Вот моя деревня

Вот пришли мы к мосту

Вот пришли мы к мосту, а мост у нас на две половины поделен: одна половина кильковская, другая наша, равенская. Там даже зарубка на бревне имеется, а как же иначе, — без зарубки, того и гляди, будет раздор.

Стоит Шурка Шаров на своей половине, рыбу ловит, а Тришка на нашу уже перешёл.

Взошли мы на мост, я и говорю:

— Поди с нашей-то половины!

Тришка подчинился, ушёл с нашей половины, видно, не захотел обостренья, да и так уж у нас с ними востро, дальше некуда. Ушёл Тришка, а мы свои удочки закинули с нашей половины, вот это порядок.

Вдруг смотрю — с той-то стороны целая ватага кильковских идёт. А во главе Сенька Морозов, он в пятые классы третий год ходит, до того ему надоело, что он папиросы курить хочет и на танцах с большими парнями рядом сидит.

Идёт Сенька, а в руках у него намётка. Сеньке что наша половина, что своя — всё одинаково, он прёт напролом.

— Хыть! — говорит. — Амба итальяна!

Плюхнул он намётку возле наших поплавков, еле я успел удочку вытащить, а Коля-то Семихин не успел. Зацепился он крючком за намётку.

Коля говорит:

— Кончай, ты-ы, кончай…

— Амба американа! — говорит Сенька Морозов и как рванёт у Коли удочку. — Моя твоя не понимай. Катись отсюдова. Хыть!..

Вот что ты ему на это скажешь, ведь он таблицы умножения не знает, а за иностранца уже вторую неделю себя выдаёт.

А кильковские все: «Ха-ха-ха!» Вот дохлые кильки!

Я говорю:

— Сенька, ведь и на тебя иностранец найдётся.

— Ай, нехорошо. Твоя — равка, его — килька, моя — американа. Секим башка будем делать. — Это Сенька Морозов-то говорит. Совсем как полоумный.

А кильковские пуще прежнего: «Ха-ха-ха!»

Сенька носилки наши с моста поднял.

— Это что есть? — спрашивает. — Это есть намётка, хороший намётка. Будем щука ловить.

— Не тронь, — говорю, — не тронь носилок, не тобою сделаны!

Но где уж!.. Пошёл Сенька куролесить. То на голову их кому-нибудь наденет, то в воду макнёт. А то вдруг сел. «Несите меня, — говорит, — как персидского царя». Подняли его кильковские, понесли по мосту, а Сенька направо-налево фуражку снимает, раскланивается, представляется полудурком; полудурок и есть. Вдруг один шесток под ним — хрясь! Не выдержал шесток, я ещё раньше знал, что он сучковатый. Сенька ногами в верёвках запутался, лежит на мосту, барахтается. Тут я не вытерпел, схватил мокрую его намётку да сверху Сеньку и накрыл. Все кильковские хохочут, животики надрывают, а нам не до смеху. Подхватили мы Вовку и давай чесать к себе в Равенку.