Вишневский Владимир

Не «оживленье в зале» и не паника —

В журналах толстых тонкие дела:

В литературе ширится кампания

За выдвиженье ящиков Стола.

Отметили всю горечь этой радости.

Определили градусы теплу.

И впредь, и вновь — опорные две крайности:

Кто пишет в Стол, кто вовремя — к столу.

…И нельзя как одну из примет

Не назвать человеческий фактор.

Вот гражданочка пламенных лет.

Но пошел ей навстречу поэт!..

Эта встреча носила характер.

Он сажал ее долго на стул.

Целовал ее в область предплечья.

И при этом не раз подчеркнул.

Как важны подобные встречи.

Есть люди, что ревностно служат народу.

Известны их скромность, заслуги, труды.

Но вывести их на чистую воду —

У нас не останется чистой воды.

Огня коснешься — горячо,

А вдуматься — не так уж.

Как плохо знаем мы еще…

Как плохо знаем наших.

Бывает, первое возьмешь,

А пробуешь — второе.

Как все же мы, о, как мы все ж,

Как все же мы порою!..

Да, жизнь, есть мнение, сложна.

Но мысль — большая сила.

Посмотришь — женщина умна.

А вдуматься — красива.

И мы не худшие умы.

Но вот грудная клетка…

Как часто мы, как часто мы!..

А вдуматься — как редко.

Как оглашали местность,

сказки разжалуя в были, —

ставили нас в известность

так, что в нее уронили.

Выяснились детали.

Сделались достояньем.

Сколького мы не знали!..

Ныне, к примеру, знаем:

как получают рентгены,

как покрываются кражи,

как поступают спортсмены,

как поступают в продажу,

как задыхались в тратах

слишком стесненные в целях

люди в белых халатах,

люди в серых шинелях;

как наши физики шутят;

как мы искали таланты;

как наши лирики здорово

могут писать диктанты;

…где совершаются браки;

как мы готовились к зимам

(чтоб зимовали раки);

как у Отечества с дымом;

кто не остался внакладе,

что обжигают не боги, —

в бывшей шестой палате,

в нашем энергоблоке;

как мы отстали, братцы,

не от хорошей жизни,

как не на жизнь, а насмерть

существовали в Отчизне…

Опасливо,

Надеждами киша.

Из пяток возвращается душа.

Но отношенья Пяток и Души

У нас традиционно хороши.

Сбираясь в город поутру

И покидая эмпиреи,

Я проверяю кобуру,

Налаживаю портупею.

И — гонг!.. И снова я в игре.

Где стольких я в виду имею.

Ну а рука — на кобуре.

И — не расслабить портупею.

На территории Москвы

Волнительно, я вам ручаюсь,

С людьми общаться. Ну. а вы

С людьми когда-нибудь общались?..

Я сам на людях, на миру.

Живу — отнюдь не гордо рея:

Хватаюсь вновь за кобуру

И оправляю портупею.

Опять в метании икры

Принять участие успею.

О, тут нельзя без кобуры!..

И — не расслабить портупею.

И снова приступом беру

Тщеты издательской ступени…

О!., (отстегну я кобуру).

О! — тважусь я — без портупеи.

…………………………………………

Ну, как смотрюсь я вне игры?..

Какая встреча, я ли это?!.

Как хорошо без кобуры!..

(Где, кстати, нету пистолета.)

Tы пришла к нему — нет, не моделью! —

на ветру его взгляда дрожишь:

он художник свободный

предельно

от всего, чем сама дорожишь.

Обожаешь, а он предсказуем:

рисованья искусство

любя,

загрунтует

тебя

поцелуем —

и опять нарисует

себя.

«Давайте

восклицать!..» —

Призвал поэт.

Ну что же.

Давайте восклицать.

Коль скоро

стало можно.

Какая благодать:

Когда такое лето.

Успешно отвергать

Влюбленного поэта!

Какой восторг

и страх —

Не ведая кончины.

Держать себя в руках

Усатого мужчины!..

Как плохо забывать

Насчет уборки снега!..

Как пошло убивать

Живого человека!..

Как славно поступить

В свое распоряженье!..

Но все сложней входить

В чужое положенье.

Как просто примечать.

Что дуты величины.

Как трудно совмещать

В одном лице

личины!..

Как славно говорить

Друг другу

комплименты!..

А после предъявить

Друг другу документы.

Как сложно быть врачом.

Как просто проколоться!..

Не плюй через плечо.

Когда кругом колодцы.

Товарищ, верь слезам.

Принадлежащим другу!

(Ты приложил и сам

к аплодисментам

руку.)

…Какая благодать:

Не обольщаясь веком,

Всего лишь обладать

Любимым человеком.

Стал я слишком усат.

Ну а был — заглядение.

Это все результат

твоего поведения.

На лице моем след,

а в душе — состояние.

Да, не в этом секрет

моего обаяния.

Я опять о своем

затянувшемся кризисе:

Отчего не живем

в непосредственной близости?

Ну а в сфере мечты…

Мы смеемся раскатисто!..

И взволнована ты.

Потому что красавица.

Увлекаешь в сады,

где любовь не карается.

Собираешь цветы —

и цветы собираются.

А стоишь у плиты —

вся плита нагревается…

Ну, любимая, ты

начинаешь мне нравиться!..

Где хорошо, так это лишь на свете,

на белом, то есть с этой стороны.

Есть мненье, что должны смеяться дети.

Товарищи, должны смеяться дети!..

Ну что ж, они смеются, раз должны.

…Ибо нас принес советский аист в жертву —

и создал нам все условья,

чтобы мы тут с вами занимались

чем угодно, только не любовью.

ЗА ДЕТСТВО СЧАСТЛИВОЕ НАШЕ

ОТВЕТСТВЕННЫХ

ВРЯД ЛИ НАКАЖУТ.

Я не «хотел бы» — я хочу.

Желаю быть увит, овеян,

омыт, осыпан, удостоен!..

А то я тут недоувенчан,

а то я тут недоцелован,

недоцелован тут и здесь,

и здесь, смотрите, и вот тут!..

Недоцелованность какая-то хроническая,

честное слово.

Я не «хотел бы» — я хочу.

И даже не «хочу» — XАЧУ!..

Чтобы ждала меня любимая,

Нетерпеливо мне бибикая.

В театрах были. И в кино.

И — в местах не столь публичных.

Где бывать — мне все равно.

Но вот с кем — небезразлично.

Вот уж более двух лет

Нам друг с другом интересно.

Только вот прогресса нет!..

Замечала?.. Нет прогресса.

Ощутим прогресс во всем —

От прогноза до погоды.

Прогрессивней с каждым днем

Прогрессивные народы.

Прогрессирует Москва,

Но по-прежнему любима.

А любовь всегда права!..

(Но — отдельно и помимо.)

Есть прогресс!.. Прямой эфир.

Молодежные каналы.

А Арбат?.. А «Новый мир»?!.

Что, тебе примеров мало?..

(Если дальше так пойдет.

То, не ровен час,

поэтов

наших вечно молодых

издадут и в переплетах!..)

Ищут все его, хотят

И пожарные, и пресса.

Лишь у нас такой расклад:

Что ни день, то нет прогресса.

В прошлом юный пионер.

Я ведь навыки имею.

Я ж могу подать пример!..

Да и взять его сумею.

А любовь всегда права.

И должны смеяться дети.

Олимпийская Москва!..

А поэт за все в вопросе.

(У меня, вообще, вопрос

Чисто профессиональный:

То, что завтракаем врозь, —

Это как, расклад нормальный?..)

Есть контакт — и есть прогресс!

Будут тексты — будут песни.

Только мы идем вразрез.

Хоть и всюду ходим вместе.

По Москве, ну а Москва

Утро красит, на ночь глядя.

А любовь всегда права!..

Проездные предъявляйте.

…Как-то медленно живем.

Извини, я — о прогрессе.

Интересно нам вдвоем!..

Но должно быть интересней.

я люблю тебя люблю

я люблю тебя мне тошно

я тебя тебя люблю

извини я не нарочно

Сам я автор и сам исполнитель,

что не менее важно, чем автор.

Сам успехов своих вдохновитель

и площадок организатор.

Выступал я в таких регионах,

а работал в таких режимах!..

Я бывал в безнадежно влюбленных,

но бывал и в безумно любимых.

Вопреки условьям погодным

я пускался в путь неустанно —

и к чертановским оленеводам,

и к нефтяникам Теплого Стана.

Корабелы Речного вокзала!..

Разве это мы с вами забудем —

как тогда, в заключенье, сказал я,

что не все остается людям.

Что не все познается в сравнении,

что не всякая мудрость — восточная…

Так сказал я на выступлении!..

(Оно, помнится, было шефским.)

Я отстреливался в Бирюлеве,

в Строгине стрелял сигареты…

в Коровине брал я слово!..

(И опять предъявлял документы.)

В Тропареве экваториальном

я такие срывал комплименты!..

А в Медведкове континентальном —

продолжительные сантименты.

В типовых, но жилых массивах

познавал я моменты истины.

Повидал я женщин красивых,

ну а некоторых даже издали.

Выступал и в метро, доводилось.

(Был мне голос, грозил который:

«Поезд следует без остановки!..» —

Я вставал

на краю

платформы!..)

Я не жду указаний дальнейших,

но — как все — выхожу на конечных.

Греет сердце

в кармане нагрудном

проездной, пробитый Амуром.

Это жизнь моя, это само —

обнародованье как драма.

В этой жизни смертельно конкретной,

понял я, учась не заочно:

пусть не каждый отпуск — декретный,

но ведь каждая мать — одиночка[14].

Так что мне-то не надо, ребята,

уж кому, как не мне, известно:

пусть не каждая группа — захвата,

но ведь каждая песня — протеста[15].

Пусть не каждый монтажник — строитель

и не всякое светлое — завтра,

только автор любой — исполнитель

если это

сегодняшний автор!

Как единственный выход —

в город, было не раз, —

в тот особый, как выдох,

инкассаторский час.

По «Тревоге» не поднят,

вышел я, но, увы,

был неправильно понят

в ноосфере Москвы.

Вот какое известие!

Вроде шел не на проводы —

вышел просто развеяться,

а развеялся по ветру…

Все, теперь — лишь с оказией

новостей ножевых.

Жаль, что вам все опаснее

оставаться в живых.

Что-то я себе не ндравлюсь.

Мне пора в одну из здравниц.

Чтоб на танцах были дамы

С профсоюзными задамы.

У моря, в июне, в Мисхоре

Иудино древо цвело.

В Мисхоре, в июне, у моря

Дышалось —

и зло не брало.

С большой впечатляющей силой

Я в море купался, как мог.

С женою чужой, но красивой

Я плавал за красный буек.

На уровне теплого моря

Неправдоподобно жилось.

Мы слишком не ведали горя —

Мы ведали радость, но вскоре.

Как водится,

все обошлось…

Отчего нам стало, братцы.

Так невесело купаться?..

То ли просто муть всплыла.

То ли свой эффект дала

Очистительная клизма

Развитого плюрализма…

(НАПЛЫВ-ТЕЛЕГРАММА:

упоительные дни

а меня объяла паника

о верни же мне верни

содержимое купальника

убедительно прошу многотчк)

Я — почему тебя целую?..

Здесь, не на улице, а дома?..

Я потому тебя целую,

что мы с тобой давно знакомы.

Знакомы мы по средней школе.

Знакомы мы по комсомолу.

По Школе жизни, по неволе.

Мы кузнецы, и серп наш молот.

А в нашей Пропускной системе,

гранича блочными мирами, —

знакомы по программе «Время»,

по Продовольственной программе.

Так вот, когда тебя целую,

я закрывать глаза не вправе!..

Не думаю (когда целую)

ни о наличных, ни о славе.

Не потому тебя целую,

что ты мне нравишься активно.

А потому что Поцелую

разумной нет альтернативы.

Когда разверзлись перспективы,

и Поцелуй назрел, а значит,

Он должен стать необратимым —

сегодня нет нежней задачи.

Пусть кто-то скажет, что целую

и конъюнктурно, и для шика..

Но ежели не я целую,

то это и моя ошибка.

Как судьбоносно я целую!..

Наш Поцелуй — не ради свадьбы.

Я присягаю Поцелую,

страшась за судьбы Поцелуя, —

ох, нам его не заболтать бы!..

Ох, не свести бы к чмокам в щечку,

а то и в лоб, уже остывший,

да к лобызаниям у трапа…

Не заболтать, не заболтать бы!..

ПОРА И СТРАСТЬ УПОТРЕБИТЬ.

Да, жизнь все чаще убеждает в том.

Что мы в моменты честного волненья

Не столько носом дышим, сколько ртом…

Я выстрадал и это убежденье.

С тобой на людях и с тобой вдвоем

Я вел себя с эпохою синхронно.

Но между тем дышал открытым ртом.

Единственно к тебе дыша неровно.

Как номер телефона на отрыв

В отчаянном обменном объявленье

Трепещет на ветру во весь наив —

И вдруг замрет, молитвенно белея.

Как шея в полувзмахе от беды.

На плахе, под дамокловым вопросом. —

Так учащенно жил и я, но ты.

Любимая,

ко мне дышала носом.

Такое мы не пропускали

мимо ушей, но наши уши

не вяли и в своем закале

сегодня переносят лучше

загадки, шутки, сводки, марши

и даже собственные мненья…

И впредь пускай же уши наши

не вянут, вечно зеленея!..

Да, мы находимся в прекрасном

расположенье уха,

правда.

ушам таким высококлассным —

своим хотя бы! — верить надо.

По слуху, в целом все, но, перед

тем как покину я трибуну,

хочу собравшихся заверить:

лапша была бы — уши будут.

…А одна могила

так и заявила:

«Я прошу меня оградить!..»

…Ибо весь я устал от сатиры

и в торосах нюансов зажат…

Дайте, дайте ключи от квартиры,

где не деньги, а просто лежат!..

Дайте, что ли, ключи, человеки,

от квартиры — свободной, ага!..

Там дебелые ночи (и — снеги),

там не то чтоб молочные реки,

но — кисейные там берега.

Там предельно объятны просторы,

там всегда прилетели грачи!..

Там меня не окликнут вахтеры,

там меня не осмотрят врачи.

Там не вычислят, не обезвредят,

не напялят специальных одежд…

Не навечно ключи, а на время

перемен и тревог без надежд!..

Этой жизни присуща летальность,

что сгущается

день ото дня…

Я мечтаю о том, чтоб реальность

вдруг утратила чувство меня.

Чтоб утратил я ориентиры

и кипучей такой не влачил…

Да. меня сотворили кумиры…

Ради бога — ключи от квартиры,

от квартиры — хотя бы ключи!..

Там озерная гладь, там кристально,

там по девушке сохнет весло…

Что там будет — возьмитесь представить!..

А что было — бельем поросло.

Там. где нет разногласий острейших,

вечный бал при ключах, торжество!..

И во всем там идут мне навстречу,

как из ванной идут без всего.

Я не требую виз у ОВИРа,

не прошу у Корчного ничьей. —

дайте! просто! ключи! от квартиры!..

Ведь сегодня нельзя без ключей

от квартиры…

О, эта свобода —

дверь ключами открыть и, открыв,

вдохновенно помедлить у входа,

и войти, создавая мотив!..

Хороши возвышенья Памира,

животворны подземны ключи!..

Но не это ключи от квартиры,

я узнал бы их сразу, ключи!..

Не прошу я горячей поддержки,

не полцарства хочу, не коня…

Аппаратчики — нет. но все девушки

доброй воли

одобрят меня!..

Я и этого не исключаю:

все поймут, занимая за мной,

все. кто связан с заваркою чая,

кто хоть раз предъявлял проездной.

Я прошу как советский мужчина,

обреченный идти до конца:

от квартиры подайте ключи на

бедность духа и бледность лица!..

Я шатаюсь под тяжестью лиры,

вот скончаюсь, так будете знать…

Лишь созвездье Ключи от Квартиры

с пониманием будет мерцать…

…от квартиры, где девы грешат.

Я тут выскочу на воздух,

Отбегу тут позвонить…

Но решений судьбоносных

Без меня не выносить!..

…Опять же с вашей демократизацией —

Как трудно приживаются новинки!..

Сержант ударил демонстранта рацией

И доложил об этом по дубинке.

…С технологией вашей

затруднения, сэр:

специалист я неважный —

выпускник СССР.

В этой странной стране.

Где лишь чудом я цел, —

Не закатывай мне

Эротических сцен!..

Что-то время не спешит с леченьем.

Двух — тех самых — слов не развязать.

И не будет преувеличеньем

Ничего об этом не сказать.

Все в одном себя не разуверю.

И смиряюсь с этим, а не с тем.

Ни к чему красиво хлопать дверью.

Если в доме нашем нету стен.

Я тебя — как выхода — не вижу.

Не с тобой же — каши не сварить.

По причинам, о которых ниже

Я не собираюсь говорить.

Нет, земля нас как-то носит,

ну а техника взбрыкнула —

первым делом, «первым делом,

первым делом самолеты» —

«МИГ» военный 23-й —

раз и сбросил наземь аса,

точно сплюнул катапультой…

И — вздохнув освобождение,

и — расправив, как впервые,

крылья больше не Советов,

Птица-Тройка понесла

без пилота, да галопом

по-над Западной Европой

девять сотен километров

отмахала-пропахала

и такого насмотрелась —

как рентгенов нахваталась, —

и вконец затосковала,

так что в Бельгию уткнуться

оставалось забубенно,

не сказав: «Поберегись!» —

и один не уберегся…

И — ущербу-то, ущербу!..

Ваш — спросили — бронепоезд?..

Что сказать — не отрицаем. —

залетел наш паровоз…

Извиненья заявляем…

Словно тело — вносим ясность.

Если что мы представляем

из себя,

то — лишь опасность.

Верю в лучшую погоду,

верю в силу конституций.

Там, где поезд с теплоходом

могут запросто столкнуться!..

Проснешься — а вокруг такая явь!..

Хоть на подъём не заполняй анкету.

Обрыдло жить пешком, вручную, вплавь.

Возглавь меня, любимая, возглавь!..

А то, не ровен час, уйду в легенду.

Усвоить вот что хорошо бы,

себе и ближним дать ответ:

нет слова, энергичней «жопы»,

объемнее понятья нет.

Усидчивости высший орган!..

Не напугает и ежа.

Но в наготе своей негордой

универсально хороша.

Уже в звучанье — шум, и шепот,

и жест, и шлюзы, и ожог…

И жизнь, берущая за жабры, —

С приводом то в восторг, то в шок.

Вся отрицание эстетства,

но вся — естественности гимн.

А если нужно — знак протеста.

А то напомнит вдруг про детство!..

(Как нелегко быть молодым.)

Острейший гвоздь любого шоу:

в борьбе за зрителя не раз

ведущий обнажает шпагу!..

(Второе счастье — конферанс.)

И я, поэт, транслятор истин.

Эфира слушатель — не жлоб,

известным образом зависим

от юных дев, от стольких лиц!..

Свидетельствует здешний опыт

и наших буден ассорти:

все меньше тех. кому до фени…

Но — есть, куда нам ставить пробы,

куда послать, куда пойти!..

Она —

всегда смертельный номер.

Она везде — аттеншн, плиз! —

была царицею реприз…

Но только здесь Она феномен

и социальный механизм.

Таможня нового, наш базис.

Доперли лучшие умы:

чем глубже в ней, тем безопасней.

— Кто там, в глубокой?..

— Это мы!..

И все, что здесь ни совершалось,

чтоб осчастливить бытие, —

уж если сверху разрешалось,

то делалось через Нее!

Еще не издан документ,

И могут нас в любой момент.

Еще не оглашен указ.

дающий статус мне заслуженный, —

И, значит, жизнь в «один прекрас…»

Рискует измениться к лучшему.

Я вырубил в казарме свет.

В котельной отключил приямок.

И вспомнил вдруг, что я — поэт!..

И — не могу без итальянок.

И Родина напутствует: «С возвратом!..»

Еще одна страна, где я не нужен…

А здесь еще продумано и это…

Не стоит ехать, чтобы убедиться…

Как много в жизни съедено впустую!..

И вдруг я понял, что мы сокрушили!

А за границей нет иногородних!..

А здесь еще продумано и это…

Нет, как себя я к стрессу ни готовил…

Как странно быть советским человеком…

Мне кажется, падение — не это…

Нет, даже мы не в силах омрачить…

Об этом лучше — у искусствоведа…

Увы, за неимением Тебя…

Ну надо же, продумано и это!..

Под крылом самолёта чего-то дают…

И Родина вздохнула облегченно!..

В присутствии сограждан — я теряюсь…

А ты, улетающий вдаль Соломон…

Гордо реял ранний ГЪрький

(Алексей Максимыч Пешков):

он при всех — «Безумству храбрых

(объявил) поем мы песню!..»

И воспел его, в натуре.

Но — давно, до нашей эры.

Ну а я возрос в эпоху

Развитого Оптимизма.

Оптимизм

безумства храбрых —

побезумней, похрабрее…

И хочу я вам исполнить —

нет. не «Марш Энтузиастов» —

Песнь безумству Оптимистов!..

Но сначала — о себе.

Я ведь рано стал ребенком.

Эх, давно на елке не был!..

И — на что еще надеюсь?..

Нет, на что-то здесь надеюсь,

оптимист я безнадежный,

безбилетный оптимист

Плохо дело, и не — к лету.

Пусть не время и не место, —

всё равно я песню эту

вам исполню безвозмездно —

ПЕСНЬ БЕЗУМСТВУ ОПТИМИСТОВ!

(Нам есть что лихом поминать,

Нам есть чем рубль разменять.

И недалек тот день, когда

И здесь появится еда!..)

…На людях поцелуемся для виду.

(Попросишь мужа, чтобы нас не выдал.)

…Как чисто в поле!.. Чище, чем в Мацесте.

(А мужу скажем, что учились вместе.)

…Ночник ты опрокинешь среди ночи.

(А мужу скажем: «Ялта — это в Сочи».)

…Луна прольет свой свет на одеяло.

(А мужу скажем — это солнце встало.)

…Общественность столпится в изголовье.

(А мужу скажем: «Это мы — любовью».)

Дай мне руку,

дай мне ногу —

Э, мне мало по одной:

Я хочу всего помногу —

Я взращен такой страной.

Дай понять тебя всецело.

Дайся мне,

как миру — шанс.

Больше жизни, больше тела!..

Дайся раньше, чем сейчас.

Дай мне слово, что даешь

Не по долгу трудной службы —

Уж давно не песню дружбы

Запевает молодежь!..

Все давай, и сверх всего!..

Tы ж моложе Клары Цеткин.

Не давай мне одного:

Политической оценки.

…Мы живем в такое время!..

На таком живем пространстве!..

То-то к нам живьем все время

приезжают иностранцы.

Это храбрый Гайавата.

черной молнии подобный. —

трудно дело птицелова! —

наша Таня грозно плачет —

а вот это Таня зря!..

Я и ей ща как исполню!..

ПЕСНЬ БЕЗУМСТВУ ОПТИМИСТОВ.

ВОТ: водитель самосвала.

что автобусным маршрутом

по приказу военкома

должен следовать в условьях,

чрезвычайных, непогожих,

но посадку — производит

и твердит на остановках

в мегафон: «Повеселее!..

Веселее на посадке!..»

А народ не веселится,

не ликует, что ты будешь

делать, ну не веселится!..

Вот и станет вам попутной —

То есть — песнею протеста —

ПЕСНЬ БЕЗУМСТВУ ОПТИМИСТОВ!

Подмечаю — жизнь чревата,

и чреватей, что ни квартал.

Чем реальности отвечу?..

Что ей противопоставлю?..

Что — досрочно зиму встречу?..

Нет, я лучше песню справлю!..

ПЕСНЬ БЕЗУМСТВУ ОПТИМИСТОВ.

(Считаю просто неудобным

Твердить сегодня о съедобном.

Но недалек тот день, когда

И здесь появится еда!..)