— У вас тут уютно. Диван удобный… Можно на него сесть?

— Елизавета Петровна… — укоризненно покачал головой Макс. — Милости прошу, садитесь хоть на кровать. Александр Павлович, прошу в кресло.

— Благодарю, — церемонно сказал князь и уселся обстоятельно, с удобством. — Хорошо если бы и вы сели, Максим Федорович. Да, да, рядом с Лизой. Вы ведь знакомы достаточно коротко?

— Ну… да, — признал Макс.

— Вы не беспокойтесь, мы зашли к вам просто так. Лизе кто-то сказал, где вы живете, и она захотела посмотреть на ваше «окружение».

— Окружение, как видите, простое, — улыбнулся Городецкий. — Четыре почти голые стены, точно голый потолок, но на голом полу все-таки лежит ковер. Что еще? Стол, стул…

— Максим Федорович, — мягко перебил Мещерский. — Мы ведь не слепые и видим, что живете вы более чем скромно. Однако по Москве ходят слухи, что вы чуть ли не новый миллионщик.

— Лгут канальи, — не моргнув глазом сообщил Макс. — Разве имеет право дворянин, да еще потомственный, быть миллионером? Вы же вот не миллионер…

— Честно говоря, я не знаю размеров своего состояния, — улыбнулся князь. — Но, вероятно, скоро узнаю: Елена Ивановна его тщательно подсчитывает.

— Отчего же она ко мне не пришла? Может, мы бы договорились, и она взялась за подсчет моих миллионов…

— А вы злой, Максим Федорович, — укоризненно сказал Мещерский. — Злым быть не комильфо.

— Да я знаю, Александр Павлович, — устало сказал Городецкий. — С языка сорвалось. Простите, Елизавета Петровна.

— Я своей матери не судья, — отрезала Лиза. — Вот вас мне осудить хочется, Максим Федорович. Мы с вами крайне редко видимся.

— Через два дня на третий — это редко?

— Мне бы хотелось видеть вас каждый день.

— И мне, Лизавета Петровна. Но в таком случае миллионов у меня точно не будет.

— Приличная девушка сказала бы на это: не в деньгах счастье, — разразилась тирадой Лиза. — Но я вижу, что счастливые люди о деньгах не думают только потому, что они у них есть. У вас их совсем недавно не было, я знаю. Их незаметно и сейчас, но я почему-то уверена, что в скором времени денег у вас появится много и вы перестанете тратить время на их накопление.

— Вы очень проницательны, Елизавета Петровна, — склонил голову на грудь Городецкий.

— На этой оптимистичной ноте мы свой визит завершаем, — сказала Лиза и посмотрела на Мещерского.

— Пожалуй, Лизанька, — улыбнулся тот, встал с кресла и протянул на прощанье руку хозяину. А Городецкий, проводив гостей, сел, разумеется, ваять нетленку.