Похождения Рокамболя

VI.

Увидев Бопрео в таком взволнованном состоянии, жена и дочь вскрикнули от удивления и тревоги.

- Боже мой, что это с вами? - спросила его жена.

- Со мной? - сказал он, вздрогнув, - ровно ничего.

- Однако, вы так взволнованы…

- Меня чуть не раздавила карета, - сказал он первое, что пришло в голову, - но это пустяки. Давайте обедать! Уже шесть часов.

И, повинуясь привычке, он подал руку Эрмине и привел ее в столовую к месту, которое она обыкновенно занимала за столом.

Фернан был в унынии. Возбужденное состояние его начальника должно было, по его мнению, перейти в дурное расположение духа, и, следовательно, не располагало его выслушать благосклонно от жены предложение, сделанное его дочери Фернаном. Но он ошибался. Г-н Бопрео был задумчив, почти грустен, но не показывал ни малейших признаков нетерпения, и на губах его, казалось, даже мелькнула добродушная улыбка, когда он сказал молодому человеку, наливая ему вина:

- Мы, кажется, сегодня забыли о нашей работе.

- Я наверстаю потерянное время, - отвечал Фернан, - и сейчас же после обеда…

- Вот именно, - сказал Бопрео - вы сядете у меня в кабинете, и я не замедлю к вам присоединиться. Надо, чтобы через два месяца наше сочинение было напечатано.

Обед прошел без всяких приключений. Возбуждение Бопрео совсем исчезло и, когда вернулись в гостиную, где был подан кофе, он был уже совершенно спокоен и улыбался.

Вероятно он мысленно нашел какое-нибудь средство добраться до Вишни, и его хорошее расположение духа дошло до высшей степени, так что жена нашла эту минуту как нельзя более удобной для того, чтобы переговорить с ним о дочери и о любви Фернана.

По сделанному ею знаку, Эрмина ушла в свою комнату, а Фернан отправился в кабинет, чтобы продолжать знаменитое сочинение своего начальника.

- Послушайте,- сказала она с некоторым волнением, так как знала, что под добродушной внешностью мужа кроются жестокий, несговорчивый характер и самая лукавая натура,- могу я поговорить с вами о серьезном деле?

- Что Такое? - спросил Бопрео, очнувшись от своих любовных дум.

- Мне следовало бы сказать об очень важном деле, - продолжала г-жа Бопрео, ободрившись.

- Боже мой, что вы хотите сказать?

- Дело касается моей дочери..

Бопрео казался удивленным, а жена его продолжала:

- Эрмине исполнилось девятнадцать лет. Она в том возрасте, когда молодая девушка может и должна выйти замуж.

- Замуж! - воскликнул, он, - это зачем?

- Но…- сказала вся дрожа бедная мать, - ведь не всегда же вы будете с ней… а…

- Положим, - резко прервал ее муж, - но, чтобы выйти замуж, нужно сначала найти мужа.

- Может быть она и нашла его…

- Богат он? - спросил Бопрео с оживлением, в котором проглядывала его алчная натура.

- Это образованный молодой человек, с хорошими манерами, честными взглядами, и любит Эрмину так горячо, что сделает ее счастливой.

- Прекрасно… Но есть ли у него состояние?

- Нет. Но у него впереди хорошая карьера.

- Этого недостаточно, - сказал он, пожав плечами.

- Но Эрмина любит его так же сильно, как и он ее.

- Его имя?

- Вы знаете его и могли оценить, это Фернан. Рошэ.

Бопрео привскочил на стуле, вскрикнув от удивления и негодования.

- Вот как! - вскричал он, - нет, это уж слишком! Чиновник, получающий тысячу восемьсот франков жалованья, не имеющий ни протекции, ни будущности!.. Вы должно быть с ума сошли, сударыня, и я не намерен способствовать подобной глупости.

Если вы рассчитывали вырвать у меня согласие, то очень ошиблись. Это не должно быть и никогда не будет!

Бопрео встал и начал ходить неровными шагами взад и вперед по комнате. Маленькие желтоватые глаза его, глубоко запавшие в орбиты под густыми нависшими бровями, метали яростные взгляды и выказывали его сильное волнение.

Жена его сидела у камина в покорной позе женщины, много пострадавшей и не смеющей уже бороться против своего тирана. Глаза ее были опущены в землю, а по исхудалым щекам медленно катились крупные слезы.

Вдруг муж остановился против нее, уставившись на бедную женщину пристальным взглядом.

- А, вы плачете! - сказал он с насмешливой улыбкой,- плачете потому, что я не соглашаюсь на брак вашей дочери с человеком, не имеющим ни су в кармане и у которого нет никакой карьеры, тогда как вам следовало бы благодарить меня за то, что я забочусь о счастье этого ребенка, который не при-надлежит мне, а есть дитя случая.., родившееся от разврата.

Несчастная женщина не выдержала этого последнего оскорбления. Жертва, покорявшаяся в течение двадцати лет, возмутилась, и в глазах ее сверкнула молния гордости. Она выпрямилась во весь рост, точно движимая какой-то таинственной пружиной.

- Вы оскорбляете меня, милостивый государь,- вскричала она,- вы самый подлый из всех подлецов!

- Я и не думал оскорблять вас,- отвечал он! уже более мягким тоном,- но вы выводите.меня из терпения.

- Милостивый государь, двадцать лет тому назад я была чистой и честной девушкой, а виновной не была никогда. Однажды ночью, возвращаясь с тетушкой из Пиринеев, я сделалась в одной гостинице жертвой гнусного насилия, неслыханного зверства. Когда вы сделали мне предложение, я честно и откровенно рассказала вам всю правду, привела к вам этого ребенка, невинный плод преступления, и вы, взяв его на руки, сказали мне: «Я буду его отцом!»

- Ну, так что же, - возразил Бопрео, утихший гнев которого снова вспыхнул, - разве я не сдержал слова? Разве ваша дочь не считает меня и до сих пор своим отцом?

- Да, - отвечала Тереза, - но иногда бедная девочка спрашивает себя также, почему этот отец, которого она любит и почитает, относится к ней по временам с каким-то отвращением.

- Вы лжете! - вскричал он, - я люблю ее больше моего собственного сына, что вполне естественно, но…

Тереза остановила мужа презрительным жестом:

- Она задает себе этот вопрос точно так же, как часто спрашивала, о чем ее мать плачет тайком целыми часами, и человек, которого она считает и до сих пор своим отцом, был причиной этих слез, пролитых в безмолвии и уединении домашнего очага.

- Э, сударыня! - вскричал Бопрео, топнув ногой, - не прикидывайтесь пожалуйста жертвой, я не деспот и не палач. Вы принесли мне приданое, я этого не отрицаю, но за то я дал вам положение в свете и уважение, каким пользуюсь сам. Я прикрыл своим именем ваш позор. Мы с вами квиты!

- Вы жестоко ошибаетесь, потому что для матери есть нечто, выше ее спокойствия, счастья и репутации честной женщины… Это счастье ее ребенка! Так вот, милостивый государь, - продолжала Тереза, - вы нашли в жене терпеливое, покорное создание, преклонявшее голову перед вашими гнусными упреками и молившее Бога простить вас, когда ослепление вашего ревнивого бешенства доходило до того, что вы даже били меня. Но теперь перед вами не жена, а мать, и вы противитесь счастью ее ребенка! Знайте же, что эта мать поднимает голову и будет вам сопротивляться! Эрмина любит Фернана Рошэ. Он человек честный, трудолюбивый, вы сами еще вчера были того же мнения. Она будет с ним счастлива. Почему же вы препятствуете этому браку?

- Почему, почему! - пробормотал взбесившийся до пены у рта Бопрео, - да потому, что у него ничего нет!

- Вы были, милостивый государь, - холодно сказала Тереза, - совершенно в таком же положении, когда женились на мне.

- Но у вас был ребенок! - вскричал он, опьянев от ярости. - Слушайте, хотите получить мое согласие на этот брак?.. Это зависит от вас.

- Что же для этого нужно сделать? - спросила Тереза, сдерживая свои слезы и негодование, так как хотела сохранить свою твердость и силу, чтобы до конца бороться за счастье дочери.

- Что делать? - повторил Бопрео, садясь рядом с женой, - вот что: по смыслу нашего брачного контракта, вы имеете право располагать вашими деньгами, отдайте их нашему сыну Эммануэлю, и…

- Никогда! - вскричала она, - никогда я не соглашусь ограбить одного из моих детей в пользу другого!

- В таком случае, - холодно сказал он, - не стоит об этом и разговаривать. Женившись на вас, я признал Эрмину своим ребенком. По закону она моя дочь, а до совершеннолетия дочь не имеет права выйти замуж без согласия своего отца. Я отказываюсь дать согласие…

- Пусть будет так! Мы подождем, хотя бы мне пришлось для этого во всем признаться дочери, и если бы даже пришлось краснеть перед нею.

Но в эту минуту дверь отворилась, и на пороге появилась Эрмина, бледная и серьезная.

- Мама, - сказала она, - вы благородная, святая женщина, и вам никогда не придется краснеть перед своей дочерью.

Она подошла к матери и опустилась перед нею на колени.

- Милая мама, - прошептала она, взяв в свои руки исхудавшую руку Терезы и поднося ее к губам, - простите меня, я все слышала и знаю, что вы лучшая из матерей и благороднейшая из женщин^ Дочь ваша гордится вами.

Эрмина встала и посмотрела в упор на Бопрео.

- Милостивый государь, - сказала она, - мама не соглашалась меня ограбить, но сама я имею право отказаться от своего наследства и соглашаюсь на ваши условия. - Затем, холодно поклонившись ему, Эрмина подбежала к двери и закричала:

- Фернан! Фернан!

В дверях показался Фернан. Эрмина подвела его за руку к г. Бопрео и сказала:

- Не правда ли, вы возьмете меня и без приданого?

- Ах! - воскликнул молодой человек. - Я буду с гордостью работать, чтобы сделать вас счастливой. Мне ничего не нужно кроме одной вас.

- В таком случае, я буду вашей женой. Садитесь к столу и пишите расписку в получении моего приданого. Г. Бопрео соглашается на наш брак только при этом условии.

И молодая девушка бросила взгляд невыразимого презрения на начальника отделения, пораженного подобным самоотвержением.