Ярость

1

До сих пор не могу поверить, что ее больше нет. Даже сейчас, когда прошло столько времени, это не укладывается в голове.

Кажется, стоит закрыть глаза, и я смогу коснуться Ланы, словно она сидит рядом. И все же ее здесь нет. Лана в иной галактике, в десятках световых лет отсюда, и с каждой секундой она все дальше.

Я где-то прочел, что ад представляют в ложном свете. Там нет никаких кипящих котлов, где мучают грешников. На самом деле ад — всего лишь небытие, отлучение от Бога. Не чувствовать его присутствия — уже само по себе ад. И поэтому я в аду. Обречен до конца своих дней влачить жалкое существование в пустоте, лишенный теплоты Ланы, ее света.

Знаю, знаю — хватит размазывать сопли. Никому от этого лучше не станет, и Лане уж точно. Но я жалею себя, бедолагу, которому надо как-то без нее жить.

В каком-то смысле Лана до сих пор со мной. Она будет жить вечно, обретя бессмертие в своих фильмах. Вечно молодая, вечно красивая — а мы, простые смертные, станем день ото дня стареть, дурнеть и сгибаться под грузом лет. В этом и есть разница между двумя и тремя измерениями, верно? Лана существует и сейчас, на кинопленках. На нее можно смотреть, но дотронуться уже нельзя. Нельзя обнять или поцеловать.

Выходит, Барбара Уэст в итоге оказалась права (хотя имела в виду совсем другое), когда однажды язвительно заметила: «Дорогой, надеюсь, ты не втрескался в Лану Фаррар. Актеры совершенно не способны любить. Лучше повесь на стену ее портрет и порадуй себя сам».

Как ни смешно, рядом со мной на столе портрет Ланы. Я пишу эти строки и смотрю на него. Старая фотография, с загнутыми краями, слегка пожелтевшая и потерявшая яркость. Она была сделана за несколько лет до того, как я встретил Лану. До того, как сломал ей жизнь. И себе. Впрочем, нет. Моя жизнь уже была сломана.

2

Ладно, мне надо кое-что вам поведать. Перед тем как я продолжу и объявлю, кто совершил убийство — и самое главное, почему, — я должен сделать признание. Это касается Ланы. О, сколько я мог бы рассказать! О том, как любил ее. О том, как мы дружили. Развлечь вас забавными историями. Я бы мог представить Лану в романтическом свете, насочинять о ней небылиц — в общем, нарисовать идеальный портрет, который не имел бы ничего общего с реальностью.

Однако это сослужило бы дурную службу и вам, и Лане. Нужен портрет (если у меня хватит духу его составить) наподобие того, что потребовал у живописца Оливер Кромвель[17] — «как есть, со всеми недостатками». Тут нужна правда.

А правда заключается в том, что, при всей моей любви к Лане, она оказалась не совсем такой, какой я ее себе представлял. У Ланы было множество секретов, даже от самых близких. Даже от меня.

Впрочем, не стоит судить ее слишком строго. Согласитесь, у каждого из нас есть тайны от друзей. У меня уж точно. И теперь я должен признаться. Поверьте, это не так-то просто. Мне совсем не хочется выбивать у вас почву из-под ног. Прошу только об одном: выслушайте меня до конца.

Представьте, что в воображаемом баре, где мы беседуем, я заказываю вам еще напиток и советую приготовиться. Я тоже выпью — уже не того безупречного мартини, как в старые добрые времена, а просто стопку водки, дешевого, дерущего горло пойла. Хочу успокоить нервы.

В самом начале повествования я обещал говорить только правду. Но, перечитав написанное, понял, что кое-где ввел вас в заблуждение. Я не солгал намеренно, смею уверить; я поддался греху умолчания.

Я говорил правду, и только правду. Просто не до конца. Однако поступил так из благородных побуждений: я хотел защитить подругу. Не мог предать ее доверие. Но мне придется нарушить свои принципы, иначе вы так и не поймете, что случилось на острове.

Итак, я обязан исправить свою ошибку. И осветить некоторые подробности, которые вам следует знать. Я вынужден обнародовать все секреты Ланы. И мои тоже, если уж на то пошло. Честность — штука непростая. Как обоюдоострый меч. Что ж, поехали.

Для начала давайте вернемся назад. Помните, когда вы впервые повстречались на страницах этой книги с Ланой, которая шла по улицам Лондона? Мы ненадолго переместимся туда — в тот ненастный день в Сохо, когда хлынувший дождь подсказал ей неожиданное решение сбежать на пару дней из сырой Англии в солнечную Грецию.

Подозреваю, моя первая и самая прискорбная недоговоренность случилась в начале истории, когда я позволил вам думать, будто Лана сразу же позвонила Кейт в театр, чтобы пригласить на остров. На самом деле между этими событиями прошло двадцать четыре часа. Сутки, в течение которых, как вы скоро убедитесь, очень много чего произошло.

3

Лана довольно долго шла по Грик-стрит, и тут у нее возникла мысль отправиться на остров. Она достала телефон, чтобы пригласить в поездку Кейт, но внезапно ливанул дождь. Начался настоящий потоп.

Лана сунула телефон обратно в карман и поспешила домой. Там наскоро обсушилась и решила, что примет ванну, только прежде выпьет чаю. Привычка пить чай появилась у Ланы после переезда в Лондон. Бесконечные чашки с горячим чаем в этом сыром угнетающем климате были настоящим спасением. Она заварила себе чай с бергамотом и присела на подоконник, глядя на ливень за окном.

Мысли потекли в привычном направлении. Она снова задумалась о том, что не давало покоя. Нужно непременно с этим разобраться. В который раз вспомнился Лео. Почему? Может, смутное волнение как-то связано с ним? И с тем неловким разговором, который состоялся между ними здесь, на кухне, пару дней назад?

— Мам, мне надо кое-что тебе сказать, — начал тогда Лео.

— Слушаю. — Лана напряглась.

Она не знала, чего ожидать: типичные подростковые откровения о сексе, наркотиках или религии? Ничто из этого ее не пугало. Они вдвоем найдут решение, как и раньше. Лана неизменно поддерживала сына во всех его начинаниях.

— Я хочу стать актером.

Лана изумленно смотрела на Лео. Это была полная неожиданность. Неожиданностью была и ее собственная реакция — мгновенно вспыхнувший гнев.

— Что за бред ты несешь?

Лео растерянно уставился на мать. Он не знал, что ответить, и, судя по его виду, был готов пустить слезу. Разговор не задался. Резкий ответ Ланы очень удивил и обидел юношу. Лео решил не тратить силы на откровения о своих задетых чувствах и просто заявил матери, мол, она «токсичная», и он не понимает, почему.

Лана стала говорить, что ее родительский долг — попытаться разубедить сына. Выбрав профессию актера, Лео ставит крест на всех возможностях и перспективах, которые перед ним открываются. Прекрасное образование, академический склад ума и выдающиеся способности, плюс связи Ланы — у нее есть телефоны многих влиятельных людей, достаточно лишь позвонить. Не лучше ли ему пойти в университет — здесь, в Англии, или в Америке — и получить более серьезную профессию? В прошлом году Лео проявлял интерес к изучению прав человека. Вот неплохой вариант. Или медицина? Или психология, философия? Да что угодно… но актер?

Лана знала, что хватается за соломинку. Лео тоже это понимал.

— Бред несешь ты. — Он с презрением посмотрел на мать. — Какая же ты лицемерка! Сама ведь актриса! И папа работал в кино!

— Лео, твой папа был продюсером. Бизнесменом. Если б ты сказал, что хочешь переехать в Лос-Анджелес и работать в кинопроизводстве, тогда другое дело…

— Неужели?! И ты скакала бы до потолка от радости?

— Ну, не до потолка, но обрадовалась бы.

— У меня нет слов! — возмутился Лео.

По тому, как тяжело он дышал, Лана поняла: сын разозлился. Видя, что разговор вот-вот перерастет в ссору, она попыталась мягко урезонить Лео.

— Мой хороший, послушай. То, что случилось со мной, — исключение. Мне сказочно повезло. Знаешь, сколько безработных актеров в Лос-Анджелесе? Вероятность, что тебя возьмут, — одна миллионная. Одна десятимиллионная.

— А, понял. Я недостаточно талантлив. Вот как ты обо мне думаешь!

Лана с трудом сдерживалась.

— Лео, я понятия не имею, талантлив ты или нет. Ты до сих пор не интересовался актерским мастерством. Ни разу не играл в пьесе…

— В пьесе? — Лео ошарашенно уставился на мать. — Какое отношение к этому имеет пьеса?

Лана чуть не расхохоталась.

— Подозреваю, что самое прямое.

— Мне нет дела до театральных постановок! Кто говорил о театре? Я хочу стать кинозвездой, как ты!

«О боже, — мелькнуло у Ланы в голове, — это катастрофа». Все оказалось куда серьезнее, чем она ожидала. И тогда Лана решила посоветоваться со мной. Как только Лео ушел, она набрала мой номер. Помню, как взволнованно и напряженно звучал ее голос.

Сейчас, анализируя тот разговор, я полагаю, что мог бы проявить больше сочувствия. Я понимал, почему Лана расстроена. Как говорила Барбара Уэст, «женщина-актриса — чуть больше, чем женщина, а мужчина-актер — чуть меньше, чем мужчина»[18].

Мудро рассудив, что Лана сейчас вряд ли оценит мою шутку, я сказал так:

— Что ж, Лео нашел свое призвание. Хорошо! Ты должна радоваться.

— Не издевайся.

— И не думал. Миру нужен новый актер, разве нет?

— Кинозвезда, — горестно уточнила Лана.

— Прости, кинозвезда, — засмеялся я. — Лана, любовь моя, если Лео решил стать актером, позволь ему. Он не пропадет.

— Откуда ты знаешь?

— Он же твой сын, так?

— И какая здесь связь?

Я на миг задумался, подыскивая подходящую аналогию.

— Ну, ты же не купишь лошадь, не посмотрев на ее зубы, верно?

— Ну и к чему эта шутка? Не понимаю. — В голосе Ланы послышалась досада.

— А к тому, что все лондонские агенты станут рвать Лео на части, как только узнают, чей он сын. И вообще, — быстро продолжил я, не давая ей возразить, — парню семнадцать. Он еще сто раз передумает.

— Нет. Только не Лео. Он не такой.

— Ладно. В любом случае голодать ему не придется. Особенно с папиными миллиардами в банке.

— Никаких миллиардов там нет, — сухо проговорила Лана. — Не глупи, Эллиот. Средства, которые Отто оставил сыну, тут совершенно ни при чем.

Лана распрощалась и повесила трубку. Следующие несколько дней она держалась со мной холодно. Без сомнений, я попал в больное место. Лана не хотела, чтобы Лео полагался лишь на отцовское наследство. Она понимала важность работы, и тому была масса причин. Много лет Лана определяла себя исключительно через профессию, и это приносило большое удовлетворение, давало чувство собственной значимости и цели в жизни. Не говоря уже об огромных деньгах, которые она заработала для себя и других.

Однажды все это унаследует Лео, так же, как и отцовские накопления. Он станет невероятно богат. Но только после ее смерти. Лана мысленно возвращалась к фразе, брошенной сыном напоследок, когда он уходил из кухни. Словно нож всадил в сердце.

Лео остановился в дверях и посмотрел на нее искоса.

— Почему ты так поступила?

— Как?

— Перестала сниматься. Почему ты ушла?

— Я тебе уже говорила, — улыбнулась Лана. — Мне хотелось пожить настоящей, а не выдуманной жизнью.

— Это ничего не значит.

— Это значит, что я теперь счастливый человек.

— Ты скучаешь по прошлому. — Лео не спрашивал, а утверждал.

— Нет. — Лана продолжала улыбаться. — Вовсе нет!

— Лгунья, — пригвоздил Лео и вышел из кухни.

Улыбка сползла с ее лица. Лгунья. Лео был прав. Она лгала ему — и себе. Наконец Лана поняла, почему разговор с сыном не давал ей покоя. Так вот какое откровение пыталось до нее достучаться во время прогулки по Сохо… Наконец понимание пришло.

«Я действительно скучаю, — думала Лана. — Еще бы! Скучаю каждый день». По злой иронии судьбы, именно Лео стал причиной ухода Ланы из профессии, о чем он, естественно, не догадывался. Она никогда не говорила этого сыну. Призналась в этом лишь горстке близких людей, и мне в том числе.

Отто умер, когда Лео было шесть лет. Весь мир Ланы в одночасье рухнул. Но ей пришлось жить дальше, ради сына. Тогда, чтобы не сойти с ума, Лана прибегла к единственному знакомому средству — с головой ушла в работу. И хотя карьера пошла в гору — успех следовал за успехом, она даже получила заветный «Оскар», — Лана не радовалась. Она страшно переживала, что забросила ребенка. Так же, как когда-то ее собственная мать. Лана понимала: ей повезло не зависеть от работы. А что, если бросить кино и посвятить себя воспитанию сына? Почему бы не поставить его на первое место? Она-то у матери никогда не была в приоритете…

Лана так и сделала. Бросила работу. Ее поступок кажется вам необдуманным? Будто Лана приняла судьбоносное решение, просто подкинув монетку? Поверьте, это не так. Думаю, она вынашивала свою идею не один год. Внезапная смерть Отто не оставила Лане выбора. И сейчас стоит лишь посмотреть на Лео, чтобы понять: ее решение оказалось верным. Да, Лео периодически мог вспылить, как и все подростки, но он вырос благонравным, умным, добрым и ответственным. Заботился об окружающих людях и о планете, на которой живет.

Лана гордилась сыном. И тем, что верно расставила приоритеты в жизни. В отличие от Кейт — незамужней, бездетной, прыгающей из одних неудачных, разрушительных отношений в другие.

Лана на миг задумалась о Кейт. Она сейчас в театре, на репетиции «Агамемнона». Кейт была на пике карьеры, состоялась как творческая личность, до сих пор играла ведущие роли в постановках. Уж не завидовала ли ей Лана? Возможно.

А может, вернуться на работу? Постаревшей и внешне, и внутренне и, конечно, напрашиваясь на невыгодное сравнение с собой же в молодые годы? Возвращение неизбежно потребует компромиссных решений и, вероятно, закончится разочарованием. А если фильм получится провальным или даже посредственным? Она этого не вынесет. Нет, Лана сделала свой выбор. И в награду получила счастливого, воспитанного сына, любимого мужа, благополучную семейную жизнь. И это имело огромное значение.

«Да, — кивнула она себе. — Здесь я и поставлю точку». Было нечто возвышенное в том, что после столь активной, бьющей ключом жизни Лана теперь тихо попивает чай и смотрит на дождь за окном. Лана Фаррар превратилась в солидную замужнюю даму, которая, даст бог, однажды станет бабушкой.

На нее снизошло умиротворение. Ужасное чувство тревоги исчезло. «Вот что значит быть довольной. Когда все идеально так, как оно есть».

Увы, судьба решила сыграть с ней злую шутку — именно в тот момент, когда Лана достигла просветления, думая о своей жизни, в комнату вошла Агати. И все покатилось к черту.

4

День у Агати начался относительно спокойно. Вторник всегда выдавался загруженным — в этот день она ездила по делам. Агати нравилось выполнять поручения вне дома, сновать по Мейфэру с длинным списком в руках. Выбравшись на улицу в то утро, она подумала, что в такой погожий день приятно оказаться на свежем воздухе. На небе не было ни облачка, солнце сияло. Позже Агати, как и Лана, попала под ливень. Правда, в отличие от своей работодательницы, ей хватило прозорливости захватить зонт.

Агати заскочила в аптеку с рецептом для Ланы. Потом в местную химчистку к Сиду. Хамоватый старик был вежлив с Агати, зная, что она связана с обожаемой им Ланой (правда, на остальных клиентов это не распространялось). Увидев на пороге Агати, Сид подобострастно осклабился и пригласил ее в самое начало очереди.

— Простите, дорогуша, сначала я обслужу вот эту даму. Ей ждать некогда. У самой Ланы Фаррар работает!

Агати слегка покривилась от неловкости, когда Сид провел ее мимо стоявших в очереди клиентов, ни один из которых не осмелился возразить.

Хозяин взмахнул рукой в сторону вещей на перекладине. Они висели, упакованные в пластиковые чехлы, готовые к выдаче.

— Прошу, наряды Ее Величества! Все приведено в порядок и убрано в чехлы на случай изменения погоды. Похоже, будет дождь.

— Вы думаете? По-моему, сегодня ясный день.

Сид нахмурился. Он не выносил, когда ему перечат.

— Нет. Уж поверьте. Через полчасика закапает.

Агати кивнула, оплатила счет и уже собиралась уйти, как вдруг Сид ее остановил.

— Погодите-ка! Чуть не забыл. Ох, память как решето! Минутку…

Он открыл небольшой ящичек и вынул оттуда крохотное сверкающее ювелирное украшение. Сережку.

— Нашел в костюме мистера Фаррара, за лацкан пиджака зацепилась.

«Он Миллер, а не Фаррар!» — пронеслось у Агати в голове. Но она не стала поправлять Сида и осмотрела серьгу. Изящная серебряная вещица в виде полумесяца на цепочке, с тремя бриллиантами. Агати поблагодарила старика, забрала вещи и серьгу и вышла. По пути домой она размышляла, говорить ли Лане о находке или нет. Казалось бы, глупый вопрос — яйца выеденного не стоит. И все же…

Как бы стали развиваться события, если б она выбросила серьгу в мусорку прямо здесь, на улице? Или спрятала бы к себе в прикроватную тумбочку рядом с бабушкиным кристаллом и забыла про нее? Ничего не сказала бы Лане? Если б просто держала рот на замке?

Что ж, тогда я, вероятно, не беседовал бы сейчас с вами, верно? Все было бы иначе. И это наводит меня на мысль, что настоящий герой этой истории — или настоящий злодей? — Агати. Ибо принятое ею решение определило дальнейшую судьбу всех нас! Она и понятия не имела, что держит в руке выбор между жизнью и смертью.

Начался дождь. Агати раскрыла зонт и заторопилась домой. Зайдя в дом, она прошла по длинному коридору, отряхнула капли воды с чехлов с одеждой, недовольно бормоча по-гречески, и появилась в кухне.

— Ты тоже попала под дождь? — улыбнулась Лана. — Я промокла до нитки!

Агати молча бросила вещи из химчистки на спинку стула. Вид у нее был несчастный.

— Милая, ты в порядке? — забеспокоилась Лана.

— А?.. Да, все нормально.

— В чем дело? Что-то случилось?

— Нет, — Агати пожала плечами. — Ничего такого. Просто… вот.

И она вынула из кармана серьгу.

— Что там у тебя?

Агати подошла к Лане и разжала кулак, показывая серьгу.

— В химчистке нашли. Зацепилась за лацкан пиджака Джейсона. Сид подумал, что это ваша.

Агати смотрела куда-то в сторону, Лана тоже отводила глаза.

— Дай-ка взглянуть.

Агати положила сережку ей на ладонь. Лана притворилась, что рассматривает украшение.

— Не пойму что-то. — Она изобразила легкий зевок, словно разговор ей наскучил. — Потом проверю.

— Я могу сама проверить, — быстро сказала Агати, протягивая руку. — Отдайте ее мне, пожалуйста.

Лана, верни серьгу! Отдай ее Агати, чтобы она смогла замять случившееся и унести эту вещь из твоей жизни! Выбрось из головы! Забудь, отвлекись. Возьми телефон и позвони мне — давай вместе пообедаем, сходим погулять, посмотрим кино. Тогда нам удастся избежать ужасной трагедии…

Однако Лана не отдала серьгу, а сжала ее в руке. В этот миг все было предрешено. Интересно, чем я тогда занимался? Обедал с приятелем? Или был в художественной галерее, или читал книгу? Я и не догадывался, что моя жизнь покатилась под откос. А также ни Джейсон, потевший у себя в офисе, ни Лео, постигавший актерское мастерство на уроке, ни Кейт, сражавшаяся с ролью на репетиции…

Ни у кого из нас не возникло ни малейшего предчувствия, что случилось нечто фатальное, изменившее наши судьбы, запустившее цепочку событий, которые через четыре дня приведут к убийству. Вот когда все началось. Вот когда пошел обратный отсчет.

5

Реакция Ланы была чрезмерной, тут я, пожалуй, соглашусь. Это поймет лишь тот, кто с ней знаком. Вы ведь теперь знакомы с Ланой, хотя бы немного. Поэтому последовавшие события вряд ли вас удивят.

Сначала Лана сохраняла спокойствие — ушла к себе в комнату и села за туалетный столик. Затем она внимательно посмотрела на серьгу. Украшение было чужое, Лана поняла это с первого взгляда, но подозрительно знакомое. Где же она могла видеть такие серьги?

«Ерунда, — подумала Лана. — В химчистке что-то напутали. Забудь». Но забыть не получалось. Она понимала, что ведет себя неразумно и излишне переживает, однако загадочное украшение не шло у нее из головы. В психологическом плане найденная серьга знаменовала очень многое. Дурной знак, которого Лана очень боялась.

Однажды ее жизнь уже рухнула — когда умер Отто. Она не думала, что сумеет оправиться, полюбить. Встреча с Джейсоном стала для нее вторым шансом. Лана с трудом верила своему счастью. Она чувствовала себя в безопасности, довольной и любимой.

Надо сказать, Лана была очень романтичным человеком. С самого детства — с тех лишенных тепла, одиноких лет, безвозвратно омраченных матерью, которая плевать хотела на собственную дочь. Маленькая Лана заполняла душевную пустоту романтическими мечтами — сказочными видениями о том, как она сбежит из дома и станет знаменитой и, самое главное, обретет любовь. «Я всегда хотела лишь одного — любви, — призналась она мне, пожав плечами. — Остальное неважно».

Лана любила Отто, но не была в него влюблена. Когда он умер, Лана почувствовала, что потеряла отца, а не любовника. Зато между ней и Джейсоном вспыхнула жаркая физическая страсть. Лана позволила себе вновь стать девчонкой-подростком, у которой кружится голова от чувственной любви.

Все случилось в мгновение ока. Вот Лана знакомится через Кейт с Джейсоном и вдруг — оп! — уже идет к алтарю. Очень жаль, что в тот вечер, когда она впервые увидела Джейсона, у меня не было возможности схватить ее за плечи и хорошенько встряхнуть…

Остановись! Живи в реальном мире. Не принимай незнакомца, которого едва знаешь, за сказочного принца. Присмотрись к нему — разве не видишь, что он фальшивка? Не ведись на эти сияющие глаза, приторную улыбку и неискренний смех. Пойми, это ширма, за которой скрывается жестокий, расчетливый ум.

Но я ничего не сказал. А если б и попытался, вряд ли Лана восприняла бы хоть слово. Судя по всему, любовь не только слепа, но и глуха.

А пока, сидя за туалетным столиком и разглядывая серьгу, Лана ощутила странное головокружение. Казалось, будто она стоит на краю обрыва, а земля под ногами начинает осыпаться и, падая, разбивается о скалы и исчезает в бушующем внизу море. Обрушивалось все — ее жизнь целиком летела вниз, в бездну.

Джейсон ей изменял? Неужели это возможно? Неужели он к ней охладел? Неужели их брак — лишь притворство? Она стала не нужна? Не любима?

Наверное, в этот самый момент Лана потеряла рассудок. Она впала в ярость, она бушевала как ураган, разнося в клочья спальню. Перерыла все вещи Джейсона — полки, ящики, костюмы, карманы, нижнее белье, носки — в поисках чего-нибудь припрятанного, любых улик. Дрожащими руками переворачивала содержимое его корзины для грязного белья — она не сомневалась, что обнаружит там презервативы… Но нет, ничего хотя бы отдаленно подозрительного не нашлось и в кабинете мужа — ни чеков, ни посторонних счетов. Ни парной серьги. Ничего. Лана понимала, что сама себя заводит. И дабы не сойти с ума окончательно, надо выкинуть все это из головы. Джейсон любит тебя, а ты любишь его. И доверяешь. Успокойся!

Но Лана не могла успокоиться. Она мерила шагами комнату, чувствуя, что не в силах избавиться от какого-то неясного ощущения. Выглянула в окно: дождь закончился. Она схватила плащ и выскочила из дома.

6

Лана шла примерно час. Она целенаправленно проделала весь путь до Темзы, сосредоточившись на физическом ощущении ходьбы, стараясь не думать, не позволять рассудку затуманиться.

На автобусной остановке у реки Лана увидела рекламный плакат — и застыла, глядя на изображение. С плаката на нее смотрела Кейт — черно-белая фотография, как бы в брызгах крови, а внизу название пьесы: «Агамемнон».

Кейт! Надо посоветоваться с ней! Кейт подскажет, что делать. Лана не задумываясь взмахнула рукой проезжающему черному кэбу[19]. Скрипя тормозами, машина остановилась. Лана склонилась к приоткрытому окошку и назвала водителю адрес: «К театру „Олд Вик“, пожалуйста».

По дороге на Саут-Бэнк[20] напряжение немного отпустило. Лана уже представляла, как они с Кейт станут смеяться над этим недоразумением. Кейт скажет, чтобы она не глупила и перестала себя накручивать. Что это нелепо и что Джейсон — верный муж. Вообразив этот разговор, Лана ощутила прилив нежности к Кейт — своей давней и самой дорогой подруге. Слава богу, у нее есть Кейт!

Или все было по-другому? Может, у Ланы в глубине души зародилось подозрение? Иначе зачем вот так мчаться в театр? Скажу вам одно: после того, как десятки лет Лане делали прическу и макияж и снимали в разных нарядах, у нее развилась фотографическая память на платья и украшения. Поэтому вряд ли она подумала, что это ее серьга. Тем не менее украшение было смутно знакомым, хоть Лана и не могла вспомнить, где она его видела или на ком. Возможно, я ошибаюсь; теперь мы уже не узнаем наверняка.

К приезду в театр Лана совсем успокоилась, убедив себя, что она слишком мнительная и все это лишь плод ее воспаленного воображения. Лана постучалась в окошко в двери служебного входа, одарив пожилого охранника своей знаменитой улыбкой.

— День добрый, — засиял он, узнав Лану. — Вы к мисс Кросби?

— Точно.

— Она сейчас на репетиции. Можете пройти, — охранник заговорщически понизил голос, — хоть вы и не в списке.

Лана снова улыбнулась.

— Благодарю вас. Ничего, если я подожду ее в гримерной?

— Очень хорошо, мисс. — Он нажал на кнопку, и замок в двери служебного входа с громким жужжанием открылся.

7

Лана прошла по узкому душному коридору до гримерки Кейт. Постучалась. Никто не ответил. Тогда она осторожно приоткрыла дверь. Комната пустовала. Лана вошла внутрь и закрыла за собой дверь.

Гримерка была небольшая. Видавший виды диван, маленькая душевая — буквально закуток — и большой гримерный стол с хорошим освещением. Как и всегда у Кейт, здесь царил беспорядок: какие-то вещи пока лежали в пакетах, другие валялись где ни попадя.

Лана сделала глубокий вдох. А потом — наконец-то — перестала обманывать себя. Под этим я подразумеваю, что она начала быстро и методично просматривать пожитки Кейт. Однако, приступив к этому занятию, Лана мысленно отключилась от своих действий. Ее разум оставался спокойным и отрешенным, пока руки, будто сами по себе, залезали в пакеты и коробки.

В итоге при обыске ничего не обнаружилось. «Какое облегчение! Слава богу! — выдохнула Лана. — Естественно, ничего не нашлось: иначе и быть не могло. Всё в порядке. Это лишь мое разыгравшееся воображение!»

И тут ее взгляд упал на вместительную косметичку на гримерном столе. Лана застыла. И как она ее пропустила? Косметичка с самого начала была перед глазами. Дрожащими руками Лана открыла молнию… Внутри лежала серебряная серьга в виде полумесяца. Лана достала из кармана найденную в химчистке серьгу и сравнила оба украшения. Впрочем, она могла бы этого не делать — без сомнения, серьги были идентичны.

Внезапно дверь гримерки резко распахнулась.

— Лана? — послышался голос позади.

Лана бросила одну серьгу обратно в косметичку, а вторую спрятала в руке и быстро обернулась.

— Привет, родная! — В гримерную, улыбаясь, вошла Кейт. — Ой, черт! Мы же не договаривались? А то я еще не скоро освобожусь. Сегодня просто катастрофа. Я этого Гордона, мать его, прибить готова!

— Нет, Кейт, мы не договаривались. Я проходила мимо и решила зайти поздороваться.

— У тебя всё в порядке? — Кейт озабоченно посмотрела на подругу. — Лана, ты плохо выглядишь. Может, воды? Присядь-ка…

— Спасибо, не нужно. Мне действительно что-то нехорошо. Наверное, слишком утомилась от прогулки. Я лучше пойду…

— Уверена? Давай вызову тебе такси.

— Не надо, я пойду.

— Точно?

— У меня все хорошо. Созвонимся.

Не дожидаясь, пока Кейт возразит, Лана выскочила из гримерной и не останавливалась, пока не вышла на улицу. Сердце молотом билось в груди. Голова разрывалась от боли. Стало тяжело дышать.

Завидев кэб, она взмахнула рукой и только тогда сообразила, что до сих пор держит в кулаке серьгу. Лана разжала пальцы. Украшение так сильно впилось в кожу, что на ладони выступила кровь.

8

Лана вернулась в Мейфэр в состоянии, близком к обмороку. Она чувствовала только одно — физическую боль в ладони, где в кожу впилась серьга.

Дома предстоит разговор с мужем… Но что сказать и как? Значит, пока она не станет ничего говорить. Джейсон, конечно же, заметит, что Лана сильно расстроена, но она постарается не подавать виду.

В тот вечер Джейсон вернулся поздно и даже не заметил состояния жены (что для него типично). Джейсона занимали собственные неприятности — он зашел на кухню, напряженно обсуждая деловые вопросы по телефону, а потом рассылал письма, пока Лана жарила пару стейков на ужин.

Она с удивлением отметила, насколько обострились ее чувства. Все казалось удивительно ярким — аромат стейков, их шипение на сковороде, то, как ощущался в руке нож, которым она резала салат. Как будто мозг замедлился, фокусируясь на текущей секунде. Прямо сейчас — это все, на чем Лана могла сосредоточиться. Думать о будущем она не осмеливалась. Иначе можно рухнуть прямо здесь, на кухне.

Лана сумела не выдать себя, и вечер прошел самым обычным образом. Через пару часов после ужина супруги отправились наверх. Лана смотрела, как Джейсон снимает одежду и ложится в кровать. Вскоре он заснул. А Лана, полежав с открытыми глазами, вылезла из кровати и, склонившись над Джейсоном, пристально на него уставилась. Надо предъявить мужу претензию, но как? Что она скажет? Обвинит в интрижке со своей лучшей подругой? На каком основании? Из-за серьги? Абсурд. Джейсон наверняка рассмеется и предложит самое невинное объяснение.

В голову вдруг пришла мысль: будь это кино — вроде одной из сладких романтических комедий, в которых она раньше много снималась, — оказалось бы, что Джейсон втайне попросил Кейт помочь ему выбрать подарок для Ланы на день рождения. Или на годовщину семейной жизни. И по ходу сюжета серьга Кейт случайно цепляется за лацкан пиджака Джейсона… Ну вот, все совершенно безобидно.

Однако Лана понимала: они не в кино. Глядя на спящего Джейсона, она медленно примирялась с реальностью. Лана с некоторых пор подозревала, что между ее мужем и Кейт вспыхнула искра. Возможно, их тянуло друг к другу с самого начала… С самого начала?

Видите ли, первой с Джейсоном познакомилась Кейт. Они даже сходили на несколько свиданий. В тот вечер, когда Джейсон познакомился с Ланой, он пришел вместе с Кейт.

Легко догадаться, что произошло. Джейсон увидел Лану и в тот же миг потерял голову — как и многие до него. Он не сводил с нее глаз. Кейт изящно отступила в сторону. Все разрешилось мирным путем. Кейт дала Лане свое благословение и заверила ее, что не держит зла; что между ней и Джейсоном не было ничего серьезного.

Тем не менее Лана чувствовала себя виноватой. Возможно, это ее и ослепило. Наверное, поэтому она старательно не замечала, что, несмотря на все заявления, Кейт поедала Джейсона глазами, как только он появлялся в комнате; неожиданно отпускала в его адрес странные комплименты; после пары бокалов начинала с ним заигрывать, пыталась рассмешить. Все, что Лане следовало знать, происходило прямо у нее под носом, а она не желала ничего видеть. Зато теперь прозрела.

Лана быстро оделась и вышла из спальни. Пробравшись на ощупь по темному коридору, поднялась по лестнице на крышную террасу. Там, в жестяной коробочке (чтобы не отсырели), она втайне хранила сигареты и зажигалку. В последнее время Лана почти не курила. Но сейчас ей требовалась сигарета.

Лана дрожащими руками достала из коробочки сигарету, щелкнула зажигалкой. Глубоко затянулась, стараясь успокоиться. Она курила, а ее взгляд скользил по крышам домов, огням города; потом он устремился вверх, к звездам. Лана выглянула за край крыши, на тротуар, бросила окурок вниз и стала следить, как красный огонек медленно исчезает в темноте. Ей вдруг захотелось кинуться следом.

Это так просто… Лишь пара шагов — и вот ее тело падает и разбивается об асфальт. Все кончено. Какое облегчение! Тогда удалось бы избежать ужасных переживаний, что ждут впереди, — боль от предательства, унижение…

Лана сделала крохотный шаг вперед. Потом еще… Она стояла на самом краю крыши. Еще шаг, и все закончится. Ну же, давай… Лана занесла ногу…

И тут в кармане завибрировал телефон. Небольшая помеха, но достаточная, чтобы вывести ее из транса. Лана отпрянула назад, переводя дыхание. Она вынула телефон: на экране высветилось текстовое сообщение. Угадайте, от кого? От вашего покорного слуги, естественно.

«Как насчет выпить?» — прочла Лана и задумалась. А потом — наконец! — сделала то, что следовало сделать в первую очередь: отправилась на встречу со мной.

9

И вот теперь начинается моя история. Был бы главным героем я, обязательно начал бы повествование с этого момента — Лана стучится ко мне дверь в полдвенадцатого ночи. Выражаясь драматургическим термином, это побуждающее происшествие. У каждого персонажа оно свое — бурное, как ураган, который уносит вас в совершенно новый мир, или обыкновенное, вроде внезапного визита друга поздним вечером.

Люблю применять структуру драматического произведения к жизни. Здорово помогает. Вы удивитесь, сколь часто и там, и тут действуют те же самые правила. Умение строить сюжет я нарабатывал потом и кровью. Годами с маниакальным усердием писал одну плохую пьесу за другой. Накропал гору бездарных сценариев, один хуже другого: надуманный сюжет, бессодержательные диалоги, плоские персонажи, которые ничего не делают… Так продолжалось до тех пор, пока я наконец не постиг это мастерство.

Поскольку я жил со всемирно известной писательницей, вы наверняка полагаете, что она взяла надо мной шефство. Думаете, Барбара научила меня полезным приемам или хотя бы произнесла напутственные слова? Ничего подобного. Надо сказать, она была в принципе недобрым человеком.

Барбара лишь единожды удостоила мою работу случайным комментарием, прочитав короткую пьесу, которую я написал. «Фу, ну и тупые диалоги! — Она вручила мне листки. — В реальной жизни люди так не говорят». После этого я ничего больше ей не показывал. По иронии судьбы, самым лучшим моим наставником стало издание, которое я нашел в книжном шкафу Барбары Уэст. Старенький потемневший томик, напечатанный в 1940-х, — «Основы драматургии» Валентина Леви.

Я прочел эту книгу одним весенним утром, сидя за столом на кухне. И как только перевернул последнюю страницу, на меня снизошло просветление, все встало на свои места. Наконец-то мне человеческим языком объяснили, как нужно строить повествование. Господин Леви просто и ясно говорит, что и в театре, и в жизни все сводится к трем понятиям: мотив, намерение и цель.

Нужно спросить: «Почему?» Мы редко задаемся этим вопросом. Ответить на него не так-то просто — потребуются самоанализ и честность. Но если мы хотим понять себя и других людей — настоящих или вымышленных, — придется исследовать нашу мотивацию со скрупулезностью, достойной Валентина Леви.

Почему у нас возникают те или иные желания? Каков наш мотив? По мнению господина Леви, на этот вопрос есть лишь один ответ: «Наш мотив — избавиться от страдания». Вот и всё. Просто и глубоко одновременно. В корне мотивации всегда страдание.

Это же очевидно. Все мы пытаемся избежать страдания и обрести счастье. И все поступки, которые мы предпринимаем, чтобы достичь этой цели — наши намерения, — и есть ткань повествования.

Так работает искусство построения сюжета. И если мы проанализируем эпизод, когда Лана пришла ко мне домой, можно понять, каким образом мой мотив опять-таки сводился к страданию. В тот вечер Лана так страдала, что мне было больно на нее смотреть. И предпринятая мной неловкая попытка облегчить ее состояние — а заодно и собственное — была моим намерением. А моя цель? Помочь Лане, конечно же. Преуспел ли я? К большому огорчению, здесь театр расходится с жизнью. В реальности не все складывается так, как вы запланировали.

Тем вечером, когда Лана добралась до моего дома, она была на грани срыва. Бедняжка держалась из последних сил. Ей хватило самую малость — всего-то пары бокалов, — чтобы потерять контроль и разрыдаться.

Я не видел ничего подобного. Лана ни разу при мне не теряла самообладание. Пугающее зрелище… Впрочем, наблюдать вырвавшиеся наружу эмоции всегда страшно. Особенно если страдает любимый человек.

Я пригласил Лану в гостиную — тесную комнату, заваленную по большей части книгами; одну из стен целиком занимал огромный книжный шкаф. Мы устроились на креслах возле окна. Сначала я налил нам по мартини, но вскоре Лана перешла на чистую водку.

Рассказывала она сумбурно, перескакивая с одного на другое без всякой логики, порой невнятно бормотала сквозь слезы. Наконец выговорилась и спросила, что я думаю: мог ли у Кейт с Джейсоном быть роман.

Я замялся, тщательно взвешивая ответ, и эта пауза оказалась красноречивее слов.

— Не знаю, — буркнул я, отводя глаза.

— Боже, Эллиот! — Во взгляде Ланы читалось разочарование. — Плохой из тебя актер. Так ты знал? — Она обессиленно откинулась на спинку кресла, понимая, что сбылся ее самый жуткий страх. — Давно ты в курсе? И почему ничего мне не сказал?

— Потому что я не уверен. Это всего лишь ощущение… И потом, Лана, какое я имею право вмешиваться…

— Ты мой друг, ведь так? Мой единственный друг… — Лана вытерла слезы с глаз. — А ты не думаешь, что Кейт прицепила свою серьгу к пиджаку нарочно, чтобы я ее обнаружила?

— Шутишь? Нет, конечно.

— Откуда такая уверенность? Это как раз в ее стиле.

— Вряд ли у Кейт хватило бы мозгов, если честно. По-моему, ни она, ни Джейсон не отличаются ни особым умом, ни добротой.

— Не знаю. — Лана пожала плечами.

— Зато я знаю. — Я открыл новую бутылку водки и, плавно переходя к своей теме, продолжил: — «Любовь не есть любовь, коли не может выдержать малейшей бури»[21]. Любовь — это не тайные интрижки, вранье и притворство.

Лана промолчала. Тогда я повторил попытку: мне было важно донести свою мысль.

— Послушай. Любовь — это взаимное уважение, верность и дружба. Как у нас с тобой. — Я взял ее за руку. — А эти двое недоумков — пустые, эгоистичные люди, которым не дано по-настоящему любить. Неважно, что между ними происходит, или им кажется, будто происходит, — это все ненадолго. Это не любовь. Первая же трудность, и их связь развалится.

Ответа не последовало. Лана молча смотрела в одну точку. Видеть ее в таком состоянии было невыносимо. Я вдруг разозлился.

— А давай я возьму бейсбольную биту и выколочу из него всю дурь! — Я шутил лишь отчасти.

— Да, будь так любезен. — Лана сумела выдавить вялую улыбку.

— Скажи, что ты хочешь — что угодно, — и я сделаю.

Лана уставилась на меня воспаленными глазами.

— Я хочу жить, как раньше.

— Хорошо. Тогда тебе придется высказать им все. Я помогу. Но ты должна это сделать. Ради собственного душевного здоровья. Не говоря уже о самоуважении.

— Высказать? И каким образом?

— Пригласи их на остров.

— Что? — изумилась Лана. — В Грецию? Зачем?

— С Ауры Кейт и Джейсону не сбежать. Они попадут в ловушку. Как нельзя лучше для разговора. Для выяснения отношений.

Лана пару мгновений обдумывала мое предложение.

— Решено, — она кивнула. — Я так и поступлю.

— Ты выскажешься начистоту?

— Да.

— На острове?

— Да. — Она снова кивнула, а потом вдруг испуганно посмотрела на меня. — Эллиот, а после того как я устрою этот разговор, что потом?

— Ну, — я слегка улыбнулся, — тут все зависит от тебя.

10

На следующий день я пил шампанское у Ланы на кухне. Она говорила по телефону с Кейт, а я внимательно наблюдал.

— Ты поедешь? На остров, на пасхальные каникулы!

Я был под впечатлением. Лана устроила безупречное представление. Без подготовки, да еще великолепно владела собой — ни намека на вчерашнее отчаяние… Она говорила бодро, легко и беззаботно.

— Будем только мы. Ты, я, Джейсон и Лео. И, конечно, Агати… Не знаю, стоит ли звать Эллиота, в последнее время он совершенно несносен…

При этих словах Лана подмигнула мне, а я в ответ показал язык. Она беззвучно засмеялась и добавила в трубку:

— Ну, что скажешь?

Мы с Ланой затаили дыхание, а затем она с улыбкой прощебетала, обращаясь к Кейт:

— Отлично, отлично! Договорились. Пока! — Повесила трубку и посмотрела на меня. — Поедет.

— Отлично сработано! — Я зааплодировал.

— Благодарю. — Лана слегка поклонилась.

— Занавес поднят. Представление начинается.

11

В течение следующих дней жизнь Ланы напоминала спектакль. Как будто она участвовала в бесконечной импровизации, оставаясь в образе с утра до вечера, прикидываясь кем-то другим. Правда, фокус был в том, что Лана прикидывалась собой.

«Глубокий вдох, плечи вниз, улыбаемся широко», — каждый раз перед прослушиванием Лана, будто мантру, повторяла советы Отто. Теперь они снова пригодились. Лана играла прежнюю себя — ту, какой была несколько дней назад. Играла так, что никто не догадывался, что ее сердце разбито, а сама она в отчаянии и безмерно страдает.

Мне часто приходит в голову, что жизнь — это спектакль, а все окружающее — лишь декорации. Имитация реальности, не более. И только когда смерть отбирает любимого человека или существо, с наших глаз спадает пелена, и мы видим, насколько искусственно все, что нас окружает. Виртуальная реальность, в которой мы обитаем.

Внезапно становится ясно, что жизнь — штука хрупкая и не длится вечно; будущего не существует, и наши поступки не имеют значения. В отчаянии мы воздеваем руки к небу, воем и кричим, а потом в какой-то момент все равно чистим зубы, едим и одеваемся. И как бы тошно ни было внутри, мы повторяем привычные рутинные действия, как заводные игрушки. Потихоньку нас снова убаюкивает иллюзия, и мы забываем, что все это лишь спектакль, в котором каждому отведена своя роль. И так до тех пор, пока следующая трагедия не прервет наш сон.

Очнувшись от забытья, Лана особенно остро осознала, что все ее отношения были лишь видимостью, ее улыбки — фальшивыми, а игра — бездарной. К счастью, никто ничего не заметил. Больше всего ранило то, как легко оказалось обмануть Джейсона. Лана не сомневалась: муж сразу почувствует ее боль, поймет, насколько трудно ей даются самые простые действия — пройти мимо него, перекинуться парой фраз. Как страшно смотреть ему в глаза. Ведь Джейсон тут же прочтет все чувства Ланы в ее взгляде!

Ничего Джейсон не прочел.

Лана задумалась. «Неужели он всегда был таким? Настолько равнодушным? Наверное, считает меня круглой дурой. Видно, у него совсем нет совести…»

Но вдруг — Лана не исключала такую возможность — совесть Джейсона чиста, потому что он невиновен?.. Подозреваю: когда Лана собирала чемоданы в поездку, несколько часов, проведенных у меня дома, показались ей дурным сном. Истерика, слезы, клятвы мести — все это было не по-настоящему, просто она перебрала с водкой. А настоящее — вот оно; например, одежда в ее руках, одежда, которую она выбрала и купила для любимого мужчины. Чувствовала ли Лана, что соскальзывает обратно в блаженное неведение?

Не зря следующие несколько дней она старалась меня избегать. Не брала трубку, когда я звонил, а на мои текстовые сообщения приходили односложные ответы. Я все понимал. Не забывайте, мы с Ланой были очень близки, и я знал, что творится у нее в голове.

Конечно, Лана пожалела, что рассказала мне об измене мужа — и тем самым сделала ее реальной. А теперь, вывалив на меня все свои подозрения и обиду, решила оставить тяжелую ношу у меня в квартире и забыть эту историю.

К счастью, я был рядом, чтобы напомнить.

12

С того момента, как я ступил на Ауру, стало ясно, что Лана меня избегает. В манере ее поведения чувствовалась некая отстраненность. Холодок, не заметный постороннему глазу, однако я ощутил его тут же.

Я пошел к себе в комнату разложить вещи. Мне там очень нравилось: выцветшие зеленые обои, мебель из сосны, кровать с четырьмя столбиками. В комнате пахло старым деревом, камнем и свежим бельем. Я много лет останавливался именно в ней, нарочно оставляя частички себя — любимые книги на полках, лосьон после бритья, солнцезащитный крем, очки для плавания, шорты. Все это преданно меня дожидалось.

Разобрав вещи, я задумался, как вести себя дальше. И решил, что лучше всего откровенно поговорить с Ланой и напомнить ей истинную цель нашей поездки. Я заготовил небольшую речь, дабы призвать подругу не прятать голову в песок и вернуться к реальности.

Я пытался поговорить с ней весь вечер, но Лана ни на миг не оставалась одна. Без сомнений, она меня избегала. В наш первый вечер на Ауре я внимательно за ней следил. Изучал ее, пытался угадать мысли. Неужели эта женщина всего три дня назад рыдала на моем диване? А теперь недрогнувшей рукой вонзает нож — нет, не в сердце мужа, в жареное мясо, чтобы отрезать супругу очередной кусок. Да еще с такой убедительной, искренней улыбкой, с таким умиротворенным и счастливым выражением лица, что даже я чуть не поверил.

Способность Ланы отрицать очевидное просто поражала. Если б я не вмешался, скорее всего, она спокойно проводила бы выходные, словно ничего не произошло. Зато Кейт, казалось, лезла из кожи вон, желая спровоцировать скандал. Она потеряла всякую осмотрительность. Взять хотя бы историю с кристаллом.

После ужина мы сидели вокруг костра, и вдруг Кейт резко вскочила с кресла со словами:

— А где кристалл Агати?

Лана замялась.

— Агати уже легла. Может, потом?

— Нет! Мне очень срочно! Я тихонько зайду к ней и возьму кристалл. Я ее не разбужу.

— Дорогая, ты не найдешь кристалл. Он наверняка завален вещами где-то в комоде.

Лана лукавила. Она прекрасно знала, что Агати никогда не расстается с кристаллом, а перед сном кладет его на прикроватный столик.

— Агати не спит, — сказал Лео, кивнув на дом. — У нее еще горит свет.

Кейт ринулась в дом. Несмотря на нетвердую походку, настроена она была решительно. А несколько минут спустя вернулась, с победоносным видом сжимая в высоко поднятой руке цепочку, на которой болтался кристалл.

— Добыла!

Кейт устроилась возле костра, и пламя осветило ее лицо. Она подвесила кристалл над левой ладонью, и тот засверкал, отражая блики огня. Беззвучно шевеля губами, Кейт задала свой вопрос. Мне стало интересно, что она спрашивала. Без сомнения, некую вариацию на тему «уйдет ли он от нее ко мне?» или «порвать ли мне с ним?».

Невероятно! Редкостное бессердечие — бравировать своим романом с Джейсоном на глазах у Ланы. Какой же надо быть глупой, чтобы чувствовать себя настолько безнаказанной, настолько вне подозрений…

Или я несправедлив? Может, Кейт просто напилась — а что у трезвого на уме, то у пьяного на языке — и уже не соображала, что говорит и как близка к раскрытию своего секрета? Или это был намек Джейсону — скрытая угроза? Предупреждение от Кейт, что дольше терпеть она не намерена? Если так, то это она зря. Джейсон и ухом не повел. Он больше переживал из-за того, что проигрывал Лео в нарды.

Кристалл раскачивался вперед-назад, вперед-назад, вперед-назад — четко по прямой, словно метроном. Ответ на вопрос был «однозначно нет».

Кейт стала мрачной как туча. Она сильно расстроилась. Потом зажала кристалл в кулак, чтобы он остановился, и бросила Лео.

— Лови, твоя очередь!

Лео отвлекся от партии в нарды и отрицательно замотал головой.

— Нет, я пас. Я просек, как эта штука работает.

— Серьезно? И как же?

— Это вы. Вы даже не догадываетесь, что делаете. Ваша рука заставляет кристалл двигаться, как вам надо.

— Нет, родной, — вздохнула Кейт. — Ты ошибаешься. Иначе я получила бы другой ответ.

Так что же Кейт спрашивала у кристалла? Позже я размышлял над этим не один год. Мне хотелось понять, до какой степени этот вопрос повлиял на последующие двадцать четыре часа. И на все ее ужасные поступки.

Неужели все, что произошло дальше, было вызвано кристаллом? И Кейт просто подчинилась его вердикту, не задумываясь о последствиях? Даже если так, вряд ли она догадывалась, чем все закончится. Да и откуда Кейт могла знать? Но дело зашло слишком далеко — финал оказался совершенно неожиданным.

13

Случай поговорить с Ланой наедине представился только на следующее утро. Мы пришли на маленький пляж с корзиной для пикника и расстелили на песке пледы и полотенца. Выждав, когда Лео отойдет, я начал.

— Лана, — тихо позвал я, — мы можем поговорить?

— Потом, — отмахнулась она. — Я плавать.

Я хмуро смотрел, как Лана идет к морю. Выбора не оставалось — придется последовать за ней. Море было гладкое, как стекло. Лана без остановки проплыла до плота. Я отправился вдогонку, доплыл до плота, вскарабкался по лестнице наверх и обессиленно рухнул на доски, ловя ртом воздух. Лана была в превосходной форме — ее дыхание почти не сбилось. Она сидела, обняв колени, и вглядывалась в далекий горизонт.

— Ты меня избегаешь, — отдышавшись, выдавил я.

— Разве?

— Да. Почему?

Лана ответила не сразу.

— А сам не догадываешься? — Она пожала плечами.

— Нет. Скажи мне. Я не медиум.

Я решил, что наилучшей стратегией будет прикинуться дураком. Поэтому уставился на Лану невинным взглядом и стал молча ждать.

Наконец она произнесла:

— В тот вечер у тебя дома…

— Да.

— Мы много всего наговорили.

— Да. — Я кивнул. — А теперь ты отстранилась. Что я должен думать?

— Мне нужно понять… — Лана пристально на меня посмотрела. — Зачем ты это делаешь?

— Делаю что? Пытаюсь тебе помочь? — Я смело встретил ее взгляд. — Я твой друг, Лана. Я люблю тебя.

Она еще некоторое время изучала меня, словно не веря моим словам. На миг я почувствовал, как внутри меня шевельнулся гнев. Бред какой-то! За столько лет ни одного дурного слова, ни одного конфликта — лишь нежнейшая дружба. Пока меня не втянули в их семейные проблемы…

Не делай добра — не получишь зла. Кто это сказал? Совершенно правильно! Я понимал, что оказался в щекотливой ситуации и давить сейчас на Лану нельзя. Иначе я рисковал ее потерять. Но я уже не мог остановиться.

— Прости. Я не могу просто стоять в стороне и смотреть, как тебя унижают. Нельзя позволять так с собой обходиться.

Она промолчала.

— Лана… — Я нахмурился. — Ответь мне, ради бога.

Однако Лана не ответила. Она поднялась на ноги и нырнула в море.

После пикника мы отправились домой. Лана не пошла в комнаты, а осталась на веранде, прикидываясь, будто хочет прийти в себя после подъема по лестнице. Я-то знал, что это не так. Она следила за Кейт, которая находилась на нижнем ярусе.

Та медленно шагала от летнего домика в сторону оливковой рощи и развалин. Я догадывался, что происходит у Ланы в голове.

— Пойду приму душ. Скоро увидимся, — притворно зевая, сообщил я.

Лана не ответила. Я побрел в гостиную, но внутрь заходить не стал. Постояв некоторое время за дверью, вернулся обратно. Ланы уже и след простыл. Как я и думал, она спускалась по ступеням на нижний ярус.

Я пошел следом, держась подальше, чтобы Лана меня не заметила. Зря беспокоился: она ни разу не обернулась. Как и Кейт, которая шагала среди деревьев в счастливом неведении, что следом за ней крадутся не один, а целых два человека.

Достигнув прогалины, Лана спряталась за деревом. Я остановился чуть позади, на безопасном расстоянии. И мы оба стали свидетелями разворачивающейся у развалин сцены. Джейсон и Кейт перекинулись друг с другом парой фраз, затем он прислонил к камню ружье и шагнул к Кейт. Они стали целоваться.

Наверное, Лане было очень странно видеть этот поцелуй. Я представил, как рушится вся выстроенная ею защита — отрицание, самообман, перенаправленная на меня злость. Разве можно отрицать то, что видишь собственными глазами?

У Ланы внезапно подкосились ноги, и она осела в грязь на колени. Казалось, будто Лана молится, но она плакала, упираясь руками в землю. Грустное зрелище. У меня сердце обливалось кровью. Однако, признаюсь честно, я чувствовал и облегчение. Если Лане требовалось еще доказательство, помимо серьги, судьба его только что предоставила.

Неожиданно Джейсон прервал поцелуй и стал всматриваться в рощу. Но яркое солнце ослепило его, и он не увидел Лану.

Та поднялась на ноги и, шатаясь, поплелась прочь, через оливковую рощу обратно к дому. Вскоре она пошла быстрее, и я заторопился следом, боясь представить, на что Лана может сейчас решиться.

14

Лана обогнула дом сзади, вошла через черный ход и исчезла в оружейной комнате. Джейсон захватил на охоту пару длинностволов, но на стеллаже оставались еще два пистолета. Лана взяла один и направилась по коридору в гостиную. Вышла через распашные застекленные двери на веранду и, остановившись у парапета, стала внимательно смотреть на нижний ярус.

Внизу Джейсон нес домой двух подстреленных горлиц. Лана медленно подняла пистолет и стала целиться в мужа. Она действительно хотела застрелить Джейсона? Или только напугать?

Не знаю, ведала ли Лана, что творит. Она была морально сломлена, ее душевное равновесие пошатнулось. Возможно, Ланой завладел древний примитивный инстинкт выживания — желание почувствовать в руках оружие. Окажись поблизости топор, она, как Клитемнестра, схватилась бы за него. Но Лана взяла пистолет.

«Давай же, не тяни! — мысленно подбадривал ее я. — Жми на спусковой крючок. Стреляй…» Внезапно внизу появился Лео; он шел к бассейну. Лана тут же опустила пистолет и спрятала за спину. Заметив мать, Лео приветственно ей помахал. С вымученной улыбкой Лана помахала в ответ. Очнувшись от транса, она поспешила в дом, быстро прошла по коридору, миновала оружейную и поднялась с пистолетом наверх.

В спальне Лана села за туалетный столик и уставилась в зеркало — на себя с пистолетом в руках. Увиденное изрядно ее напугало.

Дверь стала открываться, и Лана успела бросить оружие в ящик. В зеркале показалась улыбающаяся Агати.

— Привет. Тебе что-нибудь нужно? — спросила она.

— Нет, — Лана покачала головой.

— Какие предложения насчет ужина?

— Думаю, мы куда-нибудь выберемся. В голову ничего не идет… Пойду приму ванну.

— Давай я ее приготовлю.

— Я сама.

Агати кивнула и пригляделась к Лане. Она никогда не стала бы говорить без спроса, но сейчас решила сделать исключение.

— Лана, ты в порядке?

Та не ответила.

— Мы можем уехать прямо сейчас. Только скажи, — с улыбкой проговорила Агати. — Хочешь, я отвезу тебя домой?

— Домой? — Лана растерянно посмотрела на нее. — А где это?

— В Лондоне, конечно.

— Мой дом не в Лондоне.

— Тогда где?

— Не знаю. Я не знаю, куда идти. Не знаю, что делать.

Лана побрела в ванную и включила воду. Когда через несколько минут она вернулась в спальню, Агати уже ушла. Но кое-что оставила. На туалетном столике, переливаясь в солнечных лучах, лежал кристалл.

Лана взяла его и стала рассматривать. В магию она не верила; впрочем, во что теперь верить, было неясно. Лана подвесила кристалл над ладонью и, пристально глядя на него, прошептала вопрос. И почти сразу же кристалл задергался, затанцевал на цепочке. Он двигался по крохотной окружности, которая постепенно становилась все шире… Вскоре кристалл выписывал над ладонью большой четкий круг.

Снаружи дома, на земле, внезапно ожил одинокий опавший лист. Невидимая сила подняла его в воздух и закружила. Круг становился шире и больше, лист уносило все выше… Задул ветер… И проснулась ярость.

15

«Ярость» — подходящее слово, чтобы описать состояние Кейт. Весь вечер в ресторане она напрашивалась на ссору. Позже, когда мы добрались до дома, Кейт явно искала, на ком сорваться. Я почел за благо не показываться ей на глаза, поэтому устроился на веранде возле распашных дверей и закурил косячок. Оттуда мне было прекрасно видно и слышно, как в гостиной набирает обороты скандал.

Кейт в очередной раз щедро плеснула себе виски. К ней подошел Джейсон, неловко потоптался рядом и тихо произнес:

— По-моему, тебе достаточно.

— Это тебе! — Кейт сунула ему бокал — Пей!

— Спасибо, не хочу, — мотнув головой, ответил он.

— Отчего же? Давай, выпей!

— Нет.

— Думаю, нам всем пора спать, — решительно заявила Лана.

Она пристально посмотрела на Кейт: это было явное предупреждение. На миг мне показалось, что Кейт уступит. Но нет. Она приняла вызов.

Кейт эффектно швырнула свою алую шаль на диван, словно тореадор на корриде. Затем одним махом осушила бокал виски. Лана сохраняла невозмутимое выражение лица, но я знал, что внутри у нее все кипит.

— Джейсон, давай пойдем наверх. Я очень устала, — произнесла она.

Кейт схватила Джейсона за руку.

— Нет уж. Ты останешься здесь!

— Кейт…

— Я серьезно, — прошипела она. — Не уходи. А не то пожалеешь.

— И все же я рискну.

Джейсон отцепил руку Кейт от своей. Напрасно. Это еще больше ее взбесило.

— Да пошел ты! — рявкнула она.

Джейсон опешил. Бедолага явно не ожидал такого накала страстей. Мне его даже стало жаль немного.

И тут я понял. Кейт подвела вспыльчивость. Вся эта сцена была ради Джейсона, а не ради меня или Ланы. Кейт злилась именно на него. Лана тоже обо всем догадалась. Невероятное актерское чутье, присущее истинным талантам, подсказало ей: настал ее выход.

— Джейсон, пожалуйста, прими решение, — как всегда невозмутимо проговорила она.

— Что?

— Ты должен определиться. — Лана кивнула на Кейт, не отводя глаз от Джейсона. — Я или она.

— О чем ты вообще?

— Тебе это чертовски хорошо известно.

Ненадолго повисла пауза. Надо было видеть лицо Джейсона — как будто смотришь на замедленной скорости запись автомобильной аварии. Он попал между двумя женщинами, как между молотом и наковальней. Ничем хорошим такое не заканчивается.

То, что Джейсон сделал дальше, выдало его с головой. Барбара Уэст однажды подсказала мне старый писательский прием — иногда автор раскрывает особо значимого героя или предмет, помещая его в ситуацию выбора между двумя вариантами. Многим ли герой готов пожертвовать ради своей цели? Сделанный выбор покажет ее ценность.

Перед Джейсоном стоял выбор — Кейт или Лана. И этот выбор со всей очевидностью покажет, кто ему дороже. Барбара пришла бы в полный восторг. Она запоминала такие эпизоды и потом использовала в своих книгах.

Вспомнив о Барбаре, я улыбнулся. Увы, не вовремя — в тот момент на меня смотрел Джейсон с перекошенным от гнева лицом.

— Какого хрена? Думаешь, это смешно, придурок?

— Приятель, поверь, я сейчас наименьшая из твоих проблем, — расхохотался я.

И тут Джейсон не выдержал. Он бросился на меня, схватил за горло и прижал к стенке, а потом занес кулак, собираясь врезать по лицу.

— Не надо! Прекрати! — Кейт заколотила Джейсона по спине. — Оставь его в покое!

Наконец Джейсон меня отпустил. Я отдышался и поправил воротник рубашки со всем достоинством, на которое был способен.

— Ну, полегчало?

Джейсон молча испепелил меня взглядом. А затем, помня о своих приоритетах, обратился к жене:

— Лана, послушай…

Но Ланы на месте не оказалось. Она исчезла.

16

Никос был у себя в сторожке. Сидя в кресле у камина, он попивал узо и слушал завывания ветра. Ему нравилось слушать такой разный голос ветра. Сегодня вечером тот впал в ярость: то стонал, как больной старик, то выл, как дитя, потерявшееся в бурю. Порой Никосу чудилось, будто там, посреди бушующего ненастья, плачет маленькая девочка. Он выходил на крыльцо и всматривался в темноту — просто на всякий случай.

Никос был уже немного навеселе; сознание стало слегка мутным, как напиток в стакане. Он откинулся на спинку кресла и подумал о Лане. Вот бы она жила с ним на Ауре. Интересно, как бы это было?.. Излюбленная фантазия.

Никос верил, что Лана смогла бы обрести здесь счастье. Она всегда оживала на острове — стоило Лане сойти с катера, как ее озарял внутренний свет.

Если б она осталась, то спасла бы его от одиночества. Стала бы живительной влагой, которая проливается на растрескавшуюся землю; глотком прохладной воды, коснувшейся его сухих соленых губ…

Никос прикрыл глаза, погружаясь в эротическое видение. Он представлял, как просыпается на рассвете, а рядом в постели Лана. Смотрит на него, золотистые локоны рассыпались по подушке… какие шелковистые пряди… от Ланы исходит аромат цветков апельсинового дерева. Он обнимает ее гладкое тело, склоняется к ее шее и целует. А потом накрывает губами ее рот…

Одурманенный желанием, алкоголем и сонливостью, Никос подумал, что грезит наяву. Он открыл глаза и увидел перед собой… Лану. Заморгал и резко вскочил с кресла. От дремоты не осталось и следа.

На пороге комнаты действительно стояла Лана. Она ему не привиделась. Лана, прекрасная в белом платье. Похожая на богиню. Правда, на печальную и испуганную.

— Никос, — тихо сказала она, — мне нужна твоя помощь.

17

Джейсон, Кейт и я оставались в гостиной. Я с интересом ждал, кто заговорит первым. Заговорила Кейт, которая внезапно протрезвела.

— Джейсон, можно тебя на пару слов? — Ее голос звучал безжизненно. В нем больше не чувствовалось ярости; она выгорела дотла, оставив после себя лишь пепел. — Джейсон?

Тот уставился на Кейт, однако смотрел куда-то сквозь нее. Леденящий душу взгляд, скажу я вам. А потом он вышел из комнаты. И вдруг Кейт стала похожа на маленькую девочку, которая вот-вот расплачется. Мне стало невольно жаль ее.

— Тебе чего-нибудь налить?

— Нет, — Кейт мотнула головой.

— Давай, составь мне компанию.

Я направился к бару и приготовил пару напитков. Потом завел невинный разговор о погоде, давая Кейт время прийти в себя. Но я прекрасно видел, что она меня не слушает. Я почти полминуты держал перед Кейт бокал, пока она его не заметила.

— Спасибо. — Машинально поставила бокал на стол возле себя и потянулась за сигаретами.

Я потер шею, пытаясь унять ноющую боль от хватки Джейсона.

— Знаешь, Кейт, — хмуро начал я, — зря ты не поговорила сначала со мной. Я бы наставил тебя на путь истинный. Предупредил бы.

— Предупредил? О чем?

— Он не бросит Лану ради тебя. Не обманывай себя.

— А я и не обманываю. — Кейт нервно постукивала по столу незажженной сигаретой. Потом зажала ее губами и закурила.

— Думаю, как раз обманываешь.

— Я смотрю, ты чертовски хорошо осведомлен!

Кейт затянулась, и я заметил, как дрожит ее рука. Вдруг она резко затушила сигарету, смяв ее в пепельнице.

— Я только одного не пойму, — в глазах Кейт снова вспыхнул злой огонек, — тебе-то какое дело? Тебя-то каким боком касается брак Ланы? Даже если они разбегутся, Лана за тебя не выйдет!

Кейт шутила. Заметив боль в моих глазах, она вдруг осеклась.

— О, боже! Так вот на что ты надеешься? Серьезно думаешь, что ты и Лана…

На середине предложения Кейт не удержалась и прыснула от смеха. Недоброго, презрительного смеха.

Выждав, пока она успокоится, я сухо произнес:

— Я пытаюсь помочь. Больше ничего.

— Нет-нет. — Кейт замотала головой. — Тебе меня не обмануть, Макиавелли. Но ты еще получишь по заслугам, подожди…

Я пропустил колкости мимо ушей. Мне было важно достучаться до нее.

— Кейт, я не шучу. Не заставляй Джейсона выбирать между тобой и Ланой. Иначе пожалеешь.

— Да пошел ты, — вяло отмахнулась она.

Все ее мысли занимал Джейсон. Кейт, не отрывая глаз, смотрела на дверь. Внезапно она, явно приняв какое-то решение, торопливо вышла из гостиной.

Оставшись в одиночестве, я попробовал представить, что произойдет дальше. Кейт наверняка отправилась на поиски Джейсона. Но она его не интересовала — Джейсон четко дал это понять.

Ему сейчас нужна Лана. Джейсон попытается снова завоевать ее расположение. Станет убеждать, будто между ним и Кейт ничего нет. Примется врать, настаивать на своей невиновности и поклянется, что никогда не изменял.

А Лана? Как поступит она? Это главный вопрос, от которого зависит все. Я попробовал вообразить сцену разговора. Где? Может, на пляже? Нет, возле развалин — так романтичнее: свидание в полночь у залитых лунным светом колонн. Я интуитивно представлял, как поведет себя Лана. Кажется, в одном из фильмов я уже видел ее в похожей роли. Лана будет держаться с достоинством и смирением — отличный способ воззвать к лучшим качествам мужа. К его чести и долгу.

Поначалу она обдаст Джейсона холодом, затем позволит себе потихоньку оттаять. Ругаться не станет. Напротив, начнет винить себя — ей будет трудно говорить из-за подступающих слез. У Ланы это всегда прекрасно получалось.

А под конец посмотрит на Джейсона по-особенному — своим фирменным взглядом, который раньше приберегала для крупных планов. В ее широко распахнутых бездонных глазах, по-детски наивных, полных боли, будет светиться отчаянная храбрость. Прием, который Барбара Уэст называла «выделываться на камеру», — и он отлично работал!

Джейсон и моргнуть не успеет, как попадется на удочку. Под влиянием актерской игры Ланы он рухнет на колени, моля о прощении, и совершенно искренне пообещает стать лучше. А образ Кейт померкнет и улетит на задворки сознания. Конец.

В какой-то момент я чуть не рванул на поиски Ланы и Джейсона, чтобы вмешаться. Но устоял. Мне хотелось верить в Лану. Впрочем, я понимал: она может сильно меня удивить.

18

— Ну что? Сделаешь? — спросила Лана.

Никос не верил своим ушам. Он с трудом переваривал слова, которые недавно вылетели у Ланы изо рта — неужели она действительно попросила об этом? Никос не нашел в себе сил ответить и промолчал.

— Что ты за это попросишь? — поинтересовалась она.

И снова никакого ответа. Тогда Лана сняла с шеи цепочку с бриллиантами и положила себе на ладонь.

— Бери. — Она протянула Никосу горку сверкающих камней. — Продай и купи что захочешь. — Пытаясь угадать его желания, добавила: — Катер. Ты же о нем мечтаешь, да? На это ты сможешь купить катер.

Никос все еще молчал.

— Ты обиделся? — Лана нахмурилась. — Не надо. Это честный обмен. Скажи, что хочешь за мою просьбу.

Никос ее не слушал. Он сейчас думал только об одном — какая Лана красивая. И вдруг у него вырвалось:

— Поцелуй меня.

Теперь уже Лана удивленно уставилась на Никоса.

— Что? — переспросила она.

Никос молчал.

— Я не поняла. И это всё? Это твоя цена? — растерянно глядя на него, уточнила Лана.

Но он не ответил. И не сдвинулся с места. Просто молча стоял и смотрел на нее. Повисла пауза. Лана шагнула вперед. Они оказались всего в паре сантиметров друг от друга. Их глаза встретились. Раньше Лана не замечала, какие у Никоса глаза. И вдруг увидела, что они по-своему красивы — чистым голубым сиянием. Внезапно у нее в голове пронеслась шальная мысль: «Надо было выйти замуж за Никоса. Тогда я жила бы тут счастливо…»

Лана подалась вперед и прижала губы к его рту. Во время поцелуя Никоса вдруг бросило в жар. Он сгорал от страсти. И понимал, что жизнь его отныне не будет прежней.

— Я сделаю, — прошептал Никос между поцелуями. — Я сделаю то, что ты хочешь.

Лана вышла из сторожки Никоса и направилась по тропинке через оливковую рощу, мимо прогалины к руинам. Даже самые свирепые порывы ветра не проникали туда сквозь плотную массу оливковых деревьев. Она присела на обломок колонны, закрыла глаза и глубоко задумалась.

Вдруг позади, в кустарнике, под чьей-то ногой хрустнула ветка. Лана обернулась посмотреть, кто там. Прогремели три выстрела. Несколько мгновений спустя она лежала на земле в луже крови.

19

Первым к развалинам примчался Лео. За ним прибежала Агати, а потом и я с Джейсоном. Когда мы собрались вокруг тела Ланы, время словно остановилось. И мы вместе с ним. А вокруг продолжалось бурное движение. Ветер неистово кружил и завывал, раскачивались деревья. Мы же застыли в анабиозе, не в силах думать или чувствовать.

Это состояние длилось пару секунд, но казалось, прошла вечность. Из оцепенения нас вывела подбежавшая Кейт.

Поначалу вид у нее был растерянный. Затем на ее лице отразилось неверие и, наконец, ужас.

— Что случилось? — как заведенная повторяла она. — Боже мой…

Ее появление вывело нас из ступора. Я опустился на колени рядом с Лео.

— Нужно ее положить. Лео, отпусти ее, пожалуйста…

Крепко обняв тело матери, юноша раскачивался вместе с ним вперед-назад и рыдал. Я попытался уговорить его разжать руки.

— Лео, пожалуйста…

— Оставь ее в покое, Лео! — с ноткой раздражения в голосе проговорил Джейсон и шагнул к пасынку.

Тот взвился как ужаленный. И, повернув страшное окровавленное лицо к Джейсону, заорал:

— Отойди от нее! Отойди прочь!!!

Джейсон от неожиданности попятился.

— Да положи ты ее на землю, ради бога! — сказал он.

Я возмущенно посмотрел на Джейсона.

— Я с ним разберусь. Вызови «скорую»!

Он кивнул и стал хлопать себя по карманам в поисках телефона. Достав телефон, разблокировал экран и сунул Агати в руки.

— Позвони в участок на Миконос. Скажи, нам нужны «скорая» и полиция! Пусть выезжают срочно!

— Да-да, — словно в трансе, кивала Агати.

— Я за оружием. Ждите здесь. Никуда не уходите.

С этими словами Джейсон побежал к дому. После недолгого колебания Кейт последовала за ним. Мы с Агати кое-как уговорили Лео разжать руки и бережно опустили тело Ланы на землю.

Лео вдруг уставился на нас вытаращенными глазами.

— Оружие! — сдавленным голосом произнес он.

— Что?

Но парень уже мчался вслед за Джейсоном и Кейт.

20

Ворвавшись в дом, Кейт оглянулась. Джейсона нигде не было.

— Джейсон! — громким шепотом позвала она. — Джейсон…

Внезапно он появился из оружейной и сообщил, глядя на нее со странным, растерянным выражением лица:

— Они исчезли.

— Ты о чем? — непонимающе спросила Кейт.

— Стволы. Их нет.

— В смысле? А где они?

— Не знаю, черт возьми! Их кто-то забрал.

В коридоре послышались шаги. Кейт и Джейсон повернулись: там стоял Лео. Выглядел он жутко: весь в крови, глаза смотрят дико, одежда порвана. Лео смахивал на душевнобольного.

— Оружие, — задыхаясь, начал он. — Я…

— Что? — напрягся Джейсон.

— Я их переложил. Спрятал. Я просто хотел пошутить…

Не дослушав, Джейсон схватил его за шиворот.

— Где они? Говори!

— Джейсон, отпусти! — попыталась вмешаться Кейт.

— Где ружья?

— Отпусти его!

Джейсон разжал пальцы, и Лео сполз по стене вниз. Он сел на пол и, обняв колени и заплакав, запричитал:

— Она мертва! Неужели тебе все равно?

Затем закрыл ладонями лицо. Кейт склонилась к юноше и обняла его.

— Тише-тише, родной, — убаюкивала она. — Пожалуйста, скажи нам, где оружие?

Лео, не поднимая головы, указал рукой в сторону сундука.

— Там.

Джейсон подлетел к сундуку и рывком открыл крышку.

— Это что, шутка? — Он скривился.

Лео подскочил к сундуку и заглянул внутрь. Тот был пуст.

— Но я… положил их сюда, — промямлил парень.

— Когда?

— Перед ужином. Наверное, их кто-то взял…

— Кто? Кому это могло понадобиться?

Кейт задумчиво сдвинула брови.

— А где Никос? — спросила она.

— Я здесь, — раздался голос позади.

Кейт, Джейсон и Лео разом обернулись. На пороге стоял Никос. И в руках у него было ружье.

Повисла небольшая пауза, а потом Джейсон осторожно произнес:

— Лану застрелили.

— Знаю.

— Где ты это взял? — Джейсон кивком головы указал на ружье Никоса.

— Это мое.

— Точно? Мои все пропали.

— Это мое, — Никос пожал плечами.

— Давай-ка лучше его сюда. — Джейсон протянул руку.

Никос отрицательно помотал головой. Это было недвусмысленное «нет». Джейсон не стал настаивать. Вместо этого он решительно произнес:

— Надо обыскать остров. Понимаешь? Это приказ. К нам проник посторонний. Он вооружен и опасен. Мы должны его найти.

И тут пришел я, гонец с плохими вестями. Я не знал, как сказать помягче, и просто произнес:

— Агати позвонила в полицию на Миконос.

Джейсон посмотрел на меня.

— И?.. Когда они приедут?

— Они не приедут.

— Что?

— Они не приедут. Из-за шторма. Катер перевернется.

Кейт испуганно уставилась на меня.

— Но они обязаны… это их долг…

— Сказали, что к рассвету буря утихнет и они попробуют добраться.

— Но до рассвета еще пять часов…

— Знаю. — Я кивнул. — А пока мы предоставлены сами себе.

21

Было решено, что Джейсон, Никос и я отправимся на поиски злоумышленника. Я сказал, что мы зря тратим время.

— Это безумие! Вы серьезно думаете, что кто-то высадился на остров — в такую погоду? Абсурд!

— Есть другие варианты? — Джейсон сверкнул глазами. — Сюда кто-то проник, и мы его найдем! Пошевеливайся!

Вооруженные фонариками, мы ринулись в черноту ночи. Сначала осмотрели тропинку, ведущую через оливковую рощу, направляя лучи фонариков в темноту. Однако в густой массе переплетенных крон увидели лишь паутину и птичьи гнезда.

Джейсон то и дело поглядывал на ружье у Никоса в руке. Он явно не доверял греку. А я, честно говоря, не доверял ни одному из этих двух мужчин и посматривал на каждого столь же внимательно, как они — друг на друга.

Мы вышли к морю и стали прочесывать пляжи. Это была настоящая пытка — приходилось отвоевывать у ветра каждый шаг. Ветер обрушивался на нас со слепой яростью, швырял в лицо песок, дико свистел в уши и старался сбить с ног. Но мы упрямо шагали вперед и за час с небольшим обошли весь остров по периметру, двигаясь по тропинке, которая то забиралась вверх, то спускалась к кромке воды.

В итоге мы достигли северной оконечности острова. Здесь скалы отвесно обрывались в море, и поэтому причалить на катере или спрятаться среди голых камней было невозможно. Наконец моя точка зрения стала очевидна и остальным. Нет никакого катера, нет никакого злоумышленника. На острове только мы. Только мы шестеро.

22

Пожалуй, здесь мы сделаем паузу — и подведем небольшие итоги, перед тем как продолжить. Я в курсе условностей жанра. И знаю, что должно произойти дальше. Понимаю, чего вы ждете. Расследования убийства, развязки, неожиданного сюжетного поворота. Вот как это должно быть. Однако я с самого начала предупреждал: все пойдет не по правилам!

Итак, перед тем как наша история резко выбьется из проторенной колеи — и мы сделаем несколько коварных поворотов, — давайте попробуем представить, как могли бы развиваться события в альтернативном варианте.

Вообразим сыщика — к примеру, греческий аналог знаменитого бельгийца Агаты Кристи. Несколько часов спустя, когда буря стихла, он прибывает на остров. С помощью младшего офицера пожилой мужчина осторожно высаживается из полицейского катера. Стройный, высокого роста, седой и с аккуратными черными усиками. Взгляд его карих глаз пронизывает насквозь.

— Я инспектор Мавропулос из полиции Миконоса, — представляется он с сильным греческим акцентом.

Агати тут же подсказывает, что его имя означает «черный дрозд», вестник смерти. Устроившись во главе кухонного стола, инспектор больше напоминает хищного ястреба. Мавропулос и его офицеры выпивают по чашечке греческого кофе, угощаются сладким печеньем, которое тут же ставит на стол Агати, и наконец инспектор переходит к расследованию.

Стряхнув крошки с усов, Мавропулос сообщает, что хочет видеть всех нас — по одному — для допроса. В ходе индивидуальных бесед он устанавливает основные факты.

Развалины, где было обнаружено тело Ланы, находятся примерно в двенадцати минутах ходьбы от главного дома, если идти по тропинке через оливковую рощу. Убийство произошло в полночь — именно тогда мы услышали выстрелы. И вскоре после этого нашли тело.

Поскольку первым на месте убийства оказался Лео, Мавропулос сначала приглашает на допрос его.

— Мальчик мой, — деликатно говорит инспектор, — я очень сожалею о твоей утрате. Увы, я вынужден обратиться к тебе с непростой просьбой: постарайся сейчас не думать о своем горе и ответь на мои вопросы как можно четче. Где ты был, когда раздались выстрелы?

Лео отвечает, что в тот момент его тошнило посреди огорода, который они с Никосом недавно вскопали. Инспектор предполагает, что Лео стало плохо из-за алкоголя, и юноша не решается его разубеждать, подозревая, что марихуана в Греции пока еще вне закона.

Инспектор, видя ужасное состояние Лео, не давит на него и быстро отпускает. Дальше настает очередь Джейсона. Его ответы поражают Мавропулоса: они уклончивы и даже странны. Джейсон настаивает, что в полночь находился на противоположной стороне острова, возле скал. А когда инспектор интересуется причиной, отвечает, будто искал Лану, так как дома ее не оказалось. Скалы — довольно странное место для поисков, но Мавропулос пока никак это не комментирует. Он лишь отмечает для себя, что у Джейсона нет алиби. И у Кейт, которая была одна в летнем домике. И у Агати, спавшей у себя в комнате. И у Никоса, дремавшего в своей сторожке.

Вы спросите, где же был я. Выпивал в гостиной. Вам придется поверить мне на слово. На самом деле ни один из нас не может доказать, что находился именно там. Следовательно, совершить убийство мог любой из шестерых. Но зачем нам это? Зачем кому-то из нас убивать Лану? Мы все ее любили. По крайней мере, я. Хотя инспектору Мавропулосу, похоже, не совсем ясен смысл понятия «родственные души», я стараюсь изо всех сил, объясняя, почему у меня не было мотива убивать Лану.

Впрочем, я немного лукавлю… К примеру, не говорю инспектору, что Лана завещала мне определенную сумму. Откуда я это знаю? Когда я занимался продажей особняка в Голландском парке, который мне оставила Барбара Уэст, Лана спросила, зачем я от него избавляюсь. Я ответил, что ненавижу и сам особняк, и связанные с ним воспоминания, а главное — мне срочно требуются деньги. Мол, нужно на что-то жить, иначе я рискую пойти с протянутой рукой. Я шутил, но Лана приняла мои слова близко к сердцу. Она сказала, что не допустит такого и обещает заботиться обо мне до конца своих дней. Лана завещала мне семь миллионов фунтов.

Я был поражен и глубоко тронут ее щедростью. Вероятно, жалея о своей опрометчивости, Лана попросила меня забыть о ее словах и никогда о них не упоминать — особенно при Джейсоне. Подразумевалось, что он придет в бешенство. Еще бы! Это жадный, подлый, мелочный человек — полная противоположность Лане и мне.

Знание о наследстве ни в малейшей степени ни повлияло на мои чувства. И, конечно, я не вынашивал план убийства Ланы, если вы так подумали. Впрочем, вы вправе думать все что угодно. В этом и заключается интрига, разве нет? Можно ставить на любую лошадь. На вашем месте я поставил бы на Джейсона.

Все мы знаем, в каком отчаянном положении он был, как сильно нуждался в деньгах — хотя и не признался в этом Мавропулосу. Однако чувствовалось, что совесть у Джейсона нечиста. Ореол виновности окружал его подобно облаку сигаретного дыма. И любой инспектор, который не зря ест свой хлеб, тут же это заметит и начнет копать.

А что Кейт? Ее мотив не связан с деньгами. В случае Кейт это могло быть убийство в состоянии аффекта.

Тогда встает главный вопрос: смогла бы она застрелить Лану в надежде завладеть ее мужем? Не уверен.

А еще я не уверен, что стоит подозревать Агати. Она унаследовала некую сумму, как и я. И, как и я, была по-настоящему предана Лане. А значит, никогда не причинила бы хозяйке вреда. Агати любила Лану. Возможно, даже слишком.

Кто остается? Лео я даже не рассматриваю всерьез. А вы? Стал бы сын убивать обожаемую мать только за то, что она не одобрила его решение стать актером? Хотя справедливости ради стоит заметить, что люди убивают и за пустяк. И если бы преступником оказался Лео, это стало бы полной неожиданностью, трагической концовкой нашей истории.

Опытный кабинетный сыщик присмотрелся бы к Никосу — мутному типу, чудаковатому отшельнику, одержимому Ланой. Или Никос — слишком очевидный подозреваемый? Стереотипная развязка, только в декорациях греческого острова?

Но тогда кто? Остается единственный вариант. Этот прием иногда использовала сама Агата Кристи. Посторонний, которого не упомянули среди шестерых знакомых вам людей. Человек, который, несмотря на бурю, тайно высадился на острове, вооруженный пистолетом и желанием убить Лану. Кто-то из ее прошлого?

Возможно ли такое в теории? Да. Правдоподобно ли? Нет. И все же давайте не сбрасывать эту версию со счетов — по крайней мере, пока инспектор Мавропулос не придет к определенному выводу; тогда он соберет нас вместе и объявит, кто убийца.

Инспектор собирает нас в гостиной главного дома — или возле развалин для пущего драматического эффекта. Шесть стульев, поставленных в ряд напротив обломков колонн. Мы усаживаемся, и Мавропулос, вышагивая туда-сюда, знакомит нас со всеми этапами своего расследования, со всеми звеньями логической цепочки. Наконец, ко всеобщему изумлению, он заключает, что убийца… Увы, пока это все, что я могу рассказать.

Все изложенное выше описывает, что могло бы произойти, если б эту историю писал более опытный автор. Если б сама Агата Кристи держала перо в недрожащей руке. Но моя рука дрогнула. Я слаб характером и ужасно нелогичен. Рассеян и чересчур сентиментален. Пожалуй, наихудшие качества для автора детективных романов. К счастью, я лишь любитель и никогда не зарабатывал этим на жизнь.

На самом деле дальше все произошло совсем не так, как я вам тут расписывал. Не было никакого инспектора Мавропулоса, не было расследования — ничего, столь же организованного, методичного и безопасного. Когда полицейские наконец добрались до нас, уже взошло солнце — и все знали, кто убийца. На острове царил хаос. Казалось, будто разверзся ад.

Так что же случилось? Позвольте мне наполнить ваш бокал, и я продолжу. Как говорится, «правда невероятнее вымысла»[22].