Помощница ключницы

Глава 10, о темных делишках и смертельных предложениях

Наставница не выглядела сердитой, скорее очень и очень расстроенной: всегда идеальные волосы были в беспорядке, чистое платье в темных потеках, а руки дрожали, нервно сминая серый платок.

— Что-то еще случилось? — осторожно спросила и бегло осмотрелась, чтобы понять, кто еще может быть в этом коридоре.

— Еще? Мне не послышалось? — как-то излишне нервно воскликнула она. — Ты пропала на сутки! Мы с ног сбились! Думали ты сбежала, потом похитили, а под конец уверились, что убили, — последние слова уже были скорее похожи на всхлип, а на меня махнули платком. — Где тебя носило, Аиша?!

— Так я, это, — отодвинувшись от двери, указала на нее: — Мне мэтр Шарэз дверь показал, и сразу после мастера гнома, я туда и ушла…

— Вот именно! Ушла, никого не предупредив! — из расстроенной госпожа Вирджиния медленно, но верно превращалась в фурию. — Сутки, Аиша! — она мне даже кулаком погрозила.

— Простите, наставница, но очень уж хотелось побыть одной, — за спиной женщины наметилось движение, и не успела она рта открыть, как ко мне рванула практически вся кухонная нечисть! За одно мгновение они словно собрались в человекообразное и весьма монстрообразное существо, что протянуло ко мне свои прутья… Кажется, я даже икнула от испуга.

— Знаете, я же и не думала уходить, — по стеночке обходя колышущуюся фигуру, продолжала говорить, — надеялась, что после всего вы меня не выгоните, не переведете в грелки, а хотя бы на кухне оставите, — вот зря я это сказала, определенно совершенно точно зря! Кухонная нечисть издала счастливое «уиии!» и прыгнуло ко мне…

— А ну, быстро рассосались, мелкие! — услышала голос громогласного мэтра Шарэза, но нечисть так меня облепила, с такой любовью, что я даже двинуться не могла. — Я что сказал?! Ну, и кто здесь первый на упокоение?! Кто?! — но нечисть просто так сдаваться не собиралась, хотя и дернулась от окрика хозяина, спрятавшись за моей спиной. А я, наконец, смогла посмотреть на повара:

— Здравствуйте, мэтр, — произнесла не шибко уверенно под внимательным взглядом темных глаз.

— Живая! — крякнул он, стукнул по раскрытой ладошке половником и вновь воскликнул: — Нет, ну надо же! Нашлась, еще и живая! — мэтр особо счастливым не выглядел, а на последних словах и вовсе опустился на табурет, что осторожно пододвинула расторопная нечисть. — Всегда знал, что этот молодняк меня погубит…

Глядя на пыхтящего мэтра, грозную ключницу, не понимала: а что, собственно говоря, произошло? И оказалось, что задала вопрос вслух, когда услышала усталое и практически одновременное:

— Мы тебя сутки искали! — а потом одна госпожа ключница продолжила: — Ректор в себя не приходит, мастер гном говорит дело совсем плохо, — она вновь всхлипнула и прижала платок к глазам. — Тер Ассан носится чернее тучи по Академии вместе с Сато: укрепляют стены, проверяют прорывы. Сегодня как раз последнюю брешь закрыли…

— Считай мы на осадном положении, — согласно пробасил повар. — А тут и тебя потеряли, так тер Ассан совсем со своих магических катушек слетел: открыл портал и тоже пропал. Отправился тебя искать…

— И что ж тебе, старый ты дурень, не пришло в голову про эту дверь вспомнить?! — слава Единому наставница направила гнев на сидящего мужчину. — Как мы теперь ему скажем, что она нашлась?! Где мы его теперь найдем!

Мне не послышалось? Господин проректор бросил всех и отправился на мои поиски?! Ну что ж, стоит возблагодарить небеса и Единого, что не он меня нашел…

— Аиша, а почему ты вернулась? — вдруг спросил мэтр.

— Ну, так метка засветилась, я и подумала, что возвращаться пора, — оттягивая рукав, я показала еще самую чуточку светящийся листик. — Кто ж знал, что столько времени прошло…

— Тогда можно не переживать, — выдохнули оба и пояснили мне: — Раз ты снова на территории Академии, то проректор, сейчас исполняющий обязанности ректора, сразу об этом узнает и…

Что там было после «и» я уже не услышала. Прямо в центре коридорчика, где мы кучкой и толпились, появилось черное пятно, что с каждым мигом расширялось. И из которого шагнул на каменный пол мрачный, явно недовольный господин проректор тер Ассан.

— Как вижу, все в сборе, — окинув меня, резко вжавшуюся в стену, быстрым взглядом, он повернулся к повару и ключнице. — Госпожа Вирджиния отправьте беглянку в ее комнату, и ступайте отдыхать, выглядите ужасно, — его голос был глухим и хриплым, словно от простуды. — Мэтр Шарэз разгоните вашу нечисть и займитесь кухней — студентов необходимо кормить, как и весь преподавательский состав!

— Но…

— Никаких «но»! — он было двинулся к двери, что вела на кухню, но остановился, и повернувшись к нам, добавил: — И чтобы завтра утром все трое были в моем кабинете!

Только когда он вышел, я позволила себе выдохнуть и отодвинуться от придавленной нечисти, которая вполне довольно попискивала…

— Так, — первой отмерла госпожа ключница, — пойдем Аиша, в самом деле, нечего время терять…

— Да-да, это ж сколько работы-то предстоит! — спохватился мэтр и шикнул на помощников: — А ну, все по рабочим местам: драить, полировать, готовить!

Наставница схватила меня за руку и потащила вон из кухни, а я семенила следом и пыталась скрыть глупейшую улыбку: меня действительно искали!

— Так, о своих похождениях расскажешь мне завтра, а сейчас спать, — пробурчала наставница, а потом резко остановилась и уставилась на меня подозрительно: — Ты ж, небось, голодная?

Прислушалась к себе, и поняла, что нет. Да и вопрос один хотела задать, что все крутился в голове, но никак не решалась перебить наставницу:

— Но, госпожа наставница, а почему все … как обычно?

— Ты о чем, Аиша? — наверное, мы выглядели странно, стоя посреди первого этажа и явно мешая студентам предаваться их любимым забавам. Но то-то меня и настораживало: они вели себя так, словно ничего страшного не произошло.

— Посмотрите, они же… обычные, — госпожа ключница недоуменно огляделась и вновь перевела на меня вопросительный взгляд, а я повторила: — Ну, студенты ходят, словно ничего не знают…

— Так они и не знают, — спокойно ответила женщина и направилась в сторону наших комнат. — Не застывай соляным столбом, девочка…

Но как же так?! Как могут они не знать, что ректор одной нагой у Единого, а проректор теперь всем заправляет?

— Аиша! — услышала я окрик и заторопилась вслед за наставницей.

Видимо, пока меня до комнаты не доставит, не успокоится…

— Завтра из комнаты ни ногой, ждешь меня, — я послушно кивнула и только после этого осталась одна в комнате, раздумывая над тем, как бы все разузнать…

— Ну шо, чуча, отконвоировали, аки преступницу, — вдруг услышала над собой и резво вскинула голову. — Шо натворила, колись…

Под самым потолком плавал призрак. И стоит отметить, что в этот раз я его видела…

— А…

— Бэ и па-дэ-дэ! — воскликнул он и сделал колесо, вновь возвращаясь в то же место. — Чуча, ты нормальные слова знаешь? — я даже закашлялась от возмущения, но мне и слова сказать не дали: — Водички дать, болезная?

— Это ты — Шатун, что ли? — я рассматривала толстую, лоснящуюся морду с шикарными кошачьими усами, что лежала на мощных лапах, полное полупрозрачное тельце, обтянутое в какую-то тряпку и шикарный хвост. Не знаю, как при жизни, а после смерти сей котяра тоже ничего.

— А ведь я тебе несомненно нравлюсь, чуча, — промурлыкал он, плавно опускаясь ниже. Я рассмеялась, припоминая, что совсем недавно почти тоже самое слышала от Воля:

— Так ты и есть тот самый охальник, что пугает честных девиц? — с любопытством ждала его ответа.

— А ты значит, та самая нечисть? — это он меня так поддеть думал.

— Представляешь, называют меня банши, — проговорила громким шепотом, словно делилась большим секретом. — Не знаешь часом, что за зверь такой?

И тут с котярой произошло нечто странное: усатая морда, что зависла буквально в паре локтей от моего лица, вдруг пошла рябью, а затем он столь же быстро отлетел, едва не врезавшись в стену. Хотя, о чем это я, он же призрак! Интересно, а как он им стал?

— Банши?! Да шоб меня три раза подбросило и столько же приплюснуло! Вот это новость! И шо, не врешь? — его глаза подозрительно прищурились и мне даже показалось, что блеснули, словно молния.

— Ну, так меня назвал мастер гном Эл, — пожала плечами и забралась на кровать с ногами, укатавшись в одеяло. — Шатун, а как ты в мою комнату попал? — и подозрительно так на него посмотрела. Это что же, он может еще видел, как я переодевалась?! Видимо, призрак что-то такое почувствовал, потому что вмиг оказался под потолком и практически пропищал:

— Подлые инсинуации! Я, между прочим, интеллигентный призрак, в третьем призрачном поколении! А ты тут на меня всякую напраслину! Да шоб я! Подсматривал! То же мне, краса девица! — выдав эту крайне эмоциональную тираду, Шатун напыжился и отвернулся.

— А кто сказал про «подсматривал»? — угрожающе потянулась к подушке, а потом решила, что призрак, отвечающий на вопросы, это все же интереснее, чем обиженный и, не приведи Единый, мстящий. — Шатун, а Шатун, договоримся?

Ответом мне было громкое сопение.

— Ну, как хочешь, — зевнула и продолжила, — я другого призрака найду, посговорчивее, — делая вид, что собираюсь спать: потушила свечи, легла и укрылась одеялом. И начала ждать. Раз, два, три…

— Шоб ты, чуча знала, я в Академии Искусства — единственный призрак! — раздалось практически рядом со мной. — Поэтому никто кроме меня ничего тебе и не расскажет…

— Да? — хмыкнула, развернувшись к нему и замолчала. То ли грязь чудодейственная, то ли может еще что, но я прекрасно видела в темноте! Словно при свете дневном, отчетливо рассматривала Шатуна, что завис в углу кровати. — И что ж «такого» ты мне рассказать можешь?

— Да шо хочешь, я все об Академии знаю! Об учителях могу, — призрак вытянул лапу, на которой удлинился один коготь, и горделиво продолжил, — о студентах могу, о делишках всяких темных, я тоже могу! И об обслуге много всякого знаю!

— Ай-да, Шатун, ай-да всезнающий призрак, — похвалила я распалившегося котяру. — И что сейчас в Академии твориться тоже знаешь?

— Обижаешь! — он плавно опустился на покрывало и разлегся, как домашний кот. — Леший разбери, шо у нас происходит! Ректор вот-вот к праотцам отойдет, как не бьется над ним мастер Эл, жизнь его покидает. Со дня на день, говорят, и умрет, — он тяжело вздохнул и смахнул невидимую призрачную слезинку с морды. — И не миновать тогда нам всем беды…

— Почему? — у меня сердце сжалось от плохого предчувствия.

— Так только ректорская сила и питает нашу Академию, а пока он в беспамятстве — никому целиком она не подчинится…

— Погоди, но ведь проректор же…

— Тер Ассан, конечно, мужик сильный, — знающе кивнул Шатун, — но сейчас у него и былой силы нет, куда уж ему целую Академию потянуть. Вот если ректор очнется и сам силу передаст, тогда еще есть шанс, — он вновь тяжело вздохнул и добавил: — Но даже мечтать об том нечего. Потому, как он умрет, все здесь и развалится…

— А почему студенты не знают, что происходит? — задала я давно интересующий меня вопрос.

— А им зачем? Шоб панику сеять? Помочь ничем не смогут, только больше бед натворят, а так пакостями мелкими заняты и хорошо, — Шатун замолчал, словно думал о чем-то своем, а затем резко вскинул голову: — Опаньки, гости к тебе полуночные, чуча, — проговорил и растворился, словно и не было его здесь. А я вздрогнула, как услышала стук в дверь, а затем и приглушенный голос:

— Аиша? Вы спите? Это мастер гном Эл, могу я войти?

А его ко мне какая нелегкая привела? Поднявшись с кровати, накинула платок и подозрительно окинула комнату: думается мне, что котяра где-то здесь и «завис». Подслушивать будет. Повернула ключ и, потянув дверцу на себя, выглянула: маленький гномик был сер лицом и выглядел не лучше проректора, да и голос у него был такой же хриплый, надсадный:

— Я зашел узнать, как вы себя чувствуете, — он помялся и спросил: — Впустите?

— Заходите, — открыв дверь, я вернулась к кровати и села на нее.

Мастер Эл зашел в комнату, затворил дверь и хлопнул ладошами. Я зажмурилась от яркого света и услышала заботливое:

— Открывайте глаза, голубушка, меня уже ничем не напугаешь, — проговорил он совсем рядом со мной.

Ну, я и открыла. Только вот, что странно: вместо того, чтобы порадоваться за мои здоровые глаза, гном схватился за сердце и даже отошел от меня на пару шагов с тихими восклицаниями «Не ошибся! Не ошибся!».

— Что с вами, мастер Эл?

— Как вы себя чувствуете, Аиша, — подозрительно уточнил он и, не думая приближаться. — Может покричать хочется? Может брюхо кому вспороть? А кровушки испить?

Я недоуменно посмотрела на него и едва не покрутила пальцем у виска:

— А вы-то сами себя как чувствуете? — немного грубовато получилось, но что уж.

— А вы это к чему интересуетесь? — он медленными шажками двигался к двери, словно боялся меня.

— Да вот вопросы странные задаете, мастер Эл, — я не двигалась, пристально наблюдая за гном: кто знает, что ему еще в голову взбредет?

— То есть вам ничего не хочется?

— Хочется, — я перебила его и добавила: — Спать хочется.

Гном чуть выдохнул и улыбнулся:

— Удивили вы меня, Аиша, — подошел ближе, пододвинул табурет и сел на него. — Надо же, удивили старого гнома Эла! — а на мое недоумение весело продолжил: — Глаза Аиша! Ваши глаза мало того, что здоровые, так они еще и светятся! Как у настоящей банши! — он задорно хлопнул себя по коленям.

— И что это значит? — уже устало поинтересовалась я.

— А то и значит — сущность ваша проснулась! Как вам удалось глаза вылечить? — и выжидающее посмотрел на меня.

Тяжело вздохнув, я поняла, что поспать мне сегодня вряд ли удастся, но может и из этого польза будет:

— Мастер Эл, а давайте договоримся? — предложила, не особо надеясь на ответ.

Но маленький лекарь меня удивил: хлопнул в ладоши, потер и с ожиданием уставился на меня:

— О чем речь?

— У меня два вопроса, — начала я осторожно, — кто такие «банши»?

— Так, первый вопрос, — быстро кивнул мастер Эл и загнул маленький пальчик.

— И что с ректором?

— Итак, два вопроса милая барышня, — он загнул второй пальчик и задумчиво почесал свободной рукой затылок, взлохматив короткие волосы. — А вы мне тогда расскажите, как вылечили свои глаза! — и протянул ладонь для рукопожатия. — Только вы первая!

Немного подумав, решила, что мой рассказ вряд ли как-то навредит Волю и протянула руку…

— Чуча! Да он же тебя разводит! — у правого плеча появился пыхтящая призрачная морда. — Даже не думай пожимать ему руку без гномской клятвы!

Мастер гном вздрогнул от голоса Шатуна, но руку не убрал, а я свою — отдернула:

— Что за гномская клятва? — в упор посмотрела на нахмурившегося гнома. — И почему вы хотели меня обмануть?

— Я не собирался обманывать вас, милая барышня — лишь хотел перестраховаться…

— Как же! Держи карман шире, плие тебе на седины! Хотел развести мою девочку, воспользоваться чистой душой, — все сильнее возмущался призрачный котяра. — Знаем мы ваше отродье, даром шо торгаши через одного…

Чем сильнее возмущался Шатун, тем сильнее краснел лекарь. Не выдержав, я попросила:

— Шатун, прекращай, дай ему сказать! — и посмотрела на гнома.

— Понимаете, Аиша, — начал гном немного неуверенно. — Банши нечисть, а ей как известно веры нет, — виноватый взгляд в мою сторону. — Поэтому и решил…

— Вы только на него поглядите, — цокнул призрак. — Решил он…

— Шатун!

— Да шо я сразу! Между прочим, я честь твою девичью защищаю, призрачных лап не жалея, а ты все заладила «Шатун! Шатун!», — я сложила руки на груди и с огромным таким намеком посмотрела на призрака, предлагая вспомнить наше с ним знакомство. — Вот обижусь на тебя и уйду!

— Я согласен на клятву! — вклинился голос мастера гнома. — Я — потомственный лекарь мастер Эл клянусь говорить правду и только правду, коя не навредит никому из находящихся в этой комнате, — громко воскликнул он, вскинув руки, а затем смачно плюнул на правую ладошку, которую и протянул мне…

Мы с Шатуном к такому готовы не были. У призрака выпучились глаза, приоткрылась пасть, а я же с сомнение глядела на слюнявую руку.

— А что мне теперь говорить? — спросила шепотом.

— Хм, — протянул призрак. — Да походу, тоже самое, чуча, — он подозрительно рассматривал гнома словно ждал подвоха, а тот молчал и руку не убирал. — Произносишь клятву и плюешь на руку, а затем пожимаешь ее вот этому, крайне нечистоплотному…

— Я вас попросил бы! Гномы весьма гордая раса и если не хотите войны, — голос лекарь стал весьма воинственным, что я поспешила вмешаться, а то ж опять браниться начнут, глядишь так и до драки дойдет:

— Я согласна. Я — Аиша, без роду, без племени, обещаю мастеру гному Элу, что отвечу на его вопросы о моих глаза, — и также смачно плюнула на свою ладошку и потрясла гномью руку.

— Ну-с, теперь приступим к расспросам, — призрак мягко опустился на кровать рядом со мной и добавил: — Девочка хотела узнать о банши…

— Кхм, а что вы хотите знать?

— Все! — одним голосом сказали мы с призраком.

— Банши, как я говорил, нечисть. Сам лично никогда не видел, все из книг, да с чужих слов знаю. Ближе к водяным, так как всегда любили жить у воды. Их поселения всегда считались самыми закрытыми, а сами банши представлялись существами, наделенными природной магией зачаровывания. Особенность — крик, сила которого может убить любое живое существо…

— Вы говорите так, словно их уже давным-давно нет, — тихо проговорила я.

— А так и есть, милая девушка, — согласился гном. — В проклятии, что опустилось на Земли Агадара, человеческие маги обвинили нечисть и закономерно истребили ее.

Это что, значит, что я не только в грелки не гожусь, меня вообще умертвить должны были?! Видимо, по моему лицу все было понятно так, как Шатун, повернувшись ко мне, произнес:

— Да-а-а, сочувствую, чуча…

— И есть чему, — поддакнул мастер гном. — Банши всегда селились возле озер и рек, создавая целые города. Умение перемещаться по водяным коридорам не требовало от них особых энергетических затрат, но при этом было и самым слабым местом, — увидев мой недоуменный взгляд, гном продолжил: — Так погубили их королевскую делегацию — отравили источники…

— Но тогда бы должны были погибнуть рыбы, да и вообще все…

— Доподлинно мне неизвестно, но яд был магическим и конкретно направленным, — он тяжело вздохнул. — Восемнадцать лет никто из ныне живущих банши не встречал. А умная была нечисть, талантливая. И тут вы, — он посмотрел на меня, — когда впервые вы почувствовали силу, связана ли она с водой? Из какого вы поселения? Кто ваши родные…

— Эй-эй! Ты шо это, мастер, зачастил, — возмутился Шатун, — думал речами слезливыми нас взять? Не на тех напал…

— Шатун, угомонись, — я посмотрела на гнома. — Вы сказали, что есть книги о банши, где они могут быть?

— Конечно же, в Академиях, — гном поерзал и продолжил, — но после истребления банши, маги взялись и за любое упоминание о них, что было странно, в самом деле. Количество полезных изобретений, особенно в лечении, от банши все были истреблены. Все книги, рукописи, свитки, магические запоминалки — уничтожены. Накопленные веками знания исчезли. А сами банши стали весьма нарицательными…

Как-то не шибко весело все, аж волком вой. Только вот не верилось мне, что ничего не осталось. Такие ценности и пропали совсем-совсем?

— Да уж, — задумчиво произнес Шатун, — не свезло тебе, чуча, банши быть. Давай, теперь твоя очередь отвечать на его вопрос…

— Аиша, а ваши глаза…?

— Глаза мне вылечил озерный ил, — ответила просто. — Аккуратно размазать и дать высохнуть, — чем дальше я продолжала, тем шире становились глаза лекаря, — потом отковырнуть и все готово.

— Где вы взяли этот ил? — гном хмурился, пытаясь что-то понять.

— М… знакомый дал, — я помялась и добавила, — не знаю, поможет или нет, но он сказал, что ил из того озера, что когда-то сообщалось с Большой рекой…

Видимо, это было важным, потому что гном хлопнул себя ладошками по коленям и воскликнул:

— Ну, конечно же! Тогда все объяснимо! И как я сам до такого не додумался!

Мы с Шатуном недоуменно переглянулись и уставились на мастера лекаря, тот, впрочем, не заставил нас ждать ответ:

— Большая река — это целый мир и водяной путь вместе взятые! Видимо там, где ваш знакомый раздобыл ил, есть залежи полезных разложившихся организмов! — и столько восторгу от него, что я даже чуть отодвинулась. Что-то тухлая рыба никогда прежде не представлялась мне полезной. Шатун тоже смотрел на гнома с сомнением:

— И что, весь перегной полезен? — подтвердил мои мысли призрак.

— Ни в коем случае, мой друг, ни в коем случае! — мастер Эл спрыгнул со стула и начал мерить комнату шагами. — В застое, как в обычных озерах и болтах, перегной ядовит зачастую, а вот в сообщающейся воде, каждый раз напитывается полезными организмами, — он резко остановился, подскочил ко мне и умоляюще воскликнул: — Аиша, прошу вас! Вы должны мне дать этот ил!

— Так, где ж я вам его возьму, — развела руками, — у меня и нет. Все у знакомого…

— Свяжитесь с ним! Немедля! — вновь воскликнул лекарь. — Нужно провести пробы, возможно, он сможет помочь ректору!

— А здесь мы переходим ко второму вопросу, — вновь вклинился Шатун. — Шо с ректором, а?

Мастер Гном Эл как-то резко сник. Махнул рукой и вновь забрался на табурет.

— Плохо с ректором, — вздохнул тяжело и покачал головой, — отойти к праотцам может в любую лучину! И это при всем том, что мы делаем!

— А, кто на него напал? — спросила и едва сумела сдержать дрожь, вспоминая чудовище.

— По следам когтей, что остались на шее, можно предположить, что напала на него мертвая гарпия…

— Па-де-труа, — прошептал Шатун, — еще одна нечисть? Как же Академия ее пропустила?

— Вот это-то и пытаются вызнать господин проректор и господин начальник стражи, — кивнул мастер гном с весьма обеспокоенным выражением лица. — Но кто знает, не осталось ли оно здесь, ведь тогда закрытие всех путей из Академии приведет к …

— Уничтожению, батманом мне под зад, — ошарашенно закончил призрак.

— На самом деле, Аиша, — замялся вдруг гном, — я вот зачем к вам пришел, — он вновь вздохнул, словно собирался сказать что-то очень и очень неприятное, — если господин тер Торро в ближайшее время не придет в себя и не передаст управление проректору, то Академия погибнет. И есть один способ его разбудить…

Вот не понравилось мне, как он на меня сейчас посмотрел, совершенно. Нахмурилась, понимая, что дальше то ничего хорошего не будет…

— Для этого вы должны закричать, очень низко, чтобы разбудить ректора…

— Ты на шо девочку мою толкаешь, гномье отродье?! Убивицей ее сделать решил?! Так я тебе сейчас прорежу твою бороду…

— Постойте! Никто никого убивать не будет, — вскинув руки, запричитал лекарь, — ректора требуется разбудить, чтобы он передал силы…

— А шо ты не говоришь, шо после ее крику он копытца то и откинет?! — возмущенно пыхтел призрак. — А?!

— Так она же тихо…

— Да ты слышал, шоб она и «тихо» сочетались?!

— Мастер гном, — вновь вмешалась я в перепалку, — господин проректор, госпожа Вирджиния, да и все остальные вряд ли одобрят ваш план…

— А мы им не скажем, — выдал этот… лекарь.

— Мда, — протянул вмиг успокоившийся Шатун, — Аиша, он же псих, или того хуже, психически неуравновешенная личность, Аиша, — он повернулся ко мне и добавил, — сдать его надо, пока он нас тут своими гномьими ручками не порешил, — и вновь посмотрел на мрачного гнома. — Псих идейный.

— Так, погоди, Шатун, — терять мне особо было нечего, и потому предложила. Давайте так, я достану грязь для ректора, — мастер гном засиял почище нового сапога, — но! Вы, мастер гном, идете с нами и все сообщаете господину проректору, и если он одобрит, тогда так и поступим, а если нет, — развела руками, — значит, нет.

Мастер гном что-то сурово обдумывал, прежде чем соглашаться. Я даже видела, как сходятся, расходятся и снова сходятся его кустистые брови. А маленькие пальцы то сгибаются, то разгибаются, словно ведя подсчеты…

— Ты токмо глянь на него, — прошептал мне на ухо Шатун, — прибыль считает. Псих, так точно…

Я ничего не ответила, наблюдая за лекарем. И едва сдержала усталый зев, когда он, наконец, отмер:

— Согласен, только с вас лично две баклажки грязи!

— Скока?! — возопил призрак. — Ты глянь на этого прощелыгу…

— Знаете, что уважаемый, — сердито глянул на него гном, — я не для своих собственных нужд, у меня в лекарской тьма студентов с ушибами разной тяжести! Их тоже лечить нужно…

— Ты мне по што своими калеками тычешь? Ты деньгу выкладывай, у девчонки вон, — кивок в мою сторону, — ничего своего нету!

— Так, стоп, да что ж такое! — их перепалки достали в конец. — Сойдемся, — по наитию я вновь плюнула на ладонь и, протягивая ее гному, добавила. — Я достаю баклажки с грязью, а вы не только идете со мной к проректору, но и поможете мне найти книги о банши, — и выжидающе посмотрела на гнома.

Думал он недолго, и точно также плюнул на ладонь, сказал «согласен» и мы второй раз скрепили обслюнявленные ладони. На брезгливо морщившегося Шатуна даже не посмотрела, хотя услышала от него:

— Быть по сему, я свидетель…

Покидал нас мастер гном Эл явно ободренный надеждой. Задумчиво проводила его взглядом и повернулась к Шатуну:

— А с чего это вдруг ты решил меня опекать? — вот сомневалась я в добросердечной и такой быстрой привязанности призрака. — Где ж ты раньше был, что только объявился?

— Ты меня в чем подозреваешь, чуча?! Честного призрака…

— Шатун! — мне было не до шуток. — Ты ко мне в друзья зачем набиваешься?

— Да скучно мне было! — наконец выдал оскорбленный в самых лучших чувствах призрак и взмыл под самый потолок. — А тут ты, вся такая пугливая, честная и все про какую-то «грелку» талдычащая!

— А теперь тебе весело? — скрестив руки на груди, спросила.

— А теперь я хоть с кем-то общаюсь! — буркнул обиженный призрак и растворился.

Поднялась с кровати, сполоснула руки, выплеснув остатки воды за окно. Шатун все так и не появился. Стрекот цикад был настолько сильным, что слышался сквозь закрытые ставни. Мысленно перебирала не только разговор с гномом, но и все последние события, что-то мешало, словно навозная муха, не давало заснуть…

— Так, все равно ж не спится, — подскочив с постели, натянула на себя свободные штаны и широкую рубаху, а затем тихонько отворила дверь. Коридор был пустым…

— Ты куда это, чуча, намылилась?! — возник передо мной возмущенный призрак.

— Ты чего орешь, как курица недобитая?! — шикнула я на него, и закрыла дверь. Шатун не растерялся и проплыл сквозь нее. Сложил лапы и осуждающе уставился:

— Ты куда собралась?

— Да за грязью я собралась, за грязью, — шикнула на него, — ты же исчез обиженный, вот я и решила идти сама…Что?

Шатун принял слегка виноватую, я бы даже сказала нашкодившую позу и произнес:

— Тут, понимаешь, какое дело, чуча, — начал он, опустив глаза, — шоб ты не думала, шо я тебя использовать хочу, решил тебе одну вещичку отдать, — он поднял на меня свои призрачные кошачьи глаза и закончил: — Личную.

И протянул мне непонятно как появившуюся цепочку, на которой болталась стекляшка:

— Это что? — не спеша брать в руки протянутую вещицу, внимательно посмотрела на котяру.

— Когда-то очень давно, — начал он, — я, почти также как щас с тобой, дружил с одной студенткой. Она была сильным чтецом, такие вещи могла заговорить, почище любого мага! А меня всегда угнетало, шо кроме стен этой Академии я больше ничего и не видел, — он замялся, стряхнул невидимую слезу, но продолжил: — И она предложила сделать мне амулет, он позволил бы перемещаться мне и за пределами Академии, только вот отдать его нужно было живому существу, — он посмотрел на блестящий камешек, — видишь? Он светится…

Я перевела взгляд и постаралась уловить потоки. Получилось не сразу: они были не обычными, а похожими на туман, что клубился, переливаясь.

— Это моя душа, если ее разбить, то и я развеюсь, — он вновь протянул мне амулет.

— Шатун, — у меня пересохло в горле, и слова походили больше на карканье ворона, — а ты уверен, что стоит?

— А как иначе ты мне доверять будешь?

И мне ничего не оставалось, как взять этот подарок. Но, даже надев цепочку на шею, почувствовав ее тепло, я думала: а достойна ли такого подарка?

— Ну, теперь можно и за приключениями! Куда идем, чуча? — заговорщицки подмигнул котяра.

— Сначала на кухню, — я глянула на него и добавила, — и тебе, наверное, лучше исчезнуть.

— Ты права, — он закивал часто-часто, — шо-то не хочется мне с мэтром пересекаться.

На этих словах он и исчез, а я не успела спросить, что ж такого у них с мэтром произошло? Ну да ладно, еще успеется…

В коридоре было пусто. Мышкой, на носочках, да по стеночке проскользила через левое крыло, главный вход до самой столовой. Пусто, нет, скорее пустынно. Ни единой души. Хотя, ночь же на дворе…

— Чуча, не тормози, охрана вот-вот спустится на первый этаж, — раздалось над ухом, что аж подпрыгнула:

— Здесь охрана?!

— Господин Сато Шарэз по приказу проректора усилил охрану, — пояснил призрак.

Я прошмыгнула в столовую и остановилась у двери в кухню, размышляя: а, что, собственно, я скажу мэтру? «Пустите, сильно надо» или «Грязь спасет ректора, мне так гном сказал», а может «Мне предложили убить ректора для передачи сил тер Ассану»?

Кухня встретила меня … трудящейся нечистью: Метелки подметали пол, вслед за ними ползли мокрые половые тряпки, посуду намывали губки так, что пена грозила вот-вот перевалиться за раковину… И, конечно же, они не могли не заметить меня.

— Стоять! — вскинув руки, постаралась пресечь радостное шевеление. — А где мэтр? — веточки метелок заволновались и указали в сторону его кабинета. Отлично. — Баклажки есть? Две штуки, — одна из метелок быстро скрылась за стеллажами, откуда сразу же послушался шум. Хоть бы мэтр не услышал! Но благо Единого, почти сразу же показалась сама метелка с растопыренными прутьями, на которых и весели баклажки по разные стороны. — Я скоро вернусь, мэтру ничего не говорить и не показывать, — отдала указания застывшей нечисти и бегом направилась в маленький коридор с дверью…

— Чуча, — появился в воздухе Шатун, — ты же знаешь, шо делаешь?

— Да, — сказала, будучи не совсем уверенной, но ручку все же повернула, как учил мэтр. — Пошли.

Земли оборотников встретили нас ярким полуденным солнцем. Вокруг цветов летали шмели и пчелы, пахло скошенной травой и слышалось журчание воды. Поддавшись внутреннему желанию, опустилась на корточки и приложила ладошки к теплой земле. «Живая!» — хотелось воскликнуть мне, но так завороженно следила за переливающимися потоками, что не сразу поняла, что меня кто-то зовет.

— Чуча, во дела! У нас ночь, а тут день-деньской! Это шо такое, чуча? — весело кричал Шатун, наворачивая круги.

Я спохватилась и, подобрав баклажки, припустила со словами:

— Шатун, лети к озеру! — и рукой показала направление.

Призрак был намного быстрее меня — уже через мгновение он оказался у чащи, что скрывала озеро. Но затем резко остановился, опустился в кусты, словно за кем-то наблюдал, а потом и вовсе рванул ко мне. И едва мы поравнялись, произнес:

— Нет, я шо-то не понял, чуча, — он говорил шепотом, — там какой-то зеленомордый и синеволосый еще и хвостатый, — это почему-то возмущало его больше всего, — милуется с какой-то страшной барышней, и тоже хвостатой! Ты куда меня привела, чуча?!

И столько в голосе возмущения, что я быть может и прониклась бы, если бы не одно «но»:

— Так это ж Воль, опять с кикиморами якшается! — пыхтела на ходу. — Это у него «затишье в личной жизни» называется…

— Чуча, ты меня пугаешь, — серьезно произнес Шатун, на что лишь махнула рукой:

— Вперед! А то мы так и грязи и не добудем!

Так мы и добрались до озера: возмущенный призрак и употевшая, чуточку разозленная я. И, не разбираясь, сходу вторглась на место свидания, стуча баклажками:

— Нет, и как это называется, я тебя спрашиваю? Токмо жёнка за порог, так он уже привел, — быстро окинула застывшую женскую фигуру с шикарными формами, — залетную кикимору! Да где ж твоя совесть, Воль?! Да, ты мужчинка хоть куда! Да, у нее есть за, что подержаться и сама она очень даже ничего! — на этих словах кикимора с большой шишкой на носу опустила глаза долу и, заметив на своей груди лапища озерника, скинула их, принимая приличный вид. — Но как же Воль все твои обещания?! — глядя на обалдевшее лицо озерника, мне хотелось смеяться, а надо было рыдать. — Как же так, Воль?! Что я скажу нашим деткам? — тут уж к обалдевшему озёрнику присоединились не менее обалдевшие кикимора и Шатун. Последний, так вообще решил слово молвить, шепотом, обращенным к кикиморе:

— Шла бы ты, — а сочувствия в голове, хоть ложкой ешь, — а то щас по новой заведется, еще и в драку полезет, — и совсем тихо, будто нас и нет, добавил: — Это же банши, а они на всю голову стукнутые…

Этого залетная кикимора вытерпеть не смогла и, развернувшись к Волю, влепила пощечину с патетичным:

— Охальник! — и хвостиком махнув, была такова.

Ошалелый, держащийся за покрасневшую щеку озерник перевел взгляд на нас:

— Это, что вообще такое было?

— Это, милый, ревность! — стукнула баклажками и, подмигнув, произнесла: — Воль, помощь твоя нужна…

— Ты, значит, мою личную жизнь под откос, — встопорщив мох, произнес озерник, — а я тебе помощь?! Ну, Аиша…

— Она уже знаешь скока годков «Аиша», нечисть ты болотная, — хмыкнул озерник, кувыркаясь в воздухе.

— А вы вообще кто-то такой?! — взвыл Воль. — Призрак! Аиша!

— Тихо! — не выдержала. — Воль, времени, ну вообще нет, нам помощь нужна, — я протянула баклажки, — набери грязи, своей, целебной…

— Ну, знаешь, это уже совсем наглость!

— А ты наглых любишь, — я просительно затянула: — Нам ректора Академии спасать надо, без него все рухнет и я тогда вообще приходить не смогу! А я, видишь, тебе друга привела, — указала на возмущенного призрака.

— Да шоб я, да шоб с ним?! Чуча, ты меня за кого держишь?!

— Да чтоб я с этим… призрачным дружбу водил?! Аиша…

— Так, — руки в боки, как обычно делала моя баба, — а ну молчать! Тоже мне, друзья! — кинула в воду баклажки, сама разделась до исподнего и подошла к воде. — Все самой приходится делать…

И призрачный кот, и зеленый озерник смотрели на меня с отвисшими ртами. Я, не дожидаясь хоть какой-то реакции, нырнула в озеро: плавала хорошо, воду любила, но здесь же все чужое, и озеро само, словно бездонное…

Без открытых глаз грязь точно не найдешь, поэтому и распахнула зенки…и, что самое удивительное, видела, как днем, как на суше. Интересненько… Озерный мир кипел жизнью: невиданная живность куда-то плыла, кто-то за кем-то охотился и даже…ел. Последнее привело в чувство быстрее всего. Стать закуской не хотелось совершенно, а значит, стоило поторопиться. Запихнуть в наполненную водой баклажку грязь, то еще удовольствие, скажу я. Да и не дышать долго невозможно.

Потому, после нескольких безуспешных попыток по собиранию грязи, сдалась и вынырнула. Доплыла до берега, поставила баклажки, посмотрела на «друзей» и хмыкнула: до того самозабвенно ругались, осыпая друг друга бранными словечками, что даже меня не заметили. Схватила рубаху и нырнула с ней: ею зачерпну, глядишь, всякое быстрее получится…

— Аиша! — услышала, наверное, после пятой ходки за грязью. — Мы думали ты утопла! — надо же, и меня заметили.

— Не дождетесь, — закашлялась от попавшей воды и с трудом вползла на берег. — Сдружились, как я погляжу, — и повернула голову в сторону притихших Шатуна и Воля: один дергал себя за синий волос, а второй опустил наглые очи, — а я тут, значит, ныряй, грязь собирай, а они!

Окинула добытые кучки и поняла, что сил хватило едва ли на одну баклажку, а вот со второй…

— Так я это, мигом все добуду! — и не успела я рта открыть, как озерник схватил тару и поплыл ко дну, только пузыри и остались.

— И ничего у него не выйдет, — я легла, пытаясь отдышаться.

— Ну, чуча, он же озерник, магией какой владеет, — надо мной появился Шатун, — а вообще знаешь, чуча, не плохой он парень, охальник вот только…

— Точно, спелись, — и посмотрела на призрака в упор: — а скажи-ка мне Шатун, почему «чуча»?! — тот приобрел оттенок переспелого помидора, отлетел чуток, а потом, стараясь смотреть только на воду, сказал:

— Ну, ты понимаешь, какое дело… Я тебя когда увидел, ты таким задохликом была, такая пугливая, трясущаяся, шо даже и не знаешь, шо делать: то ли добить из жалости, то ли откормить из той же жалости. У нас «чуча» это как котенок, только беспомощный…

— Спасибо, что не дохлый, — пошатываясь, поднялась. Сполоснула рубаху, да и натянула на себя вместе со штанами. Да так и села, обсыхая и дожидаясь Воля.

— А ты знаешь, чуча, шо через это озеро твои родственники и шастали?

— Что? — я почему-то о тяте с Изой подумала. Интересно, как они там?

— Я говорю, шо банши тут проходили, давно правда, как Воль говорит, но все же, — призрак выглядел довольным и вообще каким-то счастливым, что ли. — И знаешь, шо самое интересное?!

— Что? — ведь не отстанет же.

— Это озеро не отравляли, а шо это значит чуча?! — он только лапы от радости не потирал, а мне вдруг как-то холодно стало, неуютно. — А шо это ты с лица сбледнула? Чай водицы озерной, тухлой наглоталась, а ну ложись, я щас шо-нить соображу…

— Я тебе сейчас всю твою соображалку, — услышали мы голос пыхтящего озерника, — скручу и засуну в одно мне известное место, — он вытянул баклажку и с трудом поднял ее на берег, — ух, ну и тяжесть…

— Я же говорю, он охальник, — довольно подмигивая мне, произнес шепотом Шатун.

— Ты ей сказал? — спросил Воль, утирая пот.

— Сказал, — ответила вместо призрака и взялась за баклажки: — Пора нам, Воль. Спасибо, что помог, надеюсь, свидимся, — и едва не застонала под тяжестью груза.

— Бывай, дружище, — помахал призрачной лапой котяра, — точно свидимся!

Озерник умиленно махал нам рукой, словно не мы совсем недавно вломились к нему и обломали личную жизнь…

Всю обратную дорогу меня подбадривал Шатун так, что едва не запустила в него баклажкой. Только понимание, что это нужно для ректора, меня и останавливало. Невысокий пригорок с желанной дверью медленно, но верно приближался…

— Представляешь, чуча, я ему такой: мне триста лет, а он такой…

Мне даже отвечать не нужно было, Шатун сам и развлекался, только у самой двери ему сказала:

— Исчезни! — котяра понятливо кивнул и тут же испарился.

И как оказалось не зря. Едва миновала коридорчик и оказалась на кухне, как удостоилась укоризненного взгляда трех пар глаз.

— А вот и наша беглянка, — начал проректор, сложив руки на груди.

— Аиша, почему ты в таком виде?! — возмущенно добавила госпожа Вирджиния.

— Детка, а ты знаешь, что от тебя пованивает? — усмехнувшись, закончил мэтр Шарэз, помахивая половником.

Я поставила баклажки на пол и, посмотрев на всех, попросила:

— А мастера гнома позовете? Это его идея, — я кивнула на баклажки. И мысленно добавила — вот пусть сам и разбирается.