След чудовища

ПРОСТЕЙШАЯ ОПЕРАЦИЯ

Нет ничего проще, чем стяжать успех на детективной ниве. Правда, эта когда-то заброшенная литературная пустошь теперь глубоко вспахана вострыми перьями. Однако ж не настолько, чтобы желающий не смог проложить свою борозду. И посеянные пахарем семена где-нибудь дадут поросль, где-нибудь зазеленеют. Может быть, в журнале, вербующем подписчиков к концу года. Или на киностудии с горящим планом. Или в театре, мечтающем как-то заманить зрителя. Или на телевидении, где с дорогой душой напекут полтора десятка серий.

Когда против графы «сумма прописью» детективный пахарь ставит в ведомости свою фамилию, никто не изумляется, что он, оказывается, не Жорж Сименон и не Агата Кристи. Со времен Конан-Дойля в рукомесле детективного автора уже нет секретов. Рецепты известны. Прозорливого главного героя, этакого заместителя Шерлока Холмса, следует назвать майором Светловым, Тепловым или Зориным. А его молодого коллегу, заменяющего простоватого Ватсона, для живинки окрестить Нагнибедой, Перебий-носом или Закидайшапкой. И персонажи сами оживут на бумаге. А уж заставить их провести какую-нибудь простейшую операцию сможет любой мало-мальски грамотный человек. Но большинство грамотных стесняются. А меньшинство — нет. Вот так и получается…

Телефонный звонок раздался как раз в тот момент, когда майору Светлову наконец удался головоломный пассаж в одной из фуг Баха. Светлов с нежностью отложил виолончель и взял трубку.

— Алло! — сказал он гак, как умел говорить это короткое слово только он, майор Светлов, прошедший, кроме нелегкой школы жизни, еще обычную среднюю школу, специальную школу милиции и, разумеется, хорошую чекистскую школу.

— «Скерцо» вызывает «Каденцию», — донесся до майора такой далекий и одновременно такой близкий голос сержанта Нагни беды.

«Скерцо» был его позывным, а «Каденция» — позывным майора. Позывные, конечно, придумал сам Светлов, который, хотя и был человеком-кремнем, имел трогательные слабости. Нужно было видеть, как увлажнялись его по-хорошему стальные глаза в концертных залах. Но Светлов считал, что этого видеть не нужно. Об этом его друзья только догадывались. За последний десяток лет майору редко когда удавалось выкроить время на концерты, если не сказать — никогда.

— «Скерцо» вызывает «Каденцию»! — вновь позвал Нагни-беда.

«Пропал вечер! — привычно подумал Светлов, выключая уже прогревшийся телевизор. — И какой вечер! Органный!..»

Но он знал, что органный вечер еще повторят по четвертой программе. Преступление же не повторяется. А в том, что дело было серьезным, майор не сомневался. Нагнибеда не стал бы тревожить своего наставника по пустякам.

Ровно через сорок одну секунду свежевыбритый Светлов гнал машину по вечерним улицам на предельной дозволенной скорости. Там и сям мелькали булочные, киоски, мастерские по заправке шариковых авторучек.

«Хороший город!» — тепло думал Светлов, вспоминая вдруг, что не спит уже шестую ночь.

Машина плавно вписалась в крутой поворот.

«Ничего, на пенсии отосплюсь!» — решил Светлов, хотя отлично знал, что и тогда высшее удовольствие он будет получать от борьбы с правонарушителями.

У входа во Дворец культуры уже погасли фонари, культурная жизнь города затихала. Начиналась ночная.

Сержант Нагнибеда ждал майора возле опустевшего гардероба. Он стоял со своим обычным застенчивым видом, сколько уж раз обманывавшим самых матерых рецидивистов.

— Загадочный случай! — точно, как всегда, доложил Нагнибеда. — С одной стороны, дело как будто ясное, но с другой — совершенно темное.

— Понятно, — сказал майор, и губы его тронула улыбка.

Ему нравилась манера сержанта смотреть на любую проблему сразу с двух сторон.

— Потерпевшая — женщина, — негромко добавил Нагнибеда.

Сержант не ошибся. «Хорошее начало! — подумал Светлов. — Парень на глазах набирается опыта!» Майор внимательно осмотрел хрупкую всхлипывающую женщину. Она напомнила ему кого-то из знакомых: не то «Незнакомку» Блока, не то «Неизвестную» Крамского, не то тему из первой части Второго концерта Шопена для фортепиано с оркестром.

— Итак, — сказал Светлов, — потерпевшая пришла на концерт…

— Верно! — растерянно подтвердил сержант. — И в зрительном зале познакомилась с соседом по креслу. Утверждает, что он начал за ней немножко ухаживать в антракте. А после концерта сосед неожиданно исчез с сумочкой потерпевшей.

— Я так и думал! — сказал Светлов и обернулся к женщине. — Вы могли бы нарисовать его портрет?

— Портрет?.. — женщина беспомощно осмотрелась, как бы в поисках холста и красок.

— Словесный, конечно, — мягко пояснил майор.

— Он был… с бородой…

— Сегодня борода не особая примета! — метко вставил Нагнибеда, любивший шутку. — Боюсь, что шансы отыскать похитителя практически равны нулю.

— Не спешите с выводами, сержант! — мягко, но твердо заметил Светлов и опять обернулся к женщине. — Успокойтесь и постарайтесь припомнить, не осталась ли у вас программка концерта? Соберитесь с мыслями, это очень важно.

— Вот она! — сказала женщина, подумав.

Майор беглым взглядом пробежал программку и устало улыбнулся.

— Нагнибеда, — сказал он со своей чисто индивидуальной лукавинкой, — вы уже взяли из чистки ваш коричневый костюм?

У Светлова давно стало привычкой знать о своих сотрудниках все, включая гардероб.

— Вот и отлично! — продолжил он, услышав утвердительный ответ. — Завтра вместе с потерпевшей отправитесь в Большой театр. Преступник будет в зале.

Даже Нагнибеда, привыкший к парадоксальному ходу мыслей майора, слегка покачнулся, но так, что это осталось незамеченным для стороннего глаза.

В машине они долго молчали. И только выходя возле своего дома, сержант не выдержал:

— Товарищ майор, как вы догадались?

— Нет ничего проще! — ответил Светлов тепло. — Мне достаточно было взглянуть на программку этого концерта, чтобы понять: билеты на такие концерты продаются только в нагрузку к чему-нибудь хорошему. А завтра в Большом как раз «Кармен-сюита» с Плисецкой! Думаю, что можно закрывать это дело, которое мы назовем «Операция «Кармен»!

Нет ничего проще, чем продолжать подобные «операции» до бесконечности. Это не требует почти никаких усилий и хорошо кормит автора. Ведь нынче детектив с охотой читает каждый: ребенок и министр, джазовый ударник и физик-атомщик, манекенщица и боец вохра!