Вознесение гор

Глава 39

На следующий день Даниэл встал спозаранку, намереваясь помочь отцу, но обнаружил, что Алан уже ушёл.

— Он отправился в город, — объяснила его мать. — Думаю, он хочет купить ещё древесины, чтобы воспользоваться предложенной тобой помощью.

— Полагаю, что я тогда поведу овец на выпас, — согласно сказал Даниэл.

Дойдя до сарая, он заметил отсутствие телеги, что имело смысл, если его отец намеревался привезти обратно значительное количество древесины. Даниэл улыбнулся сам себе: «Он действительно намеревается извлечь из меня как можно больше». От этой мысли у него поднялось настроение.

После того, как он помог матери с несколькими утренними делами, Даниэл повёл стадо на выпас, направив их к пастбищу, которое было ближе всего к дому, теперь ставшему «домом Толбёрн». Даниэл знал, что место было неидеальным, поскольку некоторые иные используемые ими пастбища были на тот момент менее истощены, но если ему предстояло быть дома лишь несколько дней, то он хотел провести их как можно ближе к Кэйт и Сэту.

— Папа сможет сводить их на другие поля, когда я уеду, — сказал он себе.

Утро он провёл, получше знакомясь с Лэйси. Она была умной собакой, и её нос уже поведал ей, что Даниэл был сыном её хозяина. Она быстро приняла его, но дружба между ними ещё только налаживалась.

Около полудня Даниэл сделал паузу, и съел собранный его матерью обед, прежде чем вытащить цистру, и сыграть песню. Казалось, что синие небеса и тёплый ветер улыбались ему. Ощущение было таким, будто весь мир сговорился, чтобы показать ему свою приязнь.

Вскоре появился Сэт, он шёл вверх по холму рука об руку с человеком пониже.

Даниэл ощутил дурное предчувствие, внезапную нервность, когда он вдруг понял, кем был этот человек. Рядом с его другом шла маленькая девочка, и после их вчерашнего разговора он знал, что это наверняка была Бриджид. Это была его дочь.

— Ну, по крайней мере, одна из них, — сказал он себе.

Скорее для себя, чем по какой-то иной причине, Даниэл продолжал играть, пока они взбирались на холм. Музыка помогала ему сохранить спокойствие, и смягчала его тревогу. Закончив песню, которую играл, Даниэл переключился на весёлую мелодию, бывшую популярной для танцев — «Дочь Рыбака». Для неё он также мог легко петь слова, поскольку все ноты были в его голосовом диапазоне.

В песне пелось о молодой женщине, жившей с родителями у моря. В начале она знакомится с моряком, но к концу её любовь убеждает его бросить море, и стать рыбаком, как и её отец. В отличие от многих подобных песен, у неё был счастливый конец и живая мелодия.

Сэт и Бриджид селя рядом с ним, пока он заканчивал играть. Когда песня завершилась, маленькая девочка захлопала в ладоши:

— Красиво, — с невинной улыбкой сказала она.

— Бриджид, это — мой друг, о котором я тебе говорил. Его зовут Даниэл, — сказал Сэт, представляя их друг другу.

— Приятно познакомиться, Бриджид, — сказал ей Даниэл.

Внезапно оробев, девочка опустил взгляд, но Даниэл успел мельком увидеть сверкнувшие под её тёмными волосами голубые глаза.

— Привет, — тихо сказала она.

«Она великолепна», — подумал он, чувствуя, как сжимается сердце.

— Сэт говорил тебе, что он, я и твоя сестра были друзьями в детстве?

Бриджид кивнула ему, а Сэт с извиняющимся видом пожал плечами. Его взгляд как бы говорил: «будь терпелив».

Они тихо сидели вместе несколько минут, пока любопытство Бриджид не взяло верх. Придвинувшись ближе, она дёрнула одну из струн на инструменте Даниэла. Когда послышался неожиданно громкий звук, она нервно взглянула на Даниэла.

— Всё хорошо, — сказал он ей. — Хочешь научиться играть?

Её взгляд просветлел, и она кивнула.

Следующий час он показывал Бриджид, как он прижимал лады, чтобы играть определённые аккорды. Её руки были недостаточно длинными, а ладони — недостаточно большими, поэтому ей было слишком трудно прижимать струны на грифе, одновременно перебирая их пальцами, поэтому они с Даниэлом работали в паре. Он показывал ей, где нажимать, и она использовала обе руки, одну — чтобы поддерживать гриф, а вторую — чтобы прижимать нужные струны. Как только она была готова, Даниэл пробегал пальцами над декой, а Бриджид смеялась над получавшимися звуками.

— Давай, я, — сказала она ему, указывая на его бренчащую руку.

«Надо было самому догадаться», — упрекнул он себя. Бриджид передвинулась, и они поменялись ролями — он прижимал пальцами аккорды, и когда он кивал, она бренчала по струнам. Было всё равно неудобно, но они сумели таким образом сыграть неуклюжую, сбивчивую мелодию.

— Мне нужно поработать, — сказал ему Сэт, по большей части молчавший, пока Даниэл и Бриджид общались. — Мне забрать Бриджид домой, или…

— Я не против, если она останется, — сказал Даниэл, чувствуя трепет при мысли о том, что её могут хотя бы ненадолго оставить ему на попечение. — Я смогу отвести её к вам, прежде чем погоню вечером стадо обратно. Если, конечно, она хочет остаться.

— Бриджид, — сказал Сэт. — Ты хотела бы остаться на время с Даниэлом? Мне нужно домой.

Та уже забыла о них, отвлечённая новизной пастушьей собаки Даниэла. Бриджид ползла по траве к Лэйси, будто пытаясь подкрасться к ней. Конечно, Лэйси уже была прекрасно осведомлена об охотившейся на неё девочке, но притворялась, что ничего не заметила.

Сэт бросил взгляд на Даниэла, заметив:

— Они так погружаются в себя, что порой ничего не слышат. Не спускай с неё глаз.

— Не спущу, — заверил его Даниэл. — Спасибо, — с чувством добавил он.

Девочка добралась до собаки, и Лэйси была достаточно игривой, чтобы с удивлённым визгом подпрыгнуть, будто не видела подкрадывавшегося ребёнка. Она закружила вокруг девочки, возбуждённо лая, и притворяясь, будто кусает её. Сэт подхватил девчушку на руки, и Бриджид восторженно завизжала.

— Я оставляю тебя здесь, с Даниэлом, — сказал он ей. — Ты согласна?

Она кивнула, едва уделяя ему внимание, одновременно извиваясь у него на руках в попытке каким-то образом спуститься вниз, чтобы снова добраться до собаки.

Сэт аккуратно поставил её на землю, и отвернулся:

— Что ж, она вся твоя. — Махнув, Сэт пошёл вниз по склону, направляясь домой.

Следующие несколько часов стали для Даниэла откровением. Он наблюдал за тем, как Лэйси учила Бриджид пасти овец, кружа вокруг них, чтобы отбившиеся от стада овцы не удалялись слишком далеко. Затем они играли в хаотичную версию салок, девочка и собака по очереди гонялись друг за другом. Даниэл был слишком поглощён наблюдением за ними, чтобы даже на цистре играть, но когда они устали от своей забавы, он снова вытащил инструмент, и Бриджид стала скакать под его живую мелодию.

«Или она танцует?», — задумался он. Движения девочки были слишком беспорядочными, чтобы быть в этом уверенным, но это едва ли имело значение, ибо ей нравилось.

Позже, уставшая и вспотевшая, несмотря на прохладный ветерок, Бриджид села, привалившись к нему. Даниэл говорил с ней, глядя на её волосы и грязное лицо, дивясь её искрившимся глазам, когда она с энтузиазмом отвечала. Если верить её утверждениям, Лэйси была, наверное, самой храброй собакой в мире, и определённо самой умной. Даниэл и заметить не успел, как она крепко заснула.

Не осмеливаясь её беспокоить, он кивнул Лэйси, и отдал команду, чтобы та предупредила его, если он понадобится овцам. Затем Даниэл откинулся назад, и расслабился, глядя в голубое небо, и размышляя о чуде свернувшейся у него под рукой маленькой девочки. Он считал каждый её вздох, и его сердце будто стало замедляться, пытаясь биться в ритм с её дыханием.

Его разум лениво дрейфовал, а облака плыли мимо. Он не спал, но и не совсем бодрствовал. Даниэл был в месте, которое находилось между сном и явью, в месте, где дух встречается с реальностью, где начинаются сны, и куда они в конце возвращаются умирать. В этом месте он ощущал покой, как если бы являлся частью чего-то большего. Мир был живым, и Даниэл был маленькой, но счастливой его частью. Сердце земли билось под ним, ему снились вещи, которые были слишком большими, чтобы его маленький разум мог их осознать.

Маленькая фигура бежала к нему вверх по холму. Это было любопытное животное, неуклюже бегущее на двух ногах. На четырёх по такого рода ландшафту бежать было бы лучше. Его разум сфокусировался получше, и Даниэл понял, что она была человеком, а люди использовали только две ноги. «Я — тоже человек», — лениво подумал он.

— О, это Кэйт, — услышал он свои собственные слова, и тут ощутил, как мир встал на место. Ему было трудно понять состояние сознания, в котором он находился, но сейчас это едва ли имело значение. Кэйт запыхалась, пытаясь взбежать вверх по склону. Она не стала бы так спешить, не будь у неё хорошей на то причины.

Сев, он толкнул Бриджид локтем:

— Просыпайся, пора отправляться обратно домой.

Она села, оглядываясь вокруг затуманенным взором, и потирая лицо:

— М-м-м х-м-м, — ответила она.

— Забирайся мне на спину, я тебя отнесу на закорках, — сказал он ей.

Особо уговаривать её не пришлось, Бриджид обожала кататься на чужих спинах. Как только он встал на колени, она запрыгнула на него, протянув ноги вокруг его бёдер, и обхватив его руками за шею и плечи.

— Поехали! — приказала она.

Он не мог не засмеяться про себя над этим, и послушно тронулся. Двигаться вниз по склону на большой скорости было сложно, особенно с ребёнком на спине, поэтому хоть Даниэл и спешил, риска он тщательно избегал. С Кэйт он встретился на полпути.

— Что не так? — спросил он её, взволновавшись ещё больше, когда увидел её лицо.

— Твой папа, — ответила она, перемежая каждое слово тяжёлой отдышкой. — Он ранен.

— Где он?

— У моего дома, — ответила она. — Его привезли обратно мужики из города.

— Мужики? — подозрительно спросил он.

Она кивнула, но слишком запыхалась, чтобы пояснять.

— Я хочу, чтобы ты пошла за мной вместе с сестрой, — сказал он девочке у себя на спине, снимая её с себя, и помогая спуститься. Бриджид согласно кивнула, и взяла Кэйт за руку.

— Даниэл, подожди! — крикнула Кэйт, когда он пустился бегом.

— Тебе придётся меня догонять, — сказал он ей. Оставшись сам по себе, он наложил на себя щит, и воспользовался одним из трюков, которые он усвоил на арене. Даниэл расширил щит под собой, придавая ему форму большого, выпуклого диска. Из рук он выпустил длинные, шестообразные отростки, толкая себя с их помощью вниз по склону, и начал со всё большей скоростью скользить вниз.

Когда он пришёл в движение, волноваться об ускорении ему стало уже ненужно, Даниэл просто использовал свои руки, чтобы отталкиваться в стороны, направляя свой диск в обход препятствий, которые были слишком большими, чтобы над ними можно было проскользнуть. Такой способ путешествия вниз по склону был дико бешеным, но гораздо быстрее альтернатив. Поскольку диск под его стопами был прикреплён к его телесному щиту, свалиться с него Даниэл просто не мог, поэтому проблем с равновесием у него не было.

А вот остановка заботила его весьма сильно.

Приближаясь к подножью холма, где его ждали река и ряд острых скал, Даниэл изменил форму диска, расширив его, и сделав его более плоским, чтобы увеличить сопротивление. Однако само по себе это не замедлило его спуск, поэтому он начал посылать длинные ленты силы себе за спину, слегка прихватывая маленькие деревья и валуны, не пытаясь цепляться за них слишком крепко.

Это оказало эффект, и к тому времени, как он достиг реки, Даниэл двигался со скоростью быстрого пешехода. Тогда он изменил форму щита, превратив расширения на руках в длинные, похожие на когти придатки. Диск у него под ногами исчез, и Даниэл начал использовать щит вокруг своих стоп, чтобы создать ходули, вытягивая их вниз, и таким образом подталкивая себя вверх с каждым шагом.

Карабкаясь к тому, о чём он всё ещё думал как о «Доме Сэйеров», Даниэл поднимался вверх длинными скачками, используя выходившие из его рук когти для поддержания равновесия. Подняться он смог почти так же быстро, как съехал вниз по противоположному склону.

Магический взор уже нашёл его отца, задолго до того, как Даниэл приблизился к дому. Алан Тэнник лежал на своей телеге — его тело не двигалось, и неглубоко дышало. С ним был Сэт, подкладывавший ему под затылок полотенце. Рядом стояло наполненное водой ведро. Похоже, что Сэт планировал с помощью него и ещё одной тряпки смыть часть крови и грязи.

«Почему он до сих пор на телеге?»

Даниэл знал, что это был плохой знак. Если Сэт не хотел и пытаться отнести отца Даниэла в дом, значит тот был серьёзно ранен. Оставшееся расстояние Даниэл покрыл в безумном броске.

Сэта испугало его странное появление, но он сбросил с себя шок:

— Его привезли только несколько минут назад…

Даниэл уже был в телеге, осматривая отца, прощупывая изнутри и снаружи своим магическим взором. Проведённые на арене годы многому научили его в области элементарной анатомии. Он научился закрывать раны и при необходимости останавливать кровотечение из артерий, и много времени потратил на исследование внутреннего мира своего тела. Он ни коим образом не был великим целителем — заботившиеся о раненных победителях Ши'Хар могли исцелять так, что это казалось почти чудом.

Если ты побеждал, и проживал достаточно долго, чтобы они могли до тебя добраться, то они были способны восстановить тебя после почти любой раны. После быстрого осмотра Даниэл пожалел, что здесь не было одного из них.

Рёбра Алана были сломаны в нескольких местах, и один из осколков застрял в его левом лёгком. Его правая бедренная кость сломалась, и бедро стало пурпурным от синяков, оставленных тем, что вызвало этот перелом. Одна из наиболее больших вен порвалась, заставляя его ногу опухнуть. Лицо его отца было таким тёмным и опухшим, что он не смог бы видеть, будь он в сознании. Его зубы порвали его нижнюю губу, но нос его каким-то образом остался не сломанным.

Алана Тэнник избили до полусмерти.

Вообще, он мог и не выжить без помощи. Одно только пробитое лёгкое могло оказаться фатальным, и нога могла позже привести к опасным осложнениям, предполагая, что кровопотеря будет остановлена до того, как убьёт его.

— Кто это сделал?

— Неясно, — неуверенно сказал Сэт. — Его привезли Мистер Стайлс и Джон Хэджэр, но я не думаю, что они в этом участвовали. Думаю, они пытались помочь.

Мистер Стайлс был городским кузнецом, довольно приличным человеком, насколько знал Даниэл, и лишённым какой-либо причины его ненавидеть. Джон Хэджэр был отцом Билли Хэджэра, но если не считать отцовства над плохим сыном, Даниэл не думал, что и у того были какие-то причины таить на него обиду.

Встав рядом с отцом на колени, Даниэл закрыл глаза — взгляд будет лишь отвлекать его от дела.

— Сэт, мне нужно будет на какое-то время сосредоточиться, так что попытайся сидеть тихо. Держи воду и полотенца под рукой. Когда закончу, отнесём его в дом.

— Вряд ли получится, Даниэл. Посмотри на его ногу!

— Доверься мне, — сказал Даниэл, и с этим отгородился от внешнего мира, сосредоточившись исключительно на том, что происходило в избитом, покрытом синяками теле Алана Тэнника. Первым его внимания требовало лёгкое, и Даниэл использовал свой разум, чтобы вытащить осколок кости, и залатать лёгкое до того, как его состояние ухудшилось ещё больше. Сколько-то крови уже попало внутрь, но он не был уверен, как её извлечь, не создав ещё больше проблем, и потому оставил её в покое.

Даниэлу хотелось выправить кости и срастить их, но кровоточащая вена на бедре была делом более срочным. Он временно остановил течение крови, пока не нашёл второй конец разорванного сосуда, и не присоединил обратно. Закрытия вены было бы достаточно, но он знал, что позже будет гораздо больнее, если он не восстановит кровоток.

Алан начал слегка шевелиться, стеная, когда действия Даниэла начали причинять ему всё больше боли.

Даниэл не обращал на это внимания, приготовившись удерживать Алана своим эйсаром, если на то будет необходимость. Затем он начал выправлять рёбра, перемещая их в нужное положение, прежде чем сращивать. Судя по всему, эта операция была чрезвычайно болезненной, поскольку его отец начал неуправляемо метаться. Используя свою силу, Даниэл заставил отца неподвижно застыть на месте.

Алан пытался кричать, но его повреждённое лёгкое и сломанные рёбра не позволяли ему испускать что-то громче тихого воя с придыханием. Даниэл проигнорировал его, и продолжил латать рёбра. Между тем Сэт уселся на землю. От вида беспомощно и полубесшумно кричащего Алана Тэнника, над котором трудился Даниэл, у Сэта закружилась голова.

Даниэл закончил с рёбрами, и убрал из отцовской ноги лишнюю кровь, прежде чем сомкнуть там порванные кожу и мышцы. Закончив с этим, он прошёлся по мужчине с головы до ног — закрывая каждый порез и ссадину, делая кожу целой и невредимой.

Отёк он никак не мог снять, и Алана всё ещё ждало долгое, болезненное выздоровление, но теперь он не станет калекой. Даниэл отпустил ограничивавшие движение отца оковы, и жестом приказал Сэту принести мокрые полотенца:

— Давай его почистим.

У этому моменту пришла Кэйт вместе с широко распахнувшей глаза Бриджид:

— Как он? — спросила она.

— Несколько недель ему будет чертовски неприятно, но я думаю, что он будет в порядке, если только не начнётся лихорадка, — сказал Даниэл. — Однако он бы умер. Они избили его до полусмерти, Кэйт. — Говоря это, он создал под отцом щит, и поднял его в воздух, мягко понеся к дому.

Кэйт побежала открывать дверь, а Сэт с широко раскрытыми глазами последовал за ним.

После того, как Алана устроили на кровати в комнате, прежде принадлежавшей Кэйт, Даниэл снова направился наружу.

— Куда ты? — спросила Кэйт с плохо скрытой тревогой в голосе.

Даниэл проигнорировал его, и тогда с ним пошёл Сэт:

— Раньше таких проблем никогда не было, Даниэл, — сказал он другу. — Было напряжение, но дальше проклятий и ругани дело не заходило.

— Они, наверное, узнали, что я вернулся, — сказал Даниэл. — Возможно, они надеются, что я приду в город.

— Даже не думай об этом, Даниэл Тэнник! — сказала позади них Кэйт громким, повелительным голосом.

Даниэл оглянулся через плечо, прежде чем посмотреть в глаза Сэту:

— Простите, — сказал он им, и пошёл к дороге.

— Я пойду с тобой, — сказал Сэт.

В голосе его друга не было колебаний, и от этого заявления сердце Даниэла задрожало. Он так долго был один, что уже успел забыть, что означала дружба. У него в горле больно встал ком, но как бы он ни желал принять это предложение, Даниэл знал, что не может:

— Нет, — ответил он. — Не хочу, чтобы они ещё больше связывали тебя со мной у себя в мыслях. Это может создать тебе проблемы в будущем. Я не прощу себя, если что-то случится с тобой или с Кэйт.

— Да плевать, — с ядом в голосе сказал Сэт. — То, что они сделали — неправильно.

Кэйт положила ладонь мужу на плечо:

— Он прав, дорогой.

Фамильярный жест и легко высказанная нежность, «дорогой», вызвали в Даниэле укол сожаления. «На его месте мог быть я». Он снова зашагал прочь.

— Тебе тоже не следует идти, Даниэл, — строго сказала она.

Он не обернулся:

— Для этого уже слишком поздно.

— Они, наверное, все тебя дожидаются. Они только этого от тебя и ждут! — крикнула она ему в спину.

— Ты же знаешь, как я люблю радовать людей, — с сарказмом ответил он.

— Что ты собираешься делать? — громко сказал Сэт.

— Я причиню им боль, — сказал Даниэл голосом, почти что слишком низким, чтобы они могли его услышать.

«У меня было пять лет, чтобы узнать про боль всё. Если они думают, что знают, как причинить мне боль… сейчас они выяснят истинное значение этого слова».

— Это ничего не исправит! — крикнула Кэйт.

Что-то в её тоне наконец заставило его гнев вспыхнуть, и Даниэл остановился, ненадолго обернувшись:

— Мне пофигу. Причинять людям боль — кроме этого я никогда ничего не умел хорошо делать.

Её ответ был тихим, лишённым надежды, но уши Даниэла всё равно его уловили:

— Это неправда. — По её щекам текли слёзы гнева, а Бриджид смотрела на неё, не будучи уверенной, почему она так расстроена. Кэйт спрятала лицо в рубашке Сэта, чтобы скрыть свои муки.

Пятнистый свет клонившегося к закату солнца пробегал по его плечам и мелькал в его волосах, пока Даниэл шёл по дороге в Колн. С ним не было никого кроме его гнева, но тот держался близко, шепча ему на ухо слова смерти и отмщения.