Вино фей

Глава 7. После бала

Этот бал был для Фредерика Крайтона провалом. Причём, провалом во всем. Его самолюбие было достаточно раздутым, он был уверен в своей привлекательности, любил ловить восторженные улыбки и призывные взгляды молодых леди, обожал находиться в центре восторженного круга почитательниц, но ещё с воскресного дня с ним начали происходить странности.

На церковной службе на него никто не смотрел: даже мисс Хейвуд и мисс Кассиди, которых его пренебрежение снова сдружило, казалось, забыли о нём, что до других красоток — все их взгляды были прикованы к племяннику леди Рэнделл. Крайтон внимательно вгляделся в его сиятельство, почему-то подумав, что где-то уже видел его, но не вспомнил, где и когда. «Не иначе, в Лондоне», подумал он и забыл об этом.

Привыкший с полувзгляда оценивать женщин, правильно понимать мужчин Крайтон не умел. Но не мог не заметить, что граф выглядит вполне достойно, при этом — скромно и дорого. Его сюртук был безлик, жилет — незаметен, линии брюк ниспадали на дорогие штиблеты именно так, как предписано, шейный галстук — серый с тонкой нитью вишнёвого — был единственной данью современной моде.

Сам Крайтон любил яркие сюртуки и цветные жилеты, но тут увидел, что скромность костюма его сиятельства подлинно подчёркивала и выделяла природную красоту его хорошо вылепленного, породистого лица. При этом Крайтон, к своему удивлению, поймал на себе несколько взглядов графа, исполненных непонятной недоброжелательности. Или показалось?

Чтобы отвлечься, Фредерик на службе в храме начал разглядывать мисс Клэверинг и расстроился ещё больше. Таких девиц, несмотря на яркую красоту и светский шарм, он не любил. Это был самый ненавистный для Крайтона тип женщин. Проницательные умные глаза сестрицы графа таили понимание весьма многого, их спокойный взгляд говорил, что на мякине эту девицу не проведёшь. Такие по комплиментам оценивали не себя, а поклонника, никогда не венчались в Гретна-Грин, их головы никогда не кружились, а выбор всегда был взвешен и продуман. Такие могли влюбиться, лишь взвесив свою симпатию на аптекарских весах, и, если находили её сочетающейся с чувством долга и здравым смыслом, снисходительно позволяли себя увлечь.

Ловить здесь было нечего, это Крайтон понял сразу, но подумал, что это даже ему на пользу. Все мужчины сейчас будут пытаться понравиться этой хладнокровной красавице, ему же откроется неплохое поле деятельности. Любая девица в Солсбери будет тронута, если поймёт, что её предпочли такой красотке, как мисс Клэверинг.

Здесь мистер Крайтон снова ошибся. И понял это на балу у сэра Бенджамина Кассиди почти сразу. Он подлинно был теперь точно уценённый лот на сельском аукционе: по карману даже нищему, но брать залежалый товар никто не хочет. Девицы не сводили теперь глаз с милорда Клэверинга, забыв всех остальных мужчин.

И только двое были исключениями. Филип Кассиди не обращал на мисс Клэверинг никакого внимания, уделяя всё своё время невесте, а мисс Тэннант-Росс, которую он давно приглядел, как новую жертву своих прихотей, приветливо улыбалась Остину Стэнбриджу, не замечая милорда Клэверинга и даже, как показалось Крайтону, нарочито держась от него в стороне.

Он собирался уже приступить к реализации своих замыслов, пригласив юную красотку танцевать, как вдруг случился новый афронт. Его опередил сам Клэверинг, едва ли не демонстративно оттолкнув от мисс Тэннант-Росс и став в ряд с танцующими. После же просто увёл её и усадил рядом за карточный стол — ни подойти, ни вмешаться. Причём, на него самого его сиятельство по-прежнему смотрел волком.

Равно разочарован балом был и Остин Стэнбридж. Его обуревали честолюбивые планы — в кои-то веки обойти Крайтона, наставить ему нос. Приглядевшись к малышке Черити, он понял, что Крайтон прав: девица расцвела и похорошела, и будет только хорошеть с годами. И если бы Остину удалось свести её с ума, он подлинно мог бы сказать, что чему-то научился у Крайтона. Однако Стэнбриджу помешали, причём тот, от кого меньше всего можно было ожидать внимания к молоденькой дебютантке. Сам граф Клэверинг. От такой персоны так просто не отмахнёшься.

После бала раздосадованные дружки встретились в фойе и мрачно переглянулись. Настроение у обоих было прескверное ещё и оттого, что каждый был унижен не только в своих глазах, но и в глазах другого.

— Однако, забавно, — лениво прокомментировал произошедшее Фредерик Крайтон. — Эта нищенка приглянулась графу?

— Почему нет? — парировал Стэнбридж. — Тебе же она тоже приглянулась.

— Не настолько, чтобы волочиться прилюдно.

— А мне не показалось, что он волочился, — задумчиво ответил Стэнбридж.

— Ну, ты ещё скажи, что он влюбился.

— Не знаю, но ты слышал? Он буквально напросился к Хейвудам.

— Да, это странно, — кивнул Крайтон.

Оба старались не смотреть друг на друга, и Стэнбриджу впервые пришло в голову, что столь восхищавший его Крайтон вовсе, пожалуй, и не так уж восхитителен. Впрочем, об этом можно было подумать и после.

— Но ты видел, как эти две твои квочки, Джин и Сесили, прыгали вокруг этого сиятельства? — спросил он.

— Видел, — усмехнулся Крайтон, — и что до Вирджинии, ей светит стать графиней не больше, чем курице пройти в парламент. А вот мисс Кассиди о своих планах пожалеет. Стать графиней с дырявым задом — это чересчур амбициозно…

— Ты напишешь ему анонимку?

— Зачем? Вразумлю дурочку сам.

Энтони Хейвуд тоже был расстроен балом, но не столько потому, что мисс Клэверинг не заметила его, ибо он не очень-то на это и рассчитывал, сколько потому, что, к своему немалому изумлению, вдруг заметил, сколь на самом деле красива Черити Тэннант-Росс. Он впервые увидел её столь хорошо одетой и корил себя за то, что не разглядел бриллиант без оправы.

Не меньшим ударом было внимание к ней графа Клэверинга, причём, внимание подчёркнутое, нарочито даже выделенное. Обещанный же визит, казалось, был указанием на то, что это не случайный каприз пресыщенного человека, а настойчивый и чем-то обоснованный интерес. Энтони понял, что сглупил, но было поздно. Мисс же Кассиди окончательно утратила для него былое значение, совершенно перестав интересовать. Пусть достаётся Винсенту.

… Среди мужчин было мало довольных проведённым вечером, однако граф Клэверинг был им вполне удовлетворён. Зайдя в минувший четверг в паб, он, никому ещё в городе не представленный, неожиданно услышал мерзейший разговор двух вошедших туда молодых джентльменов, при этом обратил внимание на несколько произнесённых ими имён. Первым было имя мисс Хейвуд, которое он неоднократно слышал от своего друга Селентайна Флинна. Тот называл мисс Хейвуд своей кузиной. Потом были упомянуты несколько незнакомых милорду фамилий, но после была названа мисс Тэннант-Росс.

Милорд умел не только думать, но и анализировать услышанное. И оно ему не понравилось. Если он верно понял пучеглазого донжуана Фрэдди, тот соблазнил мисс Вирджинию Хейвуд и растлил некую мисс Кассиди, теперь же подобная участь ждала и вторую кузину Флинна мисс Тэннант-Росс, причём поволочиться за ней готовы были оба распутника.

Клэверинг подумал, что, может быть, оба негодяя просто набивают себя цену и несут перед друг другом заведомый вздор? Он проследил за ними, навёл справки и узнал, что мистер Крайтон — завзятый ловелас, а второй, сын местного священника Остин Стэнбридж, не намного лучше первого. Но замеченная его сиятельством ещё в Бате юная племянница миссис Флинн и кузина его друга Селентайна, по его мнению, явно не заслуживала той жалкой участи, которую ей уготовили эти господа.

Леди Рэнделл на его вопрос о девице пояснила, что мисс — сирота, девица разумная и приличная, а вот сказать того же про мистера Крайтона и его компанию никак нельзя. Распутники и повесы, Фредерик Крайтон склонен ухаживать за каждой, но это просто волокитство. А уж Остин Стэнбридж… Он был весьма милым мальчуганом, но в юности попал под влияние Крайтона, а тот кого хочешь собьёт с пути. Бедный пастор Энджел! Он приличный человек и наставляет всех на путь истины. Жаль только, что его собственный сынок являет пример того, что самые мудрые проповеди бессильны там, где есть дурной пример и слабая воля.

В церкви милорд Клэверинг рассмотрел мисс Тэннант-Росс поближе и несколько успокоился на её счёт. Девица была очень юна годами, но, видимо, имела понятие о долге и собственном достоинстве, была скромна и спокойна, не стремилась привлечь к себе внимание, и не глазела попусту даже на него самого.

Появившись на балу у Кассиди, девица понравилась ему ещё больше. Сестрица графа и вправду обратила его внимание на любопытный покрой платья мисс Тэннант-Росс, ему сказали, что она — подлинная мастерица. Крутившийся рядом мистер Стэнбридж, чьи разговоры даже в вихре бала несли печать пошлости и низких мыслей, заставил Клэверинга пригласить мисс Тэннант-Росс на танец, а после пригвоздить на пару часов к карточному столу. Так как девица подлинно оказалась непосредственной и к тому же весьма милой, он прямо предупредил её об опасности. Ему показалось, что, пусть и не сразу, но мисс Черити поняла, что ей угрожает.

Его сиятельство ожидал вскоре приезда своего друга Селентайта Флинна, тот известил, что в субботу прибудет в Солсбери и остановится у родственников. Граф прекрасно знал Селентайна и полностью доверял ему. Приезд Флинна помимо прочего означал, что с субботы Клэверингу не нужно будет беспокоиться о мисс Тэннант-Росс, передоверив заботу о ней кузену, который был вполне способен защитить мисс Черити от любых дурных посягательств.

Что касалось мисс Хейвуд и мисс Кассиди, то едва взглянув на лица девиц, Клэверинг с грустью понял, что слова мистера Крайтона в пабе, увы, не были пустой похвальбой. Невинность — лилия среди добродетелей и ничто не пахнет так отвратительно, как подпорченная чистота. На лицах девиц слишком явно проступала порочность, хоть и маскируемая лицемерием. Даже если мистер Хардинг с Харли-стрит и помог мисс Хейвуд, он не смог вернуть невинность её душе, ибо глупо пытаться собрать пролитое молоко.

Для самой же мисс Хейвуд и мисс Сесили прошедший бал был горестным провалом. Вирджиния пережила разочарование в мистере Крайтоне легче, чем её подруга Сесили, по той простой причине, что никогда не отличалась глубиной ума и чувств. Она была разозлена и обижена, но после приезда из Лондона обнаружила, что подлинно не думает более о мистере Крайтоне и вполне готова выйти замуж за Филипа, явно влюблённого в неё.

Сесили тоже уговаривала её согласиться на брак с братом, но не потому, что подлинно этого хотела. Она теперь страшилась выпустить пустоголовую и недалёкую Джин из-под своего влияния, опасаясь, что та просто по глупости проболтается или о ней, или даже о себе самой. С неё станется.

Сама же Сесили была готова выйти замуж за Винсента Хейвуда, прекрасно зная его скаредность и бездушие, ибо с неё вполне хватило чувства к Крайтону. От Вирджинии она знала о пассии Винсента в доме, однако даже не намеревалась заставить в дальнейшем жениха разорвать эту связь, ибо сама надеялась, если получится, продолжить волнующие её постельные отношения с Крайтоном.

Но приезд Клэверингов опрокинул все эти разумные планы. Мисс Кассиди поняла, какой была дурой, выбрав в любовники жалкого провинциального фата и пустого франта. Прозрение настигло и её подругу: Джин тоже поняла, что впервые встретила настоящего мужчину, достойного её чувств. Филип Кассиди стал ей совершенно безразличен.

Обе девицы одевались к балу с особой тщательностью, намереваясь покорить сердце его сиятельства, но ничего не вышло. Клэверинг не только не сошел с ума от их красоты, не только не пал к ногам мисс Хейвуд и мисс Кассиди, но словно назло им отличил Дурнушку Черри, жалкую нищенку и полное ничтожество!

Вирджиния была в ярости, мисс же Сесили скорее насторожилась и испугалась. Она не понимала, что происходит, но ей пришло в голову, не проболтался ли о ней графу Фредерик Крайтон? Она половину вечера наблюдала за ними, потом успокоилась: Крайтон не подходил к графу, был бледен и совсем стушевался. Сесили тогда впервые подумала, что на самом деле Крайтон ей не нужен — ни как любовник, ни как слишком много знающий джентльмен.

Мисс Кассиди иногда и раньше приходило в голову, что Крайтон может её шантажировать, но при этой мысли она всегда брезгливо морщила нос — ей достаточно было сказать братцу Филипу, что некий мистер говорит о ней гадости, и мистеру Крайтону было бы несдобровать. Однако сейчас она сообразила, что Крайтону вовсе незачем трепать языком и подставляться самому — достаточно и анонимного письма.

Да, мистер Крайтон был опасен.

Мысль эта развития не получила, Сесили всего-навсего запомнила её.