Следы остаются

А. Григорян СЛЕДЫ ОСТАЮТСЯ

Как интересно наблюдать за хороводом снежинок, весело танцующих в тусклом свете уличного фонаря! Почему-то их обычно сравнивают с роем бабочек. Банально. И совсем не романтично. Наташа готова поспорить с кем угодно, что танец снежинок — ну, просто до невозможности — напоминает твист. Та же стремительность, тот же ритм, та же бьющая через край буйность. Как прекрасно, что выпал, наконец, снег и кончилась унылая осенняя слякоть…

Чуть-чуть кружилась голова от выпитого шампанского. Все-таки был не обычный вечер, а день рождения… Но ведь могла она пойти домой не одна. Какой смешной очкарик! Все время танцевал с нею и напрашивался в провожатые. Наташа ускорила шаг, чувствуя во всем теле усталость и желание поскорее забраться в постель. Но снег уже выпал довольно глубокий и по нему трудно было идти в модных сапожках на высоких каблуках. Ох уж эти сапожки! Папа не соглашался купить их, но Наташа, как всегда, сумела уговорить его. Правда, он взял с нее обещание, что в зимнюю экзаменационную сессию она не «заработает» ни одной тройки.

Наташа вдруг остановилась, затаила дыхание. Из-за угла на противоположной стороне улицы показались какие-то тени. Может быть, это патруль дружинников? Наташа пошла дальше, стараясь не смотреть в сторону неизвестных. Но тут одна из теней метнулась в ее сторону. Девушка почувствовала, как от страха у нее перехватило дыхание.

— Здрасьте, барышня! Который час? — развязно начал незнакомец.

Наташа растерянно остановилась, попробовала взглянуть на часики, но в темноте, конечно, ничего не могла увидеть.

— А вы не беспокойтесь! Чиркнем спичкой — увидим! — сказал незнакомец. — Эй пацаны, сюда!

Подошли еще двое, поменьше ростом. Наташа сразу поняла: хулиганы. И теперь она проклинала себя за то, что так задержалась и не выполнила обещания, данного маме — вернуться домой не позднее десяти часов.

— Отстаньте от меня. Мне нужно идти домой, — сказала девушка, стараясь прорваться через образовавшееся впереди полукольцо.

— Барышня, вы же культурная. Нам нужно знать, который час. Шакал, чиркни спичку!

Один из подошедших зажег спичку и поднес к руке Наташи. В тусклом свете блеснули золотые часики, подаренные Наташе отцом после окончания средней школы.

— Сейчас без пятнадцати минут двенадцать, — сказала Наташа. — Дайте мне пройти…

При свете спички старший внимательно посмотрел ей в лицо и вдруг воскликнул:

— Пацанва, да ведь она — что надо!

— А ходики какие! Закачаешься! — вставил Шакал.

Наташа рванулась вперед и побежала, но кто-то сзади схватил ее за плечо.

— Не торопитесь, барышня. Мы вас проводим.

Парень попытался взять ее под руку, но она снова вырвалась.

— Спокойно, спокойно… С нами шутки плохи, — предупредил он.

— А чего с ней цацкаться? Давай здесь, Леший, — бросил третий, который слегка прихрамывал.

— Молчи, Хромой. Делай, что тебе говорят. Пошли!

Наташа с ужасом поняла, что теперь ей из рук хулиганов не вырваться. Она уже готова была отдать часы, лишь бы они ее отпустили. А может крикнуть! Позвать на помощь?

— Барышня, вы напрасно нас боитесь… Пойдемте, посидим в скверике, покалякаем, — говорил Леший, крепко держа ее за локоть. — Мы, конечно, не фраера. Но все же и мы девушек любим. А вы мне как раз очень даже понравились. Как вас зовут?

— Прошу вас, отпустите меня, — стала умолять Наташа. — Хотите, вот вам часы. Берите их…

Леший подержал на ладони золотые часики, задумчиво проговорил:

— Факт… Этого было бы достаточно. Сколько они стоят?

— Не знаю… Они золотые.

— И вы тоже золотко! Честное слово! — продолжал Леший, пряча часики в карман. — Только вы не обижайтесь, барышня. Я у вас их на время заберу.

— Ну, теперь-то вы меня отпустите?

— Да куда вам торопиться? Вон уже и скверик виден.

Леший обжигал ее жарким, порывистым дыханием, запахом спиртного. Даже в темноте было видно, как хищно поблескивают его глаза. Он то и дело пытался ее поцеловать, и Наташа с трудом отстранялась. Ноги у нее подкашивались, она оцепенела от страха.

Леший продолжал что-то говорить, в чем-то убеждать, но до нее уже не доходил смысл его слов, она была почти без сознания… Вдруг Леший сильно сжал ей руку.

— Тихо, барышня! Пикнете — придется пожалеть…

Наташа увидела идущего навстречу паренька. Сознание мгновенно прояснилось. Всем своим существом она почувствовала проблеск надежды. Рванувшись изо всех сил, она побежала вперед с криком о помощи.

— Бегите! Я их задержу! — бросил ей паренек, а сам смело шагнул вперед.

Он тут же схватил бежавшего за Наташей Лешего, толкнул его в сторону. Леший не удержался, упал.

— Шакал, догоняй ее! — крикнул Леший, вскакивая на ноги, и выхватил из кармана нож. — Хромой, заходи сзади!

Коля Малинин, восемнадцатилетний паренек, которому неожиданно пришлось встать на защиту девушки, недаром занимался боксом. От первого же его удара Леший снова растянулся на снегу. Но сзади на Колю, как пантера, накинулся Хромой. Коля рванулся, хотел сбросить его, но тут подоспел Леший.

— Ах ты гад! Получай! — крикнул Леший и ударил ножом в спину парня.

— Бежим! Скорее! — крикнул Леший, хватая за руку Хромого.

Падая в снег, Коля услышал крик девушки. Все же они схватили ее! Стиснув от боли зубы, Коля медленно стал озираться. Рядом, в четырех шагах, была будка телефона-автомата. Позвонить бы… Отделение милиции совсем рядом. Может, успели бы схватить этих негодяев? Коля попытался подняться на ноги, но острая боль затуманила сознание. Нет, идти он уже не мог… Издали до него снова донесся приглушенный крик девушки, хохот хулиганов. Глумятся над ней… Мерзавцы! Надо во что бы то ни стало позвонить. Надо… Ползком, только ползком! Вот так… Еще! Ведь уже совсем близко. Спину жжет. Должно быть, кровь. Прилипает рубашка. Все равно надо доползти. Надо!

Он сделал еще одно отчаянное усилие и потерял сознание…

Во втором часу ночи в комнате дежурного по райотделу милиции раздался телефонный звонок.

— Дежурный капитан Албегов слушает!

— Скорее приезжайте на Восточную. Я звоню из телефона-автомата.

— Алло! Что случилось?

Чей-то мужской голос взволнованно ответил:

— Человека убили! Здесь, у автомата лежит, в крови весь.

Трубку поспешно положили.

Капитан Албегов отлично, знал место, где находится единственный на Восточной улице телефон-автомат.

Тут же по указанию дежурного на место происшествия выехала оперативная группа. Возле телефона-автомата лежал истекавший кровью паренек. Никого поблизости не было. Кто же звонил? Скорее всего, какой-нибудь прохожий.

Попробовали привести потерпевшего в чувство, но тот так и не открыл глаза. Осветив фонариком следы на снегу, один из сотрудников милиции произнес.

— Они ушли туда! — он указал в сторону сквера.

Старший опергруппы капитан Громов распорядился:

— Вызовите «скорую». Лейтенант Гусов и сержант Васильев, в машину!

Едва машина приблизилась к скверу, как навстречу поднялась какая-то девушка.

— Стой! — приказал шоферу Громов.

Машина остановилась в двух шагах от девушки, но она не в силах была сделать и шага.

— Они убежали… Все трое, — едва проговорила Наташа, когда над ней склонился сотрудник милиции.

Состояние Наташи было таково, что ее пришлось доставить в больницу. Лишь на второй день она смогла дать более или менее связные показания. Когда следователь спросил у нее, запомнила ли она лица преступников, Наташа ответила:

— Было темно… И потом я была в таком состоянии…

Тщательный осмотр места преступления не дал ничего, кроме какого-то старого ремня и промокшей пустой пачки из-под сигарет «Памир». Экспертизе удалось выявить отпечатки пальцев, сохранившиеся на ремне. А на пачке было написано одно слово — «Козел». Кому принадлежали ремень и пустая пачка из-под сигарет? Что означало слово Козел? На эти вопросы пока никто ответить не мог.

Коля Малинин пришел в сознание лишь на третий день после ранения. Но его рассказ мало чем дополнил показания Наташи.

Дальнейшее ведение следствия было поручено молодому следователю Сохиеву. За три года работы он сумел проявить себя, как вдумчивый, способный сотрудник. Он любил так называемые «трудные» дела и проявлял незаурядное терпение и настойчивость в поисках преступников.

Внимательно изучив материалы дела, он решил прежде всего повторно опросить Наташу и Колю. Его интересовали детали. На какую ногу прихрамывал тот, которого называли Хромым? Кто первым подошел к Наташе? Не заметен ли был в разговоре преступников акцент? Эти и другие вопросы позволили следователю получить некоторые дополнительные данные. В частности, выяснилось, что Леший, по-видимому, был человеком кавказской национальности. Шакал тоже говорил с акцентом. Хромой прихрамывал на правую ногу и вдобавок слегка картавил. Но самое главное — Наташа вспомнила слова, сказанные Лешим своим дружкам перед тем, как они разбежались: «Поднимается шухер, приходите к техникуму». По этим словам можно было предположить, что Леший учится в техникуме. Но в каком? В городе несколько техникумов. Как найти среди тысяч учащихся Лешего?

И все же Сохиев приступил к поискам. Он поднял материалы о всех преступлениях и нарушениях общественного порядка, совершенных за последние годы учащимися техникумов. Пришлось переворошить массу документов, просмотреть сотни личных дел учащихся… Сопоставляя данные, следователь отобрал около 15 фотокарточек учащихся, среди которых мог, по его предположениям, оказаться Леший. Эти карточки были предъявлены Наташе. Она внимательно просмотрела их.

— Нет, никого из них я не знаю, — сказала она.

Следователь предъявил снимки на опознание Коле Малинину.

— Смотрите внимательно, — попросил Сохиев.

Коля стал просматривать одну карточку за другой. И вот неожиданно с его уст сорвалось:

— Кажется, он… Ну да… Тот самый!

Сохиев, стараясь сохранить спокойствие, спросил:

— Вы уверены?

— Лицо очень похоже. Это он.

В тот же день по подозрению в совершении преступления — нанесение ножевого ранения и изнасилование — был задержан учащийся одного из техникумов Таймураз Каргиев.

На очной ставке Коля Малинин подтвердил:

— Да, это он ударил меня ножом…

Каргиев, ранее имевший судимость за хулиганство, категорически отрицал свою вину и заявил, что Малинина он видит впервые. Затем была проведена очная ставка с Наташей. Но тут дело еще более осложнилось.

— Я не могу точно утверждать… Кажется, это он, — сказала она.

Следствие зашло в тупик. Каргиев продолжал категорически отрицать свою причастность к совершенному преступлению. С запиской к нему обратился отец, старый колхозник.

Однако и записка не возымела действия. Каргиев упорно отрицал свою причастность к преступлению, утверждая, между прочим, что по субботам он всегда выезжал в село, к родителям. Возвращался в город в воскресенье.

Следователь выехал в село. Опросил родителей Каргиева и их соседей. Они подтвердили, что Таймураз действительно каждую субботу приезжал домой и ночевал у родителей.

Около двух месяцев тянулось следствие. Однако достаточных улик против Каргиева не оказалось.

Таким образом, версия о том, что Каргиев — один из участников преступления, отпала. Но это не обескуражило следователя. С еще большим упорством он стал работать над порученным ему делом.

Теперь он решил идти по иному пути: искать преступников по их «почерку». История криминалистики знает немало случаев, когда преступников находили по «почерку», то есть по характеру и приемам совершения преступления. Следователь стал интересоваться всеми делами на грабителей и насильников, возбужденными органами милиции и прокуратуры за последнее время.

И вот в глаза ему бросилась кличка одного из преступников — «Козел». Сохиев сразу же вспомнил: на пустой пачке сигарет, обнаруженной в сквере, была написана такая же кличка. Неужели это случайное совпадение?

Сохиев стал внимательно изучать материалы дела. В обвинительном заключении было написано:

Стало ясно — эта группа действовала таким же методом, как и в том случае, которым интересовался следователь Сохиев. Изучая личности преступников, он, однако, пришел к выводу, что ни один из них не мог быть участником преступления, совершенного на Восточной улице. И все же Сохиев заинтересовался личностью преступника под кличкой Козел. Им был некий Казиев Владимир, 20 лет, образование 6 классов, без определенных занятий, ранее судимый по статье 206 Уголовного Кодекса РСФСР за хулиганство. Фотография Козла была предъявлена на опознание Наташе и Коле… Но они его не опознали.

Следователь решил поинтересоваться окружением Козла до его ареста. С этой целью были опрошены соседи, проживающие в доме, где жил Козел. Выяснилось, что Козел был в близких отношениях с подростком, живущим неподалеку от него и тоже зарекомендовавшим себя отрицательно. И что характерно, этот подросток, как сообщили соседи, прихрамывал на правую ногу. Сохиев с волнением подумал: «Неужели это и есть Хромой?»

О предполагаемом преступнике были собраны подробные сведения. Это Семен Васильев, 17 лет, без определенных занятий, имел несколько приводов в милицию. Выяснилась еще одна важная деталь: Васильев картавит. Следователь решил лично встретиться с Васильевым.

На стук в дверь вышла женщина лет сорока в поношенном грязном халате.

— Я из домоуправления, — представился Сохиев. — Меня интересует состояние вашей квартиры…

— Да чего там! Мы не жалуемся…

— Разрешите посмотреть?

Женщина, поколебавшись, пропустила его в дом. В комнате стоял едкий запах табачного дыма, смешанный с запахом спиртного. За столом дремал мужчина, видимо, пьяный. Перед ним на столе стояла пустая бутылка из-под водки, банки консервов, соленые огурцы…

— Это ваш муж?

— Нет у меня мужа! А вы что, милиционер? Почему спрашиваете?

— Меня интересует, кто здесь живет.

— Ну, я живу… Сын у меня.

— А где ваш муж?

— Нет, говорю, мужа. Понятно? А этот — просто знакомый. Назюзюкался…

И женщина рассмеялась, обдав его запахом водки. Сохиев, осмотрев для вида квартиру, вышел. Ему хотелось выйти скорее на свежий воздух после смрадной атмосферы, в которой он побывал. «Да, обстановка в семье у Васильева не из лучших, — подумал он. Вот так нередко бывает: отец с матерью разошлись, а сын попал под дурное влияние улицы».

…Чтобы не вспугнуть, Сохиев вызвал Хромого в паспортный стол, а оттуда доставил в райотдел. Когда они ехали в машине, следователь попросил у Васильева закурить.

— Пожалуйста! — с готовностью сказал Хромой, вынув из кармана пачку «Памира».

— Крепкие куришь.

— Ага! Привык к «Памиру».

— А с ногой что? Почему хромаешь?

Васильев вдруг, понурив голову, ответил, отводя глаза:

— Да это так… случайно вышло.

— А все же?

— Э, да что говорить. Все равно вы мне не поверите…

— А ты расскажи, может и поверю.

Теперь они уже были в кабинете следователя. Васильев сидел на стуле, облокотившись на край приставного столика. Глядя на его полудетское лицо с припухшими губами и наивными голубыми глазами, трудно было предположить, что он — участник злостного преступления.

— Ладно, расскажу… Только это ведь давно было. Пошли мы с батей на рыбалку. И там, понимаете, одна девчонка. Плавать не умела, а сама полезла в воду… Ну и кричит, как резаная. А мы как раз над обрывом шли. Вижу — тонет, вот я и прыгнул к ней…

— И ты ее спас?

— Ее-то, дуру, спас… А вот сам ногу сломал. Три месяца в гипсе пролежал.

— Молодец! — похвалил Сохиев.

— Нашли кого хвалить… Вы лучше скажите, зачем меня сюда привезли?

— Об этом разговор впереди. А сейчас у меня к тебе один вопрос. Только уговор — отвечать правду.

— Обещаю.

— Скажи, это ты писал? — Сохиев протянул пачку сигарет со словом «Козел». Васильев взял в руки пачку, повертел. На его лице появилось удивленное выражение.

— Чудно как-то… Ну да, это я писал. Козел-то недавно арестован.

— Ты его знаешь?

— Еще бы! Он человек знатный…

— Ну, положим, среди таких дружков есть люди и «познатнее». Вот, например, Леший….

— Леший? — встрепенулся Васильев. — Это кто еще такой? Козла знаю, а о Лешем что-то не слыхал…

— И Шакала ты тоже, конечно, не знаешь?

— Какого Шакала? Никого я не знаю… О Козле — пожалуйста, могу рассказать, раз он сел. А об этих — не знаю. Хотите, верьте, хотите — нет.

— Не ожидал я от тебя такого, Васильев, не ожидал… А ведь нам все известно. И про тебя и про твоих дружков… Помнишь, что произошло на Восточной улице?

— На какой Восточной улице? Что вы от меня хотите? Ничего я не знаю.

— Знаешь, Васильев, и все расскажешь. Только вот что я тебе посоветую: будешь тянуть — дело кончится не в твою пользу. А теперь тебя придется задержать. Вот, почитай, распишись.

Дрожащими руками Васильев взял постановление, подписал… Он был растерян, подавлен словами следователя. Неужели милиции все стало известно? Кто же «накапал»? Откуда они могли узнать? Ведь он только сегодня утром видел Лешего и Шакала, оба на свободе…

Лишь после очных ставок с Наташей и Колей, которые его опознали, Хромой стал давать показания.

Выяснилось, что Леший — это рецидивист Аслан Голиев, четырежды судимый за хулиганство и грабежи. Прибыв после отбытия срока наказания в родные края, он временно работал грузчиком в торгующей организации. Но вскоре уволился «по собственному желанию» и снова встал на путь преступлений. Он сколотил вокруг себя воровскую группу, преимущественно из подростков, которые нигде не учились и не работали. В числе тех, кто попал под его влияние, кроме Васильева был Вано Гелашвили 16 лет, без определенных занятий. Как установил следователь, Гелашвили (Шакал) сбежал от своих родителей из Грузии и жил у тетки. Он бросил школу и вел праздный образ жизни, а с ним еще несколько подростков.

Улики были неопровержимые. Экспертиза установила идентичность отпечатков пальцев на ремне, найденном в сквере, с отпечатками пальцев Лешего. Гелашвили, как и Васильев, на допросах рассказал всю правду. И только сам Голиев (Леший) до самого конца отрицал свою вину, сваливая все на Шакала и Хромого. Однако уйти от ответственности ему не удалось.