Тридцать второй калибр

Глава VIII. Для Хелен это очень плохо выглядит

Я отвез Мэри в госпиталь, совсем упав духом. Если «Сан» собирается обвинять Хелен в убийстве, то нам предстоит нелегкий бой. Этот желтый листок прославился тем, как он травил всякую заметную в обществе фигуру. Чем хуже был скандал, тем глубже они копали, выдавая все больше подробностей любителям копаться в грязном белье. Для «Сан» наш случай был весьма аппетитным, ведь они недолюбливали Джима из-за того, что во время войны он выступал против их газетенки.

Я знал, что поскольку репортеры идут по горячему следу, то рано или поздно они возьмут у Мэри интервью. Таким образом, я решил, что Мэри нужно проводить как можно больше времени в госпитале — газетчиков наверняка не пустят в палату Хелен, в ее-то состоянии. Что касается меня, то я хотел как можно скорее добраться до моста на Блендесвилл-роуд, а затем в загородный клуб, чтобы разузнать, что там делал Вудс прошлой ночью. Я настроился погоняться с репортерами, а уж когда они догонят меня, ничего им не сказать. Также я хотел как можно быстрее связаться с Робинсоном и узнать, выяснил ли он еще что-нибудь о Залниче и его сообщниках, но это могло подождать и до вечера.

В госпитале поначалу не хотели никого пускать в палату к лежащей в коме Хелен, но, заручившись помощью одной из медсестер, мы своего достигли.

Пока я ехал в клуб, пустынность местности вновь стала навевать мне грустные мысли. Двадцать четыре часа назад Джим был жив. Двадцать четыре часа назад мы обсуждали махинации Вудса, и последний позвонил Джиму, назначив встречу в загородном клубе. Мои подозрения против Вудса заиграли с новой силой, и, не найдя никого на мосту, я решил поискать револьвер попозже, и отправился прямо в клуб.

Для гольфа или бриджа было еще рано, так что в клубе я застал лишь нескольких человек. Конечно, они встретили меня рукопожатием, исполненным глубочайшего сочувствия. Я понял, как много друзей было у Джима, и как много значила для них его смерть.

Едва освободившись от них, я поспешил к Джексону, негру-метрдотелю, который знал обо всем происходящем в клубе. Он только что пообедал, и я отвел его в гардероб — чтобы нам не мешали. Я вынул купюру в пять долларов и помахал ею перед ним.

— Джексон, видите ее? — спросил я.

— Конечно. Может я и старый, но пока еще не слепой. Я принесу вам все, что захотите.

Он хотел было уйти, но я задержал его.

— Джексон, я хочу вовсе не этого, — сказал я. С вступлением в силу сухого закона в клубе выработался некий «тайный» жаргон. — Все, что я хочу, так это только задать тебе несколько вопросов.

— И вы за это заплатите? — расплылся в улыбке метрдотель.

Я кивнул.

— Прошлой ночью здесь был мистер Вудс? — быстро спросил я.

— Да.

— Во сколько он пришел?

— Мистер Томпсон, я не могу сказать точно, но он ужинал около половины восьмого.

— С тех пор он не выходил из клуба?

— Нет. До телефонного звонка, когда ему сказали, что мистер Фельдерсон разбился. Тогда он ушел с мистером Брауном и мистером Пейсли.

— Вы уверены, что он был здесь все время?

— Ну, наверняка сказать не могу, но на протяжении вечера я время от времени видел его.

— Он был на месте в четверть девятого?

— Он точно был здесь в двадцать пять минут девятого — я знаю это, ведь я приносил ему выпить.

— Вы уверены в этом?

— Да, да! Конечно! Я тогда посмотрел на часы.

Насколько я понял, авария произошла около восьми десяти или восьми пятнадцати, а мост был в шести милях от клуба. Вудс не мог в это время быть у моста и успеть вернуться в клуб к восьми двадцати пяти. Но у него мог быть соучастник.

— Спасибо, Джексон, — ответил я, протягивая ему деньги. — Но только забудь, что я у тебя что-то спрашивал!

Негр хихикнул:

— Я забыл об этом еще до того, как вы попросили. Спасибо, сэр!

Когда я прошел в основную комнату клуба, туда же вошел Пейсли.

— Что это такое я читал в «Сан»? — спросил он.

— Ту же чепуху, что обычно печатает эта газетенка, — ответил я.

— Конечно, ничего особенного. Я и не подумал. Как насчет гольфа?

Я покачал головой.

— Не сегодня, старина. Кстати, ты был с Фрэнком Вудсом, когда в клуб пришло известие о гибели Джима?

— Да. А что?

— Ты не сочтешь странным вопрос о том, как он это воспринял? — я пытался спросить как можно небрежнее. Увидев недоумение на лице Пейсли, я добавил:

— Я знаю, это необычный вопрос, но не размышляй о нем, просто ответь, не задумываясь.

— Ну… вроде бы он воспринял это так же, как и все остальные. Не помню точно.

— Он был удивлен?

— Конечно.

— А он не был…

— Томпсон, какого черта вам нужно? — вспыхнул Пейсли.

Увидев, что не смогу от него ничего добиться, я оставил его. Он недоуменно и немного возмущенно смотрел мне вслед. Кажется, как детектив я не очень-то хорош. Я очень хорошо знал, что он не станет никому пересказывать мои вопросы, но все-таки он изведет себя в попытках понять, к чему они.

Я вернулся к мосту, чтобы найти револьвер, а затем собирался поискать инспектора Робинсона, чтобы узнать, о чем он написал в рапорте. Судя по всему, мои подозрения насчет Фрэнка Вудса были беспочвенными. Он поужинал в клубе, а затем дожидался назначенной встречи с Джимом. Джексон его видел в двадцать пять минут девятого, причем говорил об этом с уверенностью. Десять-пятнадцать минут на то, чтобы преодолеть шесть миль до моста, а затем вернуться в клуб, припарковать машину, и попросить Джексона принести выпивку. Такого не могло быть. Смерть Джима его удивила, а травма Хелен — шокировала. Казалось, что несомненно: как бы он ни желал смерти Джиму, чтобы он не получил от его убийства, но сам Фрэнк Вудс убийства не совершал.

Когда я достиг моста, возле него стоял автомобиль, так что я рассердился на собственный каприз, по которому я сперва отправился в клуб, а не принялся за поиски оружия. Однако я обрадовался, когда увидел, что владельцем этого автомобиля был инспектор Робинсон — ведь он не помешает мне искать оружие, да и у меня появится шанс узнать, что он выяснил насчет людей из черного лимузина. Робинсон, закатав рукава, что-то выуживал из ручья. Он был так поглощен своим занятием, что не замечал меня, пока я не подошел к нему.

— Инспектор, добрый день, — поздоровался я. — Что это вы делаете? Играете в золотоискателя или лепите куличики?

— Расставляю приманку для простаков, — буркнул он. — Должно быть, вы думаете, что утром встречались с одним из них.

— Что вы имеете в виду?

— То, что вы утром наболтали о Шрайбере и людях из лимузина. Морочили мне голову. Я бы мог догадаться, что вы пытаетесь замести чьи-то следы, — выпалил он, вытирая руки желтым носовым платком.

— Я не представляю, о чем вы говорите.

— Ах, не представляете, значит? — разразился коротышка. — Вы, значит невинны! Значит, вы совсем не знали, что ваш зять был убит выстрелом в затылок, а ваша сестра была единственным пассажиром на заднем сиденье? Полагаю, это для вас новость, так?

От его слов мое сердце замерло. Значит, у инспектора есть сведения против Хелен. И получив их, он приостановил расследование по линии Шрайбера и Залнича, сосредоточившись на новом следе.

— О том, что зять был застрелен, я узнал этим утром. Но это только дает еще одно основание присмотреться к тем, кто угрожал ему.

— Среди которых и ваша прекрасная сестра, — парировал детектив.

— Откуда вы это знаете? — спросил я.

— От ее служанки, да и от остальных слуг в доме. Я выяснил это, присмотревшись к автомобилю. Вы подумали, что будет очень хитро отправить меня охотиться на социалистов, тогда как вы знали, что на самом деле это сделала ваша сестра. Попытались сбить меня со следа, подсунув взятку. Ну, как видите, это не сработало. Вот, держите ваши деньги, — он бросил смятую пачку купюр на землю. — Никто не видел, как вы их мне дали, но, как знать, может, вы их пометили. Отныне я работаю над делом самостоятельно, без ваших теорий.

— Инспектор, постойте! Я и правда, хотел узнать о пассажирах черного лимузина. Я уверен, что они как-то связаны со смертью мистера Фельдерсона. Я не пытался ни подкупить вас, ни сбить со следа. Хоть у моей сестры и были разногласия с мужем, но это не была такая уж большая ссора.

Я решил выяснить, много ли знает Робинсон.

— Она совсем не могла сделать ничего подобного. Да и какой у нее мог быть мотив?

Я видел, что Робинсону не терпится скорее продолжить поиски, и он ждет, когда я уйду.

— Ну, я еще не выяснил ее мотив. Это может подождать. Это могут быть деньги или ревность.

— Деньги? — усмехнулся я. — Их у сестры хватает — их у нее больше, чем она может потратить. А что касается ревности, то это совсем смешно.

Коротышка злобно взглянул на меня:

— Я сказал, что мотив может подождать. Кому знать, на что способна женщина из высшего общества. Как знать, может, она с ума сошла. Все ваши доводы только трата времени. Вы считаете, что это сделали люди из черного лимузина. А я так не думаю. Полагаю, это сделала ваша сестра. А вы так не думаете. Отлично, тогда вы идите своей дорогой, а я — своей, и в конце увидим, чья возьмет.

Он развернулся и продолжил свои поиски в воде.

— Можно спросить, что вы здесь ищите? — поинтересовался я.

— Конечно, можете, — ответил он и, увидев, что я следую за ним, рассердился. — Но какого черта вы здесь торчите, а?

— Я всего лишь хотел узнать, что вам удалось выяснить о людях из черного лимузина.

— Ну, это вы узнали, не так ли? Ничего! Ясно? Можете отправиться в город и сами что-нибудь разузнать!

Я спустился к берегу, осматривая землю в поисках револьвера. Можно было почувствовать, как инспектор смотрит мне в спину.

— Что вы ищите? — спросил он.

— Запонку. Думаю, я потерял ее здесь прошлой ночью. Вы ведь не находили ее?

— Запонку? Пфф! — хмыкнул он. — Нет, я не находил ее, но меня не удивит, если она окажется той же запонкой, которую ищу я.

Все это время я обшаривал глазами берег. У воды рос невзрачный кустик, и я пнул его. Раздался всплеск, как будто в ручей упало что-то тяжелое. Инстинктивно я понял, что это был тот самый предмет, который мы оба искали. Обернувшись, я увидел, что инспектор насмешливо на меня смотрит.

— Что это был за шум? — спросил он.

— Какой шум?

— Такой звук, как будто ваша драгоценная запонка свалилась в воду.

Коротышка двинулся на меня, и я быстро склонился над водой, сунув руку в ручей. Мои пальцы нащупали револьвер, когда инспектор подбежал ко мне. Я быстро затолкал свою находку подальше в ил и, схватив камень со дна ручья, быстро вынул руку из воды и сунул ее в карман. Пока я разворачивался, покрасневший коротышка-инспектор внимательно всматривался за мое плечо. Нечасто мне доводилось видеть настолько разъяренного человека.

— Отдайте мне то, что вы достали из ручья! — крикнул он.

— Зачем, инспектор?

— Неважно зачем. Отдайте мне то, что вы нашли в ручье, или я… — он схватил меня за плечо.

— Хорошо, хорошо, инспектор. Не волнуйтесь так из-за пустяков. Он ваш, — я вынул из кармана грязный камень и передал его Робинсону. — Это всего лишь обычный камень. Я и не знал, что вы геолог.

Он набросился на меня и принялся меня ощупывать. Он обыскал меня.

— Я не геолог, а криминолог, и если ты выкинешь еще какой-нибудь трюк, то я засажу тебя туда, где у тебя хватит времени не только на то, чтобы изучать камни, но и на то, чтобы поразмыслить, прежде чем снова так шутить. Проваливай! Бегом до машины, и вали отсюда!

Надеясь достать револьвер позже, и понимая, что, оставаясь на месте, я ничего не добьюсь, я пошел к машине. Я успел сделать всего пять шагов, после чего до меня донесся радостный крик инспектора. Обернувшись, я увидел, как он вскакивает на ноги, сжимая в руке револьвер.

— Вот ваша запонка! — крикнул он. — Скоро вы обнаружите, что это вовсе не запонка, а браслет для вашей прекрасной сестрицы. Вы, со всеми этими социалистами и запонками, пытались не дать мне его найти. Ну, что же, это не вышло! Сбить меня со следа не так-то просто. У вас ничего не вышло, верно?

— Верно. Ничего не вышло, — признал я.

— Ох, я тебя не виню, — продолжил Робинсон, радуясь своему успеху и тому, что я не отпираюсь. — На вашем месте я бы вел себя точно так же, ну, если бы моя сестра была убийцей.

Слово «убийца» ударило меня, как электричеством.

— Она этого не делала, говорю я вам! Не могла она это сделать!

— Ну, мистер Томпсон, — успокаивающе сказал Робинсон. — Такое иногда случается и в лучших семьях. Не принимайте это слишком близко к сердцу.

— Вы дадите мне осмотреть револьвер? — спросил я.

— Почему же. Нет, я не могу дать вам его осмотреть. Я осмотрю его, когда подготовлюсь.

— Не могли бы вы сделать это сейчас?

— Зачем?

— Потому что, возможно, из него не стреляли. В таком случае все будет выглядеть совсем по-иному.

Инспектор снова вынул свой аляповатый платок и вытер грязь со ствола и рукоятки — я так сильно сунул его в ил, что он весь перепачкался. Это был пистолет Джима — тридцать второй автоматический.

— То, что я вытер грязь, никаких улик не испортило — ведь это вы сами его туда сунули, — сказал инспектор, осторожно протирая пистолет и вытаскивая обойму. Увидев патрон в обойме, я воскликнул:

— Вот видите! Из него не стреляли!

Инспектор взглянул на меня и сочувствующе улыбнулся.

— Ну, мистер Томпсон, в этом вы не правы. Понимаете, вы не разбираетесь в автоматическом оружии. Когда пистолет вроде этого стреляет, то на место старого патрона приходит новый. В этой обойме осталось всего три пули.

— Вы хотите сказать, что сестра выстрелила несколько раз? — саркастично спросил я.

— Отнюдь, отнюдь, — ответил коротышка. — Вероятно, в обойме изначально было всего четыре пули. Вы слишком переволновались из-за всего этого. Конечно, я не виню вас за то, что вы воюете с фактами, но для вашей сестры это очень плохо выглядит.

Я вернулся к машине и отправился домой. Внутри меня все оборвалось. Для Хелен это очень плохо выглядело.