Змеиное варенье

Глава 10. Инквизитор Тиффано

Я тяжело сглотнул и отвел глаза.

— Когда это пришло?

— Сегодня днем… — глухо ответила Нишка.

Профессор Адриани удрученно покачал головой и попытался взять девушку за руку, но она выдернула ладонь и сжалась в кресле. Мы сидели в кабинете у кардинала Яжинского, который пока хранил гробовое молчание.

— Это точно его?

— Да, — кивнул профессор. — Перстень с фамильной печаткой.

— Но почему Нишке?

— Потому что… он… он обещал вернуться за мной. И закончить то, что не успел.

— Госпожа Чорек, — мягко сказал профессор и все-таки взял ее за руку. — Я настаиваю, чтобы вы переехали.

Он не посмеет…

— Он уже посмел! — Нишка вскочила на ноги. — Уже посмел! Вы что, вы не видите?.. Да что вы можете!

Никого вы не защитите!

— А ну сядь! — монсеньор стукнул кулаком по столу, и Нишка, вздрогнув и поджав губы, опустилась обратно в кресло. — Вы идиоты? Или вы не понимаете, что сейчас будет? Это уже не ограбление дворцового хранилища, а похищение! Тайный сыск на уши встанет, когда узнает!

— Уже знает. Уже стоит.

Двери кабинета распахнулись, и в комнату вошли тайный советник Сипицкий и магистр Лоренц. Я прикрыл глаза, не желая видеть ни их мрачные лица, ни страшную посылку, полученную Нишкой. На столе лежала бархатная коробочка, в которой обычно дарят драгоценности, а в ней… отрубленный палец с фамильным перстнем семьи Арметино. Палец насадили на серебряную вилку, ту самую, из хранилища, вместе с запиской: "Любимая, я дарю тебе его руку, по частям, не обессудь. Надеюсь, ты примешь мое предложение, иначе я буду вынужден подарить и его сердце… Навеки твой. Серый Ангел"

— Требование выкупа прислано великому князю, поэтому похищением вояжича Арметино займется тайный сыск, — отрезал советник. Господин Сипицкий был очень маленького роста, даже ниже, чем Нишка, лысоват и добродушен, но только на первый взгляд. Стоило заглянуть в его холодные голубые глаза, и сразу становилось понятно, почему этот нелепый человечек руководит тайной канцелярией самого могущественного княжества. В огромном кабинете неожиданно сделалось тесно, как будто советник занял собой все пространство.

— Я поддерживаю, — заявил магистр, — это будет разумно, особенно в свете…

— Серый Ангел объявлен вероотступником за ряд преступлений, совершенных в Кльечи, поэтому Святая Инквизиция имеет первоочередное право на ведение дознания, — возразил кардинал.

— Кажется, вы не справляетесь даже с текущими дознаниями… — ехидно отметил магистр.

— Это не обсуждается. Великий князь уже знает о происшествии, поэтому его воля такова, что заниматься поисками вояжича будет тайный сыск, — советник задумчиво крутил в руках коробочку. — Вилка та самая?

Из хранилища?

— Это улика по нашему текущему дознанию, — кардинал не на шутку разозлился, — которую выкрали из дворцового хранилища при попустительстве вашей охраны! Несмотря на требования передать все улики нам!

— При участии и ваших людей, — равнодушный кивок в сторону Нишки.

— Инквизитор Чорек сделала все возможное в той ситуации, а капитан дворцовой охраны проигнорировал предупреждение о готовящемся ограблении и не предоставил ей никакой поддержки! Ваша служба уже проявила себя не лучшим образом, и Святой Престол будет настаивать на…

— Требования Серого Ангела касаются секретов двора, поэтому…

— Какие именно требования?

— Вас это не касается. Я изымаю улики и…

— Мне придется обратиться в Орден Пяти! Не заставляйте меня…

— В таком случае, я напомню им о реликвии святой Милагрос, которую вы просрали. Себе же хуже сделаете.

— Да как вы смеете!..

Они были готовы сцепиться друг с другом: тщедушный кардинал и маленький советник, застывшие в обманчиво спокойных позах. Мне сделалось так горько и противно, что я не выдержал:

— А вам не кажется, что Серый Ангел намеренно стравливает вас друг с другом?

Они оба уставились на меня со злостью.

— Инквизитор Тиффано, ваши замечания неуместны…

— Да полноте вам! Зачем присылать посылку инквизитору Чорек с недвусмысленным содержанием, а выкуп требовать у князя? Зачем привлекать к себе внимание сразу двух сторон? Пока вы будете решать, кому заниматься поисками, он успеет провернуть свои дела и оставить вас всех с носом!

Кардинал открыл рот, чтобы осадить меня, но советник неожиданно остановил его.

— Подождите. Господин Тиффано, какое еще недвусмысленное содержание?

Я молча протянул ему записку, стараясь не смотреть на разъяренного монсеньора.

— Интересно. Учитывая то, что инквизитор Чорек подверглась нападению и попытке изнасилования со стороны Серого Ангела, а также то, что он потребовал от князя выкуп в виде рецепта "Поцелуя Единого" для своей возлюбленной…

Я вздрогнул.

— … можно предположить, что она…

Все взоры обратились к несчастной, которая съежилась в кресле.

— … представляет для преступника определенный интерес, чем можно воспользоваться…

Советник с сомнением окинул девушку взглядом и покачал головой.

— Странный у него вкус… — съязвил магистр, презрительно покосившись на Нишку.

— Магистр Лоренц, — резко осадил его всегда тактичный профессор, — ваши замечания неуместны и оскорбительны.

— Госпожа Чорек, — обратился к Нишке советник, — о каком предложении идет речь в записке?

Нишка набычилась и покраснела, поджав губы. Я ответил вместо нее:

— Полагаю, о предложении руки и сердца, разумеется, в извращенном понимании этого мерзавца. Нам надо объединить усилия, чтобы поймать его, а не спорить, кто важнее.

— И это говорит человек, которому делается плохо от вида крови… — вылез вперед магистр. — Не понимаю, как он вообще сдал экзамены и получил…

— Господин Тиффано был моим лучшим учеником, — опять осадил его профессор Адриани. — Не чета сыночкам некоторых…

— Довольно! — повысил голос советник, не сводя глаз с кардинала. — Монсеньор, я знаю, что вы были против назначения господина Тиффано. В отличие от меня. Что скажете?

Я в изумлении воззрился на коротышку. Вот уж не думал, что он меня поддерживал…

— У меня пока нет других кандидатур, увы, — вздохнул кардинал. — Не выставлять же в дознание госпожу Чорек…

— Вот значит как! — взвилась на ноги Нишка, ее голос позорно дрожал. — Я недостаточно хороша для дознания? Потому что не писаю стоя?!? Я сама его поймаю, слышите! Без вас! У меня получится!

— Госпожа Чорек, я думаю, что монсеньор просто хотел сказать, что вы… — начал профессор, — нуждаетесь в охране, и поэтому не можете продолжать дознание. Он вовсе не хотел задеть ваши чувства…

— Да идите вы все! — рявкнула Нишка и, не обращая внимания на оклики, выскочила из кабинета, хлопнув дверью.

— Пусть к ней приставят охрану, — рассеяно обронил советник, перечитывая в который раз записку. – Почерк странный… Где-то я уже видел похожий…

— Я предложил госпоже Чорек пожить пока в моем доме, раз она не хочет оставаться в церковном госпитале, — поднялся с кресла профессор. — И думаю, что смогу ее образумить, а пока она слишком взволнована, чтобы мыслить разумно…

— Да-да, — кивнул советник. — Господин Тиффано, вы же кажется уже знакомы с офицером Матием? Будете вести дознание вместе с ним. Надеюсь, мне не надо напоминать о сохранении данного происшествия в тайне? А пока не смею больше вас задерживать, господа. Нам с монсеньором надо еще кое-что обсудить…

В коридоре профессор придержал меня за рукав и отвел в сторону.

— Кысей, я подумал, ты должен знать. Когда пришла эта ужасная посылка, Нишка обронила странную фразу. Про Лидию. Я думаю, что про Лидию…

— Что именно?

— Она прошептала: "Бедная крета, как же она смогла жить после такого…" Я думаю, что речь была именно о Лидии, поскольку вряд ли Нишка знакома с другой благородной кретой.

— После такого? После чего такого?

Профессор пожал плечами.

— Я пытался расспросить Нишку, но, увы… Та замкнулась, только повторяла, что сможет себя защитить, что с ней такого не произойдет, что живой она не дастся. Думаю, речь шла о насилии. У госпожи Чорек сейчас типичная реакция жертвы, отрицающей саму возможность такого насилия…

Мне сделалось нехорошо. Если предположить, что Серый Ангел мог… Нет, этого не может быть!

— Лидия не… В смысле, она бы так просто не далась, вы ее не знаете. Да она бы сама приложила кого угодно… Или все-таки?..

Профессор сочувственно похлопал меня по плечу и ушел, оставив после себя тысячу вопросов. Я пытался вспомнить, как себя вела Лидия. После приема у помчика Овьедо она сильно изменилась. С нее слетела обычная заносчивая уверенность, на меня она почти не смотрела, легко отказалась от своих притязаний… Господи, неужели этот мерзавец и в самом деле ее обесчестил? Теперь становилось понятным ее отчаянное желание сбежать из города… Но почему она ничего мне не сказала? Неужели не верила, что я смогу ее защитить? Бессильная злость и отчаяние накрыли меня. Поймаю ублюдка и убью…

— Господин Тиффано? — я вздрогнул от неожиданности, увидев перед собой знакомое конопатое лицо офицера Матия. — Пока вы тут мечтаете, Серый Ангел замышляет очередную каверзу. Пойдемте, нас ждут великие дела…

Я тяжело вздохнул и поплелся за долговязым мучителем, еще вчера истязавшим меня несколько часов на допросе.

Остаток дня, проведенный в компании рыжего офицера, окончательно выбил меня из колеи. У господина Матия была неприятная особенность по десять раз переспрашивать одно и то же, бурно жестикулируя и вставляя крепкие словечки. Он кого угодно мог заморочить и сбить с толку, карауля оговорки жертвы и вцепляясь в неверное слово, как бешеный лис. Единый видит, чего мне стоил вчерашний допрос. Офицер Матий допытывался, откуда я узнал о готовящемся ограблении и планах Серого Ангела. Я решил поступать, как на допросе у мятежников в Асаде, попросту повторяя одно и то же, слово в слово, игнорируя любые провокации и подколки. Мне было ясно, что если этот хитрый лис доберется до Лидии, то беды не миновать. Более всего мне хотелось удрать от него и увидеть Лидию. Я отказывался верить в то, что такое могло произойти, несмотря на упрямые факты, свидетельствующие об обратном… А еще я не был уверен, что у меня достанет мужества задать ей этот вопрос…

Мы уже успели побывать в борделе "Храм наслаждений", куда вчера наведывался благородный вояжич.

Там ретивого офицера ждала неудача. У хозяйки борделя были слишком высокие покровители, поэтому та нахально и наотрез отказалась обсуждать дела своего клиента. Однако удалось установить, что вояжич взял из отчего дома крупную сумму золотом, что наводило на определенные размышления.

Расторопная стража по поручению Матия обошла всех извозчиков и нашла того, который возил вояжича вчера вечером.

— Посольство узкоглазых, поместье Альвернутти и церковь святого Тимофея, — сверился с записями офицер и ткнул меня в бок острым локтем. — Господин Тиффано, вы ведь уже бывали у этих хитрожопых?

— Не понимаю, о чем вы, — поморщился я. — Давайте соблюдать правила приличия даже в нашем узком кругу, поскольку вы и я находимся при исполнении…

— Да ладно вам! Любитель мальчиков будет рассказывать мне о приличиях… Кстати, забыл поинтересоваться, вы уже успели стать завсегдатаем "Храма наслаждений"?

— Нет, и не собираюсь. Вы меня уже спрашивали. Офицер, может у вас что-то с памятью?

— Титька тараканья! Старею, наверное… — картинно хлопнул он себя по лбу. — Кстати, напомните мне, откуда у вас деньги на малолетнего раба?

— Это подарок.

— Надо же! Познакомите? С дарителем. Вдруг и мне чего перепадет…

— Обойдетесь.

В посольстве нам в приеме отказали, отчего офицер сделался еще более словоохотливым и невыносимым. Поместье было за городом, и дорога до него показалась мне бесконечной. Офицер Матий в очередной, наверное, двадцатый раз по счету, попросил меня рассказать все, что я знаю о Сером Ангеле.

— Чего вы добиваетесь? Я не скажу вам ничего нового. Серый Ангел опасный еретик и вероотступник, я хочу поймать его не меньше вашего. За ним числятся несколько ограблений и поджогов, подозрение в убийстве кардинала Ветре и вояга Наварро, разрушение святыни в Академии города Кльечи и бог знает что еще…

— Зачем он полез в хранилище? Откуда узнал о тайном ходе?

— Понятия не имею про тайный ход, а хранилище… Повторяю еще раз, надеюсь, последний раз. Это было озарение свыше. Все. Точка.

— Как удобно… — офицер воздел руки вверх и закатил глаза. — Боже Единый, яви милость этому праведнику, открой ему, где держат вояжича Арметино…

— Прекратите паясничать.

— Нет? Не явил? Что же я делаю не так, маразум кошачий? Как это работает? Давайте, молитесь или что вы там делаете… Иначе зачем вы мне здесь такой пушистый нужны?

Я скрипнул зубами и отвернулся, уставившись в окно. Пейзаж за окном был однообразным и печальным.

Солнце успело скрыться за горизонтом, и заснеженные поля погрузились в вечерний сумрак. Однако покосившийся мост через реку показался мне знакомым. Мы остановились перед ним, а дальше пришлось выбираться из теплого экипажа и идти пешком по плохо утоптанной дороге. Поместье Альвернутти оказалось заброшенным, что было видно даже издалека. Но дотошный Матий не поленился полностью обойти его, постучать в трухлявые двери и заглянуть в заколоченные окна, бесцеремонно отодрав одну из планок.

— Вы собираетесь залезть внутрь? — поинтересовался я, плотнее запахивая на себе тонкую мантию.

— Нет, я буду сидеть и козюлькам молиться, чтобы меня озарило!

Я остался стоять снаружи, пытаясь отогнать сомнения. Поместье Лешуа было совсем рядом, и такое совпадение мне не нравилось. Почему Серый Ангел решил похитить вояжича? Как он заманил его сюда?

Заставил Лидию помочь ему в этом? Что ему на самом деле нужно? Нишка? Но проще похитить ее, а не вояжича, из-за которого всполошился весь тайный сыск. А "Поцелуй Единого"? Да ладно, если этот сумасшедший не побоялся явиться в хранилище за серебряной вилкой, то что ему стоит потребовать рецепт за жизнь вельможи…

Офицер Матий смахнул с бровей паутину, чихнул, поднял воротник и направился к экипажу:

— Поехали в церковь. Не понимаю, что он делал столько времени в заброшенном доме…

— Может, встречался с кем-то, — я догнал офицера и пошел с ним рядом. — Извозчик утверждал, что вояжич был зол и нервничал. А учитывая, что он вез крупную сумму денег, то возможно, его кто-то шантажировал.

Я сказал и похолодел, вспомнив угрозу Лидии прижать Ивера записями из дневника профессора Камилли. Это она могла шантажировать вояжича и назначить встречу здесь…

— Вы что-то вспомнили, господин Тиффано? — охотничий блеск в его глазах был виден даже в темноте.

— Вспомнил… Профессор Камилли… Он был… Ивер Арметино был пациентом профессора Камилли?

— Хм… Садитесь… — офицер захлопнул дверцу экипажа и велел трогать, после чего пристально уставился на меня. — Почему вы спрашиваете?

— Профессор Камилли опаивал своих пациентов и… совращал. Дневники профессора были уничтожены пожаром в Кльечи, как мы думали, однако Серый Ангел мог их найти и шантажировать…

— Интересно. Я узнаю, — против обыкновения Матий не стал расспрашивать меня, а погрузился в раздумья.

Старенький священник в церкви святого Тимофея оказался глухим, как сыч, поэтому я с некоторым злорадством наблюдал за мучениями своего напарника. Он даже не стал переспрашивать церковника.

Тот ничего не видел, а уж про слышать речь вообще не шла.

— Последним пунктом назначения была церковь. Куда дальше мог направиться вояжич? Или куда его мог увезти похититель? — задумчиво пробормотал рыжий офицер, сдвинув двухуголку на затылок и растирая лоб ладонью.

— Давайте сначала выясним, для чего вояжичу потребовалась такая крупная сумма золотом, и что он делал в посольстве, — меня все больше терзали дурные предчувствия, что Лидия в этом мерзком деле запачкалась по самые уши. — Завтра, потому что сегодня все равно уже поздно и…

— Надо идти по горячим следам! Плохо, что днем был снегопад, все следы замело. В любом случае, наведаемся еще в соседнее поместье, может, там что-то видели или слышали.

Я похолодел от осознания того, что рыжий лис увидит Лидию в доме Лешуа. Офицер Матий уже интересовался моими фамилиарами, в том числе и госпожой Хризштайн, поэтому сейчас он непременно почует неладное от такого совпадения…

— Пустая трата времени, — торопливо возразил я. — Да и поздно уже. Давайте вернемся завтра с утра, когда у нас будет подписанный князем указ, иначе с нами просто не захотят говорить…

— Поехали! — непререкаемым тоном заявил офицер, и мне осталось лишь молиться, чтобы Лидия не попалась ему на глаза.

Дверь нам открыла тоненькая девчушка в одежде горничной, чье лицо показалось мне смутно знакомым.

— Помчик Лешуа у себя?

— Он никого не принимает, — голосок у нее оказался неожиданно хриплым, а когда она встретилась со мной глазами и вспыхнула, тут же опустив голову, меня пробрал ужас.

Передо мной стоял невольник из посольства, переодетый в девушку. Лидия даже не удосужилась его спрятать получше, а просто притащила в дом Лешуа. Господи, она ведь говорила мне тогда, что выкрала его и приковала цепями в подвале… Невольник торопливо спрятал руки за спину и пробормотал с несчастным видом:

— Господин никого не принимает, уходите, пожалуйста.

— Тайный сыск, офицер Матий. Доложите господину, что ему придется нас принять, иначе завтра мы явимся с обыском.

На лице мальчишке отразился смертельный ужас, он послушно кивнул:

— Сей-ик-час…

Офицер толкнул меня в бок и заметил:

— Видели, как побледнела? Задницей чую, здесь что-то есть…

— Есть, — я призвал на помощь всю выдержку, — бедняжка больше боится хозяина, чем вас, поскольку у господина Лешуа тяжелый характер. Этого его сын стал первой жертвой колдуна, после чего помчик закрылся здесь и никого не принимает. Даже инквизитору Чорек не удалось к нему попасть, он попросту выставил ее. Я пытался вам это сказать, но вы же не воспринимаете меня всерьез.

Я спокойно уселся на диван в гостиной и добавил:

— Поэтому не буду вам мешать, развлекайтесь.

Офицер задумчиво прошелся взад-вперед по гостиной, потрогал тяжелые портьеры на окнах, постоял перед заключенным в дорогую раму портретом сколь благородной, столь же и мрачной дамы, открыл крышку клавесина, провел пальцами по клавишам, извлекая какофонию звуков.

— Немедленно прекратите! Вон из моего дома! — по лестнице спускался хозяин поместья, высокий и полностью седой мужчина.

— Офицер Матий, тайный сыск. Мы ведем расследование.

— Вон, я сказал!

— Не осложняйте себе жизнь. Я всего лишь намерен задать вам несколько вопросов…

— Вы на моей земле! Не уберетесь отсюда немедленно — спущу собак!

— Мы вернемся с указом князя, и тогда вы уже…

— Вот тогда и будете здесь вонять! Вон!

Я наклонил голову, чтобы скрыть довольную улыбку, а потом поспешил встать и взять сыскаря под локоть:

— Пойдемте, офицер, я же вас предупреждал…

— А вы кто такой? — затуманенный яростью взгляд хозяина дома остановился на мне и заметил мою мантию. — Инквизитор?

— Да, инквизитор Тиффано. Извините нас, мы уже уходим.

Я потащил к выходу пыхтящего от злости Матия, начиная ему искренне сочувствовать.

— Подождите! — вдруг выдал господин Лешуа. — К вам у меня есть разговор. На кухню.

Я споткнулся от неожиданности, остановился, обернулся и покачал головой.

— Господин Лешуа, вы в своем праве выгнать нас, но в таком тоне говорить и тем более командовать у вас не получится…

— Идите! — прошипел мне офицер, толкая в бок. — Задайте ему вопросы, а не стройте из себя писклявую недотрогу.

— На кухню, святой отец, проследуйте, сделайте одолжение. Пожалуйста, — и видя, что Матий двинулся за мной, Лешуа добавил, — а вам придется подождать его за дверью, господин офицер.

На кухне витал потрясающий аромат куриного бульона, который готовила Тень. Я сглотнул голодную слюну, а служанка всплеснула руками, увидев меня.

— Господин Тиффано, а вы как здесь?

— Тень, оставь нас наедине, пожалуйста, — неожиданно мягко сказал господин Лешуа.

— Хорошо, я отнесу госпоже бульон, что-то ей сегодня совсем нездоровится…

У меня больно сжалось сердце от этих слов. Тогда я не смог защитить Лидию, а сейчас не могу быть рядом и поддержать… Нестерпимо захотелось наплевать на осторожность и подняться в ее комнату вместе с Тенью.

— Господин Тиффано, надеюсь, я вижу вас в первый и в последний раз в своем доме. Избавьте меня и мою невесту от вашего докучливого внимания.

— Господин Лешуа, я здесь исключительно по делам дознания. У вас вчера были гости?

— Нет, здесь не бывает гостей. Я никого не принимаю.

— Вчера похитили вояжича Ивера Арметино. Удалось установить, что это произошло неподалеку, в церкви святого Тимофея.

Лешуа едва заметно вздрогнул и нахмурился.

— Вы подозреваете колдовство? Как… с моим сыном?

— Пока неизвестно. Великому князю прислали требования выкупа. Вы что-нибудь об этом знаете?

— Откуда? Я удалился от двора и не собираюсь возвращаться. Поэтому не желаю более видеть здесь ни вас, ни вашего напарника. И кстати… По какому праву вы преследуете мою невесту и расспрашиваете обо мне?

— Вы о чем?

— Откуда вы узнали, что я получил ожог? Это произошло уже здесь, в поместье. Об этом никто не мог знать. За мной следят?

Лешуа смотрел на меня бесцветными глазами, странно выделяющимися на его темном лице. Я нахмурился.

— У вас действительно есть ожог? С правой стороны?

— Вы издеваетесь? Откуда вы об этом знаете?

Он угрожающе надвинулся на меня, и я невольно сделал шаг назад. Неужели Лидия не выдумывала, а действительно была… с ним… с этим стариком… Но почему? Я не верил в это.

— Нет, этого не может быть. Покажите, — потребовал я, прекрасно понимая, насколько дико это звучит. Но таких совпадений не бывает!

— Пошел вон, щенок! Еще раз увижу тебя рядом с ней, убью!

Мне сделалось гадко и противно. Как она могла? После насилия над собой тут же прыгнуть в койку с человеком, который ей в отцы годится… Я изводил себя, что Лидия страдает, а она спокойно развлекается… Впрочем, у меня не было права ее осуждать, она всего лишь пытается устроить свою жизнь, получить титул и защиту от Серого Ангела. Только легче от этого не становилось.

Я развернулся и вышел из кухни, не разбирая дороги и спотыкаясь на ступеньках. Уже у выхода меня догнала Тень.

— Господин Тиффано, вы уходите? А как же?..

— Передайте вашей хозяйке мои пожелания скорейшего выздоровления, — голос предательски дрожал. – Кстати, что с ней?

— Не знаю, днем она вернулась совсем плохая. А что губа разбита, так это… — Тень смущенно осеклась.

— Губа? Ее кто-то ударил? Кто? — я надвинулся на служанку, и она стушевалась.

— Бедный ребенок… Он… она просто защищался… лась… — пробормотала она.

Я удивленно уставился на служанку, а потом перевел взгляд на мальчишку, который появился в дверях с белым от ужаса лицом.

— А, — махнула она рукой и бросилась к мальчишке, обняла его за плечи и погладила по голове. — Вы же не выдадите Луи… Заберите мальчика, а? Госпожа ведь не успокоится. Она вчера его кажется… снасильничала, он бедный аж дрожал от ужаса, весь исцарапанный, заикался. А ему идти некуда, он беглый…

— Не надо меня ни-ик-куда забирать! Госпожа хорошая, я с ней ос-ик-танусь! А он пусть уходит! — он вырвался из ее объятий, уставившись на меня затравленно. На его запястьях красовались кровоподтеки, а в глазах была видна отчаянная решимость.

— Сынок, но она ведь не угомонится…

— Пусть у-ик-ходит!

— Госпожа Хризштайн тебя вчера… принудила к… — дальше у меня язык не поворачивался произнести.

— Я сам ви-ик-новат, уходите… — его голос опустился до глухого шепота, а меня затошнило.

Какой-то театр абсурда… Или они все мне врут? Не могла же Лидия и в самом деле заразить своим безумием обитателей этого дома… и меня заодно… Я зажмурился и встряхнул головой.

— Передайте госпоже Хриз… штайн… что Святая… Инквизиция… в ее услугах… фамилиара… больше не… нуждается… Прощайте.

Я вылетел из дому, словно преследуемой стаей голодных волков, на спасительный морозный воздух, задыхаясь от подкатившей к горлу тошноты. Офицер Матий курил возле экипажа, нетерпеливо стряхивая пепел в сугроб. Увидев меня, он сразу насторожился, бросил самокрутку и потянулся за оружием.

— Что случилось, господин Тиффано?

— Помчик Лешуа ничего не видел и не слышал. Пустая трата времени. Поехали.

— На вас лица нет, чумадея мне в зад!

— Поехали.

Но в экипаже от офицера было уже не избавиться, он припер меня к стенке вопросами, угрожая вернуться завтра и устроить Лешуа допрос с пристрастием.

— Оставьте, офицер, я просто узнал, что… — на меня накатило холодное равнодушие, — что мой фамилиар… госпожа Хризштайн… та, которой вы так интересовались…

— И что же с ней? — хищно подался ко мне рыжий лис.

— Она выходит замуж. За помчика Лешуа.

— И это вас так расстроило? — прищурился он с подозрением.

— Да. Я остался без фамилиара, на которого… рассчитывал.

— Почему же?

— Потому что, став благородной помчицей, она не будет больше шпионить для Святой Инквизиции, что непонятного. Отстаньте уже от меня!

— Тю, титька тараканья! Всех делов-то! Расстройте ей свадьбу.

Я изумленно воззрился на хитрое конопатое лицо напротив меня.

— Вы в своем уме?

— А что здесь такого? Можно подумать… Кстати, это ведь она вам мальчишку подарила, а?

— Если знали, зачем спрашивали? — мне сделалось все равно, кто и что обо мне подумает.

Я закрыл глаза и откинулся на спинку сиденья, мечтая об одном — добраться до кровати и забыться глухим смертельным сном.

— Странно, маразум кошачий! — Матий хлопнул меня по колену так, что я вздрогнул и неохотно открыл глаза. — Если бы я не слышал про ваши пристрастия к мальчикам, то решил бы, что вы с ней того…

Я подавил желание схватить наглеца за шкирку и выкинуть из экипажа, вместо этого просто стряхнул его руку и закрыл глаза опять.

— Или все-таки покувыркались? И как она? Горячая штучка? Есть из-за чего расхлюпиваться в хлам-то?

Вся накопившаяся за день злость в одночасье вскипела в крови и ударила в голову. Я схватил офицера за воротник и встряхнул, как грушу:

— Замолчите и не смейте больше о ней ничего говорить!

— Тихо, тихо, не буду, не буду… — он отцепил мои пальцы и усадил меня обратно на сиденье. — Ишь ты, как взвился-то… Неужто слухи врут?.. Когда я про мальчиков распинался, хоть бы хны, а тут поди ты… ревнует… и бесится еще…

— Офицер Матий, повторяю еще раз. Сделайте одолжение и… заткнитесь!.

Утро началось с того, что на меня спящего с воинственным гиканьем обрушился Йоран. Я вскочил на ноги, сердце разрывалось в бешеном ритме. Деревянная палка больно ткнулась в живот, и завернутый в серые портьеры сорванец потребовал, чтобы я сдался на милость Серого Ангела.

— С ума сошел? — я поймал мальчишку за ухо, наподдал ему по заднице и потащил вниз, на кухню к Иде.

Йоран стал совершенно невыносим в последнее время. Остенберги души в нем не чаяли и разбаловали так, что сорванец носился по дому, переворачивая все вверх дном и ломая, а они только умилялись невинным проказам. К сожалению, разговор с его родственниками по линии отца результатов не дал. Те не хотели брать на себя заботы о мальчишке, руководствуясь исключительно меркантильными соображениями, а настаивать я не решился. Клятая Лидия ухитрилась даже в добром деле устроить мне подлянку. Воспоминания о вчерашнем больно сдавили грудь, стало трудно дышать. Но теперь на свежую голову все произошедшее казалось гротескным и слишком нереальным.

Я передал сорванца Иде, удержавшись от соблазна добавить ему еще и розог, мрачно сжевал завтрак, даже не почувствовав вкуса еды и не переставая думать о Лидии. Нет, я мог бы поверить, что она из-за упрямой гордости смолчала о насилии над собой. Я бы мог поверить в то, что она соблазнила Лешуа ради титула. Я бы даже мог поверить, что ей стукнуло в голову оприходовать несчастного мальчишку, тем более, что он был смазлив какой-то девичьей красотой. Я бы мог поверить в это все по отдельности, но не вместе! Это было слишком даже для нее. Так кто же мне врал? Лидия? Лешуа? Тень? Так хотелось верить, что все трое… Надо увидеть Нишку.

В доме что-то неуловимо изменилось. Я пытался понять, что именно, застыв на пороге, но профессор распахнул дверь с таким несчастным видом, что у меня сжалось сердце.

— Что случилось?

Пойдем, Кысей, проводишь меня в Академию. По дороге поговорим.

Извините, но я хотел увидеть Нишку. Она же у вас? Вы упомянули, что предложили ей…

На верхнем этаже раздался глухой грохот, как будто уронили что-то тяжелое. Профессор горестно вздохнул и втащил меня в дом.

— Это ужасно. Она оказалась чересчур деятельной особой. Нет, я понимаю, что госпожа Чорек испугана, но устраивать ловушки в доме — это уже перебор…

— Ловушки? — я в растерянности огляделся по сторонам, и до меня наконец дошло, что было не так. Дом был залит светом. Темное и неухоженное жилище при свете многочисленных светильников выглядело удивительно жалким, безжалостно выставленным на всеобщее обозрение пыльными углами, рассохшимися половицами и потрепанной мебелью.

— Весь день вчера стучала… Навесила новых замков, расставила везде светильники и охоронки… Я теперь ночью по собственному дому опасаюсь ходить, вчера в темноте споткнулся о растяжку и чуть с лестницы не полетел… Сейчас крышу чинит… Никакие увещевания не работают, она не хочет слышать разумных доводов. Поговори ты с ней, может, убедишь, что ее надежно охраняют… и что нет нужды разносить мой дом в пух и прах…

Я высунулся в окно и задрал голову. Нишка сидела на крыше и остервенело отдирала старую черепицу, обнажая перекрытия. Под окном в сугробе уже скопилась внушительная куча осколков.

— Инквизитор Чорек, доброе утро. Спуститесь, пожалуйста.

— Мне некогда, — огрызнулась она и ударила молотком по еще одному ряду черепицы, брызнувшей осколками.

— Я хочу поговорить о Сером Ангеле и… крете Хризштайн.

Нишка вздрогнула и промазала, больно заехав себе по пальцам. Она скривилась и затрясла рукой:

— Что с ней?

— Спуститесь, пожалуйста.

— Мне некогда, — она упрямо надвинула на лоб вязаную шапочку и продолжила свое занятие.

— Мне нужно знать, что вам сказала Лидия. Про Серого Ангела.

— У нее спроси.

— Почему вы решили, что крета Хризштайн подверглась насилию с его стороны? Она сама вам так сказала?

Нишка уставилась на меня, как на демонское отродье, потом крякнула, стиснула в руке молоток и полезла спускаться. Она наступала на меня, воинственно задирая голову и стараясь казаться выше.

— Слышь, ты! У тебя сейчас хватает наглости делать вид, что ничего не знаешь?

— Не знаю чего? — придержал я ее за плечо.

Она скинула мою руку и ткнула меня пальцем в грудь.

— Этот ушлепок измывался над ней, а ты даже пальцем не пошевелил, чтобы его поймать! Неженка малеванная!

— Я все-таки хотел бы уточнить, что именно вам сказала Лидия. Дословно.

— Что этот мерзавец ее обесчестил! Но я сама его поймаю и яйца оторву! Так и передай своему напарничку. А будет здесь умного строить…

— Напарнику? Офицер Матий был у вас?

— … на пару с ним огребет!

— Вы ему сказали о… Лидии?

— Я что, дура? Я с ним вообще отказалась говорить в таком тоне!

Двойная колоннада дворцового перехода казалась бесконечной. Я торопливо шел по ней, пряча лицо от обжигающего ветра и понимая, что непростительно опоздал на встречу с советником. На полдень было назначено оперативное совещание, и я решил, что успею еще решить дела по текущему дознанию. Я заехал в "Золотую лисицу" и застрял там. Шулер Тихоня или господин Тихий, как его почтительно называл владелец игорного дома, оказался в списках гостей на поминальном вечере, где умерла Марина Остронег. Он же значился среди приятелей Мирчева и Витора. Однако господин Дрозд наотрез отказался сообщать мне, где можно найти Тихоню, убеждая, что не помнит, и намекая, что если я открою заведение, то это поможет освежить его память. Кроме прочего, в списках посетителей значился и вояжич Арметино.

— Где вас носит, господин Тиффано? — советник холодно взглянул на меня. — Я был о вас лучшего мнения.

— Простите меня, — покаянно склонил я голову. — Дела дознания по колдуну…

— Сейчас нет ничего важнее спасения вояжича. Садитесь.

В комнате уже был мрачный и взъерошенный офицер Матий и кардинал Яжинский.

— Таким образом, удалось установить, что вояжич вез деньги для покупки раба в "Храме наслаждений", – продолжил свой доклад офицер. — Однако невольник Луи, пятнадцати лет от роду, был накануне похищен из борделя. Хозяйка "Храма наслаждений", тем не менее, продала исчезнувшего раба, после чего случился скандал. Вояжич требовал выдать его собственность…

— Невольник Луи? — холодок ужаса пополз по спине ледяной струйкой пота. — Зачем вояжичу был нужен малычишка?

Офицер недовольно покосился на меня и вздохнул:

— Вы были правы, господин Тиффано. Вояжич Арметино действительно был пациентом профессора Камилли…

Кардинал Яжинский скривился так, словно раскусил горький лимон.

— И после излечения у него обнаружились… нездоровые пристрастия, — офицер фамильярно подмигнул мне и продолжил, сохраняя невозмутимость, — поэтому он стал частым клиентом борделя. Луи был одним из его любимцев.

Я стиснул кулаки и застыл, мучительно соображая. Ивер мог явиться в дом к Лешуа за невольником, встретить там Лидию или… Серого Ангела… Но стоп, откуда он мог узнать, где Луи?

— Последним мальчишку заказывал некий господин Ик Чен из гаяшимского посольства. Поэтому логично предположить, что вояжич мог поехать в посольство и попытаться встретиться с ним, чтобы узнать о судьбе невольника. Однако гаяшимцы наотрез отказались со мной разговаривать…

Я поймал на себе пристальный взгляд кардинала. Он уже понял, кто заказывал невольника и зачем.

Просто удивительно, как небольшая недомолвка тянет за собой лавину лжи, погребая всех окружающих.

Приходится врать снова и снова…

— Инквизитор Тиффано?.. — вопросительно произнес кардинал.

— Да, монсеньор, — тяжело вздохнул я. — Осмелюсь предположить, что невольник Луи был тем самым, которого ко мне подослали в посольстве, чтобы подставить.

— ежик шишканутый! — не удержался от крепкого словца офицер и тут же извинился, — простите, простите. И где он теперь?

— Понятия не имею. Он сбежал после того, как я его разоблачил. Однако меня больше беспокоит другое.

Мне удалось переключить их внимание, поэтому я внутренне подобрался и дальше говорил, взвешивая каждое слово.

— Давайте мыслить логически. Какие мотивы у Серого Ангела? Что он хочет? Я имел несчастье пересекаться с ним в Кльечи, поэтому могу вас заверить, он ничего не делает просто так. Но сейчас я в замешательстве. Если предположить, что он действительно воспылал страстью к госпоже Чорек…

Офицер Матий недоверчиво хмыкнул.

— … то почему он не похитил ее? Согласитесь, выкрасть ее из госпиталя было намного проще, чем похищать вояжича. Далее. Предположим, что инквизитор Чорек или просто приятное дополнение к его забавам, или же вовсе отвлекающий ход. Тогда зачем он похитил вояжича?

— Маразум кошачий! — опять не выдержал офицер. — Что тут неясного? Ради выкупа, конечно!

— Ради выкупа? Какого выкупа? Рецепта? Не смешите меня. Зачем он ему?

— Господин Тиффано, — вмешался советник. — Вы, очевидно, не представляете истинной ценности рецепта "Поцелуя Единого". Великому князю уже предлагали его продать, в том числе и восточный хан, который был готов отдать за него часть спорных земель на границе.

— Хорошо… — медленно проговорил я. — Тогда объясните мне, почему надо красть вояжича? Почему не похитить того, у кого этот рецепт точно есть? Самого повара? Я не думаю, что Орфуа…

Я осекся и тяжело сглотнул.

— Чжон Орфуа. Чжон. Он полукровка?

— Да, — насмешливо кивнул советник. — Гаяшимский посол даже осмелился обвинить его в краже рецепта, утверждая, что "Поцелуй Единого" придумали в их стране.

— Но все равно… В чем смысл? Повара похитить легче, чем вояжича!

— Ваши рассуждения не лишены логики, однако… Предложите свою версию, если уж начали.

— Я думаю, что Серый Ангел отвлекает наше внимание от чего-то более ужасного. Он мог бы шантажировать вояжича тем, что было в тех дневниках, однако вместо этого похитил его. Зачем? Да и что ему делать с рецептом? Кому он его мог бы продать? Гаяшимцам? Слишком сложно, неоправданно сложно… А кража вилки из хранилища? Чтобы потом вернуть ее нам, наколов на нее палец? Мерзавец, конечно, склонен к театральным жестам, но не настолько же, чтоб так бездумно рисковать. А если… — я осекся. — Господи… Вояжич… мужеложец… как и Гук Чин… Он бывал в "Золотой лисице"… А трое из пациентов профессора стали… колдунами… Тогда… Серый Ангел мог решить, что Арметино и был тем колдуном, который…

— Что вы несете, господин Тиффано? Вы смеете обвинять благородного вояжича…

— Кхм… господин советник, — было странно видеть чуть смущенного офицера, который вступился за меня, – однако вояжич действительно был мужеложцем. Хозяйка борделя это подтвердила…

— Я никого не обвиняю, — отрезал я. — Или вы еще не поняли? Не важно, что я думаю, важно, что себе решил Серый Ангел. Если он думает так, как я сказал, то тогда он не намерен оставлять заложника в живых, даже если князь выполнит требования…

— Князь не может выполнить требования, потому что господин Орфуа держит рецепт в секрете от всех, – заметил советник. — Оставим пока эти абстрактные домыслы в стороне. Сейчас мы обязаны сделать все от нас возможное, чтобы спасти вояжича и поймать…

Дверь со стуком распахнулась, и появился бледный, как смерть, слуга.

— Господин советник, там…

— Что случилось? — Сипицкий мгновенно подобрался, сонное добродушие стекло с него, как вода.

— Посылка…

У меня в глазах потемнело, а к горлу подкатила тошнота. На нас из ящика смотрела отрубленная голова вояжича Арметино с выпученными глазами и разинутым в безмолвном крике ртом. В спутанных волосах застряло несколько соломинок из сена, которым было устелено дно ящика. Советник хладнокровно выдернул записку изо рта несчастного и развернул. "Ваш сладкий мальчик оказался заколдованным.

Придется искать другого. Или другую. Приятного аппетита. Целую, ваш Серый Ангел" В этот раз отсутствовало стилизованное изображение крыла, но тонкий почерк с левым наклоном был тем же. Я старался дышать через рот, чтобы не вывернуть скромный завтрак наружу.

— Приятного аппетита? — лицо советника сейчас было страшнее разинутого оскала мертвой головы. – Какого демона? Что он имеет в виду?

— "Поцелуй Единого"? — выдохнул я сквозь зубы.

Советник невидящим взглядом уставился на меня, потом пробормотал:

— Не пахнет, господин Тиффано. Можете дышать нормально. "Поцелуй Единого"… Нет, тут что-то иное…

Где остальное? Где все тело?

Я осторожно втянул воздух. Солома в ящике впитала все запахи, и в комнате пахло лишь сухим сеном и древесиной.

— Сегодня в Северном крыле прием, — скорбно сообщил кардинал. — По случаю дня рождения княжны Юлии гостей обещали побаловать особенным блюдом…

Меня словно обухом по голове ударили. Я так замотался со всеми делами, что совсем забыл про ее семнадцатилетие…

— Как я мог забыть? — советник ринулся к двери, на ходу раздавая приказания. — Дворец оцепить, все посылки и грузы задержать. Шума не наводить, но чтобы даже мышь не проскользнула…

Матий стукнул меня кулаком в плечо и прошипел:

— Чего застыл, пушистик? За мной!

Но мы опоздали. Я едва поспевал за офицером, который с неожиданной прытью несся по дворцовым переходам. В Северном крыле царило нездоровое оживление, и мы увязли, с трудом пробираясь сквозь толпящихся гостей и встревоженных слуг. Мне сделалось страшно за Юлю. Я искал в людском потоке знакомое лицо, напрочь забыв слова молитвы и лишь повторяя про себя, что с ней ничего не случится.

Стражники перекрыли все входы и выходы. Среди гостей было много знати, чье возмущение уже грозило вылиться в скандал.

Нас с офицером пропустили в зал. Столы были украшены гирляндами из спелых ягод рябины, алеющих на белоснежных скатертях вместе с огненными букетами из померанцев. Тем страшнее было видеть среди этой красоты изуродованное голое тело вояжича прямо на столе, обляпанное какими-то помоями.

Офицер негромко ругнулся и направился к капитану дворцовой охраны, которого было не узнать. С нашей прошлой встречи он постарел лет на двадцать. Но меня интересовала княжна. Она стояла без единой кровинки на лице, тяжело опираясь на спинку стула. Губы были плотно сжаты, а глаза устремлены вниз. Юля дрожала в тонком платье из ткани с серебряными нитями и в свете свечей казалась сверкающей драгоценностью. Я поспешил к ней.

— Сиятельная княжна, — я сбился и плюнул на этикет, — Юля, с тобой ничего не случилось? Посмотри на меня.

Она подняла на меня полные ужаса глаза и ухватилась за ожерелье на шее, перебирая жемчуг в руках.

— Один, два, три… Почему он умер? Он не должен был умереть… Почему? Какой в этом смысл? Ведь смысл есть всегда, да? Скажи мне, Кысей, — она покачнулась, и мне пришлось придержать ее за плечи. – Почему он упал на стол? Почему лежит там, нарушая порядок, почему? Почему он голый? Почему он без головы? Где его голова? Она должна быть на месте! И его одежда! Она должна быть на нем! Пусть вернут! Пусть все вернут!..

Я прижал ее к себе, гладя по голове и успокаивая.

— Юля, тебе надо уйти отсюда. Тебе не следует здесь быть.

— Я должна… Это мой долг… Я должна… Я не могу уйти с собственного дня рождения! Это не по церемониалу!

— Послушай, сейчас действуют иные правила… Помнишь, я тебе говорил, что иногда…

— Отойдите от княжны! — резкий оклик князя Тимофея заставил меня вздрогнуть и отстраниться от Юли, повернувшись к нему. — Тиффано? Какого демона? Ты опять крутишься возле моей дочери? Немедленно убирайся отсюда!

Я не успел ответить, потому что вмешался появившийся в зале советник Сипицкий.

— Инквизитор Тиффано имеет полное право здесь находиться, — мягко поправил он, — а также опросить не только княжну, но и всех присутствующих. Надеюсь, ваше сиятельство, что вы будете благоразумны и окажете нам помощь в расследовании смерти вояжича Арметино.

— Арметино? — нахмурился князь. — Я не понимаю…

Позади нас раздался грохот. Я инстинктивно прижал к себе Юлю и оглянулся. Стол под крупным телом вояжича не выдержал и сломался, просев на зеркальный пол беспорядочным месивом осколков и еды. А тело вояжича сползло и перевернулось, обнажив наготу и безобразную рану на животе. Юля покачнулась и начала медленно оседать на пол. Я подхватил ее под локоть и усадил на стул, придерживая за плечи и развернув спиной к страшному зрелищу.

— Юля, смотри на меня, смотри только на меня, — я встряхнул ее, — помнишь, что я говорил? Порядок есть во всем. Просто сейчас он другой. Сейчас будет дознание по факту смерти вояжича, и все будет по правилам. Поэтому тебе не надо здесь оставаться. Ты можешь идти к себе, а потом… потом тебя опросят, как и остальных. По очереди допросят всех, как и положено… Выпей и успокойся.

Я сунул ей в руки бокал с водой, проследил, чтобы она сделала несколько глотков, потом попытался увести, но Юля наотрез отказалась.

— Я знаю, что должна быть здесь. Должна быть сильной. Сейчас мне нельзя показать… Спрашивай. Что там положено, то и спрашивай.

Я растерялся от неожиданности. Юля смотрела мимо меня в полном отчаянии, я обернулся и понял, что она смотрит на князя Севастьяна, который на повышенных тонах что-то выяснял с ее отцом. Советник застыл рядом с ними с кислым и немного скучающим выражением лица.

— Что случилось? Давай по порядку.

— Прием был в честь моего дня рождения. Все шло хорошо, красиво и правильно. Но потом… посол гаяшимского ханства Сы Чин преподнес мне подарок. А после поздравил меня с помолвкой. С северным воягом Густавом. На глазах у всех. Дедушка очень… опечалился. Отец тоже. Они поссорились.

— Почему?

— Дедушка не знал о помолвке. Он бы никогда ее не одобрил. А отец… он… просто повиновался воле великого князя. Я подвела обоих.

— Господи, ну что за глупости! Никого ты не подвела. Рано или поздно о помолвке бы все равно узнали, так какая разница…

— Теперь ее могут расторгнуть, — медленно выговорила Юлия. — Я должна огорчаться, а я… радуюсь. Я не хотела замуж. И мне стыдно. Я должна думать о государственных интересах, а вместо этого…

Она закусила губу и всхлипнула, я успокаивающе сжал ее ладонь.

— Я уверен, что все образуется. И прости меня. Я забыл и не приготовил для тебя подарка. Я исправлюсь, обещаю.

— Кысей, — слабая улыбка осветила ее бледное лицо, — а ты помнишь, что дарил мне на прошлые дни рождения? Я все сохранила… Ты обещал мне целую Флотилию, но пока их только четыре… Каравелла "Святой Софии"… бригантина "Святой Милагрос"… фрегат "Святого Тимофея"… галеон "Святого Луки"…

— Я исправлюсь, — повторил я и улыбнулся в ответ.

— Быть может, если помолвку разорвут, то я… я смогу поступить в Академию, как думаешь? Я хочу настоящий корабль… Хочу стать капитаном… Хочу уплыть…

— Юля, это слишком…

— Ты же говорил, что я смогу, — теперь ее губы дрожали от обиды. — У меня получится. Я знаю наизусть все карты, весь звездный атлас, я умею прокладывать курс и определять местоположение по звездам, я знаю устройство кораблей, я знаю порядок!..

Я на мгновение прикрыл глаза, досадуя на собственную глупость. Тогда мне казалось это удачной идеей, и я заразил Юлю своими грезами уплыть за горизонт к неведомым землям… Радовался, как дурак, ее успехам и воодушевлению, а теперь из-за меня она страдает от невозможности последовать за мечтой.

Княжну увел отец, бросив на меня напоследок угрожающий взгляд. Опросив присутствующих, удалось в подробностях установить, что произошло. Прямо посреди праздничного обеда, после первой смены блюд, раздался звон стекла. Смотровое окно под потолком Гранатовой палаты лопнуло осколками, и из него вытолкнули тело вояжича. Пострадали гости, сидевшие рядом с упавшим телом. Однако в возникшей суматохе никто не догадался подняться наверх, чтобы задержать злоумышленника. Также удалось установить, что тело было доставлено во дворец посылкой на имя княжны Юлии в качестве подарка от Ивера Арметино. Ящик должны были вскрыть, однако то ли по недосмотру, то ли по злому умыслу про него забыли, и он остался стоять на втором этаже в гостевых комнатах. В тайной комнате обнаружили скрученного смотрителя и одну из жен посла Сы Чина. Раздетую и тоже связанную. Преступник спокойно переоделся в ее закрытый с ног до головы наряд и скрылся с места преступления, поскольку стражники не посмели остановить гаяшимскую делегацию. Однако оставалось непонятным, как Серый Ангел вообще мог проникнуть во дворец. Я оглянулся на голое тело вояжича и, осененный внезапной догадкой, посоветовал поискать в списке приглашенных Ивера Арметино. Мое предположение оказалось верным.

Злоумышленник воспользовался приглашением и одеждой своей жертвы. Его лица никто не запомнил из-за широкополой шляпы и пышного лисьего воротника.

Предоставив советнику улаживать конфликт с женой посла, которая рыдала и заламывала руки после пережитого позора, я потребовал от несчастного капитана объяснений, как получилось, что пропавший вояжич спокойно является на прием во дворец, а стража и в ус не дует. Оказалось, что похищение вояжича держалось в тайне даже от дворцовой службы охраны, что вообще в голове не укладывалось. На мои гневные возмущения раздраженный советник сообщил, что князь Тимофей потребовал моего отстранения от расследования и обвинил в преследовании его дочери. Невозмутимый маш-ун улыбнулся и согласно кивнул:

— Тоже буду на этом настаивать, достопочтимый советник. Слишком много женского внимания никому не идет на пользу. Кстати, достопочтимый Тиффано, передавайте мое почтение госпоже Хризштайн…

Мне стоило невероятных усилий не измениться в лице. Я холодно кивнул маш-уну и выдал ответную любезность:

— А вы передавайте мое почтение господину Ик Чену. Надеюсь, он не слишком потратился в "Храме наслаждений".

Едва заметная тень, пробежавшая по лицу церковника, была мне единственной наградой. Он вернулся к дипломатическим играм с советником, требуя от имени посла официальных извинений за причиненный ущерб репутации его третьей жены.

— Слышь, пушистик, — офицер взял меня под локоть, и тут выдержка мне изменила.

Я стряхнул его руку и зло выругался.

— Идите к демону в задницу, офицер!

— Тю — удивился Матий, — не злись. И давай на ты. Я господина советника хорошо знаю, он тебя не отстранит.

Приглянулся ты ему. Ты только ответь, фамильярша твоя, Хризштайн, такая же красотка, как княжна? Или краше?

Вскрытие назначили на тот же вечер, в Академии. От общества офицера избавиться не удалось. Он прилип ко мне, как банный лист, допытываясь, как я познакомился с княжной, участливо интересуясь, перестал ли я переживать по поводу помолвки Лидии, и постоянно называя меня пушистиком, несмотря на все мои возмущения. Потом до меня дошло, что это тоже часть его тактики, и я перестал реагировать.

Однако перед дверью анатомического театра офицер опять меня удивил. Он фамильярно ткнул меня в бок локтем, до отвращения напомнив Лидию с ее грубоватыми замашками, и спросил:

— Пушистик, тебе от запаха плохо делается?

— Не беспокойтесь, офицер, — процедил я. — В обморок не упаду.

— Да не стесняйся, считай, свои уже все. Ты хоть и смазливый больно, но голова варит. И на вскрытие она тебе ясной нужна. На, держи.

Он сунул мне в руки маленькую жестяную коробочку.

— Что это?

— Меня тоже сперва наизнанку выворачивало, только оно и спасало. Мятное масло. Под носом помажь.

Все запахи напрочь отобьет.

Я немного поколебался, открыл коробочку и принюхался. Острый запах мяты был настолько сильным, что я даже закашлялся, а потом решился, зачерпнул немного на палец и мазнул себе под носом.

— … Таким образом, — прогнусавил старик Вальтер, — причиной смерти стали множественные повреждения внутренних органов в следствии… — он швырнул на поднос еще одну отвратительную тушку, — их поедания этими гадами. Только не спрашивайте меня, как они там оказались! Потому что я не знаю!

Я заставил себя еще раз взглянуть на развороченные останки вояжича. Кроме мятного запаха, я ничего не чувствовал, но предательская тошнота все равно накатывала на меня волнами, то отпуская, то усиливаясь.

— Уточните, профессор Вальтер, — хладнокровно спросил советник. — Змеи выели внутренние органы?

Вояжич умер от этого?

— Ничего не осталось, ни сердца, ни печени, ни желудка, ни селезенки… А! — махнул рукой старик и кивнул на поднос. — Придется еще препарировать и этих тварей.

— Вы хотите сказать, что убийца вскрыл брюшную полость вояжича и засунул туда змей?

— Нет. Наружных повреждений не видно, все свидетельствует, что его сожрали изнутри. Они, — он опять покосился на поднос. — Голову отрубили уже посмертно. Палец еще живому. На руках и ногах следы веревок. Его держали связанным довольно долго, около суток или больше.

— Колдовство? — пробормотал Сипицкий и вопросительно взглянул на меня. — Как думаете, господин инквизитор? Это по вашей части?

Я обреченно шагнул к столу и уставился на дохлых гадов. На первый взгляд, это были обычные змеи, но определить, какие именно, было почти невозможно. Их головы были расплющены в бесформенное месиво.

— Что со змеями? Отчего они сдохли?

— Их раздавили. На голове одной из них даже виден отчетливый след каблука. Вот тут, — и профессор подцепил двумя пальцами тушку.

— Надо зарисовать узор. Каблук мужской? Или… женский?

— Затрудняюсь ответить.

Вперед протиснулся офицер Матий, склонился над змеей и уверенно заявил:

— Мужской. Это сапог. Точно, вот здесь характерные бороздки…

Я облегченно выдохнул, потому что мне на секунду представилась страшная картина, как Лидия на пару с Серым Ангелом топчет ползучих гадов, а потом готовит из них очередной кулинарный шедевр. От воспоминания вкуса змеиного варенья во рту меня опять затошнило, я отодвинулся от стола и заявил:

— Учитывая, что убитый в последнее время часто играл в "Золотой лисице", а также вполне мог свести знакомство с Гук Чином, завсегдатаем "Храма наслаждений", а может и был его любовником, я предположу, что перед нами еще одна жертва… змеиного колдуна.

— Серого Ангела, вы хотели сказать?

— Нет, — уверенно покачал я головой. — Даже Серому Ангелу не под силу быть одновременно в двух местах сразу. Он не мог гадить в Кльечи и убивать в столице. Он не колдун, а… просто вор и похититель. Скорей всего, перед нами отложенное колдовство. Вояжич был обречен еще до похищения. Но в том, как нам вернули тело, мне чудится что-то личное. Сами подумайте. Зачем опять так безумно рисковать? Почему просто не послать тело посылкой? Зачем понадобилось проникать во дворец? Чтобы эффектно сбросить тело на стол? Жест устрашения? Или отчаяния? Не знаю, но меня терзают очень нехорошие подозрения…

— Говорите яснее, — раздраженно сказал Сипицкий. — Или у вас опять очередное чудесное озарение?

— Попрошу не иронизировать над священной верой! — не утерпел монсеньор, задвинутый в тень маленьким советником. — Если это колдовство, то нам этим делом и заниматься…

— Озарение — это всего лишь благословление Единого за напряженную работу ума, когда вот здесь, — я постучал себе по виску, — бродит и кипит все, что мы увидели, услышали и узнали, но оформиться никак не желает. И догадка возникает в разных формах, но глупо думать, что без помощи Единого. И сейчас я все больше уверяюсь в том, что Серый Ангел не ожидал такого исхода. Более того, смерть вояжича от колдовства нарушила его планы, он разозлился и совершил глупость, пытаясь удержать контроль над ситуацией. А еще записка. "Придется искать другого. Или другую…" Вы понимаете? Надо усилить охрану княжны Юлии!

— Разумеется, охрана дворца будет усилена, но…

— Я думаю, что Серый Ангел не остановится. Как и колдун. Только в отличие от колдуна, он свои намерения определил достаточно ясно. Он похитит еще кого-нибудь. Я не знаю, против кого он играет, против колдуна или же княжеской семьи… Ведь не зря же он заявился именно на день рождения княжны.

И этот отвратительный подарок ей…

— Это несколько притянуто за уши, господин Тиффано, но ладно, — вздохнул советник и страдальчески поморщился, переступив с ноги на ногу. — Я завтра же с утра буду просить аудиенции у князя и исключительных полномочий для вас двоих. Монсеньор? Займетесь формальностями с Орденом Пяти?

Надо объединить усилия. Вам змеиный колдун, а нам Серый Ангел. Довольно честно…

После еще довольно длительного препирательства я оставил за собой визит в гаяшимское посольство к господину Ик Чену, ловко ввернув про невозможность самому заняться охраной княжны из-за неприязненного отношения ее отца. А моя неуклюжая, правда, вполне честная лесть офицеру Матию про его невероятную дотошность, которая будет полезной в организации охраны, оказалась решающей.

Никак нельзя было допустить офицера к гаяшимцам и к Лидии, потому что мне уже стало очевидно, что маш-ун обо всем узнал. И разгневанного вояжича, пришедшего в посольство скандалить с требованием вернуть ему раба, могли отослать к Лидии. А о том, что случилось после, я даже думать не хотел…

— Слышь, пушистик, — догнал меня рыжий лис уже у выхода и пошел рядом, — между нами останется, ты только ответь мне честно. Ты все-таки по мальчикам или по девочкам?

Я даже не разозлился, обреченно понимая, что начинаю привыкать к этой глупой кличке. Что он во мне пушистого нашел, хотелось бы знать?

— Офицер Матий, я отвечу вам один-единственный раз, и больше не смейте донимать меня и переспрашивать. Я ни по мальчикам, ни по девочкам, как вы изволили выразиться. Я давал обет безбрачия, если для вас это что-то значит. И не смейте меня больше называть этой нелепой кличкой!

— Понятно, — пробормотал он себе под нос, — значит и по тем, и по другим. Ну и ежик с ними, ты все равно мне нравишься. А с бедой твоей разберемся, поможем, как же не помочь…

Я ушел от него, кипя от злости, которая принесла неожиданную ясность намерений. Завтра же с утра отправлюсь к Лидии. Плевать я хотел на ее матримониальные планы и непонятные развлечения с малолеткой, да и не верю в них. Отправится в монастырь, как миленькая, подальше отсюда и от Серого Ангела. А если будет выпендриваться, то… Исключительные полномочия от князя и Ордена Пяти быстро прижмут ей хвост. Тьфу!..

Глаза слипались, но я упрямо вырезал палубу по заранее намеченному контуру. Дерево было послушным руке и приятно пахло хвоей. Давно позабытое увлечение отвлекало от тяжелых мыслей и успокаивало. Йоран завороженно следил за каждым моим движением, непривычно тихий и послушный.

— А что это будет?

— Барк "Святого Игнатия", пятимачтовый. Парусное вооружением сделаем из промасленной ткани. Подай мне резец…

Я сделал отверстия для мачт и принялся подтачивать кончики балок, чтобы они хорошо вошли и держались.

— Тут еще много работы. Хочешь помочь? Надо выкроить паруса. Справишься?

— Да! — заволновался мальчик. — А он будет плавать? Когда мы его проверим?

— Не думаю, что сиятельная княжна отпустит его в плаванье, — улыбнулся я.

— Это мой кораблик! Я хочу кораблик! Хочу! Отдай его мне! — заканючил мальчишка.

— Но он же еще не готов… — я попытался успокоить Йорана, но тот уже начал всхлипывать. — Я тебе другой сделаю, потом. Обещаю, ну не плачь…

Он замолчал, а потом тихо и отчетливо сказал:

— Я хочу к маме.

У меня в горле образовался ком, я отложил инструменты в сторону и погладил Йорана по голове:

— Твоя мама… Она… заколдована…

— Я знаю, — серьезно кивнул он. — Но Серый Ангел ее расколдует.

— Серый Ангел… никого не может расколдовать, — горько улыбнулся я. — Даже себя.

— Он тоже заколдован? — ужаснулся мальчик.

— Да… Йоран, твоя мама любит тебя. Просто она сейчас… не понимает, как себя вести… Ты потерпи, ладно? Мы что-нибудь придумаем…

— Ну у тебя и вкус, пушистик! — раздавшийся над ухом голос Матия заставил меня вздрогнуть и чуть не подавиться. Я отпил воды и поднял взгляд на офицера. С утра пораньше он уже сиял нездоровым рвением, помахивая у меня перед носом бумагами с печаткой князя.

— Вы о чем?

— Это ж надо, — продолжил он, хитро прищурившись, — к нему такая краса княжеская на шею вешается, а он куксится по этой бледной худосочной мухоморке… Вот что ты в ней нашел? А, не отвечай, все вы церковники блаженные…

— О чем вы, офицер? — повторил я вопрос, холодея от нехорошего подозрения.

— На, держи, разрешительные грамоты, — он сунул мне в руки бумаги. — А с твоей мымрой я все устроил.

Ты, главное, с узкоглазыми не тяни. Их посол уже справлялся о ходе дознания, грозил нотой протеста.

Офицер фамильярно хлопнул меня по плечу и подцепил с блюда овсяное печенье.

Но вместо посольства я помчался в поместье Лешуа. Слова офицера не шли у меня из головы. Неужели он успел увидеть Лидию? Я велел извозчику езжать объездной дорогой, хотя это и заняло вдвое больше обычного времени. Зато мы подъехали прямо к поместью. Я проверил разрешительные грамоты и на секунду заколебался. Если хозяин вздумает чинить препятствия, или сама Лидия упрется… Что ж, тогда придется возвращаться с подмогой.

Дверь мне распахнула измученная Тень. Она привычно всплеснула руки и запричитала:

— Господин инквизитор, как хорошо, что вы приехали! Если б вы знали, что тут было!

— И что здесь было? — раздраженно поинтересовался я, проходя в гостиную и оглядываясь.

— Ни свет ни заря заявился сюда офицер тайного сыска. Я уж не знаю, каких гадостей про госпожу он наговорил господину Лешуа, только скандал разразился страшный.

— Что с госпожой? Где она? Я хочу ее видеть.

— На кухне она… — служанка всхлипнула и неловко утерла глаза краем передника. — Сделайте что-нибудь, прошу вас. Может, хоть вас она послушает.

Я целеустремленно двинулся на кухню, гадая, какую очередную бурду ваяет Лидия, и что себе навыдумывал офицер. Хотя мне почему-то было все равно, я словно отупел эмоционально после всех событий. Тень не отставала, идя позади и продолжая причитать.

— Она ведь совсем… Считай, три дня ничего не ела. Бледная, как смерть, разве что с ног не валится.

Тошнит ее постоянно, аж зеленая! Мне кажется, она совсем с ума сходит… А сегодня с утра я застала госпожу на кухне и едва успела забрать у нее кусок сырого мяса. Изо рта… Сырого мяса, вы представляете? А еще… Вот, вот! Сами посмотрите…

Тень обреченно махнула рукой, указывая на свою хозяйку. В кольцах молочно-белого дыма, на подушках, разбросанных прямо на полу, сидела полураздетая Лидия и курила кальян. Перед ней на коленях ползал мальчишка, который чуть ли не со слезами на глазах уговаривал ее съесть ложку каши. Она лениво отпихнула его и подняла на меня затуманенный взгляд. Я принюхался — пахло яблочным табаком с едва заметной сладковато-приторной ноткой. Не может быть… Опиат? У меня потемнело в глазах от гнева. Я подошел к Лидии и вырвал у нее мундштук.

— О, господин инквизитор… — пьяно пробормотала она. — Вы такой вкусный… Можно я вас съем?..

Я подхватил ее под локоть и рывком поставил на ноги. Ее шатало, а оттенок лица и вправду был каким-то зеленоватым.

— Какого демона вы творите? Если это опиум, я вас… — я выругался и обернулся к Тени. — А вы куда смотрели? Почему не остановили ее?

— Отпустите госпожу! — у меня на руке повис мальчишка. — Отпустите ее!

— Значит так, — я оттолкнул невольника и покрепче перехватил Лидию, которая норовила повиснуть на мне и облобызать, неся какой-то пьяный бред. — Ваша госпожа отправляется в монастырь. Никакой помолвки не будет. А ты… — я кивнул мальчишке, упреждая его попытки меня остановить, — с тобой мы позже разберемся.

— Господин инквизитор, ей к лекарю надо! — Тень умоляюще сложила руки и заступила мне дорогу. — Пожалуйста, разве вы не видите, что она совсем плоха! Ну какой монастырь, загубят ее там.

— Прочь с дороги! — я оттолкнул служанку и потащил спотыкающуюся Лидию за собой.

В гостиной она вдруг расхохоталась и попыталась вывернуться.

— Господин инки…визитор, — заплетающимся языком запротестовала она, — что о нас подумает госопо…подин Лешуа… мой жених…

В дверях, с огненными то ли от мороза, то ли от гнева щеками, стоял и смотрел на нас Дерек Лешуа. Его лицо было мрачным, кулаки сжаты.

— Отойдите от моей невесты!

— Разве офицер Матий вам не сообщил об исключительных полномочиях? Или вы собираетесь противиться воле князя? — зло процедил я и дернул к себе обратно Лидию, которая уже ухитрилась почти освободиться от моей хватки. — Никакой помолвки не будет. Хватит уже разыгрывать этот нелепый фарс.

Прочь с дороги!

Я решительно двинулся на Лешуа, но тот и не подумал отступить.

— Вы прикрываетесь волей князя, господин инквизитор, — угрожающе начал он, — чтобы оправдать собственные низменные желания. Вы преследуете мою невесту! Я подам князю прошение о вашем отстранении!

Безумица хихикнула и так резко осела на пол, что я едва устоял на ногах. Мне надоела эта глупая комедия, я вздернул Лидию на ноги и подхватил на плечо, ужаснувшись легкости ее тела.

— Невесты? Господин Лешуа, вы даже ни разу не назвали ее по имени. Какая невеста, не смешите меня! Я не знаю, как она заставила всех плясать под свою дудку, но… — я оглянулся и махнул свободной рукой, – уверяю вас, этому пришел конец. Считайте, что я делаю вам одолжение, спасая от этого чудовища.

Больше она вас не побеспокоит. Не уберетесь с дороги — вернусь со стражей и… — я осекся, потому что Лидия ущипнула меня за задницу. — Господи, да уймитесь уже, ненормальная! — я встряхнул ее и отодвинул с пути оторопевшего Лешуа.

По дороге от крыльца до экипажа Лидия ухитрилась задрать на мне мантию, изловчиться и куснуть за бок, облапать и сопроводить это все потоком пьяных пошлостей, от которых вяли уши. Она явно была не в себе, но меня больше тревожили слова Тени про ее состояние. В экипаже я с облегчением сгрузил Лидию на сиденье и захлопнул за собой дверцу. И тут же оказался прижат к стенке, безумица накинулась на меня с поцелуями, норовя подмять под себя. Я удержал ее голову руками и вгляделся в глаза. Зрачки были пугающе сужены от опиума, который обычно приводит в расслабленное состояние, но Лидия словно взбесилась. Пульс зашкаливал, дыхание было поверхностным. Что еще она намешала в кальянную смесь? Сердце останавливалось от мысли, что Лидия может подсесть на опиум или другую гадость. Извозчик спросил, куда ехать, и я уже не колебался:

— Аптека Остенбергов.

Я прижал безумицу к себе, не обращая внимания на то, что она слюнявит мне шею поцелуями и пытается расстегнуть мантию. Впрочем, довольно скоро Лидия затихла и сонно засопела, а я смог немного перевести дух. В монастырь ей пока нельзя. Пусть отойдет после опиумного дурмана… Она опять ухитрилась сорвать мне планы своими безумными и глупыми выходками, против которых были бессильны все разрешительные грамоты и указы князя…

— Святая заступница, что же с Лидочкой случилось? — госпожа Остенберг торопливо распахнула передо мной дверь гостевой комнаты. — Она заболела?

Ида откинула покрывало, и я уложил Лидию в постель.

— Да, можно и так сказать… — мрачно изрек я, разглядывая похрапывающее чудовище. — Пусть проспится, а потом ее надо будет заставить что-нибудь съесть. Заприте ее в комнате и никуда не выпускайте, пока я не вернусь.

Госпожа Остенберг отдернула тяжелые портьеры с окна, впуская в комнату солнечный свет.

— Кысей, таки вы меня интригуете. Что же с ней такое?

— В аптеке есть опиум?

— А почему вы интересуетесь? Лидочку терзают боли?

— Нет. Просто ответьте.

— Сема давно отказался и не стал продлевать разрешение на его продажу, хлопотно и опасно. Гадость еще та…

— Отлично, — обрадовался я. — Ида, вы можете пригласить для нее лекаря из тех, что… ммм… не болтает? Я все оплачу.

Женщина поправила подушку под головой и укрыла Лидию одеялом.

— Наш сосед господин Вебер давно отошел от дел, но я могу просить его…

— Сделайте одолжение…

— Однако он спросит меня, а на что жалуется пациент, что у него болит, и почему он сам к нему не придет… А что я ему отвечу? А нечего мне отвечать, не знаю я…

Я тяжело вздохнул и пожал плечами:

— Ее служанка сказала, что Лидию тошнило, она уже три дня как отказывается от еды… Хотя сегодня пыталась сжевать кусок сырого мяса… Да демон, просто скажете, что у нее желудочные колики!

Ида вдруг улыбнулась и кивнула мне:

— Так трогательно, что вы о ней заботитесь… Меня, когда я Сонечкой ходила, тошнило, аж наизнанку выворачивало, а вот за сырой печенью прямо дрожала, хотелось, хоть реви… Так мой Семочка спозаранку на рынок бегал, к мяснику знакомому, только чтобы для меня достать свеженькую…

Госпожа Остенберг тихо прикрыла за собой дверь, оставив меня стоять в глухом оцепенении посреди комнаты. Если насилие все же было, то… Я потрясенно опустился на край кровати, уставившись на бледный профиль Лидии и отчаянно пытаясь вспомнить, сколько времени прошло с предполагаемого момента, когда должны появиться первые признаки и какие именно… В голове было пусто. Я не представлял, что буду делать, если все же окажется, что Лидия ждет ребенка… от Серого Ангела…