14 недель

Глава 2

Кензи

В то утро я чувствовала себя необычайно серьезно, когда влезла в простые черные джинсы с высокой талией и милым акцентом в виде шести латунных пуговиц спереди, которые я демонстрировала с облегающим белым топом, а также в черно-белую тунику длиной почти до пола, оставленную открытой спереди. Пятидюймовые каблуки, что ж, они были для меня стандартным нарядом — перевернулась жизнь или нет. Для меня не было оправдания, чтобы не носить каблуки на работу.

— Решила, что нам стоит подождать его у входа, — сказала Кэсси, одетая в джинсы, что было на нее не похоже, а также в простую футболку и шлепанцы. Мы обе знали, что нам предстоит долгий день, как только мы разберемся с ситуацией с нашим детективом.

Я смирилась с Тигом накануне вечером, после того, как разглагольствовала и бушевала, стуча каблуками по деревянным полам своей квартиры почти час, пока Риз слушала меня с бесстрастным лицом, зная, что нет смысла перебивать, пока я не выдохнусь.

Как могли Сойер и Брок отказать мне? Из-за такой нелепости, как тот факт, что я когда-то была проблемной? Или потому, что они не хотели злить Пейна и Энзо? Не то чтобы я не думала о том, чтобы связаться с ними. Конечно, думала. Но что они могли сделать? Они, конечно, были крутыми, а Энзо готовился стать частным сыщиком, но ни один из них не знал всех тонкостей частного расследования. Скорее всего, они просто притащили бы меня к Сойеру. В этом случае я просто отсекала посредника и не втягивала в свои неприятности всю семью.

Я знала без тени сомнения, что они взялись бы за это дело в мгновение ока, если бы я пришла туда с Пейном или Энзо.

— Не думаю, что это проблема феминисток, — рассуждала Риз.

— Я знаю это, — огрызнулась я, качая головой и размахивая рукой. — Это просто «мы» против «них». Как будто из-за того, что Пейн был лидером банды, он каким-то образом получает больше уважения от них, чем я, только потому, что я была диким подростком. Или, может быть, они думают, что раз я не была в их «образе жизни», то, скорее всего, я слишком остро реагирую.

— Если этот Тиг работает на Сойера, он должен быть хорошим. — Это была Риз, которая никогда не истерила и всегда старалась быть рациональной. Чудачка. Разве она не знала, что срываться на крик — это катарсис? Хорошая ярость может очистить разум так же хорошо, как и хороший сеанс секса, я была убеждена.

Она тоже не ошибалась.

Сойер был безжалостно обученным человеком и главным из них. Он знал, что делает. Он никогда бы не согласился нанять кого-то, кто не был бы так же опытен, как он, хотя, возможно, в других сферах. Ничто в Тиге не кричало мне «бывший военный», как это было в Сойере и Броке. В нем был намек на улицу, намек на что-то знакомое, потому что у меня были братья, которые провели много времени в бандах и управляли ими.

Но даже если его специализацией было бандитское дерьмо или что-то в этом роде, он был лучшим в этом, если работал на Сойера. В этом я не сомневалась.

— Верно, — согласилась я, вставая на каблуках и потянувшись вверх, чтобы расстегнуть ожерелье.

— Как он выглядит?

Риз любила описания. Она была избалована всеми своими книгами.

— Он… огромный, — вспомнила я, слегка улыбнувшись. — Например, он больше, чем Пейн и Энзо. Смуглая кожа. Карие глаза. Он очень… мужественный. У него сильные черты лица — твердая челюсть, суровые брови. Я уверена, что ему нужно повернуться боком, чтобы пройти в дверь. Такие у него широкие плечи. У него также огромные руки, — добавила я, поскольку Риз знала, что я неравнодушна к сильным рукам. — В целом он подтянут, но у него есть небольшой пивной животик.

Улыбка Риз немного потеплела от этого.

— Мне это нравится. Он не идеален. Никто из нас не идеален.

— О, пожалуйста, — сказала я, опускаясь в кресло напротив того места, где она сидела со скрещенными ногами на диване, вокруг нее было сложено не менее шести книг, от научной фантастики и романов до классики.

— Ты и я? Мы идеальны.

Я бы не сказала, что Риз была неуверенной в себе, но у нее определенно не было той уверенности, которую я приобрела где-то в старших классах, решив для себя, что я — не дерьмо, и никто не может сказать мне обратное. Мы с ней были очень похожи, хотя она была немного мягче в чертах лица, а ее чувство моды было, ну, несуществующим. Таким образом, если я не была дерьмом, то и она тоже.

— Пожалуйста, ты видела размер моей задницы в последнее время? — У нас обоих был ген отличной задницы. Это компенсировало тот факт, что ни одна из нас не была особенно грузной. Я всегда принимала свою большую задницу. Это было в моде. Мужчинам это нравилось. Мне это нравилось. Благодаря этому джинсы выглядели как модное заявление. Риз — не очень. Всю зиму она носила длинные свитера, чтобы прикрыть свой зад, обтянутый штанами для йоги, и не любила, когда на него обращали внимание.

— Мне нужно отказаться от мороженого.

— Если бы ты перестала появляться в кафе-мороженом, думаю, они бы прислали копов, чтобы убедиться, что ты не споткнулась, спускаясь по лестнице, потому что зарылась носом в книгу. Твоя задница в порядке. А вот с мышлением у тебя хреново.

— Ну спасибо, — сказала она, закатив на меня глаза.

— Но, да, я думаю, ты волнуешься из-за пустяков. Держу пари, он будет замечательным.

— Посмотрим.

— Может быть, мы раздуваем из мухи слона, — сказала Кэсси, протягивая мне кофе, черный, но с черничным сиропом, потому что я любила именно такой, а она была хорошей подругой.

Возможно, то же самое чувство не давало мне покоя все утро, пока я одевалась. Хороший сон и ясная голова заставили меня пересмотреть нашу реакцию в тот день.

— Ну, на самом деле я не взяла его номер, — сказала я, пожимая плечами. — И, скорее всего, он уже в пути. Я уверена, что если мы будем вести себя как трусихи, он нам об этом скажет.

Я поднесла кофе к губам и сделала длинный глоток, чувствуя, как внутри меня закручивается теплый вихрь.

Примерно через пять долгих минут, когда каждая частичка меня еще больше, чем раньше, убеждала, что мы слишком остро реагируем, темный, огромный внедорожник подъехал и припарковался прямо на улице перед моим магазином, не потрудившись обратить внимание на знак «стоянка запрещена».

Внедорожник был вполне логичен, учитывая, каким огромным был мужчина. Он не мог втиснуться в спортивную машину, и я не была уверена, что в округе есть мотоцикл, способный его удержать.

— Ты не сказала мне, что он в форме, — укорила Кэсси, глядя на меня с надменно поднятой бровью.

— Потому что это не имеет никакого отношения к тому, насколько хорошо он справится с работой, — возразила я, вставая, когда Тиг заглушил двигатель и вылез из машины, одетый в обычные темные джинсы и белую футболку.

— Дамы. — Он кивнул нам, слегка улыбнувшись.

— Тиг, это Кэсси. Кэсси, Тиг.

— Так это ваш магазин.

— Вау, он хорош, — сухо сказала Кэсси, одарив Тига язвительной улыбкой.

— Да, ха-ха, — согласилась я, закатывая глаза. — Да, это мой магазин. У нас был…

— Инцидент, — добавила Кэсси.

— Точно. Инцидент, — согласилась я, подошла к двери и открыла ее, затем потянулась внутрь, чтобы включить свет.

Не хочу хвастаться, но мой магазин был потрясающим.

Многие бутики, которые я посетила благодаря своей одержимости модой от кутюр и, возможно, шпионажу, чтобы почерпнуть идеи, превратились в хипстерские, с фальшивыми стенами со сколами, открытой кирпичной кладкой и рассохшимися полами. Они даже развешивали свою одежду на вешалках, как это делают дизайнеры за кулисами на показах мод.

Поддельная деревенская эстетика.

Между тем, одежда стоила целое состояние.

Когда я решила заняться этим всерьез и вложила в это все деньги, которые у меня были, вместе с кредитом на малый бизнес, который я взяла, я решила: либо большой, либо домашний. Метафорически. В смысле стиля. Сам магазин был чуть больше коробки из-под обуви. Но, эй, он находился в лучшей части города для пешеходного движения, и чем меньше магазин, тем меньше арендная плата. Это был беспроигрышный вариант.

И, да, он был красивым.

Так и должно быть.

Я практически жила там.

Вас сразу же встречал сланцевый пол, который тянулся через весь магазин. Стеллажи с одеждой были минималистичны — хром и зеркала. Обувь была выставлена на стенах на отдельных шестиугольных полках, каждая из которых была окрашена в какой-то металлический цвет — серебряный, золотой, латунный. В центре, ближе к задней части, перед серебристыми дверями примерочной была небольшая зона отдыха — просто белый округлый диванчик перед золотистым кофейным столиком, куда можно было поставить кофе, потому что у нас была кофе-машина. Мы не могли получить лицензию на продажу вина или шампанского, но город был не против кофе.

Мы с Кэсси проводили дни за латунным столом в левой части комнаты, где у нас были настоящие стулья, а не табуретки и тому подобное, поскольку мы были сами себе хозяевами и плевать хотели на чужое мнение.

Здесь не было тесно, поскольку, когда я разрабатывала свой план, я имела в виду эксклюзивность. У нас не было большого запаса, потому что мы меняли ассортимент каждую неделю. Таким образом, одержимая модой женщина могла зайти и выбрать что-то новое каждый день и знать, что не каждая женщина, мимо которой она пройдет на улице, будет носить то же самое.

Это была стратегия, которая до сих пор прекрасно работала.

Была ли я богата? Нет.

Я по-прежнему жила в одной квартире с сестрой. Конечно, она была намного лучше, чем та, что была у нас раньше, но я не жила на широкую ногу.

Тем не менее, я работала в индустрии, которую любила, и ни перед кем не отчитывалась.

Это была жизнь мечты.

Может быть, это не были дома в Малибу и бутылки «Кристалл».

Но это была свобода.

Это была возможность приходить на работу без того, чтобы какой-нибудь топ-менеджер говорил мне, что узкая юбка может как-то повлиять на показатели продаж за день, или что моя подводка слишком жирная, или что мои натуральные волосы слишком «непокорные». На что, конечно, мне пришлось бы сказать ему, чтобы он забрал свою патриархальную, предвзятую и расистскую чушь и засунул ее себе в задницу.

За что меня бы уволили.

И так далее и далее в течение многих лет.

Это было мое.

Я вливала кровь в свой магазин.

В свою очередь, он заботился обо мне достаточно хорошо, и я была ему бесконечно благодарна.

— Значит, если бы я захотел купить здесь подарок…

— Вы бы скинули пару сотен, легко, — добавила Кэсси, отодвигаясь в сторону, чтобы он мог полностью войти, подтверждая то, что я сказала Риз, когда ему пришлось повернуться боком, чтобы пролезть в дверь.

— Черт, — сказал он внезапно, тон его был мрачным, и я поняла, что это не имеет никакого отношения к деньгам и имеет отношение к сцене перед ним.

Эта сцена?

Это были эскизы за всю неделю, разрезанные и разбросанные повсюду вместе с угрожающим посланием, написанным на одном из зеркал помадой, которую я оставила в туалете для персонала в подсобке.

Кто-то был в магазине.

Кто-то уничтожил мою гордость и радость.

Кто-то осмелился написать на зеркале отвратительную сексуальную угрозу и мне, и Кас.

Это было не первое.

Послание, то есть.

Но почему-то мне показалось хуже видеть, что это написано моей собственной чертовой помадой. Это было более реально.

Все в Тиге вдруг стало деловым. Его массивные плечи расправились. Его спина напряглась. Его руки сжались в кулаки, когда он двинулся между нами двумя к зеркалу, чтобы опуститься на колено, чтобы прочесть надпись.

И так он проделал несколько раз, прежде чем его голова повернулась через плечо, глаза стали непроницаемы.

— Ты не позвонила в полицию по этому поводу?

Это было обвинение в той же степени, что и вопрос.

— Мы звонили в полицию каждый раз, когда что-то случалось, — вклинилась Кэсси, прежде чем я успела ответить. — Но это привело только к тому, что угрозы стали усиливаться.

Кэсси пару раз попадала в полицию, но ее всегда отпускали без предъявления обвинений, но это оставило у нее кислое впечатление о полиции в нашем городе.

Тиг выпрямился, заставив меня поднять голову, чтобы посмотреть на него, даже на каблуках. К этому я привыкла рядом с братьями, но не с другими мужчинами, поскольку я была высокой и еще выше на каблуках, которые я почти всегда носила.

— Это продолжается уже давно.

— Не уничтожение имущества, — вставила я, прежде чем Кэсси успела ответить. — Это недавно. Но было несколько записок, телефонных сообщений и даже жуткая фигура на улице один или два раза. В течение последних… десяти или одиннадцати недель. Мы подумали, что, возможно, у нас паранойя или мы раздуваем из мухи слона.

— Паранойя? — Его брови сошлись вместе, когда он снова посмотрел на сообщение. Потом перевел взгляд на меня, но махнул рукой на слова. — Кто-то говорит, что хочет прижать тебя к себе и засунуть свою руку в тебя, пока твоя подруга наблюдает — это «паранойя»? — он сделал секундную паузу, казалось, с трудом сдерживаясь, чтобы не сказать что-нибудь. — Ты сказала Сойеру, что ты не в опасности.

— Ну, у меня нет никаких доказательств, что…

— Кто-то врывается в твой магазин, уничтожает твою собственность и прямо говорит, что хочет что-то сделать с тобой, пока ты не умрешь — это чертова угроза, милая.

Ну, если говорить так, то да.

Значит, мы все-таки не были параноиками.

Мой взгляд скользнул к Кэсси, увидев там, в темных глубинах, понимание. Нам действительно было о чем беспокоиться. Возможно, какая-то часть нас хотела отрицать наличие реальной проблемы, никто из нас не хотел признавать, что мы в какой-то степени уязвимы.

Просто это было не то, в чем женщины вроде нас хотели бы признаться.

— Полагаю, у вас есть записи с камер наблюдения, с такими высокими ценниками? — спросил он, взяв одну из тонких рукописных серебряных бирок между своими огромными сильными пальцами и глядя на цифры там.

— Да, они у нас внутри. Наша фронтальная камера вышла из строя два дня назад, и мы ждем, пока компания пришлет кого-нибудь, чтобы починить ее.

— Она не вышла из строя. Ее вывели из строя. — Он двинулся по проходу, его обутые в тяжелые ботинки ноги наступали на мои красивые, нежные, женственные творения на полу. На мгновение я почувствовала почти возмущение, пока не вспомнила, что они были уже уничтожены. Он подошел к гардеробным и потянулся к ручке, которая не поворачивалась, а затем бросил взгляд через плечо, говорящий о том, что кто-то должен принести ему ключ. Что Кэсси и поспешила сделать.

Я не была уверена, что со мной было не так в то утро.

Я была в каком-то оцепенении или что-то в этом роде. Кэсси никогда не выводила меня из себя. Я вообще была сгустком дополнительной энергии. Я всегда что-то делала — убирала, расправляла, подметала — все, что угодно, лишь бы занять себя.

Я едва переступила порог.

Странно.

Он забрал у Кас ключ и подбородком показал «убирайся отсюда», чего она не поняла, поскольку не воспитывалась с братьями, и ему пришлось сказать ей, чтобы она вернулась и встала рядом со мной.

По глупости, мне даже не пришло в голову, что кто-то может все еще быть рядом, что заставило не страх, а гнев подняться в моем организме, пока я практически не захлебнулась им.

Как кто-то посмел прийти в мое убежище и разрушить его?

Если они все еще были рядом, к черту, мне не нужен был Тиг; я бы разорвала их на части, черт возьми, сама. Я бы посмотрела, как они отнесутся к собственной расчлененной руке, засунутой в задницу.

Ладно.

Я немного перегнула палку, пока была в ярости.

После того, как он закончил с раздевалками, не найдя никого и ничего, он перешел в заднюю часть и проверил ванную комнату, складские помещения и маленькую кухню, которая у нас была, несмотря на то, что мы почти всегда заказывали еду. Видимо, это было своего рода правило, что у нас должно быть это.

— Хорошо. Мне нужно знать, какую систему безопасности вы используете, а также доступ к вашим камерам наблюдения и пароль к вашему вай-фаю.

— Пароль к вай-фаю? — озадаченно повторила Кэсси.

— Баррет может взломать камеру и посмотреть, был ли взлом удаленным, или это был физический взлом. Если у копов нет этого, мне понадобится отчеты о всех остальных инцидентах, что у вас были. Я предполагаю, что эти угрозы стали сильнее, и я не думаю, что мне нужно говорить кому-то из вас, что это будет продолжаться и, возможно, усиливаться, если с этим не разобраться.

— Кас, ты можешь достать копии? — спросила я, имея в виду фотографии всех писем, которые мы передали копам, но не раньше, чем я достаточно быстро сделала хотя бы несколько снимков на свой телефон. Там не будет ДНК или чего-то подобного, но детективов интересовали и другие вещи, я знала.

— У нас есть сохраненные сообщения, — сказала я ему, пока Кэсси двигалась сзади. — Голос изменен, но, возможно, ты сможешь прочитать в нем больше, чем копы или мы.

Он огляделся, выдохнул достаточно сильно, чтобы это был вздох.

— У тебя есть мужчина?

Это было так неожиданно, что я почувствовала, как все мое тело дернулось.

— Мужчина? Нет, у меня нет мужчины.

Почему он вообще спрашивает?

— Ты живешь со своим партнером? — спросил он, дергая подбородком в сторону спины.

— Нет. Я живу с сестрой.

Снова вздох.

— Тебе действительно стоит рассказать об этом своим братьям, Кенз.

— Я знаю, что ты только пытаешься помочь, но это не твоя забота. Я не хочу, чтобы они знали. Они будут волноваться без нужды, а им это не нужно.

— У Кэсси есть мужчина?

— Да.

— Он отпустил ее сегодня на работу после всего этого дерьма?

— Он приводит ее на работу каждый день, — возразила я. Я всегда приезжала позже, поэтому редко видела его, что было хорошо, потому что он меня раздражал. — И забирает ее.

Он мне безразличен, но для нее он хорош.

— Не паркуйся больше на той задней площадке.

— Там больше негде парковаться.

— Я припарковался у входа.

— Незаконно.

— Думаю, штраф будет лучше, чем рука, засунутая внутрь твоего тела, — возразил он, отчего у меня свело живот. Это было грубо, прямолинейно и, возможно, немного бестактно — говорить так. Но, несмотря на это, мне явно нужно было это услышать. Мне нужна была эта проверка реальности. Мне нужно было знать, что если он думает, что это серьезно, то это определенно повод для стресса.

— Хорошо. Я припаркуюсь у входа.

— Хорошо, — сказал он, посмотрев на меня долгим взглядом, в его глазах было что-то, что я не могла понять, но прежде чем я успела спросить, что это было, Кэсси вернулась, и мы занялись делами в течение двадцати минут, пока не зазвонил его телефон. У него был короткий разговор; затем он ушел, пообещав, что свяжется с нами к утру.

— Ну что ж, — сказала Кэсси, когда мы обе смотрели, как уезжает его внедорожник. — Думаю, нам стоит начать записывать это для страховки.

И мы начали.

Это было так же скучно, как и звучит.

И, возможно, это заняло даже больше времени, чем следовало, потому что мой разум продолжал делать эту странную вещь, перебирая в памяти мои взаимодействия с Тигом, независимо от того, насколько короткими они были.

Почему?

Это был хороший вопрос.

Может быть, потому что он был молчаливым и непоколебимым типом, загадкой, к чему я не привыкла.

Это не могло быть притяжением.

Он был не в моем вкусе.

Верно?

— Хорошо, — сказала Касс, кивнув в сторону окна, где можно было увидеть Чарджер ее парня, ожидающего ее. Он никогда не заходил, вероятно, уловив, как сильно я его недолюбливаю, а он в свою очередь недолюбливал меня.

— Мне пора.

— Хорошего вечера. Просто… будь начеку, хорошо?

Только когда она ушла, я поняла, что забыла переставить машину ко входу после ухода Тига. Мы обе только что приехали на работу, на улице было светло, и это было так нормально для меня. И теперь я полностью облажалась.

И от этой ошибки мое сердце подскочило к горлу, а желудок упал в ноги, когда дверь распахнулась, принеся с собой порыв ветра и запах дождя.

Была даже секунда, когда я не подняла глаза, не желая встречаться взглядом с человеком, который хотел причинить мне боль, какой бы абсурдной ни была эта реакция.

И прежде чем я смогла заставить себя поднять глаза, глубокий голос прорычал.

— Упрямая чертова женщина, у тебя есть желание умереть?

Я подняла глаза.

Потому что я знала этот голос.

Тиг.

А вот и он, его рубашка намокла от дождя, а с головы капала вода.

— Я сказал тебе убрать эту чертову машину.

Я почувствовала, как мои губы поджались, но не потому, что я хотела начать ссору или поблагодарить его, или что-то в этом роде.

А потому что он, очевидно, был из тех парней, которые говорят вам убрать машину, но при этом появляются, чтобы убедиться, что вы это сделали.

Это было как-то, ну, мило.

Верно?