Верные до конца

Вечеря Господня

⁶

„Ибо я от Самого Господа принял то, что и вам передал, что Господь Иисус в ту ночь, в которую предан был, взял хлеб и возблагодарив, преломил и сказал: „Примите, ядите, сие есть Тело Мое, за вас ломимое; сие творите в Мое воспоминание".

„Также и чашу после вечери, и сказал: „Сия чаша есть новый завет в Моей Крови; сие творите, когда только будете пить в Мое воспоминание" (1 Кор. 11:23–25).

Хотя предмет, который я хочу предложить вашему вниманию, уже неоднократно освещался на страницах нашего журнала, тем не менее, у многих наших братьев все еще проявляется живой интерес к нему. Для человека постороннего и чуждого духа Евангельского учения может показаться даже странным, что столь давний и известный предмет все вновь и вновь подвергается обсуждению и изучению, но совершенно иное отношение к этому предмету мы встречаем у тех, для которых Христос и Его дело на земле соделались великим и несравненным сокровищем. Должны ли мы этому удивляться? Нет. Мы нисколько не удивляемся этому. Наоборот, было бы странно и удивительно, если бы это было иначе. Мы верим и знаем, что не только это, но и все, что сделал и чему учил Господь наш Иисус Христос, носит на себе печать неизменности и вечности. Вот почему и предмет нашей беседы, носящий историческое Евангельское наименование: „Вечеря Господня“ — не потерял для нас своего глубокого значения и живого интереса. Для того же, что снова углубиться в этот предмет и получить о нем правильное и доступное нашему разумению представление, мы поставим некоторые вопросы и попытаемся найти на них ответы, выраженные в той или иной форме на страницах божественного откровения. А потому мы спрашиваем:

I. Что она представляет собою для верующих?

Первое, что мы, как верующие, знаем и можем о ней сказать, так это то, что она есть Божественное установление. Вечеря Господня установлена не чрез человеков и даже не чрез апостолов, как думают некоторые мыслители, желающие подорвать авторитетность этого установления. Этому обстоятельству великий человек и в то же время, смиренный служитель Христов — апостол Павел, придает особо важное значение. Факт установления вечери Самим Господом Иисусом передают в своих благовествованиях и все четыре евангелиста, как непосредственные очевидцы и верные свидетели всех дел Христовых. Но наиболее яркое и полное выражение этого установления мы находим в посланиях апостола Павла. Этот апостол, будучи призванным к столь великому служению уже после вознесения нашего Спасителя к „Отцу Своему и Отцу нашему“, также, как апостол Христов, „от Самого Господа принял (1 Кор. 11:23) порядок совершения этого установления в церкви и подробно передал его своим посланием верующим в Коринфе. В своей передаче апостол подчеркивает именно то обстоятельство, что он принял это установление от Самого Господа. Замечательно также и то, что, несмотря на более позднее принятие этого установления и при совершенно иных обстоятельствах, мы совершенно не замечаем никаких расхождений с повествованиями евангелистов, а наоборот, лишь более яркое выражение того же установления (Матф. 26:26–28; Марк. 14:22–24; Лук. 22:14–20; Иоан. 13:1-30; 1 Кор. 11:23).

Таким образом из всех этих мест Слова Божия ясно для каждого непредубежденного читателя, что это установление поистине является Божественным, ибо мы не встречаем вмешательства человеческого.

Его Божественность заключается не только в том, что оно установлено Самим Господом Иисусом Христом, но именно в том, что самое установление приобрело Божественный характер. Этот возвышенный взгляд на вечерю Господню утверждает Тог, Кто ее установил, как мы и читаем: „…взяв хлеб и благодарив, преломил и подал им, говоря: „сие есть тело Мое, которое за вас предается; также и чашу после вечери, говоря: „сия чаша есть новый завет в Моей Крови, которая за вас проливается“ (Лук. 22:19–20). В этих словах нашего Спасителя мы разумеем глубокий символ, граничащий с отождествлением хлеба с телом и вина с кровью нашего Искупителя. Мы не придерживаемся в этом вопросе взгляда относительно переосуществления хлеба и вина в тело и кровь Спасителя; но тем не менее, форма словесного выражения, которую применил Господь наш Иисус Христос для выражения истины этого установления, свидетельствует о том, что эти видимые знаки, хлеб и вино, наиболее совершенным образом выражают Его идею. А посему, как самые знаки, хлеб и вино, так и весь порядок совершения вечери Господней являются неизменным реальным выражением как великого подвига Искупителя Церкви, так и таинственного духовного общения Церкви со своим Искупителем и Главою.

Второе, что нам известно об этом божественном установлении, так это то, что так понятно и ясно сказал о нем Сам наш Спаситель, когда впервые совершал и тем самым устанавливал вечерю в апостольской церкви на все века, доколе Он придет. Точный смысл слов нашего Господа таков: „сия чаша есть новый завет в Моей Крови, которая за вас проливается“ (Лук. 22:20).

Выражение „завет“ следует разуметь в смысле „договор“, а выражение „новый“ — косвенным образом указывет на существование „старого завета“ или „договора“… Я не намерен говорить здесь о старом завете, я хочу только заметить, что упоминание о „новом“ и „старом“ указывает на то, что между Богом и человеком всегда существовали договорные отношения. Если Господь наш Иисус Христос употребил выражение „завет“, или „договор“, то этим самым Он хочет дать нам правильное представление о взаимоотношениях, которые Он, как одна из договаривающихся сторон, хочет установить с нами. Мы все прекрасно понимаем, что каждый договор, который заключается между двумя сторонами, содержит в себе как права, так и обязанности, которые договаривающиеся стороны обязуются взаимно выполнять по отношению друг друга. Такой точно принцип заложен Господом и в основу наших с Ним взаимоотношений. Он в Своем завете дает нам не только права, но и, как выразил апостол Иоанн, Он дает нам власть быть Его детьми со всеми вытекающими отсюда преимуществами — близости к Нему, защиты и наследства. Этот принцип договорности апостол Павел выразил более одухотворенно и с логическим заключением: „А если дети, то и наследники, наследники Божии, сонаследники же Христу, если с Ним страдаем, чтобы с Ним и прославиться“ (Рим. 8:17).

Замечательно также выражение нашего Спасителя: „Новый Завет в Моей Крови“ (Лук. 22, 20). Это выражение показывает, что Новый Завет нашел свое выражение не в словах и не в письменах, но в драгоценной крови завета, возлюбившего нас Господа Своею неизменною и вечною любовью. А посему этот завет является вечным и неизменным заветом между нами и нашим Господом. Вот почему апостол говорит: „если мы неверны, Он пребывает верен, ибо Себя отречься не может“ (2 Тим. 2:13). Таким образом, устанавливается невыразимо тесная связь между заветом и Самим Завещателем, ибо он выражается в Его крови. В отношении же верующих, принимающих этот завет, он находит свое отражение в их сердцах. Таким образом создается возможность неизменности и вечности завета. А посему нам, верующим, нечего опасаться за существование этого завета. И если бы случилось так, что во всей вселенной не осталось ни одного письменного документа об этом завете, самый завет от этого не перестанет существовать и действовать, как он действовал и до сего дня, ибо он пишется не на бумаге и не чернилами, а непосредственно Духом Божиим в сердцах верующих.

Вечеря Господня, как и другие установления в новозаветной церкви, в отличие от установлений ветхозаветних, носят глубоко духовный характер и служат как благодатное средство для воспитания и укрепления внутреннего человека, созданного по Богу „в праведности и святости истины“. Разумея, таким образом, вечерю Господню как Божественное установление и как выражение Нового Завета, мы тем самым признаем ее невыразимо великое значение для нашей духовной жизни и берем на себя большую ответственность перед Господом за неправильное, и несерьезное, и не вполне святое отношение к этому Божественному установлению. Однако этими немногими словами не исчерпывается полностью наше представление об этом столь возвышенном и святом установлении и нам желательно подойти к нему еще с другой стороны и попытаться по мере наших сил, проникнуть также в смысл назначения вечери Господней, а потому мы спрашиваем:

II. Для чего она установлена?

1. В этом отношении мы также не оставлены без указания и разъяснения как со стороны нашего Господа и Учителя, так и со стороны Его учеников. Первое, что мы читаем и слышим из уст нашего Спасителя, — так это то, что она установлена для воспоминания. Что же является здесь предметом нашего воспоминания? На это именно должно быть направлено наше внимание? Этот вопрос, по-видимому, является особенно важным. Мы не видим из Евангельских повествований, чтобы ученики задавали такой вопрос Спасителю во время установления Им вечери, однако, Христос, как бы предвосхищая подобный вопрос, отвечает: „сие творите в Мое воспоминание“ (Лук. 22:19). Замечательно, что это повеление нашего Господа, как видно из приведенного текста, относится в равной мере как к хлебу, означающему преданное за нас тело, так и крови, которая за нас пролита, но главное, на чем Он хочет сосредоточить наше внимание, является Он Сам. Не только здесь, но и в других случаях Господь наш Иисус Христос подчеркивал это обстоятельство как в беседе со своими учениками, так и с другими слушателями. Это обстоятельство говорит о том, что самое главное во всем христианстве является Христос, Его Личность, а затем также и о том, что человек, по своему состоянию и положению в мире, менее всего способен именно на Нем сосредоточивать свое внимание. Это состояние человека довольно ярко характеризует апостол, когда он разбирает отношения человека к закону, в таких выражениях: „…закон духовен, а я плотян, продан греху“ (Рим. 7:14). Если о законе апостол мог сказать, что он духовен, то тем более это возможно сказать о нашем Господе, в Котором обитала вся полнота Божества телесно. Что же касается нас, как людей, то здесь положение остается таким же, и каждый из нас испытывает то же самое, что выразил апостол: „я плотян“. Да, плотян…, а потому все, что находится в области духа мне мало доступно, и я так легко могу его терять из вида и даже совершенно забывать. „Я плотян“, а потому нуждаюсь в некоторых реальных знаках напоминания о великой духовной сущности. Да, „я плотян“, но по слову моего Господа, в Его Божественном установлении мне предоставляется возможность перенестись в область духа и духовно созерцать моего Господа и Искупителя, и я делаю это в Его воспоминание. При таком положении всякому верующему человеку открывается чрезвычайно обширная область воспоминания, и чем глубже мы будем погружаться и пребывать в ней, тем более откроется нашему духовному взору дивных духовных картин для созерцания. В таких воспоминаниях Господь ближе становится к нам, полнее и яснее открывается нашей душе, а это дает нам новые силы продолжать наш жизненный путь, стремясь к полному и вечному соединению с Ним.

2. Предаваясь воспоминаниям о нашем Господе, мы открываем новою сторону в Его дивном установлении: оно является также средством нашего общения с Господом. Эта мысль не менее ясно выражена следующими словами апостола: „Чаша благословения, которую благословляем, не есть ли приобщение Крови Христовой? Хлеб, который преломляем, не есть ли приобщение Тела Христова?“ (1 Кор. 10:16). Эту возвышенную духовную истину многие христиане, благодаря образной речи Писания, приняли как явление чувственное и тем лишили себя возможности наслаждаться более совершенным, т. е. духовным. Об этих людях можно только выразить сожаление словами апостола: „Если мы посеяли в вас духовное, велико ли то, если пожнем у вас телесное? “ (1 Кор. 9:11). Однако, несмотря на то, что как Сам Христос, так и Его апостолы отдают явное предпочтение духовному пред телесным, тем не менее христианский мир в своем большинстве продолжает защищать телесное. Что же нам сказать на это? Повторим слова великого апостола, который в своем послании к Коринфянам говорит о различии между служением буквы и духа: „Если служение смертоносным буквам, начертанное на камнях, было так славно, что сыны Израилевы не могли взирать на лицо Моисеево по причине славы лица его преходящей, — то не гораздо ли более должно быть славно служение духа?“ (2 Кор. 3:7–8). Если же служение духа превосходнее служения буквы, то не менее превосходно и общение духовное перед всяким иным. А посему, если бы действительно совершилось переосуществление хлеба и вина в тело и кровь Христову, при совершении Евхаристии, то чем могло бы оно содействовать духовному общению верующих со Христом? Конечно, иное дело, если бы мы стремились к общению с плотью и кровью, — тогда бы такое понимание вполне соответствовало бы нашим стремлениям. Но ведь апостол говорит: „Если мы знали Христа по плоти, то ныне уже не знаем“ (2 Кор. 5:16). Соединяясь же духовно с Господом, мы, по учению того же апостола, становимся один дух с Ним. Верующий человек имеет одному ему известную духовную жажду общения с Господом; без него он не чувствует себя счастливым и спокойным. Это состояние одиночества и жажды известно было и мужам веры Ветхого Завета. Так говорит об этом Давид: „душа моя была во мне, как дитя, отнятое от груди“ (Пс. 130:2). Этими словами весьма понятно характеризуется наше разобщение с Господом и безутешность. Но тот же Давид выражает и другое состояние, которое нам, как верующим, также понятно и близко. Он говорит: „Как лань желает к потокам воды, так желает душа моя к Тебе, Боже; жаждет душа моя к Богу крепкому, живому“ (Пс. 41:2–3). Принятием же хлеба и вина мы выражаем с одной стороны принятие Его жизни в себя, а с другой — нашу принадлежность Ему в полное единство с Ним. Эту именно мысль и выражает апостол, когда говорит: „Чаша благословения, которую благословляем, не есть ли приобщение Крови Христовой? Хлеб, которой преломляем, не есть ли приобщение Тела Христова?“ (1 Кор. 10:16). Вывод из этих слов апостола совершенно ясен для верующего человека, и не только в области теоретических суждений, но и по личному духовному опыту, который приобретают истинные чада Божии. Иметь же личные опыты в этом направлении — это величайшее благо для христианина. Сколь же счастливы мы, если Господь в Своей беспредельной любви дает нам столь дивное средство вступить с Ним в благословенное духовное общение и в радости восхвалять великий подвиг Его любви.

3. Кроме тех целей, на которых мы уже кратко останавливались, вечеря Господня служит, как об этом говорит апостол, и для возвещения смерти Христовой; если в первых двух случаях вечеря Господня служила средством к преуспеванию в нашей личной духовной жизни, то теперь она является как установление при посредстве которого мы наисовершеннейшим образом можем засвидетельствовать перед миром о смерти Христа. Доколе существует человечество и доколе Церковь Христова находится на земле, доколе не наступил славный день восхищения ее навстречу грядущему Судии все установление будет совершаться верующими и тем самым будет возвещаться смерть Христа как величайший подвиг любви и спасения, совершенный Спасителем для искупления человека от греха, проклятия и смерти. Возвещая же окружающему же нас миру столь наглядным образом о великом деле спасения грешников, мы, одновременно, тем же установлением исповедуем имя возлюбившего нас Господа, исповедуем нашу веру в Него и свою принадлежность Ему, как нашему Искупителю и Господу.

Исполняя это великое Божественное установление, Церковь подвергается насмешкам, поруганьям и поношениям за имя Христово, но верующие охотно несут это поношение, „зная, что нынешние временные страдания ничего не стоят в сравнении с той славою, которая откроется в нас“ (Рим. 8:18), — памятуя также слова Спасителя, который сказал: „…всякого, кто исповедует Меня перед людьми, того исповедаю и Я перед Отцом Моим Небесным; а кто отречется Меня перед людьми, отрекусь от того и Я перед Отцом Моим Небесным“ (Мф. 10:32–33).

Имея в виду столь серьезные цели, которым служит вечеря Господня, мы, как верующие, естественно, приходим также к мысли о том:

III. Как она должна совершаться?

1. Как же говорится в Св. Писании о порядке совершения вечери Господней? Ввиду того, что у евангелистов на этот счет нет никаких расхождений, я приведу одно место из Евангелия от Матфея, который присутствовал в момент установления вечери Спасителя и затем написал: „И когда они, т. е. ученики, ели (надо разуметь ветхозаветнюю Пасху), Иисус взял хлеб и благословив преломил и, раздавая ученикам, сказал: „Приимите и ядите: сие есть Тело Мое. И взяв чашу и благодарив, подал им и сказал: сия есть Кровь Моя нового завета, за многих изливаемая во оставление грехов“ (Мф. 26:26–28).

Обращая внимание главным образом на порядок совершения вечери, мы видим, что Христос прежде всего совершил благословение и преломление хлеба, раздавая его ученикам. Вторым Его действием было благодарение за чашу, которую Он также подал ученикам. Этот порядок подтверждают также евангелисты Марк и Лука, и особенно обстоятельно передает ап. Павел.

2. Выше мы уже частично ответили на вопрос о том, как должна совершаться вечеря Господня, касательно самого порядка совершения; теперь же мне хотелось коснуться отношения верующих к этому установлению. Когда я читаю у Луки место повествования о вечере Господней, мое внимание всегда останавливается на словах Спасителя: „Очень желал Я есть с вами сию Пасху прежде Моего страдания“ (Лук. 22:15). Нет основания сомневаться в том, что наш Спаситель совершал и в предыдущие годы Пасху со Своими учениками, ибо все они были евреи и не могли не праздновать столь великого для них праздника опресноков, но только теперь, последний раз перед страданием Своим, Христос испытывал особое желание есть Пасху с учениками Своими. Что же это значит? Смысл этого особого желания разрешился для Христа во время исполнения ветхозаветной Пасхи в установлении вечери Господней — этого чудного символа Нового Завета. Это значит, что Спаситель наш очень хотел оставить ученикам установление Нового Завета, теснейшим образом соединив его с Самим Собою и Своим страданием. Такое желание нашего Спасителя, разумеется, достойно того, чтобы стать для нас примером и показанием того, с каким чувством и настроением должны мы относиться к исполнению этого установления. Есть ли у нас такое же сильное желание снова и снова повторить это установление, к которому стремился наш Учитель и Господь?

3. Кроме искреннего желания совершать это Божественное установление, верующие должны совершать его как святыню Господню, в страхе Божием и с глубоким благоговением. Необходимо заботиться о том, чтобы устранить все могущее нарушить святое настроение участвующих. „Ученики приготовили, по повелению Господа, большую горницу, убранную и устланную“. Даже „лицемера“ Христос осудил не за внешнюю чистоту, а за внутреннюю грязь, за то, что его внутреннее состояние не соответствовало внешней чистоте. Таким образом, внешняя чистота, святое настроение, благоговейная тишина должны быть необходимыми спутниками совершения вечери Господней. Внутреннее состояние каждого участника вечери, выражаясь образно, должно быть похоже на ту горницу, в которой нам наш Спаситель совершал первую вечерю со Своими учениками.

Всему время и время всякой вещи под солнцем, сказал премудрый писатель. А посему и это установление также должно иметь свое время. И это обстоятельство также имеет свой интерес, а потому мы спрашиваем:

IV. Когда она должна совершаться?

1. Нельзя не отметить также и того обстоятельства, что эта первая вечеря совершалась в вечернее время. Разумеется в Слове Божием мы не знаем на этот счет определенного указания, когда именно следует совершать вечерю: утром, в полдень или вечером. Что касается ветхозаветной Пасхи, то там Господь точно определил время, повелевая закалать Пасхального агнца вечером (Исх. 12:6). Относительно новозаветного установления такого указания нет. Однако само наименование „вечеря“ и выражения „во время вечери“ или „когда же настал вечер, Он возлег“ — свидетельствует достаточно ясно о том, что первая вечеря Господня действительно была совершена вечером. Да и было бы неестественно называть трапезу, совершаемую утром вечерею. Что же касается апостольской практики, то хотя нельзя привести многих доказательств, однако, имеются некоторые места, которые говорят за то, что и апостольская церковь совершала это установление вечером. Евангелист Лука, описывая третье миссионерское путешествие ап. Павла, упоминает о преломлении хлеба в Троаде, которое сопровождалось словом апостола до полуночи (Деян. 20:7). А во 2 главе 46 ст. Деяний Апостолов говорится, что апостолы каждый день пребывали в храме и по домам преломляли хлеб, что также свидетельствует о том, что преломление хлеба могло совершаться вечером. Эти немногие данные достаточно убедительно говорят за то, что было бы исторически вернее совершать преломление хлеба вечером.

2. Совершение преломления хлеба в вечернее время не лишено также и своего практического значения. Мы уже говорили о том, что вечеря Господня установлена для воспоминания нашего Спасителя, Его крестных голгофских страданий и смерти на кресте, а также для выражения нашего общения и единения с Ним. Если столь интимные отношения должны установиться между нами и нашим Учителем и Господом, то спрашивается, какое же время наиболее соответствует этой цели? Само собой разумеется, что утренние и дневные часы менее отвечают этой цели, чем часы вечерние. День имеет свое назначение для труда и оживленной деятельности, а вечер для тихого спокойного размышления. Вечером все стихает, предается покою, умолкает. Один из великих мыслителей сказал: „В глубине познается Бог“. Здесь разумеется глубина нашей внутренней жизни. Но как войти в эту глубину, когда вы имеете дело с явлениями внешнего мира? Здесь является необходимость удалиться от них. Но нам это трудно достигнуть в дневные часы, ибо мы обязаны так или иначе участвовать в окружающей нас жизни и играть в ней те или иные роли. И лишь тогда, когда спускается вечерний занавес, прекращается наша деятельность и наступает время размышления, погружения в самих себя и время духовных созерцаний. Такое состояние вполне соответствует тем целям, которые имеет вечеря Господня. Отсюда становится совершенно понятно, почему некоторых братьев интересует вопрос о том, когда именно следует совершать это Божественное установление. Этот вопрос вытекает из глубины души, и в то же время он находит свое отражение в Божественном откровении. Такая гармония Божественного установления с внутренним настроением верующих сердец свидетельствует о том, что в ней выражена истина. А это есть то, к чему мы всегда должны стремиться.

И в заключение мы должны сказать, что вечеря Господня не церемония, не обряд, но великое Божественное установление, в котором заключается Новый Завет, нашедший свое выражение не в словах и письменах, но в крови возлюбленного Сына Божия, как чистого и непорочного Агнца, искупившего нас Своею чистою и драгоценною кровию от греха, проклятия и смерти; будем также помнить и ценить это установление как видимое средство воспоминания и смерти за нас нашего Спасителя и как символ нашего духовного общения и единения с Ним. Будем относиться к ней как к святыне Господней, совершая ее в страхе Божием, стараясь использовать для этого лучшие моменты времени, дабы получить от этого наибольшее духовное благословение и дабы через это священное установление был возвеличен и прославлен наш Искупитель.