Южнее экватора

Глава XXIII ХУДОЖНИКИ И МАСТЕРА ОСТРОВА БАЛИ

Поездка в Санур входит в число маршрутов, рекомендуемых туристам, и рекламируется во всех туристских справочниках. Эта местность, раскинувшаяся вдоль песчаного пляжа на берегу Индийского океана, приобрела известность благодаря усадьбе покойного художника Ле Мэйера де Мерпр.

Вот мы с молодым чиновником городского информационного управления Видха и офицером местного’ военного гарнизона едем в Санур. Вдоль пляжа тянутся штабеля кораллового камня. Чернеют изъеденные океанской солью рыбачьи лодки. К пляжу примыкает небольшой тенистый садик, окружающий скромный приземистый дом художника. Нас встречает моложавая женщина в пестром саронге, типичная балинезка. Ее лицо мне кажется поразительно знакомым, хотя мы никогда прежде не встречались.

— Это госпожа Ле Мэйер де Мерпр, вдова художника.

Теперь я вспомнил, почему ее лицо было мне знакомо. В магазинах Джакарты продавались фотографии госпожи Ле Мэйер де Мерпр, в прошлом известной балийской танцовщицы. Одну такую фотографию я получил даже в подарок от директора книжного магазина, где особенно часто покупал книги.

Хозяйка гостеприимно пригласила нас в дом.

— Я очень рада, что вы решили посетить нашу усадьбу. Здесь все сохранилось так, как было при жизни покойного мужа, — сказала она, знакомя нас с домом, напоминающим небольшой художественный музей.

Отделка дома была выполнена или самим художником, или местными мастерами по его эскизам. В ней применялось оригинальное сочетание белого коралла и дерева, покрытых красивым национальным орнаментом. С орнаментом органически сливались полотна художника, вделанные в стены.

Ле Мэйер де Мерпр, бельгиец по национальности, приехал в Индонезию уже пожилым и известным художником, побывавшим во многих странах мира. Кроме картин на местные балийские сюжеты, я увидел серию небольших полотен с видами Индии и Северной Африки. На открытой с двух сторон веранде были наиболее примечательные произведения художника, в том числе семь больших полотен, написанных уже на Бали. Полотна, на которых технически безупречно воспроизведен уголок балийской природы, привлекают сочностью, яркостью красок, в них много света. Однако при внимательном изучении полотен я, как зритель, начинал испытывать какое-то неудовлетворение и не мог найти его причину. Неудовлетворенность усилилась, когда я мысленно оторвал полотна от декоративного обрамления, от настенной резьбы и орнаментовки и представил их себе на фоне голых стен картинной галереи. И тогда в моем воображении картины предстали разрозненными кусками яркой, в целом декоративной композиции, потерявшими, однако, способность воздействовать на зрителя. Казалось, творческий взор художника не проникал дальше маленького садика. Все произведения были однотонны и однообразны. Однотипны были и балийские девушки, изображенные на полотнах. Даже картина с большой группой девушек у пруда оставляла такое же впечатление. Все они писались, казалось, с одной и той же натуры. В этом нетрудно было убедиться, внимательно посмотрев на хозяйку дома, которая послужила прототипом всех женских образов, созданных художником.

Бельгийский художник Ле Мэйер де Мерпр, проживший в Индонезии двадцать шесть последних лет своей долгой жизни, был своеобразным человеком. Безусловно обладавший недюжинным талантом и отличной техникой рисунка, он уединенно жил в Сануре, не интересовался бурными событиями индонезийской жизни и не создал ни одного произведения, если не социально значимого, то хотя бы передающего многообразие индонезийской природы, быта и культуры острова Бали. Его картины оставались мертвыми декорациями, технически грамотными и эффектными, но далекими от жизни. Невольно вспомнились полотна старого русского художника Семирадского, уходившего от бурной современности к идиллическим картинам далекого прошлого. Яркие полотна его также оставляли у меня чувство неудовлетворенности поверхностным театрально-декоративным содержанием.

Хозяйка угостила нас кофе, потом пригласила в сад. Здесь после смерти художника был поставлен небольшой белый памятник из мрамора и белого коралла — скромный бюст на постаменте. Я задумался над необычной судьбой этого скитальца. Переживал ли художник творческий разлад, сознательно ли замыкался в своем маленьком мирке в усадьбе у песчаного пляжа или решил на старости лет посвятить свое творческое вдохновение только молоденькой балийской танцовщице?..

Когда мы возвращались из Санура в Денпасар, мои спутники рассказали мне, что индонезийские власти обеспечили вдову художника пенсией с условием, что туристы смогут посещать усадьбу, а после смерти владелицы усадьба перейдет в собственность правительства и будет государственным музеем.

— Бельгиец не оставил ни одного ученика, — сказал Видха. — У нас на Бали принято другое. Каждый художник или скульптор охотно передает свое мастерство молодежи. Поедемте в ближайшую деревню, если хотите убедиться в этом.

В соседней деревне мы встретили скульптора, рослого балинезца в красочном клетчатом саронге. Скульптор сидел на корточках у обочины дороги, обрабатывая большую глыбу серого камня. В глыбе еще только угадывались очертания будущей скульптуры. Трое парнишек-учеников возились рядом. Самый старший лет двенадцати самостоятельно работал над фигуркой Будды.

Другой, лет восьми-девяти, наносил орнамент на уже законченную скульптуру, а младший, лет шести, не обладавший еще уменьем старших, усердно точил резцы, Мальчики были детьми мастера, который обучал их своему искусству. Мы подошли и поздоровались. Мастер, а за ним и его старший сын чинно протянули нам руки. Двое младших еще не считались равноправными мастерами и без разрешения отца не вмешивались в беседу.

— Этот камень будет статуей Сарасвати, богини мудрости и знаний, — сказал мастер. — Статуя украсит нашу деревенскую школу. Вот этот Будда заказ одного богатого торговца, первая самостоятельная работа старшего сына.

— Будду высекать легче, чем Сарасвати, чем Шиву или Вишну, — авторитетно сказал тот. — Когда я сумею без помощи отца сделать все эти скульптуры, тогда смогу считать себя настоящим мастером, как отец.

— В деревне наша семья не единственные скульпторы, — продолжал отец. — Посмотрите вокруг и вы увидите много свидетельств того, что мы любим наше искусство.

Деревня имела типичный балийский облик, но была, вероятно, зажиточнее других. Кварталы обнесены высокими кирпичными стенами с монументальными воротами и арками. Перед одними из ворот возвышаются два огромных каменных чудища, оскаливших пасти. Мастер пояснил, что эти чудовища, отгоняющие от клана злых духов, были созданы много лет назад его дедом. В проеме ворот виднеются изящные каменные башенки с украшениями и орнаментами, домашние жертвенники-сангга. Над другими воротами мы увидели барельеф в виде фантастической маски-топенга. Над оградой возвышался двухэтажный дом с террасой. На ней для украшения стояла шеренга скульптур. Хозяин не очень заботился об их религиозном содержании и рядом с Буддой поставил лягушку, а рядом с Шивой — обезьяну. Я вспомнил, что в индо-балийской религии скульптурные-изображения божеств не играют роли икон, а служат обычными украшениями наряду с фигурками животных и т. п. Сочетание красного кирпича стенной кладки и белого или сероватого камня, употребляемого для скульптурных украшений, орнамента, карнизов, является характерной особенностью балийской архитектуры.

Мастер пояснил нам, что для создания скульптурных изображений употребляется речной камень — бату-парас, добываемый со дна рек и ручьев. Камень этот значительно уступает по твердости граниту или мрамору, Он легко поддается воздействию даже маленького-резца.

Проезжаем еще несколько деревень с таким же-специфическим обликом: глухие кирпичные или глинобитные стены, жертвенники, украшенные барельефами, узкие ворота, каменные изваяния чудовищ. В каждой: деревне обязательно есть свой Балай Пертемуан Деса, своего род деревенский клуб. Это, как правило, обширный навес, иногда также украшенный резьбой или скульптурами, под которым может собраться все взрослое население деревни. Здесь проводятся деревенские митинги, народные празднества, выступления гамелана и танцоров. Но чаще всего здесь устраиваются петушиные бои, одно из самых популярных на Бали народных зрелищ. Возле навеса обычно подвешен деревянный колокол, огромный выдолбленный внутри чурбан. Ударами в чурбан сельские власти созывают население. Во время нашей поездки все сельские клубы были украшены портретами Сукарно и Хо Ши Мина и маленькими индонезийскими и вьетнамскими флажками. Незадолго до этого президент Демократической Республики Вьетнам посетил Индонезию. Население горячо встречало главу дружественного государства.

Одна из посещенных нами деревень, Убуд, считалась центром балийской народной живописи. По словам моих спутников, среди жителей деревни много видных художников. Там же находится картинная галерея.

Неширокая серая лента асфальта тянется по открытой равнине. Башенки жертвенников встречаются и в зеленеющем рисовом поле. Здесь приносят жертвы полевым духам — покровителям посевов. У обочины дороги мы видим одинокий домик, украшенный скульптурами как дорогая безделушка. На домике вывеска «Художественная галерея». Это одновременно музей балийского прикладного искусства и лавка, где проезжие туристы могут купить статуэтку, настенное украшение, безделушку из серебра. Как обычно, тут же находится и небольшая мастерская, где десяток-другой мастеров изготовляют серебряные изделия и деревянные статуэтки.

Серебряные изделия балийской работы отличаются от джокьякартских. Мастера острова Бали изготовляют украшения, кольца, безделушки из тонкой серебряной проволоки, которая сплетается в нужный узор. Я видел довольно большую модель парусника, выполненную этим способом. Издали парус и остов лодки казались сделанными из тонкого листового серебра. На самом же деле это была тончайшая проволока, сплетенная в густой узор. На Бали распространен и другой способ художественной обработки серебра. На поверхность безделушки напаиваются крохотные дробинки или крупицы серебра, которые должны образовать нужный узор. Эту искуснейшую работу может выполнить далеко не всякий мастер.

Балийские деревянные статуэтки отличаются большим разнообразием. Для их изготовления употребляются пять сортов дерева: белое — бентава, серовато-белое с темными прожилками, которое называется панггал буая, коричневое — саво, черное — эбен и душистое — чендана, или сандаловое дерево. Последнее ценится значительно дороже всех остальных сортов и используется обычно только для изготовления небольших статуэток или безделушек, например вееров. Стойкий аромат сандалового дерева держится годами.

В балийской деревянной скульптуре можно заметить две отчетливые тенденции: стремление к реализму и в то же время к условно-декоративным, подчас фантастическим, очень далеким от действительности образам. В проявлении обеих тенденций скульпторы достигают большого мастерства и совершенства. Вот галерея реалистических образов людей и животных, воплощенных в разнообразных статуэтках из коричневого дерева саво. Знакомясь с этой галереей и вспомнив витрины многочисленных антикварных лавок Джакарты и других городов, я убедился, что многие излюбленные сюжеты часто повторяются в работах балийских мастеров. В основу многих легли народные рассказы, сказки, побасенки.

Вот небольшая искусно выполненная статуэтка — прожорливая цапля схватила длинным клювом креветку. Но в шею цапли вцепился клешнями маленький, но сильный краб и не дает ей проглотить добычу. Мораль этой простой побасенки такова. Если ты, как эта жадная цапля, возомнил себя сильным и решил поживиться за счет слабого, то подумай о том, что может найтись более сильное существо и тогда ты окажешься в положении слабого. В русском языке эта мысль выражена в пословице «Не рой яму другому — сам в нее попадешь».

Часто встречается другой сюжет — человек сидит на корточках, низко склонив голову. Голова лежит на коленях, и поэтому зритель не видит лица. Я слышал два толкования странной позы фигурки. Это мыслитель, углубившийся в самосозерцание, отрекшийся от всего земного. Опущенное вниз лицо, не видимое зрителю, подчеркивает, что мыслителя не интересует окружающий мир, не интересует ничто, кроме собственных мыслей. И вот второе толкование. Это не мыслитель, а обычный смертный, представший перед раджей По древним обычаям, смертный не мог видеть лица раджи и должен был перед ним падать ниц или закрывать лицо руками.

А вот рыбак-балинезец, древний высохший и сгорбленный старик — кожа да кости. Старик присел на корточки зажав в ладонях удилище. Беззубый морщинистый рот его лукаво усмехается. Это, пожалуй, один из самых ярких реалистических образов, воспроизведенных балийскими ваятелями. Хорош балинезец с боевым петухом. Он подзадоривает петуха перед кровопролитным боем. Мастера деревянной скульптуры любят также создавать скульптурные портреты юношей и девушек; женские фигурки отличаются идеальными пропорциями, грацией и изяществом. Мне особенно понравилась статуэтка, предназначавшаяся для настольной лампы, — сидящая на камне девушка с цветком в руках. Патрон электрической лампочки ввинчивается в цветок, лепестки которого служат небольшим абажуром.

Условно-декоративные фигурки, лишенные реалистических черт, делаются обычно из белого дерева бентава или серо-белого панггал буая. Эти статуэтки отличаются неестественно и нарочито удлиненными конечностями, вытянутым туловищем, изломанными линиями. Глядя на них, думаешь, что скульпторы проявили сознательное озорство, выдумку, утрируя и шаржируя человеческие черты в соответствии с формой и размерами материала. И действительно, при создании таких своеобразных удлиненных фигурок главную роль играет форма кусков дерева.

В искусстве художественной обработки дерева большое распространение на Бали получило изготовление ярко раскрашенных масок. Маски с прорезями для глаз, используемые актерами местной классической драмы арджа или танцовщиками, называются топенгами. Маски, служащие настенным украшением, носят название тапалов. Топенги и тапалы передают черты различных мифологических и эпических персонажей. Широко распространена и плоскорельефная художественная резьба по дереву, иногда в виде больших и сложных по композиции картин.

Деревня Убуд, этот своеобразный балийский Палех, находится километрах в сорока к северу от Денпасара. Оставив у дороги нашу машину, мы пошли по шаткому бамбуковому мостику. Мостик повис над бездонной щелью оврага. Перебравшись через него, мы попали в заботливо вычищенный и приглаженный скверик с газонами и цветниками, с круглым прудиком, заросшим лилиями, с декоративным мостиком, облицованным кусками шероховатого камня. За сквериком на небольшом пригорке расположен скромный чистенький домик с соломенной крышей, музей народной живописи и скульптуры острова Бали. Экспонатов в музее немного, но они дают достаточно полное представление о балийской деревянной скульптуре и станковой живописи, как классической, так и новой.

Балийская школа живописи имеет специфические черты, обусловленные многовековыми национальными традициями. Эта живопись носит подчеркнуто декоративный характер и, как правило, не терпит незаполненного рисунком пространства. На развитие балийской декоративной живописи несомненно оказало свое влияние искусство скульпторов, создавших замечательные барельефы таких архитектурных памятников, как Боробудур, Прамбанан и др.

Вся поверхность полотна или доски, если это плоскорельефная резьба по дереву, должна быть заполнена фигурами и предметами, которые сливаются в сплошной «онер-калейдоскоп. Перспектива в произведениях художников Бали, как и в китайской классической живописи, не соблюдается. Темами произведений служат сюжеты древних эпосов, легенд, местных исторических хроник, переплетающихся с легендами и мифами. Главный персонаж произведения — божество, раджа, герой-ксатрий или демон-раксас — изображается более укрупненно. Это нарочитое нарушение законов пропорций, несоответствие между размерами персонажей должно подчеркнуть значимость главного героя художественного произведения, привлечь к нему внимание зрителя. Таковы основные каноны балийской классической живописи.

Сейчас живое дыхание современности заставляет художников смело отходить от наиболее устаревших канонов и прежде всего обогащать старые классические формы с их условной декоративностью новым жизненным содержанием. Художники Бали не отказываются от мифологических сюжетов, но их все чаще привлекают образы современников, простых тружеников, крестьян, ремесленников. Многие полотна знакомят нас с богатством природы острова Бали, с трудом и обычаями его населения. Эти новые тенденции ярко сказываются в работах таких известных художников, как Ньоман Мадия, Ида Багус Мадэ, Анак Агунг Гдэ Собрат, Иде Багус Мадэ Надера, Убуд Идусти Мадебарах и др. Лучшие полотна этих художников представлены в музее.

Ида Багус Мадэ представлен большим красочным полотном «Уборка урожая». Мы видим кусочек типичного пейзажа острова Бали, рисовое поле, очень реалистичные образы крестьян, занятых уборкой урожая.

Интересное произведение художника Анак Агунг Гдэ Собрат называется «Базар на острове Бали». Живая жанровая сценка, хотя и не лишенная декоративности. Тщательно выписан образ молодой торговки фруктами на переднем плане.

Картина Иде Багус Мадэ Надера «Празднества в Пура» знакомит нас с одним из массовых народных обрядов острова. По своей композиции произведение выполнено в обычных классических канонах. Незаполненного предметами фона на полотне нет. В центре танцовщик, исполняющий ритуальный танец перембон. Танцовщик, как главный персонаж произведения, написан более яркими красками и крупнее других фигур. Его окружает плотное кольцо зрителей. Можно признать, что и при соблюдении основных классических канонов картина не потеряла значения глубоко жизненного произведения. На картине представлена галерея образов: зрители, музыканты, торговцы. Все фигуры создают единый многогранный, яркий образ народа Бали.

В полотне художника Убуд Идусти Мадебарах «Посадка риса» тоже много условностей. Художник не: соблюдает законов перспективы. Но и здесь можно заметить, что условности сочетаются с реализмом. Сюжет картины прост. Рисовое поле. Девушка занимается: посадкой риса. Образ девушки, простой крестьянки-труженицы, очень хорош и реалистичен.

Глядя на полотна, невольно вспоминаешь наших палешан, которые также сумели вдохнуть в старые условно-декоративные формы новое содержание, вместо абстрактных иконописных образов создать живые образы современников.

С проявлением новых тенденций заметно обогащается и палитра художников. Балийские художники пишут и однотонные, и многокрасочные произведения. Употребляются обычно краски темпера. Написанные ими картины выглядят рисунками, выполненными пастелью. Теперь художники начинают использовать и масляные краски. Маслом написано, например, полотно «Празднества в Пура».

Я выразил желание посетить одного из художников, живущих в деревне Убуд. Видха повел меня к Ньоману Мадия.

Скромная усадьба деревенского художника окружена глинобитной стеной. Мы застали Ньомана Мадия на маленькой террасе за самодельным мольбертом. Обстановка в доме и в усадьбе такая же, как и у небогатых односельчан художника. Перед домом бродили куры и черный острорылый поросенок. Резвились голопузые ребятишки. Старая женщина молола на ручном жернове рис.

Художник работал над полотном «В аду». Незаконченная картина рассказывала о том, как черти мучают грешников. Среди грешников женщина, не желавшая при жизни иметь детей. Теперь аду в ее грудь вцепились страшные фантастические существа вроде змей, и она должна кормить этих безобразных чудовищ. Другую женщину терзают собаки — она не отличалась при жизни скромностью и не носила платья. На заднем плане этого судилища сам грозный судья — дьявол.

Другое полотно было уже завершено. Здесь художник не предавался изощренной фантазии и не черпал сюжет из мифологии; он изобразил вполне реальную и очень живую сценку из балийской жизни, одну из обрядовых церемоний.

По словам Ньомана Мадия, в Убуде живет и работает более двадцати народных художников. Все они вместе с художниками окрестных деревень состоят в «Объединении художников Убуда» (Голонган Пелукис Убуд). Объединение организовало лавку-выставку, где заезжие туристы могут посмотреть работы мастеров Убуда и что-нибудь купить. Мое внимание в этой лавке привлекло несколько картин, выполненных черной китайской тушью.

— А теперь давайте посетим самого известного на Бали скульптора, — предложил Видха, когда мы возвращались под вечер в Денпасар.

Видха повел меня в бедный, густо застроенный квартал города. Здесь рядом с домишками бедняков было жилище Гег Дукуха. Нас встретил сам скульптор, высохший и седой как лунь старик, напоминающий того рыбака, чей образ был запечатлен в многочисленных деревянных статуэтках. Длинные волосы спускались до плеч и делали его похожим на факира или прорицателя из восточной сказки. Платье состояло из куска клетчатой ткани, обмотанного вокруг нижней части туловища. Кожа напоминала выцветший от времени сухой пергамент.

Из дома высыпали любопытные ребятишки и взрослые. Все они оказались членами обширной семьи старого скульптора. Мастерская бапака Гег Дукуха помещалась под небольшим навесом. На стеллаже сидели, поджав ноги, двое мужчин. Они обрабатывали резцами дерево саво. Скульптор-балинезец плохо говорил по-индонезийски. Поэтому мне пришлось в основном слушать рассказ его родичей — учеников и помощников.

За свою долгую жизнь бапак Гег Дукух создал немало произведений. Под его резцом оживали куски дерева саво и сандалового и превращались в балинезских юношей и девушек, изящных танцовщиц и умудренных годами и опытом стариков, в бога Шиву или в животных. Произведения скульптора пользуются известностью далеко за пределами острова Бали. Немало статуэток увезли за океан падкие до экзотических сувениров туристы и настоящие ценители национальной культуры острова. Немало произведений Гек Дукуха было приобретено президентом Сукарно. Президент не раз говорил, что статуэтки старого скульптора из Денпасара составляют гордость его коллекции.

Теперь Гек Дукух работает преимущественно над скульптурными портретами. Нередко приходят заказы с Явы. Часто скульптору приходится создавать статуэтку, имея перед собой лишь фотографию оригинала. Такая работа не всегда по душе художнику. Снять с плохой любительской фотографии приблизительно похожую копию он считает ремеслом, а не искусством. Однако приходится думать о благосостоянии большой семьи. Но когда художник не связан заказами, он обращается к образам, которые волнуют его. Он умеет оживлять мертвые куски дерева.