Суженый. Княгиня Имеретии

Глава IX. Признание

Имеретия, Тернали, дворец князя Асатиани,

1815 год, Сентябрь, 27

Едва въехав в княжескую вотчину, Верико сразу же отметила удручающее состояние усадьбы. Повсюду слуги старались привести все в надлежащий вид после варварского нападения сванов. В открытой бричке с кучером княгиня преодолела главные ворота, с похолодевшим сердцем созерцая многочисленные разрушения вокруг, но все же испытывая черное удовлетворение от осознания того, что ненавистный Леван и его выродок Серго мертвы. Всю дальнюю дорогу до Имеретии она размышляла лишь об одном – жива ли русская девка? Верико уже предвкушала стенания и горе Амира, ведь он явно был увлечен девчонкой, но она надеялась на то, что молодой человек, пострадав, быстро забудет эту русскую. Оттого всю дорогу, отстав всего на два дня от Амира, который ускакал словно угорелый верхом, княгиня в своем сердце лелеяла надежду на то, что по приезде услышит еще и о кончине Елены Бутурлиной.

Едва легкая коляска остановилась напротив крыльца, Верико спустилась с брички и быстро взошла по лестнице вверх, отметив около полусотни джигитов, вооруженных до зубов и стоящих на улице у дворца. Все они находились при конях, что-то обсуждая на повышенных тонах, резко жестикулируя. Княгиня прошла мимо них, невольно замечая, что все мужчины поголовно наклоняли головы в знак почтения к ней. Войдя в дом, она осведомилась у дворецкого об Амире и, услышав ответ, направилась в кабинет.

– Итак, завтра на рассвете выступаем. Даур, объяви всем азнаури, – услышала Верико последний приказ Амира.

Она вошла в кабинет и окинула внимательным взглядом Амира и трех джигитов, которые при Леване занимали главные должности в войске князя и были отправлены в ссылку вместе с Амиром, так как являлись его ставленниками. Дворяне поздоровались с Верико и вышли. Амир обернулся к ней, и она увидела, что его лицо мрачно.

– Софико жива! – выпалил Амир взволнованно, обращаясь к Верико. – Сваны увезли ее с собой в горы. Слуги видели, как она уезжала на коне вместе с Тимуром Дешкелиани.

Верико похолодела и напряглась от этой неприятной новости. Быстро соединив в своих мыслях сбор джигитов у дворца, явно готовых для похода, и последнюю услышанную фразу-приказ Амира, княгиня тут же сделала нужные выводы и напряженно спросила:

– Что ты задумал, Амир?

– Я собрал войско. Завтра мы выступаем в сторону гор. Через два дня, если поедем быстрым маршем, достигнем Сванети. Я разворочу логово князей Дешкелиани! И найду Софико. А Тимур и его люди поплатятся за все, что сделали!

– Но Амир! Это плохое решение.

– Госпожа, – глухо произнес Амир, вперив недовольный взор в княгиню. – Я принял решение, и не вам его менять.

– Сваны расквитались с Леваном и Серго. Более они не сунутся сюда. Ибо боятся твоей силы и власти. С тобой они связываться открыто не будут. Зачем же начинать войну?

– Софико у них в руках! И я должен помочь и освободить ее!

– Но она, возможно, уже мертва, – прищурившись, заметила Верико. – Ты же знаешь, что не все пленники выдерживают тяготы плена.

Лицо Амира смертельно побледнело, и он тихо вымолвил:

– Зачем вы так говорите, госпожа? Я надеюсь, что Софико жива. Она мудрая девушка и постарается выжить, я чувствую это.

– Но если она мертва? – не унималась княгиня.

– Тогда я прикажу своим джигитам перерезать их всех! – процедил жутким голосом Асатиани. – Всех мужчин, принадлежащих к войску Дешкелиани! Всех, кроме женщин и детей. Чтобы уже никто из сванов князя Давида не дерзал нападать на наши земли!

– Но Амир! Неужели из-за девчонки ты не пожалеешь своих людей? Ведь ты можешь погубить многих!

– Все мои джигиты и азнаури жаждут мести! Вы ведь прекрасно знаете, что один из сыновей или племянников каждого азнаури служит при князе Асатиани во дворце. И оттого почти каждое семейство при коварном нападении сванов на дворец потеряло своих родных. Все жаждут мести и крови! Вот отчего я бросил клич позавчера, и уже сегодня их собралось более четырех сотен! Они готовы ехать за мной!

– Но ты жаждешь спаси ее! Эту смазливую девку! А не отомстить Дешкелиани, я вижу это! – выпалила в сердцах княгиня.

– Да, это так. Леван Тамазович оскорбил меня, бросив в каменный мешок, хотя я верно служил ему много лет и не раз проливал за него кровь. А Серго я презирал и ненавидел! Ибо именно ему досталась Софико. Хотя по закону гор она должна была стать моей женой! И хоть я не желал им такой смерти, но скорбеть по ним не буду! А Софико, она там одна! Она так беззащитна и наверняка сейчас страдает, я нутром чую это! И я ее единственная надежда на спасение. Если я не спасу ее, она погибнет там, в горах! А я никогда не прощу себе этого, ибо мое сердце разорвется от горя вдали от нее.

– Амир, прошу, выслушай меня! – воскликнула Верико.

– Говорите, Верико Ивлиановна, меня уже ждут, – недовольно велел Амир, натягивая перчатки.

Княгиня встала на его пути.

– Пойми, мальчик мой, ты не должен ехать за этой девчонкой. Она недостойна тебя.

– С чего вы взяли, что Софико недостойна меня?! – уже взорвался Амир, повышая голос. – Я слышу это от вас уже в который раз. Ее род в России известен и богат.

– Но она русская! Ты же грузинских кровей! И не можешь породниться с женщиной из вражеского рода! Пойми, Амир. Ты должен жениться только на грузинке и продолжить чистоту крови своего рода, как и предназначено тебе! Ибо в твоих жилах течет кровь имеретинских царей!

– Имеретинских царей? – опешил Амир. – С чего вы это взяли, госпожа? Мой отец Петрэ был в родстве лишь с управляющими имеретинских великих царей, а моя мать вообще из бедного адыгейского рода. Отчего вы взяли…

– Я твоя мать, – тихо вымолвила Верико. И Амир прочел это только по ее губам. Опешившим взором молодой человек уставился на княгиню Асатиани, словно не веря ее словам, и отрицательно замотал головой. – Ты не веришь мне, мой мальчик? Но это правда… многие годы я была вынуждена скрывать тайну твоего рождения…

– Но отчего вы скрывали это? – пролепетал невольно Амир, не в силах поверить.

– Иначе Леван бы расправился с тобой. Его ненависть ко мне и к тебе была безмерна…

– И кто мой отец? Петрэ Тамазович?

– Нет. Ты не знаешь его, – пролепетала тихо Верико, опустив взор и нервно затеребив пряжку на платье. – Но не стоит о нем, – тут же вымолвила княгиня и подняла яростный страстный взор на Амира. – Петрэ и Русудан лишь помогли мне и скрыли ото всех, что ты мой сын. Они воспитывали тебя по моей просьбе…

– Так вот отчего вы всегда опекали меня и заступались за меня перед Леваном Тамазовичем! Я всегда чувствовал вашу защиту. Вы постоянно говорили, что я все смогу, и по вашему слову дядя так возвысил меня. Теперь я понимаю, отчего вы это делали. И дядя не знал, что я ваш сын?

– Конечно, нет. Если бы он узнал, он убил бы тебя… когда-то давно он попытался это сделать, но у него ничего не вышло… это страшная и длинная история… когда-нибудь я расскажу ее тебе, мой мальчик.

– Но в это просто невозможно поверить! – произнес молодой человек в сердцах. – Вы моя мать и две недели назад вновь вызволили меня из темницы…

– Ты вырос именно таким, каким я всегда хотела видеть своего сына! Сильным, смелым, рассудительным и хладнокровным. Враги боятся и уважают тебя. Ты истинный внук великих имеретинских царей! – с восхищением вымолвила Верико и, приблизившись вплотную к Амиру, подняла руку и провела пальцами по его щеке, ее глаза засветились любовью. – Я горжусь тобой. Теперь ты станешь тавади края.

– Тавади? – опешил Амир.

– Конечно. Я завтра же объявлю всем, что ты мой единственный сын, и мы скрепим это документально. Затем пошлем грамоту имеретинским великим князьям, и они признают твое первенство по роду. А азнаури и так подчиняются тебе. Поэтому, я думаю, все будет справедливо. Твое рождение, твоя удаль и уважение всех азнаури и врагов станут для тебя проводниками на должность тавади края. Ты будешь по праву носить имя князя Асатиани, внука князя Орбелиани и великого правителя наших земель!

– Верико Ивлиановна, вы…

– Матушка, называй меня матушка, прошу, Амир. Я так долго ждала этого, – пролепетала княгиня, и ее ладонь вновь ласково провела по бородатой щеке молодого человека.

– Матушка, – тихо вымолвил Амир и как-то печально улыбнулся.

– Теперь ты понимаешь, что должен жениться только на грузинке. А эта русская… зачем тебе она? Она только все портит. Из-за нее ты лишь страдаешь, мой мальчик. Пусть она навек сгинет в горах, что тебе до нее? Она будет препятствием к твоему возвышению.

– Но я ее люблю! – вспылил Амир и недовольно скинул ладонь Верико со своей щеки. Он начал нервно вновь натягивать перчатки и отвернулся от княгини. – Софико ждет моего ребенка. Мой долг, как ее мужа и отца, позаботиться о ней и о нашем малыше.

Он направился к двери, а Верико бросилась за ним.

– Но она уехала с твоим врагом, Амир! – выпалила Верико, найдя еще один довод, чтобы отговорить его от поездки.

Амир резко обернулся и выпалил:

– Она уехала в горы не по своей воле.

– Как же! Она уехала на коне Тимура, ты это сказал, – едко заметила княгиня.

– И что же? Она просто не могла поступить иначе. За Тимуром была сила и оружие. Что она должна была сделать, по-вашему?

– Сопротивляться!

– И получить пулю в лоб, как ее горничная?

– Да! Но зато она осталась бы верна тебе. А теперь ты знаешь, что ее ждет. Самое меньшее – она станет усладой Тимура, а может, будет ублажать и не одного джигита! Именно это судьба всех пленниц в наших краях! – ядовито заметила Верико, пытаясь очернить образ девушки в глазах сына.

– Пусть так, – мрачно заметил Амир. – Но она поступила мудро. И осталась жива. Это главное. И теперь у меня есть шанс спасти ее из лап сванов.

– Что ты говоришь, сынок?! Пойми, она погубит тебя! – вымолвила из последних сил Верико.

– Довольно! – уже зло пророкотал Амир и резко обернулся к матери. – Может, вы мне и мать, но я мужчина и сам решу, что мне делать!

– Но, если ты женишься на ней, имеретинские князья могут не дать тебе грамоту на владычество над нашими землями!

– Я жил много лет без этого титула, госпожа, – не задумываясь, сказал Амир. – Проживу и дальше. А Софико для меня все, что я люблю на этом свете! – он грозно зыркнул на княгиню и вновь направился к двери.

Уже у выхода он услышал дикий дрожащий голос княгини Верико:

– А как же я, сынок? Разве я не заслужила твоей любви?

Амир вновь обернулся к ней и властно ответил:

– Ждите меня во дворце, матушка. Я скоро вернусь с Софико и вашим внуком. И мы все обсудим как следует…

Молодой человек быстро вышел прочь, а Верико, сжав в нервном порыве кисти рук, осела на ковер и устало опустила голову. Ее душили слезы. Все, что она задумывала, осуществилось, но что в итоге? Ее сын, которого она оберегала многие годы, готов был отступиться от титула тавади ради этой русской девки, которая не заслуживала даже мизинца ее любимого мальчика. Мало того, из-за этой девчонки Амир устремился сейчас в эти жуткие горы, откуда он мог и не вернуться.

Сжав зубы, Верико тихо завыла, словно раненая волчица, и уже через миг бросилась к окну. Отодвинув штору, она диким любовным взором вперилась в фигуру высокого всадника, который, проворно вскочив на жеребца, со своими людьми галопом поскакал прочь со двора. В этот миг Верико поняла, что она опоздала и теперь любовь ее мальчика, которую она не могла получить от него раньше, она должна была делить с этой русской девчонкой. Девчонкой, которая появилась в их жизни и в их краях словно какая-то неумолимая и коварная владычица. Которой не только удалось остаться в живых после опустошительного нападения сванов, но и теперь эта русская завладела сердцем Амира настолько, что он, даже несмотря на все ее, Верико, мольбы, просьбы и приказы, уехал в эти опасные горы…

Сванети, горное поселение Шавани,

1815 год, Октябрь,7.

В тот день Тимур пришел раньше обычного. Едва он появился на пороге, Софья сразу же напряглась и, встав со своего места, приблизилась к окну. Тимур прикрыл дверь и прошел в спальню. Он положил маленький сверток, который принес с собой, на небольшой столик и устремил властный пронзительный взор на молодую женщину. Она стояла к нему спиной, обхватив себя руками и делая вид, что смотрит в окно.

– Как ты, козочка? – ласково спросил Дешкелиани, приблизившись к ней, и тихо добавил: – Я принес тебе сласти…

Софья нахмурилась и приготовилась к его домогательствам. Почти ежедневно Тимур появлялся у нее в комнате ближе к вечеру, вот уже на протяжении двух недель. И, несмотря на сопротивление и недовольство, все равно склонял ее к интимным соитиям, даже невзирая на слезы. Теперь Софья не сопротивлялась ему, ибо опасалась вновь изведать жестоких пощечин, следы от которых не прошли еще с первого раза, когда он изнасиловал ее, и до сих пор оставались на щеках.

Руки Тимура уже властно и нежно обняли ее, губы страстно впились в шею. Она не двигалась и позволяла ему делать то, что он хотел. Однако Тимур вдруг оторвался от ее ушка и глухо спросил:

– И долго ты будешь сопротивляться мне и лить слезы? Лучше тебе смириться и стать покладистой, козочка. Все мои женщины до тебя быстро примирялись со своей участью и потом начинали радоваться тому, что я приходил к ним.

– Я не все, – с вызовом тихо ответила Софья. – И я не смирюсь…

– Ну и глупо! – выпалил Тимур.

– Линара говорила мне, что у тебя есть наложницы в селении. Отчего ты не посещаешь их? Они наверняка рады твоим притязаниям, Тимур.

– Они мне неинтересны, с той поры как я привез тебя, козочка, – нежно произнес Тимур. – Ты понимаешь, о чем я говорю? Ты должна быть счастлива от того, что я выделяю тебя из других женщин. И пока жажду только тебя.

Софья нахмурилась, собираясь что-то сказать в ответ, но в следующий миг дверь распахнулась, и на пороге комнаты показалась сухая невысокая фигура старика в серой черкеске. Тимур выпустил молодую женщину из своих объятий и резко обернулся, чтобы отчитать наглеца, посмевшего войти в комнату, когда он был здесь.

– Дак Амиран сказал правду! – процедил князь Давид Дешкелиани, медленно проходя в комнату.

Тимур смертельно побледнел и лишь одними губами вымолвил:

– Отец…

– Что ты натворил, Тимур?! – пророкотал Давид, проводя глазами по Софье и вперив угрожающий взор в старшего сына. – Ты привез жену Серго сюда? Ты должен был убить ее! – воскликнул князь и быстро положил руку на рукоять своей шашки.

Тимур метнул испуганный взор на Софью, лицо которой смертельно побледнело от страха. Давид уже порывисто устремился в сторону молодой женщины. Но Тимур, разгадав кровожадное намерение отца, стремительно загородил князю проход, положив ладонь на пальцы родителя, лежащие на рукояти шашки.

– Отец, давайте поговорим! Но не здесь! – выпалил яростно Тимур.

– Поговорим? О чем?! – процедил Давид, сверкая глазами на пленницу через широкое плечо сына. – Пусти!

– Отец! Выслушайте меня! – взмолился Тимур и начал осторожно давить своим телом на отца, подталкивая его к выходу из комнаты. – Я умоляю вас!

– Тимур, не смей защищать ее! – процедил князь Давид и попытался обойти сына, испепеляя убийственным взором русскую, что смотрела на него огромными печальными глазами, испуганно прижимаясь к шкафу.

– Отец! Прошу, только один разговор! – уже яростно выпалил Тимур. – Я все расскажу вам! Выслушайте меня!

– Ладно, – через силу выдавил Давид и чуть попятился. – Выйдем!

Князь Дешкелиани быстро вышел в коридор. Тимур обернулся к молодой женщине и глухо произнес:

– Не бойся, я все улажу. Только не выходи из комнаты.

Моргнув несколько раз, Софья медленно кивнула ему в ответ. И Тимур, бросив на нее последний решительный и страстный взор, стремительно вышел вслед за отцом, плотно прикрыв дверь в ее спальню.