Вино фей

Глава 24. Разгаданная головоломка

Черити и сама это понимала. Человек, едва не погубивший Вирджинию, не приехал из Лондона. Он жил здесь, рядом с нею, ходил теми же дорогами, посещал те же гостиные и званые вечера, что и она.

Почему же она не может понять, кто это?

Причин могло быть несколько. Либо она плохо знает этого человека, либо, напротив, он из её близкого окружения, но никак не выдаёт своих умыслов. Но тайный умысел не возникает спонтанно и немотивированно и, как ни крути, причина дурного деяния часто таится и в душе негодяя, и в нелепых, а подчас и оскорбительных действиях его жертвы.

Тут, однако, Черити почувствовала лёгкую слабость и головокружение. Что до кузена, он тоже заявил, что голоден. Его сиятельство предложил пойти в Фортесонхилл и позавтракать, тем более что он тоже поднялся чуть свет и ничего до сих пор не ел, а уже было время ленча.

В имении их встретили взволнованная леди Рэнделл и обеспокоенная мисс Клэверинг. Первая, увидя их, тут же забросала вопросами и находке девицы в склепе, новость о которой им час назад принесла миссис Элтон, узнавшая все детали происшествия от дочки. Вторая, едва взглянув на мистера Флинна и брата и убедившись, что они всего лишь голодны, обрела всегдашнее спокойствие.

— Неужели это действительно склеп старого Крокхема? И она была заперта там всю ночь? — леди Рэнделл, морщась, помассировала виски. — Это далеко переходит грань самой дурной шутки. Кто может быть к этому причастен?

Её племянник пожал плечами.

— Могу сказать, что этот человек был обут в болотные сапоги и знал некоторые охотничьи приёмы, позволяющие сбить собаку со следа. Но мисс Вишенка сбила меня с толку, заявив, что и она знает, что на воде собака след не берёт. Она уверяет, что многие девицы в окрестных домах осведомлены об этом. А так как мисс Хейвуд отнюдь не толстушка, дотащить её до склепа мог кто угодно.

Флинн покачал головой.

— Исходя из логического заключения, что это сделал тот же человек, кто в воскресение, двадцатого мая, не был на церковной службе, так как в это время изрезал портрет в доме Хейвудов и украл дневник Клэверинга в Фортесонхилле, — сказал кузен, налегая на булочки с повидлом, — надо восстановить с памяти ту воскресную службу. Кого там не было, вот в чём вопрос?

— Я видела там всех Арбетнотов, Фортескью и Кассиди, — уверено ответила Черити и вдруг умолка.

Перед её мысленным взором пронеслось то утро, завтрак, семья была уже готова к выезду. Винсент уступил свое место в карете Селентайну Флинну, приехавшему накануне, Черити же, как всегда, пошла пешком. В церкви красный мундир приехавшего кузена произвёл большое впечатление и его представили всем, кроме Кассиди. Леди Изабелл была в кремовом платье и шляпке со светлой вуалью, Филип смотрел на публику глазами филина. Сесили, в голубом муслиновом платье, бросила искоса взгляд на Флинна, но не подошла, а на Вирджинию посмотрела брезгливо и пренебрежительно. Сэр Бенджамин просто отвернулся и разговаривал с Джорджем Арбетнотом.

— Странно, — пробормотала Черити. — Я сказала, что видела всех Кассиди, но на самом деле я видела Филипа, сэра Бенджамина и Сесили, но леди Изабелл я не видела. Я видела платье леди Изабелл, её шляпку и на шляпке — густую вуаль. Но она никогда раньше не надевала шляпу с вуалью. Она сидела на своём всегдашнем месте, но никого не приветствовала, только слегка кивала на поклоны.

— Она так обычно не делала?

— Не знаю, — призналась Черити, — я никогда к ней особенно не приглядывалась, к тому же мы почти не виделись в последние месяцы. Но я просто осознала вдруг, что её там могло и не быть.

— Но кто мог сыграть её роль?

— Да хотя бы её незамужняя сестрица, мисс Коллинз. У той просто брови потолще и глаза более круглые. А фигурами сестры похожи.

— А мисс Коллинз разве не ходила в церковь со всей семьёй?

— Нет, она ходила в церковь Святого Эдмунда, неподалёку от гильдии обувщиков, за городской ратушей. У неё там дом и в нём девять кошек. Её там так и зовут «мисс Девять Кошек». Я не думаю, что она заменила сестру, просто говорю, что я не видела в этот день лица леди Кассиди.

— Что ещё вы запомнили?

Дальше? Черити снова задумалась. Стэнбридж попытался пригласить мисс Клэверинг. Селентайн Флинн как-то незаметно оттёр его и сел рядом с Клэверингами и леди Рэнделл. Говорили, что все модистки в городе нарасхват, что мадам Мари Дидье привезла из Лондона карету новых перьев, искусственных цветов, атлас, веера из перламутра и лайковые перчатки. Пастор Энджел гремел с амвона о жёнах, которые должны были украшать себя «не плетением волос, ни золотом, ни жемчугом, ни многоценною одеждою, но добрыми делами…», а мадам Дидье, модистка, глядела на него, как Кромвель на роялистов. Рядом с ней сидела Шарлотт Стэнбридж. Она щурилась и показалась Черити совсем невзрачной. Потом, после службы, Черити услышала о театральном представлении и вечернем бале в Фортесонхилле. Размышляя о спектакле, она ушла, а Вирджиния, леди Дороти и сэр Тимоти и все кузены ещё оставались у храма.

Она рассказала об этом, и обратилась к Флинну.

— Мне кажется, вам, на свежий взгляд, должно было запомниться больше.

— Увы, — развёл руками Флинн. — Я едва запомнил тех, кому меня представляли.

— Я тоже не помню лица миссис Кассиди и не могу с уверенностью сказать, что это была именно она, — задумчиво обронил милорд Клэверинг.

— Но не думаешь же ты, Фрэнк, что леди Изабелл Кассиди так возненавидела мисс Вирджинию, что решилась выманить её из дома и запереть в старом склепе? — изумлённо спросила леди Рэнделл. — Только потому, что она расторгла помолвку с её сыном?

Милорд промолчал. В это ему подлинно не верилось. Однако, мисс Тэннант-Росс считала иначе.

— Кассиди живут тут уже два столетия, и то, что какие-то Хейвуды осмелились разорвать связи с их семьёй, она могла счесть оскорблением, — мрачно подтвердила Черити. — Я не могу себе представить, как она это сделала, но то, что она была обижена пренебрежением Вирджинии к её сыну — в этом я не сомневаюсь.

— А как она относилась к мисс Хейвуд до помолвки?

— Хорошо. Джин нравилась ей. За ней давали тридцать тысяч и дом за Энбриджем, он стоит не менее двенадцати, для Кассиди это был во всех отношениях удачный брак и, пока помолвка не расстроилась, никто не вспоминал, что Хейвуды — парвеню. Она не возражала и против женитьбы Винсента на Сесили. Имение Хейвудов ей нравилось, и то, что её дочь станет там хозяйкой, ничуть её не огорчало.

— Да нет же, — покачал головой Клэверинг, — о чём вы говорите? Ширина шагов этого человека почти два фута. И это притом, что на спине его — груз в сто фунтов. Это мужчина. Он высокого роста и немалой силы.

— Мне тоже так кажется, — кивнул Флинн. — Я готов допустить, что гнев леди Изабелл требовал жертвы, но осуществить её месть мог только мужчина. Он же донёс жертву до склепа на спине, одновременно запутал следы, опрокинул в усыпальнице с полок пару дубовых гробов, сбросил их на землю и один поставил обратно, запихнул туда тело полуобморочной девицы и накрыл крышкой. И это все сделала леди Изабелл? Нет, леди и джентльмены, это чересчур.

— Описанный вами портрет, мистер Флинн, указывает на сына леди Изабелл, — подвела итог леди Рэнделл. — Филип Кассиди ростом выше шести футов, он широк в плечах и очень силен.

— Добавлю, прекрасный охотник и очень меткий стрелок, — подлил масла в огонь Селентайн Флинн.

Черити с досадой упрямо покачала головой.

— Не верю. Филип не стал бы так мстить. Люди мелочные чувствительны к обидам и упрямы, а он не расчётлив и не мелочен. Он никогда не злословил и не считал обид — такие не мстят.

— Но если им руководили матушкины мозги…

— Он не маменькин сынок, — пробурчала Черити. — И стал бы её слушать. Он — не хватает звёзд с неба, но это не повод демонизировать его.

— Я бы тоже сказал, что этот молодой человек едва ли способен на подобный поступок, пока его не подтолкут к нему, — мягко заметил Клэверинг. — Но, что, если его действительно к нему подтолкнули? А, впрочем, нет, — перебил он себя. — Я сам чувствую, что тут что-то не то.

— Это то, о чём я вам говорила, — уверенно сказала Черити. — Подтолкни Филипа — да, он может убить. Я даже уверена, что если его спровоцировать — потом не остановишь. Его спасают крепкие нервы и вялость натуры. Он силён и бездеятелен. Но тут действует совсем другой человек. Я же говорила вам, суть в том, что Вирджинию не хотели убивать. У этого человека в распоряжении было несколько часов, он успел оглушить кузину, донести до склепа, спрятать тело, запереть усыпальницу и спокойно уйти. Что ему помешало придушить её или утопить в ручье? Кузен сказал — страх виселицы. Но это неправда.

— Почему? — Флинн, доев пудинг, внимательно смотрел на неё.

— Потому что никакая это не месть, — уверенно сказала Черити. — Это не Филип, это другой человек. Умный, практичный, аморальный, расчётливый, со стеклянными глазами, — она вдруг замерла с чашкой чая в руке.

— Вы кого-то вспомнили, мисс Тэннант-Росс? — с любопытством спросила леди Хэрриет.

Черити опустила чашку на блюдце.

— Я просто подумала, что знаю слишком много таких людей. Пастор Энджел как-то сказал, что в Солсбери десять тысяч жителей, но не больше трёх десятков душ.

Черити заметила, что все молча смотрят на неё и ждут.

— Вы вспомнили кого-то конкретного, мисс Вишенка? — спросил наконец Клэверинг. — Вы побледнели.

— Нет, я просто подумала, что и Остин Стэнбридж, и Джордж Арбетнот, старший Фортескью, и мои кузены Энтони и Винсент — все они одинаковы, — неглупы, практичны, расчётливы. Люди со стеклянными глазами.

Раздался стеклянный хруст. В руке полковника Флинна треснул бокал, а окровавленная рука замерла над белой скатертью. Все умолкли. Мисс Клэверинг спокойно подала ему салфетку, леди Рэнделл позвонила, чтобы принесли ещё вина и новый бокал. Клэверинг удивлённо смотрел на друга. Черити в ужасе замерла. По бледному лицу Флинна она поняла, что кузена осенило.

Оказалось, Флинн не порезал руку, лишь расплескал красное вино. Несколько секунд он оглядывал свою ладонь, точно пытаясь прочесть на ней некие рунические письмена, потом мрачно изрёк.

— Я просто глупец, — он снова умолк.

— Да говори же, чёрт тебя подери, — не выдержал Клэверинг и тут же извинился перед дамами, заметив упрекающий взгляд сестрицы, — простите, леди.

Леди Рэнделл не обратила на его ругань ни малейшего внимания, но не сводила глаз с мистера Флинна. Черити тоже.

— Всё правильно, кузина. Холодный расчёт, ум и практичность. Вам и вправду лучше пожить с моей матушкой: целей будете, ей-богу. В таком доме опасно оставаться. Я всё понял, — повернулся он к Клэверингу. — Чтобы изрезать портрет — в дом никто не забирался, лакеи-то не соврали! В то воскресение мисс Черити ушла в церковь первой — пешком. За ней поехали сэр Тимоти, леди Дороти, сестрица Вирджиния и Энтони Хейвуд. С трудом между тощим кузеном и худосочной кузиной встрял и я. Вопрос. А где же был мой дорогой кузен Винсент?

Черити начала бить крупная дрожь.

— Нет, — покачала она головой, не столько опровергая слова кузена, сколько пытаясь закрыться от того, что уже понимала.

— А он остался дома, спустился по левому пролёту, искромсал портрет, и спокойно выбросил кусок холста в камин в холле. Убедившись, что кусок сгорел, вышел из дома и, пока не миновал живую изгородь, шёл к церкви. Но у моста свернул в Фортесонхилл, залез в кабинет к Фрэнку, вытащил дневник и через десяток минут уже был в церкви. Я не заметил его на первой коллекте. Он появился на коленопреклонении перед чтением Апостола!

— Но это нелепость, Селентайн, — явно забывшись, обратилась к Флинну мисс Клэверинг. — зачем Винсенту Хейвуду красть дневник Фрэнсиса? Ведь ты говорил об образчике почерка, а у него в доме был альбом мисс Хейвуд.

— Вирджиния держала альбом в своём секретере и запирала его, — обернувшись к ней, уныло возразила ей совсем убитая Черити. — Тут другое не сходится, — сказала она с надеждой. — Я сама слышала, как Винсент говорил с мистером Кардиффом, когда Джин была в жару. Он расспрашивал, выздоровеет ли она. Но ведь врач его ничем и не обнадёжил. А с ваших слов, кузен, выходит, что он планировал всё это давно, иначе, зачем ему нужен был почерк милорда?

— Не вижу тут противоречия, дорогая сестрица. На самом деле, он задумал всё это сразу, как только узнал о расторжении помолвки. Вирджиния сдуру уничтожила его надежды на сохранение капитала: он рассчитывал, что приданое мисс Сесили компенсирует ему потерю тридцати тысяч и Энбриджа, а тут — мисс Кассиди стала недостижима, но ведь на приданое сестры, и он понимал это, охотники всегда найдутся. Только на безумной никто не женится. Он с самого начала планировал написать ей письмо от имени Клэверинга, заманить ночью в церковный сад связать и оставить в склепе, рассчитывая, что её там просто не найдут, а тут ему весьма сыграл на руку скандал в Фортесонхилле. Однако Вирджиния начала поправляться, и он решил осуществить свой план и окончательно добиться, чтобы сестрица тронулась умом. Вы сами сказали, мисс Черити, что братья не любили сестру. Вот тут Винсент и решил, что надёжнее всего будет просто до смерти перепугать сестрёнку, он же прекрасно знал, насколько она нервна и истерична. И начал действовать. Все дальнейшее — просто, как гвоздь. Он написал ей и подбросил письмо, потом, заметив, что она собирается уходить, вышел чёрным ходом, догнал и оглушил сестрицу, забрал письмо и отволок её на старое кладбище.

Черити сжала зубы, боясь просто разреветься. Ногти её впились в ладони. Она сможет. Она выдержит. Кузен же, точно испытывая её на прочность, продолжал.

— При этом мы оказываемся перед мерзейшим выбором. Я не готов поведать дядюшке, что его наследник столь рачителен в сохранении капитала, что хотел свести с ума свою же сестрицу. Не готов и обратиться в полицию. У нас нет никаких улик и фактов, лишь догадки и домыслы. Да и подставлять родственников под новый, куда более жуткий скандал, не хочется вдвойне. И возвращаться туда я не хочу. И вам, дорогая сестрица тоже не советую — сэр Тимоти пообещал вам пять тысяч приданого, это было благородно, но не исключено, что мистеру Винсенту Хейвуду будет жаль расстаться и с этой суммой.

Черити молчала. Она не восприняла последние слова Селентайна Флинна всерьёз и не думала, что в доме ей грозит опасность. Но то, что сотворил Винсент, сильно перепугало. Это было подлостью и обманом доверия самых близких, крайней и словно раскалённой добела бесчувственностью. Злой умысел, хоть и не осуществлённый, есть зло. Кто не пытается предупредить его, ему способствует, кто проходит мимо — поощряет, кто прощает — становится его сообщником. Безнаказанность — величайшее поощрение зла.

Однако Черити понимала Флинна. Преступления надо карать, но позорные дела лучше скрывать. Это же не истерика дурочки, вцепившейся на балу в волосы подружке. После разоблачения таких историй семья подлинно должна будет покинуть эти места. Общество не простит подобного.

Но и это не самое худшее. Этот, как его там, Плутарх, кажется, который говорил, что луна в Коринфе ничуть не хуже луны в Афинах, прав. Можно и уехать. Но куда уехать тому же сэру Тимоти от понимания, что его наследник — откровенный вампир, готовый из-за пятидесяти тысяч погубить свою же сестру? Как это сказала мисс Клэверинг? Комья глины на гончарном круге?

Нет, это големы, бесчувственные глиняные истуканы, прикидывающиеся людьми.

— Не знаю, как и быть, — посетовал Селентайн Флинн. — В нашем доме на окраине — всего одна глухая служанка. Даже снять номер в гостинице и то не могу — со стороны мой отъезд будет выглядеть странно.

— Надо послать в Кингсбери Холл миссис Элтон. Пусть поговорит с дочерью и узнает всё, что можно, — предложил его сиятельство, — пока не ясно, что с мисс Хейвуд, глупо и принимать решение.

Все согласились.

Черити вышла на свежий воздух в парк и побрела вдоль живой изгороди. Долго сидела у шпалер на садовой скамье, думала, вспоминала. Она жила с Винсентом под одной крышей, замечала его сухость и бездушие, но предположить, что он способен хладнокровно свести с ума родную сестру? Это ей бы и в голову не пришло.

Она решила после возвращения миссис Элтон с новостями попросить леди Рэнделл всё же поехать к Хейвудам самой. Этот визит означал бы, что общество сняло с них печать отторжения. Согласится ли леди Рэнделл? Она казалась Черити весьма разумной особой, но как требовать, чтобы разумный человек приехал с визитом в дом, где брат хладнокровно готов избавиться от собственной сестры? А потом… потом надо всё рассказать мистеру Хейвуду, иначе Винсента не остановить.

— Вы тоже, как и Флинн, решили молчать о мистере Винсенте Хейвуде, мисс Вишенка?

Черити повернула голову. Рядом стоял милорд Клэверинг.

— Нет, — она с трудом поднялась, — я всё скажу дяде. Но это худший день в моей жизни. Как рассказать сэру Тимоти о подобном? Но если Джин сможет подняться, где гарантия, что Винсент снова не повторит попытку избавиться от неё? Это в беду сваливаешься вдруг, как в пропасть, а в преступление сходят по ступеням. И он уже пару ступеней прошёл. Однако нельзя допустить, чтобы в обществе узнали об этом, тут мистер Флинн прав. А между тем… жена пастора видела всё и священник тоже. Да и доктор Кардифф, — она начала раскачиваться на ветру.

— Но мне казалось, вы доверяли миссис Кассандре Стэнбридж…

— Я скоро никому не буду доверять, — с досадой бросила Черити. — Все — точно оборотни, кажутся людьми, а потом оказываются вурдалаками. Я сильно сомневаюсь, что эту историю удастся утаить. Если даже смолчат пастор и его жена, проболтается викарий, врач или та девица. Я говорила вам, наш пастор сказал, что в городе только три десятка живых душ. Как же сильно он сильно ошибается! И троих не наберётся.

— Однако, как я заметил, вы отчего-то перестали в последнее время считать вурдалаком меня?

Черити виновато взглянула на графа.

— Да, простите, я просто была введена в заблуждение, однако человек, который ввёл в заблуждение меня, сам искренне ошибался. Мистер Флинн разъяснил мне это недоразумение.

— Мистер Флинн прав и в другом. Вам надо покинуть дом Хейвудов.

— Дядя тоже говорил, что мне надо уехать в Бат к миссис Флинн, но пока всё здесь, в Кингсбери Холл, не утрясётся — я не могу уехать. Да и обременять тётушку Марджери тоже не хочется.

Клэверинг задумчиво посмотрел на неё.

— Я могу предложить вам кое-что получше. У меня ещё несколько имений и родовое поместье Клэверинг в Дербишире. В принципе, я готов предложить вам, мисс Вишенка, стать графиней Клэверинг. Тогда вам не придётся думать, где поселиться. При этом я даже откажусь от вашего приданого в пять тысяч в пользу Хейвудов.

Черити оторвалась от размышлений о домашних делах и перевела взгляд на милорда Клэверинга. Он смотрел на неё спокойно и задумчиво.

— Вы шутите?

— С чего бы? — Он протянул ей букет девясилов, в котором синели васильки, алели маки и белели ромашки. — Не вечно же мне пробираться в Кингсбери Холл и оставлять букеты на вашем подоконнике. Рано или поздно меня могут принять за вора и спустить собак.

Черити ошарашенно озирала графа. Она не была влюблена в него, но чувствовала себя виноватой перед ним за былую неприязнь, и ей хотелось загладить эту вину. Могла ли она полюбить его? Сейчас она не видела в нем ничего пугающего. Красив, умён и добр. Но…

— Но… почему я?

— «Опился росой я медвяно-хмельною розы, цветущей под полной луною. Феи летают над замком старым с амфорами нектара…»

— «Феи снисходят к смертным лишь в сказках…»

— Я же хочу быть ею обласкан…

Неожиданно перед её глазами мелькнул красный мундир и послышался голос Флинна.

— О, цветы… Ты уже помолвлен, Фрэнк?

— Нет, я ещё не услышал согласия девицы. Ты вечно возникаешь в самый неподходящий момент.

— В Бирме ты этого не говорил, — проворчал Флинн, — соглашайтесь скорее, мисс Тэннант-Росс, подкова-то даром никому в руки не попадает. К тому же у меня есть новости. Вернулась миссис Элтон.

Черити задумчиво смотрела на мужчин. Мысль о том, что граф Клэверинг не только нашёл себе жену в Солсбери, но ещё и выбрал её, Черри, была дика и не укладывалась у неё в голове. Зачем она ему? Что она может дать этому человеку, к услугам которого знатнейшие и богатейшие невесты королевства?

— Молчание — знак согласия, не правда ли, мисс Черити? — снова вторгся в её мысли нахальный кузен. — Вы правы, о чём тут думать? Вы приобретёте в мужья, как сами и хотели, человека больших достоинств и немалого ума, и вы вполне этого достойны.

Черити смутилась. Она всё ещё не научилась выслушивать комплименты как должное.

— Хорошо, а что за новости у миссис Элтон?

— Пойдёмте в дом, сначала надо сообщить леди Рэнделл о наших новостях. Я побаиваюсь эту особу и никак не могу решиться сказать ей, что помолвлен с Сэломи, а теперь это известие под шумок пройдёт незаметным.

Кузен увлёк Черити с букетом в руках в гостиную.

— Дорогая леди Рэнделл, жизнь причудлива и непредсказуема, как майская погода. Я должен сообщить вам, что скоро состоится бракосочетание…

— Господи, вы женитесь на мисс Тэннант-Росс? На вашей кузине? — в голосе леди Хэрриет проскользнуло недоумение и точно упрёк. Она странно взглянула на своего племянника, у Черити в душе похолодело, но Флинн покачал головой.

— Нет, я помолвлен с мисс Клэверинг и по окончании траура намерен вступить в законный брак, а на мисс Тэннант-Росс женится ваш племянник.

Как ни странно, леди Хэрриет Рэнделл, когда прошло первое потрясение, улыбнулась.

— Ах, вот как? Я весьма рада, мисс Тэннант-Росс, что вы войдёте в нашу семью. Но… — она обернулась к племяннице, — Сэломи, девочка моя, неужели ты намерена выйти за этого шалопая?

Мисс Клэверинг вздохнула и ответила, что намерена, после чего тоже любезно кивнула мисс Тэннант-Росс, заверив, что будет счастлива иметь такую сестру.

Черити не могла прийти в себя.

Как она могла очутиться в компании этих людей, которые ещё вдобавок говорят, что будут ей рады? Эти люди принадлежали к совсем иному слою общества, огромный доход делал их почти недосягаемыми для всех остальных, на них смотрели с почтением, перед ними заискивали. Сама Черити никогда не думала о них как о равных себе, и никогда не равняла себя с ними. И как же это?

При этом она точно помнила, что не ответила Клэверингу согласием, почему же кузен говорит об этом, как о решённом деле? Или ответила?

Черити просто не помнила, что она сказала.

Черити снова взглянула на графа. Он не вызывал теперь никакого страха, был куда как недурён собой, никогда не сказал ничего глупого и не сделал ничего недостойного. Могла ли она полюбить его? Она ведь хотела встретить достойного человека, серьёзного и разумного. И вот он перед ней. Кузен прав, и всё же…

— Но что узнала миссис Элтон? — кузен, как успела заметить Черити, не любил задерживаться на вопросах, которые считал решёнными.

— Увы, там далеко не всё благополучно, — покачала головой леди Рэнделл. — Мисс Вирджиния лежит без чувств, Кардифф очень обеспокоен. Он даже порекомендовал Хейвудам обратиться к доктору Метьюзу, а это плохой признак. Кардифф не отдаёт пациентов коллегам, пока уверен в успехе лечения. Есть и ещё одна новость, подтверждающая ваши догадки, мистер Флинн. Винсент Хейвуд повредил ногу. Вчера вечером он был здоров, а утром оказалось, что повреждены стопа и колено. Он говорит, упал со ступенек, когда спускался в конюшню, но Лиззи заметила при этом, что порваны его охотничьи брюки. Но на лестнице их не порвёшь.

— Брюки твидовые, коричневые? — спросил его сиятельство, вынимая из портсигара обрывок коричневой ткани. — Это было в склепе на зазубрине гроба. Похоже, гроб свалился углом ему на ногу.

— О, так у тебя и улики имеются? — удивился Флинн.

— Что толку, что гепард быстро бегает, когда на дерби его не выставишь? Однако теперь можно навестить Хейвудов и осведомиться о здоровье мисс Хейвуд, — заметил Клэверинг и бросил на Флинна быстрый взгляд, зачем-то натянув на руку замшевую перчатку и сжав руку в кулак.

Дальше Черити, хоть и слушала разговор друзей, перестала их понимать.

— Да я не против, но не вижу, как потом выкрутиться.

— Пусть он и выкручивается. Тут цугцванг, жаловаться же не посмеет.

— Это верно, но момент скользкий.

— Ничуть.

— Возьми с собой Повесу. Надо убедиться.