Глава 5

У Мазера в тот вечер ничего не получилось. Ни блуждания по ночным улицам, ни встречи с острословами из Виллиджа, налеты на бары и мгновенные исчезновения из них, дебаты в кофейных, и удивительная трезвость ума в предрассветные часы, когда поэты, иссякнув, забывают строки, накануне давшиеся им кровью, и готовы принять от него любую подсказку. Ничто из этого не могло умиротворить его обеспокоенную душу. Сколько раз он подавлял в себе соблазн позвонить в дом Бредли под любым предлогом — забыл зажигалку, например? Питер перед сном уже успел успокоиться. Идиоты! — назвал бы он их. Чертовы идиоты. Мазер был уверен, что Питер не обратится в полицию: в этот час он не захочет тратить свое драгоценное время на долгие расспросы в полицейском участке. Утром он ограничится кратким объяснением, каким образом его портфель очутился в уличном почтовом ящике.

Когда Мазер свернул на Перри-стрит, шел третий час ночи. Он с ужасом думал о своем заточении в пустой квартире. Получить роль в конспиративном задании и в самый критический момент быть отстраненным от дальнейших событий, было равно тому, как пригласить актера на ведущую роль, пусть даже в плохом спектакле, и в момент кульминации убрать его со сцены. Только когда Мазер увидел машину у своего дома, а в ней двух мужчин, он признался в истинной причине своего отчаянного состояния: это был страх. Неожиданное осознание этого, словно удар, настолько подкосило его силы, что он остановился. Ноги у были словно ватные. Глаза однако инстинктивно искали на пустой безлюдной улице ближайший телефон вызова полиции. Пусть унижение, пусть все произойдет в открытую! Инстинкт взял верх: прежде всего надо спасти себя.

Машина медленно поехала ему навстречу. Он заставил себя идти вперед. Но когда машина почти поравнялась с ним, он упал на тротуар и не сделал усилий подняться. Он лежал, отвернув лицо, те несколько секунд, пока вышедший из машины человек не подошел к нему.

Лейтенант Маркс выскочил из машины и склонился над лежащим мужчиной.

— Вы разбились?

Мазер зашевелился и сел. Тот факт, что никто не набросился на него, не было выстрелов и свиста пуль, чего он ждал, вызвало у него чувство стыда за проявленную слабость.

— Проклятые тротуары, — пробормотал он. — Кажется, я сломал большой палец. — Он дотянулся рукой к ступне и сжал ее ладонью, его воображение настолько обострилось, что он даже почувствовал резкую боль.

— Вы Эрик Мазер? — спросил его Маркс.

— А вы кто такие, черт побери? — оглядев их, спросил Мазер.

При слабом свете фонарей Маркс предъявил свое удостоверение и на всякий случай пояснил: — Лейтенант Маркс, полиция, — он кивком головы указал на присевшего на корточки рядом с Мазером своего помощника. — Детектив Перерро.

Мазер, пользуясь своим вымышленным увечьем, постарался переориентироваться. Он сам хотел позвать дежурного полицейского, и вот перед ним их целых два.

— Что с ним? — спросил Перерро так, будто Мазер был без сознания.

— Попробуйте встать, Мазер. Выдержит ли нога? Нам надо поговорить с вами, — сказал Маркс все еще держащемуся за ногу Мазеру.

— Где поговорить? — Мазеру показалось, что он непременно потеряет сознание, если эти незнакомые люди сунут его в машину, хотя они и называют себя полицейскими.

Маркс выпрямился.

— У вас дома или в полицейском участке. Где пожелаете.

Мазер поднялся, отказавшись от помощи Маркса. Он проковылял пару шагов, ступая на пятку левой ноги. Надо запомнить, что он повредил левую ногу, твердил он себе.

— Все пройдет, — сказал он. Его потрясло, что Питер поднял такой переполох в полиции, раз они сразу начали поиски грабителей. Именно это реальное обстоятельство, сопоставленное с его личными подсознательными страхами, которые он так остро ощутил всего несколько мгновений назад, впервые заставило его по-новому оценить пределы того, в чем он участвовал и с тревогой подумать о физической безопасности своего друга Питера Бредли.

Мазер долго открывал ключом дверь своей квартиры в полуподвале. Плохо освещенная лестничная клетка и темнота квартиры, где он не сразу нашел ближайшую лампу, помогли ему скрыть свою растерянность и отчаяние. Воздух в квартире был затхлый, нежилой. В последнее время он мало бывал здесь после визита сюда Джерри и Тома. Они как бы осквернили его жилище своим присутствием. Мазер зажег обе лампы по краям дивана, сел на него и снял ботинок. Детективы смотрели, как он массирует ногу.

— Садитесь, — сказал Мазер, — и расскажите, что все это значит. Должно быть, это что-то чертовски важное, раз вы здесь в такой час.

— А вы как думаете? — ответил Перерро. Дежурство его кончилось в полночь, и хотя он был доволен, что привлечен к работе над таким серьезным делом, он считал, что за то время, что они потратили на ожидание Мазера, где-то, возможно, произошло много серьезных преступлений, требовавших вмешательства полиции.

Маркс поднял ботинок, снятый Мазером, и поднес его к свету. Он не обнаружил на подошве ничего, что бы напоминало битое стекло. Прошло уже четыре часа после нападения на Бредли. Держа башмак в руке, Маркс наблюдал за Мазером, массировавшим ступню. У Маркса не было сомнений в том, что этого человека что-то беспокоило. Его серые глаза то бегали, то смотрели исподлобья. Доведение этого типа может стать ключом к пониманию, кто же он, думал Маркс. Недурен собой, носит длинные волосы, такие парни нравятся девушкам, особенно если он читает им лекции, возможно, он даже нравится кое-кому из молодых людей. В нем есть какая-то изнеженность, декадентство.

— Вы всегда так поздно возвращаетесь домой? — спросил его Маркс.

— Частенько, — ответил Мазер. — Я сам себе хозяин.

В этом детектив Маркс серьезно сомневался.

— Вечером убит Питер Бредли. Вот почему мы здесь, — сказал он.

Мазер тяжело откинулся на спинку дивана, челюсть у него отвисла, в затылке была каменная тяжесть.

Перерро молча смотрел на него и не понимал, что происходит с этим парнем. У него было такое ощущение, будто Мазера нет здесь, он отсутствует, он нереален. Перерро не помнил, чтобы когда-нибудь испытывал такое странное чувство к живому человеку.

— Может, дать ему воды? — обратился он к Марксу.

Тот покачал головой, пытаясь как-то сопоставить новое поведение Мазера с инсценировкой падения на тротуар. Но сейчас кажется, все было всерьез. Что же все-таки заставило Мазера упасть на тротуар? То, что это было притворством, Маркс не сомневался. Попытка ввести в заблуждение или обратить на себя внимание? Возможно, он хотел от чего-то избавиться. Наркотики! Это первое, что пришло в голову лейтенанту.

Он терпеливо ждал, когда Мазер придет в себя от шока, а пока пытался понять, что он за человек, внимательно изучая его жилище. Этюд в красно-черных тонах. У выкрашенных черной краской стульев были красные сиденья. На красном полу в разных местах комнаты разбросаны черные коврики, аккуратно, как на шахматной доске. Ничего вычурного или аляповатого. Маркс подумал, что в такой комнате он, пожалуй, и сам смог бы жить. Хотя подобное гнездышко как-то не вязалось с обликом хозяина, оказавшегося способным на столь дешевую уловку, как падение на тротуар. Для него, подумал Маркс, станет профессиональным позором, если окажется, что Мазер не причастен к убийству. Занятный орешек, и стоит того, чтобы попытаться его расколоть.

Мазер издал губами чмокающий звук, пытаясь что-то сказать, и, наконец, спросил:

— Когда это произошло?

— До одиннадцати вечера, во всяком случае, — ответил Маркс.

Мазер, дернувшись, выпрямился, будто по его телу пробежала судорога.

— Господи, да расскажите вы мне все, что случилось?

— Если бы мы все знали, нас здесь бы не было. Во всяком случае, мы не сидели бы около вас, надеясь на разумный обмен информацией.

Мазер покосился на него.

— Питер был мне близким другом. Вчера вечером я был в его доме.

— Поэтому-то я и подумал, что вы захотите нам помочь. Давайте прежде проясним кое-что. Вы расскажете нам, как вы провели вечер, начиная, скажем, с девяти часов?

— И тогда вы расскажете мне все о Бредли? — спросил Мазер. Он не хотел верить в то, что Питер мертв. Он не смел в это поверить. Дрожь проняла его, прошиб холодный пот.

— Конечно.

— Я ушел из дома Бредли сразу же после девяти. Несколько минут десятого, — начал Мазер. — Я обещал группе своих студентов зайти к ним… — Мазер старался уничтожить в своей памяти свое стояние под фонарем и сигнал, похожий на воздушный поцелуй. Поцелуй Иуды. Он вспомнил силуэт Джанет в окне и свою идиотскую надежду, что она видела его. — О, Боже правый! — Он закрыл лицо руками.

Для Маркса это было понятным проявлением эмоционального состояния, и он решил набраться терпения.

— Где вы должны были встретиться со своими студентами? — наконец спросил он.

Мазер отнял руки от лица и, быстро смахнув кончиками пальцев слезы, высморкался.

— Простите. Они всегда собираются в таверне «Красная лампа» на Салливан-стрит. Я провел с ними полчаса. После этого… Впрочем, я не смогу назвать по порядку те места, куда я заходил…

— Мы сами потом поставим их по порядку, — успокоил его Маркс. — Просто называйте их по мере того, как будете вспоминать. Вы прямо из дома Бредли отправились в «Красную лампу»? — Мазер кивнул. — У вас есть машина?

— Нет. Я шел пешком.

— Укажите, каким путем вы шли, чтобы мы могли проверить.

Это оказалось не сложным. Мазер мог мысленно повторить свой маршрут и даже вспомнить, что испытывал тогда — первое веселящее чувство свободы… Но детектив, вслушиваясь, искал что-то другое, что не входило в перечень улиц, который старательно записывал его помощник. Его интересовали причины оговорок допрашиваемого: «я не уверен… Думаю, что обошел Грамерси…» Мазер даже вспомнил, где сделал первую остановку на полпути и купил пачку сигарет, и он упомянул об этом в конце перечислений.

— Вы помните, когда вы пришли в «Красную лампу»?

— Придется подумать. Около половины десятого.

Мазер, взглянув на молодого детектива, записывающего каждое его слово, без остановки назвал полдюжины баров, в которых побывал потом, когда вышел из кофейной Барни менее чем трех кварталах от своего дома.

Маркс с удивлением думал, сколько же вечеров в неделю он проводит так. Мазер не пил много, это видно. Не похож и на наркомана. Маркс вспомнил, как Луиза сказала о Мазере — если бы была такая возможность, он никогда бы не спешил домой. Какой из него педагог, если он ведет такой беспорядочный образ жизни?

— Как давно вы работаете в Центральном университете… профессор Мазер?

— Студенты зовут меня мистером Мазером, — холодно поправил его Мазер, понимая, куда клонит детектив. — Я работаю на факультете английской литературы вот уже три года. Сначала я читал лекции, теперь я доцент факультета. Постараюсь ответить на вопрос, который вы мне не задали. Я обхожусь гораздо меньшим количеством часов сна, чем другие.

— Завидую вам, — улыбнулся Маркс. — Вы давно знали Питера Бредли?

— Мы вместе учились в колледже после войны. Это было до того, как Бредли посвятил себя физике. Потом я долго не видел его, пока не переехал на восток страны. Мы с ним встретились уже в Центральном университете. О, тогда мы виделись мало. Один или два раза. Как-то он приехал с конференции, состоявшейся в Чикаго, и позвонил мне. Я интересовался его карьерой больше, чем своей собственной. Думаю, обстоятельство, что он работает в Нью-йоркском университете, повлияло на мое решение тоже работать здесь.

— А как давно вы знакомы с миссис Бредли?

— Я встретил ее здесь. Они были женаты уже несколько лет. — Казалось, он хотел еще что-то добавить о Джанет и выразить свое сожаление, но вместо этого спросил требовательным тоном: — Вы сказали, что расскажете мне, что произошло?

— Я расскажу вам, профессор, все, что знаю. Неизвестное лицо или лица напали на доктора Бредли. Первый удар был нанесен по голове сзади, но причиной смерти стал удар ножом в спину.

— Нет! — крикнул Мазер так, словно нож вонзился в него самого.

— Произошло это в вестибюле дома, где живет Анна Руссо, или около него.

— Почему там? — непроизвольно вырвалось у Мазера, промолчавшего секунду. — Они все отправились в лабораторию, когда я видел их в последний раз.

— Мисс Руссо живет почти по дороге в лабораторию?

— И не знаю и знать не хочу, где живет мисс Руссо, — рассердился Мазер.

— Она живет по соседству с опасными городскими кварталами, — пояснил Маркс.

— А кто из живущих в Нью-Йорк Сити не соседствует с ними? — Но Мазер внезапно понял версию полицейского расследования: если между Анной и Питером что-то было и будет доказано, что он был в ее доме, тогда обыкновенное уличное нападение с целью грабежа на прилично одетого человека будет вполне вероятным. Неужели это правда? Нож — это оружие улицы. Джерри не посмел бы… Мазер почувствовал, как разжались его окаменевшие скулы, и чувство облегчения было таким сильным, что он тут же подумал, что ему следует скрывать свои эмоции от этого въедливого полицейского в цивильном платье.

— У меня правило: встречаться со своими студентами только в аудиториях или в публичных местах.

Эти слова привели Маркса в состояние минутной задумчивости.

— Вы знаете мисс Руссо?

— Знаком с ней только потому, что видел ее в доме Бредли.

Маркс посмотрел на него почти дружески.

— И все же вы внесли ее имя в список гостей на вчерашнюю вечеринку? Почему?

— Потому что она нравилась Питеру, — с еле заметной улыбкой горечи ответил Мазер.

Интересный ответ, подумал Маркс. Мазер не отрицает своей инициативы пригласить Анну. Если кто-либо в полиции скажет, что это была его идея, он отрицать не станет. Маркса разбирало любопытство, как долго этот рыцарь Галахад будет скрывать то, что считает нужным скрывать. Значит, есть что. Маркс в этом был уверен, но он все же думал, что это не имеет прямого отношения к смерти Бредли. К тому же он не надеялся, что ему удастся что-либо узнать на этой ранней стадии расследования. Тут потребуется немало усилий и времени.

— Не дадите ли мне, профессор, ваш второй ботинок. Для лабораторного анализа. Так уж положено. Мы их вам вернем.

Мазер пожал плечами. Когда детективы поднялись, он все еще развязывал непослушный шнурок, невольно ожидая последнего удара. Он чувствовал, что он его получит, что-то припасено для него напоследок, когда он меньше всего будет к этому готов.

— Советую показать ваш палец врачу, профессор, — сказал Маркс.

— О, это ерунда. Это просто моя неловкость. — Он отдал детективу ботинок.

— Мне было бы спокойнее, если бы вы это сделали. Городская администрация несет за вас ответственность, как вы сами изволили это заметить.

Мазер понял, почему ему так не понравился этот вежливый ублюдок. Маркс из тех типов людей, которых он всю свою жизнь избегал и боялся, тех, кто могли видеть его насквозь. В носках, забыв о том, что следует прихрамывать, он проводил их до двери, и только тогда отважился спросить:

— Бредли обокрали?

— Да, обокрали, — ответил Маркс. — Обчистили до нитки. Полагаете, могли быть и другие мотивы убийства?

— Это худший из мотивов, — ответил Мазер, чувствуя необходимость, хотя и с запозданием, но отдать должное другу. — Питер сам бы отдал вору все, что у него было.

Детектив Маркс промолчал и лишь посмотрел на него, а затем, кивнув головой, направился к выходу. За ним последовал его энергичный, но молчаливый коллега.

Загрузка...