В заповедной глуши

Валька назвал этот рисунок День первый. Он изобразил берег летнего лесного озера с ярким сухим песком. Ивы наклонялись над тёмной водой. Подальше теснились

дубы, а на противоположном берегу над косогором возносили свои кроны мачтовые сосны. На прозрачном небе плыло одинокое облачко и светило ласковое солнце. Всё вокруг было таким свежим и новеньким, как будто этот мир только-только родился и не знает ни зла, ни бед, ни войн, ни просто огорчений. На песке возле самой воды загорали двое мальчишек лет по 13–15 — один лежал на спине, прикрыв глаза локтем от солнца, второй — на животе, устроившись щекой на сложенных руках. Мальчишки были чем-то похожи. Валька сумел передать — в позах, в выражении лиц — то, как им хорошо и спокойно сейчас.

А на траве у корней дуба были аккуратно сложены двумя кучками вещи.

Чёрные курточка и штаны, носки, убранные в грубые ботинки с короткими гетрами, серая спортивная майка и такие же трусы, чёрное кепи с орлом, ремень с ярко-жёлтыми подсумками и ножом, простенький карабин.

Пилотка со звёздочкой, заношенная рубашка, драная майка на лямках, красный галстук, мешковатые штаны, чёрные трусы, побитые кирзачи, портянки, патронташ с гранатой и круглым подсумком, ППШ с выцарапанным на прикладе словом "Вовка".

Чёрная курточка была прострелена в нескольких местах с левого бока. Пилотка — один раз, но точно под звёздочкой…

…- Валь! Ва-а-а-аль! — дружным хором завыли снаружи девчонки. Послышался смех, в окне возникли — щека к щеке — головы Витьки и Альки. Они мило прижимались друг к другу. Валька поспешно закинул картину и спросил сердито:

— Чего с утра пораньше?

— Пошли книжку обмывать, — предложил Витька.

— О! — Валька подскочил к подоконнику. — Привезли?!

— А то.

Мора махала от стола тонкой книжкой в мягкой обложке…

… — Ты никак не можешь остаться? — спросил Валька, держа лицо Моры в ладонях. Она покачала головой:

— Нет. Не могу. Но я скоро вернусь.

— Я просил Михала Святославича… будущей весной я приеду к вам.

— Хорошо… — её синие глаза сейчас мягко мерцали. -Мeleth min…(Мою любимый… (синдар.))Не бойся. Мы будем вместе.

— Теперь я не боюсь, — ответил Валька тихо. — Я понял: нет смерти, Мора. Её выдумали.

— Это так, — согласилась Мора.

И они поцеловались, стоя у калитки. Витька и Алька смотрели в их сторону с улыбками, сидя за столом под деревьями.

— Ты ведь дождёшься Михала Святославича? — спросил Валька. Мора кивнул:

— Он отвезёт меня на станцию… О, вон он идёт как раз.

— Ёлки, Леший! — Витька вскочил. — Смотри, Валь!

Прошлогодний знакомый шагал рядом с возвращающимся лесником, и чуть впереди бежал Белок.

— Изменились, — сказал Леший, подходя и опираясь на ограду. — Но к лучшему. Привет, братья Гоп, Саша и Паша…

… — Уехала, — печально сказал Валька.

— Моя тоже, — хмуро поддержал Витька. Валька хмыкнул:

— Твоя уехала в деревню. А моя… — он вздохнул.

Леший, пивший из кружки компот, повёл щекой:

— Ничего. В жизни ничего не бывает надолго. И разлука тоже не навсегда.

— Даже смерть не навсегда, — сказал Валька. — Это так дядя Михал сказал, когда я рассказал ему про… про одного его друга.

Леший смерил мальчишку слегка удивлённым взглядом и подтвердил:

— Да, не навсегда, наверное. Хотя у меня нет личного опыта.

— Жаль, — вдруг сказал Витька.

— Жаль, что смерть не навсегда? — удивился Валька. Витька помотал головой:

— Нет… Надо было вот это стихотворение на первую страницу. А я его только что сложил… Это обо всём сразу. Жаль.

— Прочти, — предложил Леший.

— Хорошие стихи, — Леший встал. — Ну что. Я пойду погуляю. А вы встречайте гостей. Они как раз сейчас дойдут.

— Каких гостей? — удивился Валька. Но Леший только отмахнулся и через огород пошёл к чаще. Слышно было, как он напевает:

— О чём это он? — пробормотал Витька. И, услышав, как странно всхлипнул рядом Валька, быстро обернулся к нему.

Женщина и мужчина шли через просеку к кордону. Плечо в плечо, под руку, неся обувь в руках. Витька не успел ничего сообразить…

— МА-МА-А-А-А-А!!! — истошно закричал Валька. И рванулся с места, с треском проломив телом слеги ограды. — МА-МА!!! МА-МА!!! — кричал он на бегу. И врезался в идущую женщину, почти повалив — но мужчина — могучий, рослый, плечистый — поддержал их обоих и прижал к себе.

Они так и застыли на полпути к ограде. Все трое.

Витька стоял молча, со странным лицом. Потом вздохнул и неспешно, с независимым видом, пошёл — в пролом ограды — к трём обнимающим друг дроуга людям. Остановился в двух шагах от них. И…

…- Вот, — сказал Валька, со счастливым всхлипом подталкивая мнущегося Витьку к родителям. — Мам, пап… короче… Это мой брат. Ваш сын. Витька. И теперь у нас всё будет хорошо. Ведь это же мы!

Мужчина и женщина переглянулись. И женщина — красивая, стройная, молодая, но с седыми висками — сказала искренне и просто, протягивая руку — не для пожатия, а для нового объятия:

— Здравствуй, сынок.

Витька коротко ахнул. Из расширившихся глаз у него градом брызнули слёзы, которые он даже не пытался вытереть. Валька со смехом обнял его, а через мгновение на их плечи легли руки отца и матери, и это было правдой!

Страшный сон кончился…

…Здесь.

Сейчас.

Для них.