Похождения Рокамболя

V.

гиньон.

В то время, как Баккара ехала следом за Фернаном, шедшим к г-ну де Бопрео на улицу Сент-Луи, Вишня шла проворными шагами по бульвару и вошла на улицу Рамбюте, где находился цветочный магазин, для которого она работала.

Она была так мила в своем наряде, движениях и походке, что прохожие невольно останавливались, чтобы взглянуть на нее, и не один из молодых людей, стоявших в дверях магазинов, прошептал с завистью:

- О, какая хорошенькая девушка! Как счастлив тот, кого она любит.

Но Вишня не обращала внимания ни на влюбленные взгляды, ни на любезности, которые ей нашептывали по дороге, и шла, думая о своем дорогом Леоне, который скоро будет ее мужем.

В магазине она была встречена благосклонной улыбкой хозяйки, довольной своей работницей. Увидев ее, г-жа Легран, содержательница магазина, воскликнула:

- А! Вот и Вишенка, моя лучшая мастерица! Как хорошо, моя милочка, что ты приходишь в назначенный час. Ты принесла всю работу?

- Вот, - сказала Вишня, раскладывая свою работу на прилавке, - у меня нет больше ничего.

- Вот это так работа, прелесть, как хороша! - проговорила г-жа Легран, добрая, веселая толстушка. - По крайней мере, такой работнице можно с удовольствием давать работу поштучно. Вот вы, ленивые барышни, совсем не так работаете,- обратилась она, полушутя, полусерьезно к пяти или шести девушкам, работавшим у нее поденно. Затем повернулась к молодому приказчику, занимавшему в магазине место кассира и смотревшему, положив перо за ухо, с наивным восторгом влюбленного, на Вишню.

- А вы, господин Эжен, - сказала она, - вместо того, чтобы смотреть сладкими глазками на мою Вишенку, точно ее можно этим прельстить, сведите лучше ее счет.

Кассир покраснел и опустил глаза.

- Сколько тебе следует получить, милочку? - спросила хозяйка.

- По моему счету выходит семнадцать франков сорок пять сантимов; впрочем, посмотрите сами, сосчитав букеты.

- Так-так, - сказала г-жа Легран, - ты верно ведешь счет, моя красавица, и я подозреваю, что у тебя есть где-нибудь в уголке твоей комнаты копилка, куда ты откладываешь свои сбережения.

- Очень может быть, - отвечала, засмеявшись Вишня.

- А на что барышня думает употребить свои сбережения?

- Ах! - сказала Вишня серьезным тоном, противоречившим ее плутовскому личику, - на обзаведение нужно немало денег.

- Как! Ты хочешь самостоятельно устроиться?.. Уйти от меня!

- Нет, - отвечала Вишня, - я не об этом говорю.

- Так уж не собираешься ли ты замуж?

- А почему бы и нет! - сказала наивно Вишня.

Молодой приказчик, вносивший в книгу счет молоденькой, мастерицы, сделал при этом признании кляксу и выронил из рук перо.

- Ну что же! Ты говоришь правду, моя милая, и очень умно рассуждаешь, - сказала хозяйка. - Гораздо лучше выйти замуж за порядочного человека и продолжать ходить в чепчиках, чем носить шляпы с перьями, как это делают многие молодые девушки, позволив себя увлечь каким-нибудь хлыщам в желтых перчатках и с куском стекла в глазу в виде украшения.

- И глупа же наша хозяйка! - проворчала высокая, худощавая, рябая и рыжая девушка, сидевшая, уткнув нос в работу, - будь я такая хорошенькая, как Вишня, я не стала бы надрываться над работой за тридцать су в день, а разъезжала бы в каретах.

Вишня подошла к конторке, за которой кассир выскабливал перочинным ножом кляксу.

- Ах, сударыня! - тихо прошептал он, отсчитывая молодой девушке деньги, - если вы хотите выйти замуж… я знаю… словом… я…

- У тебя есть уже на примете и жених, крошка? - спросила хозяйка, перебивая признание смущенного кассира.

- Есть…- отвечала Вишня.

На этот раз, красный как рак, кассир побледнел, и рука его дрожала, пока он раскладывал по привычке восемь двухфранковых монет, присоединив к ним сколько следовало до семнадцати франков сорока пяти сантимов.

- А можно узнать у вас, госпожа скрытница, - продолжала хозяйка, - кто этот жених?

- Хороший работник и уж нисколько не притворщик какой-нибудь! - отвечала Вишня.

- Ты любишь его?

- Вот вопрос! - воскликнула, засмеявшись, молодая девушка, - да- разве я пошла бы за человека, который мне не нравится!..

Спрятав деньги в карман, Вишня приняла от хозяйки материал и заказ; потом раскланялась с работавшими девушками, и, пожелав г-же Легран доброго вечера, вышла из магазина.

На обратном пути Вишня шла еще скорее, как будто она очень спешила домой, но на деле было не то, вместо того, чтобы идти прямо к дому, она повернула на улицу Шапон, где находилась мастерская г-на Гро, хозяина Леона Роллана.

- Это будет чистое несчастие, если я не увижу Леона, - прошептала Вишня.

Подойдя к мебельному магазину, она остановилась, делая вид, что рассматривает на выставке какую-то вещь. Будущий подмастерье стоял как раз в дверях и вышел, увидев Вишню.

Леон Роллан был высокий молодой человек лет двадцати шести, с светлою бородой, розовым цветом лица и геркулесовского сложения. Его нельзя было назвать красавцем, но приветливое лицо дышало простодушием и весельем, а в больших голубых глазах светилась доброта и кротость. Подойдя с улыбкой к молодой девушке и взяв ее маленькую ручку в свою рабочую руку, он сказал:

- Здравствуйте, Вишня, как вы добры, что пошли этой дорогой…

- Я подумала, что может быть увижу вас…- наивно ответила молодая девушка, зарумянившись.

- И как раз угадали; но мы во всяком случае увиделись бы сегодня, потому что я собирался пойти к вам вечером, после расплаты.

- Разве вам нужно было поговорить со мною, Леон.

- Да, и на счет очень серьезного дела, - отвечал тот несколько взволнованным голосом.

- Ах! Боже мой! О чем же это? - встревожилась Вишня.

- О, неприятного ничего нет, напротив! Во-первых, нужно вам сказать, что мы с матушкой хотим завтра отправиться погулять за город, и там же пообедать… и вы будете очень любезны, если поедете с нами.

- Ну что же! - дипломатично; отвечала Вишня, - если ваша матушка желает.

- Как же! Ведь она знает, что вы будете моей женой.

Вишня опустила глаза, рассматривая с задумчивым видом носок своего башмака.

- Так это-то приглашение на обед вы и считаете серьезным делом? - лукаво спросила она.

- Нет, - отвечал Леон, - тут речь идет совсем о другом. Вы знаете, что хозяин обещал дать мне через два месяца место подмастерья.

- Да, - отвечала Вишня со вздохом, думая, что эти два месяца будут целых два века.

- Ну, так вот, - весело продолжал рабочий, - теперь он передумал.

- Как! Вы не будете им?

- Напротив, я уже подмастерье.

- Неужели? - воскликнула с изумлением молодая девушка.

- Видите, Вишенка, в чем дело. Наш прежний подмастерье, Антуан, получил наследство и уехал на родину, а я занял его 4есто.

- И что же? - спросила Вишня, начиная понимать.

- Мы с Антуаном земляки; я поручил ему продать мой клочок земли, и привезти мои бумаги.

- Значит, вы сами не поедете?

- Нет, - отвечал Леон, - а так как Антуан вернется через неделю…

Он остановился и посмотрел на молодую девушку.

- Ну? - спросила она с притворной наивностью, тогда как ее сердечко принялось усиленно биться.

- То если вы согласны… мне кажется…- сказал Леон в смущении, - мы могли бы и повенчаться недельки через две.

Вишня побагровела и опустила глаза.

- Это слишком скоро… - пролепетала она.

- Напротив, очень долго…- отвечал Леон, пожимая маленькую ручку мастерицы.

- Там увидим…- сказала она, освободив свою руку - Прощайте, Леон.. До завтра!

- А не зайдете ли вы в Бурбонскую улицу?

- К вашей матушке?

- Да, и расскажите ей про мои планы на завтрашний день.

- Хорошо, зайду, - сказала Вишня. - До свидания, Леон.

Влюбленные обменялись долгим взглядом, пожали еще раз друг другу руки, и Вишня ушла с радостно бьющимся сердцем при мысли, что счастье подвинулось ближе на целых шесть недель.

Молодая работница повернула на улицу С.-Мартэн и уже почти дошла до бульвара, когда услышала, что ее кто-то зовет.

- Здравствуйте, госпожа Вишня, - сказал подле нее чей-то голос.

Вишня обернулась и увидела остановившегося на тротуаре человека, который раскланивался с нею, сняв шляпу.

Это был хилый, худощавый молодой человек, с лицом изрытым оспой, но с веселым, умным взглядом и добродушной улыбкой. Он был маляр, которому его многочисленные неудачи доставили прозвище Гиньона, хотя его настоящее имя было Луи Вердье.

Отец его, здоровенный овернец, торговавший всяким старьем, видя его таким хилым и тщедушным говорил, пожимая плечами:

- Из него никогда не выйдет настоящего работника. Лучше уж покориться необходимости и сделать его художником.

Почтенный торговец отдал сына в ученье к живописцу-стекольщику. Гиньон сделался уже работником, когда на него посыпались со всех сторон всевозможные несчастья и всякие неудачи: он был красивым малым, но в двадцать лет оспа изрыла ему все лицо.

Мать его, умирая, оставила ему наследство, но его честный отец обокрал сына под предлогом, что художникам ничего не нужно.

Встретив девушку, начинавшую ему нравиться, он делал предложение, получал согласие и в последнюю минуту неизвестно почему, вследствие какого-нибудь незначительного случая, из-за пустяков, все расстраивалось и свадьба расходилась.

Однажды он вошел под руку с невестой в мэрию и открыл уже рот, чтобы произнести роковое да, как вдруг почувствовал себя дурно и должен был сейчас же выйти, В течение десяти минут, пока длилось его отсутствие, невеста раздумала и отправилась домой. Возвратившись, Гиньон нашел мэра, готового его повенчать, но невеста исчезла.

Впрочем, он относился философски к этому постоянному преследованию судьбы: он вечно пел и смеялся, был. добрым, услужливым малым и не имел врагов. Он был уже лет десять дружен с Леоном Ролланом, женихом Вишни, поэтому-то он и поклонился молодой девушке, назвав ее по имени.

Вишня узнала Гиньона и подошла к нему.

- Здравствуйте, месье Луи, - сказала она - как поживаете?

- О! мадемуазель, - отвечал он, - вы можете называть меня Гиньоном, я нисколько этим не обижаюсь! И знаете, как подумаешь, так это самое подходящее для меня имя. Куда это вы идете?

- На Бурбонскую улицу, к матери Леона.

- Ах, кстати! Я только что видел Леона. У вас, кажется, идет речь относительно свадьбы, не правда ли?

- Да,- отвечала Вишня, скромно потупив глаза, и поспешила прибавить,- с вашей стороны было бы очень мило, месье Луи, если бы вы согласились отправиться завтра с нами в Бельвиль.

- С удовольствием, тем более, что Леон уже говорил мне об этом. Славный малый ваш Леон и муж у вас будет хороший. Только…- Гиньон остановился в нерешительности, он как будто собирался возвести обвинение на столяра.

- Только что? - спросила Вишня.

- У него завелся с некоторого времени новый товарищ, который мне больно не нравится!

- Как его зовут?

- Это слесарь Росиньоль, у него и рожа-то подозрительная. Напрасно Леон с ним связывается. Впрочем, это его дело.

- Странно, - сказала Вишня, - я никогда не видала этого Росиньоля.

- О! Да они и познакомились-то всего два-три дня тому назад. Но вы хорошо бы сделали, если бы посоветовали Леону… Мне запала в голову преглупая мысль…

И Гиньон, раскланявшись с Вишней еще раз, отправился своей дорогой, а молодая девушка пошла по направлению к Бурбонской улице.

В ту минуту, когда она шла по бульвару, ей повстречался пожилой господин, маленького роста, толстенький, с багровокрасным лицом и в синих очках, скрывавших его глаза. Одет он был в синий вицмундир с золотыми пуговицами и ленточкой Почетного Легиона и в белом байковом пальто. Господин этот со смешной наружностью был никто иной, как Гастон-Исидор де Бопрео, начальник отделения министерства иностранных дел, возвращавшийся домой, где назначил свидание Фернану Рошэ, чтобы засадить его за сочинение по международному праву.

Начальник отделения и цветочница встретились случайно нос к носу и едва г. Бопрео, имевший обыкновение, в качестве старого волокиты засматриваться на женщин, взглянул на красавицу Вишню, как в нем произошел странный переворот: вся кровь прилила к его сердцу и в глазах потемнело.

Он вдруг остановился и уставился на нее глазами. Но видя, что та идет дальше, не обратив на него ни малейшего внимания, он повернул назад и, подчиняясь непреодолимому влечению, пошел вслед за ней.

Такого рода приключение было не новостью для начальника отделения. Ему не раз случалось преследовать на улице какую-нибудь гризетку и заговаривать с ней с наглостью, свойственной людям зрелого возраста. Но на этот раз, подействовал ли на него приличный и скромный вид молодой девушки, или им овладело странное для человека его сорта чувство робости, но он довольствовался тем, что шел позади Вишни, пожирая ее глазами. Молодая девушка заметила его преследование и ускорила шаги, но и он сделал то же самое.

Она вошла в дом, где жила во дворе мать Леона, и просидела там часа полтора, болтая со старушкой. Но, выйдя оттуда, увидела, что Бопрео стоит неподвижно на тротуаре, как бы кого-то поджидая.

Тогда она почти бегом пустилась по улице, чтобы избавиться от этого преследования, но начальник отделения догнал ее, пытаясь вступить в разговор.

- Мадемуазель…- начал он.

- Милостивый государь, - отвечала она, резко обернувшись, - вы ошиблись, я не имею привычки разговаривать с мужчинами, которые преследуют меня на улице. Идите своей дорогой.

Пользуясь минутой изумления, произведенного на Бопрео ее сухим, резким тоном, Вишня пошла еще быстрее прежнего.

Но и начальник отделения снова зашагал на некотором расстоянии, решившись не терять ее из виду.

Дойдя до своего дома, Вишня остановилась в воротах, и обернулась, чтобы посмотреть избавилась ли она наконец от преследования Бопрео. Не видя его, она успокоилась и поднялась, напевая, на шестой этаж. Но начальник отделения не потерял ее из виду. Не зная, живет ли она на улице Тампль, или она только зашла к кому-нибудь в этот дом, он долго ждал ее у дверей. Потом, видя, что она не появляется, решился идти к дворнику и расспросить его.

- Ах, сударь, - откровенно отвечал тот, получив от него монету в сто су, - вы напрасно теряете время, мамзель Вишня честная девушка.

- Я богат, - похвастал было Бопрео.

Будь вы богаче самого короля, то и тогда бы из этого ничего не вышло. Да, кроме того, у девочки есть жених и вам еще, пожалуй, переломают ребра… Вот если бы это была ее сестра, тогда другое дело.

- А что такое ее сестра?

- Гулящая девушка, разъезжающая в собственном экипаже.

- Как ее зовут?

- Баккара.

В голове Бопрео мелькнула дьявольская мысль.

- А где она живет? - спросил он.

- На улице Монсей, - отвечал привратник, часто ходивший к Баккара по поручению Вишни.

- Хорошо, - сказал начальник отделения и ушел с задумчивым видом.

Бопрео почувствовал первый приступ неизлечимой болезни, называемой старческой страстью.

Он уже любил Вишню с дикой грубостью тигра и перебирал в голове самые коварные планы обольщения, направляясь домой, куда, как мы видели, он пришел вне себя, красный и в чрезвычайно возбужденном состоянии.