Порождая бурю

28. Назойливое вмешательство

Дверь в подъезд громко хлопнула — доводчик был сломан уже пару дней — затем отскочила на пару сантиметров и снова закрылась, на этот раз тихо. Розалия прошла первый лестничный пролет и остановилась. Отсюда Бенджамин не мог ее видеть через стеклянную входную дверь. Она прикоснулась ладонью к губам. Последний поцелуй перед тем, как она вышла из машины, был странный: долгий, нежный и очень легкий. Ощущение было таким, как будто Бенджамин не хотел ее отпускать. Каждый раз, когда Розалия пыталась уйти, он брал ее за руку и притягивал к себе назад. Прошло не меньше десяти минут прежде чем они вышли из машины, и он проводил ее до самого подъезда.

Розалия заснула на его коленях после того, как они, прибрав на кухне, переместились на диван. Она чувствовала дикую усталось, похожую на ту, что всегда настигала ее после долгих слез. Близость Бенджамина, полученная возможность насытиться им и бессонная накануне ночь, сделали девушку уязвимой. Как ни старалась она бороться со сном, но тепло тела и спокойствие, которое дарил Бенджамин, отключили чувство боевой готовности. Что он делал все это время? Смотрел на нее? Почему не разбудил! Может, у него затекли ноги..

Когда час спустя она очнулась, Бенджамин странно на нее смотрел. Он вообще часто смотрел ей в глаза подолгу, как будто выслеживал там что-то до сих пор ему неизвестное. И Розалия позволяла ему блуждать там столько, сколько он хотел. Ей было приятно воображать, что он понимает ее чуточку больше, чем остальные. Это делало его в ее глазах особенным.

Бенджамин отвез ее домой почти сразу. Он не предложил ей остаться — это было бы чересчур неловко, да Розалия и не согласилась бы. Не стоило путать их взаимный интерес и секс с чем-то большим. Тем более, что синьора Пеллегри несколько раз наказывала ей каждый раз возвращаться ночевать домой. У нее на этот счет имелось свое особое мнение, которое, к счастью, именно в этом случае совпадало с мнением Розалии.

Перед тем, как расстаться, Бенджамин пожелал ей приятных снов и поцеловал в лоб.

— Надеюсь, ты согласен со мной, что не стоит афишировать тот факт, что мы… — Розалия замялась, не зная, как выразиться.

— Конечно, — быстро ответил Бенджамин, даже не пытаясь найти подходящую концовку к ее фразе, — это лишнее.

— Я тоже так считаю, — согласилась Розалия. — У меня и так, как ты однажды заметил, плохая репутация. Не хочу испортить и твою. Тем более Лаура все еще имеет на тебя виды…

— Вот как раз ей тебе бы стоило рассказать.

— О, нет! Не стоит. Это тоже лишнее, — отмахнулась Розалия. — Спокойной ночи.

Она ушла и, вбежав по лестнице, остановилась у двери лифта на первом этаже. Рука сама взмыла вверх и потрогала губы, которые только что целовал Бенджамин, как будто там остались осязаемые частички его нежности. В груди лениво толкнула непонятная тревога. Розалия не понимала, что происходило, но она уже снова хотела увидеть его.

В течение недели они встречались каждый понедельник, среду и пятницу в школе каратэ. Бенджамин не позволял себе приближаться к Розалии по любой причине, кроме рабочей или в качестве учителя. Она замечала, как он смотрел на нее, но другие — нет. Разве что Мария Луиза, проходя мимо татами специально останавливалась и долго смотрела сначала на него, а потом на нее. Если она что-то и подозревала, то Розалию это особенно не волновало — Мария Луиза не была сплетницей.

В пятницу вечером на тренировке взрослых Бенджамина не было. Розалия не знала, куда он ушел так рано, но они должны были встретиться на следующий день после ее работы. Собирая свои вещи в раздевалке, она пришла к выводу, что уже пять дней не прикасалась к нему. Это было даже немного мучительно, ожидания и желания кружились внутри, создавая ощущение нетерпения.

Выскочив из здания первой, чего Розалия никогда не делала, если Бенджамин должен был закрывать школу, она уже направилась к перекрестку, как ее окликнули по имени.

— Розалия! Постой!

Девушка обернулась и увидела бывшую Бенджамина. Она быстро преодолела разделяющее их расстояние и приветливо протянула руку. Ее рыжие волосы хвастливо сверкали в свете фонаря. Она была привлекательной.

— Я — Маринелла. Мы уже встречались…

— Я помню, кто ты, — перебила ее Розалии, не предвкушая ничего приятного из предстоящего разговора. — Чем обязана?

— Хотела спросить тебя кое-что! — поменяла настроение Маринелла и теперь смотрела на Розалию острым неприятным взглядом холодных серых глаз.

Ее привлекательность куда-то сразу исчезла.

— Что именно?

— Какие у тебя отношения с Беном?

Розалия широко улыбнулась от подобной наглости, не зная, какую стратегию выбрать.

— Из каких вариантов ответов нужно выбирать? — ехидничала она.

Маринелла слегка прищурила глаза. Вероятно, она совсем не ожидала подобного поведения от предполагаемой соперницы.

— А вариантов нет. Только один. Ты спишь с Беном?

— Вообще-то, он — мой учитель! — Розалия распахнула глаза, как делала это часто, чтобы казаться невинной и очень убедительной.

— Трахнуться с учителем — это классика жанра! — огрызнулась рыжая.

— Спасибо за совет, — снова ехидно улыбнулась Розалия. — Надо непременно попробовать! Рекомендуешь?

— Перестань ерничать! — рассердилась Маринелла, и в свете фонаря на ее лице стали видны проступившие красные пятна. — Я знаю, что ты уже попробовала. Бен рассказал мне, что оставляет меня из-за тебя!

Розалия почувствовала себя загнанной в угол. Если это даже был и блеф, то проверить его никак нельзя, а, значит, не понятно, стоит ли и дальше все отрицать или стоит сознаться.

— Ума не приложу, зачем он так сказал… — лицо девушки преобразилось в растерянное, хотя на самом деле она оставалась в состоянии максимальной готовности.

— Бенни никогда не врет! — словно хвастливая мамаша воскликнула Маринелла.

— Да неужели! — совсем развеселилась Розалия, вспоминая день их знакомства.

— Глупо отпираться, что между вами ничего нет!

— А я и не отпираюсь! Мне это совершенно не за чем. Маринелла, в чем вообще смысл этого разговора, мне до сих пор не ясно? Я что-то тебе должна и не вернула?

Рыжеволосая женщина раздраженно сжала губы.

— Мне просто стало интересно, что он нашел в тебе…

— Возможно, я ему больше подхожу по росту… — легко заметила Розалия — Маринелла злобно свернула глазами.

— Ты вообще не подходишь ему! Он любит женщин нежных, спокойных, с покладистым характером… Возможно, сейчас ему интересно, потому что ты — нечто новое для него. Но вскоре ему это надоест.

— Я не припомню, когда мы с тобой успели близко познакомиться, — начала раздражаться Розалия, от чего ее речь стала более размеренной. — Вероятно, Бенджамину еще нравятся женщины, которые не болтают так много!

— Ты просто невыносима! — фыркнула Маринелла. — Даже представить не могу, что Бену понравилась такая, как ты!

Все, что было сказано ею, задело Розалию, даже если она продолжала насмехаться над ситуацией и собеседницей. Если бы ей было все равно, то она давно бы закончила этот бессмысленный разговор.

— Даже после того, как он порвал со мной, он все равно возвращался ко мне! — продолжала Маринелла. — И снова вернется!

— Да при чем же здесь я?! — возмутилась Розалия, даже не стараясь подавить оскал. — Совет да любовь! И перестань мне докучать со своим Беном!

Она, наконец, сдвинулась с места и пошла прочь, сердито поправляя сумку на плече. Розалия была недовольна собой, злилась на Маринеллу и сердито думала о Бенджамине. Неужели он и вправду упомянул ее, как причину разрыва? Это маловероятно, потому что об этом он заикнулся в октябре, когда между ними еще ничего не было. Или тогда он уже поцеловал ее после ужина у Патриции…

Розалия точно не помнила, и по большому счету сказанное Маринеллой не должно было иметь значения. Но девушка уцепилась за ее слова и придала им ту важность, которую, вероятно, хотела, чтобы они имели. Ее также задели слова о том, что она не может понравиться Бенджамину. Почему же нет? Она уже нравится ему! Пока нравится ему…

Еще до того, как Розалия появилась перед домом Бенджамина, она решила для себя, что непременно прояснит вопрос, поднятый накануне Маринеллой. Не тем она была человеком, чтобы промолчать и оставить случившееся без внимания. Многое из сказанного ее задело. Поэтому она решила, что сначала расскажет все Бенджамину и получит ответы на интересующие ее вопросы, а только потом позволит ему приблизиться к себе. Но как и прежде случалось, Розалия переоценила свои возможности и недооценила Бенджамина.

Едва она вошла в его дом, как он подхватил ее в объятиях и оторвал от пола.

— Ты опоздала, Рози, — проговорил он и принялся покрывать ее лицо мелкими поцелуями.

Розалия хотела ему что-то ответить, но он секундой раньше добрался до ее губ. Его движения были такими требовательными и настойчивыми, что девушка напрочь позабыла о своем решении сначала поговорить. Можно было и подождать, когда их желания совпадали.

И почему она вообще была уверена, что разговор важнее ласк? Разве Бенджамин смог бы сказать ей больше, чем его тело? Как можно выразить словами то тягучее чувство, которое передается ей с кончиков его нежных пальцев и устремляется в самую середину ее существа? Разве слова могут заменить затуманенный взгляд, который пронизывает насквозь, оставляя обнаженной не тело, но душу!

Сегодня Розалия кричала. Ее голос нарушил шепот в спальне и соединился с рычащим довольным смехом Бенджамина. Они вместе шлепнулись на кровать, расцепившись из причудливого сплетения, но только лишь для того, чтобы снова соединиться, но на этот раз в тесных объятиях.

— Ты вынудил меня немного пошуметь! — заговорила первой Розалия, устраиваясь поудобнее рядом с Бенджамином и все еще прислушиваясь к пульсирующим толчкам в разных частях тела.

— Да, я в восторге! Пожалуйста, никогда не сдерживай себя. Обожаю, когда женщина кричит!

Он водил пальцами по ее ягодицам, очерчивая их форму.

— Женщина?! — серьезно переспросила Розалия и недовольно дернула задом, прогоняя мужскую руку. — Ты не мог бы выражаться другим способом? Кажется, сейчас одним лишь словом ты уровнял меня со всеми…

— Тщеславная Рози, — рассмеялся Бенджамин и снова вернул пальцы на прежнее место, — ты и сама прекрасно знаешь, что уровнять тебя с кем бы то ни было, невозможно. Но я, так уж и быть, повторю тебе то, что ты и сама знаешь, — Бенджамин снисходительно улыбнулся, когда серо-зеленые глаза уставились на него в ожидании. — Ты — уникальная женщина. Я хочу слышать именно твои стоны и крики, потому что они рождаются благодаря мне!

Он захохотал, заметив, как вытянулось лицо Розалии, когда стало ясно, что дифирамбы Бенджамин все же пел не ей. Она оценила его шутку, и сразу и ее глаза наполнились весельем, и губы расплылись в довольной улыбке.

— Кажется, — проговорила она, — ты становишься таким же невыносимым, как я… — с наигранным недовольством ворчала девушка. — Я плохо на тебя влияю. Тебя необходимо изолировать!

— Ну уж нет! — Бенджамин зашевелился, уткнулся лицом в ее волосы и шумно втянул ее запах. — Мне очень хорошо с тобой…

Она, зачарованная звучанием и смыслом этих слов, ничего не ответила.

Потом они ужинали. Было странно снова одеваться, когда без одежды все казалось более естественным и правильным. Но Розалия не рискнула, учитывая декабрьский холод в квартирах, подобно героиням романтических комедий, позаимствовать рубашку у Бенджамина и спуститься лишь в ней на голое тело.

Она готовила для них обоих пасту с морепродуктами, пакет которых откопала в недрах морозилки. Бенджамин находился рядом, отвлекал ее прикосновениями, поцелуями и просто своей близостью. Часто, поворачиваясь к нему лицом, Розалия ловила на себе его взгляд и, кажется, даже понимала его смысл.

Она ушла из его дома поздно вечером, даже не разбудив его, чтобы попрощаться. После ужина они устроились вместе на диване и смотрели документальный фильм про Помпеи. Бенджамин отключился первым. И даже во сне продолжал прижимать Розалию к себе. Ей было тепло и уютно. Она на мгновение прикрыла глаза и… тоже заснула.

Лишь пару секунд колебалась Розалия в нерешительности, будить ли Бенджамина. Затем она легко прикоснулась к его плечу и вышла из дома.