Война Бог-Камня

Глава 6

Я съел ещё ложку, и ощутил, как по моему рту и животу разлился огонь. Налитая в мою тарелку похлёбка выглядела обманчиво пресной. Суп был светло-коричневым, в нём плавали маленькие кусочки мяса и овощей. Вкус был восхитительным, но я страшился последствий, которые могли иметь содержавшиеся в нём мощные специи. Я протянул руку за хлебом, надеясь усмирить огонь у себя во рту.

— Вкусно? — спросил меня Маркус. Когда он это произносил, на его губах заиграла почти скрытая ухмылка.

— Весьма, — сумел проговорить я. У меня на лбу начал проступать пот. Блюдо мне действительно понравилось, но я боялся признаться, что оно могло быть для меня слишком острым. Марисса сидела за столом напротив меня, и я не хотел её обижать. Она была такой скромной женщиной, её взгляд редко поднимался от её тарелки, чтобы встретиться с моим собственным.

— Как, говоришь, оно называется? — спросила Пенни. Её тарелка уже была пуста. Когда Марисса разливала суп, Пенелопа была достаточно честной, чтобы признаться, что её чувство вкуса способно вынести только ограниченное количество специй, и наша хозяйка дала ей очень маленькую порцию. В результате она теперь наслаждалась более умеренными частями ужина, а я всё ещё боролся с тарелкой, полной жидкого огня.

— Мой народ называет это даг'н суфи́р, — скромно ответила Марисса. — Считается, что он придаёт съевшим его силу и страсть, и потому является одним из наших самых популярных рецептов.

Это зацепило любопытство Пенни:

— Я думала, ты из Албамарла.

— Сюда я переехала после того, как присоединилась к Церкви Сэлиора, но родом я из Агра́дэна, — ответила наша хозяйка. Как обычно, я чувствовал себя слегка неудобно при упоминании Сэлиора, поскольку я напрямую отвечал за пленение её бога, а также за изгнание его духовенства из столицы. Марк часто заверял меня, что она смирилась с реальностью сложившейся ситуации, но я всё ещё гадал, не могла ли она таить на меня обиду.

— Разве Сайхан не оттуда? — сказала Пенни, пробудив меня от моих неприятных мыслей.

Хотя он почти никогда не рассказывал о своём прошлом, не говоря уже о том, откуда он родом, уж это я всё же знал о смертоносном человеке, ставшем одним из моих самых доверенных рыцарей:

— Да, по крайней мере, так он мне сказал — Аградэн, сокровище южной пустыни, — выдал я. «Сокровищем» южной пустыни его называли из-за большого оазиса, вокруг которого он вырос. Это был процветающий, почти тропический город посреди сухой пустоши.

Я сумел съесть ещё одну ложку супа. «Жаль, что Дориан не остался на ужин. Я бы очень хотел увидеть его лицо, когда он попытался бы это съесть». В то время, как я считал себя обладателем рискованного чувства вкуса, мой друг детства был полной противоположностью. Бывало, что Дориан бледнел при виде слишком сильно приправленного картофеля, и под «приправленным» я имею ввиду соль и щепотку перца. Марк осклабился, глядя на меня, будто мог читать мои мысли. Бросив взгляд на Мариссу, чтобы убедиться, что она на меня не смотрела, я одними губами произнёс Марку слова «ублюдок ты этакий».

— Твоя тарелка почти пуста. Хочешь ещё? — мгновенно спросил он.

— Боюсь, что у меня не останется достаточно места для десерта, если я съем ещё супа, — ответил я, поддерживая нейтральное выражение лица. Марисса уже смотрела на меня.

— Не нужно скромности, Морт! Я же вижу, что ты хочешь ещё, вот… — подался он вперёд, и подлил мне в тарелку большую порцию.

На кроткий миг я стал раздумывать о том, чтобы сделать с моим другом детства что-то очень неприятное, но прежде чем я смог решить, что именно, Марисса заговорила:

— Я поражаюсь вашему аппетиту. Даже моя семья обычно ограничивается одной порцией. Немногие могут выдержать такой сильный вкус.

Было весьма вероятно, что и я не мог выдержать такой сильный вкус, но я не собирался оскорблять её чувства:

— Может быть, я позже об этом пожалею, но сейчас я практически не могу удержаться, — сказал я ей. — В Уошбруке у нас ничего такого нет.

— Если хотите, я с радостью дам вам рецепт, Графиня. Быть может, если вы передадите его своему повару, он… — начала Марисса, обращаясь к Пенелопе.

Пенни прервала её:

— Пенни. Зови меня Пенни, и не глупи — если желаешь, можешь научить меня этому рецепту напрямую. Я и сама с радостью сделаю для Морта это блюдо.

— Хочешь помочь мне с десертом? Я могу показать тебе специи, которые я использую, пока мы будем на кухне, — сказала Марисса.

Мы с Марком остались сидеть в одиночестве, и я вперился в него твёрдым взглядом. Быстро встав, я отнёс свой оставшийся суп к входной двери, и использовал свою магию, чтобы опустошить тарелку, отправив острую похлёбку в ближайшею сточную канаву. Марк ничего не сказал, когда я вернулся на своё место, но его улыбка была красноречивее слов.

— Неудивительно, что ты не прибавил в весе, — прокомментировал я.

— Я обожаю её стряпню, но конкретно эта фигня отскоблит тебе кожу от костей, друг мой. Благо, она делает этот суп лишь по особым случаям, — сказал он, посмеиваясь.

— Мог бы меня предупредить!

— Это испортило бы всё веселье. К тому же, я надеялся, что нам удастся и Дориана тоже заманить в ловушку. Я бы очень хотел увидеть, как он попытается съесть то, что сейчас ел ты. Я впечатлён тем, насколько долго ты выдержал.

Я покачал головой, дивясь:

— У тебя действительно есть жестокая жилка. Когда у тебя появятся дети, чтобы научить их твоим плохим привычкам?

На лице Марка мелькнула тень:

— Я весьма уверен, что не могу иметь детей, Морт.

— Почему? — спросил я, не подумав. Затем я задумался, не был ли он стерилизован из-за того, что какое-то время был аватаром Миллисэнт.

— Понятия не имею, но дело не в богине, если ты об этом подумал. Я рисковал задолго до того, как это со мной произошло, но так ничего и не получилось, — ответил он.

До того, как его избрала богиня, мой друг был настоящей напастью для молодых дворянок в Албамарле. Если он в те времена не использовал никаких предосторожностей…

— Ты уверен? — спросил я.

— Настолько, насколько могу. Мы с Мариссой пытались, и я хотел дать ей ребёнка, но похоже, что судьба решила иначе. Это, наверное, и к лучшему, — сказал он с тёмной ноткой в голосе.

Это мне не понравилось:

— Что ты имеешь ввиду?

Он посмотрел в сторону кухни:

— Они возвращаются. Позже объясню.

Марисса шла первой, неся два изящных бокала, наполненных густым жёлтым кремом. Пенни шла следом, неся ещё два бокала.

— Тебе это очень понравится, — сказала Пенни. По её расширенным глазам я понял, что она только что обнаружила нечто невероятное.

Я принял переданный мне Мариссой бокал, и был вознаграждён поднимавшимся от него тонким лимонным запахом.

— Как это называется?

— Лимонный силлабаб, — с таинственной улыбкой ответила Марисса. — Ты не пробовал его раньше?

Я покачал головой, обозначая, что не пробовал.

— Тогда тебя ждёт истинное наслаждение, — сказала она, и Пенни кивнула головой, соглашаясь с энтузиазмом.

Марк уже принялся за свою порцию, и я не видел причины не последовать его примеру. Взяв ложку, я зачерпнул густого, сливочного вещества, и понадеялся на лучшее. Я не был разочарован.

— Мать честная! — воскликнул я, на секунду забыв о своих манерах. Вкус был лёгким и воздушным, совмещая сдобренную ноткой лимона сладость с гладкостью взбитых сливок. Послевкусие оставило у меня во рту сладкий привкус, напомнивший мне об изысканном вине. — Это просто невероятно! Из чего оно сделано?

Марисса улыбнулась:

— Я сохраню его приготовление в тайне, ради твоей жены, но я уверена, что твой язык может опознать большую часть ингредиентов.

— Добро пожаловать в заговор, Пенни, — сказал Маркус. Она широко улыбнулась, и подмигнула ему.

— Я так понимаю, ты уже пробовал это раньше? — осведомился я у него.

Он кивнул:

— Да… и с тех самых пор моя милая леди меня им шантажирует. Боюсь, что я теперь стал её рабом, из страха того, что она лишит меня десерта.

Я несколько минут осыпал Мариссу комплиментами, но она упорно отказывалась раскрывать свои тайны. Наконец я сдался, и разговор полностью свернул к более серьёзным вопросам.

— Итак, что ты хотел мне рассказать? Твоя записка намекала на то, что ты нашёл нечто важное, — спросил я.

Лицо Марка приобрело серьёзное выражение. Встав из-за стола, он показал в сторону гостиной:

— Давайте сядем в более удобной обстановке. Я схожу за тем, что я хотел тебе показать. Марисса, не могла бы ты налить всем послеобеденных напитков?

Он направился наверх, в библиотеку Иллэниэлов… в мою библиотеку. Причина, по которой я позволил ему жить здесь вместе с Мариссой, частично заключалась в том, что я желал человека, который бы поддерживал мой городской дом в пригодном для жизни состоянии, но более важной причиной стало то, что они с Мариссой активно исследовали историю волшебников и богов.

Когда мы перешли в гостиную, я жестом попросил Мариссу сесть. Я и так уже отлично знал, где хранилась выпивка:

— Дай я налью, Марисса. Сядь и расслабься, ты уже состряпала нам чудесный ужин. Позволь мне обслужить тебя, для разнообразия, — сказал я. Они с Пенни расселись, а я налил сладкий херес в четыре бокала, по одному на каждого из нас. Марк вернулся как раз в тот момент, когда я сам садился. Я передал ему последний бокал, а он протянул мне большой деревянный футляр.

— Вот, что я хотел тебе показать.

Я сделал медленный глоток, прежде чем отставить бокал в сторону, и положить футляр себе на колени.

— Где ты это нашёл? — рассеянно спросил я.

Марисса отозвалась первой:

— Он был в архивах.

— В карэнтских Архивах? — уточнил я. С технической точки зрения, архивы принадлежали всем четырём церквям сияющих богов, но священники Карэнта Справедливого несли основную ответственность за их содержание, потому их так и называли. После битвы с Сэлиором я несколько месяцев тайно заменял Короля Эдварда, и за это время изгнал церкви из столицы. Архивы были конфискованы, а священники были вынуждены сменить место жительства. В итоге это означало, что архивы остались там, где и были… я просто выгнал оттуда священников.

Взяв бразды правления в свои руки, Джеймс не отменил запрет, хотя он и предпринял действия по восстановлению некоторых дипломатических связей с тремя ещё способными функционировать церквями. Это был один из многих моментов, насчёт которых мы не пришли к согласию, но поскольку он был королём, а я — нет, я научился жить с разницей во мнениях.

Марисса была церковным учёным, и жрицей Сэлиора, в каковом виде Марк с ней, собственно, и познакомился изначально. С тех пор он каким-то образом убедил её переменить свои взгляды на божества, ранее разрушившие ему жизнь. Ну, по крайней мере, я полагал, что он её убедил… поскольку она теперь была замужем за самым известным еретиком в королевстве.

— Да. Я наткнулась на него запертым в сундуке, в одной из самых старых частей архивов. Я думаю, что он не видел света белого с самого Раскола, — ответила она.

— Довольно странно, — объявил я, — поскольку на этом футляре начертан герб рода Иллэниэл, — указал я. Приглядевшись ближе, я увидел, что футляр также когда-то был защищён уордами, хотя руны уже давно потеряли свою силу.

— Судя по тому, что я смогла найти, его украли у твоей семьи. Наверное, во время хаоса непосредственно после поражения Балинтора, — добавила она.

— Тогда благодарю за его возвращение, — сказал я ей, возможно излишне.

Марк вмешался в разговор:

— Не благодари нас, пока не посмотришь. Я думаю, что оно окажется для тебя бесполезным.

Пенни перебила:

— Ты знаешь, что у него внутри? — спросила она. Пенни подалась вперёд, сидя слева от меня, чтобы самой поближе рассмотреть футляр.

Марисса отрицательно покачала головой, когда Марк ответил:

— Мы его изучили, но надписи там на языке, который никто из нас никогда не видел, — признался он. Это на самом деле было весьма необычным признанием с его стороны. Мой друг хорошо это скрывал, но он получил очень хорошее образование. Я не думал, что существовали языки, которые он не мог хотя бы опознать, кроме, возможно, лайсианского. Его жена была ещё более образованной в этой области. Большую часть своей взрослой жизни она провела за расшифровкой и переводом старых томов на более современный язык.

— Это меня удручает, — сказал я, и откинул крышку, открыв взгляду внутренности футляра. Внутри был большой квадрат из какого-то твёрдого чёрного вещества.

Он выглядел шириной примерно в восемь дюймов, и длинной, возможно, дюймов в двенадцать, но толщина его была менее дюйма. Края были украшены прихотливо вырезанными лиственными лозами, или, возможно, деревьями. Остальная площадь была покрыта тонким узором, напоминавшим мне буквы, но трудно было быть уверенным, поскольку они все были связаны. Я уставился на него в шоке, и на миг почувствовал, будто сама вселенная встала рядом со мной неподвижно, глядя мне через плечо.

Своим мысленным взором я увидел старого человека, державшего квадрат в руках, и говорившего мне: «Это — соглашение, сын, скрепляющее доверие между нашей расой и Ши'Хар. Ты должен беречь его». Этот мужчина был моим отцом, в этом я был уверен… хотя он не походил ни на виденные мною картины Тиндала, ни на Ройса. Пока я смотрел, человек начал изменяться, постепенно превращаясь в огромное дерево таких размеров, каких я никогда прежде не видел.

— Как думаешь, из чего она? — послышался сбоку голос Пенни, и на секунду я почувствовал, будто расщепился на двух разных людей. Через мой разум пронёсся вихрь образов и знания, будто открылась какая-то дверь, позволив другой жизни вылиться в мою голову. Меня захватило ощущение захлёбывания, когда видения грозили меня затопить, но потом, используя силу, о существовании которой во мне я и не подозревал, я каким-то образом закрыл эту дверь внутри.

— Он сделан из редкого типа древесины, известной как Эйле́н'тира́л, что означает «сердцевое дерево» на их языке, — тихо сказал я.

Марк с интересом посмотрел на меня:

— Так ты знаком с этим языком?

— Чьим языком? — добавила Пенни.

— Ши'Хар.

Это привлекло всеобщее внимание.

— Откуда ты знаешь? — спросила Пенни.

— Я не уверен, — нерешительно сказал я. — Это ощущается как воспоминание. Я могу вспомнить, как кто-то давал мне эту дощечку, — добавил я, закрывая шкатулку, защищавшую дощечку от внешнего мира.

— Подожди, разве ты не хочешь её прочитать? — сказал Марк.

Я покачал головой:

— Я уже знаю, что там написано.

— Бессмыслица какая-то, — добавила моя милая жена.

Вынужден был с ней согласиться:

— Я тоже не понимаю. Я просто знаю. У меня есть… наверное, воспоминания… о получении этой дощечки, о том, как я её читал, и, я думаю, есть и другие, — неуверенно сказал я. Вид дощечки пробудил что-то во мне, будто я когда-то был другим человеком — человеком, у которого были совершенно другие воспоминания.

Лицо Пенни приняло выражение глубокой озабоченности, но она пока придержала свои вопросы. Наконец, Марк задал практичный вопрос:

— Что там написано?

Я уже закрыл дверь внутри, которая вела к тем, другим воспоминаниям, но я всё ещё сохранял знание о табличке:

— Это — физическая запись первого соглашения между Ши'Хар и человечеством.

— Договор? — надавил он, желая узнать подробнее.

— Вроде того. Они были цивилизованной расой задолго до нас. Это — их изначальное признание того, что мы были разумными существами. Это было их обещанием обращаться с нами как с равными. До этого наш легальный статус среди них не отличался от статуса лошади или коровы в наших сегодняшних судах, — объяснил я. Было что-то ещё… скрывавшееся на задворках моего разума, но я не осмеливался смотреть на это. Было что-то тёмное, что-то ужасное, там, в этих воспоминаниях, и я не хотел это видеть.

— Похоже, что они были о себе весьма высокого мнения, — прокомментировал Марк.

Я пожал плечами:

— Ты должен понять — они строили города и владели могучей магией, в то время как люди, влачившие жалкое существование в диких землях, были совершенно бессильны. Мы выглядели для них немногим лучше обезьян[1].

Марисса подала голос:

— Ты говоришь так, будто ты был там.

— Думаю, я и был каким-то образом — по крайней мере, какая-то часть меня была.

Не утруждая себя вопросами о «как», она накинулась на меня с вопросами учёного:

— Ты сказал, что они строили города, но ни один из нынешних учёных не может указать ни на какие остатки их цивилизации. Где были их города? Что с ними стало? — пристально спросила она.

— Они были из дерева. Всё, что они строили, было из дерева, или, точнее, было выращено. Их города были… — начал я, и когда эти слова сорвались с моих губ, у меня в сознании образовалось видение огня и тьмы. Я крепко зажмурился, надеясь перестать видеть его. — А мы не могли бы поговорить об этом когда-нибудь в другое время? Тут слишком много, чтобы я мог справиться за раз, — тихо сказал я.

На лице Маркуса мелькнуло разочарование:

— Просто пообещай мне, что ты запишешь всё, что ты знаешь… рано или поздно.

— Когда придёт время, я тебе расскажу. Сможешь добавить это в свою книгу, — просто сказал я. Я уже повернул свои мысли прочь от тёмных воспоминаний. Я чувствовал их присутствие, как они глазели на меня с задворок моего разума, но покуда я на них не смотрел, я мог притворяться, что их там не было.

— Возможно, — сказал он. — Всё не всегда получается так, как мы хотим. Просто пообещай, что запишешь это, когда сможешь. Никогда нельзя знать, что случится.

— Ладно, — ответил я. — Будь по-твоему.

Но Пенни было не так легко удовлетворить:

— Лично мне не нравится мысля о том, что у моего мужа в голове болтаются воспоминания какого-то другого человека.

— У меня есть и другие новости, если ты думаешь, что это поможет отвлечься… — с таинственной улыбкой начал Марк.

— Буду рад их услышать, — сказал я, будучи рад чему угодно, что сместило бы фокус нашего разговора.

— Я так и думал, — сказал он. — Я просматривал книги в твоей библиотеке, и нашёл упоминание о роде Гэйлин.

— Уверен, «упоминаний» о них есть более чем достаточно. Ты, наверное, нашёл больше, если понимаешь эту тему, — язвительно ответил я.

Наградой мне было кислое выражение лица Марка:

— Ну что ты этим вечером за умник, а? Собственно говоря, я нашёл определённую ссылку на передвижение остатков его семьи, после раскола.

— Насколько определённую?

— Они переехали в Аградэн, — мгновенно ответил он.

— Когда?

— Менее чем через десять лет после Раскола, — ответил он. — Они построили там большую семейную крепость, недалеко от самого города-оазиса.

Я посмотрел на Мариссу:

— Ты когда-нибудь слышала об этом?

Она отрицательно покачала головой:

— Нет, но надо сказать, что я уехала оттуда ещё подростком.

— Думаете, кто-то из них ещё может там жить? — сказала Пенни.

— Вряд ли, — быстро ответил Маркус. — Найденная мною книга была историей родословных волшебников. Последнюю запись для рода Гэйлин сделала Джорли́н Иллэниэл, более ста двадцати лет назад. Согласно этой записи, последний оставшийся отпрыск рода Гэйлин умер в пожаре, поглотившем их родовое гнездо.

— Я бы хотел когда-нибудь почитать эту книгу, — заметил я.

Марк улыбнулся:

— Я оставил её на твоём столе в кабинете. Я знал, что ты захочешь тщательно её изучить.

Кабинетом называлась похожая на офис комната, соединявшаяся с хозяйской спальней, где когда-то жили мои родители. Хотя я позволил Марку и его жене здесь жить, они решили оставить эту комнату для нас с Пенни, поскольку дом вообще-то принадлежал мне.

— Спасибо, — сказал я ему.

Марисса подчёркнуто посмотрела на Марка, и указала на нас. Она явно хотела, чтобы он сказал нам что-то ещё. Он подался вперёд, и секунду шептал ей что-то на ухо, прежде чем выпрямиться, и обратиться к нам напрямую:

— Частично причина, по которой я упомянул род Гэйлин, связана с несколькими другими вещами.

Пенни посмотрела на меня, а я поглазел на своего друга немного, прежде чем до меня дошло, к чему он вёл. Я бросил взгляд на Мариссу:

— У тебя ещё осталась родня в Аградэне?

Она утвердительно кивнула.

— Это — довольно долгая поездка, и у меня нету там кругов, — прокомментировал я.

— Вообще-то, расстояние меньше, чем отсюда до Ланкастера, — заметил мой друг.

— Между которыми хорошие дороги и множество деревень. Аградэн даже не является частью Лосайона — мне кажется, у них даже есть свой собственный правитель, или что-то вроде того, — сказал я ему. Мне не нравилась мысль об этой поездке.

— Его называют «шах», но это — лишь другое слово, обозначающее короля, — проинформировал меня Марк.

— Больше половины пути идёт через пустыню, без шансов найти радушный постоялый двор по пути, — ещё раз указал я.

— Путь не настолько трудный, насколько ты описываешь, — ответил он.

— Тебе также нужно подумал о возвращении.

— Мы собираемся там жить. У Мариссы всё ещё есть зажиточный дядя, который согласен помогать нам, пока мы не приспособимся.

— Ты переезжаешь туда? — сказал я громче, чем намеревался. Сам того не сознавая, я встал на ноги.

Пенни положила ладонь мне на плечо:

— Едва ли это имеет значение, Морт. Как только ты там побываешь, и создашь круг, расстояние будет не дальше, чем до Албамарла.

— У меня сейчас нет времени путешествовать по пустыне. Мне нужно присматривать за строительством Мировой Дороги, а во всё остальное время я должен искать способ искоренить оставшихся шиггрэс. И всё это — без учёта того факта, что мне нужно ещё и работать с твоим отцом, — сказал я, метнув взгляд в сторону Марка.

Марк одарил Пенни извиняющимся взглядом:

— Ты не будешь против, если я несколько минут поговорю с Мортом наедине?

Она с любопытством посмотрела на него, прежде чем ответить:

— Нет, я не против. Я всё равно надеялась получить возможность немного поболтать с Мариссой, — заявила она. Я знал, что это было весьма далеко от правды, но за последние семь лет моя жена стала опытной дворянкой. Она знала, как играют в эту игру.

После того, как две леди покинули комнату, я повернулся обратно к Марку:

— Ладно, говори начистоту. Чёрт, да ты ни за что бы не решил внезапно переехать в какое-то пустынное захолустье. Что тут происходит?

Взгляд моего друга выражал печаль столь глубокую, что у меня по спине пробежал холодок. Его голос был тихим, но совершенно спокойным, когда он печально ответил мне:

— Я умираю, Мордэкай.