ТТТ

28. Здравствуй и прощай

Ахмед с Гансом вышли в море спозаранку, едва небо над Сестрой просветлело и стало возможно ориентироваться в пространстве. Путь им предстоял неблизкий, поскольку арендованный катер размещался в гараже в бухте Тунгус. На море царил штиль, лишь редкая невысокая зыбь слегка покачивала катер, переваливая его с борта на борт. Чем глубже катер входил в залив Находка, тем становилось спокойнее. Зыбь сюда уже почти не доходила. А за островом Лисий катер вышел на зеркальную поверхность залива, в которой отражались редкие облака и алая заря восходящего светила.

При подходе к искомой точке Ахмед сбавил скорость и стал чаще поглядывать на спутниковый навигатор. Затем, покружив на самой малой скорости по глади залива, Ахмед сбросил массивный якорь и заглушил мотор.

– Всё, пришли, – сказал он застывшему в ожидании Гансу, и стал облачаться в гидрокостюм. – Помоги поднять баллоны, – приказал он напарнику.

Полностью подготовившись к погружению, он обратился к Гансу.

– Сиди здесь тихо, и ничего не трогай, держи в руках сигнальный линь. Если я за него дёрну один раз, значит, я нашёл, что искал. Если два раза – значит, я поднимаюсь. Если рвану тревожно три раза, срочно тащи меня наверх. Но не переверни катер в суматохе. Если у тебя что-то случится серьёзное, дёрни за линь три раза. Тогда я срочно пойду на всплытие. Глубина здесь небольшая, всего-то около пятнадцати метров. Я поднимусь за пару минут. Всё понятно.

Ганс молча кивнул. Ахмед натянул маску на лицо и спрыгнул с катера спиной вперёд. Сильных дождей не было уже две недели, поэтому вода в бухте была сравнительно чистая. Дно стало просматриваться уже с пяти метров. Опустившись на десять метров, Ахмед осмотрел дно и стал по спирали медленно кружить, оставляя в центре круга лодочный якорь. Неужели где-то здесь покоится его замечательное спасение, его неуловимая золотая кукла, за которой он почти год носится, сломя голову, и которая постоянно ускользает от него, как мыло в ванне.

Дно было ровное, покрытое серым, мелким, сильно заиленным песком. На нём местами просматривалась тонкая волновая рябь, оставленная последним сильным штормом. Кое-где из песка торчали горлышки пивных бутылок, старые автомобильные шины, куски корабельных буксирных тросов и обрывки сетей.

Ахмед медленно кружил над дном, пытаясь отыскать среди донного мусора что-то, повествующее об упавшей с неба золотой статуе. Грунт был неплотный, слабо текучий, который свободно за один шторм мог замести все следы падения. А сколько штормов прошумело здесь за полных десять месяцев.

Ахмед посмотрел на манометр. Стрелка уже стремилась к нулю.

– Воздуха осталось минут на пять, – определил он, решил сделать ещё один широкий круг и подниматься наверх. Завершив полкруга, Ахмед вдруг обратил внимание на небольшой выступ над уровнем дна.

– Наверное, бутылку илом занесло, – подумал он.

Что-то заставило его опуститься до дна и ластом смахнуть ил с предмета. От движения ласта поднялась муть, на время скрывшая предмет. А когда облачко мути отнесло течением в сторону, он заметил, как что-то ярко блеснуло в сумраке дна. Не смея надеяться, Ахмед руками смахнул ил и ощутил под пальцами суровую тяжесть металла. Обеими руками он принялся лихорадочно убирать ил и донный мусор. Под его руками из серого ила появилась устремлённая вверх рука «Золотой бабы» чжурчженей.

У Ахмеда перехватило от волнения дыхание. Продолжая разгребать ил и песок руками, и помогая себе даже ластами, он постепенно освобождал всю фигуру во всём её величии. Перед ним лежала цель его долгих поисков и стараний. Он вспомнил свои приключения в пещере под Сестрой, разборки с Дэном, борьбу с вездесущими ребятишками, вспомнил последний трагический полёт статуи, и её стремительное падение в воды залива.

И вот, наконец, она лежит перед ним, до неё можно дотронуться, её можно погладить. Это он её нашёл и теперь никому не отдаст. Сейчас он обвяжет свою добычу верёвкой, поднимется наверх, погрузит золотую леди в катер и отвезёт к себе в офис. А там разрежет её на куски, переплавит, и сдаст золото в банк. Один из кусков, строго по курсу он швырнёт в ноги этому хаму Бахтияру и скажет ему, чтоб убирался к себе домой, в свой вонючий кишлак, и впредь поставлял сюда только самый лучший, самый сладкий героин, который он, Ахмед, будет покупать за чистое самородное туземное золото.

Ахмед освободил голову статуи от ила, отвязал от себя сигнальный линь, соорудил из него петлю и накинул статуе на голову. Всё, миссия завершена. Можно всплывать. Он опять кинул косой взгляд на манометр. Стрелка стояла почти на нуле. Последним движением он приподнял статую над дном, чтобы её легче перехватить петлёй, и вдруг с ужасом заметил, как из ила к нему протянулась неведомая чёрная рука. Ахмед замер, объятый ужасом. Рука поднялась из ила прямо к лицу Ахмеда и чёрными пальцами сорвала с него маску. Вода хлынула в нос, дышать стало нечем. Судорожно барахтаясь, Ахмед сбросил с себя тяжёлый акваланг, отстегнул балластный пояс и, спасая жизнь, рванулся вверх, на воздух. В самый последний момент, уже поднимаясь вверх и задыхаясь, он вдруг увидел кошмарную картину. Возле его статуи деловито суетился никто иной, как его заклятый враг-соперник Дэн-Джулиано.