Сердцевина яблока: Демифологизированная история The Beatles

ДЛИННЫЙ ИЗВИЛИСТЫЙ ПУТЬ ПО АНГЛИЙСКИМ СУДАМ[77]

Джон Леннон и Пол Маккартни оба женились в марте 1969 года с разницей всего в несколько дней. Произошла поразительная смена ролей. Битл, всегда презиравший беззастенчивую погоню за рекламой, женился на женщине, которая всю жизнь занималась саморекламой. Когда бизнесмены подобно пираньям набросились на обнаженные части битловского состояния и стали пожирать его по кусочкам, Джон и его новая жена преспокойно сбрасывали с себя одежду, желая, чтобы их имена мелькали на страницах не только финансовых газет. Джон очертя голову принялся гоняться за саморекламой, используя для этого самые невообразимые приемы, многие из которых, безусловно, были придуманы Йоко. В то же время Пол Маккартни, всегда слывший мастером поддерживать хорошие отношения с публикой, укрылся на своей ферме в Шотландии, казалось, потеряв всякий интерес к людям. Затворничество Пола оказалось настолько успешным, что, когда осенью 1969 года прошел слух о его смерти, многие искренне в это поверили.

Хотя в ту весну Джон и Йоко провели много часов в компании лондонских банкиров, большинству людей они представлялись парочкой голубей мира. Одетые во все белое, они поженились на Гибралтаре и, к радости европейской богемы, превратили свой медовый месяц в публичное событие, устроив «лежачую демонстрацию» в амстердамском отеле «Хилтон». Показываясь из-под мятого постельного белья, Джон говорил журналистам: «Все, что мы будем делать, мы будем делать вместе… Я не хочу сказать, что собираюсь расколоть Beatles, но мы с Йоко хотим делать все сообща». Оговорки такого рода были характерны для Леннона, у которого вошло в привычку сначала сказать, а потом подумать.

«Освободив» Нидерланды, Джон и Йоко перебрались в Вену, избрав ее бастионом для пропаганды своей философии любви, мира и всеобщего взаимопонимания. Пропаганду эту они вели, сидя на сцене в наволочке. Искренность их приверженности таким благородным идеям была поставлена под серьезное сомнение, когда через пару дней они срочно отбыли назад в Лондон, дабы заняться таким «земным» вопросом, как борьба за перекупку музыкального издательства.

Убедившись, что их бизнес в надежных руках, они вернулись к своим благородным порывам и стали готовиться к «вторжению» в Соединенные Штаты. Но здесь их ждало разочарование: американскую визу Леннона аннулировали. За несколько месяцев до этого Джон был осужден английским судом за хранение марихуаны — и даже то, что он забросал города Америки плакатами типа «Войне конец» и «Желуди для мира», не смогло заставить седовласых джентльменов из государственного департамента пересмотреть свое решение. В результате «вторжение» было остановлено на американской границе, в добропорядочном городе Торонто. Отсюда Леннон проповедывал свою «мирную философию», вещая по телефону из своего гостиничного номера через радиостанции на всю Америку. Он даже пригласил канадского премьера Пьера Трюдо присоединиться к его «лежачей демонстрации» или хотя бы встретиться с ним, чтобы получить от него желуди. Трюдо, проявляя известную осторожность, заявил: «Не знаю, как насчет желудей, но раз он здесь, я бы хотел с ним встретиться. Он хороший поэт». Канадский премьер дал им аудиенцию через полгода, когда Джон занимался организацией «Фестиваля мира» в Торонто. Трюдо показался им еще более «прекрасным человеком», чем они думали, и с тех пор они считают его своим «фэном № 1».

Джон и Йоко решили подчеркнуть свое единство выпуском совместных альбомов. За «Двумя девственниками» («Two Virgins») последовала «Жизнь со львами» («Life With The Lions[78]»), а затем «Свадебный альбом» («Wedding Album»), вышедший спустя восемь месяцев после самого события. К этому времени они уже вполне могли оспаривать у Ричарда Бартона и Лиз Тэйлор титул «наиболее затасканных мировых знаменитостей», но неуемная жажда рекламы влекла их все дальше и дальше в погоне за паблисити. Леннон решил, что пора положить конец мучениям, которые он испытывал с тех пор, как четыре года назад получил орден Британской империи, хотя награда все это время спокойно лежала на телевизоре в доме его тетушки Мими. Он заявил, что отказывается от ордена в знак протеста против участия Великобритании в нигерийско-биафрском конфликте, а также против молчаливой поддержки британским правительством американских действий во Вьетнаме. Кроме того, он воспользовался случаем, чтобы посетовать на то, что его сингл «Cold Turkey» ползет вниз в чартерных списках. Спустя несколько месяцев Леннон проговорился, что в ожидании вручения им орденов Британской империи из рук королевы битлы курили «травку» в туалете Букингемского дворца. Карикатурист Джайлз сделал озорной рисунок, изображавший полицейскую облаву во дворце: специально обученные собаки рыщут по королевским покоям, пытаясь обнаружить наркотики. Реакция самого дворца была, как всегда, сдержанной. Представитель дворцовой канцелярии сказал с характерной невозмутимостью: «Приходящие на церемонию награждения имеют право пользоваться туалетами дворца».

Некоторые действия Леннона имели вполне благородные побуждения. Например, он помог демонстрантам, арестованным за акцию протеста против приезда в Англию южноафриканской команды регбистов, уплатив за них штрафы на общую сумму 1000 фунтов. Однако все, что он делал, неизменно сопровождалось рекламной шумихой, и его имя не сходило с газетных полос.

С другой стороны, абсолютное молчание прессы по поводу Маккартни способствовало поразительно быстрому распространению слухов о его смерти. Эти слухи захлестнули Соединенные Штаты осенью 1969 года, незадолго до выхода альбома «Abbey Road». Альбом еще сильнее подогрел и без того горячие слухи, потому что на обложку был помещен Пол с закрытыми глазами и босой, что, видимо, должно было означать его воскрешение из мертвых. Кроме того, на. обложке был изображен белый фольксваген с номером «28 IF». Это интерпретировалось как тонкий намек трех битлов на то, что, если бы Пол был жив, ему было бы сейчас 28 лет. Некий студент из Мичигана провел детальный анализ всех «намеков» и сделал вывод, что Пол погиб в 1966 году в автомобильной катастрофе. В широкий эфир этот слух запустил диджей из Детройта Расс Джибб. Другие диджеи Среднего Запада подхватили «новость», и вскоре об этом говорила уже вся молодежь Америки.

Хотя никто не обвинял ни Capitol Records, ни АВКСО, ни кого-либо из битлов в инициации этого мифа, особых мер к его развенчанию никто не принимал. И не удивительно: продажи «Abbey Road» стремительно росли, ибо ничто так не стимулирует спрос на произведения художника, как его смерть. Магазины грампластинок сообщали о резком росте спроса не только на «Abbey Road», но и на все выпущенные ранее пластинки Beatles. Один магазин додумался до того, что поместил в газетах объявление о продаже шести последних альбомов Beatles в траурной упаковке. В результате «Abbey Road» был продан в количестве более пяти миллионов экземпляров — на миллион больше, чем любой предыдущий альбом Beatles. Понятно, что Аллен Клейн довольно улыбался.

«Abbey Road» был последним альбомом, который Beatles записали вместе, но не последним выпущенным ими. Таким альбомом стал «Let It Ве», записанный еще зимой 1969 года в холодной, негостеприимной студии лондонского пригорода Твикенэм. То был период спада творческой активности Beatles, вызванного обострившимися разногласиями между ними. Присутствие в студии кинооператоров еще больше усиливало напряженность в их отношениях. В конце концов альбом был заброшен и пролежал незавершенным вплоть до весны 1970 года. Разногласия между битлами, в особенности между Джоном и Полом, возникали и до «Let It Be», но если раньше они разрешались по-дружески, то теперь дело доходило до открытых столкновений. Когда Пол Маккартни пытался расторгнуть партнерство с Beatles через суд, каждый из битлов в своих показаниях свидетельствовал об этих спорах. Дерек Тейлор особо отмечает, что хотя Пол с Джоном давно уже расходились во мнении по многим вопросам и ругались из-за того, кому быть их менеджером, но теперь все больше росла пропасть между их музыкальными вкусами.

Первым битлом-раскольником стал, как это ни странно, Ринго Старр. В конце 1968 года, когда записывался «Белый альбом», Ринго объявил, что покидает группу. Правда, спустя несколько дней он вернулся.

«Я устал, у меня пропала охота что-либо делать, — говорит он. — Решил отдохнуть неделю-другую, а когда вернулся к работе, все снова встало на свои места». Он, однако, добавил несколько резких слов в адрес Пола: «Пол — лучший бас-гитарист в мире, но он слишком упрямый — готов часами долбить об одном и том же, пока не настоит на своем. Может, это и достоинство, не знаю, только у нас это неизбежно приводило к творческим спорам».

Друзья говорят, что Пол придирался к Ринго, особенно в последнее время. Пол сам отличный ударник, и Ринго начал чувствовать себя лишним в группе. Позже Пол почувствовал что-то вроде легкого раскаяния, так что вернувшегося в студию Ринго ждали барабаны, утопающие в цветах.

Следующим диссидентом оказался Джордж. Хотя Пол утверждает, что Джордж спорил со всеми битлами, сам Джордж настаивает на том, что ссорился он только с Полом. С тех пор как группа перестала гастролировать, «тихий битл» сочинил множество новых песен. Недавно он вернулся из Штатов, где играл со многими ведущими музыкантами в спокойной, дружеской атмосфере.

«Эта атмосфера была полным контрастом тому высокомерному отношению, которое Пол многие годы проявлял к моей музыке, — говорил Джордж. — При обычных обстоятельствах я старался этого не замечать, всегда уступал ему, дабы не портить себе кровь, даже в тех случаях, когда он отказывался записывать мои песни. По возращении из Штатов я был в прекрасном расположении духа, но отрезвление наступило очень скоро: я понял, что передо мной все тот же Пол. Перед кинокамерами, которые нас снимали, он опять стал придираться к моей игре».

Правда, после ссоры Джордж почувствовал, что Пол стал относиться к нему с большим уважением. До этого Маккартни эгоистично требовал, чтобы все внимание было всегда сосредоточено на нем одном, и только Джона он считал равным себе. Джорджу всегда не хватало уверенности в своих силах, но теперь он начинал приобретать способность постоять за себя. К тому же он заметно вырос как музыкант и начал реализовывать свой потенциал сочинителя песен. Репутация талантливого композитора окончательно утвердилась за ним после выпуска альбома «Abbey Road», среди лучших песен которого были две его композиции — «Something» и «Неге Comes The Sun».

После выпуска «Abbey Road» произошли события, которые привели к фактическому распаду Beatles как группы. Маккартни, который, вопреки широко распространившимся слухам, был жив-здоров, предложил, чтобы группа выступала перед небольшими аудиториями. Идея Пола состояла в том, что Beatles, скрывшись под псевдонимом, будут просто появляться в маленьких городах и играть. Несмотря на творческие разногласия и продолжавшуюся уже восемь месяцев борьбу между Клейном и Истмэнами, Маккартни в то время еще продолжал считать себя битлом и хотел, чтобы группа существовала. Никто иной как Леннон решил, что это «не очень мирное сосуществование» слишком затянулось. Он заявил потрясенному Маккартни, что хочет «развода». Было решено, что о распаде группы никто не должен знать — поэтому нельзя, чтобы эта новость попала в газеты. Поэтому, когда восемь месяцев спустя Маккартни во всеуслышание заявил, что он уходит из группы, трое остальных почувствовали себя преданными. «Для Пола сигналом к действию послужила просьба Джона о разрыве», — говорит Джон Истмэн.

Как ни странно, но битл, требовавший распустить группу, то есть Джон, в суде старался доказать, что рабочие отношения между битлами за последние годы ничуть не ослабли. Леннон утверждал, что в период работы над двойным альбомом в 1968 году творческие разногласия между ним и Полом были не острее, чем раньше. Он отрицал, будто битлы «теряют взаимопонимание по музыкальным вопросам».

«В 1968 году мы спорили о музыке не чаще, чем раньше, — сказал Джон. — Я не согласен, что [как утверждал Пол] после прекращения гастрольных поездок мы стали отдаляться друг от друга и что после смерти Брайана Эпштейна разобщенность усилилась».

Маккартни в сильных выражениях опроверг это заявление в одном из своих письменных показаний. Пока Пол спокойно готовился предъявить иск о расторжении партнерства, Леннон наделал много шуму своим интервью в журнале Rolling Stone, в котором высказался в своей обычной манере — резко, прямо и грубо. Пол указал на то, что замечания Леннона, представленные в его письменных показаниях, противоречат его заявлениям в этом интервью.

Полных восемь месяцев прошло с того времени, когда Леннон потребовал роспуска, до того момента, когда Пол сделал сенсационное заявление о выходе из группы. Леннон был взбешен тем, что Маккартни опередил его, потому что заявление Пола звучало так, будто он был единственной недовольной стороной. Пол утверждал, что решение уйти из группы зрело в нем постепенно, пока он записывал свой первый сольный альбом. Однако дело было, конечно, не только в «созревании» какой-то идеи. Он почувствовал себя глубоко оскорбленным, когда остальные битлы попросили его отложить выпуск сольного альбома «McCartney», с тем чтобы он не совпал с выходом их совместного альбома «Let It Be». Спор о дате выпуска обоих альбомов, по-видимому, и лежал в основе решения Пола уйти из группы, к которому он пришел спустя несколько месяцев. Хотя Джон Истмэн уверяет, будто главной причиной было беспокойство Пола по поводу своего налогового положения, важнее было другое: после стычки с другими битлами из-за альбома «McCartney» Пол предвидел дальнейшие препятствия своей сольной карьере. Налоговая же проблема возникла уже позже.

Пол говорит, что позвонил в United Artists и узнал, что дата выпуска фильма Let It Be еще не определена. Примерно в те дни его посетил Ринго.

«Ринго принес два письма, подписанные Джорджем и Джоном, и сказал, что согласен с ними, — рассказывает Пол. — Эти письма подтверждали, что они решили затормозить мою пластинку. Я разозлился, когда Ринго сказал:

— Клейн говорит, что твой альбом еще не готов и что дата выпуска Let It Be уже согласована.

Я знал, что ни то, ни другое не соответствует действительности. Эта капля переполнила чашу моего терпения, и я сказал:

— Ну что ж, как вы ко мне, так и я к вам».

Изящный домик Пола Маккартни в Сент-Джонз-Вуд, наверное, никогда еще не видел столь бурной сцены. С поручением послали именно Ринго, потому что он единственный еще сохранял нормальные отношения с Полом.

«К моему ужасу, он распсиховался, стал на меня орать, тыкать в лицо пальцами, — говорит Ринго. — Он кричал: “Теперь я вас всех уничтожу, вы мне за это заплатите!” Вел себя как капризный ребенок. Он долго еще орал, а потом сказал, чтобы я одевался и уматывал. Но я понял, что дата выхода сольной пластинки очень важна для него психологически, поэтому я сказал остальным: пусть делает, как хочет».

Враждующие стороны выстраивались для решающей битвы. Три других битла и Аллан Клейн были, мягко говоря, удручены тем, что продажа «Let It Ве» может пострадать, если сольный альбом Маккартни будет выпущен в это же время. «Let It Ве» и так достаточно долго пролежал в бездействии, а Пол даже не дал им послушать свой альбом. «Факты говорят сами за себя. Ведь фильм уже был выпущен на экраны, не так ли? — говорит Клейн. — Мы хотели задержать выпуск альбома Маккартни, но оказалось, что Истмэн уже оплатил для него рекламу в Америке».

Правая рука Маккартни, Джон Истмэн постепенно начинал играть все более важную роль в этой драме. Он чувствовал, что близится час решающей схватки. Истмэн говорит, что, проверяя кое-какие детали, касающиеся обложки альбома, он обнаружил, что Capitol Records искусственно задерживает его выпуск. «Тогда я привез записи в Штаты и сказал людям из Capitol: если вы не выпустите этот альбом, я передам записи Columbia, — говорит вспыльчивый Истмэн. — Apple должна была утвердить наше решение, но Клейн и трое других отказались это сделать».

Сага о «Let It Ве», однако, на этом не кончилась. Клейн нанял продюсера Фила Спектора и поручил ему подготовить «Let It Ве». Спектор всегда имел пристрастие к роскошным оркестровым аранжировкам с обилием струнных, женского вокала и духовых инструментов. Благодаря этой формуле и голосам Ronnettes и Righteous Brothers он в очень молодом возрасте стал одним из первых миллионеров рока. Используя излюбленные методы, он обработал песню Маккартни «The Long And Winding Road», но Пол остался недоволен. Прослушав ацетатную копию альбома, он захотел внести туда целый ряд изменений. Связаться со Спектором ему не удалось, и он сообщил о своем желании трем другим битлам и Клейну.

Так говорит он сам. В действительности же Пола терзали сомнения, и его отношение к «Let It Ве» было неоднозначным. Он признает, что одобрил переделанный вариант альбома — но только потому, что восторг остальных битлов заставил его усомниться в справедливости собственной оценки. В письменных показаниях Пола есть такое заявление: «Мое одобрение было высказано таким тоном, из которого становилось ясно, что я скорее понимаю их точку зрения, чем соглашаюсь с ней». Адвокаты других битлов, наверное, до сих пор гадают, что он хотел этим сказать. Пол утверждает, что позднее он в более решительной форме потребовал переделать альбом и что времени для этого было более чем достаточно. Остальные битлы говорят, что Пол слишком поздно известил Клейна о желании внести изменения в альбом, и «Let It Ве» вышел в том виде, как его подготовил Спектор. Просьба Пола осталась неудовлетворенной.

«Если бы Пол хотел что-то изменить, он мог бы это сделать, — говорит Джон Леннон. — Один трек можно переделать за два-три часа, а весь альбом — за два-три дня. До запуска альбома в производство оставалось не меньше двух недель, но, насколько я знаю, Пол ничего не предпринял за это время. А Клейну он написал, когда уже поздно было что-то менять».

Эра музыки Beatles закончилась. Потерявшие интерес к совместному творчеству, придирающиеся друг к другу, они и часа не могли выдержать в одной комнате, а тем более в студии звукозаписи, чтобы не поругаться. Однако творческие разногласия были лишь частью споров, в которые вовлекала трех битлов тяжба с Маккартни. Судья Стэмп в своей длинной речи на суде только вскользь упомянул о музыкальных спорах. Он отметил, что Леннон заявил об уходе из группы за несколько месяцев до того, как аналогичное решение принял Маккартни.

«Взаимное доверие утрачено, — сказал Стэмп, — и, хотя прекращение совместных записей теоретически не является окончанием партнерства, с практической точки зрения было бы нецелесообразно настаивать на его сохранении».

Упомянув коротко о музыкальных расхождениях, Стэмп подробно остановился на спорах, вызванных проблемой менеджера, и других разногласиях. Он очень много говорил о присутствовавшем в зале маленьком коренастом человеке, который из тактических соображений сменил свободную повседневную одежду на строгий костюм и теперь тихо сидел на своем месте, не имея права отвечать на обвинения, поскольку не числился на этом процессе ни истцом, ни ответчиком. Мистер Стэмп так сформулировал причастность Аллена Клейна к этому делу: «Настоящий судебный спор концентрируется вокруг личности мистера Клейна и его деятельности».

Чтобы началась драка, обычно нужны двое, но по какой-то непонятной причине мистер Стэмп ограничился рассмотрением роли лишь одной из сторон. Он почти ничего не сказал об участии в этом деле семейства Истмэнов, а ведь они, будучи заинтересованной стороной, могли бы сообщить немало интересного.

Свое требование расторгнуть партнерство и назначить ресивера Пол Маккартни подкрепил четырьмя главными аргументами: 1) Beatles как группа давно уже не выступает перед публикой; 2) сохранение партнерства сковывает его творческую свободу; 3) со времени оформления партнерства Beatles (в апреле 1967 года) не было подготовлено ни одного финансового отчета; 4) трое других участников группы пытались навязать ему менеджера, кандидатуру которого он считал неприемлемой.

Хотя Пол подал свой иск только в декабре 1970-го, решение расторгнуть партнерство созрело у него еще летом предыдущего года. В июне 1969 года Джон Истмэн послал Клейну такое язвительное письмо:

Письмо осталось без ответа: Аллен Клейн не пожелал «пораскинуть своим плодовитым умом» ради Джона Истмэна. Тогда за дело взялся сам Пол. В августе он написал Джону письмо, в котором предлагал «освободить друг друга из западни». В ответ Джон прислал фотографию, где он был снят вместе с Йоко и изо рта у него вылетало: «Как и почему?» Пол ответил: «Как? — Подписанием документа, удостоверяющего расторжение партнерства. Почему? — Потому что партнерства не существует». В ответ Джон прислал Полу открытку с таким текстом: «Чем скорее, тем лучше. Добывай остальные подписи, а я пока поразмышляю над этим».

Однако Маккартни и Истмэн ничего не предпринимали до самого ноября, когда британское налоговое управление заинтересовалось заработками Beatles. Истмэн признает, что он уже готовил иск о расторжении партнерства, но утверждает, что они с Маккартни решили подать этот иск только после того, как налоговое управление возбудило против Beatles дело о непредставлении документов на налогообложение. После назначения ресивера Пол нарушил добровольный обет молчания, чтобы объяснить, как тяжело дался ему этот шаг. Рассказ об этом, занявший несколько страниц журнала Life, был тонко рассчитан на поддержание репутации Пола как порядочного, деликатного, доброго малого. Пол рассказывал, что окончательное решение подать иск принималось во время долгой прогулки с Джоном Истмэном среди шотландских озер. «Мы говорили по душам, стараясь самокритично подойти к своим поступкам. А что еще оставалось делать?» — говорит Пол, и в голосе его чувствуется боль.

«Пол не хотел порывать с Beatles, — говорит Ли Истмэн, — это было очевидно, но счета были в таком ужасном состоянии… Он долго не решался это сделать, потому что ему было больно. Но его вынудили».

Джон Истмэн высказывается более прямолинейно. Он считает это решение большой победой добра над силами зла.

«Клейн не думал, что мы обратимся в суд, — гордо заявляет он. — Он считал, что Пол слишком труслив, а я слишком глуп, чтобы додуматься до этого. Я всегда считал, что артист должен на все сто процентов распоряжаться сам собой. Положение Пола, особенно налоговое, стало невыносимым. Ему пришлось выбирать: либо расторжение партнерства, либо возможное банкротство и семь лет с Клейном. Клейн — акула, не способная логически мыслить. Согласен: он великий бизнесмен — такой великий, что может продавать холодильники эскимосам, но он засранец, каких мало».

Неприязнь Пола к Клейну, ставшая очевидной уже после первой их встречи, со временем усилилась в результате продолжительных контактов с Истмэнами. Человек с Бродвея, Аллен давно оставил надежду завоевать доверие Маккартни к себе — хотя бы как к бизнесмену. Пол уже целиком был прибран Истмэнами. Их офис находился между Пятой и Шестой авеню, а это, по словам Джона, Пол считал весьма важным фактором в пользу Истмэнов, когда Beatles подыскивали себе нового менеджера. Пол сильно изменился с тех пор, как бросил работу в ливерпульской разгрузочной конторе. Увидев картины в доме Истмэнов, он, должно быть, сразу узнал Пикассо. К тому же обладатели этих картин были адвокатами, имели приятные манеры и, конечно же, не макали мясо в томатный соус.

Когда Леннон представил Клейна Beatles, Джон Истмэн уже около месяца работал на группу. Леннон остался им недоволен. В своих письменных показаниях он заявил, что Истмэн показался ему неопытным, раздражительным молодым человеком, которого легко можно сбить с толку.

«Мы знали о дружбе Пола с этой семьей, — говорит Джон, — а в марте 1969-го [через два месяца после появления Клейна] Пол и Линда поженились. Лично я был против того, чтобы наш менеджер находился в таких тесных отношениях с кем-либо из битлов. Кроме того, Истмэны не произвели на нас впечатления достаточно опытных и знающих людей».

У Клейна, бесспорно, было больше опыта в запутанных делах шоу-бизнеса. Пол сразу понял, что с новым претендентом придется считаться. Он признает, что не дал Клейну возможности продемонстрировать свои способности. В разгар первой встречи он демонстративно вышел из комнаты и, по словам Клейна, позвонил в Нью-Йорк Джону Истмэну, прося его приехать в Лондон на следующую встречу.

Маккартни говорит, что не доверял Клейну, потому что у того была дурная репутация, и хотел, чтобы его дела вели Истмэны. Тем не менее Пол был готов воспользоваться сладкими плодами упорных трудов Клейна. Почти целый год он занимал выжидательную позицию, не проявляя никаких признаков недовольства. Когда все шло хорошо и Клейн заключал выгодные сделки, Пол спешил первым скрепить их своей подписью. Но когда что-то оборачивалось «не по его хотению» или просто ему не нравилось, он бросался в раскрытые объятия Истмэнов, которые только рады были еще одной возможности насолить Аллену Клейну.

Клейн перечисляет несколько случаев, когда Пол не только сотрудничал с ним, но и обращался к нему за помощью. Сам Маккартни подтверждает, что согласился на то, чтобы Клейн обследовал финансовое положение Apple и Beatles. Пол также одобрил решение прекратить контракт с Nems, по которому авторские гонорары Beatles стекались в эту компанию. В письме, направленном в EMI по этому поводу, есть и подпись Пола. Далее, Маккартни не возражал также против исключительного права Клейна вести переговоры с EMI от имени Beatles.

Переговоры состоялись летом 1969-го; велись они непосредственно с американским филиалом EMI — фирмой Capitol Records. Когда Клейну удалось выбить для Beatles блестящие условия (25 процентов), Маккартни с радостью подписал новый контракт. Он поставил свою подпись также под соглашениями, регулирующими права перезаписи песен Beatles во всем мире, кроме США и Канады. Когда Дик Джеймс и Чарлз Силвер продали ATV свои акции в Northern Songs, Пол вместе с Джоном просил Клейна приехать в Лондон и помочь им сдержать натиск ATV. Клейн говорит, что Маккартни согласился, чтобы Beatles выдвинули контрпредложение, но потом отказался предоставить свои акции в Northern Songs в качестве дополнительного финансового обеспечения будущей сделки. Взамен акций Пола Клейн предоставил свои, которые он держал в компании MGM. В июле 1969-го Клейну удалось освободить Beatles от Nems, и Пол первым подписал это соглашение.

В своих показаниях Пол не оспаривал всех этих достижений Клейна, но судья Стэмп, упомянув мимоходом, что Пол не отрицает «результатов деятельности АВКСО» (то есть Клейна), не заметил явного противоречия между сотрудничеством Пола с Клейном в прошлом и его нынешними нападками на последнего. Возможно, судья не счел это важным. Так или иначе, бесспорно то, что Маккартни некоторое время набивал свои карманы благодаря удачным сделкам Клейна, поэтому некоторые утверждения Пола, изложенные в его письменных показаниях, в свете этого факта просто не выдерживают критики.

«С течением времени росло мое недоверие к Клейну, — писал Пол. — Он был склонен восхвалять свое умение заключать феноменальные сделки, но это умение не подтверждалось делами. Мое нежелание видеть Клейна менеджером частично основывалось на неудачных сделках, заключенных им в начале 69-го года и в мае. Клейн говорил: “Я добуду вам Nems даром”. Вот типичный образец бахвальства, которое Клейн проявлял тогда в разговорах с нами. Постепенно я пришел к убеждению, что Клейн не подходит на роль менеджера Beatles».

Клейн признает, что любит прихвастнуть. «Это верно, что я обещал добыть Nems даром, — говорит он, — но, если сделки были так уж плохи, почему Маккартни на них соглашался?»

У Пола был один сильный аргумент, сыгравший на суде в его пользу: он не подписал основной документ — контракт, предоставлявший Клейну права менеджера. Леннон вспоминает, что на одной из первых встреч с Beatles Клейн изложил условия, на которых он согласен работать менеджером, и все, в том числе Пол, в принципе одобрили эти условия. Спустя четыре месяца, в течение которых Клейн оказывал группе различные услуги, он потребовал ясного ответа на вопрос, хотят ли они передать ему функции своего бизнес-менеджера. Джон говорит, что Пол как мог тянул время, ссылаясь то на занятость, то еще на что-нибудь. На телефонные звонки он не отвечал. Наконец, в первых числах мая 69-го года они встретились все четверо, чтобы окончательно решить вопрос о менеджере. Маккартни сказал, что ему нужно еще подумать. «У тебя было достаточно времени, чтобы подумать», — отрезал Джон. В тот день Джон, Джордж и Ринго подписали контракт с Алленом Клейном.

Кроме недоверия к Клейну и раздражения от его самохвальства, была еще одна причина, почему Пол его не любил: он подозревал, что нью-йоркский бухгалтер хочет рассорить битлов, стравливая их друг с другом в своих интересах. В своих показаниях Пол привел пример такой политики Клейна. Он писал, что однажды Клейн сказал ему по телефону: «Ты знаешь, почему Джон зол на тебя? Потому что на “Let It Be” ты сработал лучше, чем он! Но главная беда — это Йоко. Она страшно честолюбива». Пол добавлял, что часто задумывался над тем, какова была бы реакция Джона, если бы он услышал тогда это замечание. Маккартни, очевидно, усматривал в политике Клейна старую как мир, но мудрую военную тактику — заставить своих врагов перерезать друг другу глотки. Вдобавок, он прекрасно знал, что ничто так не выводит Леннона из себя, как шпильки в адрес его жены.

Остальные битлы в своих показаниях всю вину за разжигание разногласий возложили конечно же на Истмэнов, которые, по их словам, не только хотели быть юрисконсультами группы, но также стремились взять в свои руки управление ее финансами. Для этого, считали битлы, у Истмэнов нет никаких оснований. Кроме того, их неприятно поразил вздорный характер Ли Истмэна. Леннон припомнил два случая, когда Ли Истмэн «начал психовать, истерично кричал, топал ногами и ругал Клейна последними словами». Один такой случай произошел в ресторане «Клэридж», другой — в офисе Apple, в присутствии одного банкира. Джон и Ли Истмэны не только отказывались сотрудничать с Алленом Клейном, но и чинили ему всяческие препятствия. «Поэтому, — говорит Леннон, — мы с Джорджем уволили их даже с должности наших юрисконсультов».

Клейн привел множество примеров вмешательства Истмэнов в его деловые операции. Когда он вел переговоры с компанией United Artists о выходе в прокат фильма Let It Be, Пол возражал под тем предлогом, что фильм нельзя перевести с 16-миллиметровой на 35-миллиметровую пленку без ущерба для качества. Согласно показаниям Клейна, это возражение было основано на совете, который Ли Истмэн получил от одной кинокомпании. Однако 16-миллиметроовая пленка отлично подошла для производства фильма Let It Be ив этом качестве принесла Beatles очень высокие доходы.

За несколько месяцев до этого Клейн решил вопрос об отношениях Beatles с Nems. Узнав об этой сделке, Джон Истмэн написал всем битлам, в том числе Полу, что Клейн «стоил группе 1,5 миллиона фунтов». Откуда он взял эту цифру, Истмэн не сообщал. Пол, по-видимому, считал сделку достаточно выгодной, потому что охотно подписал соответствующий документ. Когда Клейн повел переговоры с EMI о пересмотре условий контракта Beatles, Истмэн писал в Capitol, что Клейн не имеет права говорить от имени Маккартни и что последний никогда не согласится подписать контракт, заключенный Клейном. Но когда Клейн сделал то, что обещал — выбил для Beatles гораздо более выгодные условия, — Истмэну пришлось капитулировать. Пол подписал контракт.

Во всех упомянутых случаях вмешательство Истмэнов не сорвало планы Клейна. Только в одном (правда, очень важном) деле Истмэнам удалось ему помешать. Осенью 1969-го Клейн вел переговоры с монстром британской развлекательной индустрии — ATV, пытаясь убедить ее скупить акции, принадлежавшие Beatles в Northern Songs в обмен на акции самой ATV. Клейн договорился с ATV, что Northern Songs получает композиторские контракты с Джорджем и Ринго, а действующие контракты с Джоном и Полом будут продлены после 1973-го — когда истекает срок действия ранее заключенных соглашений. В обмен на это Apple получит субиздательские права в Соединенных Штатах.

Но незадолго до официального оформления сделки Клейн узнал, что ATV получила от Джона Истмэна письмо, в котором говорилось, что Клейн не уполномочен говорить от имени Маккартни. И это после того, как Пол, пока шли переговоры, несколько раз в беседах с президентом АТУ сэром Лью Грейд ом одобрял условия будущего соглашения. По словам Клейна, Пол позвонил Джону Истмэну в Нью-Йорк, чтобы узнать, почему он написал такое письмо. В конце разговора, говорит Клейн, Маккартни просил Истмэна больше не посылать писем, не получив сначала его одобрения.

Так или иначе, действия Истмэна повлияли на руководство АТУ, и сделка не состоялась.

«Я считал эту сделку безумием, — говорит Джон Истмэн, — и сказал всем Beatles: пойдете на это — вам конец. Клейн грозил им финансовым крахом в случае провала переговоров. Пол испугался и уже начал колебаться. Мое письмо Грейду разрушило планы Клейна».

Ли Истмэн утверждает, что это он предотвратил сделку.

«Не столько письмо Джона, сколько мой звонок решил дело, — говорит он. — Это я провалил сделку. Я позвонил Грейду и сказал: “Послушайте, мы не согласны продлевать контракт, а Клейн вообще не имеет права представлять Маккартни”».

Комментарии Истмэнов не дошли до ушей судьи Стэмпа.

Истмэны подбирались к Клейну начиная с января 1969 года. Их враждебность к нему не знала границ. Тем не менее в своем судебном решении, которое заняло 34 страницы, мистер Стэмп упомянул только, что Маккартни и Истмэны как союзники «значительно усложнили задачу Клейна». Он не нашел что добавить по этому вопросу.

У Маккартни в борьбе с Клейном был еще один козырь: он не получил проверенных счетов Beatles. Пол заявил, что на одной из первых же встреч Клейн обещал представить полный, подробный отчет о финансовом состоянии Beatles. «Но я пока что не видел ни единого счета», — жаловался Пол.

В свое оправдание Клейн заявил, что после увольнения бухгалтера Apple Джона Чемберса (август 1969 года) некому было взять на себя проверку счетов, потому что новый бухгалтер появился только спустя полгода. Клейн говорил, что в этот период он был полностью поглощен другими, более важными для Beatles делами. Действительно, всего через несколько недель после начала судебного разбирательства, 31 декабря 1970 года, Клейн передал Маккартни черновик финансового отчета о делах партнерства. При этом он указал, что, если бы счета за 1970 год действительно находились в плачевном состоянии, было бы невозможно за такой короткий срок составить даже черновик отчета.

Январь 1971-го, похоже, доставил Аллену Клейну массу хлопот. Истмэны и Маккартни имели некоторое преимущество, так как первыми возбудили дело о расторжении партнерства. Джон Леннон находился где-то в Тихом океане, вернее, над ним, на пути в Японию к родственникам жены. «Нас застали врасплох, мы не были готовы к процессу, — признается Клейн. — Всякий раз, когда мы подаем одно письменное показание, они подают пять».

В феврале британские газеты запестрели заголовками: «Фирма Beatles в тяжелом состоянии!», «Ринго: “Пол — избалованный капризный ребенок”», «Леннон: Beatles и прихлебатели». Да, времена «All You Need Is Love» явно ушли в прошлое.

Пол Маккартни, щеголяя роскошной бородищей, сидел в коридоре перед залом заседаний, держа за руку свою жену Линду, а в это время его юрисконсульт Дэвид Херст перечислял «грехи» Аллена Клейна: «Мистер Клейн не обеспечил необходимого бухгалтерского учета финансовых дел Beatles. Он сам себе выплатил комиссионные, на которые не имел права, и претендует на еще более крупные суммы комиссионных. Мистеру Клейну нельзя доверять управление партнерством, его собственностью и вкладами. Многочисленные факты подтверждают, что ведение бухгалтерских книг находится в плачевном состоянии. Самые последние счета указывают на то, что денег недостаточно даже для уплаты подоходных налогов, которыми облагается каждый участник Beatles, не говоря уже о корпорационном налоге».

Юрисконсульт защиты Моррис Файнер не согласился с последним заявлением. Он сказал, что за первые 9 месяцев своего сотрудничества с Beatles Клейн более чем удвоил их доход, а в 1970 году увеличил его в 5 раз. За 9 месяцев, с 31 марта по 31 декабря 1969 года, доход партнерства вырос с 850 тысяч до 1 миллиона 708 тысяч фунтов. В 1970 году доход вырос до 4 миллионов 350 тысяч фунтов. «Странные цифры для умирающего предприятия», — иронизировал Моррис Файнер.

На суде фигурировали представленные Клейном документы, из которых было видно, что за период с июня 1962-го по декабрь 1968 года общий доход Beatles (за вычетом доходов от сочинения песен, которое никогда не было частью совместной деятельности) составил 7,8 миллиона фунтов, а за 19 месяцев пребывания Клейна в должности менеджера Beatles их общий доход превысил 9 миллионов фунтов. «Эти цифры подтверждают, что Apple абсолютно платежеспособна», — констатировал мистер Файнер.

Судья Стэмп с этим согласился. «У нас есть доказательства, свидетельствующие о том, что ответчики имеют достаточные ресурсы для выполнения своих налоговых обязательств», — сказал он. Это была одна из немногих уступок ответчикам, на которые он пошел. Большое внимание Стэмп уделил соглашению с АВКСО, составленному Клейном, назвав его «замечательным документом». Вот его текст:

Документ подписан Джоном, Джорджем, Ринго и Apple. Пол Маккартни его не подписывал. Клейн согласился с тем, что Маккартни никогда не признавал его своим менеджером, но партнерство как таковое — признавало. Мистер Стэмп отметил, что три других битла претендовали на заключение любых сделок с Клейном без консультаций с Маккартни, в то время как в «Соглашении о партнерстве», заключенном в 1967 году, было оговорено, что делами партнерства будет управлять Apple. «Поэтому, — решил судья, — назначение Клейна, представляющего АВКСО, на должность менеджера без согласия истца следует считать нарушением условий “Соглашения о партнерстве”».

Судья потратил, наверное, не один час, разбираясь с новым контрактом, который Клейн заключил с американским филиалом EMI — фирмой Capitol. Это был очень сложный, запутанный контракт. Выражаясь языком Джона Истмэна, он был продуктом «плодовитого ума» Аллена Клейна. Контракт принес Beatles кучу денег, но Стэмп подозревал, что не меньшую кучу денег он принес также компании Клейна АВКСО. По условиям контракта, концерн EMI, владеющий всеми наличными и будущими записями Beatles, предоставляет одной из компаний Beatles, а именно Apple Corp. Inc., право производить и продавать в Северной Америке любые пластинки. Для производства пластинок Capitol предоставляет Apple Corp. свои фабрики, за что Apple обязывается платить ему X долларов. Изготовленные пластинки распространяет и продает филиал Capitol, который покупает их у Apple Corp. за Y долларов. То, что получали Beatles через Apple Corp., представляло собой разницу Y — X долларов. Стэмп сказал, что, согласно новой сделке Клейна, увеличение платежей, поступающих в Apple, должно соответствовать увеличению ставки авторских гонораров на 7,5 %. Вот тут-то ученый судья и обрушил свой топор.

«АВКСО получила 20 % комиссионных не от роста платежей, а от всей суммы, выплаченной Apple. Таким образом, сумма комиссионных, фактически полученная АВКСО, намного превышает сумму, оговоренную в контракте».

Один из параграфов показаний Клейна дал Стэмпу повод блеснуть своим красноречием и произнести длинную тираду против Клейна и его адвоката. В этом параграфе говорилось:

Мистер Стэмп ядовито улыбался. Адвокат Маккартни, Дэвид Херст, уже доказал, что ни одно из этих «страстных, решительных заявлений» не соответствует действительности. Ему пришлось убить на это уйму времени.

«Мистер Файнер от имени своих клиентов попытался снизить эффект, произведенный этими “неправдами”, назвав “Приложение № 2” “глупым параграфом”, составленным “по небрежности” новичком, которого мучила бессонница, — язвил Стэмп. — Он даже пожурил юрисконсульта истца за то, что тот затруднил себя разоблачением этих очевидных “неправд”. Советчики истца, конечно, знали, что это ложный параграф, но я не представляю себе, каким образом судья мог это знать, прежде чем ложность параграфа была доказана или признана (последнего, кстати говоря, сделано не было). Лично я сочувствую депонентам[79], которых пытаются осудить на основании ошибочных заявлений, составленных их консультантами. Но в параграфах 125 и 137 своих показаний мистер Клейн защищается от обвинения в присвоении комиссионных, на которые он не имел права. Если цель этих параграфов иная, чем ввести суд в заблуждение, заставив его поверить, что АВКСО присвоила себе комиссионные на многие сотни тысяч фунтов меньше, чем могла бы присвоить, — тогда все эти заявления звучат для меня как безответственный лепет посредственного бизнесмена».

Стэмп сказал, что обстоятельства, относящиеся к назначению Клейна менеджером и к тому, что он назвал «тайным увеличением вознаграждения АВКСО», ясно указывают на то, что три других битла, в сотрудничестве с Клейном или по его наущению, были готовы принимать самые важные решения, игнорируя интересы Маккартни. По словам Стэмпа, они заняли позицию «подавления Маккартни». Защита указала на то, что Beatles and Со. на 80 % принадлежит Apple и только на 5 % каждому битлу в отдельности, поэтому, разбирая вопрос о расторжении партнерства, суд должен рассматривать Маккартни только как одного из партнеров, который владеет лишь пятью процентами капитала партнерства. Стэмп игнорировал это замечание.

«Apple — не Франкенштейн, созданный для контроля над отдельными партнерами, — сказал он. — Равным образом в партнерстве нет никакой аналогии с идеей демократии, позволяющей большинству навязывать свою волю меньшинству. Какими бы полномочиями ни был наделен каждый партнер в отдельности, он обязан доверять другим партнерам и быть справедливым по отношению к ним. Он обязан также предоставлять им всю информацию, касающуюся партнерства. Поэтому если ответчики — все вместе или кто-либо из них в отдельности — заключили устное соглашение втайне от одного из партнеров (как я уже отмечал, это соглашение привело к увеличению доходов АВКСО), то, на мой взгляд, это серьезное нарушение ответчиками (или кем-либо из них) своего долга перед одним из партнеров».

Стэмп дал газетам массу сенсационного материала о менеджере Beatles. Теперь он решил его немного утешить.

«Мы не судим здесь мистера Клейна, — сказал он. — Я сожалею, что он вынужден был каждый день выслушивать замечания о своих действиях, не имея возможности защищаться, поскольку он не является в этом процессе ни истцом, ни ответчиком. Я сожалею, что ответчики не указали в своих показаниях, что, оправдывая выплату огромных сумм АВКСО, они опирались на свое соглашение с мистером Клейном. Я сожалею также, что он сам дал понять, что выплаченные ему суммы находятся в согласии с условиями, на которых он был назначен менеджером. В противном случае обвинения в адрес мистера Клейна были бы не столь суровы.

Нет никаких доказательств (я считаю нужным подчеркнуть это ввиду шума, поднятого вокруг настоящего процесса), которые подтверждали бы, что мистер Клейн положил или собирался положить в свой карман какую-либо сумму денег, принадлежавших партнерству Beatles. С другой стороны, я понимаю, что у истца есть основания не доверять мистеру Клейну — основания, которые могут быть полностью или частично развеяны в ходе слушания этого дела».

Вложив карающий меч в ножны, Стэмп вдруг снова обнажил его:

«К сожалению, одно печальное обстоятельство мешает нам отнестись к мистеру Клейну с полным доверием: на процессе, проходившем недавно в Нью-Йорке, он был признан виновным в том, что умышленно и противозаконно не представил налоговому управлению документы, необходимые для составления налоговых деклараций. Представленные тогда Клейном письменные показания были полоны изворотливых оправданий и никого не убедили».

Ученый судья, как видим, умело воспользовался оплошностью, которую Клейн допустил в своих показаниях. Далее Стэмп перешел к счетам.

«До подачи искового заявления истец не смог получить в свое распоряжение ни одного счета, относящегося к финансовой деятельности партнерства, — сказал судья. — По свидетельству служащих фирмы Arthur Young and Company [бухгалтеров Beatles], мистера Клейна больше интересовало извлечение прибылей, чем составление счетов.

В деле извлечения высоких прибылей мистер Клейн действительно преуспел, однако свидетельства бухгалтеров и счета, имеющиеся в моем распоряжении, не оставляют никаких сомнений в том, что в финансовых делах партнерства Beatles and Со. царят путаница, неразбериха и неопределенность. Я убежден в том, что единственным выходом из создавшегося положения является назначение ресивера. Оно диктуется необходимостью навести порядок и обеспечить сохранность вкладов… Я не вижу ни малейшего основания опасаться, что назначение ресивера нанесет ущерб продажам пластинок Beatles, являющимся для них основным источником доходов».

Итак, суд вынес решение назначить ресивера. Когда судья объявил об этом решении, в зале суда не было никого из битлов. Аллен Клейн тоже отсутствовал. Джон Истмэн узнал добрые для него вести, позвонив с лыжного курорта под Денвером, где он отдыхал. Друзья говорят, что, вернувшись в Нью-Йорк, Истмэн созвал своих знакомых по музыкальному бизнесу и радостно объявил: «Первый раунд за нами!»

«По моему мнению, Стэмп очень четко разобрался в этом деле, — говорит Джон Истмэн. — Как он здорово поддел Клейна, когда назвал часть его показаний детским лепетом посредственного бизнесмена! В целом, я считаю, это замечательная победа — расторжение партнерства и назначение ресивера. Я всегда верил в английскую систему правосудия, как, впрочем, и в американскую. Клейн думал об одном: как бы сделать побольше денег для своей компании. Если бы не битлы, ему было бы не с кем работать, у него нет стоящих артистов. Вы знаете, Клейн даже сейчас отказывается признать, что у меня есть голова на плечах. Он не хочет признать моей роли на этом процессе».

Клейн отрицает, что он якобы не признает заслуг Истмэна.

«Чушь собачья! — говорит он. — Истмэн работал как зверь и чертовски ловко провернул это дело. Наши люди даже не подозревали, насколько все это серьезно».

«Аллена не любят за то, что он американец, — вставляет Леннон, — а еще за то, что он говорит резко и прямо».

«Не могу понять, зачем назначен этот ресивер, — вздыхает Клейн. — Будь битлы бедны — это было бы понятно, но ведь у них столько денег! Да, Истмэны выиграли первый раунд, тут ничего не скажешь. Но победы такого рода обычно не приносят радости тем, кто их одерживает. Неужели Истмэн и Маккартни не понимают, что ресивера назначили не для Apple, а для Beatles?»

Почему Аллен Клейн не продолжил борьбу, не подал апелляцию?

«Истеблишмент, истеблишмент! — горестно вздыхает Клейн. — У них власть, у них свобода действий. В Англии меня не любят».

А что же Джон Истмэн? Неужели ему никогда не приходило в голову, что появление посторонних лиц может подлить масла в огонь и усилить разлад среди Beatles? Не кажется ли ему, что вместе с Клейном он ускорил распад группы?

«Я никогда об этом не думал», — отвечает он.