Среди кочевников Северной Австралии

ИСКУССТВО, РЕМЕСЛО, ПЕСНИ

В моей кузнице стоял абориген-охотник в наряде, который дарует нам природа. Он держал несколько охотничьих копий и смотрел на искры, летящие из горна. Гость пришел с гор за Каледон-Беем. Указав на небольшой кусок металла, он попросил: «Дай мне железо, пожалуйста». Через неделю я увидел готовое копье. Сколько терпения и сил понадобилось, чтобы смастерить копье с острыми, как бритва, краями и идеально гладкой поверхностью, если учесть, что под руками у охотника были только камни и старый томагавк.

Остается загадкой, почему аборигены не смогли сами открыть металл — ведь Австралия богата рудами! Юленгоры до сих пор изготовляют орудия труда из камня, острых раковин, костей и дерева. Этими грубыми инструментами они мастерят копья, плетут мешки, вьют веревки, изготовляют раскрашенные тотемы, браслеты и пояса.

Теперь все эти материалы Постепенно вытесняются металлами. Впервые аборигены познакомились с металлом в семнадцатом веке, когда на побережье Арнхемленда прибыли европейцы. С тех пор здесь побывали макассарцы, белые торговцы, японцы, искатели приключений и миссионеры. Из всего, что они привозили, юленгоры больше всего ценили ножи, топоры и другие железные предметы. Они сжигали люгеры, чтобы снять с них металл. Даже старые рельсы, на которых рыбаки устанавливали котлы для варки трепангов и потом бросали, не пропадали зря: аборигены разрезали их на куски и вытачивали из них наконечники для копий, ножи и своеобразные лопаты. Водопроводные трубы, медное и бронзовое оборудование, снятое с разбитых судов, превращается в руках аборигенов во всевозможные инструменты. Ножи и копья они умудряются мастерить вручную из старых топливных котлов. Они вылавливают плавающие в море ящики, вытаскивают гвозди и делают из них рыболовные крючки и гарпуны.

Копья часто ломаются, их теряют или дарят. Поэтому на наконечники и древки всегда большой спрос. У аборигенов существует по крайней мере двадцать видов копий, изготовляемых из дерева и камня. Самое опасное оружие — копье с наконечниками из шипов ската. Старинные боевые и охотничьи копья делаются из древесины твердой породы; ее обстругивают и выскабливают раковинами и острыми камнями. Древки выпрямляют над огнем, потом раскрашивают. Копья всегда наготове торчат в песке, рядом с ветровым заслоном, так как могут понадобиться в любую минуту.

При необходимости копья изготовляются на скорую руку из простейших материалов. Помню, однажды мы плыли на лодках по морю в сильный шторм; из-за дождя ничего не было видно, мы выбились из сил, но наконец нашли укрытие за островом Уэссел. Мои попутчики отправились на поиски пищи. Их копья смыло волной за борт, и я не представлял себе, как они будут охотиться. К вечеру они вернулись с парой небольших скатов и маленькой акулой. Я спросил, как им удалось их выловить, и один охотник спокойно ответил: «Я нырнул и поймал их руками». Пока рыба жарилась, молодой абориген вытащил несколько ржавых гвоздей из выброшенной на берег доски, выпрямил их зубами, потом привязал к концу палки — и копье было готово, а на следующее утро этим копьем он убил четырех двухфунтовых рыб.

Охотники бросают копья при помощи особого приспособления — копьеметалки, называемой мангалом. Она намного увеличивает силу броска. Это деревянная доска длиной три фута и шириной два-три дюйма. Охотник держит мангал между указательным и средним пальцами руки так, что один его конец упирается в ладонь. На противоположном конце мангала имеется маленький крючок или шип из твердой древесины, прочно прикрепленный к доске шнурком и клеем; крючок входит в небольшую выемку на конце копья. Исходное положение для броска: мангал поднят и занесен за плечо. Охотники очень метко бросают тяжелые и легкие копья на расстояния от сорока до восьмидесяти ярдов[12]. Я видел, как копье, пролетев пять-десять ярдов, врезалось в ствол пальмы на шесть дюймов. Юленгоры не разлучаются со своим мангалом. Они могут потерять, сломать или даже оставить где-нибудь копье, но мангал берегут как зеницу ока. Если враг неожиданно бросает копье, юленгор может мангалом отбросить его назад в противника.

Мужчины старательно и подолгу раскрашивают себя, свое оружие и домашнюю утварь. Готовясь к обрядам, они неделями разрисовывают тотемы. Содержание орнаментов обычно мифологическое и религиозное. Отец передает свое искусство сыну, и тот тщательно воспроизводит священные рисунки на панцирях черепах и погребальных столбах при обрядах посвящения мальчиков или обряжения покойника. Эти рисунки довольно однообразны, хотя юленгоры и не лишены художественной фантазии. Женщины терпеливо раскрашивают мешки для сбора пищи цветными глинами. Правда, мешки не становятся лучше, но раскрашивание доставляет художницам огромное наслаждение. Мальчики разрисовывают игрушечные копья, а если им попадется мокрая глина или мягкая охра, они не могут удержаться от соблазна разукрасить и самих себя. Мужчины ради удовольствия любят рисовать зверей, рыб, птиц, а когда мы привезли в Йирркала лошадей и коров, они сейчас же воспроизвели их.

В Австралии часто можно встретить рисунки, высеченные на скалах. На островах Уэссел я побывал в пещерах, где своды были покрыты изображениями суденышек японских искателей жемчуга, макассаоских прау и довольно странных европейских судов. В Арнхемленде скалы встречаются редко, и мы видели такие изображения только в трех местах. Здесь местные художники рисуют на кусках коры, хотя подходящий кусок найти нелегко, и к тому же кора не отличается прочностью. Но аборигенов это не останавливает — так велико их желание рисовать.

Юленгоры расписывают тотемическими эмблемами полое бревно, которое должно изображать мифического Змея — священного марайана. Марайан разукрашивают цветными глинами, перьями и шнурками. Иногда на один марайан уходят сотни ярдов шнура. Особенного эффекта достигают, когда в шнур вплетают белый птичий пух, красные и зеленые перья попугая или мех опоссума. В промежутках между празднествами марайан хранится в тайнике в лесу. Посвященные мужчины охраняют его до тех пор, пока не наступит драматический момент, когда он должен сыграть свою роль. А когда стражи, покинув тайник, пробираются сквозь заросли к месту посвящения. Там их ждут скованные благоговейным страхом мальчики, проходящие обряд. Мужчины опускаются на землю и с искаженными лицами начинают дергаться и корчиться как бы от ужаса при виде этого длинного марайана, который они ловко и осторожно поддерживают своими телами. Руководитель церемонии дует в марайан, раздается низкое рокочущее гудение, изображающее голос змеи, которого так боятся женщины и дети.

Рисунки, высеченные на скалах

Юленгоры очень ценят красный охровый камень, так как в него входит жировое вещество и краска долго не стирается. Этот камень находится в обиталище тотема на острове Элко, и его обменивают за сотни миль. Краска из обычной глины быстро трескается и шелушится, и художники, прежде чем наложить ее, смазывают разукрашиваемую поверхность клейким соком из стеблей орхидеи. Все участники обрядов разрисовывают тело тотемическими символами и наклеивают длинные полоски белого птичьего пуха. Клеем служит собственная кровь. Юленгоры вскрывают вену на руке и намазывают кровью те места, на которые посыпают пух. Кисточки делают из человеческих волос или веток. Я видел однажды, как Вонггу готовился рисовать: он размешал в раковинах краски, выровнял кусок коры, выжал сок орхидеи и вдруг вспомнил, что ему нужна еще и кисть. Недолго думая, он отрезал у сына клок волос, привязал их к палке и начал рисовать.

К нам в Йирркала приехал один известный антрополог и собрал большую коллекцию всевозможных поделок и рисунков на коре. Он хорошо платил юленгорам, и они настолько разохотились, что сделали для него лук со стрелами, которыми никогда в жизни не пользовались. Я просмотрел несколько рисунков из этой коллекции. Кроме обычных красных, желтых, белых и черных красок, мне бросилась в глаза еще ярко-синяя, которой и никогда раньше не видел и не мог понять, где они ее взяли. Секрет открыла моя жена — она обнаружила исчезновение нескольких пакетиков синьки. Юленгоры не только раскрашивают себя, но и вырезают на коже различные узоры. Я видел на груди у одной женщины любопытные «бусы». Каждая бусина представляла собой выпуклый узелок кожи величиной с горошину. Иногда женщины и девочки выжигают на коже рисунки голо-пешками, но чаще вырезают их ножом и втирают в ранки белую трубочную глину. Рубцы на плечах и бедрах делают не только ради красоты — этого требует и обычай. В знак траура женщины добавляют еще несколько рубцов на животе. Если умрет брат, сестра рисует на икрах несколько горизонтальных линий, а во время обряда собирания костей на эти места наносят порезы.

Мне объяснили, что вертикальные рубцы от плеча до середины плечевого сустава они делают друг другу, но более сложные украшения на груди каждый изобретает себе сам. Эти горизонтальные выпуклые блестящие рубцы похожи на толстые струны. Чтобы образовался такой рубец, рана должна заживать медленно, поэтому в нее втирают глину. Даже случайно полученную рану обрабатывают таким же образом, поэтому у мужчин почти все тело бывает покрыто широкими уродливыми выпуклыми рубцами. Воин гордится своими шрамами и считает, что они придают ему красоту. Буррамурра сказал мне, что шрамы — это признак силы и мужества, и добавил: «Женщины, как зачарованные, смотрят на мужчину с длинными толстыми рубцами на груди».

Браслеты, которые носят выше локтя, а их бывает от одного до двенадцати, плетут из расщепленного тростника, украшают мехом опоссума и птичьими перьями. Самое распространенное украшение — тростниковые браслеты для запястий; их стягивают очень сильно и носят до тех пор, пока они не развалятся. У мужчин вокруг этих браслетов распухают мускулы, а у детей, по мере того как они растут, браслеты так врезаются в кожу, что их приходится разрезать. Родители считают, что браслеты и пояса предохраняют детей от болезней.

Из лыка деревьев аборигены плетут различные веревки: от тончайших шнурков, напоминающих наши нитки, и рыболовных лесок до веревок для гарпунов и двухдюймовых канатов, которыми привязывают лодки. Тонкие веревки обычно плетут старики. Усевшись на корточки, старик выщипывает волоски из паха и быстрыми движениями скатывает их с волокнами коры в длинные тонкие нити. За час он свивает нить длиной примерно пятьдесят-шестьдесят футов. Толстые веревки и канаты плетут обычно трое мужчин. Взяв каждый по куску лыка, они перекручивают их и передают свои концы друг другу, свивая их в один канат. Затем готовый конец перебрасывают через сук дерева и кто-нибудь крепко держит его.

Плетеные пандановые мешки и сумки — яркий пример художественного мастерства аборигенов. Сумки для тотемов, которые чаще всего делают женщины, невелики, они красиво отделаны перьями попугая или мехом, а иногда и тотемическими рисунками. Некоторые из них так туго сплетены, что в них можно носить воду. Чаще всего изготовляются большие мешки, которые применяются в хозяйстве. Женщины складывают в них ямс, ракушки, коренья и мелких животных и носят за спиной. Некоторые мешки, сплетенные из веревок, вмещают от тридцати до сорока фунтов ямса.

Очень любопытна известная только в Арнхемленде конусообразная зонтик-подстилка нганмурра. Она служит домом, одеждой, укрытием от ветра и дождя, на ней можно спать, и ее удобно носить под мышкой. Плетется она из волокна пандановой пальмы. Ее основание имеет круглую форму, высота два фута. Если нганмурру развернуть, под ней может укрыться женщина с ребенком.

В Западном Арнхемленде незатейливые курительные трубки делают из клешней крупных крабов. Более сложные трубки изготовляют так: высверливают сердцевину черенка мягкого дерева, один конец трубки забивают корой, сбоку проделывают отверстие и вставляют в него свернутую кулечком жестянку, куда закладывают табак. На мундштучной части трубки вырезают или рисуют фигурки птиц, животных, людей. Проходит несколько месяцев, трубка изнашивается и зарастает никотином, и тогда юленгор торжественно дарит ее своему другу — это считается знаком особого расположения. Получивший подарок раскалывает трубку и выскребает из нее никотин. Собираются приятели. Влажный никотин закладывают в другую трубку, сверху кладут уголек и поочередно курят. Затягиваться можно только один-два раза, поэтому, наполнив легкие дымом, юленгор старается задержать его как можно дольше и выпускает с явной неохотой.

Дощечки для отбивания такта и дудки — единственные музыкальные инструменты аборигенов. Дудками им служат полые проеденные белыми муравьями стволы деревьев примерно четырех футов длиной и трех дюймов диаметром. Они издают протяжный дребезжащий звук двух тонов. На этих дудках играют мужчины. В других частях Австралии этот инструмент называют диджериду. Дощечки или колотушки делают из твердой древесины; их удары напоминают звуки литавр.

Аборигены очень любят петь. Они собираются, как только наступают сумерки, и расходятся далеко за полночь. Поют, когда им весело и когда грустно. В основу песен кладут старинные сказания, а иногда поют о том, о чем думают. Широко распространены песни, в которых рассказывается о жизни самих аборигенов, о стойбищах, акулах, море, дожде и лодках, нагруженных рыбой. Такие песни сопровождаются припевами, и слова к ним подбираются в зависимости от ритма, который дает запевала. Через определенные промежутки времени поющие продолжают вести мелодию с закрытым ртом или повторяют какую-нибудь фразу. Вот как примерно выглядит песня:

Начиная песню, запевала аккомпанирует себе на колотушках. Остальные присоединяются к аккомпанементу, не нарушая ритма песни.

Иногда дудки и колотушки заканчивают свою партию раньше, и запевала повторяет какую-нибудь фразу без аккомпанемента, завершая песню долгой высокой нотой. Манера исполнения и мелодия зависят от фантазии запевалы. Кроме двух или трех фраз, песня состоит из отдельных, но относящихся к одной теме ключевых слов. Слова песни и такт меняются при каждом ее исполнении.