Судья Ди за работой

Убийство среди лотосов

Из маленького павильона на островке в центре пруда ему был виден весь сад, залитый лунным светом. Человек напряженно прислушался. Ничто не нарушало тишину. С довольной улыбкой он взглянул на мертвеца в бамбуковом кресле с торчавшей из груди рукоятью ножа. Лишь несколько капель крови стекли по суровой ткани его рубахи. Человек взял одну из двух фарфоровых чашек, что стояли на круглом столе у оловянного кувшина для вина. Одним глотком он опустошил ее. А затем пробормотал, глядя на труп:

— Покойся с миром! Будь ты просто дураком, я, возможно, пощадил бы тебя. Но поскольку ты еще и полез не в свое дело…

Он пожал плечами. Все прошло так, как надо. Теперь уже за полночь; никто не забредет в этот уединенный загородный дом. Не видно ни единого движения и в темном строении на другой стороне сада. Он осмотрел свои руки — никаких следов крови. Потом нагнулся и внимательно изучил пол в павильоне и стул, на котором он сидел напротив мертвеца. Нет, он не оставил никаких улик. Все в порядке, теперь можно уходить.

Вдруг за спиной он услышал какое-то шлепанье. Вздрогнув, человек обернулся. И вздохнул с облегчением: это была всего лишь большая зеленая лягушка. Она выпрыгнула из пруда на мраморные ступени павильона и теперь сидела, важно глядя на него моргающими, выпученными глазами.

— Ты не умеешь говорить, мерзкая тварь! — ухмыльнулся мужчина. — Но я все же перестрахуюсь!

С этими словами он сильно пнул лягушку, так что она, отлетев, ударилась о ножку стола. Лягушка подрыгала задними лапками и затихла. Он взял вторую чашку с вином, ту, из которой пил убитый. Мужчина осмотрел ее и спрятал в своем широком рукаве. Теперь он готов. Когда он повернулся, чтобы уйти, взгляд его упал на мертвую лягушку.

— Отправляйся к своим товаркам! — презрительно фыркнул он и пинком сбросил ее в воду. Она плюхнулась среди лотосов. И тут наконец кваканье сотен испуганных лягушек разорвало ночную тишину.

Мужчина разразился проклятиями. Он быстро пошел по покрытому красным лаком мостику, что был перекинут от павильона к выходу из сада. Когда он выскользнул наружу и закрыл за собой калитку, лягушки снова угомонились.

Несколько часов спустя по идущей вдоль озера дороге в город ехали три всадника. Первые красноватые лучи восходящего солнца блестели на грубых охотничьих куртках и черных шапках. Прохладный утренний ветерок поднимал легкую рябь на поверхности воды, но вскоре наступит зной, обычный для середины лета.

Широкоплечий бородатый мужчина с улыбкой обратился к своему немолодому сухопарому спутнику:

— Наша утиная охота подсказала мне хороший способ для поимки коварных преступников. Кладешь приманку, а затем ждешь в укромном месте с сетью наготове. Когда показывается птичка, ты ее хвать!

Четверо идущих навстречу крестьян торопливо опустили на землю корзины с овощами и преклонили колени на обочине. Они узнали бородатого мужчину — то был судья Ди, наместник озерного края Ханьюань.

— Своими сетями мы подняли среди тростников целую бурю, — насмешливо заметил ехавший позади дюжий мужчина. — А поймали лишь кучку водорослей!

— И все равно, это отличная тренировка, Ма Жун! — бросил судья Ди через плечо своему помощнику. Затем вновь обратился к своему сухопарому спутнику: — Занимайся мы этим каждое утро, господин Юань, отпала бы всякая нужда в ваших порошках и пилюлях.

Тот вымученно улыбнулся. Его звали Юань Кай, и был он состоятельным владельцем самой большой аптеки в округе судьи Ди. Утиная охота была его любимым занятием.

Судья Ди поторопил коня, и вскоре они въехали в раскинувшийся на склоне горы город Ха-ньюань. На рыночной площади, перед храмом Конфуция, все трое спешились и по каменным ступеням поднялись к улице, на которой расположилась, возвышаясь над городом и озером, судебная управа.

Ма Жун показал на коренастого мужчину, стоявшего перед внушительными воротами суда.

— Святые Небеса! — с удивлением воскликнул помощник. — Никогда не видел нашего доброго начальника стражи на ногах в такую рань. Уж не заболел ли он?!

Начальник стражи подбежал к ним. Он поклонился, а затем возбужденно заговорил:

— Поэта Мен Лэна убили, ваша честь! Полтора часа назад сюда прибежал его слуга и сообщил, что обнаружил труп своего хозяина в садовом павильоне.

— Мен Лэн? Поэт? — нахмурился судья Ди. — За весь год моего пребывания в Ханьюани я ни разу не слышал этого имени.

— Он живет в старом имении на восточной окраине у самых болот, ваша честь, — сказал аптекарь. — Здесь он не слишком известен; в город выбирается редко. Но я слышал, что в столице знатоки высоко оценивают его поэзию.

— Нам лучше сразу отправиться туда, — сказал судья. — Вернулся ли уже старшина Хун с двумя другими моими помощниками?

— Нет, ваша честь, они все еще в деревне на западной границе нашего округа. Утром, после того, как ваша честь уехали, прибыл человек с запиской от старшины Хуна. Там говорится, что они пока не нашли ни единой улики против тех, кто ограбил гонца.

Судья Ди дернул себя за бороду.

— Пренеприятное дело это ограбление! — раздраженно проговорил он. — Гонец перевозил дюжину слитков золота. А теперь у нас еще и убийство! Ладно, Ма Жун, мы и сами справимся. Кто-нибудь знает, как добраться до имения покойного поэта?

— Я знаю короткую дорогу через восточный квартал, ваша честь, — сказал Юань Кай. — Если вы мне позволите…

— Сделайте одолжение! Начальник стражи, ты тоже отправишься с нами. Я надеюсь, ты послал со слугой Мена стражников, проследить, чтобы ничего там не трогали?

— Разумеется, ваша честь, — с достоинством отвечал тот.

— Ты делаешь успехи, — заметил судья Ди.

Увидев самодовольную улыбку начальника стражи, он сухо добавил:

— Жаль только, что черепашьими темпами. Приведи четырех лошадей из конюшни!

Аптекарь поскакал вперед. Они проехали несколько узких зигзагообразных улочек, спускающихся к берегу озера, потом миновали усаженную ивами аллею. Именно эти деревья дали название лежащему в восточной части города Кварталу Ив, пристанищу танцовщиц и куртизанок.

— Расскажите мне о Мен Лэне, — попросил аптекаря судья.

— Я не очень хорошо его знаю, ваша честь. Был у него всего три или четыре раза, однако он показался мне человеком приятным и скромным. Он поселился здесь два года назад в старом загородном доме за Кварталом Ив. В доме, кажется, только три комнаты, но прекрасный старый сад и пруд с лотосами.

— У него большая семья?

— Нет, ваша честь, он был уже вдовцом, когда приехал сюда, а два его взрослых сына живут в столице. В прошлом году он познакомился с куртизанкой из Квартала Ив, выкупил ее и женился. Кроме внешности, в ней ничего толком не было — она не умеет ни читать, ни писать, ни петь, ни танцевать. Поэтому Мен Лэну удалось купить ее дешево, хотя он и потратил на это все свои сбережения. Он жил на скромную годовую ренту, которую присылал из столицы один из почитателей его таланта. Мне кажется, это был счастливый союз, хотя Мен, конечно, был намного старше нее.

— Можно было предположить, — заметил судья Ди, — что поэт скорее выберет образованную девушку, которая способна разделить его литературные пристрастия.

— Она спокойная, тихая женщина, ваша честь, — пожал плечами аптекарь. — И прекрасно заботилась о нем.

— Мен Лэн оказался толковым покупателем, хотя и писал стихи, — не удержался Ма Жун. — Красивая, покладистая девчонка, которая заботится о тебе — что может быть лучше.

Ивовая аллея сузилась, превратившись в тропинку. Она петляла среди высоких дубов в густом кустарнике, говорившем о близости болота, что начиналось за Кварталом Ив.

Четверо всадников спешились перед грубо сработанной бамбуковой калиткой. Оба стражника, распахнув створки, замерли, приветствуя входящих. Прежде чем войти, судья Ди оглядел сад. Он содержался далеко не идеально. Цветущие кустарники, окружавшие пруд, росли без всякого ухода, но придавали месту какое-то первобытное очарование. Несколько стрекоз лениво порхали над большими листьями лотосов, распластавшимися на водной глади.

— Мен Лэн очень любил этот сад, — заметил Юань Кай.

Судья кивнул. Он смотрел на горбатый мостик, который был перекинут над водой к открытому со всех сторон восьмиугольному павильону. Тонкие колонны поддерживали остроконечную крышу, покрытую зеленой черепицей. За прудом, в глубине сада, судья увидел приземистую деревянную постройку. Ее тростниковая крыша была почти скрыта листвой высоких дубов, растущих за домом.

Зной усиливался. Судья Ди вытер пот со лба и прошел по узкому мостику, остальные последовали за ним. Для четверых маленький павильон оказался слишком тесен. Судья Ди некоторое время разглядывал лежащую в бамбуковом кресле щуплую фигурку, одетую в простую домашнюю рубаху небеленого полотна. Затем он ощупал плечи и обмякшие руки мертвеца. Выпрямившись, судья заговорил:

— Тело только начало коченеть. В такую жаркую и влажную погоду трудно определить время смерти. Во всяком случае, после полуночи.

Он осторожно вытащил нож из груди мертвеца и долго разглядывал длинное, тонкое лезвие и плоскую костяную рукоятку.

Ма Жун скривил губы.

— Он не слишком нам поможет, ваша честь. Такой дешевый нож можно купить в любой скобяной лавке.

Судья молча протянул ему орудие убийства. Ма Жун обернул нож бумагой и спрятал в рукаве, а Ди снова повернулся к убитому. У поэта были длинные, косматые усы и седая козлиная бородка. Судья дал бы ему около шестидесяти лет. Он взял со стола большой кувшин и потряс его. Вина там оставалось совсем немного. Тогда он поднял чашку для вина, стоявшую рядом с кувшином, и осмотрел ее. Когда он прятал чашку в рукав, вид у него был озадаченный. Судья обратился к начальнику стражи:

— Вели своим людям смастерить из веток носилки и отнести тело в суд на вскрытие. — Затем он повернулся к Юань Каю. — Вы можете посидеть на той каменной скамье у изгороди, господин Юань. Я ненадолго.

Знаком он приказал Ма Жуну следовать за собой.

Они снова прошли по мостику. Тонкие планки скрипели под их тяжестью. Они обошли пруд и направились к дому. Войдя в тень под навесом крыльца, судья Ди с облегчением вдохнул относительно прохладный воздух. Ма Жун постучал.

Дверь отворил довольно смазливый, но неприветливый с виду молодой человек. Ма Жун сообщил ему, что наместник желает видеть госпожу Мен. Слуга тут же скрылся в доме, а судья Ди сел за шаткий бамбуковый стол посреди скудно меблированной комнаты. Ма Жун, скрестив на груди руки, занял место за его креслом. Окинув взглядом старую, потертую мебель и потрескавшуюся штукатурку на стенах, судья заметил: — Причиной явно послужил не грабеж.

— Вон она идет, причина, — прошептал Ма Жун. — Старый муж, хорошенькая молодая жена — дальше все понятно.

Судья Ди обернулся и увидел в дверях стройную женщину лет двадцати пяти с не напудренным заплаканным лицом, однако большие, подернутые влагой глаза, тонкие изогнутые брови, полные красные губы и гладкая кожа делали ее очень привлекательной. Испуганно взглянув на судью, она почтительно поклонилась и застыла, опустив глаза, в напряженном ожидании.

— Мне очень жаль, госпожа, — мягко заговорил судья Ди, — что я вынужден беспокоить вас сразу после трагедии. Хотя я уверен, что вы понимаете, как важно для поимки гнусного убийцы действовать без промедления.

Она кивнула, и судья продолжил:

— Когда вы в последний раз видели вашего мужа?

— Мы поужинали в этой комнате, — мягким, певучим голосом ответила госпожа Мен. — После этого я убрала со стола, и мой муж читал здесь несколько часов, а потом сказал, что, поскольку сегодня прекрасная луна, он отправится в садовый павильон выпить там несколько чашек вина.

— Он часто так поступал?

— О да, он уходил туда чуть ли не через день; наслаждался там вечерней прохладой и мурлыкал песенки.

— Часто ли он принимал там гостей?

— Никогда, ваша честь. Он любил одиночество и не жаловал посетителей. Нескольких человек, что заходили навестить его, он всегда принимал днем, в гостиной за чашкой чая. Я так любила эту мирную жизнь, мой муж был выдающимся человеком, он…

Глаза ее увлажнились, губы задергались. Но она быстро взяла себя в руки.

— Я приготовила большой кувшин подогретого вина и отнесла его в павильон. Мой муж сказал, чтобы я не ждала его, поскольку он собирается засидеться допоздна. И я пошла спать.

Рано утром слуга громко заколотил в дверь нашей спальни. И только тогда я увидела, что мужа нет. Мальчишка сказал мне, что нашел его в павильоне…

— Слуга ночует здесь, в доме? — спросил судья Ди.

— Нет, ваша честь, он живет со своим отцом, садовником самого большого дома в Квартале Ив. Приходит только на день, а после того, как я приготовлю вечерний рис, возвращается домой.

— Слышали вы этой ночью что-нибудь необычное?

Госпожа Мен наморщила лоб.

— Один раз я проснулась, должно быть, где-то за полночь. Лягушки в пруду устроили жуткий концерт. Днем их не услышишь, они сидят под водой. Не подают голос, даже когда я захожу в воду, чтобы набрать цветов. А ночью они вылезают, и их можно легко напугать. Так что я подумала, что мой муж, возвращаясь в дом, уронил в пруд камень или что-то еще. А потом я опять задремала.

— Понятно, — сказал судья Ди. Он задумался, поглаживая бакенбарды. — На лице вашего мужа не было ни малейших признаков изумления или ужаса. Это означает, что удар последовал совершенно неожиданно. Он умер прежде, чем осознал, что произошло. Следовательно, ваш муж хорошо знал убийцу; должно быть, они сидели там вместе и пили вино. Большой кувшин был почти пуст, но я обнаружил всего одну чашку. Я полагаю, очень трудно будет проверить, не пропала ли у вас чашка для вина?

— Совсем не трудно, — слегка улыбнувшись, ответила госпожа Мен. — У нас всего семь чашек: шесть одинаковых, зеленого фарфора, и одна побольше, белого, из которой всегда пил мой муж.

Судья поднял брови. Он обнаружил зеленую фарфоровую чашку.

— У вашего мужа были какие-нибудь враги?

— Ни одного, ваша честь! — воскликнула она. — Я представить себе не могу, кто…

— А есть ли враги у вас? — перебил ее судья Ди.

Она покраснела, прикусила губу и виновато произнесла:

— Ваша честь, конечно, знает, что еще год назад я работала в веселом квартале. Время от времени я отказывала ищущим моего расположения, но уверена, что никто из них никогда… И потом, столько времени прошло…

Ее голос угас.

Судья встал. Он поблагодарил госпожу Мен, выразил ей свои соболезнования и удалился.

Когда они шли по дорожке сада, Ма Жун сказал:

— Вам следовало спросить также и о ее друзьях, ваша честь.

— Эту информацию я рассчитываю получить от тебя, Ма Жун. Ты все еще поддерживаешь отношения с этой девицей из квартала — мне кажется, ее зовут Цветок Яблони?

— Цветок Персика, ваша честь. Конечно, поддерживаю!

— Хорошо. Отправляйся туда и попроси, чтобы она рассказала тебе все, что ей известно о госпоже Мен, — меня интересует время, когда она еще работала в квартале. Особенно о мужчинах, с которыми она имела дело.

— Сейчас слишком рано, — нерешительно проговорил Ма Жун. — Она еще будет спать.

— Так разбуди ее! Отправляйся!

Вид у Ма Жуна был не особенно довольный, однако он поспешил к калитке. Судья Ди лениво подумал, что если достаточно часто посылать любвеобильного помощника опрашивать его подружек до завтрака, то он скоро излечится от своей слабости. Как правило, подобные женщины наутро после бурной ночи выглядят не слишком-то привлекательно.

Юань Кай, стоя у пруда, оживленно беседовал с высоким, аккуратно одетым мужчиной с серьезным лицом. Аптекарь представил его как господина Вэна Шуфэнга, недавно избранного главу гильдии торговцев чаем. Глава гильдии отвесил низкий поклон, а затем рассыпался в витиеватых извинениях за то, что до сих пор не представился судье. Судья Ди резко перебил его:

— Что привело вас сюда в столь ранний час, господин Вэн?

Казалось, Вэна этот внезапный вопрос застал врасплох. Он забормотал:

— Я… я хотел выразить мое сочувствие госпоже Мен и… и узнать, не смогу ли чем-нибудь ей помочь…

— Так вы хорошо знали чету Менов? — осведомился судья Ди.

— Я как раз говорил об этом с моим другом Вэном, ваша честь, — поспешно вмешался Юань Кай. — Мы решили сообщить вашей чести, здесь и сейчас, что и Вэн, и я сам искали благосклонности госпожи Мен в то время, когда она еще была куртизанкой, но ни один из нас не добился успеха. Мы оба желаем засвидетельствовать свое полное понимание того, что куртизанка свободна в своем праве одарить своей благосклонностью или отказать в ней, и утверждаем, что ни я, ни Вэн не затаили на нее злобы. А также то, что мы чрезвычайно высокого мнения о Мен Дэне и были очень рады, что их союз оказался столь удачным. Вследствие этого…

— Нельзя ли перейти прямо к сути? — прервал судья затянувшуюся речь. — Я полагаю, вы оба можете доказать, что не были здесь поблизости прошлой ночью?

Аптекарь смущенно посмотрел на приятеля. Вэн Шуфэнг нерешительно заговорил:

— По правде говоря, ваша честь, вчера вечером мы оба присутствовали на пирушке, устроенной в самом большом доме Квартала Ив. Потом мы… э-э… поднялись наверх с… э-э… не одни. Мы отправились домой через несколько часов после полуночи.

— Дома я немного вздремнул, — добавил Юань Кай, — а потом переоделся в охотничий костюм и отправился к судебной управе, чтобы забрать вашу честь на утиную охоту.

— Понятно, — сказал судья. — Хорошо, что вы все рассказали, это избавит меня от лишней работы.

— Этот пруд с лотосами действительно очень красив, — явно повеселев, сказал Вэн. И добавил, когда они провожали судью к калитке: — К сожалению, такие пруды обычно кишмя кишат лягушками.

— Порой они устраивают адский шум, — заметил Юань Кай, распахивая перед судьей калитку.

Судья сел на коня и поехал в суд.

Начальник стражи встретил его во дворе и доложил, что для вскрытия все готово. Судья Ди сначала отправился в свой кабинет. Пока писарь наливал ему горячего чаю, судья написал короткую записку Ма Жуну, поручив ему опросить двух куртизанок, с которыми провели ночь Юань Кай и Вэн Шуфэнг. На мгновение он задумался, потом прибавил: «Проверь также, ночевал ли слуга Менов в доме своего отца». Он запечатал письмо и велел писарю немедленно доставить его Ма Жуну. После чего судья быстро съел несколько лепешек и направился в боковой зал, где его ожидал судебный врач с двумя ассистентами.

Вскрытие не выявило ничего нового: поэт находился в добром здравии; смерть наступила от удара кинжалом в сердце. Судья приказал начальнику стражи поместить тело во временный гроб до окончательного решения о времени и месте похорон. Он вернулся в свой кабинет и вместе с со старшим писарем приступил к работе с поступившими бумагами.

Ближе к полудню вернулся Ма Жун. После того как судья отослал писаря, Ма Жун уселся напротив стола своего начальника, потеребил свои короткие усы и начал, благодушно улыбаясь:

— Цветок Персика уже была на ногах, ваша честь! Когда я постучал, она как раз прихорашивалась. Вчера у нее был выходной, так что спать она легла рано. И выглядела как никогда очаровательно, и я…

— Да, да, ближе к делу! — с досадой оборвал его судья. Часть его замысла явно потерпела неудачу. — Она должна была немало тебе порассказать, раз тебя не было почти все утро.

Ма Жун бросил на своего хозяина укоризненный взгляд и сказал серьезно:

— С этими девицами следует обращаться со всей деликатностью, ваша честь. Мы вместе позавтракали, и я постепенно подвел разговор к госпоже Мен. В квартале ее называли Агат, а ее настоящее имя — Ши Мейлан; она дочь крестьянина с севера. Три года назад, когда ужасная засуха вызвала голод и люди мерли, как крысы, отец продал ее своднику, а тот перепродал в заведение, где работает Цветок Персика. Агат была славной, жизнерадостной девушкой. Хозяин заведения сообщил, что Юань Кай искал расположения Агат, но та ему отказала. Он думает, что девушка набивала себе цену, потому что казалась расстроенной, когда аптекарь не проявил настойчивости, а нашел себе другую подружку. Немного иначе было с Вэном Шуфэнгом. Вэн весьма застенчив, и, когда Агат не ответила на его первое предложение, он не повторял попыток, но продолжал вздыхать о ней издалека. А потом ее увидел Мен и тут же купил девушку. Но Цветок Персика думает, что Вэн по-прежнему очень любит Агат, он часто говорит о ней с другими девушками и недавно снова заявил, что Агат достойна лучшего мужа, нежели этот старый, брюзгливый рифмоплет.

Еще я узнал, что у Агат есть младший брат по имени Ши Мин, и вот это по-настоящему темная личность. Этот игрок и пьяница притащился сюда вслед за сестрой и жил на ее счет. Парень исчез примерно год назад, как раз перед тем, как Мен Лэн взял ее в жены. Но на прошлой неделе он вдруг снова объявился в квартале и спрашивал о своей сестре. Когда содержатель заведения сообщил ему, что Мен Лэн купил ее и женился на ней, Ши Мин сразу пошел к ним домой. Потом слуга Менов рассказывал людям, что Ши Мин повздорил с поэтом; он не понял, в чем суть ссоры, но что-то связанное с деньгами. Госпожа Мен горько плакала, а Ши Мин удалился в ярости. С тех пор его не видали.

Ма Жун замолчал, но судья Ди никак не прореагировал на его рассказ. Нахмурив брови, он медленно потягивал чай. Вдруг он спросил:

— Слуга Мена уходил куда-нибудь прошлой ночью?

— Нет, ваша честь. Я расспросил его отца, старого садовника, а также соседей. Парень вернулся домой сразу после ужина, лег в постель, которую он делит с двумя братьями, и храпел там до рассвета. И это, ваша честь, напомнило мне о втором вашем указании. Я выяснил, что Юань Кай был прошлой ночью с Пион, подругой Цветка Персика. Они удалились в комнату девушки в полночь, а ушел Юань Кай двумя часами позже, пешком — чтобы насладиться лунным светом, — так он сказал. Вэн Шуфэнг остался с девушкой по имени Гвоздика, довольно смазливой, хотя она и была сегодня утром немного не в духе. Похоже, что Вэн перепил на пирушке, и когда поднялся в комнату Гвоздики, то рухнул в постель и отключился. Гвоздика сначала тщетно пыталась разбудить его, а потом отправилась в соседнюю комнату играть в карты с другими девицами и напрочь забыла о своем кавалере. Он очнулся через три часа, но, к разочарованию Гвоздики, мучился таким похмельем, что сразу двинулся домой, и тоже пешком. Сказал, что предпочитает прогулку паланкину, поскольку надеется, что свежий воздух прочистит ему мозги. Вот и все, ваша честь. Я думаю, Ши Мин — это тот, кто нам нужен. Женившись на его сестре, Мен Лэн лишил Ши Мина, как говорится, чашки риса. Не следует ли мне приказать начальнику стражи заняться розыском этого Ши Мина? У меня есть его хорошее описание.

— Займись этим, — сказал судья Ди. — А потом можешь пойти поесть, до вечера ты мне не понадобишься.

— Тогда я немного вздремну, — с радостью заявил Ма Жун. — Утро было довольно напряженное. Эта утиная охота и все остальное.

— Не сомневаюсь! — буркнул судья.

Когда Ма Жун удалился, судья Ди поднялся на мраморную террасу, откуда открывался замечательный вид на озеро. Он сел в большое кресло и принялся за принесенный ему полуденный рис. Возвращаться в свои личные покои, расположенные на задах судебной управы, ему не захотелось; столь озабоченный делом об убийстве, он не получил бы удовольствия от общения с семьей. Когда с обедом было покончено, он переставил кресло в тенистый угол террасы. Он уже собирался часок вздремнуть, как прибыл гонец с длинным посланием от старшины Хуна.

Хун сообщал, что расследование в западной части округа обнаружило, что нападение на перевозившего золото гонца совершила банда из шести негодяев. Избив до бесчувствия гонца и забрав сверток с золотыми слитками, они преспокойно отправились на постоялый двор близ границы округа и принялись там пировать. Затем туда прибыл незнакомец; нижняя часть лица у него была закрыта шейным платком, и люди на постоялом дворе никогда прежде его не видели.

Главарь разбойников отдал ему сверток, а затем все они скрылись в направлении лесов соседнего округа. Позже тело незнакомца было найдено в канаве недалеко от постоялого двора. Узнали его по одежде; вместо лица было кровавое месиво. Местный судебный врач оказался человеком опытным; он исследовал содержимое желудка мертвеца и обнаружил следы сильного одурманивающего зелья. Сверток с золотыми слитками, разумеется, исчез.

«Итак, нападение на гонца было тщательно подготовлено кем-то, оставшимся неизвестным, — заканчивал письмо старшина. — У него был сообщник, который нанял разбойников для грязной работы, а затем был послан на постоялый двор, чтобы забрать добычу. Сам этот неизвестный последовал за сообщником, подмешал ему зелье и забил до смерти, то ли потому, что не желал иметь возможного свидетеля, то ли решил не платить положенной доли. Чтобы продолжить преследование преступника, мы хотели бы просить о содействии наместника соседнего округа. Я почтительно прошу вашу честь приехать сюда, дабы провести расследование лично».

Судья Ди медленно свернул донесение. Хун прав, надо немедленно отправляться туда. Но следует уделить внимание и убийству поэта. И Юань Кай, и Вэн Шуфэнг имели возможность убить старика, но у обоих, похоже, не было на то никакой причины. У брата госпожи Мен мотив, безусловно, был, но, если это его рук дело, он, конечно, сбежал и сейчас далеко отсюда. Судья вздохнул и откинулся в кресле, задумчиво поглаживая бороду, и сам не заметил, как уснул.

Когда он открыл глаза, то с досадой понял, что спал слишком долго: уже смеркалось.

Ма Жун с начальником стражи стояли у балюстрады. Последний доложил, что на поимку Ши Мина брошены все силы, но пока никаких следов его не обнаружено.

Судья Ди отдал Ма Жуну донесение старшины.

— Неплохо бы тебе прочесть это повнимательнее. Тогда ты сможешь предпринять необходимые приготовления для поездки на западную границу нашего округа, так как ранним утром мы отправляемся туда. В поступившей почте было письмо из столичного казначейства, предписывающее мне безотлагательно доложить об ограблении. Они ночей не спят из-за пропавшей связки медяков, что уж тут говорить о дюжине полновесных золотых слитков!

Судья спустился в свой кабинет и начерно набросал отчет в казначейство. Затем прямо на письменном столе ему накрыли ужин. Он почти не чувствовал вкуса еды; мысли его все время возвращались к убийству старого поэта. Положив палочки, он со вздохом задумался о столь неудачном совпадении, когда чуть ли не в одно время произошли два преступления. Внезапно он поставил недопитую чашку, встал и принялся мерить шагами пол. Ему показалось, что он нашел объяснение пропажи чашки для вина. Судья решил немедленно проверить свое предположение. Подойдя к окну, он выглянул во двор. Убедившись, что там никого нет, он быстро прошел к боковой калитке и незамеченным покинул судебное подворье.

На улице он закрыл нижнюю часть лица шейным платком и на углу нанял маленький паланкин. Он расплатился с носильщиками перед самым большим домом Квартала Ив. Из-за сверкающих окон неясно доносились пение и смех; похоже, веселое застолье было в самом разгаре. Судья Ди заспешил к тропинке, ведущей к загородному дому Мен Лэна.

Приближаясь к садовой калитке, он обратил внимание, как стало тихо вокруг: деревья не пропускали сюда гул Квартала Ив. Он мягко толкнул створку и оглядел сад. Лунный свет озарял пруд с лотосами; дом в глубине сада был погружен во тьму. Судья Ди пошел по берегу пруда, затем остановился и подобрал камешек. Он швырнул его в пруд. Тут же хором заквакали лягушки. С довольной улыбкой судья Ди направился к двери, вновь закрыв шейным платком нижнюю часть лица. Встав в тени крыльца, он постучал.

Окно осветилось. Затем отворилась дверь, и судья услышал шепот госпожи Мен:

— Входи быстрей!

До пояса обнаженная, она стояла в дверном проеме. На бедрах ее была полупрозрачная повязка, волосы распущены. Когда судья открыл свое лицо, из ее уст вырвался сдавленный крик.

— Я не тот, кого вы ожидали, — холодно произнес он, — но я войду, тем не менее.

Он переступил порог, закрыл за собой дверь и сурово посмотрел на съежившуюся от страха женщину.

— Кого же вы ждали?

Губы ее дрогнули, но она не произнесла ни звука.

— Отвечай немедленно! — рявкнул судья Ди.

Она стиснула на талии набедренную повязку.

— Я никого не ждала. Я проснулась от шума, который подняли лягушки, и испугалась, что это грабитель. Тогда я подошла взглянуть и…

— И пригласила грабителя побыстрее войти! Если уж лжешь, то выдумывай что-нибудь поумнее. Покажи мне спальню, где ты поджидала любовника.

Она молча взяла свечу со стола и провела судью в маленькую боковую комнату. Здесь не было ничего, кроме узкой дощатой лежанки, покрытой тонкой тростниковой циновкой. Судья быстро шагнул к лежанке и потрогал циновку. Она еще хранила тепло человеческого тела.

— Ты всегда здесь спишь? — резко спросил судья.

— Нет, ваша честь, это комната прислужника, паренек дремлет здесь после обеда. Спальня по другую сторону зала, который мы сейчас проходили.

— Веди меня туда!

Когда она провела судью в большую спальню, он взял у женщины свечу и быстро осмотрел комнату. Здесь был туалетный столик с бамбуковым креслом, четыре сундука для одежды и большое ложе. Судья Ди отдернул балдахин. Он увидел, что толстая циновка из мягкого тростника свернута, а подушки убраны в стенную нишу. Судья повернулся к женщине и гневно сказал:

— Меня не волнует, где ты собиралась спать со своим любовником, я только хочу знать его имя. Говори!

Она не ответила, лишь искоса посмотрела на него. Затем ее набедренная повязка соскользнула на пол, и она предстала перед судьей совершенно обнаженной. Прикрываясь руками, она жеманно поглядывала на него.

Судья Ди отвернулся.

— Мне надоели эти глупые шутки, — сурово произнес он. — Немедленно оденься, ты пойдешь со мной в окружной суд и проведешь эту ночь в тюрьме. Завтра я допрошу тебя, под пыткой, если понадобится.

Она молча открыла платяной сундук и начала одеваться. Судья прошел в зал и сел там. Видимо, она готова далеко зайти, лишь бы выгородить своего любовника, думал судья. Хотя, учитывая ее прошлое, для нее это не слишком уж далеко. Когда она вышла, полностью одетая, он знаком приказал ей следовать за собой.

У входа в Квартал Ив они повстречали ночную стражу. Судья велел начальнику доставить госпожу Мен в паланкине в судебную управу и передать ее смотрителю тюрьмы. А еще он послал четырех стражников в дом покойного поэта, дабы они задержали любого, кто постучит в дверь. Затем судья Ди, глубоко погруженный в раздумья, неторопливым шагом отправился в управу.

Войдя в ворота, он увидел, что Ма Жун болтает с солдатами в караульном помещении у ворот. Вместе они отправились в кабинет судьи. Когда судья Ди рассказал помощнику о том, что случилось в загородном доме, Ма Жун покачал головой.

— Так у нее был тайный любовник, и это он убил ее мужа. Что ж, выходит, дело практически раскрыто. Мы сумеем заставить ее назвать имя.

Судья Ди сделал глоток и медленно проговорил:

— Все же меня беспокоят несколько вопросов. У меня есть ощущение, что между убийством Мена и нападением на перевозившего золото гонца существует какая-то связь, но я не имею ни малейшего понятия, в чем она. Впрочем, меня интересует твое мнение по двум другим вопросам. Во-первых, как могла госпожа Мен завести тайную интрижку? Они с мужем практически никуда не выходили, да и сами принимали лишь считаных гостей. Во-вторых, я точно знаю, что она спала в комнате слуги на узкой лежанке. Почему она не приготовила к приему любовника спальню, где стоит большая и удобная кровать? Ведь не уважение же к покойному мужу удерживало ее, раз она преспокойно крутила шашни у него за спиной. Я понимаю, разумеется, что любовники не слишком озабочены удобствами, но чтобы предпочесть узкую и жесткую лежанку…

— Итак, — ухмыльнулся Ма Жун, — что касается первого вопроса: если женщина решила погулять на стороне, то можно голову дать на отсечение, что она уж найдет способ это осуществить.

Возможно, она забавлялась с их прислужником, и тогда ее тайные развлечения не имеют никакого отношения к убийству. Что до второго вопроса, то мне нередко случалось спать на узкой лежанке, но, признаюсь, никогда не приходило в голову делить ее с кем-то. Я, однако, с удовольствием отправлюсь в Квартал Ив и проведу расследование на этот предмет. — И он с надеждой посмотрел на судью.

Судья Ди уставился на своего помощника, о чем-то напряженно размышляя. Некоторое время он молча подергивал ус, потом вдруг улыбнулся.

— Да, — сказал он, — следует попытаться.

Ма Жун заметно повеселел. Но лицо его тут же вытянулось, когда он услышал продолжение.

— Немедленно отправляйся в трактир «Красный карп», что за рыбным рынком. Попроси главу тамошних нищих отрядить тебе несколько попрошаек из тех, кто ошивается вблизи Квартала Ив, и приведи их сюда. Главе их гильдии объясни, что я собираюсь допросить их в свете вновь открывшихся важных фактов, касающихся убийства поэта Мен Лэна. Не делай из этого секрета. Наоборот, постарайся, чтобы все узнали, зачем ты позвал этих нищих. Ступай!

Поскольку Ма Жун ошеломленно глядел на судью и не двигался с места, он добавил:

— Если мой план удастся, я раскрою и убийство Мена, и разбойное нападение на гонца. Иди же!

Ма Жун вскочил и заторопился к выходу.

Когда Ма Жун вернулся в кабинет судьи Ди в сопровождении четырех оборванных нищих, он увидел, что боковой стол уставлен блюдами с пирожными и цукатами, а также кувшинами с вином.

Судья Ди несколько успокоил перепуганных гостей дружеским приветствием, а затем предложил им отведать сладостей и выпить по чашке вина. Когда изумленные попрошайки потянулись к столу, не отводя глаз от угощения, судья Ди отвел Ма Жуна в сторону и тихо сказал:

— Отправляйся в караульную и подбери среди стражников трех дюжих молодцев. Жди с ними у ворот. Примерно через час я отошлю этих нищих. За каждым нужно незаметно проследить. Хватайте всякого, кто обратится к любому из них, и тащите сюда вместе с попрошайкой.

Затем он повернулся к нищим и вновь настойчиво предложил им уделить внимание вину и закускам. Озадаченные бродяги никак не могли решиться принять приглашение, но когда, наконец, набросились на еду, блюда и чашки мгновенно опустели. Одноглазый вожак попрошаек вытер руки о свою засаленную бороду и уныло сказал товарищам:

— Теперь он отрубит нам головы. Но, должен сказать, последняя жратва оказалась щедрой.

Бродяги удивились еще больше, когда судья Ди усадил их на скамеечки перед своим столом. Он расспросил каждого, откуда тот родом, возраст, имя, а также выяснил множество прочих безобидных подробностей. Когда нищие поняли, что он не касается каких-либо щекотливых вопросов, они заговорили куда свободнее, и сами не заметили, как прошел час.

Судья Ди встал, поблагодарил их за то, что они пришли, и отпустил на все четыре стороны. После чего, соединив за спиной руки, принялся расхаживать по кабинету.

В дверь постучали раньше, чем он ожидал. Таща за собой одноглазого попрошайку, вошел Ма Жун.

— Этот человек дал эту серебряную монету, прежде чем я понял, что ему нужно, ваша честь! — заскулил старикашка. — Клянусь, что не щипал его карман!

— Я знаю, — сказал судья Ди. — Не беспокойся, монету можешь оставить себе. Только скажи, о чем он тебя попросил.

— Он подошел ко мне, когда я завернул за угол, ваше превосходительство, и сунул мне в руку эту серебряную монету. Он сказал: «Пойдем со мной, получишь еще одну, если расскажешь, о чем судья расспрашивал тебя и твоих друзей». Я клянусь, это правда, ваше превосходительство!

— Отлично! Можешь идти. Не трать деньги на игру и вино!

Нищий поспешно удалился, и судья обратился к Ма Жуну:

— Приведи арестованного!

Аптекарь Юань Кай начал громко протестовать, как только оказался в комнате:

— Видного горожанина хватают, будто простого разбойника! Я желаю знать…

— И я желаю знать, — холодно перебил его судья Ди, — почему вы поджидали этого попрошайку и зачем расспрашивали его.

— Разумеется, я крайне заинтересован в продвижении расследования, ваша честь! Мне не терпелось выяснить…

— Выяснить, не обнаружил ли я указывающую на вас улику, которую вы проглядели, — закончил за него фразу судья. — Юань Кай, вы убили поэта Мен Дэна, а также Ши Мина, которого использовали в качестве связного с головорезами, ограбившими перевозящего золото гонца. Сознавайтесь в своих преступлениях!

Юань Кай побелел. Однако голос его был тверд, когда он спросил:

— Я полагаю, у вашей чести есть достаточные основания для предъявления столь серьезного обвинения?

— Достаточные. Госпожа Мен засвидетельствовала, что на ночь глядя они никогда не принимали гостей. Она также засвидетельствовала, что лягушки в пруду никогда не квакают днем. И все же вы отметили шум, который они устраивают — время от времени. Это означает, что вы бывали там ночью. Далее, Мен пил вино со своим убийцей, который оставил на столе свою собственную чашку, но забрал с собой особую чашку Мена. Это, наряду со спокойным лицом Мена, подсказало мне, что он был одурманен, прежде чем убит, а убийца забрал с собой чашку своей жертвы, потому что боялся, что на ней останется запах снадобья, даже если вымыть чашку в пруду. Теперь вспомним, что сообщник преступника, который организовал нападение на гонца, также был сначала отравлен, а затем убит. Это наводит на мысль, что оба преступления были совершены одним и тем же лицом. И это заставило меня подозревать вас, потому что, будучи аптекарем, вы многое знаете о снадобьях, а еще у вас была возможность убить Мен Лэна после того, как вы покинули Квартал Ив. Я также вспомнил нашу не слишком удачную сегодняшнюю утиную охоту — мы остались без трофеев. Несмотря на то, что нашу охоту устроил такой специалист, как вы. Вы были не в лучшей форме, ведь до этого провели весьма напряженную ночь. Но, научив меня охоте на уток с приманкой, вы подсказали простой способ проверить мои подозрения. В качестве приманки я использовал попрошаек и поймал вас.

— А какой мотив? — медленно проговорил Юань Кай.

— Некоторые обстоятельства, вас не касающиеся, позволили мне узнать, что госпожа Мен ожидала тайного ночного посещения своего брата Ши Мина, а это доказывало ее осведомленность в том, что он совершил некое преступление. Когда на прошлой неделе Ши Мин пришел к сестре и зятю и они отказались дать ему денег, он пришел в ярость и бахвалился, что вы заручились его содействием в деле, обещавшем принести кучу денег. Мен и его жена знали, что Ши Мин — отпетый негодяй, а потому, услышав о нападении на перевозящего золото гонца, пришли к выводу, что без пропавшего Ши Мина здесь не обошлось. Мен Лэн был честным человеком, и он обвинил вас в ограблении — вот и мотив. Госпожа Мен не хотела выдавать своего брата, но когда она узнает, что это вы убили и мужа ее, и брата, то все расскажет, и ее показания завершат дело против вас, Юань Кай.

Тяжело дыша, аптекарь уставился в пол.

Судья Ди продолжил:

— Госпоже Мен я принесу свои извинения. Достойное сожаления ремесло, которым она занималась, не изменило ее твердого характера. Она искренне любила своего мужа и, хотя знала, что брат ее человек никудышный, была готова подвергнуться порке за неуважение к суду, но не выдать его. Что ж, вскоре она станет богатой женщиной, ибо половина вашего состояния достанется ей в качестве платы за кровь ее мужа. И, несомненно, Вэн Шуфэнг в надлежащее время попросит ее руки, так как он все еще горячо любит ее. А вы, Юань Кай — нечестивый убийца и сложите голову на плахе.

Юань поднял глаза и произнес безжизненным голосом:

— И все из-за проклятой лягушки! Я убил эту тварь и отшвырнул ее в пруд. Оттого и заверещали остальные лягушки. — Затем он с горечью добавил: — Каким же глупцом я оказался, когда сказал, что лягушки не могут говорить!

— Могут, — спокойно проговорил судья. — И они все рассказали.