Вино фей

Глава 22. Пропажа мисс Хейвуд

— Мисс Черри, мисс Черри, проснитесь же! Проснитесь!

Черити с трудом разлепила глаза. Перед ней стояла Лиззи.

— Господи, который час? — Черити взглянула за окно, где над густыми ветвями дуба нависали серые тучи и тихо шуршал дождь.

— Пять утра. Беда у нас! — Лиззи вытаращила глаза. — Мисс Вирджиния пропала! Её нигде нет. Я всегда на рассвете камины разжигаю, захожу к барышне, а её нет.

— Как нет? — Черити почти совсем проснулась. — Что ты говоришь, Лиззи? Она же вчера вечером гуляла у дома, потом пошла к себе.

— Так то-то и оно. Она пошла к себе, а леди Дороти ушла в свою спальню. Да только среди ночи мисс Джин исчезла.

— Куда?

— Не знаю, но, думаю, мисс, это из-за письма.

— Какого письма?

— Она вечерней почтой письмо получила. Я сама приносила письма, вот и увидела. Всего два было — от миссис Флинн — сыночку, кузену вашему, и ещё одно — для мисс Вирджинии Хейвуд. От кого — не знаю, я спервоначала сама удивилась, подумала, что от мистера Флинна, потому что почерк — прямо его: буквы такие, как джентльмены пишут, круглые, стоячие, точно книжные. Но с чего бы мистеру полковнику ей писать, коль он тут сейчас живёт и поговорить с ней может, когда ему вздумается?

Черити села на кровати.

— А мисс Вирджиния аж задрожала вся, как письмо увидела, потом распечатала его и дверь в спальню захлопнула. Я больше и не увидела ничего. А тут захожу, а её нет. И, похоже, не ночевала она даже: покрывало отброшено, но подушка даже не смята.

— А леди Дороти ещё не вставала?

— Нет, все спят, я и подумала: разбужу вас, спрошу, как быть?

— А письма в комнате нет, ты смотрела?

— На видных местах — нигде нет, небось, она его с собой взяла.

— Что за нелепость, — пробормотала Черити, но торопливо вскочила. — Помоги мне одеться, — попросила она, пошатываясь спросонья. — Надо разбудить мистера Флинна.

— Это дело, — согласилась Лиззи, — джентльмен он толковый, даром что шалопай.

Черити усмехнулась тому, что мнение Лиззи о мистере Селентайне Флинне полностью совпало с мнением степенной леди Рэнделл. Да и, что скрывать, она сама считала так же.

Лихорадочно одеваясь, Черити недоумевала: что могло произойти? Едва Лиззи затянула на ней шнуровку платья, Черри, осторожно приоткрыв дверь, понеслась по коврам к спальне Вирджинии. Ей, хоть убей, не верилось, что Джин, едва оправившись от недуга, вышла из дома.

Но спальня Вирджинии действительно была пуста. В туалетной комнате тоже никого не было.

Черити было неловко, но она побежала второй этаж и резко постучала в двери спальни кузена. Девице недопустимо было лезть в мужскую спальню, это был непозволительный поступок, но Черити считала, что неординарные обстоятельства оправдывали такую вольность: не принято ведь и выбегать на улицу неодетым. Однако случись в доме пожар, выбежишь, куда деваться?

Разбудить кузена Флинна ей оказалось куда легче, чем Лиззи — поднять её саму. Селентайн вскочил, едва она окликнула его, и вышел в коридор спустя минуту уже одетым: сказывался опыт жизни в казарме. Полковник даже не задавал вопросов — просто молча ждал.

— Беда, — Черити тоже не стала терять время зря. — Лиззи говорит, что Вирджиния вечерней почтой получила письмо, написанное мужским почерком, и явно не ночевала в спальне. Я только что смотрела, постель даже не смята, но будить сэра Тимоти я не хочу, это убьёт его. А от леди Дороти, кроме истерики, тоже толку не будет. Надо найти Джин.

Флинн заметно помрачнел. Он двинулся по коридору, вынуждая Черити пойти за ним, однако устремился не к выходу, а плюхнулся на оттоманку в малой гостиной. Спустя минуту там появилась и Лиззи.

— Насколько я понимаю, мисс Лиззи, вы не видели имени отправителя на конверте? — уныло проронил он.

— Имени там не было, — уверенно ответила Лиззи, гордая тем, что её назвали «мисс», — а вот буквы были как у вас, я и подумала, не вы ли написали. Но что за смысл вам ей писать-то?

— Никакого, — спокойно согласился Флинн.

До Черити вдруг дошли слова Лиззи.

— То есть, ты хочешь сказать, что там были инициалы «Ф.К.»? — Черити побледнела. Стало быть, писал Фрэнсис Клэверинг? — Это же инициалы его сиятельства. Господи…

Флинн между тем, не слушая её, неожиданно спросил:

— Мисс Черити, сосредоточьтесь, подумайте и скажите: мисс Вирджиния знала почерк его сиятельства? Он присылал Хейвудам приглашения, написанные своей рукой?

Вопрос показался Черити весьма странным, но она послушно задумалась. Граф писем Хейвудам не присылал, приезжал лично, приглашения передавал устно, и ничего не писал. С чего бы ему писать?

Тут она побледнела.

— Писал! В субботу он написал что-то Джин в альбом. Она долго упрашивала его, и он, я помню это, взял перо и что-то набросал, кажется, пару строк. Джин потом спрятала этот альбом в секретере. Но какое это имеет значение? Вы считаете, что Вирджинии писал не Клэверинг? Почему?

— Мне крайне неприятно говорить об этом, но я дурак, дорогая кузина. Я понимал, что если портрет кузины был изрезан в то же время, когда украден дневник Фрэнсиса, то эти два события связаны между собой. Но у меня недостало ума понять, как. Я думал, что похитителю дневника Клэверинга нужен был какой-то факт, который, как считал вор, мог быть в его памятной книжке. На самом же деле, как я теперь понимаю, укравшему дневник нужен был всего-навсего образчик почерка графа. А почему? Потому что он знал, что Вирджиния видела его почерк и поверит только той же руке.

— Значит, вы полагаете, что письмо написано не самим Клэверингом?

Флинн недоумённо пожал плечами.

— С чего бы Фрэнку ей писать? Ему нечего было ей сказать, и писать непомолвленной с ним девице — нарушение всех правил приличия. А граф блюдёт пристойность. Пожелай он поговорить с ней — ну, приехал бы. Нет, укравший дневник скопировал его руку. А это рождает следующий вопрос: кто был тогда в зале, когда его сиятельство что-то писал в альбом мисс Хейвуд?

Черити была категорически не согласна с кузеном. Клэверинг вполне был способен написать любовное письмо девице, с которой лишь пару раз танцевал. Но последний вопрос Селентайна Флинна сбил её с толку.

— Я не понимаю вас, — Черити и впрямь немного запуталась. — Почему важно, кто тогда был у нас?

— Потому что вор знал, что мисс Хейвуд видела почерк Клэверинга, — повторно растолковал кузен. — Если бы он этого не знал — не стал бы и воровать дневник. Написал бы письмо обычным вестминстерским шрифтом, подписал бы инициалами его сиятельства — и ладно. Но он понимал, что мисс Вирджиния не поверит, что писал граф. Почерк должен был совпасть. Значит, он знал, что граф писал в альбом мисс Хейвуд. Кто тогда был у вас?

Черити кивнула и задумалась.

— Это было сразу после расторжения помолвки. Кассиди не было, — наконец сказала она. — Не было Арбетнотов. Не приехали Стоуны. Но были Фортескью и Марвеллы. Была миссис Стэнбридж.

— Марвеллы, это те, что вчера, не умолкая, болтали за вистом?

Черити молча кивнула и, вздохнув, добавила:

— Если даже ваши рассуждения верны — так мы ничего не установим, кузен. Элизабет Марвелл и её мамаша были там и все видели. От них это наверняка мгновенно разнеслось по всей округе.

— А мисс Марвелл — как относилась к нашей кузине?

— Плохо. Элизабет нравился Филип Кассиди, и она ревновала к нему Вирджинию. Но кузина тут была ни при чём. Бетт не нравилась ни Филипу, ни его отцу. Однако давайте всё же попытаемся найти Джин…

— Чтобы найти, надо понять, где искать, — резонно возразил кузен. — Признаюсь, едва увидев искромсанный портрет кузины, я был весьма встревожен. Подобные деяния необычны, говорят о гневе и ненависти. И сила злости превосходила всякое разумение. Я понял, что изрезанным портретом дело едва ли ограничится: злоумышленник свёл счёты с портретом потому, что не мог дотянуться до оригинала, но мне было понятно, что он попытается это сделать. Я старался наблюдать за происходящим и замечать всё, что выходило за рамки обыденного. И тут услышал о пропаже дневника Фрэнсиса. Фортесонхилл — место, где можно здорово поживиться, но Клэверинг сказал, что ничего ценного не пропало. Я сделал вывод, что вы, кузина, оказались правы — это человек из общества. Лакей за десяток фунтов готов на многое, но едва ли он отказался бы, идя на воровство, прихватить платиновый портсигар Фрэнсиса с фамильной монограммой. Но тут взяли именно то, за чем пришли, — и ничего больше. Да, это не лакей. К тому же, лакей, согласившись на воровство за десять фунтов, после легко продаст вас за одиннадцать. Доверяться лакею неумно, он ещё может начать шантажировать господина.

Черити вздохнула, с немым восхищением глядя на Селентайна Флинна. До чего же он умён!

— Если вы говорите, — меж тем продолжал Флинн, — что в субботу мисс Вирджиния получила в альбом образчик почерка Клэверинга, а уже в воскресение утром портрет кузины был изрезан и дневник Фрэнсиса похищен, значит, либо вор был здесь, среди гостей, либо сведения доходят до него от Марвеллов молниеносно. Этого человека — и это очень важно — не было на службе в церкви. Он узнал обо всем раньше воскресного утра.

— Как граф писал в альбом Вирджинии, видели я, леди Рэнделл, мисс Клэверинг, Энтони и Винсент, мисс Джейн и мисс Кэролайн Фортескью, и миссис и мисс Марвелл, — напрягла память Черити. — Все они на следующий день были в церкви, да вы и сами должны это помнить, это было утром после вашего приезда.

— Увы, я почти ни с кем не был знаком, и не очень хорошо ещё различал лица. Но ведь проще всего проверить это. Лиззи, где ваша госпожа хранила свой альбом? Можете принести его?

Лиззи сказала, что секретер заперт, но это не затруднило мистера Флинна, тут же поднявшегося и направившегося в спальню. Сломав замок, он перелистал страницы, поморщился, однако на последней странице удовлетворённо хмыкнул. Там действительно была пара строк, написанных рукой Клэверинга.

— Письмо было написано этим почерком, мисс Лиззи?

— Да, сэр. Такой же, — уверенно кивнула Лиззи, польщённая его обращением и чувством собственной значимости.

— Будем логичны, — Черити поднялась. — Мы ничего так не поймём. Конечно, проще всего это было сделать Филипу или Сесили: оба молоды, подвижны, а Сесили, как она доказала, ещё и неглупа и достаточно мстительна. Миссис Изабелл и сэр Бенджамин слишком дородны для такого дела. Мисс Марвелл? Почему нет? Она ненавидела Джин. Но все эти догадки пусты. Я думаю, если письмо написано от имени Клэверинга, значит, заманить Вирджинию хотели в Фортесонхилл.

— Но что в этом за смысл?

— Она пошла бы только туда, а Фортесонхилл — это же огромное поместье, — удивлённо пояснила Черити. — Детьми мы часто играли там. В парке, особенно в миле от дома, трава по колено. Под холмом на взгорье — несколько пещер, а есть столь укромные места, особенно в дикой части парка, что там найдёшь человека только с собакой.

— Чёрт возьми, ой, простите, кузина! Мисс Лиззи, сбегайте в спальню мисс Вирджинии и принесите пару её вещей, тех, что она носила, но которые ещё не стирали. А ещё лучше — туфлю. Блестящая идея, кузина, просто блестящая.

У Черити на самом деле не было никакой идеи, слова о собаке она обронила просто потому, что в парке Фортесонхилла когда-то потерялся кузен Льюис, но его быстро нашли с помощью гончей покойного мистера Рэнделла. Но она не стала это уточнять.

Лиззи принесла шейный платок и туфельку Вирджинии. Флинн тут же послал её к своему груму Бэзилу — с приказом закладывать экипаж.

— Сейчас съездим в Фортесонхилл. Хорошо уже то, что ворота там узкие, а пройти она могла только через них.

— Но где взять собаку?

— На псарне Рэнделлов, разумеется. Сейчас разбудим Фрэнка, он выведет своих пойнтеров.

Черити меньше всего хотела видеть его сиятельство, однако понимала, что сказанное Селентайном разумно, и лихорадочно перебирала места, где ещё могла бы оказаться Вирджиния, но ни одного такого ей не приходило в голову. Джин не пошла бы ни к Кассиди, ни к Марвеллам, ни к Арбетнотам, ни к Стэнбриджам.

Но если её приглашали в Фортесонхилл, то зачем?

Черити недоумевала, и смутилась ещё больше, когда увидела, что Флинн, сходив к себе, прихватил крупнокалиберный дорожный пистолет с двумя спусковыми крючками. Такой же был у Филипа Кассиди, но стволы пистолета кузена были из дамасской стали, а спусковые крючки украшала гравировка с растительным орнаментом. Филип говорил Энтони, что такое оружие запросто остановит тигра, но Черити не знала, что оно пользуется спросом не только у охотников, но и среди офицеров.

Кузен же, заметив её испуганный взгляд, пояснил, что употребляет его в качестве личного оружия, взамен пистолетов среднего калибра.

— Но зачем он? — Черити почувствовала, что по плечам её прошла дрожь, и руки заледенели.

— Я надеюсь, он не понадобится, — успокоил её кузен. — Но если кто-то не успокоился, испортив Вирджинии репутацию, не следует ожидать, что он пригласит её в Фортесонхилл на чашечку чая.

Черити вздрогнула и отвернулась. Тут к дверям подкатило ландо Флинна.

— Поехали.

Под шум колёс экипажа Черити думала, что происходящее — какая-то нелепая фантасмагория. Может, Вирджиния просто спряталась где-нибудь в доме? Но зачем? И кто написал письмо? В голове у неё упорно мелькало навязчивое подозрение, что автором письма является именно граф Клэверинг. Ведь о пропаже дневника им всем известно было только с его слов. Точно ли он пропал? Его сиятельство мог просто спрятать его под подушку или засунуть в свой саквояж и уверять всех, что он исчез из ящика стола.

И лгать со стеклянными глазами.

Добравшись до замка, они проехали ворота, и кузен мрачно обронил, что надо взять у Фрэнка собаку и искать отсюда: куда бы Джин ни прошла, ворот не миновала бы.

Черити хмыкнула.

— Возможно, но за оградой, там, где сворачивает река, начинается живая изгородь. Пролезть, не порвав платье, трудно, но можно. Хотя, в темноте, наверное, действительно глупо было бы идти этой дорогой.

Селентайн Флинн остановил экипаж и устремился в сад, где быстро оказался перед кабинетом Клэверинга. На сей раз французское окно было заперто, но рама наверху поднята.

— Если я не ошибаюсь, это окно его спальни, — Флинн вынул из кармана монетку, изловчился и забросил ее в комнату. — Вот будет номер, если это спальня леди Рэнделл, — пробормотал он.

Но он не ошибся. Несколько секунд спустя в вырезе рамы появилась несколько всклокоченная физиономия его сиятельства. Он несколько оторопело уставился на них, потом исчез.

Видимо, граф тоже был солдатом: он умел одеваться быстро и без камердинера, и вскоре французское окно кабинета на первом этаже распахнулось, и на ступеньках появился Фрэнсис Клэверинг.

— Надеюсь, с моей стороны не будет излишним любопытством осведомиться, чему обязан приятностью столь раннего визита, Селентайн, — тон у графа был шутливый, но глаза смотрели напряжённо и внимательно.

— Пропала мисс Вирджиния Хейвуд.

Клэверинг, видимо, всё же обладал умением не переливать из пустого в порожнее, и задал Флинну только один, но вполне конкретный вопрос.

— Когда?

— Вечером мы с мисс Тэннант-Росс вернулись от Арбетнотов и видели её на прогулке возле дома. Служанка же говорит, что с вечерней почтой мисс Хейвуд получила письмо. Написано мужским почерком с инициалами С.F.

— Даже так? — вопрос был явно риторический, — эти инициалы подходят Филипу Кассиди, мисс Кэролайн Фортескью, покойному Фредерику Крайтону, а также тебе и мне. Если почерк мужской — список укорачивается. Я ей не писал, ты, как я полагаю, тоже. Едва ли это написал покойник. Писал ли бросившей его невесте отвергнутый жених?

Флинн покачал головой.

— Насколько я понимаю, кто-то пытался подделать именно твой почерк. Горничная сказала, что почерк на письме был похож на тот, которым написаны несколько строк в её альбом. Там твоя рука, я видел. Возможно, поэтому и понадобилась кража дневника. Я думал, вора интересуют твои дела, но о почерке не подумал.

— Допустим, письмо написано от моего имени и подобием моего почерка. Но что там могло быть написано?

— Если бы мы это знали… Но предположительно в письме содержалось приглашение в Фортесонхилл.

— Зачем? — поднял брови Клэверинг.

— Её хотели выманить из дома.

Клэверинг несколько секунд молча смотрел на Флинна, потом перевёл взгляд, почему-то исполненный невысказанного упрёка, на мисс Тэннант-Росс.

— Тогда почему бы не обратиться в полицию?

— Непременно, но для начала нам хотелось бы убедиться, что мисс Хейвуд не на территории поместья. Прикажи привести Повесу, — Селентайн вытащил из-за пазухи туфлю мисс Вирджинии. — Не думаю, что леди Рэнделл обрадуется полуобморочному телу у себя в парке.

Граф уставился на туфлю, однако на сей раз быстро кивнул, подозвал сновавшего рядом лакея и велел привести собаку.

— Ты думаешь, мисс Хейвуд прошла через ворота?

— Мисс Тэннант-Росс тоже предположила, что она могла пройти через живую изгородь, но начнём с входа.

— Кстати, из-за чего это мисс Сесили вчера стало плохо в гостиной Фортесонхилла? — поинтересовался Флинн.

— Из-за меня, — ответил его сиятельство. — Я сказал ей, что её поступок с мисс Хейвуд едва ли не хуже того, что она сделала со своим любовником, мистером Крайтоном. Ну и кое-что добавил, о чём жалею. В итоге она, кажется, перепугалась, выскочила на лестницу, Ральф сказал, за ковёр зацепилась да вниз и слетела.

— Но почему любовником, Боже мой? — побледнела Черити.

— У Клэверинга есть некоторые основания подозревать, что смерть мистера Крайтона не была естественной, он предполагает, что его отравила мисс Сесили Кассиди, — растолковал Флинн.

— Отравила? Но зачем?

— Боялась, что через него выплывет наружу их связь.

— Но об этом не говорили даже Марвеллы!

— Ну, значит, она вовремя подсуетилась, только и всего. Так что ты сказал напоследок во время её визита? — тихо спросил Флинн дружка.

— Передал привет от мистера Хардинга с Харли-стрит. Это я зря. Произошло всё уже на пороге гостиной, она ринулась бежать и споткнулась. Но у неё только сломан нос и повреждено колено — ничего страшного. Демоны бессмертны.

Черити побледнела. Сломан нос? Этого она не слышала.

Но тут привели собаку. Повеса оказался поджарым пойнтером шоколадного цвета с уныло висящими ушами, с глазами умными и внимательными. Его сиятельству пришлось взять поиск на себя, ибо пёс категорически отказывался слушать кого-то, кроме хозяина. Внюхавшись же в туфлю пропавшей, отведённый к воротам Повеса покрутился у парадного въезда и остановился, бросив на Клэверинга долгий грустный взгляд.

— Она здесь не проходила, — уверенно сказал. — Пойдёмте вдоль стены и ограды, дойдём до западной границы. Если Повеса не возьмёт след — её, значит, тут и не было.

Повеса, радуясь утренней прогулке, позволил себе пометить ствол тополя, и понёсся вдоль кирпичной стены, быстро миновав её. Он покрутился возле живой изгороди, но и там ничего не привлекло его тонкий нюх.

Флинну и Черити пришлось едва ли не бежать за легавой, но возле конца живой изгороди, окружавшей парк, Клэверинг остановил собаку.

— Если она шла от своего дома, то пройти могла только здесь, тем более ночью. Ей не было никакого смысла обходить поместье. Значит, если верить твоим предположениям, дорогой Селентайн, её выманили куда-то в другое место.

Его сиятельство высказал очевидное.

— Тут ты прав, пожалуй, — грустно согласился Флинн, скептически рассматривая собаку.

— Если ты полагаешь, что Повеса мог не взять след, — поймав этот взгляд, произнёс Фрэнсис Клэверинг, но не договорил, потому что Флинн покачал головой.

— Нет, с чего бы, — полковник просто был сбит с толку и не мог найти ошибки в своих рассуждениях. — Ладно, мы вернёмся к Хейвудам и попробуем что-то узнать там. Вдруг ей вздумалось сходить к Стоунхенджу… — он в досаде закусил губу.

Было заметно, что последние слова полковника были не более чем шуткой.

— Сейчас четверть седьмого, — отозвался Клэверинг, вынув часы, — если её нет дома — съезди в участок.

Флинн кивнул.

Черити, не сказавшая за все время поисков ни слова, сейчас снова поймала укоризненный взгляд его сиятельства. Ей на миг показалось, что она подлинно неправа в чём-то, но кучер Флинна уже развернул экипаж, и Флинн приглашал её в ландо. Она опустилась на сидение, и пока они отъезжали, смотрела, как постепенно удалялась от них фигура Клэверинга со снующей рядом с ним собакой.

И чем дальше они отъезжали от Фортесонхилла, тем больше Черити укреплялась в своём страшном подозрении. Этот человек, безжалостно разыгрывавший любовь перед нелюбимой им девицей, вполне мог так же позабавиться снова. Черити опять подумала, что о пропаже дневника им известно только со слов графа. Что если никакой дневник вовсе не пропадал, а письмо написано самим Клэверингом? В письме он мог указать любое место свидания, к примеру, клуатр храма, или заброшенный дом Мэдисонов неподалёку от Фортесонхилла. А дальше ему только и оставалось, что ходить с псом перед входом в поместье и разыгрывать невинность.

Но неужели он надругался над Вирджинией? Где она сейчас? Вот что было самым важным.

Когда они приехали обратно, время приближалось к половине седьмого. Солнце уже золотило макушки деревьев, обещая погожий день. Дом просыпался, Лиззи, встретившая их на пороге, узнав, что они не нашли мисс Хейвуд, сказала, что дома она не появлялась.

Всё это ещё больше отяготило сердце Черити.

— Скажите, кузен, — обратилась она к Флинну, едва они прошли по коридору к комнате Черити, — вы верите Клэверингу? — она постаралась как можно спокойнее и внятнее изложить свои подозрения. — Он вполне мог всё это сделать.

Селентайн Флинн посмотрел на неё так пристально, что ей стало неловко, потом попросил разрешения поговорить с ней в уединении её гостиной.

Черити не без удивления кивнула.

— Объясните мне, Бога ради, дорогая сестрица, что заставляет вас столь дурно думать о моём друге? Уже не впервые я слышу от вас достаточно резкие отзывы о Клэверинге, которым, сколь я не размышляю об этом, не нахожу ни малейших оснований. Он чем-то невольно обидел вас?

— Вовсе нет, — брезгливо покачала головой Черити. — С чего вы взяли, что я дурно думаю о нём?

— Сами ваши предположения выдают вас с головой. Предположить, что Фрэнсис мог выманить девицу из дома ночью, — это за гранью возможного, дорогая кузина.

В тоне Флинна промелькнуло столь высокомерная уверенность в своей правоте, что Черити передёрнуло. В конце концов, подумала она, Флинн был тогда в Брайтоне, и едва ли сможет отрицать слова мисс Стивенс. Она решилась, встала, достала из шкатулки письмо из Бата и протянула его Флинну.

— Этого, я надеюсь, вам будет довольно для понимания.

Флинн удивлённо раскрыл листки и погрузился в чтение. Глаза его быстро скользили по строчкам, временами он хмыкал, когда же понял, что речь шла о событиях прошлого сентября в Брайтоне, его глаза удивлённо округлились.

— «Мы снимали несколько комнат в гостинице Берча, одной из самых фешенебельных. По соседству с нами поселились и Клэверинги…», — пробормотал он еле слышно. — Какая там фешенебельная, полным-полно комаров и лакеи ползали как мухи… — Дальше он читал, ничего не комментируя, но когда перевернул второй лист, удивлённо снова начал читать вслух.

— «Клэр уповала, что на следующем балу граф посватается к ней. Однако до конца сезона его сиятельство избегал Клэр, появившись только на последнем балу у герцога Стаффорда, но и там он даже не пригласил Клэр танцевать, словом, вёл себя так, точно они едва знакомы. Сестра была убита его поведением, ибо, вы легко поймёте, Черити, что чем выше мы взлетаем в наших надеждах и мечтах, тем больнее падать. По её уже почти нескрываемому отчаянию я поняла, что есть что-то, чего я не знаю, что давало ей основание мечтать о браке с ним. Я потребовала от сестры правды, и тогда она показала мне полученное от него письмо…» Что за вздор она пишет? — возмутился он, лихорадочно читая дальше. — «Я не оправдываю сестру — её поведение было неосмотрительным и неразумным. Но что может оправдать человека, который называет себя джентльменом и забавляется таким образом? Со стороны Фрэнсиса Клэверинга послать подобное письмо юной и неопытной девушке — поступок человека без сердца. Человека со стеклянными глазами…»

Тут Флинн перевернул последнюю страницу, где мисс Стивенс приводила письмо графа, и Черити заметила, что весь апломб с кузена вдруг соскочил.

— «Дорогая, день и ночь думаю о тебе… У Дарлингтона, я видел, все увивались вокруг тебя, умоляя одарить их улыбкой, но всем их мольбам не сбыться никогда, ибо рядом, нежно поддерживая тебя, не оглядываясь на этих неудачников, стоял и всегда буду стоять я. Все улыбки твои будут предназначены, я знаю, только мне одному. И в этих улыбках проступит то, что осталось недосказанным между нами. То, что можно только почувствовать, и это чувство, пронзающее душу, оставляющее глубокий след сладостных воспоминаний. Ты — словно сон, в который погружаешься медленно, желая продлить его в вечность. Знай, я полюбил тебя навсегда. Ф. К.»

Дочитав до конца, Селентайн замер с листками в руках, тупо уставившись в угол.

— Вы и теперь будете уверять, кузен, что у меня нет достаточных оснований думать об этом человеке плохо?

Флинн, бледный и растерянный, расстегнул китель, вынул платок и вытер мокрый лоб.

— Это же надо, а? — оторопело пробормотал он, дочитав до конца, — как ужасно…

— Меня всегда несколько удивляла ваша близость с этим человеком, сами вы казались мне человеком разумным и порядочным, — сказала Черити, — и я только неведением вашим об истинной натуре этого человека могла объяснить вашу дружбу.

— Просто кошмар, — раскачиваясь из стороны в сторону, продолжал бормотать Флинн. — Шестая, седьмая…

— Теперь вы согласитесь обсудить мои предположения о Клэверинге, кузен? — спросила Черити, не сильно прислушиваясь к тому, что бубнил Флинн.

Тот же наконец глубоко вздохнул и поднял глаза на Черити.

— Милая кузина, ваши предположения мы обсуждать не будем. Мне крайне неловко признаваться в этом, не говоря уже о понимании того, сколько горя… — Он замялся, но всё же договорил. — Черити, Фрэнсис Клэверинг никогда не писал этого письма. Его написал я.