Стелларлун

— О! Я знаю, что ты можешь предложить! — Рейни села и наклонилась вперед. — Скажи, что ты попросишь Совет создать его статую, наполненную смертельным огнем. Он часто твердил о том, что все помнят только его неуправляемый Эверблейз и все разрушения, которые оно может вызвать, но он также создал огонь, который может быть спокойным и сдерживаемым, и если бы люди сосредоточились на этом, они бы не так боялись Пирокинетиков.

— Ты знаешь, что еще заставило бы их меньше бояться? — спросила Марелла. — Если бы он не убил людей и не сжег дотла половину Этерналии. Я напоминаю ему об этом. Часто.

— Да, плюс, я не думаю, что Совет когда-либо собирается сделать статую человека, который убил Члена Совета Кенрика, — тихо добавила Биана.

— Я никогда не говорила, что он получит статую, — возразила Рейни. — Я сказала передать ему, что ты попросишь. И, честно говоря, Совету следует рассмотреть это. Нашему миру не помешало бы напоминание о том, что может произойти, когда мы пытаемся заставить людей отрицать, кто они такие.

— Даааааааааа… почти уверена, что я не собираюсь этого предлагать, — сказала Марелла, засовывая тайник в карман. — Но я постараюсь придумать что-нибудь получше. Хотите провести со мной мозговой штурм? — спросила она Линн, Маруку и Стину.

— Все, что поможет нам выбраться отсюда, — сказала ей Линн.

— А как насчет остальных? — спросила Биана у Софи. — Нужна помощь с другим тайником? Он принадлежал Кенрику, верно?

— На самом деле, я подумала, что вы с Фитцем могли бы поговорить с Тиерганом о проверке всего остального, что мы взяли со склада Невидимок, — ответила Софи.

Биана нахмурилась.

— Ты хочешь, чтобы мы прочитали кучу скучных свитков?

— Я думала, ты будешь в восторге! — Софи постаралась, чтобы ее голос не звучал слишком самодовольно, когда добавила: — Разве ты не говорила ранее, что в хранилище, вероятно, были… как ты это выразилась? Жизненно важные «улики и разведданные, которые, вероятно, рассказали бы нам все, что нам было нужно, чтобы уничтожить Невидимок»? Это твой шанс выяснить, правда ли это.

— Что ты собираешься делать? — спросил Фитц у Софи.

Она крепче сжала тайник Кенрика.

— Надеюсь, Декс поможет мне разобраться, как открыть эту штуку.

— Я могу попробовать, — сказал Декс. — Но безопасность тайников выходит за грани разумного.

— Я верю в тебя, — пообещала Софи.

Она также действительно не хотела отдавать тайник единственному человеку, который мог его открыть.

— Тебе не понадобится моя помощь с тайником? — спросил Фитц.

Было очень приятно сказать ему:

— Я не понимаю какая.

Ро хихикнула.

— Подождите, — сказала Стина, когда все потянулись за своими домашними кристаллами. — Мы серьезно собираемся позволить Софи указывать нам, что делать?

— Я не слышу, чтобы ты хоть что-то предложила, — заметила Ро. — Возможно, ты не хочешь, чтобы Блондиночка была твоим лидером, но, безусловно, легче жаловаться, чем выдвигать реальные идеи.

— Неважно. — Стина обхватила руками плечи Мареллы, Маруки и Линн. — Вперед, давайте уберемся подальше от этих неудачников.

Линн оглянулась через плечо на брата.

— Ты дашь мне знать, что скажет Совет?

— Конечно. — Там пнул пол носком ботинка. — Ты возвращаешься в Хоралмер?

Линн кивнула.

— Там лучше, чем…

Она не закончила, но Софи была почти уверена, что ее последними словами были бы «остаться с тобой».

Уайли откашлялся.

— Я свяжусь с Членом Совета Рамирой и Членом Совета Велией и дам им знать, что мне нужно организовать встречу.

— Но ты не скажешь им почему, верно? — спросил Там.

— Только то, что это касается Мерца… э… э, Рейни. Ну, вообще-то, мне, наверное, следует продолжать называть ее Мерцанием. Я не хочу раскрывать слишком много, пока все не соберутся там, и вы не сможете все взвесить.

— Спасибо, — поблагодарил Там, взглянув на Рейни, которая уставилась на свою статуэтку кошки, притворяясь, что никого из них не существует.

Фитц вздохнул и, спотыкаясь, направился к двери.

— Ну что ж… думаю, мы с Бианой пойдем попросим Тиергана показать нам вещи из хранилища.

— Говори за себя! — Биана поднесла свой кристалл к свету. — Ты можешь встретить меня дома со скучными свитками.

— Что, если Тиерган не позволит мне уйти с ними? — спросил Фитц.

— Тогда ты можешь рассказать мне все, что узнаешь, когда закончишь их читать! — Она тряхнула волосами и подмигнула, уходя по свету.

Декс рассмеялся.

— Она только что ушла без бедняги Волцера… опять.

— Я не знаю, как ему постоянно не хочется ее задушить, — сказал Фитц себе под нос.

Он позвал Бо, чтобы тот выпустил его из комнаты, и взглянул на Софи, когда дверь открылась. Нахмурился, как будто хотел что-то сказать. Но ушел, не сказав больше ни слова.

Декс бросился, чтобы поймать дверь, прежде чем она захлопнулась.

— Я возьму Ловиз, пойду домой и захвачу кое-какие инструменты. Встретимся в Хейвенфилде?

Софи кивнула.

— Может, нам всем завтра собраться, чтобы рассказать друг другу о том, что мы делаем?

— Как насчет того, чтобы мы просто согласимся проинформировать друг друга, как только действительно что-то узнаем? — возразила Марелла.

— Уверена, что мы добьемся прогресса задолго до вас, — добавила Стина, поднимая свой домашний кристалл и удаляясь с Линн, Мареллой и Марукой.

Уайли ушел сразу после этого, и Там быстро последовал за ним.

— Ну, это было еще менее весело, чем я ожидала, — простонала Рейни, снова откидываясь на подушки.

— Будешь ли ты… хм… в порядке? — спросила Софи, чувствуя себя странно, оставляя ее совсем одну в ее крошечной спальне.

— О, не беспокойся обо мне. — Она провела пальцем вниз по позвоночнику своей блестящей кошки. — Я могу пережить все, что угодно. Но если ты не получишь контроль над своей группой, тебя ждет грандиозная катастрофа. И никто не сможет тебя спасти.

Глава 12

— Прости, — сказал Декс в пятый раз, пока Софи смотрела на ряд сверкающих замков, пытаясь найти смелость подойти к тому, что с розовыми цветами, и постучать в парадную дверь. — Похоже, я должен смочь разобраться в этом. Но боюсь, что если продолжу пытаться, кэш сотрется сам по себе.

— Я же говорила, не нужно извиняться, — снова пообещала Софи. — Я знала, что это был своего рода рискованный шаг. Я просто ценю, что ты пытаешься.

— Я все еще из-за этого расстроен, — пробормотал Декс. — Могу сказать, что ты действительно не хочешь быть здесь.

— Так вот почему мы все еще стоим на улице, наблюдая за сверкающими зданиями? — спросила Ро.

— В значительной степени, — признала Софи.

— Что ж, нам нужно либо пробираться внутрь, либо возвращаться в Хейвенфилд, — сказал ей Сандор после того, как приказал Ловиз занять позицию позади них. — Мне не нравится, что ты так долго находишься на виду. Особенно вблизи таких громких целей.

— Целей? — повторил Декс.

— Ага! Гигантор прав. — Ро вытянула шею, чтобы посмотреть на вершины высоких холмов, которые выстроились вдоль реки, отделявшей двенадцать хрустальных замков от остальной Этерналии. — Если бы я была Невидимкой, именно здесь я бы нанесла самый сильный удар. Нанесла удар по Членам Совета в их шикарных домах — или офисах — или чем там эти штуки должны быть. Знаете, что может быть лучше, чем послать сообщение «Теперь мы за главного!»? А? — спросила она, когда заметила, как Софи и Декс уставились на нее, разинув рты. — Я сказала, что если бы я была членом Невидимок… не то чтобы я планировала им стать! Кроме того, любой, кто изучал базовую стратегию ведения боя, знает, что нужно уничтожить величайшие символы власти — желательно масштабно и драматично, — если хотите, чтобы общественность подчинилась вашему правлению. Как ты думаешь, почему Гигантор хочет утащить нас отсюда как можно быстрее?

— Угу, — пробормотала Софи, не уверенная, что делать с этой информацией.

Она снова уставилась на сверкающий замок.

— Ты нервничаешь из-за того, что сказал Уайли? — спросил Декс, когда Сандор, Ро и Ловиз разошлись, чтобы охватить больше территории. — Почему Совет еще не поговорил с тобой о пожаре?

Это не имело ничего общего со страхом, пробежавшим по венам Софи, но это был гораздо более безопасный ответ, чем правда.

— Как думаешь, Совет будет расстроен? — спросила она.

Декс покачал головой.

— Ты уничтожила склад врага. С чего бы им злиться?

— Не знаю. Я не ожидала, что вы все на меня разозлитесь, но в этом я явно ошиблась.

Декс сосредоточился на своих ногах, пиная камешек на тропинке.

— Не думаю, что кто-то был зол… ну, кроме Стины, но она всегда злится по любому поводу. И Линн больше всего злилась на брата. Не уверен, что происходит между тобой и Фитцем, и я не хочу знать, — быстро добавил он. — Но все остальные… ну… я почти уверен, что в основном они были просто напуганы.

Софи повернулась, чтобы изучить его.

— Ты напуган?

Он пнул еще один камешек.

— Я знаю, что не должен …

— Нет никакого «должен», Декс. Тебе позволено чувствовать все, что ты чувствуешь.

— Наверное. Но… У меня довольно долго был телохранитель, и ты могла подумать, что я привык к этому чувству надвигающейся гибели. Это просто начинает казаться реальным по-другому, понимаешь? Например… помнишь, когда нас больше всего беспокоило, сдадим мы промежуточные экзамены или нет? И теперь я даже не уверен, когда в Ложносвете будет достаточно безопасно, чтобы снова начать проводить уроки. И, очевидно, я знаю, что ты Мунларк, и я знал, что когда-нибудь тебе придется делать всевозможные безумные, важные вещи. Но так странно слышать о том, как ты разжигаешь пожары и выцарапываешь на земле свой собственный символ. Даже то, что Сандор и Ро только что говорили о том, что это место является «мишенью» для Невидимок. Я никогда не понимал, как нам всем раньше везло, что нам не приходилось беспокоиться о нападении в наших собственных городах.

— Когда-нибудь мы вернем это чувство, — пообещала Софи.

— Я очень на это надеюсь, — тихо сказал Декс.

Он снова повернулся лицом к замкам, и Софи поняла, как сильно изменился его профиль с тех пор, как впервые встретила его в «Хлебни и Рыгни». Его пухлые щеки исчезли, сменившись острой линией подбородка, а подбородок стал более точенный. Доказательство того, что ее бестолковый лучший друг медленно становился взрослым.

Она просто надеялась, что ямочки на его щеках всегда будут появляться, когда он улыбается, и что она сможет чаще видеть эту улыбку.

— Ладно, пришло время послушаться телохранителей, — сказал Сандор, хлопая в ладоши и заставляя Софи и Декса подпрыгнуть. — Солнце скоро сядет, а мы и так простояли здесь достаточно долго. Или иди, постучи в эту дверь, или отведи нас домой… сейчас же!

Софи сунула руку в карман и сжала тайник Кенрика, напоминая себе, почему ей нужно быть там. Но ей все равно пришлось выдернуть зудящую ресницу, прежде чем она смогла заставить свои ноги нести ее вверх по хрустальной лестнице.

— Уверена, это нормально, что ты взяла меня с собой? — спросил Декс, когда Софи чуть слышно постучала.

Софи кивнула.

— Нам понадобится ваша помощь.

К тому же, она не смогла бы выдержать еще один долгий отрезок времени наедине с советником Оралье.

Оралье, вероятно, настояла бы на том, чтобы придумать еще больше оправданий тому, почему она отдала свою ДНК проекту Мунларк, а затем полностью отказалась от своей генетической дочери, лгала ей в течение многих лет и оставила с огромным пробелом в регистрационном файле. Она могла бы даже предпринять еще одну попытку убедить Софи в том, что сожалеет о проблемах, с которыми Софи навсегда застрянет из-за всей этой секретности о ее генетических родителях.

Что еще хуже: она может попытаться снова сказать Софи, что действительно заботится о ней, и тогда Софи придется блевать прямо на сверкающий пол.

— Думаю, тебе, возможно, нужно постучать немного громче, — сказал Декс, когда никто не ответил.

— Позвольте мне. — Ро протиснулась мимо них и забарабанила в дверь кулаками.

Софи съежилась, считая секунды, надеясь, что дома никого нет.

— Ты сообщила Члену Совета Оралье, что мы придем? — спросил Декс.

— Она этого не сделала, — произнес мягкий, хрупкий голос, когда дверь распахнулась.

И вот она была там.

Что ж… Софи предположила, что это была Член Совета Оралье. Она опустила глаза, так что в данный момент могла видеть только ступни. Но Оралье была практически единственной взрослой из знакомых Софи, которая надевала розовое платье с оборками и розовые туфли на каблуках, украшенные драгоценными камнями, с бриллиантовыми сердечками на носках, просто чтобы побродить по дому.

— Все в порядке? — спросила Оралье. — Я слышала от Члена Совета Велии, что Уайли запросил заседание Совета в полном составе.

— Мы здесь не из-за этого, — сказала ей Софи, сделав глубокий вдох, прежде чем заставить себя поднять глаза. — И у нас нет времени спорить о том, позволять ли моим телохранителям войти.

Лицо Оралье было таким же раздражающе совершенным, как всегда — ярко-голубые глаза и нежно-розовые щеки, обрамленные длинными светлыми локонами. И хотя Софи уже делала это несколько раз, она не могла не попытаться заметить какое-то небольшое сходство между ними.

К счастью, она ничего не смогла найти.

Софи откашлялась и протянула тайник Кенрика.

— Мы здесь из-за этого.

Оралье втянула в себя воздух.

— Входите… быстро.

Сандор прошел первым, оглядывая мерцающий вестибюль, как будто ожидал, что фигуры в черных плащах упадут с люстры.

— Ваааааааааааааааааааау, — протянула Ро, медленно кружась. — Я думала, что уже достигла максимального блеска с вами, эльфами. Но это место нереально. Это как блеск поверх драгоценных камней, поверх еще большего количества блеска, поверх еще большего количества драгоценных камней.

— Я рада, что тебе нравится, — сказала ей Оралье, — потому что мне нужно, чтобы ты подождала здесь. — Она указала на несколько кресел размером с трон с мягкими розовыми подушками. — Ты тоже, Ловиз. И да, даже ты, Сандор.

— Я иду туда, куда идет Софи, — настаивал Сандор.

— Ты там, где Софи. Одно здание. Это просто будет немного другая комната… и это не подлежит обсуждению. Это мой дом. Я устанавливаю правила. И, к сожалению, Декс, мне нужно, чтобы ты тоже подождал здесь.

— Нет, нам нужна его помощь, — сказала ей Софи.

Оралье покачала головой, отчего ее локоны заплясали на кремовом лифе платья.

— Я уже говорила тебе, я знаю, как открыть тайник. Извини, Декс… в этом нет ничего личного. Я ценю твою готовность помочь нам. Я просто хочу, чтобы ты была в безопасности. Софи не всегда понимает опасности, связанные с Забытыми Секретами.

— О, я прекрасно помню твою маленькую речь, — заверила ее Софи. — Но Декс может с этим справиться! Ну… при условии, что он захочет, — добавила она, понимая, что ей следовало перепроверить это с ним, прежде чем приводить его. Она наклонилась ближе и прошептала: — Извини, наверное, мне следовало спросить, согласен ли ты. Есть шанс, что воспоминания могут быть немного напряженными, так что я полностью пойму, если ты предпочтешь вернуться домой.

— Нет, я хочу остаться, — сказал Декс, уставившись в пол, как будто хотел, чтобы там был еще один камешек, который можно было бы пнуть. — Но если Оралье не хочет, чтобы я был здесь…

— Это не ее решение, — перебила Софи. — Тайник у меня.

— И я единственная, кто может его открыть, — напомнила ей Оралье.

— Э. Я уверена, что мы сможем разобраться с этим сами. Я просто пыталась сэкономить время, но если ты собираешься быть упрямой… — Софи сунула тайник в карман и повернулась, чтобы направиться к входной двери.

Оралье встала перед ней.

— Почему с тобой так трудно?

Софи могла бы привести ей длинный список причин.

Но она остановилась на том, что действительно могла сказать перед другими людьми.

— Потому что разделение вещей на части — это то, что делают Невидимки, и я хочу, чтобы мы были лучше! Я понимаю, что есть риск, и поверь мне, я бы никогда не хотела подвергать опасности кого-либо из своих друзей. Но меня так тошнит от всех этих секретов! Я также устала пытаться вспомнить, кто что знает, и выяснять, с кем мне разрешено разговаривать. Вот как наш мир попал в этот беспорядок в первую очередь… и я думала, что ты согласна со мной в этом. Разве не ты говорила, что пришло время взглянуть в лицо мрачным истинам нашего мира, вместо того чтобы смывать их прочь?

— Это не значит, что я готова к тому, чтобы информация в этих тайниках стала достоянием общественности, — возразила Оралье.

— Декс — это не общественность! Он член команды «Доблесть». И сверхсильный Технопат, который, я почти уверена, нам понадобится. — Она подняла тайник и указала на крошечные внутренние кристаллы. — Здесь семь секретов… и я держу пари, что большинство из них будут такими же расплывчатыми, как тот, что в твоем тайнике. Так что нам, вероятно, придется открыть еще один тайник, и еще, и еще, чтобы получить какой-либо реальный ответ.

— Подожди, ты открывала тайник Оралье? — спросил Декс.

Софи кивнула.

— Несколько дней назад. Было только одно воспоминание… и оно, по сути, ничего нам не сказало. Но казалось, что оно может быть связано с чем-то в тайнике Кенрика. Вот почему я должна была разыскать его.

— Имеет ли это какое-либо отношение к пожару, о котором я слышала? — спросила Оралье.

— Частично. — Софи убедилась, что держит голову высоко поднятой, когда добавила: — Пожар был неожиданным бонусом. А что?

— Я не уверена. — Оралье опустила глаза, проводя пальцами по шелковому поясу своего платья. — Честно говоря, я понятия не имею, что делать с твоим недавним поведением, Софи. Или этим новым отношением.

— Для протокола, я большая поклонница этого отношения! — сообщила ей Ро.

— Здесь нет никакого нового отношения, — настаивала Софи. — Я просто пытаюсь довести дело до конца, не совершая наших обычных ошибок.

— Или учитывая последствия, — заметила Оралье.

— Э-э, я в значительной степени установила рекорд по околосмертным переживаниям… и мне приходилось наблюдать, как все люди, о которых я забочусь, снова и снова рискуют своей жизнью. Поэтому можно с уверенностью сказать, что я очень хорошо осознаю последствия. Я просто не могу притворяться, что есть выход из этой передряги, не делая того, что заставляет нас чувствовать себя некомфортно. Ставки слишком высоки. Так что ты можешь либо помочь мне — как и обещала — либо я разберусь с этим без тебя, как мне приходилось делать со всем остальным.

Оралье протянула руку, чтобы потереть лоб, на котором отсутствовал ее обруч с розовыми камнями.

— Ты уверен, что хочешь подвергнуть себя этим воспоминаниям, Декс? Они могут быть весьма травмирующими.

— Они также могут быть очень скучными, — возразила Софи.

— Так и есть, — согласилась Оралье. — Но мне все еще нужно, чтобы Декс подтвердил, что он понимает потенциальную опасность. На самом деле… — Она подошла, слегка коснувшись рукой его плеча и ожидая, когда он посмотрит на нее. — Ты уверен, что хочешь это сделать, Декс? И под этим я подразумеваю, что ты подвергаешь себя воспоминаниям, которые, возможно, были стерты, потому что содержащиеся в них знания могут разрушить рассудок.

— Уххххх… конечно, — пробормотал он, слегка побледнев.

Софи потянулась к его руке.

— Ты можешь уйти в любое время, хорошо?

Он крепче сжал ее руку.

— Знаю. Но я никуда не собираюсь уходить.

Софи переплела их пальцы и снова повернулась к Оралье.

— Итак… у нас все хорошо?

Оралье закрыла глаза и поправила хватку на плечах Декса.

— Я испытываю большой трепет. Но… он действительно кажется эмоционально подготовленным.

— Да? — спросил Декс, затем прочистил горло и сказал: — Хорошо. Конечно, я знаю.

— Отличное спасение, — сказала ему Ро.

Его щеки стали еще розовее, чем оборки на платье Оралье.

Софи повторила свой вопрос.

— У нас все хорошо?

— Полагаю, да, — сказала Оралье с долгим вздохом. — Но не забывай, что я пыталась предупредить.

Она опустила руки и повернулась к длинному коридору, затем развернулась назад, чтобы преградить Сандору путь, когда он попытался последовать за ней.

— Мне все еще нужно, чтобы ты остался здесь.

— Если ты беспокоишься о моем здравомыслии, — сказал он ей, — в этом нет необходимости.

— На самом деле, я беспокоюсь о конфиденциальности. Это секреты эльфов.

— Пытаешься скрыть свои ужасные решения? — спросила Ро. — Потому что мне неприятно тебя огорчать, но мы уже прекрасно осведомлены о том, как плохо эльфы управляют делами, не так ли?

— Абсолютно, — немедленно согласились Сандор и Ловиз.

— И это прекрасный пример неправильного решения, — добавил Сандор. — Отстранение меня от моей подопечной и сокрытие информации только причинит Софи вред. Секреты мешают моей способности защищать ее.

— И все же я уверена, что у тебя есть навыки, чтобы преодолеть любой недостаток, — ответила Оралье, указывая на один из стульев.

— Брось это, Гигантор, — сказала Ро. — Ты видел, как она только что тряхнула волосами? Это классический прием «мы-закончили-здесь». Ты мог бы также устроиться поудобнее. Она не собирается менять свое мнение.

— Это так, — согласилась Оралье, снова встряхивая волосами.

Сандор стиснул зубы и повернулся, чтобы расхаживать по комнате.

— С нами все будет в порядке, — бросила Софи через плечо, следуя за Оралье по коридору.

Декс последовал за ней, и ни один из них не произнес ни слова, пока каблуки Оралье цокали-цокали-цокали по полу через то, что казалось бесконечной чередой мерцающих комнат.

— Куда мы направляемся? — спросила Софи, когда они достигли винтовой лестницы, спрятанной глубоко в темном углу.

— В тихое место, — вот и все, что сказала ей Оралье.

Они поднимались все выше и выше, огибая один виток за другим.

Софи попыталась сосчитать шаги, но сбилась со счета после двухсот.

Примерно в то же время у нее перехватило дыхание.

— Мы уже на месте? — выдохнула она.

— Близко, — пообещала Оралье, совсем не запыхавшись.

— Насколько близко? — спросила Софи еще через двести шагов. Пот струился по ее лицу… и, конечно же, Оралье только блестела.

— Очень близко. На самом деле… — Оралье остановилась на середине следующего поворота и лизнула панель на стене.

Потайная дверь распахнулась, и она жестом пригласила Декса и Софи следовать за ней в огромную продолговатую комнату, где все было сплошным черным — пол, стены, потолок. Никаких признаков каких-либо окон или мебели, и единственный свет исходил от четырех круглых лампочек, установленных в каждом из углов.

— Вау, — пробормотала Софи. — Никакого розового.

— И никаких блесток, — добавил Декс.

— Никаких отвлекающих факторов, — пояснила Оралье, собирая волосы и скручивая их в свободный пучок. — Мой замок спроектирован так, чтобы демонстрировать элегантность и роскошь, которые ожидаются от Члена Совета. Но мой личный кабинет предназначен для сосредоточения внимания.

— Сосредоточения на чем? — спросила Софи.

— Подожди. — Оралье расстегнула пояс, показывая, что ее платье на самом деле состояло из трех отдельных частей: простой кремовой майки, розовой юбки с оборками и простых черных брюк под ней.

Юбка со свистом упала на пол, растекаясь у ног Оралье, как тающая сахарная вата, и Оралье пнула ее в угол… вместе со своими каблуками.

— Вау, — снова сказала Софи. — Я не знала, что ты носишь брюки.

— Ты многого обо мне не знаешь, — сказала Оралье, шлепая по комнате босыми ногами. В скучной майке, черных брюках и неряшливом пучке она была почти неузнаваема. — Как я уже сказала, я прихожу сюда, чтобы быть свободной от любых отвлекающих факторов… чтобы я могла расслабиться и сосредоточиться на этом.

Она наклонилась и лизнула какую-то скрытую панель в середине стены, отчего воздух наполнился мягким жужжанием, когда проекции вспыхнули на каждой поверхности.

Пол и потолок были покрыты изображениями, все они громоздились друг на друга, как беспорядочные стопки фотографий — большинство мест и людей, которых Софи не узнавала. Но некоторые были до боли знакомы: сожженные здания Этерналии, поврежденное силовое поле вокруг Атлантиды, сломанное крыло Силвени, оба объекта «Наступление Ночи», Дерево четырех сезонов, улей троллей в Эверглене, разрушенный трон короля Энки — в основном, величайшие хиты Невидимок, сохраненные в полном, разрушительном цвете.

И стены напомнили Софи об упражнении для мозгового штурма, которому она научилась в своей человеческой начальной школе. Сотни и сотни слов светились, как будто они были написаны чистым белым светом, все они были спрятаны внутри нарисованных от руки пузырьков, которые были соединены с другими пузырьками тонкими линиями, которые изгибались, опускались, сплетались вместе и проносились через комнату. Некоторые слова были зачеркнуты. Другие подчеркнуты. И некоторые определенно привлекли внимание Софи.

— Инициатива «Путеводная Звезда». «Критерий». «Архетип». «Наследие». «Стелларлун». «Элизиан».

Там также были имена.

Так… много. Имен.

Все друзья Софи. Их семьи. Все известные участники Черного Лебедя… и Невидимок. Остальные одиннадцать членов Совета. Человеческие родители и сестра Софи. Все Васкеры. Снова, и снова, и снова.

Оралье даже записала двух людей, о которых Софи больше всего старалась не думать: «Итан Бенедикт Райт II» и «Элеонора Оливия Райт».

Пузырьки с обоими именами были спрятаны в углу, соединенные только друг с другом, длинной линией, которая вела к пузырьку с надписью «Леди Гизела» внутри — вероятно, потому, что она убила их.

К счастью, Оралье также не связала их с Кифом.

— Что все это значит? — спросил Декс, поворачиваясь, чтобы рассмотреть это.

— Моя мысленная карта, — сказала Оралье, проводя рукой по пузырьку с именем «Кенрик Фэтдон» внутри. — Плюс коллекция значимых визуальных эффектов, если мне понадобится ясность или вдохновение. Я уверена, что для тебя это не будет иметь особого смысла. Но это помогает мне нарисовать все. Это единственный способ, которым я могу найти все различные связи.

— Э-э… почему у тебя есть пузырь с моим именем, соединенный с пузырьком с надписью «ограничитель способностей»? — спросил Декс.

— Потому что ты создал это.

— Но я никогда не сделаю другого… никогда больше, — напомнил ей Декс.

— Это не меняет того факта, что ты все еще знаешь, как это сделать, что подразумевают все эти пузыри. Это запись твоего важного открытия на случай, если оно когда-нибудь снова вступит в игру.

— Этого не случится, — заверил ее Декс.

— Возможно, не через тебя… но ты не единственный технопат в нашем мире, не так ли? Ты действительно думаешь, что у Невидимок нет кого-то, кто пытается построить его для них? И если это произойдет, кажется разумным убедиться, что мы никогда не забудем, что ты тоже можешь сделать это, согласен?

Декс стиснул зубы, но спорить не стал. Вместо этого он указал на пузырь в нижней части одной из стен с надписью «Кеслер Дизней» внутри и жирной линией, проходящей через него.

— Почему имя моего отца зачеркнуто?

Оралье наклонила голову.

— Э. Это было еще тогда, когда я пыталась выяснить, кто был частью «Черного Лебедя». Твой отец соответствует профилю…

— Почему? Потому что он бездарен? — влез Декс.

— Нет, потому что он известен тем, что выражает недовольство как Советом, так и нашими законами. Плюс, были определенные аномалии с его регистрационной лентой. Но, понаблюдав за ним более внимательно, я поняла, что мое предположение было неверным, поэтому я вычеркнула его из этого конкретного расследования. Он у меня все еще там, — она указала на противоположную стену с пузырьками, о которых Декс уже спрашивал, — связан с тобой и твоей семьей, а также с работой, которую он выполняет в своей аптеке.

Софи и Декс переглянулись, и Софи не нужно было читать его мысли, чтобы понять, что он думает о том же, о чем и она.

Его отец не был частью Черного Лебедя, но его мама была.

— Почему у тебя есть линия, соединяющая Фэллона Васкера с Элизианом? — спросила Софи, меняя тему на что-то более безопасное — и гораздо более важное. Она подошла к самой широкой стене в комнате, чтобы изучить пузырь Фэллона, у которого были линии, соединяющие его почти со всеми другими пузырьками. — Значит ли это, что он знает, что это такое?

— Я не знаю, — призналась Оралье, подходя к Софи. — Вот почему линия пунктирная. Видишь? — Она указала на ряд аккуратных светящихся черточек. — Но Фэллон, как правило, связан с большинством секретов нашего мира, поэтому я решила, что это безопасная ставка, чтобы заполнить пробелы.

— Ты собираешься спросить его об этом? — спросила Софи.

— Нет, если только я не буду вынуждена. Его разум… это… ну… ты видела, каким он был на Трибунале Альвара. Прошлое и настоящее сливаются воедино, превращаясь в мысленный беспорядок. Поэтому я пытаюсь посмотреть, что я могу открыть сама. Если я застряну, то назначу встречу.

— Я хочу быть там, если ты это сделаешь, — сказала ей Софи.

— Посмотрим, — это было самое большее, что могла пообещать Оралье.

— Эм… что такое Элизиан? — спросил Декс.

Оралье вздохнула и заправила выбившийся локон за ухо.

— Кое-что, что я надеялась, смогу сохранить только между Софи и мной, поэтому я рассчитываю на твое благоразумие. И понимаю, что ты не хочешь разобщать нашу информацию, Софи, — быстро добавила она, — но нам нужно быть осторожными — по крайней мере, пока мы не узнаем больше. Прямо сейчас я понятия не имею, на какой грани раскрытия мы находимся, и боюсь, что это может быть что-то весьма травмирующее. Когда Кенрик произнес слово в моем тайнике, я почувствовала его неподдельный ужас… а он был не из тех, кого легко поколебать. Итак, пока у нас не будет хоть какого-то представления о том, с чем мы имеем дело, можем ли мы согласиться сохранить любые знания об Элизиане между нами тремя?

— Это… может быть проблемой, — пробормотала Софи, теребя кольцо с тревожным переключателем на пальце.

— Пожалуйста, скажи мне, что ты не сказала никому из своих других друзей…

— Пока нет, — вмешалась Софи. — Но… вчера я видела лорда Кассиуса, и он показал мне воспоминание, которое восстановил… то, что леди Гизела очень, очень старалась стереть. Она потратила большую часть памяти, вытягивая из него информацию об эмпатии Кифа, потому что пыталась выяснить, сработало ли лечение, которое она проводила себе и лорду Кассиусу. Но в конце она спросила, слышал ли он когда-нибудь что-нибудь об Элизиане.

— И? — спросила Оралье, направляясь к пузырьку с именем лорда Кассиуса.

Софи покачала головой.

— Он спросил, была ли это звезда, и Гизела, казалось, восприняла это как подтверждение того, что он ничего не знал.

— Хм. Ну, теперь он знает это имя, так что… — Оралье провела пальцем по воздуху, и между пузырем лорда Кассиуса и пузырем «Элизиан» появилась сплошная светящаяся линия.

— Но он не знает, что это такое, — напомнил ей Декс. — Так разве это не должно быть пунктирной линией?

— Он знает это имя. Этого достаточно, чтобы прочно связать его. На самом деле… — Она повела пальцем в другом направлении, и появилась сплошная линия, соединяющая пузырь Декса Дизнея с пузырем Элизиана.

Софи заметила, что там уже была строка, соединяющая ее имя с Элизианом.

— Ты просила лорда Кассиуса никому больше не упоминать Элизиана? — спросила Оралье.

— Нет… я подумала, это гарантия, что он расскажет об этом всем. Я действительно пыталась преуменьшить, но он мог сказать, что я слышала этот термин раньше, и предположил, что это означает что-то важное.

— Похоже, мне нужно с ним поговорить, — сказала Оралье, добавляя линию между пузырем Леди Гизелы и пузырем Элизиана. — Сказала ли леди Гизела что-нибудь, что могло бы объяснить, что такое Элизиан или, по крайней мере, что она о нем думает… помимо того факта, что это не звезда? — Она взмахнула запястьем и создала новый пузырь с надписью «Звезда?», затем соединила его с Элизианом и вычеркнула.

— Ну… она сказала, что исследовала такие вещи, как лунные циклы, расположение звезд и планет, Первичные источники, поток теней и квинтэссенцию.

— Это, вероятно, было из-за Стелларлун, — пробормотала Оралье, добавляя пузырьки со всеми этими терминами прямо между пузырьками Элизиан и Стелларлун — с пунктирными линиями, идущими к каждому. — Что-нибудь еще?

— Эм… она упомянула последнюю загадку, которую ей нужно было решить.

— Интересно. — Оралье добавила еще один пузырь с надписью «Загадка?» внутри и провела сплошную линию от него до леди Гизелы и пунктирную линию между ним и Элизианом и Стелларлун. — И это все?

— Не совсем. Леди Гизела также призналась, что она Фокусница.

— Ты, кажется, не удивлена, — отметил Декс, когда Оралье внесла соответствующие коррективы в свою мысленную карту.

— Ну что ж… я долго гадала, есть ли у нее еще один талант, так как она всегда была слишком надменной для того, кто был одним из редких Полиглотов, обладающих только одной способностью. Но я бы никогда не подумала, что она Фокусница.

— Что бы ты предположила? — спросила Софи.

— Учитывая новую способность Кифа отдавать команды, я гадала, была ли она Заклинательницей.

Конечно же, там был пузырь с надписью «Заклинательница?» внутри, связанный с именем леди Гизелы.

Оралье вычеркнула это.

— Есть какие-нибудь идеи, почему она скрывала, что она Фокусница? — спросила Софи.

— Не в данный момент. Но я определенно над этим подумаю. — Оралье отступила назад, изучая свою обновленную ментальную карту. — Это все, что ты извлекла из воспоминаний?

— Да! — Софи старалась не смотреть на пузырь Стелларлун.

Оралье улыбнулась.

— Ты ужасная врушка.

Софи пожала плечами.

— Я не могу быть хороша во всем.

— Никто не может, — согласилась Оралье. — И я предполагаю, что это твой способ сказать мне, что ты не собираешься делиться… что действительно кажется странным, учитывая речь, которую ты произнесла несколько минут назад о том, как тебя тошнит от секретов. Разве мы не должны быть лучше, чем Невидимки?

Софи действительно ненавидела, когда ее собственные слова возвращались обратно.

— Это просто… я чувствую, что Киф заслуживает услышать первым, — пробормотала она.

— Понимаю. Так как насчет этого? Я подожду — пока — если ты пообещаешь, что введешь меня в курс дела, если это станет важным. И если ты ответишь на один вопрос.

— Это зависит от вопроса, — возразила Софи.

— Это достаточно просто. Я просто хочу знать, имеет ли это какое-то отношение к новым способностям Кифа… и я почти уверена, что то, как ты только что вздрогнула, дало мне ответ.

Софи не видела смысла спорить.

— Раз уж мы затронули эту тему, — тихо сказала Оралье, — есть ли что-нибудь о способностях Кифа, чем вы готовы поделиться?

Софи взглянула на Декса, и он слегка покачал ей головой… так быстро, что Оралье не смогла бы заметить. Но Софи была почти уверена, что Оралье увидела.

— Ну что ж… вчера он сбежал, — сказала Софи, пытаясь отвлечь Оралье другой сенсацией. — Вот почему Ро со мной… если тебе интересно. Очевидно, он думает, что единственный способ гарантировать, что его мама никогда не сможет использовать новые способности, — это спрятаться. И нет, мы не знаем, где он. — Она ни в коем случае не говорила Оралье, что Киф был где-то в Запретных городах. — У нас также нет никакого способа выследить его… я пыталась связаться с ним, но он проигнорировал меня. Поэтому я попросила Силвени попытаться достучаться до него, и мы посмотрим, сможет ли она заставить его сотрудничать.

— Хммм, — сказала Оралье, добавляя новый пузырь рядом с именем Кифа со словом «Отсутствует» в центре.

Это не должно было вызвать у Софи жжение в глазах, но на деле все вышло иначе.

— Я должна сказать, — пробормотала Оралье, — я не уверена, как интерпретировать тот факт, что ты здесь прямо сейчас.

— Что ты имеешь в виду? — спросила Софи.

— Ну что ж… я знаю, как Киф важен для тебя…

— Он мой друг, — вмешалась Софи, возможно, слишком поспешно.

— Знаю, — ответила Оралье. — И все же ты здесь, работаешь над тайником Кенрика, вместо того, чтобы собрать всех своих друзей, сформировать поисковую группу… и, кстати, я не имею в виду это как критику. Сомневаюсь, что Кифа нужно спасать. Я просто пытаюсь определить, является ли причиной, по которой ты позволяешь ему прятаться, твой страх перед леди Гизелой или твой страх перед новыми способностями Кифа.

— Ни то, ни другое, — сказала ей Софи. — Я просто… пытаюсь уважать желания Кифа… и я пытаюсь сосредоточиться на вещах, которые могли бы помочь нам опередить Невидимок. Мы знаем, что леди Гизела интересуется Элизианом, поэтому нам нужно выяснить, что это такое. — Она показала тайник Кенрика. — Пожалуйста, скажи мне, что его будет легче открыть, чем твой.

— Определенно. — Оралье протянула руку за тайником. — Можно?

Софи колебалась всего секунду, прежде чем передать его.

Оралье поднесла его ближе к стене, и мягкое свечение выступов заставило внутренние кристаллы мерцать, когда она медленно вращала тайник по кругу.

— Кенрик внес кое-какие изменения, прежде чем попросил меня отдать его тебе. Он хотел убедиться, что у тебя будет способ получить доступ к воспоминаниям, если они тебе понадобятся, но он также хотел убедиться, что ты не сможешь сделать это без меня. Думаю, он хотел, чтобы мы работали вместе.

— Ха, — сказал Декс. — Это было довольно рискованно. Если бы с тобой что-то случилось, Софи бы не повезло.

— Да, полагаю, это правда. Кенрик, должно быть, надеялся, что это побудит меня быть осторожной.

— И ты никогда не пыталась открыть тайник до того, как отдала его мне? — спросила Софи.

— Я обдумывала это, — призналась Оралье. — Но знала, что Кенрик смог бы сказать, если бы я это сделала. А потом он ушел, и мысль о просмотре его воспоминаний казалась слишком болезненной. Даже сейчас… — Она обхватила себя рукой за талию, и Софи заметила, что ее рука дрожит.

— Тебе не обязательно оставаться, — предложила Софи. — Как только тайник будет открыт, мы сможем забрать его. Я уверена, Декс сможет придумать, как обновить твою ментальную карту с помощью всего, что мы узнаем.

— Я уверена, он мог бы, — согласилась Оралье, закрывая глаза и делая глубокий вдох. — Но… я не могу продолжать убегать от этих истин.

Она постучала по боковой стороне тайника, затем перевернула его и постучала по другому месту, повернув его еще три раза, прежде чем постучать по нему снова.

— Пожалуйста, скажи мне, что это тайник Кенрика, — пробормотала Софи, когда ничего не произошло.

Она попросила Декса проверить, но он сказал, что нет никакого способа идентифицировать первоначального владельца… и после всей драмы с Кифом, который украл тайник, а затем вернул подделку, она не могла не волноваться.

— Мы узнаем, как только я завершу последовательность активации, — сказала Оралье, переворачивая тайник и снова вращая его, прежде чем провести пальцем по определенному месту.

— Вау, — выдохнул Декс, когда в центре прозрачного кристалла появилась крошечная изогнутая трещина, похожая на сломанный ноготь. — Я не мог нащупать ни одну из этих кнопок… или эту точку доступа.

— Ты не должен этого делать. Тайники спроектированы так, чтобы противоречить чувствам технопата и полагаться на материальные доказательства, а не на технологию. В случае с моим тайником для этого требовалось несколько различных типов ДНК вместе с паролем. Кенрик выбрал, чтобы для этого требовалось только одно… хотя я бы хотела, чтобы он выбрал что-нибудь другое. Я так усердно работала, чтобы избавиться от этой нервной привычки.

Она протянула руку, подергала ресницы и выдернула одну.

— Ха, — сказал Декс, — я никогда не видел, чтобы кто-то делал так же, кроме Софи.

— Я тоже, — сказала Оралье. — Странное совпадение.

Софи смотрела куда угодно, только не на нее.

— Итак… мы вставим ресницу в эту маленькую щель?

— Да, — согласилась Оралье, опуская ресницу к тайнику и медленно вставляя ее внутрь.

Софи ждала щелчка или звукового сигнала.

— Эм… ничего не случилось.

— На самом деле, случилось. — Декс указал на разноцветные внутренние кристаллы, которые теперь мерцали, как крошечные звезды. — Он ждет, пока мы выберем, какое воспоминание хотим просмотреть.

Оралье опустила палец к тайнику, но остановилась, прежде чем прикоснуться к нему.

— С какого из них ты хочешь начать?

— Эти цвета что-нибудь значат? — спросила Софи.

— Не уверена. Мне говорили, что цвет может отражать настроение воспоминания, но я отметила только одно, так что на самом деле не знаю.

Софи изучала кристаллы.

Один был голубым.

Один красным.

Один желтым.

Один розовым.

Один фиолетовым.

Один оранжевым.

А один был цветом, который означал кое-что очень важное для эльфов.

— Давайте начнем с этого, — прошептала Софи, указывая на кристалл, который, вероятно, содержал самое интенсивное воспоминание в тайнике.

Зеленый.

Цвет смерти.

Глава 13

— Вау, — прошептал Декс, когда маленькая голограмма вспыхнула из тайника и зависла над ладонью Оралье — две знакомые фигуры, стоящие посреди леса. — Это Член Совета Бронте?

— Похоже на то. — Софи прищурилась на крошечное личико печально известного сварливого Члена Совета. — Тот же хмурый взгляд. Те же резкие черты лица и заостренные уши. Но… я не знала, что у него вьющиеся волосы.

— Вот почему он обычно коротко их подстригает, — объяснила Оралье. — Он думает, что кудри делают его слишком мягким для Члена Совета.

— Так почему же здесь у него волосы длиннее? — задумался Декс.

— Предполагаю, что он отсутствовал на длительном задании, и именно поэтому его плащ и туника также выглядят мятыми и грязными. Но я не могу сказать наверняка. Это воспоминание относится к тому времени, когда я еще не была в Совете.

— Откуда ты можешь знать? — спросила Софи.

Оралье с трудом сглотнула и указала на рыжеволосую фигуру, стоящую рядом с Бронте.

— Волосы Кенрика. Он всегда носил их в таком конском хвосте… пока я не поддразнила его по этому поводу на своей инаугурации. В следующий раз, когда его увидела, он подстригся покороче, и так оно и осталось.

— Ты оказала ему услугу, — сказал ей Декс, сверкнув улыбкой с ямочками на щеках.

Оралье не ответила на его улыбку. Она просто смотрела и смотрела на Кенрика, как будто была пленницей, а он был воротами к свободе.

Софи кхыкнула.

— Итак… как давно это было?

— Трудно сказать. Кенрик довольно долго служил в Совете, прежде чем меня избрали.

— Ты не можешь судить по ушам Бронте? — спросила Софи.

— Не совсем. Единственный заметный ориентир для наших ушей — это когда кончики начинают приобретать форму в конце нашего первого тысячелетия — и даже тогда изменения едва заметны. И весь последующий рост слишком незаметен, чтобы использовать его в качестве какого-либо показателя. — Оралье рассмеялась, когда заметила, как съежилась Софи. — Не волнуйся, ты привыкнешь к этому к тому времени, когда твои начнут формироваться.

Софи была почти уверена, что никогда не привыкнет к мысли о том, что у нее заостренные уши. Но, по крайней мере, у нее, по-видимому, было еще девятьсот восемьдесят пять лет, прежде чем ей придется беспокоиться об этом.

Или девятьсот восемьдесят четыре?

Она больше не могла следить за своим возрастом. Эльфы слишком смутно представляли время.

— Итак, если ты… — начала говорить Софи, но проекция Кенрика прервала ее.

— Почему ты здесь? — спросил он Бронте, скрестив руки на груди. — Я не звал на помощь… и у меня ситуация под контролем.

— Я буду судить об этом, — сказал ему Бронте, медленно поворачиваясь по кругу, изучая деревья, многие из которых выглядели увядшими и желтыми. — Почему ты исследуешь этот район?

— Король Димитар обратил на это наше внимание. Он утверждал, что мы позволяем людям расширяться на этой земле, хотя это должна быть Нейтральная территория… и, к сожалению, он прав. — Кенрик указал на горы вдалеке. — Граница вон там. И это, — он указал на пятно коричневатой дымки, сквозь которое проглядывали смутные очертания зданий, — хорошо зарекомендовавший себя человеческий город, который нелегко переместить. Очевидно, нам следовало быть более внимательными. Тем более что их загрязнение уже нанесло огромный ущерб окружающему ландшафту. Честно говоря, я не уверен, какое решение имело бы смысл на данный момент. Возможно, если мы…

— Король Димитар как-либо угрожал? — Бронте прервал его.

— Не напрямую. Но он ясно дал понять, что если людям будет позволено остаться, он сочтет это доказательством того, что Нейтральные территории можно захватывать. Он дал нам неделю, чтобы связаться с ним.

— Почему никто не связался со мной? У меня больше опыта общения с ограми!

— У тебя больше опыта во всем, Бронте. Ты не всегда можешь претендовать на старшинство. Кроме того, ты был в отъезде, работая над таинственным расследованием, о котором отказываешься нам рассказывать. Так что Эмери поручил это мне… и я более чем способен с этим справиться.

— Ты способный Член Совета, — сказал ему Бронте, что на самом деле из его уст звучало комплиментом. — Но ты здесь не в своей тарелке. Ты понятия не имеешь, с чем мы, возможно, имеем дело.

— Тогда почему бы тебе не просветить меня? — рявкнул Кенрик.

— Поверь мне… ты не захочешь знать.

Большую часть времени Софи не могла сказать, что Бронте тысячи лет… если не считать его ушей. Но когда он снова оглядел лес, его глаза наполнились древней печалью.

— Где тот гном, о котором ты говорил Элвину?

Кенрик нахмурился.

— Как ты…

— Элвин предупредил меня сразу после того, как поговорил с тобой. Я попросил всех врачей связаться со мной, если они когда-нибудь услышат какое-либо сообщение о больном гноме… и, к счастью, Элвин вспомнил.

— Почему? Ты что, своего рода эксперт по гномьим болезням?

— К сожалению, да. Но только от очень специфического недуга.

— Какого недуга?

— Он говорит о дракостомах, не так ли? — пробормотала Софи, когда Бронте проигнорировал вопрос Кенрика.

— Должно быть, так оно и есть, — согласилась Оралье.

— Но это не может быть тем, что есть на самом деле, верно? — спросил Декс. — Я думал, что гномья чума была первым случаем, когда огры использовали дракостомы… ну, за исключением того, что случилось с Деревом Четырех времен года.

— Я тоже так думала, — тихо сказала Оралье. — Но полагаю, что мы скоро узнаем.

Она указала на голограмму, где проекция Бронте требовала немедленно увидеть гнома.

— Нужно немного прогуляться, — предупредил Кенрик, жестом приглашая Бронте следовать за ним.

Воспоминания затуманились на следующие несколько минут, когда они пробирались через лес, карабкались по поваленным бревнам и пересекали пересохшую реку, прежде чем достигли поляны, где все деревья стояли голыми — кроме одного, которое было покрыто ярко-зелеными листьями и нежными белыми цветами.

Кенрик опустился на колени у ствола цветущего дерева, и Софи потребовалась секунда, чтобы заметить маленькое тельце, запутавшееся в корнях.

Она ахнула.

Так же поступили Декс и Оралье.

В воспоминаниях Бронте просто покачал головой.

— Предполагаю, что он исцелял это дерево, — сказал Кенрик, кладя руку на здоровый ствол, — и что бы ни отравило поляну, в конечном итоге отравило его. Но Элвин будет знать наверняка. Он сказал мне, что ему нужно заехать в аптеку за припасами, прежде чем отправиться туда. Вот почему я вернулся в пункт прибытия, чтобы привести его сюда, когда появился ты, ожидая.

— Я уверен, что Эдвин свяжется с тобой, если не сможет нас найти, — заверил Бронте Кенрика, изучая бледное лицо гнома. — Но боюсь, будет слишком поздно.

— У гнома все еще есть пульс, — возразил Кенрик, дотрагиваясь до запястья гнома.

Бронте схватил его за плечо, чтобы остановить.

— Не прикасайся к нему! На самом деле, ни к чему не прикасайся!

— Я уже прикасался к нему, когда проверял его пульс! И почему это должно иметь значение? Если это вирус, они редко передаются между видами… и, учитывая состояние этого леса, можно с уверенностью предположить, что здесь действует токсин, которому мы уже подверглись, просто находясь здесь.

— Поверь мне, нет никаких безопасных предположений, если в этом замешаны людоеды огры, — пробормотал Бронте, запустив руки в волосы… и хмурясь, когда почувствовал завитки.

— Что это значит? — спросил Кенрик.

— Просто… не двигайся. Перестань болтать. Мне нужно подумать секунду. — Бронте подошел к одному из засохших деревьев, понюхал кору, прежде чем присесть, чтобы изучить корни.

— Прошло около трехсот секунд, — объявил Кенрик несколько минут спустя. — Итак, пришло время рассказать мне, что происходит. Это мое задание…

— Больше нет. Я официально забираю его.

— Ты не можешь…

— Нет, могу… и, честно говоря, ты должен благодарить меня, Кенрик. Я не могу сказать тебе, сколько раз я жалел, что не стер это знание. Я просто не представлял, как все мы могли бы похоронить это, пока огры все еще знали.

— Он был прав, — сказала Оралье, когда проекция Кенрика потребовала ответов, а Бронте проигнорировал его. — Если бы Бронте стер свои воспоминания о дракостомах, мы бы никогда не узнали, что происходило, когда огры развязали чуму.

— И все же Члены Совета все еще используют тайники, — напомнила ей Софи. — А ты нет?

— Мы должны. Всегда будут какие-то знания, которые нам слишком опасно сохранять. Но… должен быть лучший способ найти то, что было стерто. Может быть, если каждый будет знать маленькие кусочки…

— Мы были бы точь-в-точь как Невидимки, — закончила за нее Софи.

— В некотором смысле, да, мы бы так и сделали. Но мы бы не стали делать это для того, чтобы ограничить власть наших членов. Просто чтобы защитить здравомыслие каждого, а также убедиться, что мы не храним слишком много важной информации в одном месте.

— Это все равно замедляет, — возразила Софи.

— Вероятно. — Оралье заправила еще один выбившийся локон за ухо и повернулась, чтобы изучить свою мысленную карту. — Нет простых ответов, Софи. И очень мало идеальных решений… но я предполагаю, тебе не нужно об этом говорить. Это ты устраиваешь пожары.

— Один пожар, — поправила Софи, готовая напомнить ей, что они говорили о двух совершенно разных вещах, но голограмма Бронте закончила изучать корни и направлялась обратно к Кенрику.

— Хорошая новость, — сказал он, — заключается в том, что, похоже, это не то, чего я боялся. Мне все равно нужно будет собрать несколько образцов, чтобы быть абсолютно уверенным, но я верю, что ты прав. Это бедное существо пало жертвой какого-то человеческого химического вещества, которое посеяло хаос в этом лесу.

— А плохие новости? — спросил Кенрик. — Поскольку я предполагаю, что у тебя есть еще парочка.

— К сожалению, да. — Бронте опустился на колени рядом с гномом и вздохнул, изучая босые ноги гнома. — Мы слишком опоздали, чтобы спасти его, хотя я не знаю, смогли бы мы когда-нибудь это сделать.

Кенрик прикрыл рот рукой.

— Как ты можешь быть так уверен?

— Очевидно, ты не знаком с анатомией гномов. Видишь эти наросты? — Бронте указала на пальцы ног гнома, которые были покрыты странными тонкими усиками. — Это корни… или, во всяком случае, их начало. И это происходит только тогда, когда…

— Гном пытается измениться, — закончил за него Кенрик.

Бронте мрачно кивнул.

— Гномы будут пытаться измениться только тогда, когда у них не будет другого выбора, поскольку это означает отказ от своей формы навсегда. Так что он, должно быть, почувствовал яд в своем организме, понял, что ущерб слишком велик, чтобы оправиться от него, и попытался закончить остаток своих дней деревом. Но его корни были слишком слабы, чтобы за них ухватиться. Или, возможно, почва была слишком испорчена. В любом случае, корни теперь высохли… и я уверен, что если ты проверишь еще раз, его последняя песня смолкает. Предполагаю, что это то, что ты почувствовал. Песня ритмична, как пульс.

Кенрик осторожно взял гнома за запястье и прижал два пальца к точке пульса.

Глаза Софи наполнились слезами, когда он покачал головой.

Декс шмыгнул носом.

Оралье отвела взгляд.

— Лучшее, что мы можем сейчас сделать, — сказала Бронте, хватая камень и начиная соскребать им грязь, — это помочь ему вернуться в почву.

— Ты хочешь похоронить его? — спросил Кенрик. — Но… что, если ты ошибаешься, и есть способ спасти его?

— Там нет. Но Элвин будет здесь достаточно скоро, чтобы подтвердить… и проверить нас на наличие любых признаков заражения. Нам также понадобится полная детоксикация, но с этим мы разберемся позже. На данный момент нам предстоит многое раскопать. Мы обязаны достойно похоронить этого гнома как можно скорее. — Он указал Кенрику на другой камень, который тот мог использовать.

— Разве мы не должны, по крайней мере, позвать кого-нибудь, чтобы он принес нам надлежащие инструменты?

— И у тебя появится еще один разум, который нужно очистить, и еще одна детоксикация, которую нужно провести? — Бронте покачал головой и вбил камень поглубже, отодвигая толстый слой почвы. — Я бы предпочел обойтись тем, что у нас есть.

Кенрик неохотно принялся за работу, и они оба копали молча… пока Кенрик не остановился и не повернулся к здоровому дереву.

— Мы должны сделать это памятником, в честь жертвы гнома…

— Это будет невозможно, — перебил Бронте.

— Почему нет?

— Потому что это дерево — вместе со всеми остальными — придется удалить, чтобы убедиться, что токсин полностью уничтожен.

— Но… он отдал свою жизнь, чтобы спасти его!

— Тем больше причин убедиться, что все следы этого исчезли. Мы слишком мало знаем о человеческих химикатах, чтобы рисковать, оставляя после себя что-то, что могло бы навредить другим гномам.

Кенрик подошел ближе к дереву, проводя рукой по коре.

— Тогда мы посадим другое, чтобы заменить его. Может быть, с мемориальной доской…

— Не может быть никакого мемориала, Кенрик. То, что здесь произошло, трагично, но это должно храниться в секрете. Подумай о панике, которую это могло бы вызвать, если бы другие узнали.

— Но этот гном…

— Ушел, — закончил за него Бронте. Мы не можем этого изменить. Наше внимание должно быть сосредоточено на защите живых.

— Это не значит, что мы не можем почтить память погибших.

— В данном случае это так.

— Не тебе решать!

— Нет, мне. Я уже сказал тебе, что беру на себя это задание… и ты будешь от него свободен. Чистильщик избавит тебя от этой печали.

Кенрик бросил свой камень.

— Я не хочу, чтобы меня щадили!

Бронте вздохнул, но продолжил соскребать еще один слой почвы.

— Ты позволяешь эмоциям брать верх… и я говорю это без всякого осуждения. Я понимаю, как трудно переживать подобные трагедии. Но это не меняет того факта, что к этой ситуации нужно подходить объективно, заботясь о безопасности и самосохранении, на что ты явно не способен в данный момент. У меня также есть вопросы к королю Димитару, которые могу задать только я. Так что я возьму все на себя. И, учитывая деликатность этой ситуации, ты будешь подвергнут Стиранию. Ты знаешь протокол, Кенрик. Ты бы сказал мне точно то же самое, если бы наши роли поменялись местами, и я был бы обязан подчиниться.

— Что? — спросила Софи, когда проекция Бронте полезла в карман и достала маленький синий носовой платок.

— Стандартная процедура, — пробормотала Оралье.

— Это неправильно, — сказал Кенрик, подходя и хватая кусок ткани. — Этот гном отдал свою жизнь, пытаясь навести порядок в нашем беспорядке…

— Это не наш беспорядок, — перебил Бронте. — Люди загрязнили этот лес.

— И мы позволили им. Мы должны следить за этой планетой, чтобы убедиться, что ничего подобного не происходит!

— Есть за чем следить, Кенрик. Мы можем отслеживать только очень немногое.

— Тогда мы должны попросить больше помощи.

— От кого?

Кенрик провел рукой по лицу, оставляя полосы грязи.

— Я… понятия не имею. Но этот гном был героем. Он заслуживает того, чтобы его помнили.

— Так и будет, — пообещал Бронте, ожидая, пока Кенрик встретится с ним взглядом, прежде чем сказать ему: — Я буду его помнить.

Кенрик нахмурился.

— Ты не собираешься стирать…

— Не в этом случае. Поэтому я могу заверить тебя, что никогда не забуду того, что здесь произошло. Я даже попытаюсь узнать имя гнома и предупредить кого-нибудь из друзей и семьи о его кончине.

— Почему-то мне кажется, что этого недостаточно.

— Так и есть, — согласился Бронте. — Но… так должно быть.

Кенрик вернулся к дереву и сорвал пригоршню белых цветов. Он посыпал лепестками гнома, бормоча:

— Мне жаль, что мы не смогли уберечь тебя. Надеюсь, в будущем у нас все получится лучше.

— Мы, конечно, постараемся сделать все, что в наших силах, — тихо сказала Бронте.

Софи хотела крикнуть им обоим, что они потерпят неудачу… что огры выпустят чуму, и Калле придется пожертвовать собой, чтобы спасти свой вид. Но разговаривать с воспоминанием было почти так же бессмысленно, как и стирать это воспоминание.

— Хорошо отдохни, Кенрик, — сказал ему Бронте. — И убедись, что ты опираешься на что-нибудь твердое.

Кенрик закатил глаза и сел, прислонившись к здоровому дереву, прижимая платок к носу и вдыхая сладкий аромат.

— Бронте накачал его наркотиками? — спросила Софи, когда воспоминание расплылось до черноты.

Оралье кивнула.

— Таков протокол. Всякий раз, когда становится ясно, что что-то станет забытой тайной, Член Совета, делающий запрос, успокаивает другого, чтобы дать Чистильщику чистое воспоминание.

— Но это не то, чем закончился твой Забытый секрет, — напомнила ей Софи.

— Нет, Кенрик нарушил правила той ночью. Во многих отношениях. — Легкий румянец на ее щеках заставил Софи задуматься, думала ли Оралье о том моменте, когда Кенрик почти поцеловал ее.

Членам Човета не разрешалось встречаться, вступать в брак или иметь собственные семьи, потому что это могло повлиять на их решения. Но Кенрик попросил Оралье уйти в отставку вместе с ним, чтобы они могли быть вместе… и Оралье отказалась.

Не потому, что она его не любила.

Потому что ей нужно было остаться в Совете.

Частично из-за ее собственных амбиций. И частично для того, чтобы она была в состоянии защитить Софи.

Софи все еще не могла понять, что делать с этой информацией.

— Этот бедный гном, — сказал Декс, напоминая Софи, о чем она должна думать. — Не могу поверить, что они ничего не могли сделать, чтобы помочь ему.

— Мы бессильны во многих отношениях, — тихо сказала Оралье. — Вот почему я предупреждала тебя, что эти воспоминания могут быть травмирующими. Ты не должен подвергать себя им…

— Да, мы знаем, — перебила Софи, — или, по крайней мере, я знаю.

— Я тоже, — вмешался Декс. — Но я в замешательстве. Что случилось с первой половиной этого воспоминания? Разве оно не должно было начинаться с того момента, как Кенрик добрался до той Нейтральной территории, где бы она ни находилась, а не с прибытия Бронте?

— Тайники не обязательно должны содержать все воспоминание целиком, — ответила Оралье. — Только важную информацию. Остальное стерто.

— Но что, если они не понимали, что в то время что-то было значительным? — поспорил Декс.

— Этого бы не случилось.

Софи фыркнула.

— Конееееееееееееееечно. Потому что Члены Совета никогда не совершают ошибок.

Оралье протянула руку, чтобы помассировать виски.

— Отлично. Полагаю, я не могу сказать «никогда»… потому что никто не может. Но думаю, ты забываешь, что эти решения принимаются Членами Совета. Знаю, что из-за твоего воспитания тебе было трудно относиться к нам с должным уважением, но нас выбрали за наш талант, интеллект и опыт.

— Правда? — спросила Софи. — Ты винишь мое воспитание?

— Здесь нет никакой вины. Я просто хочу убедиться, что ты понимаешь, что требуются десятилетия напряженной работы и жертв, чтобы доказать, что мы достаточно достойны быть избранными в Совет. Мы не идеальны, но мы заслуживаем большего уважения, чем ты нам даешь.

— Думаю, было бы легче согласиться с тобой в этом, если бы наш мир в настоящее время не разваливался на части, — огрызнулась Софи. — Или если бы я не была создана для того, чтобы я могла решить все твои проблемы. Или…

— Хорошо. — Оралье вытянула руки, как знак «стоп». — Давай просто… двигаться дальше. У нас осталось еще шесть воспоминаний, и такими темпами мы пробудем здесь всю ночь.

— Хорошо. — Софи скрестила руки на груди, когда Оралье нажала на розовый кристалл тайника, и появилась новая голограмма… снова две фигуры, на этот раз сидящие в маленькой квадратной комнате с зеркальными стенами и столом между ними.

Волосы Кенрика были коротко подстрижены, так что это должно было быть воспоминанием о том, как Оралье была избрана в Совет. А у эльфа, с которым он разговаривал, на плечах была белая накидка с гербом подборщиков пар.

— Я знаю, что ты собираешься сказать, Бехнам, — сказал Кенрик, — но тебе не о чем беспокоиться. Это чисто гипотетический разговор.

— В это было бы легче поверить, если бы ты не носил свою тиару, — отметил Бехнам.

Кенрик протянул руку, снял свою инкрустированную янтарем корону и положил ее на стол между ними.

— Лучше?

— Подожди! — Софи наклонилась к тайнику, чтобы получше рассмотреть подборщика пар. — Это Бехнам Ария?

Теперь, присмотревшись повнимательнее, она смогла увидеть сходство между Бехнамом и Мерц… Рейни. Те же блестящие черные волосы. Та же бронзовая кожа. Те же выразительные брови.

Оралье медленно кивнула.

— Откуда ты его знаешь?

— Я не знаю. — Ей пришлось сдержаться, чтобы не ляпнуть, что он был отцом Мерцания.

Там и Уайли должны были быть теми, кто расскажет об этом Совету.

Но она не удержалась и добавила:

— Я слышала сплетни о его семье.

— Это была… трудная ситуация, — вот и все, что Оралье могла сказать по этому поводу.

Прежде чем Софи смогла надавить на нее по этому поводу, проекция Бехнама сказала Кенрику:

— Ты понимаешь, что сняв корону, на самом деле ничего не меняет, верно? Ты все еще Член Совета. И у меня все еще есть правила и процедуры, которым я должен следовать… правила и процедуры, которые ты, кстати, должен обеспечивать. Не проси меня гипотетически прогибаться перед тобой.

Кенрик вздохнул, проводя пальцами по гладким камням в своей диадеме.

— Ты прав, конечно. Но… между нами, я бы избавился от этих правил, если бы мог.

Бехнам оглянулся через плечо.

— Ты должен быть осторожен с теми, кто слышит, как ты это говоришь. Особенно здесь. — Он обвел рукой комнату, и Софи, наконец, узнала ее.

Она была в точно такой же комнате, когда пошла регистрироваться на подбор пары. И сидела в таком же кресле, когда обнаружила, что несопоставима.

— Что, если я скажу тебе, что ни один из нас не вспомнит остальную часть этого разговора? — тихо спросил Кенрик. — Все, начиная с этого момента, будет стерто.

Брови Бехнама приподнялись.

— Тогда в чем смысл?

— Таким образом, я смогу вспомнить, что я спрашивал. Но не буду знать, ответил ты или нет. Этого будет достаточно, чтобы я, наконец, отпустил это дело, а также убедился, что нет никаких доказательств того, что ты нарушаешь какие-либо правила. Все будет почти так, как будто этого никогда не было.

— «Почти» обычно не имеет большого значения, — отметил Бехнам.

— Да, полагаю, что так. — Кенрик закрыл лицо руками и глубоко вздохнул. — Я понимаю, что это огромная просьба. У меня просто… заканчиваются идеи о том, как двигаться дальше… а я должен двигаться дальше. Конечно, ты можешь это понять.

Бехнам сцепил пальцы перед лицом и откинулся на спинку стула.

— Кто очистит мою память?

— Я.

— И что я получу взамен?

— Тебе что-нибудь нужно?

Бехнам отвел взгляд.

— Может быть. Когда-нибудь.

Кенрик наклонил голову, изучая его.

— Ну, учитывая, что я не запомню эту часть нашего разговора, я не могу гарантировать ничего, кроме этого: ты мне всегда нравился. Я также доверяю тебе. Вот почему я пришел к тебе с этим вопросом. И я всегда стремлюсь быть справедливым и этичным человеком. Поэтому, если ты когда-нибудь окажешься в нужде, я хотел бы верить, что сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь. Ты в это веришь?

Прошло несколько долгих секунд, прежде чем Бехнам кивнул.

— Как Кенрик голосовал на Суде Бехнама? — Софи должна была знать.

Кенрик был одним из ее любимых Членов Совета до того, как его убили. Но она уже довольно привыкла к тому, что люди разочаровывали ее.

— Я не могу это обсуждать, — сказала ей Оралье. — Но… ты должна знать, что он был таким же справедливым и этичным, каким был всегда. — Она с трудом сглотнула, прежде чем добавила: — Этот вердикт преследовал его. Он преследовал многих из нас.

Софи сомневалась, что Рейни сочтет этого достаточным.

Она, конечно, так и не думала.

Но в проекции Бехнам наклонился вперед и сказал Кенрику:

— Честно говоря, я понимаю, почему тебе нужен этот ответ. Поэтому я подключу данные для тебя, но я чувствую необходимость напомнить, что это всегда будет невозможно. Она уже собрала все пять своих списков. Больше ничего никогда не может быть выпущено.

— Не нужно беспокоиться… она никогда не попросит об этом, — заверил его Кенрик с улыбкой, которая не соответствовала печали в его глазах. — Но я ценю напоминание о том, насколько все это бесполезно.

— Он говорит о… тебе? — спросила Софи, украдкой взглянув на Оралье.

Оралье прикрыла рот рукой.

— Я…

Ее голос затих, когда Бехнам взял маленький прозрачный экран и начал нажимать на разные места… процесс, который Софи помнила слишком хорошо.

В ее случае экран вспыхнул красным со словом «несопоставима».

Но для Кенрика свет вспыхнул ярко-белым.

— Хочешь, чтобы я это сказал? — спросил Бехнам. — Или просто показать?

Кенрик с трудом сглотнул.

— Просто покажи.

Все затаили дыхание, когда Бехнам повернул свой экран лицом к Кенрику.

Устройство показывало два списка совпадений рядом… один для Кенрика и один для Оралье, за которыми следовал ряд имен.

Софи нужно было только прочитать лучшие объявления, чтобы найти ответ, который искал Кенрик.

Парой Кенрика номер один была Оралье.

И парой номер один для Оральи был Кенрик.

Глава 14

— Я не понимаю, — прошептала Оралье, закрывая ладонью тайник, чтобы заблокировать проекцию. — Это не Забытый секрет. Это… я не знаю, что это такое.

— Это то, что Кенрик не хотел вспоминать, — пробормотала Софи. — Но я почти уверена, что он также не хотел этого забывать.

Смех Оралье был одновремено горьким и надломленным.

— Ну, как мило с его стороны оставить это в своем тайнике, чтобы кто-нибудь мог найти.

— Он, вероятно, решил, что будет единственным, кто это увидит, поскольку именно так должны работать тайники, — напомнил ей Декс. — И к тому времени, когда он решил отдать его тебе, он бы понятия не имел, что там было, верно?

— Да, не имел. Но Кенрик обычно был гораздо более осторожен, когда дело доходило до… такого рода вещей. — Она кашлянула, но ее голос все еще дрожал, когда она добавила: — С другой стороны, я никогда бы не подумала, что он пойдет к подборщику пар с этим вопросом.

— Ты была удивлена ответом? — Софи должна была спросить. — Я знаю, ты, вероятно, скажешь, что это не мое дело… и… я думаю, что это не так. Я только что видела, как подборщики пар разрушили так много жизней, следуя своим правилам, что мне любопытно, действительно ли на этот раз, когда он нарушил правила, он все сделал правильно.

Оралье обхватила себя руками за талию и склонила голову, как будто пыталась свернуться калачиком.

— Все, что я скажу, это вот что. Кенрик и я… у нас была очень особая связь. Добавь к этому тот факт, что эмпаты и телепаты часто совпадают друг с другом, и… нет, я не была удивлена, увидев его имя в начале моего списка, или мое — в начале его. Но… мы также хотели разных вещей… и ни один подборщик пар никогда не смог бы объяснить это.

Софи могла бы придумать гораздо больше вопросов. Но она знала, как сильно это ранит Оралье… и даже как бы ни была зла, она не была готова пасть так низко.

— Почему эмпаты и телепаты обычно сочетаются друг с другом? — спросил Декс.

Оралье снова откашлялась и промокнула уголки глаз.

— Эти способности дополняют друг друга. Обе они интроспективны… но очень по-разному, что позволяет каждому партнеру глубже понять другого.

— Ха, — сказал Декс, взглянув на Софи. — Полагаю, это означает, что ты, вероятно, была бы подобрана с…

— Меня ни с кем не будут сопоставлять, — вмешалась Софи, прежде чем он успел произнести имя, о котором она определенно не была готова думать. А убедившись, что Оралье слушает, добавила: — Я несопоставима, помнишь?

Оралье отвела взгляд.

Как и Декс.

Софи вздохнула.

— Мы должны перейти к следующему воспоминанию… и, надеюсь, оно расскажет нам что-нибудь об Элизиане. Пока мы не узнали ничего полезного.

— Увы, — согласилась Оралье, снова вытирая глаза и выпрямляясь. — Но прежде чем мы двинемся дальше, мне нужно попросить об одолжении. Я знаю, ты устала от секретов, Софи, и я не могу заставить тебя хранить этот. Но это… это…

— Я понимаю, — сказала Софи, хотя Оралье не заслуживала никаких одолжений. Некоторым вещам следует позволить оставаться конфиденциальными. — Я никому не собираюсь рассказывать.

— Я тоже, — пообещал Декс.

— Спасибо. — Оралье разгладила перед своих брюк и заправила выбившийся локон за ухо, немного собравшись с силами, прежде чем протянуть тайник. — Ладно. Итак… какое воспоминание хотите просмотреть следующим?

— Почему бы тебе не выбрать? — сказала Софи Дексу. — Может быть, тебе повезет больше, если ты найдешь то, что нам нужно.

Он некоторое время изучал тайник, прежде чем выбрать красный кристалл.

Новая голограмма снова показала Кенрика с короткими волосами. И на этот раз другой фигурой была Оралье.

— Ты помнишь это? — спросила Софи, когда настоящая Оралье сделала глубокий вдох.

— Я… не знаю. — Она повертела тайник в ладони, изучая сцену со всех сторон. — Думаю, что мы находимся в комнате подготовки Кенрика в Престоле Преосвященства. Стены были обшиты такими же деревянными панелями, и я никогда не забуду это уродливое красное кресло… или ужасную клетчатую тахту. Но я была в его раздевалке всего один раз… и на мне не было этого платья.

— Уверена? — Софи покосилась на розовые оборки. — Это похоже на все твои другие блестящие платья.

— Но это не так. Это было соткано из свежих лепестков роз, а мерцание исходит от капель росы. Я смогла надеть его только один раз, прежде чем оно засохло. Гном сделал это для меня, чтобы поблагодарить за то, что я помогла ей найти дом в нашем Святилище. Она хотела, чтобы у меня было что-то особенное, чтобы надеть на прием в честь моего первого года обучения. Члены Совета устраивают банкет, чтобы отпраздновать, когда кто-то заканчивает свой первый год после избрания, — объяснила она, увидев замешательство Софи. — А мой был на Престоле Преосвященства, так что, должно быть, поэтому я в комнате подготовки Кенрика. Но я не помню, чтобы ходила туда в ту ночь. На самом деле… я также мало что помню о банкете, хотя я выпила бокал шипучего ягодного вина, и от этого у меня всегда немного кружится голова.

— Кенрик обвинил шипучее вино в том, что он стер твое другое воспоминание, — напомнила ей Софи.

— Он так и сделал. — Оралье нахмурилась, глядя на его проекцию. — Размытость действительно кажется знакомой, так что, возможно, это то воспоминание, которого мы так долго ждали.

— Будем надеяться, — сказала Софи, когда Кенрик указал на свое красное кресло и произнес: — Присаживайся.

— Нет, я не могу долго оставаться. — Платье Оралье мягко зашелестело, когда она подошла ближе. — Я просто зашла сказать, что ты можешь перестать притворяться моим союзником. Я знаю, ты хочешь, чтобы меня исключили из Совета.

— Да? — Кенрик опустился в кресло и подобрал ноги. — Для меня это новость.

— О, пожалуйста. Кларетт сказала мне за ужином, что ты был единственным, кто не проголосовал во время моих выборов… что ты бы услышал, если бы сегодня не ел первое блюдо. Но, очевидно, ты не мог спокойно смотреть, как меня прославляют.

— Нет, мой желудок чувствовал себя неважно, и я предположил, что ты не оценишь, если меня стошнит во время твоего изысканного ужина.

— И все же сейчас ты выглядишь совершенно нормально.

— Потому что я связался с Элвином! Он сказал мне, какие эликсиры мне следует принимать, и предупредил, что от одного из них я буду рыгать, как имп, больше часа, поэтому я решил, что все предпочли бы, чтобы я не возвращался к десерту.

Она наклонилась ближе, положив свою руку поверх его.

— Ты лучший лжец, чем большинство. Так почему бы тебе на этот раз не попробовать сказать правду? Очевидно, что я тебе не нравлюсь… и это прекрасно. Я тоже не твоя поклонница.

Губы Кенрика дрогнули в улыбке.

— Это так?

— Да. Ты высокомерный и скучный. И у тебя ужасный вкус во всем. — Она сморщила нос при виде его оранжевой туники, которая действительно гармонировала с его ярко-рыжими волосами.

Улыбка Кенрика стала шире.

— Если бы ты была лучшим эмпатом, сомневаюсь, что ты бы осуждала мой вкус во всем.

Она отдернула руку.

— Я лучший эмпат, которого ты когда-либо найдешь.

— Когда-нибудь ты можешь им стать… если перестанешь позволять своим личным предубеждениям и амбициям затуманивать твои суждения.

— Прошу прощения?

— И вот это, — сказал Кенрик, указывая на руку, которую она приложила к сердцу. — Невинный вид с широко раскрытыми глазами, за которым ты любишь прятаться.

— Здесь нет никакого вида!

— В самом деле? Значит, ты расхаживаешь в розовом и с оборками, потому что хочешь, чтобы тебя воспринимали всерьез?

— Нет, я одеваюсь так, потому что мне нравится, как я выгляжу.

— Уверен, это потому, что тебе нравится, когда тобой восхищаются. — Кенрик встал, чтобы посмотреть ей в лицо. — Тебе нравится, когда тебя осыпают вниманием. И ты хочешь, чтобы все думали, что ты милая, симпатичная и заботливая. Но человеком, о котором ты заботишься больше всего, всегда будешь ты сама.

— Вау, — сказала Софи, взглянув на настоящую Оралье. — Я никогда не понимала, что вы с Кенриком ненавидели друг друга с самого начала.

— Так определенно и было. Нам потребовались годы, чтобы научиться уважать друг друга… и еще дольше, прежде чем мы поняли, что большая часть нашей обиды была защитным механизмом, помогающим нам бороться с нашими более глубокими чувствами.

Декс покачал головой.

— Любовь — это так странно.

— Может быть. — Оралье вытерла глаза.

В воспоминании ее проекция вошла в личное пространство Кенрика.

— Ну, думаю, я должна поблагодарить тебя за то, что ты наконец-то перестал изображать вежливость. Я всегда предпочитаю иметь дело со своими врагами честно.

— Мы теперь враги? — спросил Кенрик. — Вот как это работает с тобой? Если кто-то не из кожи вон лезет, чтобы произвести на тебя впечатление, значит, он злодей?

— Нет. Но если они активно работают, чтобы причинить мне боль, то так оно и есть. Я всегда удивлялась, почему всем потребовалось так много дней, чтобы прийти к консенсусу, ведь Эмери сказал мне, что я единственный эмпат, заслуживающий рассмотрения. Но, очевидно, это был ты… и я пришла сюда, чтобы спросить почему, но я почти уверена, что уже знаю ответ.

Кенрик рассмеялся.

— Действительно?

— Это так странно, — пробормотала настоящая Оралье. — Я знала, что Кенрик голосовал против того, чтобы я стала Членом Совета, но я не помню, чтобы сталкивалась с ним подобным образом. На самом деле, я помню, как он пришел ко мне через несколько недель после моего банкета, желая прояснить ситуацию.

— Тогда зачем ему стирать это воспоминание? — спросил Декс.

Софи испустила громкий вздох.

— Держу пари, он хотел изменить все, чтобы ты не ненавидела его так сильно… что, вероятно, означает, что это воспоминание — еще одна пустая трата времени.

— Может быть, и нет. Если это и было целью Кенрика, то он потерпел полную неудачу. Мы не разговаривали в течение нескольких месяцев после этого разговора.

— Почему он голосовал против тебя? — спросил Декс.

— Он никогда мне не говорил.

Но, по-видимому, так оно и было.

Проекция Кенрика сделала шаг назад и сказала:

— Я знаю, о чем ты думаешь, Оралье… и нет, не потому, что я слушаю. Тебя гораздо легче прочесть, чем ты думаешь… и ты ошибаешься. Я голосовал против тебя, потому что не думал, что мы должны избирать кого-то, кто торопился с заданиями, чтобы ты была доступна для задач, которые требовали бы больше внимания.

Проекция Оралье выглядела готовой дать ему пощечину.

— Я никогда не выполняла задание в спешке!

— О, правда? Значит, ты не объявила леди Файину мертвой в течение двух дней после ее исчезновения — не обнаружив тела — а затем оказалась удобно свободной, чтобы поработать один на один с Членом Совета Эмери над чем-то другим?

— Вау, — прошептала настоящая Оралье, — я понятия не имела, что когда-то он был обо мне такого низкого мнения.

Ее проекция выглядела такой же оскорбленной.

— Я не обязана тебе объяснять ни одно из своих решений. Но если бы ты видел, насколько опустошена была ее семья — и как сильно они нуждались в примирении, — возможно, ты бы понял, почему я чувствовала необходимость срочности. Особенно, если бы ты также посмотрел на множество доказательств, которые я нашла, указывающих на то, что она упала со скалы. Мое быстрое решение позволило ее мужу организовать посадку в Уондерлинг Вудс, чтобы все могли начать скорбеть и исцеляться.

Кенрик скрестил руки на груди и отвернулся.

— Отлично. Полагаю, что в этом случае твои действия могли быть оправданы.

— Они были во всех моих случаях, — поправила проекция Оралье. — Вот почему все остальные стремились проголосовать в мою пользу, в то время как ты трижды голосовал против меня.

— Почему это тебя так сильно беспокоит? В конце концов, я отдал тебе свой голос… у тебя диадема на голове, доказывающая это.

Проекция Оралье протянула руку, чтобы провести пальцами по розовым турмалинам.

— Это беспокоит меня, потому что ты все еще делаешь все, что в твоих силах, чтобы помешать мне выполнять мою работу! Я здесь уже год, и мне до сих пор не давали никаких серьезных заданий. Каждый раз, когда всплывает мое имя, ты убеждаешь других, что это было бы слишком травмирующе для эмпата.

— Потому что это может быть! — возразил Кенрик. — Ты понятия не имеешь, какие ужасные вещи всплывают во время подобных расследований… и ты будешь затронута больше, чем кто-либо другой.

— Это не значит, что я не могу с этим справиться.

— Это также не значит, что мы должны рисковать. Особенно, когда у нас есть еще одиннадцать Членов Совета, которые более чем способны.

— Я способная. И я устала от того, что со мной обращаются как со слабой!

— Я не думаю, что ты слабая, Оралье. На самом деле, я совершенно уверен, что ты сильнее всех нас. Но твои способности всегда будут делать тебя более уязвимым к определенным вещам.

— Как? — требовательно спросила она.

Кенрик вздохнул и откинулся на спинку кресла.

— Единственный способ, которым я могу привести пример, — это если ты позволишь мне стереть твое воспоминание об этом разговоре позже.

— Как удобно. И дай угадаю… тебе также нужно будет стереть все, что Кларетт рассказала мне о тебе.

— Я бы с удовольствием, но у меня нет проблем с тем, что ты знаешь об этом. На самом деле, даю тебе слово, что я приду к тебе и признаюсь. Прочти, если думаешь, что я лгу. — Он протянул руку. — И просто подумай: если ты согласишься на эту сделку, то получишь свой ответ и сможешь кричать на меня снова и снова. Я даже удостоверюсь, что у тебя в руках напиток, на случай, если ты захочешь выплеснуть его мне в лицо!

— Он мог быть совершенно очаровательным, когда хотел, — тихо сказала настоящая Оралье, наблюдая, как она сама неохотно соглашается. — И… я думаю, это объясняет, почему он убрал это воспоминание.

— Я просто надеюсь, что пример, который он тебе приведет, касается Элизиана, — пробормотала Софи, когда проекция Кенрика встала, чтобы начать расхаживать.

Он четыре раза пересек комнату, прежде чем провел рукой по лицу и сказал:

— Во время моего последнего расследования я узнал, что мы заключали в тюрьму кого-то более чем на тысячу лет… кого-то, чьи преступления были настолько ужасны, что они были полностью вычеркнуты из любых записей. Мы нашли доказательства заговора с целью освободить ее, и это была моя работа — убедиться, что этого никогда не произойдет.

— Он говорит о Веспере? — спросила Софи.

Между бровями Оралье образовалась складка.

— Должно быть.

Ее проекция выглядела такой же растерянной.

— Есть ли что-то еще в этом маленьком примере? Потому что я не вижу проблемы.

— Это потому, что ты не рассматриваешь, что произойдет, если я потерплю неудачу. Я не смог найти никаких подробностей о заговоре… кто может стоять за этим, когда нанесут удар, что они и планируют. Ничего. Лучшее, что я мог сделать, это усилить охрану. И если этого окажется недостаточно, я должен буду знать, что монстр вернулся в этот мир из-за меня.

— Нет, ты этого не сделаешь. Это окажется в твоем тайнике.

— Не сразу. Им придется сказать мне, почему моя память стирается. И если мне удастся не сломаться от чувства вины прямо здесь и сейчас, этот ужас все равно останется со мной навсегда. Эмоции нельзя стереть. Их можно только похоронить или направить по ложному пути… что гораздо труднее сделать с эмпатом. И я знаю, ты, вероятно, стоишь там и думаешь, что это не будет иметь значения, потому что ты слишком блестящая и одаренная, чтобы когда-либо в чем-либо потерпеть неудачу. Но выслушай это от кого-то, кто проработал на этой работе намного дольше тебя. Ты сделаешь все, что в твоих силах. Но потерпишь неудачу. И пока ты по-настоящему не примешь это, тебе не следует и близко подходить к серьезному заданию.

— Означает ли это, что Кенрик пытался помешать Невидимкам освободить Весперу из Люменарии? — спросил Декс, когда обе фигуры в воспоминании замолчали.

— Похоже на то, — пробормотала Софи.

И он потерпел неудачу.

Что вызвало у нее странное облегчение от того, что Кенрик ушел.

По крайней мере, ему никогда не нужно было знать.

На самом деле, часть ее хотела, чтобы она не видела этого воспоминания.

Теперь она не могла не думать о том, насколько все было бы по-другому, если бы Кенрик выполнил свою работу.

Близнец мистера Форкла все еще был бы жив.

Как и стражи Люменарии.

Ее человеческих родителей никогда бы не схватили и не пытали.

Руки Бианы не были бы покрыты шрамами.

Улей троллей в Эверглене никогда бы…

— Осторожнее, — сказала ей Оралье, мягко положив руку на плечо Софи. — Ты идешь по опасной эмоциональной дороге.

Так и было.

Но она ничего не могла с этим поделать.

Точно так же, как она не могла удержаться от того, чтобы задать вопрос, который заставил ее почувствовать, что внезапно не стало воздуха.

Что, если она потерпит неудачу?

Она была Мунларком.

Все рассчитывали на нее.

Что, если она когда-нибудь подведет их?

Или еще хуже: что, если она уже это сделала?

Глава 15

— Думаю, мы наконец-то чего-то добились, — сказала Оралье после того, как нажала на следующий кристалл — на этот раз оранжевый — и ожила новая голограмма.

Воспоминание было намного темнее, чем другие, освещенное только мягким лунным светом, высвечивающим силуэты трех темных фигур, собравшихся в том, что казалось заросшим садом. Кенрик и Оралье были одеты в длинные серебристые плащи, которые мерцали при движении, придавая им почти призрачный вид, когда они приблизились к до боли знакомому светловолосому эльфу с заостренными ушами, который присел рядом с каким-то поникшим, корявым растением.

Настоящая Оралье указала на капюшон, прикрывающий тиару ее проекции.

— Должно быть, это недостающая половина воспоминания, которое мы нашли в моем тайнике… когда Кенрик вытащил меня из постели посреди ночи и привел к Финтану, чтобы спросить его об Элизиане.

— Я думала, он попросил тебя спросить о Стелларлун, — напомнила ей Софи.

— Думаю, это правда. Позже он поскользнулся и упомянул Элизиана, но эти два события должны быть связаны. И даже если это не так, Кенрик не стал бы стирать это из наших обоих сознаний и записывать здесь, если бы это не было важно.

Софи не была так уверена в этом, учитывая, как мало они узнали из последних нескольких воспоминаний, но она старалась оставаться позитивной.

— То, что ты видишь это, вызывает у тебя что-нибудь?

Оралье покачала головой.

— Прямо сейчас все по-прежнему кажется размытым и разрозненным. Но, надеюсь, еще немного времени поможет этому синхронизироваться. — Она наблюдала за собой, пытающейся распутать свою накидку от какого-то колючего куста, порвав при этом подол. — Ха. Я удивлялась, как порвала! Сказала гному, который починил ее, что, должно быть, зацепилась за одну из своих украшенных драгоценными камнями туфель, не осознавая этого, но на самом деле это не имело смысла, так как я бы это заметила.

— Должно быть, так странно, видеть, как ты делаешь то, чего не помнишь, — пробормотал Декс.

— Определенно, — согласилась Оралье.

Еще более странно было наблюдать, как Кенрик улыбается эльфу, который убил его.

Финтан не улыбнулся в ответ.

Тонкие черты выглядели резкими из-за всех этих теней, а скрипучий голос заставил Софи вздрогнуть, когда он сказал:

— Я предполагаю, что вы здесь не для того, чтобы наблюдать, как расцветают мои Ночные Вспышки.

— Да, — согласился Кенрик. — Говорили, что ты будешь сегодня допоздна работать над чем-то, и мне стало любопытно над чем.

— Разве? — Губы Финтана скривились в нечто, похожее на оскал. — Что ж, тебе придется рассказать мне больше об этом таинственном информаторе… но не прямо сейчас. Я ни за что не позволю тебе испортить этот момент. Я посадил это семя почти пятьсот лет назад и потратил столетия, лелея его и защищая… готовясь к сегодняшнему вечеру, когда мои Ночные Вспышки наконец расцветут, поглотив достаточно света от их двухсотой голубой луны. И чтобы было понятно, я сделал все это сам… гномам никогда не разрешалось входить в этот сад. Мне нравится доказывать, что эльфы так же способны вытягивать жизнь из земли, как и любое другое существо.

— Вероятно, потому что он знал, что собирается помочь ограм развязать чуму и обратить гномов в рабство в Равагоге, — пробормотала Софи, жалея, что не может растоптать его уродливое растение в кашицу.

— Да, и гном мог бы сделать его сад намного лучше, — добавил Декс. — Похоже, что это в основном колючки и сорняки. Кроме того, я почти уверен, что его особое растение на самом деле является виноградной лозой. Разве не похоже, что все запутано? И листья должны быть черными?

Оралье наклонилась ближе.

— Думаю, что на самом деле они темно-фиолетовые. Или, может быть, они…

Ее голос затих, когда проекция Кенрика сказала Финтану:

— Я никогда не слышал о Ночных Вспышках.

— Я тоже, — призналась проекция Оралье.

Финтан вздохнул и потер виски, испачкав лицо грязью.

— Клянусь, образовательные стандарты для Членов Совета становятся все ниже и ниже. Ночные Вспышки никогда не были общеизвестны, но два человека на вашем месте должны знать, что во время цветения они излучают уникальную форму биолюминесценции — свет, который существует только в этот редкий момент времени. Он не перемещается… он поглощает. И его нельзя разлить по бутылкам или законсервировать. Нужно быть там, чтобы засвидетельствовать его… и я полагаю, именно поэтому знание было утеряно. Ни у кого больше нет терпения. Они хотят того, чего они хотят, в ту же секунду, как они этого захотят. Но некоторые из нас все еще готовы дождаться подходящего момента. — При последних словах он улыбнулся, как будто отпустил личную шутку, а затем указал на свое растение. — Должно быть, с минуты на минуту…

Все уставились на Ночные Вспышки.

И смотрели.

И смотрели.

— Это… — начал спрашивать Кенрик, но Финтан шикнул на него.

— Начинается, — выдохнул он, указывая на темные стебли, которые слегка шевелились. Он наклонился ближе и прошептал: — Ты можешь это сделать. Я верю в тебя.

Шевеление становилось все заметнее, листья хлопали, как крылья бабочки.

Или, может быть, это были не листья.

Может быть, это были лепестки.

— Вот и все, — сказал Финтан цветам, поглаживая их стебли, как будто гладил кошку. — Пришло время показать нам, на что ты способен.

— Он… поет для растения? — спросил Декс, когда Финтан начал напевать. — Я имею в виду, я знаю, что гномы так делают, но это Финтан, понимаешь? Я больше привык к тому, что он угрожает убить людей и все такое.

— Это определенно странно, — согласилась Софи. — Он почти кажется… добрым.

Или он так и делал, пока Кенрик не осмелился подойти ближе. Затем Финтан бросился к нему, крича:

— ОТОЙДИ, ИЛИ ТЫ ИХ НАПУГАЕШЬ!

Оралье хмыкнула.

— Думаю, именно поэтому я назвала Финтана «особенно нестабильным», когда говорила с Кенриком в другой половине этого воспоминания.

— Будем надеяться, что это все, — пробормотала Софи, стараясь не вспоминать другие свои ужасные встречи с неуравновешенным Финтаном. Но холодок все равно пробежал у нее по спине.

Финтан повернулся обратно к своему растению и наклонился ближе, прошептав:

— Вот так. Продолжай. Продолжай в том же духе. Продолжаааааааааааай.

Лепестки дрожали все сильнее и сильнее, а затем медленно раскрылись, превратившись в колючие соцветия, которые немного напомнили Софи водяные лилии.

— Это все? — спросил Декс, когда мягкое оранжевое свечение исходило из центра каждого из цветов.

— Думаю, что да, — сказала Софи, но Ночные Вспышки доказывали обратное.

Их лепестки раскрылись шире и вспыхнули так ярко, что всем пришлось отвернуться.

Скрипучий смех Финтана заполнил комнату, когда Софи потерла глаза и сильно заморгала, пытаясь восстановить зрение.

Когда все вернулось в фокус, цветы, к счастью, потускнели до мерцания, а земля вокруг них была покрыта странными лужицами светящегося оранжевого цвета.

— Этот свет тяжелее любого другого, который я когда-либо испытывал, — пробормотал Финтан, погружая пальцы в мерцающую жидкость. — Почти осязаемый. Я всегда хотел найти этому применение… однажды я даже попросил Лузию, но… — Он повернулся и уставился вдаль.

— Но…? — подсказал Кенрик.

Финтан протянул руку, чтобы стереть грязь со своего лица, и Софи была удивлена, что ни один оранжевый отблеск не прилип к его коже.

— Но что?

— Это то, о чем я тебя спрашивал, — напомнил ему Кенрик.

— Спрашивал? — Финтан наблюдал, как последние капли апельсинового цвета исчезают в земле. — Я не уверен, почему…

— Он избегает вопроса? — спросила Софи.

— Я так не думаю, — сказала ей Оралье. — Его разум древний, а древние умы склонны блуждать.

— Верно, но он также упомянул Лузию Васкер, — возразила Софи.

Лузия отвечала за незаконный улей троллей в Эверглене… и она тесно сотрудничала с Весперой до того, как Весперу арестовали.

— Я знаю, о чем ты думаешь, — сказала ей Оралье. — И я, конечно, могу спросить Лузию о Ночных Вспышках. Но я не могу себе представить, что она скажет мне что-то важное. Ночные Вспышки не являются причиной того, что это воспоминание было записано. Это просто цветочки.

— Редкие цветы, о которых, похоже, знают только Члены Совета, — возразила Софи, щурясь на Ночные Вспышки на голограмме. Они выглядели…

…довольно скучно.

И немного уродливо.

Но это все равно стоило перепроверить.

Проекция Кенрика кашлянула, привлекая всеобщее внимание обратно к нему.

— Ну, мой друг, — сказал он Финтану. — Это было действительно невероятно.

Финтан шумно выдохнул.

— Друг? Это то, чем мы являемся?

— Я хотел бы так думать, — сказал Кенрик.

— Мммм. Итак, я должен предположить, что это дружеский визит… даже несмотря на то, что ты заявился без предупреждения, посреди ночи, и привел с собой своего милого маленького эмпата, чтобы я был честен? Возможно, другие были бы одурачены твоими любезностями, Кенрик. Но я прожил слишком долго, чтобы быть очарованным еще больше. Так что давай попробуем быть честными, хорошо? — Он сложил руки на коленях и повернулся лицом к Кенрику. — Ты здесь, потому что Совет был не в восторге от отчета, который они получили обо мне, и отправил тебя, чтобы провести один из твоих печально известных разговоров по душам.

— Каковы были его «печально известные разговоры по душам»? — спросила Софи, пытаясь подражать зловещему тону Финтана.

— Понятия не имею, — призналась Оралье. — Хотя… Кенрик мог быть довольно пугающим, когда хотел.

Софи не могла себе этого представить.

Кенрик всегда был самым простым Членом Совета, с которым было легко общаться… безусловно.

Но… она видела его не очень часто.

Он также знал, что она была биологической дочерью Оралье, или, во всяком случае, подозревал это, что, возможно, побудило его быть с ней особенно милым… хотя это также означало, что он был еще одним человеком, постоянно лгущим ей.

— О каком отчете он говорит? — спросил Декс, спасая ее от слишком глубокого падения в эту неудобную кроличью нору.

У проекции Оралье был тот же вопрос.

Финтан закатил глаза.

— О, пожалуйста. Мы все знаем, что Совет время от времени назначает регентов следить за Пирокинетиками и сообщать о нас, если мы осмелимся разжечь какое-либо пламя. Я уверен, что Регент был тем таинственным информатором, который сказал тебе, что я сегодня засижусь допоздна. На самом деле, я бы поспорил, что они прячутся за одним из деревьев вон там… и если это так, то они вполне могут выйти! — На последних словах он повысил голос и махнул рукой в сторону теней.

Никто не выступил вперед.

— Ну, либо они слишком трусливы, чтобы показать свое лицо, либо они умоляли о новом назначении после того, как наговорили на меня, — проворчал Финтан.

— Или их вообще там не было, — предположил Кенрик.

Финтан фыркнул.

— Ты ожидаешь, что я поверю, что за мной не следят?

— Нет. Ты прав насчет этого, — сказал ему Кенрик, и Софи заметила, что проекция Оралье выглядела удивленной его честностью.

Настоящая Оралье в основном выглядела удивленной.

— Но мы используем гномов, а не регентов, — добавил Кенрик. — Я полагал, что ты из всех людей мог бы предположить то же самое. Разве не ты тот, кто добавил «мониторинг и наблюдательность» к договору гномов? Или это дело рук Фэллона?

— Это был я, — тихо сказал Финтан. — Но когда я заключал это соглашение, то никогда не думал, что его будет использовать для контроля за существованием людей… что вы и делаете со мной. Я не могу контролировать свою тягу к пламени. Огонь всегда будет звать меня… и все же я по-прежнему изо всех сил стараюсь соблюдать ваши несправедливые правила. Я сопротивляюсь каждому зову, когда нахожусь на публике, независимо от того, насколько велика борьба. Я ушел из Совета и позволил низвести себя до статуса Бездарного. Но когда я дома, в уединении и изоляции своей собственной собственности, я должен иметь право быть самим собой. Я никому не причиняю вреда, когда делаю это.

Он взмахнул запястьем, и Ночные Вспышки загорелись пламенем.

Софи, Декс и Оралье отшатнулись от голограммы, хотя это было всего лишь воспоминание.

Проекция Оралье сделала то же самое.

Но Кенрик стоял уверенно.

— Я не уверен, как уничтожение пятисотлетнего растения должно доказать, что ты не причиняешь никакого вреда, — отметил он.

— Ты снова демонстрируешь свое невежество! Ночные Вспышки огнестойки. На самом деле, некоторые считают, что их нужно сжечь, чтобы… — Глаза Финтана остекленели, когда он изучал пламя.

— Чтобы что? — спросила проекция Оралье.

Финтан проигнорировал ее, протянув руку к огню и выдернув горящий цветок за стебель. К этому моменту лепестки должны были превратиться в пепел, но вместо этого они стали такими же белыми, как языки пламени, танцующие по их острым краям.

— Чего-то не хватает, — прошептал Финтан, держа цветок так близко, что Софи могла видеть огонь, отражающийся в его зрачках. — Мне нужно…

— То, что тебе нужно, — сказал Кенрик, когда он не закончил, — это потушить этот огонь, пока он не распространился.

Финтан покачал головой.

— Это не голодное пламя. Оно останется именно там, где я хочу. Вот почему я выбрал его. Но… чего-то не хватает.

— Да, ты это уже говорил, — напомнил ему Кенрик после долгого молчания.

Финтан закрыл глаза.

— Я все еще пытаюсь найти ответ.

Огонь потрескивал и искрил.

— Есть какие-нибудь успехи? — в конце концов, спросил Кенрик.

— Я тебе надоел? Можешь уйти в любое время. Или не стесняйся начинать лекцию, которую я буду игнорировать.

Кенрик рассмеялся.

— На самом деле, у меня нет для тебя лекции. Честно говоря, Финтан, мне все равно, используешь ли ты свои способности, когда ты дома. Я даже сказал остальным, что, по-моему, они вели себя нелепо, когда организовали наблюдение за тобой здесь… спроси Оралье, если не веришь мне.

— Так и было, — сказала Оралье, хотя ее проекция просто кивнула. — Это я помню. Это вызвало довольно жаркие дебаты между ним и Ноландом… и нет ничего лучше поединка на повышенных тонах с Крикуном.

Декс фыркнул.

— Держу пари.

— Что касается меня, — продолжил Кенрик, — ты можешь сжечь весь свой дом дотла, если захочешь… до тех пор, пока никто не пострадает. И хотя я не могу гарантировать, что в какой-то момент кто-то другой не придет обсудить твой отчет, могу заверить, что я здесь не поэтому.

— Тогда зачем ты здесь? — Пламя Финтана разгоралось все сильнее от этого требования.

Кенрик взглянул на проекцию Оралье, ожидая ее кивка, прежде чем сказал:

— Мы пришли задать очень простой вопрос.

— Понимаю. И ты планируешь проникнуть в мой разум, если я откажусь отвечать? Потому что у меня отличная защита.

— Я уверен, что она лучшая, — сказал ему Кенрик. — Но в этом нет необходимости… это должно быть быстро и безболезненно для всех.

Он жестом велел Оралье подойти ближе… но вокруг нее вспыхнул огненный круг.

— Я никогда не соглашался, чтобы мои эмоции считывались! — рявкнул Финтан.

— Так странно, — пробормотала настоящая Оралье, размахивая пальцами сквозь пламя голограммы. — Я понятия не имею, как я стояла там так спокойно. Я всегда ненавидела огонь. Даже до того, как…

Никому не нужно было, чтобы она заканчивала это предложение.

И все же ее проекции удалось улыбнуться, когда она скрестила руки на груди и сказала Финтану:

— Тем, кто протестует против моих показаний, как правило, есть что скрывать.

Финтан ухмыльнулся.

— А кому нет?

Кенрик положил руку на плечо Финтана… и его пожатие выглядело скорее угрожающим, чем обнадеживающим, когда он сказал:

— У тебя нет причин для беспокойства, Финтан. Так почему бы тебе не потушить это пламя и не доказать, что ты действительно так безобиден, как утверждаешь?

— В этом нет необходимости, — сказала ему проекция Оралье, прежде чем Финтан смог ответить.

Она расправила полы своего плаща, отчего серебристая ткань затрепетала, когда она грациозно взлетела над огнем и приземлилась рядом с Финтаном.

— Для протокола, — сказала она, сжимая плечо Финтана еще сильнее, чем Кенрик, — Эмпатам не нужно разрешение на чтение.

Он стиснул зубы.

— Может быть, и нет, но было бы мудро с твоей стороны получить его от меня.

Пламя на Ночной Вспышке, которую он держал, стало фиолетовым и поднялось выше.

Он наклонил голову, чтобы изучить цветок, сдвинув брови.

— Чего-то все еще не хватает.

— Да, хорошо, чем скорее мы уйдем, тем скорее ты сможешь разобраться в этом, — сказал ему Кенрик. — Мы можем перейти к вопросу?

Когда Финтан проигнорировал его, он добавил:

— Обещаю, это не будет допросом. На данный момент, это едва ли можно назвать расследованием. Я уже исчерпал все возможные зацепки. Сейчас я просто управляю заключительным сдерживанием.

— Сдерживанием, — повторил Финтан, крутя цветок между пальцами. — И как именно я собираюсь содержаться?

— Честно? Ты — конец совершенно бессмысленного списка — вот почему мы здесь так поздно. Это был невероятно долгий день, и я почти уверен, что ты будешь так же невежественен, как и все остальные, с кем мне приходилось тратить время на разговоры. Но я не могу лечь спать, пока не получу твой ответ. Так как насчет того, чтобы ты оказал нам всем услугу? Чем скорее ты дашь Члену Совета Оралье прочитать твой ответ на ее вопрос, тем скорее мы сможем разойтись по домам… и ты сможешь спокойно сжечь свои цветы.

— Как насчет того, чтобы заключить сделку? — возразил Финтан, махнув рукой, чтобы погасить огненный круг, которым он пытался заманить Оралье в ловушку. — Я согласен ответить на твой вопрос, если ты согласишься кое-что для меня сделать.

Кенрик покачал головой.

— Я не заключаю сделок.

— Ты должен. Я мог бы стать ценным союзником.

— Мне не нужны союзники.

Злобная улыбка Финтана вернулась.

— Когда-нибудь это может измениться.

— Это была угроза? — спросил Декс.

Софи задавалась тем же вопросом.

Она также не могла не задаться вопросом, был бы Кенрик все еще жив, если бы он принял сделку Финтана.

— Как ты думаешь, чего хотел от него Финтан? — прошептала она.

— Я даже представить себе не могу, — сказала ей настоящая Оралье. — Но уверена, что это было бы то, чего Кенрик не смог бы дать.

Кенрик, должно быть, тоже это знал, потому что он сказал Финтану:

— Как насчет того, чтобы все было просто? Ответь на вопрос, и я посмотрю, смогу ли убедить остальных прекратить наблюдение за тобой.

— Ты не сможешь, — возразил Финтан.

— Вероятно, нет. Но, по крайней мере, я попробую. В противном случае, думаю, нам всем придется готовиться к долгой ночи. — Он наклонился, чтобы пощупать траву, напевая довольную ноту. — Неплохо. Я сидел на корточках в гораздо более неудобных местах, ожидая, когда кто-нибудь начнет сотрудничать. И я никогда не возражаю против предлога попрактиковаться в огрском.

Он хрюкнул несколько раз, разбрызгивая слюну.

— Что он только что сказал? — спросил Декс, когда Софи хихикнула.

— Он сказал, что сад Финтана пахнет, как испражняющийся скунс, — сказала она ему.

Рука Финтана сжалась в кулак, гася пламя на своем цветке.

— Просто… сделай это быстро.

— С удовольствием, — пообещал Кенрик, взглянув на проекцию Оралье. — Готова?

Она кивнула и закрыла глаза.

«Мне нужно, чтобы ты спросила его о Стелларлун».

— Ого, что это было? — спросил Декс, когда слова эхом разнеслись по комнате.

Софи потребовалась секунда, чтобы понять, что Кенрик, должно быть, передал в памяти.

— Они разговаривают телепатически, — сказала она, когда мысль Оралье эхом отозвалась в ответ.

«Что такое Стелларлун?»

«Кое-что, о чем он, надеюсь, никогда не слышал», — ответил Кенрик.

«Означает ли это, что ты НЕ убежден в том, что это пустая трата времени? Ты пытался заставить его ослабить бдительность?»

Глаза Кенрика блеснули.

«В основном, я пытался вытащить нас отсюда. Не уверен, что смогу вынести еще какие-нибудь советы по садоводству».

«Ты расскажешь, в чем дело, как только вернемся в мой замок», сказала ему Оралье, прежде чем спросить Финтана — вслух:

— Ты когда-нибудь слышал о Стелларлун?

— Стелларлун? — повторил Финтан, растягивая слоги. — Не могу сказать, что слышал.

«Говорит ли он правду?» Кенрик передал.

«Трудно сказать. Я чувствую большое напряжение и неловкость… но он также очень подозрителен. И раздражен. И… сбит с толку».

«Тогда попробуй надавить на него».

Проекция Оралье вздохнула и повторила свой вопрос… но на полпути слова стали приглушенными и далекими.

— Это конец воспоминаний? — спросил Декс, когда голограмма исказилась и поблекла.

— Не думаю… — начала говорить настоящая Оралье, пока из тайника не вырвалось яркое белое пламя.

— Оно ненастоящее! — крикнула Софи, но это не помешало ей вскарабкаться обратно вместе с остальными. Или от воображения, что она может чувствовать, как огонь обжигает ее кожу.

Декс прикрыл глаза.

— Я не понимаю. Финтан напал на них?

Огонь превратился в гигантские горящие цветы.

— Нет, думаю, Кенрик прямо сейчас пытается прочитать мысли Финтана, — сказала ему Софи.

— Но почему проекция стала такой огромной? — спросил Декс.

— Древние умы известны своей обширностью, — объяснила Оралье. — Уверена, что это чувствовал Кенрик.

— Фу, так вот на что это было похоже, когда ты была в голове Финтана? — спросил Декс Софи.

Софи боролась с обжигающими воспоминаниями.

— Хуже. Он использует огонь как защитный механизм.

— Я не уверена, что это так, — пробормотала Оралье. — Я помню, Кенрик сказал в моем тайнике, что разум Финтана стал спокойнее, потому что я была там, и он смог проскользнуть мимо охраны Финтана. Я думаю, это то, что мы видим — разум Финтана, должно быть, был зациклен на Ночных Вспышках. Послушай.

Смешанный с шипением и потрескиванием пламени, они могли слышать мысленный голос Финтана, повторяющий:

«Чего-то не хватает. Чего-то не хватает. Чего-то не хватает».

— Или он пытается отвлечь свой разум, потому что знал, что Кенрик использует телепатию, — возразила Софи. — Видишь, как мы едва слышим, что говорит Кенрик?

Казалось, Кенрик взял допрос на себя, но его голос звучал за много миль отсюда. Единственное слово, которое Софи смогла разобрать, было «Стелларлун».

Мысли Финтана не изменились.

Гигантские Ночные Вспышки продолжали гореть, и он продолжал бормотать «чего-то не хватает» — пока Кенрик, наконец, не освободил его сознание.

Затем огненные цветы исчезли, и проекции Кенрика, Оралье и Финтана снова обрели четкость, трое все еще стояли в тех же позах, в которых они были, хотя Финтан теперь массировал свои виски.

— Надеюсь, в последний раз, — сказал Финтан, — нет. Я никогда не слышал о Стелларлун!

— Я верю тебе. — Кенрик взглянул на Оралье. — Предполагаю, что чтение тебя подтверждает это.

— Он определенно казался смущенным, — согласилась Оралье.

— Надеюсь, ты также почувствовала каждую каплю моего раздражения, — пробормотал Финтан.

Оралье пожала плечами.

— Я чувствовала и хуже.

Кенрик ухмыльнулся.

— Что ж, хорошая новость в том, что теперь мы можем оставить тебя в покое, Финтан. Мне просто нужно еще кое-что, прежде чем мы уйдем.

Он сунул руку в карман и вытащил синий носовой платок.

От смеха Финтана, казалось, в комнате стало холоднее.

— Ты, должно быть, шутишь.

— Нет. — Кенрик вложил ткань в свободную руку Финтана. — Ты знаешь протокол.

— Я также знаю, что я больше не Член Совета.

— И все же я уверен, что ты все еще помнишь, что мне придется сделать, если ты будешь сопротивляться, — тихо сказал Кенрик, с выражением лица, которое внезапно заставило Софи понять, что Оралье имела в виду, говоря, что Кенрик был пугающим, когда хотел.

Финтан сжал в кулаке синий носовой платок.

— Если ты сотрешь мои Ночные Вспышки…

— Я отправлю сообщение Чистильщикам, проинструктировав их сохранить эту часть этого вечера, — заверил его Кенрик. — Ночные Вспышки действительно были зрелищем, на которое стоило посмотреть. Никто никогда не должен потерять это воспоминание.

— Я не убежден, что кто-то должен терять какие-либо воспоминания, — огрызнулся Финтан. — Но я не главный… в данный момент.

Кенрик был слишком занят вводом сообщения в свой передатчик, чтобы уловить, как изменился тон Финтана при последних словах. Они звучали скорее как обещание, чем жалоба, и Софи снова пожалела, что не может прокричать предостережения в это воспоминание.

Но для этого было уже слишком поздно.

— Убедись, что ты сидишь, — напомнил Кенрик Финтану. — И я бы порекомендовал потушить эти пожары до того, как сюда прибудет Чистильщик.

Финтан не обратил на него внимания.

Он просто уставился на свои Ночные Вспышки, бормоча «чего-то не хватает», когда Кенрик поднял свой следопыт, и они с Оралье, сверкая, ушли.

— Давайте остановим воспоминание здесь, — сказала настоящая Оралье, когда сцена сместилась, и ее проекция теперь стояла лицом к Кенрику. — Вот где начинался кристалл в моем тайнике, и… я не могу смотреть это снова.

Софи не могла винить ее.

Плюс, если бы сцена продолжалась, Декс узнал бы, что Оралье была ее биологической матерью.

Но опять же, они закончили воспоминание и ничего не узнали… за исключением того, что Кенрик либо солгал, когда сказал Оралье, что проскользнул мимо ментальной защиты Финтана, либо его одурачили довольно простым трюком.

Софи не могла решить, что было более удручающим.

— Ты расскажешь мне, что Лузия расскажет о Ночных Вспышках? — спросила она, желая убедиться, что Оралье не забудет.

— Конечно, — пообещала Оралье, нажимая на следующий кристалл в тайнике.

Синее воспоминание имело небольшую задержку… достаточно долгую, чтобы Софи начала задаваться вопросом, не перестал ли тайник работать.

Затем появились две новые голограммы.

Кенрик снова — конечно же — все еще с короткими волосами без конского хвоста.

А другая фигура была кем-то, кого Софи никогда бы не ожидала.

На самом деле, она несколько раз моргнула, чтобы убедиться, что ее глаза не играют с ней злую шутку.

Но нет.