100 великих казней

АДМИРАЛ КОЛЧАК

Колчак — русский адмирал, ученый, исследователь, путешественник, крупнейший в мире специалист по минным морским заграждениям… Даже на советских картах вплоть до середины 1930-х годов в Карском море значился остров Колчака. Он его открыл, исследовал, описал.

Колчак был хорошо известен за границей. Еще во время русско-японской войны он заслужил славу одного из наиболее храбрых и способных морских офицеров и пользовался большим авторитетом. В 1900 году он был приглашен участвовать в опаснейшей экспедиции барона Толия, снаряженной Академией наук в Ледовитый океан для исследования полярных морей.

В 1912 году Колчак отправился на розыски пропавшей экспедиции Толия. Лишь окончательно убедившись в гибели барона Толия, он возвратился обратно. За эту отважную экспедицию Академия наук поднесла ему впоследствии редкую награду — Большую Константиовскую золотую медаль, которую, кроме него, имеют только три путешественника.

Во время русско-японской войны, в Порт-Артуре, Колчак командовал миноносцем. За Порт-Артур он получил золотое оружие. Уважая храбрость, японцы ему, одному из немногих, оставили в плену оружие, а потом, не дождавшись конца войны, предоставили свободу.

В 42 года Колчак стал адмиралом. Во время войны с Германией Колчак отличился в должности командующего Черноморским флотом. Во время революции, когда флот и армию сотрясали бунты и матросы безжалостно расправлялись с офицерами, Колчак в знак протеста бросил свое оружие в море. Через несколько часов матросы смиренно принесли Золотой кортик в каюту адмирала.

Перед наступлением большевиков в Сибири адмирал просил англичан принять его на службу для участия в войне с Германией. Он получил предложение отправиться в Месопотамию, но по просьбе российского посланника в Пекине возвратился с дороги и принял участие в организации военных сил на Дальнем Востоке. После избрания Директории он направился к Деникину через Сибирь, но в Омске его попросили остаться. Директория, желая привлечь популярного адмирала в состав правительства, предложила ему пост министра по военным и морским делам. Жаждавшие твердой власти общественные круги уже замышляли в то время свержение Директории и остановили свой выбор на адмирале, наметив его в качестве диктатора. Адмирал ничего об этом не знал и стал Верховным правителем неожиданно, не подозревая о павшем на него жребии.

Колчак был лишен свойств неограниченного властелина. Войскам, желавшим видеть того, за кого они сражались, он сказал: «Вы сражаетесь не за меня, а за родину, а я такой же солдат, как и вы».

Избрание Верховного правителя оказалось актом вынужденным, последствием партийной борьбы и военного заговора. Совет министров сосредоточил верховную власть в руках одного лица, одинаково авторитетного и для гражданских и для военных кругов.

18 ноября по телеграфу во все концы Сибири были переданы следующие сообщения:

«Постановление Совета министров от 18 ноября 1918 г. Ввиду тяжелого положения государства и необходимости сосредоточить всю полноту власти в одних руках, Совет министров постановил передать временно осуществление верховной власти адмиралу Колчаку, присвоив ему наименование Верховного Правителя».

Адмирал Колчак со своей стороны обратился к населению со следующим воззванием:

«Главной своей целью ставлю создание боеспособной армии, победу над большевиками и установление законности и правопорядка, дабы народ мог беспрепятственно избрать себе образ правления, который он пожелает. Призываю вас, граждане, к единению, к борьбе с большевизмом, к труду и жертвам. Верховный правитель, адмирал Колчак. 18 ноября 1918 г., г. Омск».

Верховный правитель отбыл на фронт 8 февраля ободрить солдат, выслушать крестьян и просить мирных жителей. В войсках он пользовался огромной популярностью. Вскоре после возвращения адмирала в Омск по всему фронту началось решительное наступление. 8 марта военная сводка сообщила о взятии Оханска и глубоком обходе Осы.

Через несколько дней наголову разбитые красные в панике оставили всю Каму и бежали к Вятке. 14 марта после стремительного удара колчаковских войск красные в панике оставили Уфу.

Наряду с военными вопросами Колчаку приходилось решать и гражданские, а его решения не всегда принимались мирными гражданами — военное время подчас обязывает к крутым мерам. Колчак безжалостно расстреливал коммунистов, также безжалостно он расстреливал и спекулянтов. К тому же Колчаку портили настроение отношения с союзниками — он перестал им верить.

К адмиралу явился весь корпус дипломатических представителей, гражданских и военных. Они предложили адмиралу взять под международную охрану золотой запас и вывезти его во Владивосток. Адмирал ответил им, что не видит оснований особенно спешить с вывозом золота, но если бы даже это основание было, то он все равно не принял бы предложения союзников.

«Я вам не верю, — сказал он. — Я скорее оставлю золото большевикам, чем отдам союзникам».

Настроению адмирала способствовали вести, приходившие с Востока, — требование союзников освободить Владивосток от русских войск. На что Колчак ответил решительным отказом. 13 января 1920 года поезд Колчака, 58 «бис», был задержан союзными чешскими войсками на станции Элита, в Нижнеудинске. Задержка произошла по требованию командующего эшинским партизанским фронтом Новококшенова, совершившего захват этой станции. Главнокомандующий арьергардной армией Колчака генерал Каппель, узнав о задержании поездов адмирала, счел этот факт оскорбительным для русской армии и написал письмо командиру чехословацкого корпуса генералу Сыровому, в котором вызвал его… на дуэль. Но Сыровой не потрудился даже ответить на это письмо.

Большевики потребовали отречения Колчака и передачи им всех ценностей, в том числе и эшелонов с золотом.

Союзники предложили вывезти Колчака в одном вагоне. Дабы разместить адмирала и его свиту, пришлось взять пульмановский вагон, в коем адмиралу было отведено маленькое купе, а в остальных купе разместились офицеры по 8-10 человек в каждом.

В Иркутске Колчака уже ждали.

О передаче его революционному Иркутску Колчаку было сообщено сразу же по прибытии его вагона на станцию. Никакого особого волнения он не проявил — чувствовал себя давно уже обреченным, сидел в купе с потухшим взглядом и только хмурился от каждого стука двери в тамбуре. Чехословацкую охрану сменили, когда было уже совсем темно. В вагон вошла группа красных командиров. Арест Колчака произошел 15 января 1920 года в 9 часов 50 минут вечера по местному, иркутскому, времени.

В одиннадцатом часу ночи под усиленным конвоем арестованных провели по торосистому льду Ангары, а дальше на автомобилях Колчака и его офицеров перевезли в Александровский централ. Иркутский ревком намеревался сделать открытый судебный процесс над бывшим Верховным правителем России и министрами его Российского правительства. С 22 января Чрезвычайная следственная комиссия под председательством К. Попова начала допрос Колчака. Две недели, изо дня в день, допрашивала комиссия адмирала, а тем временем обстановка в городе накалялась. Контрреволюционеры зашевелились внутри города, к тому же на подходе была армия Каппеля, теснимая большевистскими войсками. Ревком приказал председателю Чрезвычайной следственной комиссии Самуилу Чудновскому держать наготове отряд, который мог бы, в случае попыток освобождения бывшего Верховного правителя, вывести его за город, в более безопасное место.

Ревком не брал на себя ответственность решать вопрос о расстреле Колчака. Запросили Реввоенсовет Пятой красной армии. Мнение Реввоенсовета было сформулировано в следующей телеграмме: «Желательно Колчака сохранить и доставить в наше расположение, но если обстановка сложится такая, что о сохранности Колчака нечего и думать. Реввоенсовет против расстрела не возражает». 6 февраля остатки армии Колчака вплотную подошли к Иркутску, ревком вынес следующее постановление:

«Иркутский Военно-Революционный Комитет постановил:

1. Бывшего верховного правителя — адмирала Колчака и бывшего председателя Совета министров — Пепеляева — расстрелять.

Лучше казнь двух преступников, давно достойных смерти, чем сотни невинных жертв».[37]

В газете «Советская Сибирь» был напечатан рассказ Самуила Чудновского, палача, руководившего убийством А. В. Колчака.

«В начале февраля 1920 года, когда Иркутску грозило наступление белогвардейцев, я сообщил председателю революционного комитета Ширенкову,[38] что, по моему мнению, необходимо без суда убить Колчака и двадцать других белых лидеров, которые попали в наши руки.

Мое предложение было принято, и рано утром 5 февраля я поехал в тюрьму, чтобы привести в исполнение волю революционного комитета. Удостоверившись, что караул состоит из верных и надежных товарищей, я вошел в тюрьму и был проведен в камеру Колчака.

Адмирал не спал и был одет в меховое пальто и шапку. Я прочитал ему решение революционного комитета и приказал моим людям надеть ему ручные кандалы. „Таким образом, надо мной не будет суда?“ — спросил Колчак. Должен сознаться, что этот вопрос застал меня врасплох, но я не ответил и приказал моим людям вывести Колчака. На вопрос, имеет ли он какую-либо последнюю просьбу, он ответил: „Передайте моей жене, которая живет в Париже, что, умирая, я благословляю моего сына“. Я (Чудновский) ответил: „Если не забуду, то постараюсь исполнить вашу просьбу“.

Как только я оставил Колчака, один из часовых позвал меня назад и спросил, может ли он позволить заключенному выкурить последнюю папиросу. Я разрешил, через несколько минут бледный, возбужденный часовой выбежал в коридор и сказал мне, что Колчак пытался отравиться, приняв капсулу, которая была у него завязана в носовой платок».

А вот воспоминания Л. Левенсона: «К 4 часам утра мы прибыли на берег реки Ушаковки, притока Ангары. Колчак все это время вел себя спокойно, а Пепеляев дрожал как в лихорадке. Полнолуние, светлая морозная ночь. Пепеляев и Колчак стоят на бугорке. На мое предложение завязать глаза Колчак ответил отказом.

Взвод построен, винтовки наперевес. Чудновский шепотом говорит мне: „Пора“.

Я даю команду: „Взвод, по врагам революции — пли!“

Оба падают. Кладем трупы на сани-розвальни, подвозим к реке и спускаем в прорубь».

Существуют различные рассказы о последних минутах адмирала Колчака, но все они свидетельствуют, что он умер так же смело и честно, как всегда жил.