Смарагдовый трон (роман)

Глава 8. Миргордская равнина.

Мы пришли из-за обширного океана, претерпев много невзгод и держась лишь за веру в Ум'оса. Мы бежали, и может быть, не зря - нас встретили земли просторные, покрытые лесом и населённые множеством зверей, которых доселе мы не встречали. Мы возврадовались увиденному, но было и то, что повергло нас в ужас. С некоторыми людьми начали происходить неведомые вещи. Была ли это болезнь, или проклятие богов - не знаю. Боюсь, что эта земля наше наказание, а вовсе не спасение, каким показалась вначале. Я молюсь...

Из корабельного журнала Питера Брусса,

десять лет до создания Триединой Церкви.

Цок-цок-цок. Этот звук отдавался в голове назойливой болью. Вторая неделя путешествия подходила к концу. Пыльная просёлочная дорога, ведущая от Геррана, вливалась в широкую ленту Миргордского тракта, которая шла от самой Бадакайской Стены на востоке, горизонтально разделяла почти по середине обширную Миргордскую равнину и только у Забрасина уходила на север, к столице.

Холмистая и лесистая равнина занимала едва ли не четверть всей Изры. Вдали, за зелёным лугом, по правую руку высились гряды поросших смешанным лесом холмов. Оканчивались они лишь у холодных предгорий сурового Каседрума. В тамошних тёмных закутках, поросших ельником и бурым лишайником, редко ступала нога человека. Гуляющие слухи о ковенах Одержимых и неведомых зверях заставляли охотников и лесорубов заниматься своими делами на южной половине равнины.

По левую руку леса были преимущественно лиственными. Многочисленные дубовые, солнцедавные и грабовые кущи перемежались светлыми среброзовыми рощами и служили кровом для всевозможной живности и зверья покрупнее, а также разбойников и крестьян. А в её центре стоял Забрасин - город-приют для ремесленников, дровосеков, фермеров и торговцев всех мастей. Впрочем, главная его особенность заключалась не в этом.

В одной лиге от двух всадников, из-под блестящего на солнце зелёного полога вытекала тонкая ниточка реки. На её берегах ютились десятки деревянных изб. Юго-восточный ветер доносил отдалённый лай собак и смутно угадывающийся дымный запах.

Горячий июльский воздух полнился щебетаньем полевых пташек и слитным жужжанием мошек. Звуки цикад въедались в голову подобно тупому зубилу.

Гирем обливался потом, пока не последовал примеру Джаффара и не сбросил с плеч плащ, оставшись в лёгкой рубахе. Вишнёвые Оковы были приторочены к седлу, слева болтался походный мешок со всем необходимым для дороги. Гарапас сносил походные невзгоды со всей присущей бадакайским скакунам гордостью.

- Ничего, родной, ещё неделя-другая - и ты как следует отдохнёшь, - нагнувшись к конскому уху, прошептал он в очередной раз, и погладил животное по шее.

Рядом на спине рыжего коня по кличке Тепралан покачивался Джаффар. Гирем выпрямился в седле и поймал его добрительный взгляд.

Хронист, казалось бы, переносил жару гораздо легче своих спутников. Он неутомимо шутил, поддерживая затухающие разговоры, рассказывал разные истории о Бьялви и людях, населяющих тамошнее плоскогорье, порой даже учил Гирема.

Джаффар был неисчерпаемым источником информации. И что главное, в отличие от старика Манти, он объяснял сложные вещи простым языком, так что Гирем впитывал в себя всё подобно губке.

За время дороги хронист стал для него кем-то вроде учителя и духовного наставника, заменив Алана. Но в отличие от всегда дипломатичного и предельно честного дяди, в Джаффаре виделась какая-то задиристость и лукавство, проявлявшиеся в их беседах и его разговорах с другими членами отряда. Но несмотря на некоторую искусственно нагнанную ауру таинственности он казался куда более простым и открытым человеком, нежели Алан.

С Остисом Джаффар нашёл язык в первый же день, когда помог тому выследить зайца, которого выдали торчавшие из травы уши. У хрониста оказались очень зоркие глаза. Вместе с солдатом они приготовили вкусную мясную похлёбку, которую похвалил даже отец.

К Сиверту, который оставался скрытным и нелюдимым в первую неделю, Джаффар нашёл подход не сразу. Гирем случайно обернулся и успел увидеть, как хронист закончил что-то тихо ему говорить и хлопнул его по плечу. В последующие дни Сиверт стал постепенно приходить в себя, хотя смотреть ему в глаза Гирем всё равно не решался.

Сложнее всего Джаффару приходилось с Рензамом. Не то, чтобы отец явно выказывал неуважение к своему спутнику. Нет, он порой отвечал на его вопросы или задавал свои. Однако в одном только выражении лица Рензама сквозило холодное недоверие. Его хронист явно сторонился.

Гирем наблюдал за отношениями, царящими внутри их отряда, но вмешиваться смысла не видел. Что он может сказать отцу насчёт их нового товарища? В сущности, ничего. Хронист предъявил доказательства связи с самими Кархарием и Саламахом Инги, помог в поимке ведьмы. Что ещё можно от него требовать?

И всё же за отцом, Сивертом и Джаффаром Гирем присматривал с особым вниманием. Инстинкт самосохранения и осторожность укоренились в нём с младенчества.

Ещё в детстве, когда он, Хрестофер и Алан гуляли у реки, в которой плескались деревенские дети, дядя предложил им присоединиться на мелководье. На это Гирем, ешё пятилетний мальчик, с подозрительностью спросил у него: "Ты что - хочешь меня утопить?"

И не полез в реку. Хрестофер, который был ещё младше него, хоть и рассмеялся над этими словами, но в реку тоже не полез, встав за его спиной.

Было ли это трусостью или паранойей? Гирем предпочитал считать это благоразумием и осмотрительностью. И, глядя, как вляпываются в неприятности друзья детства, порой лишаясь и жизни из-за своей безрассудности и легкомыслия, он лишь упрочивался в своей вере.

Cамый большой урок он извлёк из того, что всего два года назад случилось с Хрестофером.

Младший брат, глупец, отправился исследовать грозные, подавляющие своими размерами Джихалаи, чьи отвесные склоны состоят из серо-стального льда и каменной породы, чьи глубокие ущелья не имеют дна, и чьи многочисленные пещеры полнятся страшными хрипящими, клацающими и цыкающими звуками.

Там Хрестофер попал под лавину. Отец, вне себя от гнева и может быть даже страха, искал его целую неделю, призвав на помощь даже жителей Бъялви, живущих в исполинской тени Джихалаев. Когда брата нашли, он сидел в выкопанной в снегу норе, весь синий, но живой.

Его спасли. По крайней мере, большую его часть. Одна рука перестала слушаться, по странной случайности пострадавшая от окоченения сильнее другой.

Отец с тех пор совсем отдалился от него, что задело болезненно относившегося к отцовскому безразличию младшего сына. Гирем подозревал, что именно этот случай заставил Хрестофера уехать в столицу и добиться расположения самого Кархария Велантиса.

И вот теперь он тоже едет в Льдину, оставляя позади ужас прошлого. Интересно, был ли брат в том же смятении, покидая родной дом?

Гирем машинально обхватил ладонью руку, на котором помимо отцовского ожога имелся свежий, оставленный выгоревшими волосами покойной Элли.

- Почти приехали, - заметил Джаффар, кивая на деревушку, к которой вела просёлочная дорога, ответвляющаяся от тракта.

Они подъехали к деревянному указателю, стоящему у развилки. На прямоугольной доске чем-то острым было вырезано "Геляпия".

Гирем согласно кивнул. Отец приказал ждать их в этом селении.

Они тронули коней.

- Думаешь, это серьёзно? - неожиданно спросил Джаффар. - То дело, на которое отправился сэр Рензам.

Гирем пожал плечами.

- Мы не давали поводов для слежки. Трону не в чем нас упрекнуть - мы ежегодно отправляем в казну не чуть ли не четверть своих доходов. Церковь... говорят, что она погрязла во внутренних склоках и подозрениях в ереси. Какое им дело до пятерых путников, которые к тому же пытаются затеряться среди торговых караванов и других путешественников?

Джаффар саркастично усмехнулся.

- Тут ты брат заблуждаешься. Какое-нибудь дело к трём Преломляющим, идущим вместе через всё королевство, найдётся едва ли не у всех.

- Что же, узнаем, когда вернётся отец, - дипломатично завершил разговор Гирем.

В Геляпии, селении на сорок с лишним дворов, имелся и свой трактир, носящий название "Храбрый лис". Проехав к нему главной дорогой, Гирем заметил нескольких солдатов, правда, без доспехов, лишь в кожаных стёганках и мечами в ножнах, прогуливающихся по круглой площади в центре селения. Солдаты проводили их долгими взглядами, но потом опять вернулись к своей беседе.

- Я заведу коней, а ты поговори с хозяином, - торопливо сказал Джаффар, спрыгнув с Тепралана и взяв по уздцы его и Гарапаса.

- Хорошо, - согласился Гирем, сняв с коня походный мешок и закрутив в плащ Преломитель.

"Храбрый лис" выглядел весьма солидно. В чистых стенах, ровном крыльце чувствовался достаток его хозяина.

Переступив порог, Гирем огляделся. В просторном зале было светло и шумно. Стоял гул голосов, звенела посуда, раздавался стук кружек и скрежет скамей. В помещение забился разношерстый люд. Здесь были и просто одетые крестьяне, пришедшие отдохнуть после работы в поле, и оставшиеся на ночлег торговцы. За одним из длинных столов веселились солдаты местного лорда.

А вот по углам сидели в основном одиночки или парочки, которые не хотели привлекать к себе внимание. Гирему почему-то сразу бросился в глаза один из таких посетителей - длинноволосый, с курчавой чёрной бородкой. Чем-то он напоминал Джаффара. Услышав стук входных дверей, человек устремил взгляд на Гирема, который сразу проследовал к стойке.

Разговор с хозяином, крепким плечистым мужчиной лет за пятьдесят, вышел коротким. По манере говорить скупыми и чётким фразами в нём угадывался человек военной закалки. Заплатив за комнату с пятью кроватями одной золотой и пятью серебряными монетами и заказав крепкий обед на двоих, Гирем получил железный ключ и сел за одиноким столиком у стены, остановив взгляд на входной двери.

Когда в зал вошёл Джаффар, чьи тёмные глаза быстро забегали по людям и обстановке, он махнул ему рукой.

- За конюшню отвечает милая девушка, - сообщил хронист, украдкой озираясь по сторонам. - Говорит, что вчера вечером мимо проходил большой отряд солдат и клириков.

- Обнаружили Одержимого? - встрепенулся Гирем.

- Может быть.

К ним подошёл разносчик с подносом, уставленным горшками с горячей едой.

Джаффар приятно улыбнулся и принял поднос из его рук. Гирем протянул разносчику три серебряных.

Молча они начали поглощать еду. Картошка с мясом и чесноком дымилась и таяла во рту, а после каши из ярко-красных бобов катрейла Гирем с приятной болью в животе откинулся на спинку стула.

- Видишь того человека, который сидит за столиком в углу? - тихо спросил он.

- Да.

- Он пялился на меня, пока я шёл к стойке.

- Не думаю, что это тоже часть слежки. Может быть, в его глазах ты выглядишь не менее странно, чем он в твоих, - Джаффар взглядом показал на свёрнутый у ножки стола плащ, из которого выглядывал кристалл-фокусатор жезла.

С тихой руганью Гирем наклонился и одной рукой запихнул Преломитель глубже в складки ткани.

- Похоже, вся конспирация летит к чертям, - процедил он сквозь зубы.

- Она и так полетела, если я правильно понимаю нрав сэра Рензама.

- Да уж, дипломатия это не про него. Вот дядя Алан другое дело. Он умелый политик и мастер вести переговоры, - Гирем невесело усмехнулся. - Говорят даже, что в нашем роду по традиции всегда рождаются двое братьев. Один всегда спокойный и рассудительный, полагающийся на логику. Другой всегда человек действия, резкий, грубый и жёсткий.

- И что, этому есть доказательства?

- Отец и дядя например. А до них - дед Эктар и его брат Галадир. А до них прадед Ризвор и его брат Каздин. Дальше не знаю. Всё сходится.

- И какие роли играете вы с братом?

- Я не настоящий Рект, - чуть более резко, чем хотелось, сказал Гирем. - На меня это не распространяется.

- Понятно, - хронист отвёл взгляд в сторону. - Так что же твой дядя. Насколько я знаю, он даже работал вместе с королём Кнелликом и Кархарием Велантисом над Артарианской Проблемой? И не смотря на все его таланты, план по мирному предотвращению гражданской войны потерпел крах, не так ли?

Гирем кивнул.

- В отношении Артарии любой план по установлению мира потерпел бы крах. Все знают, что артарианец упрямее и принципиальнее стада баранов.

- Остис не показался мне таким упрямым и принципиальным, - заметил Джаффар.

- Остис неправильный артарианец, - отшутился Гирем. - Он никогда и не выказывал особой любви к своей родине. Как-то даже сказал, что был рад, когда конкрутов радикализм положил конец гражданской войне в Артарии. И самой Артари собственно.

- А, лже-дипломатия. Мирное урегулирование на фоне поигрывания мускулами и подыгрывания обеим сторонам конфликта. Думаю, это был единственный вариант навести порядок. Да, артарианцы расселились по всей Изре, а Артария исчезла с карт мира, но проблема была устранена. Между прочим, я рад, что ты хоть немного, но разбираешься в истории. Перед нашим путешествием я опасался, что у нас найдётся немного общих тем для бесед.

- Тяжело остаться невеждой, когда рядом есть дядя, - Гирем тепло улыбнулся. - Слушая и наблюдая за ним, мы с Хрестофером кое чему научились. Например тому, что дипломатия с намёком на устрашение неэффективна. Она только укореняет недоверие противоположной стороны и мешает принять взаимовыгодное решение.

- Если бы сэр Алан занялся вплотную вашим обучением, то сказал бы, что в нашем мире только такая дипломатия и работает, - жестко сказал хронист. - Ты видишь ей какую-нибудь альтернативу?

- Ну да, - подался вперёд Гирем. - Дипломатия с демонстрацией безоружных рук. Она показывает мою честность и искренность, призывая другую сторону вести себя так же.

- Дипломатия умиротворения? А если лидеры другой стороны считают это проявлением твоей слабости?

- Тогда они дураки.

- Или же они имеют твёрдую позицию. Как ты поступишь в таком случае? - Джаффар тоже наклонился вперёд, так что их лица разделяло расстояние вытянутой руки.

- Тогда я попробую заменить этих лидеров на тех, что ставят свою позицию ниже блага обоих государств.

- Отлично, - Джаффар откинулся назад и посмотрел на Гирема со смесью любопытства, насмешки и чего-то ещё, что Гирем не смог распознать. - Любопытный ход мыслей. То есть, мы демонстрируем безоружные руки, а сами посылаем убийц для того, чтобы посадить на трон нужного нам человека?

- Ну, в каком то смысле нас нельзя обвинить в неискренности намерений... - Гирем осёкся, увидев, как открывается входная дверь и в зал по очереди заходят отец, Сиверт и Остис. - Наконец-то. Они вернулись.

Мерм хлопнул себя по шее и, поднеся ладонь с размазанным по ней комаром к лицу, довольно пробасил своему напарнику:

- Наконец-то я пришиб эту гниду!

Напарник, низенький полноватый Лорк, вытер широким рукавом коричневой рясы обильно проступивший на лысой голове пот.

- Большое достижение. Иди похвастайся Энгельберту. Только не забудь добавить, что именно по твоей вине мы провалили задание.

- Да ничего, дождёмся их в Забрасине, - стыдливо проворчал Мерм.

- А ты уверен, что они нас не перегнали, пока ты дрых вместо того, чтобы стоять на вахте?

Мерм опять хлопнул себя по шее.

- Жарища несусветная. Когда здесь такое было в последний раз?

- В тот год, когда на севере бушевал Лебренский ковен, - всё ещё раздражённо скаазл Лорк.

- А, где кучу народу попалили? У меня тогда жена рожала, так что я выпросил у Энгельберта отгул.

- Тебе повезло. У меня жены не было, так что я в числе прочих ловил Одержимых у Лебрена.

- И как там было?

- А ты как думаешь? Пять Одержимых, полное нежелание вести переговоры. Демоны проели им все мозги. Отвратно там было, Лорк. Мы спалили лес на добрые пол-лиги вокруг города, положили кучу народа, прежде чем взяли их. Две колдуньи, один ведун. Остальные сгорели в лесном пожаре.

- И что потом?

- А что потом? Как обычно, отрезали языки, кисти рук, ступни и отправили прямой дорогой к Дороге Пепла. Там и сожгли.

Мемр вздрогнул, и только потом понял, что телега, гружёная репой, задрожала.

- Чёртовы дороги, - выругался Лорк.

- Нет. Лорк, глянь туда!

- Ну, и что там? Комар гигантс...

По левую сторону от дороги под сенью густого грабового леса задрожали кусты. Раздался дробный мягкий стук.

- Что-то большое, - страшно волнуясь, заметил Мемр.

- Стадо оленей, - пожал плечами Лорк.

Кусты исторгли из себя настоящую буро-серую живую стену из животных. Поток оленей вырвался из-под лесного покрова, хлынул на дорогу, пересёк её в сотне шагов от телеги с репой, на которой сидели двое шпионов, и врезался в зелёную стену из хвои, росшей на северной половине Миргордской равнины.

Их были сотни, самок, самцов и детёнышей. В уши забивался тяжёлый град звуков, высекаемых из земли тысячами копыт. В воздух поднялись клубы светлой пыли.

- Ты когда-нибудь видел подобное?! - крикнул Мемр.

- Нет, Ориду меня забери! Что-то их вспугнуло!

- Интересно что?

- Нам тоже интересно! - раздался третий голос. - Как и то, почему они бегут на север.

Двое шпионов испуганно обернулись.

Три всадника подъехали незаметно, воспользовавшись шумом.

Один из них запрыгнул на гору репы, обнажив короткий меч, и принялся одной рукой её разгребать. Второй, с чёрными волосами, собранными в длинный конский хвост, замер на крепком вороном скакуне, направив на шпионов поблескивающий алым кристаллом жезл. Третий, с блестящей на солнце лысиной, сидел и с любопытством наблюдал за тем, как последние животные исчезают в кустах, оставляя за собой вытоптанный луг и завесу пыли.

- Перегнали нас, говоришь? - прошипел Мемр, зло глядя на Лорка.

Тот развёл руками.

- Ваши имена, господа, - спросил Рензам.

- Касабал Лорк и Мемр.

Рензам поднял бровь.

- Просто Мемр?

- Просто Мемр.

- Я буду называть тебя Молчуном. Так кто, Молчун, дал вам приказ следить за нами?

- Я знаю, кто, - сказал Остис, достав со дна телеги небольшой закрытый сундук и две смятые сутаны бело-салатовой расцветки. - Епископ Энгельберт.

- Тот, что в Забрасине? - уточнил Рензам.

- Ага.

Рензам посмотрел на Мемра.

- Что конкретно он приказал вам делать?

- Боюсь, Лорк, нам не жить, - сказал Мемр, посмотрев на напарника.

- Я это устрою, если вы не ответите на вопрос.

- Смотри, у них тут в сундуке письма! - воскликнул Остис, но его улыбка быстро померкла. - Путевой лист, накладная... Тьфу!

Рензам с неприкрытым весельем посмотрел на двух шпионов.

- Торговцы репой. Никогда не приходилось сжигать торговцев репой...

- ...И мы их отпустили восвояси. Вот такая вот, почти бесплодная, остановка, - Остис положил в рот ложку с похлёбкой и простонал от удовольствия. - Всё, что мы узнали - это то, что Энгельберт решил проследить за нами, чтобы собрать на нас компромат.

- Что странно, - молвил Рензам, обменявшись взглядом с Остисом и Сивертом. - Поскольку я ему на пятки вроде бы не наступал.

- Что могло заставить оленей массово двигаться на север? - спросил Гирем. - Условия там не сравнить с теми, что в южных областях равнины.

Все спутники разом посмотрели на Джаффара. Тот сосредоточенно ковырялся пальцем в столу, пока не заметил пристальные взгляды товарище, спохватился.

- Ну, может быть, это их обычные сезонные перемещения. Или же они предчувствуют какие-то изменения на юге.

- Ладно, будем пока что считать это очередной загадкой. Первую мы решим по приезду в Забрасин. А сейчас всем спать. Завтра будем ехать весь и почти всю ночь, чтобы не задерживаться на Дороге Пепла и к утру быть в Забрасине. Оттуда до Льдины ещё две недели пути.

На этом разговоры почти смолкли, лишь Джаффар о чём-то перешёптывался с Остисом. Вставая из-за стола Гирем украдкой посмотрел на Сиверта, подхватил с пола свой мешок и плащ и двинулся к лестнице, ведущей на второй этаж, где находилась их комната.

История отца показалась ему слишком скупой на детали и короткой. Такое ощущение, что Рензам не поведал её до конца.

Предоставленная путникам комната была проста, но достаточно удобна. Джаффар уселся перед камином, сняв с себя сапоги, и принялся растирать белые ступни. Остис и Сиверт облюбовали кровати, стоявшие у противоположных стен. Рензам повесил плащ на одну из скоб, торчавших в стене, и развалился на постели. Гирему досталось место у окна. Из-за закрытых ставен ощутимо поддувало, хотя воздух и был тёплым.

Внезапно раздался стук в дверь. Рензам и Остис резко вскочили с кроватей, артарианец взял в руки ножны с мечом. Джаффар неспеша поднялся на ноги, один только Сиверт продолжил лежать на кровати, заложив руки за голову и глядя в потолок.

- Кто там?! - громко спросил Рензам.

- Я хозяин этого заведения, сэр Рензам, - глухо донеслось из-за двери. - Простите, что вторгаюсь без спросу, но мне нужно вам кое-что сказать.

- Тьфу, - тихо произнёс Рензам и посмотрел на Гирема. - Ты ничего ему про нас не говорил.

Гирем отрицательно покачал головой.

- Входи, - велел Рензам.

Хозяин вошёл, без испуга оглядев лица присутствующих, потом обратилвнимание на оружие в их руках, не выдержал и поёжился.

- Говори.

- Я когда-то служил в полку Горнилодонов, сэр Рензам. Мы сражались вместе.

- А, - протянул тот, посветлев лицом. - Тогда понятно. Так что же ты хотел нам сказать, солдат.

- Я хочу вас предупредить, что позавчера здесь были странные люди. Они выходили на главную улицу и восславляли своего божка. Не помню его имени...

- Хнум? - брякнул Гирем, возясь со своим Преломителем..

Все повернули головы к нему, так что он нервно усмехнулся.

- В нашем феоде эти люди тоже появлялись.

Рензам кивнул.

- Так что там?

- В общем, когда я разговаривал с вашим спутником, то заметил, что в углу сидит человек, который потом постоянно на вас пялился. Дело в том, что именно он проповедовал позавчера на главной улице.

- Хорошо. А страже ты о нём говорил?

- Говорил, сэр. Они его дважды выпроваживали за пределы деревни, но через неделю тот всё равно возвращался.

- А что представители Церкви? Как они относятся к ереси?

- Отец Парверс уже слишком старый, чтобы ругаться с толпой здоровенных мужиков. К тому же, кто их знает, этих еретиков. Может, они Одержимые.

- Что ж, если завтра они вздумают вещать, то мы с ними разберёмся. Спасибо, что предупредил, солдат.

Хозяин двора поклонился и вышел, закрыв за собой дверь.

Рензам задумчиво посмотрел на Джаффара.

- Адепты Алсалонской религии уже начали распространять ересь по нашим землям. Значит, Моисей готовит плацдарм для наступления.

Он сел на кровать и обвёл взглядом всех присутствующих в комнате. Опять остановился на хронисте.

- Выйди.

Все остальные дружно посмотрели на Джаффара, будто бы гадая, будет ли назревавшая две недели стычка или нет.

Хронист посмотрел не на Рензама. Он подмигнул Гирему и вышел.

Рензам мельком глянул на сына и начал говорить.

- В предупреждении его очередного вторжения и состоит моя главная миссия. На собрании Королевкого Круга я вынесу предложение о масштабном наступлении на Алсалон.

Остис удивлённо присвистнул. Даже Сиверт приподнялся на одном локте и посмотрел на Рензама.

Тот посмотрел на Гирема.

- Что ты думаешь по этому поводу, сын?

Гирем изумлённо вскинул глаза на отца.

- А у тебя есть информация о силах, которыми располагает Моисей... отец?

- Это легко узнать с помощью Ветровидцев. Я знаю по-крайней мере двоих. Кроме того у нас есть шестеро Теургов.

- Семеро, - поправил его Гирем.

- Ну мы же не будем учитывать безумца Маэльдуна, - махнул рукой Рензам.

- Тогда пятеро, - молвил Остис. - Миклавуша Мендрагуса не видели бог сколько знает лет. Да и Ювалия Дастейн....

- С ней я как-нибудь разберусь... Итак, Ювалия Дастейн, Кархарий Велантис, Беррун Нурвин, Арстапор Тез и Камелия Ревасс. Пять апостолов Трёх Богов против какого-то там Алсалонского божка и Моисея. Я хорошо знаю Гверна Конкрута - человек он с буйным норовом и странным понятием чести, но повоевать с нашим извечным врагом он согласится. У него пятьдесят тысяч воинов.

- Кархарий Велантис будет против, - заметил Остис. - А ведь он королевский регент.

- Вот именно. Регент, а не король. Гверн невероятно принципиален в этом вопросе. Когда-то он дал клятву верности Кнеллику, и даже наместник Изры ему не указ. Тем более, что Кархарий наступил ему на хвост в Кебейской битве, так что любви к нему Гверн не испытывает, - торжествующе произнёс Рензам.

Гирем понял, что отец явно подготовился к этой речи, выглядя очень уверенным в своих аргументах и контр-аргументах.

- Кроме того, - продолжал Рензам; глаза его горели недобрым огнём. - Если король будет толковым, то он услышит меня и поднимет всех Преломляющих, всех средних и мелких баронов. Мы соберём ополчение, расскажем людям о зверствах, которые чинили Алсалонцы во время своих прошлых налётов. Мы воспользуемся оружием Моисея и выставим этих проповедников Хнума свидетельством того, что он уже готовит своё последнее вторжение. Они не выдержат подобного удара, я в этом уверен.

- Отец, а как насчёт Джихалаев? - осторожно поинтересовался Гирем.

- Это большие горы.

Гирем поморщился и продолжил.

- Там почти нет проходимых троп. Там холодно и полно всяких тварей, которые жаждут полакомиться мясом. Через Джихалаи не пройти осадным орудиям. Армия войдёт туда сухой, а выйдет - если выйдет - уменьшившейся вдвое, мокрой, голодной и испуганной.

Рензам с некоторой досадой посмотрел на него.

- Для всего этого нам и понадобятся Теурги и другие Преломляющие.

- Но и у Ссесуша Мендрагуса были Преломляющие. У Бальтеуша Мендрагуса были. У Михэя Мендрагуса они были. История говорит нам, что никто из них не продвинулся дальше жёлтой долины по ту сторону Джихалаев. К тому же у них всех были драконы. И не один, как у Тадеуша, а почти десяток. Никто не продвинулся дальше долины по ту сторону Джихалаев. Что такого тебе известно, что компенсирует их отсутствие, не говоря уже о получении преимущества?

Все выжидающе посмотрели на Рензама. Взгляд мужчины потух. Он лёг на свою кровать и закрыл глаза.

- Ты прав, сын. Давайте спать. Вставать рано.

Гирем недоумённо посмотрел на Остиса, затем на Сиверта. Артарианец грустно и беззвучно усмехнулся и, махнув рукой, тоже развалился на кровати. Сиверт пожал плечами и покачал головой.

Гирем вспомнил про Джаффара. Он открыл входную дверь и кивнул хронисту, который сидел на корточках, прислонившись спиной к стене. Тот улыбнулся и вошёл следом в комнату.

Гирем улёгся и воспроизвёл в памяти весь разговор. Столь быстрое свёртывание темы было также нетипично для отца, как и вера в невиновность Сиверта. Может быть, ему действительно известно что-то важное?

Но хронисту он точно не доверяет.

Он посмотрел на Джаффара, который сел напротив камина, разложил перед собой чистый лист пергамента и принялся быстро что-то писать на нём аккуратным почерком.

Он не доверяет нам всем.

Его разбудили визги под окнами, стук дверей и незнакомый сильный голос, громогласно выдававший какие-то сентенции. Из-за щелей в ставнях проглядывали солнечные лучи, играющие на противоположной стене и лысине спящего Сиверта.

Гирем застонал и встал на колени, распахнув ставни. Ему открылась главная улица поселения, заполненная народом. Толпа образовала в центре пустое место, в котором стоял человек.

Это был тот самый мужчина с курчавой бородкой и длинными волосами, что наблюдал за ним вчера. Ростом он оказался ниже ожидаемого, но голос у него был сильным и звучным. Было бы сложно перебить его или даже захотеть это сделать. Слова лились изящным, но мощным водопадом. Человек вещал, видимо представляя себя пророком, просветляющим тёмную толпу.

-... трёх богов мы почитали и не мудрено, почему.

Ум'ос оберегал вас во время великого плавания через враждебный океан, что простирается на западе. Ориду отпугивает вредителей и удобряет почву, а Кебея посылает тёплые ветра и живительный дождь.

Но разве нынешняя Церковь имеет к ним отношение? Она уже давно не защищает и не помогает нам, простым людям. Вместо этого святые отцы обирают нас и раздают благословения, которые не приносят никакой пользы! Архиепископ Карранс спит в диастрийских шелках, ест сливы и абрикосы, его пальцы блестят от нацепленных на них золотых перстней. Думаете, на то воля трёх Богов? Так ведь их дело - оберегать нас, а не обогащать одного человека!

Задумайтесь, а стоит ли рассчитывать на Церковь? Может быть, правильным будет обратить свой взор на того, кто по-настоящему заботится о людях? Да, я говорю о Хнуме, нашем Отце!

Именно Хнум приказал Трём Богам оберегать нас, пока он сам защищает весь наш мир от куда более страшных врагов, нежели демоны! Да, вы скажете, что Хнум - вера богомерзких алсалонцев, но задумайтесь, почему они живут лучше нас? Их земля родит лучше, а вода даёт больше рыбы. Хнум отвечает им соразмерно их вере. А наши Боги отвечают нам? Посмотрите на наши убогие поля и хирые стада! Хнум бы такого не попустил!

- Раааступись! - крикнул Рензам. Он разрезал толпу грудью и остановился напротив пророка, нисколько не смутившись ни тем, что перебил такую величественную речь, ни тем, каким взглядом тот на него посмотрел. - Кто ты такой?

- Я Аарон, пилигрим, побывавший на востоке и познавший его блага, - нимало не смущаясь, ответил человек.

- Ещё один с востока, - вздохнул Рензам. - И по чьему же наущению ты распространяешь среди этих добрых людей свою ложь?

- Это не ложь! - возмутился пилигрим. - Хнум мне свидетель!

- Ясно, - Рензам повернулся к волновавшейся толпе. - Братья, подумайте вот о чём! Если у них в Алсалоне живётся так хорошо, то за какими демонами они бегут оттуда, как крысы во время чумы?! Какого чёрта вот уже тысячу лет они пытаются завоевать силой нашу страну?! И если Хнум им помогает, то почему мы всё ещё свободны от их гнёта, который они столько раз пытались нам насадить?!

- Потому что Хнум... - начал, было, пилигрим.

- Потому что Хнум лишь выдумка, созданная для таких доверчивых глупцов, как ты! - рявкнул Рензам и достал из-за пояса жезл. - И сейчас я тебе это докажу.

Гирем видел лишь затылок отца, но был уверен, что лицо Рензама исказила гримаса отвращения и ненависти.

Чёрный жезл выплюнул из себя багровый сгусток пламени, который охватил пилигрима, словно тот был сухим хворостом.

Толпа завыла, откатившись назад. Кожа человека быстро сморщилась и покрылась пузырями. А потом почерневшие ноги подкосились, и он рассыпался пеплом.

- Похоже, Хнум поленился перейти через горы, чтобы спасти своего последователя! - с издёвкой заметил Рензам. - Никудышный из него защитник!

Рядом с Гиремом встал Джаффар и выглянул в окно.

- Должен признать, я прочёл про твоего отца в книгах много всякого. Когда ты сжёг ведьму по его принуждению, мне было жутко, но одновременно интересно, словно любопытному мальчишке, приоткрывшему дверцу тёмного подвала в желании увидеть, что в нём прячется. Мне страшно оттого, что я в нём только что увидел.

- Мне страшно представить, что будет, если его идею о вторжении поддержат в Королевском Круге, - в тон ему промолвил Гирем.

Они понимающе переглянулись.

Цок-цок-цок. К голове хотелось приставить Преломитель и мысленно произнести какое-нибудь Слово, лишь бы не слышать этот слившийся в одну непрерывную дробь цокот копыт.

Рензам ехал впереди, Остис позади него, бок о бок с Сивертом, Гирем вместе с хронистом замыкали цепь.

- Джаффар.

- Да?

- То, что говорил тот человек... У нас в замке есть клирик, который каждую ночь делит постель с новой девушкой. Неужели подобное распространено и у высших чинов Церкви?

Джаффар хмыкнул, с весёлым прищуром поглядев на него.

- Триединство не запрещает священнослужителям довольствоваться теми же мелкими радостями жизни, что есть у всех остальных. Ты знал, например, что Архиепископ Марзен был женат трижды, а также имел множество любовниц?

Ориду, Кебея и Ум'ос благосклонно смотрят на бурление жизни, - он понизил голос до шёпота. - Так что, между нами - тот проповедник был кое в чём прав. Не во всём, но кое в чём.

Гирем молча размышлял над словами хрониста. Он никогда не интересовался Церковью. Отец не одобрял появления в семейной библиотеке религиозных книг, да и Алан предпочитал морщить нос при любом её упоминании.

"Церковь имеет отношение к вере? Только не в этой Вселенной, дружок", - фыркал он и удалялся, невесело посмеиваясь.

- Хотя насчёт Архиепископа Карранса я ничего не знаю. Похоже, Конклав выбрал его совсем недавно и он не успел отличиться чем-нибудь интересным, - добавил через некоторое время Джаффар.

- Тогда в чём смысл Триединства, если оно ничего не регулирует?

- Как это ничего? Несмотря на поразительную примитивность, в Триединстве у каждого из Богов имеется определённый набор функций, включая установление правил и запретов.

Так, например, мореплаватели подчиняются Кодексу Ум`оса. В нём содержится, кажется, более сотни предписаний касательно того, как следует вести себя на борту судна, в плавании, при дележе добычи и средств от продажи товаров и так далее. Там же указаны меры наказания за несоблюдение правил. Подобные своды правил существуют и у последователей Кебеи и Ориду.

- Тогда зачем нужны все эти священнослужители, если есть своды, которым следуют люди?

- Что за глупый вопрос? А кто будет следить за их следованию? Сами чада Церкви? Нет, Триединство примитивно, но не до такой степени. Священники это как собаки-пастухи при отаре овец.

- А клирики?

- А клирики - это самые настоящие волки, которые очищают отару от больных особей.

- Можешь сильно не распинаться, - сказал Остис, обернувшись. - Он скоро сам всё увидит. Когда выедем на Дорогу Пепла.

Солнце встало в зените, а пейзаж вокруг оставался тем же - зелёные луга, покрытые полевыми цветами, темнеюшие вдалеке дубравы, блестящие ленточки рек и безоблачное синее небо.

Иногда они видели табун лошадей или стадо коров, мирно пасущихся на просторных полях. Иногда им попадались попутчики. И ни разу - встречные люди.

После полудня путники увидели поднимавшиеся впереди косые столбы серого дыма. Лес подступал всё ближе к тракту, но он был запятнан пожаром. Из чёрной выженной земли в единой скорби торчали одинокие серые остовы, как ежи утыканные обгорелыми ветвями. Верхушки ещё курились тонкими струйками дыма.

Гирему показалось, что даже солнечный свет потускнел, когда они въехали в пределы сожжёного леса. Птицы и живность притихли.

- Что-то здесь случилось, - негромко промолвил Остис.

- Обычный летний пожар, - пожал плечами Рензам. - Такой уже был у нас Герране в конце того месяца.

Солнце начало клониться к горизонту, одев пространство в багровый сарафан, когда они увидели неподалёку от дороги бело-зелёные спины людей, сидевшиъ в кружке вокруг общего костра.

- Завернём или поедем дальше, - спросил Остис.

- Я бы предпочёл ехать дальше, - осторожно произнёс Гирем. - Кто знает, что можно от них ожидать.

- Я согласен с мальцом, - неожиданно поддержал его Сиверт. - Мы и так едва избавились от тех двух ребят. Священники нам не нужны.

- Если мы проедем мимо, то проблем будет всяко меньше, чем если мы завернём к ним поболтать, - заметил Джаффар.

- Согласен, - коротко сказал Остис, твёрдо посмотрев на Рензама.

Рензам оглядел свой отряд. Кивнул.

- Едем дальше.

- Поздно, - издав разочарованый стон, произнёс Джаффар. - Смотрите, нам машут. Кажется, ночь будет весёлой.