100 великих казней

КАРТУШ

Это имя вновь всплыло после почти двухсотпятидесятилетнего забвения, когда на экраны вышел французский кинофильм с участием Ж.-П. Бельмондо, который в образе Картуша создал романтичный образ веселого и влюбчивого фехтовальщика, бессребреника и робин-гуда. К сожалению, действительность была гораздо прозаичнее.

Картуш родился в семье парижского бочара около 1680 года и сызмальства отличался скрытным и лживым характером. Отданный десяти лет отроду в иезуитский колледж, он умудрился стащить десять золотых луидоров (большая по тем, да и по нынешним, временам сумма) чуть ли не из-под носа своего учителя, причем так, что подозрение пало на него лишь спустя годы. Уже подростком он впервые попался на краже денег у своего однокашника. Кто видел мебель тогдашнего времени, может представить себе громоздкий шкаф под потолок высотой, на вершине которого затаился маленький Картуш с ворованными ста луидорами в то время, как его разыскивает весь иезуитский колледж. Возможно, найди его тогда учителя-иезуиты, и примерная порка (тоже род казни) сделала бы из него примерного члена общества.

Однако чадо ухитрилось удрать и от иезуитов, и от собственных родителей, и перебралось к дяде в Орлеан, набираться воровской премудрости. Полагают, что дядя, старый рубака, преподал ему азы фехтовального мастерства, благодаря чему юный Картуш не боялся неожиданных встреч в ночных переулках.

Впервые о нем заговорили после серии необычайно дерзких карманных краж в нескольких городских церквах. Орлеан тогдашнего времени был городом небольшим, продать краденое и не попасться было практически невозможно, тем более что власти немедленно начали розыск похищенного. Картуш, почувствовав на затылке ледяное дыхание закона, спешно засобирался в дорогу.

В 1710 году в Париж возвратился убежденный в правоте своего дела, вор с задатками лидера. Тогда же с ним познакомился первый член будущей его шайки по кличке Стальная Рука. Этот могучий, неимоверной силы человек, как нередко бывает, трепетал перед не в меру дерзким и изобретательным юношей. На стороне Картуша была удача, и это привлекло к нему на службу целую орду парижского отребья.

Он создал разветвленную воровскую шайку, тщательнейшим образом законспирированную, за которой с десяток лет безуспешно охотилась парижская полиция. В шайку Картуша входило около двух тысяч человек.

Награбив огромные суммы денег и других ценностей, Картуш подкупил и превратил в своих агентов многих полицейских, чиновников тюремной администрации, судей и военных, даже наиболее видных врачей. Сотни трактирщиков выполняли роль хранителей и скупщиков краденого. Чтобы окончательно сбить с толку полицию, Картуш имел целую дюжину двойников. Полицейские — даже те, которые не были подкуплены, — не хотели ловить Картуша пока он находился на воле, им выплачивали повышенное жалованье (лишних 30 су в день) за участие в поисках знаменитого разбойника. Картуш так обнаглел, что однажды обратился в парижскую полицию с просьбой принять его на работу в качестве филера (сыщика). Свою благонадежность он доказал, «сдав» несколько конкурировавших воровских шаек Людям Картуша удавалось проникать и в покои регента — герцога Орлеанского.

Чтобы одурачить воров, регент приказал не пользоваться во дворце драгоценной посудой и заказал себе шпагу без золота и бриллиантов, со стальной рукояткой.

Впрочем, у рукоятки была очень тонкая отделка, из-за чего шпага обошлась в полторы тысячи ливров. Когда регент выходил из театра, шпага исчезла. В Париже смеялись, уверяя, что Картуш наказал главного вора Франции, который хотел надуть своих коллег. Картуш имел в разных городах своих соглядатаев. Они заранее извещали его о поездках богатых людей и агентов правительства или торговых фирм, перевозивших большие суммы денег. Особенно ловким шпионом был молодой лекарь Пелисье, вхожий в самые знатные дома Лиона. Он не только сообщал о посылке денег из этого города, но и сам не раз возглавлял банды, нападавшие на путешественников. Во время одной из таких дерзких попыток ограбления Пелисье был схвачен полицией.

Однако даже под пыткой он не выдал своих сообщников и был казнен. Власти не узнали от него ничего важного о шайке Картуша. По слухам, когда полиция организовывала настоящую охоту за «королем» парижских разбойников, он несколько недель скрывался в Англии, где встретился с «лондонским Картушем» — Мекинстоном. Они условились заранее извещать друг друга об отъезде за границу вельмож и толстосумов, которых можно хорошенько потрясти, повстречав на большой дороге.

Мы рисковали быть неправильно понятыми читателями, пустившись в живописания новоявленного Робин Гуда (кстати, к чести Картуша надо сказать, что он не грабил бедняков, а сосредоточил свои усилия на богатых). Случилось так, что слух о его проделках достиг ушей короля, и тот выразил свое недоумение и недовольство по этому поводу начальнику городской полиции д'Этанжу. Не хватая звезд с небес в области сыска, тот решил действовать древним как мир способом и объявил в награду за голову Картуша или за содействие в его поимке совершенно немыслимую по тем временам сумму. Самым удивительным было то, что этот тривиальный способ на удивление быстро сработал.

Картуша схватили у входа в дом его сожительницы лишь в результате предательства Дюшатле, одного из членов шайки, который после ареста решил спасти себе жизнь и получить большую награду, обещанную за поимку главаря разбойников.

Но и в тюрьме Картуш похвалялся, что ему удастся выбраться на волю, и только особые меры предосторожности помешали его бегству. Картуша приговорили к колесованию на знаменитой Гревской площади Парижа в назидание будущим карманникам и мошенникам. Уже на эшафоте, чтобы наказать своих сообщников за то, что они не спасли его, Картуш назвал имена членов своей шайки, после чего в Париже были произведены сотни арестов. Банда Картуша и его разведка перестали существовать.

Несмотря на подвиги, Картуш все же был всего лишь удачливым квартирным вором, которому до определенного момента сопутствовала удача, но рано или поздно она ото всех отворачивается. Как ни печально, но авторам нечего сказать в его оправдание, кроме того, что этот человек не заслужил смертной казни, поскольку не был прирожденным убийцей (хотя при аресте он и убил случайно полицейского). Впрочем, в те времена законы во всех европейских странах были весьма суровы к ворам, их не отличали от убийц и бандитов.