* * *

Нанимать барк им не пришлось: через пару вечеров, в которые Лена отрабатывала все свои льготы, в зале ресторана (называть это трактиром не поворачивался язык) обнаружился странноватого вида мужчина, который вдруг попросил Лену о личной беседе, и она, конечно, не отказала. Она боялась, что мужчина запросит советов, а как можно что-то советовать незнакомому человеку, но он хотел просто выговориться, рассказать о своих бедах и своей вине. Вина была вроде Милитовой: он не уследил за своим ребенком и тот упал за борт корабля. Его бросила жена, прокляла родная мать, но еще яростнее проклинал себя он сам и носил в себе это уже несколько десятилетий. Лена, в общем, только сочувственно молчала, а он ничего другого и не ждал. Его все судили. А Лена не стала – не смогла, то сделано, то сделано, и он себе был самым строгим судьей, жил с этой виной и умрет с этой виной, и ничего не изменить. Это было единственное, что она ему сказала, но то ли он уловил ее сочувствие или жалость, то ли просто выговорился как перед психоаналитиком или случайным попутчиком в поезде (с Леной попутчики всегда делились своими проблемами), и ему полегчало. Он очень хотел за это временное облегчение рассчитаться хоть как-то и сам предложил просто отвезти Светлую и ее спутников на остров с развалинами древнего храма – прикоснуться к благости прежних богов. День пути туда, день обратно, какое-то время там…

Ему самому туда страшно хотелось, но один – боялся, то ли гнева богов, то ли появления каких-то призраков, вот и понадеялся, что присутствие Светлой его от призраков и гнева оградит. Дурак. Призраки были не на острове, а в его собственной душе. Но она согласилась: и на развалины было интересно посмотреть, и шуту море показать, и мужчину было жалко… Ведь если что она прямо оттуда сможет увести всех в другой мир…

Вот так и появилась уверенность: сможет. То-то Лиасс порадуется.

И еще одна уверенность: Владыка за нее порадуется. Ленка Карелина начинает быть уверенной? Это вряд ли. Разве что в чем-то…

У мужчины был собственный корабль, огромный по местным параметрам, трехмачтовый, красивый настолько, что дух захватывало. Они прихватили с собой все вещи и даже лошадей, чтобы не возвращаться в этот город, а отправиться в другой порт, куда, собственно, и направлялся капитан. Четыре-пять дней Лена была готова помучиться.

Качка оказалась не настолько страшной: море было спокойно, а корабль достаточно велик и устойчив. Лену подташнивало, конечно, кружилась голова, не было аппетита, но в целом она чувствовала себя вполне прилично. Капитан дал ей коробочку с пастилками, которые неплохо помогали от морской болезни.

Почти весь путь до острова они провели на палубе. Гару жался к ногам и категорически отказывался подойти к борту. Шут восторженно смотрел на море, да и не только шут, Лена тоже, да и Маркус не отворачивался. Солнце начало садиться, когда они увидели играющих дельфинов. Шут радовался, как ребенок, а капитан сказал, что это замечательная примета, когда дельфины провожают корабль. До полуночи они проторчали на палубе, пока Лена окончательно не замерзла и не утащила шута в каюту. Капитан отдал им свою каюту – и она была роскошна. Они долго еще рассматривали всякие морские диковинки, прежде чем улеглись спать: Лена на узкую кровать, мужчины – на пол. Встали они еще до рассвета, чтобы посмотреть, как встает над морем солнце, но шут признался, что ночью было красивее, потому что звезды отражались в воде.

Остров был довольно велик и пуст, развалины храма напомнили Лене виденный на картинках Парфенон, только существенно больше и величественнее. Мраморные статуи богов стояли или валялись, целые или разбитые, стены поросли вьюнками и плющом, дикие розы лезли из-под камней, и никакого присутствия высшей силы Лена не ощущала. А капитан, похоже, ощущал. Возможно, он верил в этих древних богов и привел им Лену, чтоб они убедились, что хоть кто-то в этом мире его жалеет.

Они побродили по берегу, распугивая мелких крабов. Шут нашел небольшую красивую раковину, покрутил, по совету Лены прижал ее к уху и вдруг смущенно спросил:

– Вы не будете надо мной смеяться, если я возьму ее на память?

– Обязательно буду, – поклялся Маркус, предусмотрительно отступая на шаг и косясь на Лену. Она погрозила ему кулаком и разрешила шуту взять раковину. Человек имеет право на сувениры. Особенно сувенир о реализовавшейся мечте.

– Не то подбираешь, – сказал капитан, подобрал неказистый камешек, сильно стукнул по нему другим камнем: словно скорлупа раскололась и в ладони капитана засияло нечто невероятное, красно-желтое, то ли такой яркий сердолик, то ли другой самоцвет, каких не было в мире Лены. – Возьми, Светлая, пусть у тебя тоже будет память об этом острове.

– Тогда и мне надо, – решил Маркус и принялся активно искать себе сувенир, а они взялись ему помогать и в итоге нашли прозрачно-серый агат или что-то вроде агата.


Загрузка...