100 великих меценатов и филантропов

Демидовы

В России славу на ниве предпринимательства и филантропии снискали себе не менее 10 родов российских купцов и промышленников, пеpвoe место среди которых (исторически и по вовлеченности членов дома в это поприще) занимает семья заводчиков и землевладельцев Демидовых. История клана, зародившегося при Петре I благодаря созданию оружейных и горнодобывающих заводов в Туле и на Уралe и основавшего многие города, насчитывает три столетия.

Основателем рода стал кузнец-оружейник при тульском оружейном заводе Никита Демидович Антюфеев, сын государственного крестьянина Демида Григорьевича Антуфьева из села Павшино под Тулой.

Первый капиталец Никита сколотил на перекупке оружия у других кузнецов и поставке его в казну. Да и сам он был мастер Божьей милостью. Пустив деньги в оборот, кузнец соорудил в 1696 г. под Тулой чугуноплавильный завод. По указу Петра I в 1702 г. ему был передан казенный Невьянский завод на Урале, куда Демидов перевез мастеров из Тулы и Москвы. Скупив земли и крепостных крестьян, промышленник построил еще шесть металлургических заводов. На возведение Петербурга предприниматель пожертвовал царю большие деньги.

Петр I за поставку добротного и дешевого оружия в годы Северной войны (1700 — 1721) «окрестил» Никиту Демидовым и даровал ему дворянство (которое документально оформили после его смерти сыновья Акинфий, Григорий и Никита), земли, заводы, а также всевозможные льготы и права.

Крупных благотворительных акций Никита Демидович, так же как и его сын Акинфий — главный продолжатель дела oтцa, не совершали, поскольку всю жизнь посвятили расширению и техническому оснащению своего хозяйства. Основой их несметного богатства стала нещадная эксплуатация «работных людишек», коих насчитывалось в демидовской империи 38 тысяч мужских душ. Детки шести-семи лет, ссыльные, вольнонаемные, беглые и пр., работая за копейки по 12 — 15 часов, облагались всевозможными штрафами и поощрялись лишь «кнутом, плетьми, батогами да застенками». Не брезговали хозяева, несмотря на смертельную опасность, тайной добычей серебра и чеканкой серебряной монеты.

Акинфий Никитич построил несколько поселений, 17 заводов, провел дороги, открыл на Урале более 30 богатейших рудных месторождений, алтайские серебряные рудники и т.д. В завещании Демидов отписал бóльшую часть капитала любимому сыну Никите, но по жалобе его братьев — Прокофия и Григория — императрица Елизавета Петровна своим указом поделила наследство на три равные доли.

Старший сын магната Прокофий Акинфиевич (1710 — 1786) нигде не служил, хотя и дослужился до чина действительного статского советника — за благотворительную деятельность. Отошедшие к нему заводы Прокофий продал, занялся ботаникой, создал в своем имении Нескучное ботанический сад, который потом подарил Москве.

В Русско-турецкую войну (1768 — 1774) Демидов передал крупную сумму правительству на военные нужды. На строительство московского Воспитательного дома для сирот, подкидышей и беспризорников благотворитель пожертвовал более 1 млн рублей, в том числе 205 тысяч на первое в Европе коммерческое училище при этом доме для купеческих детей (позднее училище было переведено в Северную столицу). Еще 100 тысяч руб. Демидов передал на народные и главные народные училища. Московскому университету давал деньги на выплату стипендий немущим студентам, на строительство нового здания, передал собранный им гербарий и богатейшую коллекцию минералов (6 тысяч экспонатов), приобретенную в Саксонии его отцом. Всего на благотворительность действительный статский советник потратил астрономическую по тем временам сумму — свыше 4 млн рублей.

Семейное же дело продолжил младший сын Акинфия Никитича Никита Акинфиевич (1724 — 1789), построивший еще ряд горных заводов, на которых производилось до 40 % чугуна в России. Ежегодный доход владельца 11 тысяч крепостных душ составлял к концу его жизни 250 тысяч рублей.

Своими предприятиями Демидов жестко руководил из Москвы, где жил в свое удовольствие большим барином, покровительствуя учеными художникам. На строительство здания Московского университета он безвозмездно поставлял со своих заводов железо, учредил при Академии художеств премию-медаль «За успехи в механике». Коллекционировал картины, заказал серию полотен французскому живописцу-жанристу Ж.Б. Грезу, возил за границу русских художников и скульпторов, молодых крепостных художников направлял на учебу в российские и европейские столицы.

Средний сын Григорий Акинфиевич предпринимательством особо не занимался, в широкой благотворительности замечен не был, всю жизнь отдал наукам, в Соликамске основал один из первых в России ботанических садов.

А вот его сын Павел Григорьевич (1738 — 1821), действительный статский советник, выпускник Геттингенского университета и Фрайбергской горной академии в Германии, оставил на поприще меценатства заметный след.

Возвратившись в 1762 г. в Россию, Демидов передал большую часть своего наследства четырем братьям, а сам занялся наукой.

Путешествуя по Европе, занимаясь естественно-научными изысканиями, он собрал замечательную коллекцию минералов и художественных ценностей, уникальную библиотеку рукописей и дорогих редких изданий на разных языках по различным отраслям знаний. Свой кабинет естественной истории, коллекцию монет и медалей, собрание книг и рукописей (погибла в 1812 г.) общей стоимостью 250 тысяч рублей Павел Григорьевич в 1803 г. подарил Московскому университету.

Вновь открытому в 1805 г. Ярославскому училищу высших наук (ныне Демидовский юридический лицей) меценат пожертвовал 3578 душ крепостных на содержание лабораторий и зарплату профессоров, а также 100 тысяч рублей на стипендии беднейшим студентам и обучение наиболее способных из них за границей. По 50 тысяч рублей Демидов передал на основание университетов в Киеве и Тобольске. Овдовев еще в молодости, Павел Григорьевич не оставил после себя потомства.

14-летний Николай Никитич Демидов (1773 — 1828) вместе с двумя сестрами получил в наследство от Никиты Акинфиевича в 1787 г. 9 заводов и 9209 душ мужского пола. Уральские владения, предоставленные опекунам, его не интересовали, и он вел рассеянный образ жизни. Служил адъютантом при князе Г.А. Потемкине, участвовал в битве при Бородино, дослужился до чина генерал-майора. В зрелые годы взялся управлять заводским хозяйством, оснастив его многими техническими новинками и отправив за свой счет для обучения тонкостям горнозаводского дела более 100 человек крепостных в Англию, Швецию и Австрию. Из благотворительных дел Демидова можно отметить его щедрое покровительство ученым и художникам, а также усердное попечение о благосостоянии заводов: безденежную выдачу провианта малолетним и престарелым людям, раздачу помощи нуждающимся, особые награды и поощрения и пр.

Своим наследникам сыновьям Павлу и Анатолию Николай Никитич оставил 7000 кв. км владений, 5 морских судов, коллекцию драгоценных предметов стоимостью свыше 1 млн рублей.

Павел Николаевич Демидов (1798 — 1840) внес огромный вклад в развитие промышленного Урала. При нем были созданы механиками Е.А. и М.Е. Черепановыми первые паровозы, развивалось бронзолитейное дело под руководством литейного мастера и скульптора Ф.Ф. Звездина, открылась высшая заводская школа.

Величайшей заслугой мецената перед российской культурой стали учрежденные Павлом Николаевичем в 1831 г. Демидовские премии (25 тысяч рублей ежегодно). Присуждаемые на протяжении четверти века, они существенно повлияли на развитие отечественной науки. Эти премии были самыми крупными как по сумме, так и по значению.

Отмеченный многими наградами за добросовестное служение России в военных и гражданских чинах, Демидов в 1831 — 1834 гг. возглавлял Курскую губернию. Сотни тысяч рублей губернатор передал бедным, благотворительным фондам и обществам, воспитанницам институтов и пансионов, которые не могли оплачивать свое обучение, на развитие местных производств.

Столице меценат пожертвовал не менее 700 тысяч рублей на основание общественных заведений, на строительство детской больницы. Во время Русско-турецкой войны безвозмездно предоставил правительству 25 тысяч пудов снарядов стоимостью 100 тысяч рублей, изготовленных на Нижнетагильских заводах.

Анатолий Николаевич Демидов (1812 — 1870) почти всю жизнь провел в Европе: родился во Флоренции, умер в Париже, на Урале не бывал. Заводскими делами занимался его старший брат Павел. Анатолий же учился, литераторствовал, дружил с живописцами и ваятелями, коллекционировал и меценатствовал. Картину «Последний день Помпеи» K. Брюллов написал по заказу филантропа. Анатолий Николаевич состоял при посольстве в Вене в чине действительного статского советника, был членом нескольких обществ, академий и университетов. Прославился как основатель и попечитель «Демидовского дома призрения трудящихся», на который дал более 500 тысяч рублей, и как потомственный попечитель Николаевской детской больницы в Санкт-Петербурге (200 тысяч рублей), как устроитель научной экспедиции в Южную Россию и Крым (1837).

Сын Павла Николаевича Павел Павлович Демидов (1839 — 1885), практически не занимавшийся своими уральскими заводами (был на них всего два раза), стал последним крупным филантропом фамилии. Известен своим участием в «Священной дружине» («Добровольная охрана»), законспирированной организации придворной аристократической России в 1881 — 1882 гг., которой передал 50 тысяч рублей, и своей брошюрой «Еврейский вопрос в России». «Унаследовал от бездетного дяди Анатолия Николаевича титул князя Сан-Донато, пожалованный королем итальянским и утвержденный за ним государем российским в 1872 г.».

Перед смертью Демидов проиграл в Монте-Карло 600 тысяч рублей, поставив 7 своих заводов, а заодно и 40 тысяч человек на край гибели. Но Павел Павлович успел прославиться и благими делами в Европе и в России. В Париже благотворитель основал рукодельню имени Святой Марии, где находили ежедневную работу до 400 бедных парижанок. Во Флоренции открыл школы, приюты, устраивал дешевые столовые для рабочих и т.п. Родине филантроп пожертвовал почти 1,2 млн рублей — на ежегодную помощь Киевскому и Петербургскому университетам, детской больнице и другим. «В Нижнем Тагиле за его счет содержалось 100 учащихся реального училища, два мужских народных начальных училища для 300 и два женских для 200 детей, два приюта для сирот, две больницы с аптеками при них, фельдшерская школа, библиотека при училищах и больницах. Общий годовой расход (на благотворительность. — В.Л.) в Нижнем Тагиле составлял более 125 тысяч рублей. Это небольшая доля огромных доходов уральских магнатов».

Но, как говорится, и за это спасибо.

P. S. Редкую, но чрезвычайно эффективную форму благотворительности осуществил курский губернатор П.Н. Демидов. Из своего кармана Павел Николаевич доплачивал чиновникам сумму, превышавшую поборы просителей. Четырехлетний эксперимент освободил жителей губернии от мздоимства, но иммунитета у чиновников не выработал. Как только кормильца сменил другой губернатор, тут же возобновилось хапанье в еще больших размерах, чем было до Демидова.

Маркиза де Помпадур

«После нас хоть потоп» — эту крылатую фразу Людовика XV не раз напоминала королю его фаворитка маркиза де Помпадур. Фраза стала пророческой, так как через четверть века после кончины Помпадур страну и впрямь накрыл потоп Великой французской революции, а затем и Наполеоновских войн. Не последнюю роль в разгуле этой стихии сыграла сама маркиза — во всяком случае, так утверждают историки, уверенные, что именно Помпадур привела Францию к Семилетней войне (1756 — 1763), потере колоний и самой революции.

Во второй половине XVIII в. имя Помпадур было известно всей Европе. Еще при жизни маркизы оно стало едва ли не символом Франции. Король Пруссии Фридрих II, непримиримый враг «гризетки французского двора», назвал ее именем даже свою собачку. В России это слово через 100 лет с легкой руки М.Е. Салтыкова-Щедрина и вовсе обрело иной оттенок — администратора-самодура. (См. очерк «Помпадуры и помпадурши».)

А чем же прославилась маркиза в статусе самой знаменитой и самой «долгоиграющей» фаворитки Людовика XV? Не будем описывать полный опасностей путь красавицы в опочивальню монарха, рыться в королевском белье и живописать божественный овал лица маркизы и неземной цвет ее глаз. Не станем и углубляться в демоническую роль мадам во французской истории и нюансы ее управления государством, а остановимся лишь на ее нешуточных заслугах перед французской и мировой культурой.

Прежде всего — кто она? Жанна-Антуанетта Пуассон родилась 29 декабря 1721 г. в Париже у Луизы-Мадлен де Ла Мотт. Отцом девочки был то ли буржуа Пуассон, сбежавший из Франции, то ли стряпчий Ленорман де Турнэм, принявший большое участие в воспитании и образовании девицы. Сей факт — отсутствие аристократических корней — маркизе поминали во дворе довольно часто.

Жанна-Антуанетта «прекрасно знала музыку, рисовала, пела, играла на сцене, декламировала». Все это сочеталось у нее с «изысканным вкусом, тонким умом, сильной волей, кипучей энергией и немалыми амбициями». Понятно, что с таким набором свойств можно не только попасть во дворец, но и укрепиться там. По пути к «возлюбленному» Луи барышня успела побывать замужем, обрести имя мадам дʼЭтуаль и вкусить прелести салонной жизни, где общалась с Вольтером, аббатом А. Прево, К.А. Гельвецием и другими.

Когда же фортуна свела ее с венценосцем, она покорила его не столько своим женским естеством, сколько вышеотмеченными качествами. Надо сказать, что продвижению Жанны-Антуанетты ко двору немало способствовали интересы одной из политических групп, сделавшей на мадам дʼЭтуаль ставку.

Как бы там ни было, в 1745 г. Людовик ХV возвел любовницу в ранг официальной фаворитки. По тогдашним меркам это была министерская должность, так как официальная фаворитка «имела возможность влиять на ход политических событий, активно вмешиваться в жизнь королевского двора и даже во внутрисемейные взаимоотношения правящей фамилии». Тогда же король возвел мадам дʼЭтуаль в личное дворянство, даровал ей имение и титул маркизы де Помпадур.

Поселившись в Версале, маркиза пять лет была любовницей короля, законодательницей мод и культурных традиций при дворе, а затем еще 15 лет — преданным другом монарха и фактически соправительницей Франции.

Людовик содержал наперсницу за счет казны, возвел ее в титул герцогини (тогда же на ее карете появился герцогский герб), а затем и в статс-дамы королевы (современники удивлялись сердечной привязанности фаворитки и королевы Марии Лещинской).

Провидению было угодно, чтобы маркиза, дабы удержать возле себя вечно скучающего любвеобильного «возлюбленного», не только подыскивала ему глупеньких пассий, но и создавала возле него атмосферу изящного и возвышенного, «нетелесного». Для этого, естественно, требовались самые лучшие художники и музыканты, поэты и артисты. Их во Франции той поры хватало, но далеко не все они были востребованы и облагодетельствованы. Помпадур «открывала», протежировала и помогала многим из них, благо на эти цели всегда была открыта королевская казна — Людовик ХV поощрял развитие культурной жизни Франции.

Можно сказать, именно Помпадур подарила миру своего друга Вольтера. Вряд ли Вольтер смог бы так свободно, изящно и обильно творить, не став благодаря радениям покровительницы академиком, королевским поэтом, главным историком Франции, придворным камергером и королевским пенсионером. Вольтер не остался в долгу и посвятил маркизе «Танкреда» и еще немало пылких произведений.

В салоне маркизы нашли понимание и приют, а также вознаграждение и пенсию многие «звезды» эпохи. Писатель, философ-просветитель и драматург, основавший «Энциклопедию, или Толковый словарь наук, искусств и ремесел», Д. Дидро (Помпадур не только поддержала этот проект, но и всячески защищала его после запрета во Франции). Политический писатель, историк и социолог, родоначальник европейского либерализма Ш.Л. Монтескьё. Экономист, основоположник школы физиократов Ф. Кенэ. Писатель, историк и моралист французского Просвещения, автор «Размышлений о нравах нашего века» Ш.П. Дюкло. Писатель и философ, ученый-популяризатор Б. Фонтенель. Математик и философ Ж.Л. дʼАламбер. Натуралист, биолог, математик, естествоиспытатель и писатель Ж. Бюффон. Писатель Ж.Ф. Мармонтель. И многие другие лучшие умы Франции. Драматурга, члена Французской академии П.Ж. Кребийона-старшего маркиза спасла от нищеты, предоставив ему должность библиотекаря.

Помпадур создала при дворе Театр малых апартаментов, или Камерный театр, в котором ставила пьесы (Ж.Ж. Руссо, П.Ж. Кребийона и других) и сама играла.

Под протекцией маркизы оказалась целая группа первоклассных живописцев и скульпторов — под стать целой Академии художеств: анималист Ж.Б. Удри, маринист Ж. Верне, художники К. Ванлоо, Э.М. Фальконе, А. Ламбер, Ж.Б. Пигаль, Ж. Гюэ, Ж.-О. Фрагонар и другие. Одних портретистов маркизы можно насчитать добрый десяток (все они осыпались милостями заказчицы и получали от нее пенсии): Ф. Буше, Ж.-М. Наттье, М.К. де Латур, Ф. Друэ, Ж.Э. Лиотар и т.д.

В Люксембургском дворце Помпадур открыла постоянную экспозицию шедевров из королевских коллекций.

Покровительница искусств основала общество для финансирования работ по топографическому описанию Франции, а еще щедро спонсировала краснодеревщиков-мебельщиков, гобеленщиков, мастеров по фарфору. Во многом благодаря ее пожертвованиям появилась знаменитая мануфактура севрского фарфора.

По самым скромным подсчетам, на меценатство Помпадур затратила огромную по тем временам сумму — около 8 млн ливров (примерно 2 млрд 720 млн современных российских рублей). В первую очередь средства шли на покупку картин и скульптур, на обустройство дворцов и библиотек, на оформление столичных площадей и бульваров. «Маркиза занималась строительством Малого Трианона, плошади Людовика XV (ныне площадь Согласия) и Елисейских Полей, Королевской военной школы, реставрацией Луврского дворца».

Маркиза прославилась еще и как коллекционер... имений. Замок Креси, замок Шато де ла Селль, замок Бельвю замок Шуази... На Рождество Луи презентовал фаворитке отель дʼЭвре (Елисейский дворец, современная резиденция французского президента), а еще передал в ее распоряжение свои резиденции Фонтенбло, Компьень, Брамборион и другие. Успевала Помпадур управлять и несколькими своими землями. Надо ли говорить, что отделывала маркиза свои «гнездышки» по самым передовым дизайнерским проектам.

Помпадур была спонсором военной школы для сыновей ветеранов войны и обедневших дворян. Известно, что в ней обучался Наполеон Бонапарт.

Скончалась 43-летняя Жанна-Антуанетта от чахотки в Bepcaле 15 апреля 1764 г. В день ее похорон была сильная буря, и Людовик X со слезами на глазах мрачно пошутил: «Сегодня плохая погода для путешествия, маркиза».

Злые языки и завистники, попортив «самой блестящей, талантливой и безнравственной из всех фавориток французских королей» маркизе много крови при жизни, немало содействовали тому, чтобы после смерти предать ее имя забвению. Впрочем, фаворитку вскоре забыли и по другой причине — пришла пора пушек, гильотин и баррикад.

Однако же, несмотря ни на что, это имя осталось за целым периодом в истории моды, архитектуры и меблировки, в истории Франции и в истории меценатства — «стилем Помпадур» (стиль рококо) и «эпохой Помпадур». К этому можно добавить разные «штучки» маркизы, не исчезнувшие в веках, — высокие каблуки, высокие прически, бокалы-тюльпаны, курительные трубки, сумочки ридикюль из мягкой кожи и прочее. Не оставлял пленительный образ маркизы и художников — А. Матисса, А. Модильяни и других. Уже в XXI в. было организовано несколько выставок, посвященных Помпадур.

Джон Говард

В Херсоне (Украина) на гранитном обелиске английскому юристу и врачу Джону Говарду (1726 — 1790) на русском и латинском языках написано: «Говард. Упокоился 20-го января на 65 году от рождения. Aliоs salvos fecit (Делал других здоровыми). Vixit propter aliоs (Жил для других)». Поневоле задашься вопросом: что делал англичанин в херсонских степях и за что по велению российского императора Александра I ему был возведен памятник? Если коротко — сострадательная душа привела Д. Говарда в Россию, и за свое милосердное сердце он обрел благодарную память россиян.

Родился Джон Говард 2 сентября 1726 г. в Лондоне в семье богатого торговца. Получив приличное образование, в том числе медицинское и юридическое, а также изучив несколько европейских языков, Джон унаследовал крупное состояние, которое воспринял как ниспосланный ему дар для благостыни, и, отказавшись от коммерческой деятельности, занялся наукой и благотворительностью. Исследования в юриспруденции, социологии и других областях знания принесли ему членство в Королевском научном обществе. Говард прославился созданием социологического метода в правоведении, то есть учета в судебном разбирательстве социально-объективных причин преступлений.

В своем небольшом имении Кардингтон (близ Бедфорда) филантроп, вызвав искренне недоумение у большинства состоятельных соседей, занялся устройством быта поселян: построил дома для бедных крестьян, несколько больниц, жилье для престарелых, две школы, нанял учителей.

Неисповедимы пути Господни. В 1755 г. Говард по зову сердца поехал на чужбину, в разрушенный землетрясением Лиссабон, в котором за 6 минут погибли 100 тысяч человек. Корабль, на котором плыл врач, на полпути захватили французы. Пленников бросили во французскую тюрьму в Бресте, где большая часть их погибла от издевательств, голода и болезней. Джону под честное слово удалось выйти на свободу, где он добился освобождения всех оставшихся в живых. Это событие и определило всю дальнейшую жизнь благотворителя.

Будучи в Неаполе в 1770 г., Говард дал торжественный обет вечного служения Богу. «Подобно восточным анахоретам, он был воодушевлен одним лишь стремлением к общению с Богом, но отличался от них тем что не удалялся от мира, а отважно вступал в бой со всеми формами торжествующего зла, не отступая в случае надобности и перед употреблением открытой силы. В 1786 г. на венецианское судно, на котором ехал Говард и которое имело лишь одну и то неисправную пушку, напал варварийский корсар; Говард берет на себя командование, заряжает пушку, за неимением зарядов, гвоздями и разным железом и удачным выстрелом обращает в бегство пирата».

Став в 1771 г. шерифом в графстве Бедфорд и по своим обязанностям заведуя тюрьмами, условия содержания заключенных в которых называли не иначе как «адскими», Говард стал активно влиять на облегчение участи заключенных. Побывав против воли во французской тюрьме, в английскую он «заключил себя» добровольно на целый месяц — дабы лучше узнать условия содержания. (То же самое Говард предпринял в 1780 г. в Бастилии, о чем написал блестящий памфлет «Translation from а French account оf thе Bastille» о жестоком обращении с заключенными, за что французские власти приговорили его заочно к смертной казни.)

Занятия тюрьмоведением подвигли юриста выступить с докладом на заседании парламентской комиссии, в котором он инициировал создание двух законов, касавшихся тюремного дела. «По одному из законов при каждой тюрьме должны были устраиваться лазареты для оказания медицинской помощи заболевшим... Он (Говард. — В.Л.) издал законы за свой счет, разослал во все тюрьмы и следил за их исполнением в течение восьми лет» (З. Демченко).

Побывав по делам службы и милосердия в Ирландии, Шотландии, Пруссии, Богемии, Франции, Фландрии, Германии, Австрии, Голландии, Швейцарии, Италии, Нидерландах и Малой Азии, где повсюду создавал больницы и дома престарелых, Говард издал в 1777 г. книгу «Состояние тюрем в Англии и Уэльсе», ставшую для обывателей шоком. На основе выводов социолога был подготовлен еще один законопроект и проведена тюремная реформа в Англии.

Говард — из немногих людей, чьи благие дела предваряли дельные слова. Во всех узилищах, где смог побывать юрист (а он побывал практически всюду, где хотел!), Джон оказывал заключенным медицинскую помощь, которой те были лишены, а заодно помогал материально — хотя бы для того, чтобы арестанты могли откупиться от тюремщиков, живших за их счет, и по окончании срока выйти на свободу.

«Слабый с виду, он был силен духом. К его советам прислушивались и надзиратели, и заключенные. Принимали его и коронованные особы. На вопрос австрийского императора Франца Иосифа II о его впечатлениях о местах лишения свободы, Говард ответил: „Я желал бы быть лучше повешенным, нежели перенести страдания, свидетелем которых я был в местах заключения Вашего Величества“».

В 1781 г. Говард посетил Россию, первую из европейских стран отказавшуюся от публичной смертной казни. Его негативные впечатления о содержании заключенных в тюрьмах и больных в лазаретах Петербурга, Кронштадта, Москвы, Вышнего Волочка и Твери повлияли на реорганизацию тюремной и госпитальной системы России.

В 1784 г. Говард от проблем пенитенциарной системы перешел к эпидемиологическим: занялся не чем-либо, а лечением чумы, уносившей миллионы человеческих жизней. Предыдущие занятия позволили ему быстро установить зависимость эпидемий в городах от вспышек «тюремной лихорадки».

Изучив с риском для жизни деятельность противочумных госпиталей Турции, Италии и Франции, Говард излечил массу народа. Вылечив находящуюся при смерти дочь турецкого паши, врач получил поистине мировую известность. «В обратный путь из Турции Д. Говард отплыл на корабле, не имевшем свидетельства о санитарном благополучии, специально для того, чтобы подвергнуться помещению в карантин и на себе самом испытать все тяготы, выпадающие на долю карантинизируемых» (Б.А. Нахапетов).

Пройдя пешком по континенту около 70 тысяч км., Говард всюду лечил бедных и обездоленных. В 1789 г. вышла книга врача «Отчет о важнейших лазаретах в Европе с различными заметками относительно чумы», оказавшую огромное влияние на развитие инфекционной медицины,после которой Джон во второй раз поехал в Россию, начавшую войну с Турцией, дабы подробнее познакомиться с состоянием ее тюрем, солдатских казарм и госпиталей. Особо интересовали Джона Говарда «способ содержания солдат и влияние его на смертность и болезненность в войске». Найдя их в «печальном состоянии», Говард вознамерился заняться филантропией и в нашей стране.

Получив весомую поддержку императрицы Екатерины II, филантроп отправился к театру военных действий, в Херсон, госпитали которого были переполнены ранеными солдатами и тифозными больными. В этом городе Говард четыре месяца пропадал в госпитальных палатах и тюремных камерах, помогая больным и заключенным (непременно бедным, не имеющим никаких источников доходов) лечением, лекарствами, деньгами, продуктами, участием.

В одной из поездок к пациентке, заболевшей сыпным тифом, Говард простудился и умер 20 января 1790 г. от сыпного тифа, осложненного пневмонией. Похоронен неподалеку от Херсона в имении его друга Дофинэ (ныне с. Степановка). «Тихо положите меня в землю, поместите на мою могилу солнечные часы и позвольте мне стать забытым», — успел попросить он перед смертью (Е.П. Блаватская). На могильном камне высечены слова: «Кто бы ты ни был, здесь твой друг скрыт».

В историю врач вошел под именами «святой человек» и «Джон Говард — филантроп». Его имя носит Лига реформ уголовного права.

Карл-Август I Саксен-Веймар-Эйзенахский

Как же ошибался Г. Гейне, когда написал о И.В. Гёте: «Этот великан был министром в карликовом немецком государстве... Если бы он когда-нибудь внезапно восстал из своего неподвижного покоя и выпрямился, то он пробил бы государственную крышу или, что еще вероятнее, разбил бы себе о нее голову!»

Дело тут не в переоценке великого поэта, а в недооценке великого герцогства, вместившего в себя Гёте с его бессмертным «Фаустом», Ф. Шиллера с его драмами и балладами, целую эпоху веймарского классицизма. А также И.С. Баха, И.Г. Гердера, Ф. Листа, К.А.П. Корнелиуса, Р. Кёлера, Ф. Ницше, В. Гропиуса, Л. Файнингера и других. Давно уже признано, что Веймар — уникальное явление мировой истории и культуры, вовсе не пропорциональное его плошади в километрах.

Анна-Амалия Брауншвейг-Вольфенбюттельская герцогиня Саксен-Веймар-Эйзенахская, пригласив в 1760 — 1770 гг. в Веймар писателя И.К.А. Музеуса (автора знаменитых «Народных сказок немцев»), поэта К.М. Виланда, живописца Г.-М. Краузе, других известных поэтов, мыслителей, артистов, живописцев, ученых, открыла город миру. В последнюю четверть XVIII в. Веймар с его двором, дворцами, парками, библиотекой, художниками всех направлений превратился в центр духовной жизни Европы.

Сын Анны-Амалии, Карл-Август I, будущий великий герцог Саксен-Веймар-Эйзенахский родился в Веймаре 3 сентября 1757 г. Его отец — герцог Эрнст-Август-Константин Саксен-Веймар-Эйзенахский — скончался, когда мальчику был всего год.

До совершеннолетия наследного принца правительницей государства была Анна-Амалия. Карл-Август получил прекрасное воспитание, прослушал курсы в Йенском и Лейпцигском университетах. В 1774 г. во Франкфурте он познакомился с автором нашумевшего романа «Страдания юного Вертера» — И.В. Гёте.

По исполнении 18 лет Карл-Август принял от матери правление герцогством и женился на Луизе Гессен-Дармштадтской, тетке русской императрицы, супруги императора Александра I, Елизаветы Алексеевны.

Тогда же новоиспеченный герцог пригласил Гёте к своему двору. Поэт принял это предложение, и с его приездом Веймар стал «настоящей столицей всемирного искусства — германскими Афинами».

Юный правитель и молодой поэт очаровали друга и, перейдя на «ты», заключили дружеский союз. И хотя взаимное очарование не длилось всю их жизнь, пятидесятилетие союза тем не менее они в 1825 г. отпраздновали. И кажется, нет биографа, не отметившего, какое благотворное влияние оказали эти два человека друг на друга, особенно Гёте на герцога Веймарского.

Несколько лет придворное общество жило яркой жизнью, наполненной балами, маскарадами, поэзией, розыгрышами, спектаклями-пикниками, охотой, салонными разговорами, которыми изящно дирижировал Гёте.

У Гёте был свой просторный (на 30 комнат) дом, ныне являющийся одной из городских достопримечательностей. Для уединенных поэтических трудов герцог подарил своему другу еще и загородный домик в парке на Ильме.

Карл-Август предложил Гёте ряд должностей, который тот с охотой (а когда и без) перепробовал. Членство в герцогском Тайном совете приносило поэту весьма приличное содержание в 1200 талеров в год. Советник побывал попечителем парков, архитектурных памятников и музеев, руководителем военной коллегии, дорожного строительства, заведующим государственными финансами, общественными работами, горнорудными проектами и т.д. Гёте сопровождал герцога в его частых поездках по Европе. За усердие и безотказность Карл-Август возвел Гёте в дворянство и поручил ему председательствовать в Госсовете.

Когда же стихотворца утомило чиновничье поприще, Карл-Август в 1788 г. освободил друга от многих обязанностей и предоставил ему свободу деятельности. Плодом этой свободы стала трагедия «Фауст», самое грандиозное творение Гёте, которому он отдал всю свою жизнь.

Под патронатом Карла-Августа в Веймаре в 1787 — 1789 и в 1799 — 1805 гг. также в отдельном доме жил великий поэт И.Ф. Шиллер, создавший там ряд замечательных произведений, лучшими из которых признана драма «Вильгельм Телль» и знаменитые баллады.

Придворным проповедником служил в Веймаре выдающий немецкий историк культуры, критик, поэт, И.Г. Гердер.

Прославленной вокалисткой и камерной певицей, примой любительского театра Гёте была немецкая актриса К. Шрётер.

Нельзя не сказать и о немецком лирике и переводчике К.Л. фон Кнебеле, и об упомянутых уже И.К.А. Музеусе, К.М. Виланде и многих других.

В Великом герцогстве действовало много благотворительных учреждений, которым покровительствовали Карл-Август и члены его семьи. Под присмотром монарха находился Веймарский театр, организованный Гёте и Шиллером, Йенский университет, три гимназии, два реальных училища, две учительских семинарии, лесной институт, две рисовальные школы, Вартбургская библиотека в г. Эйзенахе, несколько музеев, архив герцогов, литературные журналы...

Отдельно стоит сказать о Веймарской библиотеке, любовно собираемой семьей герцога, которую Гёте назвал «храмом облагораживания человечества» и которой он заведовал 32 года. В этом уникальном книгохранилище ныне хранится более миллиона книг и манускриптов IХ — ХХI вв., в том числе самая большая в мире коллекция книг и рукописей о Фаусте, собрание произведений Шекспира и Библий герцогини Анны-Амалии, среди которых есть личная Библия Мартина Лютера. Библиотека (замок Бeльведeр), как и жилой дом Гёте, а также весь «Классический Веймар» внесены в список Всемирного культурного наследия ЮНЕСКО.

Карл-Август пополнял собрание картин своего замка произведениями немецкого искусства Средних веков и Возрождения (Л. Кранах Старший, Г. Бальдунг), итальянскими картинами XVI — XVII вв., датскими и фламандскими полотнами XVI — XVII вв.

В 1820 г. была создана ботаническая коллекция Hortus Belvedereanus, вызвавшая интерес к изучению естественных наук.

К герцогу Веймарскому можно относиться по-разному, но одно несомненно — Карл-Август, собрав при дворе европейских знаменитостей, сумел придать действительно карликовой стране весомость и значимость, которые под стать иному крупному европейскому государству. Несомненно, этому способствовали и его мать Анна-Амалия, и жена Луиза. Семья сумела вовлечь в центростремительное движение всю немецкую культуру той поры.

Ну а как сложилась жизнь Карла-Августа на его поприще правителя? Если коротко — достаточно удачно, хотя прошла она в непрерывных баталиях.

Защитник неделимой Пруссии, созданной королем Фридрихом II, Карл-Август в 1785 г. примкнул к «Союзу князей». Поступив в 1787 г. на прусскую военную службу, герцог принял участие в походах против Франции в 1792 и 1793 гг.

В 1803 г. Карл-Август был принят в русскую службу с зачислением в свиту императора Александра I. Участвовал в Австрийском походе 1805 г. и в сражении при Аустерлице.

В 1806 г. герцог был приглашен прусским королем Фридрихом Вильгельмом III на службу в прусскую армию. В битве при Йене Карл-Август был ранен и взят французами в плен, но после лечения отпущен домой, с условием присоединения герцогства к Рейнскому союзу, состоявшему из 36 немецких государств, под эгидой Франции.

В 1808 г. герцога посетили в Веймаре Наполеон I и император Александр I. В 1809 г. Карл-Август тайно прибыл в Австрию и участвовал на стороне союзников в боевых действиях под Асперном и Ваграмом, после чего вернулся в Веймар.

В 1813 г. Карл-Август примкнул к русско-прусскому союзу против Наполеона, участвовал в нескольких сражениях. В 1814 г. император Александр I поставил Карла-Августа во главе 25-тысячного войска — саксонцев, гессенцев и русских — и отправил его в Нидерланды. С войсками союзников Карл-Август вошел в Париж. Герцог принимал участие и в походе 1815 г.

Карл-Август был награжден многими российскими и иностранными орденами, золотой шпагой «За храбрость» с алмазами.

Венский конгресс (1814 — 1815) увеличил Саксен-Веймарское государство на 1700 км² и возвел Карла-Августа в великогерцогское достоинство.

Полученную после мира контрибуцию (800 тысяч талеров) великий герцог употребил на нужды страны.

Хозяин Веймара первым из германских государей ввел в своей стране конституцию (1816) и защищал до известной степени свободу печати. Как отмечают историки, во время царствования Карла-Августа были улучшены все отрасли управления и искоренено много злоупотреблений.

Скончался великий герцог Саксен-Веймар-Эйзенахский в Веймаре 14 июня 1828 г. в г. Градице (Саксония).

Погребен рядом с Шиллером и Гёте на старинном кладбище Веймара.