999999999 маны - Том 5

Глава 5

Арк?

Я ещё раз глянул на своих спутников; Лев Дюбуа стоял с совершенно непонимающим видом — возможно, именно такое лицо было сейчас и у него самого. Тина была просто очень-очень сильно удивлённой, а вот Рубан…

Наверное, за всё время нашего знакомства я никогда не видел его таким. Рубан бывал раздражённым и благодушным, сонным и энергичным, сердитым и довольным, но сейчас его лицо лучилось таким счастьем, как у ребёнка, открывшего подарок и обнаружившего, что там именно то, о чём он мечтал.

— Значит, слышали, — кивнул Шраут.

— Я не…

—…слышал!

Мы с Львом Дюбуа поглядели друг на друга.

— Там хранится оружие Судного Дня, — мрачно сообщила Тина.

— Что? Нет! — с жаром возмутился Рубан. — Там хранятся трупы пришельцев! Обломки летающего корабля, всякие внеземные примочки!

Они с Тиной поглядели друг на друга, и Тина мрачно сощурилась.

— Пришельцев не существует, Рубан, — отрезала она.

— Пришельцы существуют!

— Не начинай. Мы уже говорили об этом, — лицо Тины приобрело устало-обречённое выражение. — А в Арке находится оружие, которое способно уничтожить Республику… но если его применить, тогда и от Империи ничего не останется. Магический аналог ядерных боеголовок, только в тысячу раз мощнее.

— Инопланетные технологии! — настаивал Рубан. — Может, они и работают так, как ты сказала, но они точно не с нашей планеты…

— Кхе-кхе, — Герберту, кажется, тоже не улыбалось сидеть и слушать этот спор, и он настойчиво покашлял. — Вы оба молодцы, что развиваете фантазию, но, может быть, лучше, если об Арке расскажу я? По крайней мере, я располагаю точной информацией, а не слухами и домыслами.

Он кивнул в сторону машин.

— Садитесь. Все. По пути всё узнаете.

Я покосился на Льва. Меня в очередной раз посетил вопрос — а насколько ему можно верить? Но то ли Шраут верил ему, то ли предпочитал держать друзей близко, а потенциальных врагов ещё ближе.

— Сынок, не ходи на дорогу!

Я ещё раз взглянул на женщину, что вновь развешивала на верёвке покрытое чёрным пеплом бельё… и направился к машине.

Кажется, Рубан не верил ни единому слову.

С какой-то стороны, его можно было понять. Когда ты долго веришь во что-то, лелеешь светлую мечту о том, что мы не одиноки во Вселенной, а потом внезапно говорят, что всё куда прозаичнее — верить в это просто не захочется.

— Власть — опасная штука, которой не следует долго оставаться в одних руках, — старик, сидящий впереди, даже не смотрел на всех нас. За рулём был Рубан — иначе все в одну машину бы не влезли — а вся прочая кавалькада неслась за нами по дороге, почти без шума. — Я хорошо знал Люция, и это был действительно светлый человек. Из тех, которые верят в добро для всех и каждого. Он прошёл через всякие тяготы, но не сломался, а закалился…

Я косился на макушку старика с лёгкой опаской. Почему все пенсионеры так легко ударяются в воспоминания? Вчера у меня уже была одна лекция о жизненном пути Люция, и ничем хорошим она не завершилась.

— Но даже он был лишь человеком, — с усмешкой завершил свою мысль Шраут. — А человек слаб. Человек может поддаться искушениям, может впасть в уверенность, будто только он знает, как лучше. Может… проиграть в схватке со скверной.

— Так вы знали об этом? — заметил я.

Шраут обернулся — впервые за то время, что мы ехали — и поглядел на меня с неудовольствием. Кажется, он предпочитал вести монологи, а не диалоги.

— Знать обо всём — это моя профессия, Ротт, — ответил он. — Я глава УБИ, и я же — самый осведомлённый человек в стране вот уже много десятилетий.

— Мне показалось, ты искренне удивился, узнав про Императорскую Печать, — поглядела на него Тина.

— Я действительно удивился, — согласился старик. — Видишь ли, что касается личных секретов Люция и Мадлен… мы старались не лезть в эту тему. Да, все прекрасно знали, что они были любовниками, и потому ни я, ни другие старались не залезать им в кровать.

Я поглядел на Льва Дюбуа, но для того, кажется, отношения его бабушки с Императором тоже не были новостью.

— Но и у меня от них были свои секреты, — продолжил Шраут, вновь глядя на дорогу. — Я не знал о Печати, но я знал о скверне внутри Люция. И почти сразу же, как я узнал об этом, я задался вопросом — что произойдёт, если скверна победит?

Он развёл руками.

— И я постарался предусмотреть такой вариант. Вот что такое Арк — это действительно место хранения оружия. Вот только это не лазерные мечи, бластеры или магическая бомба, стирающая материки, а оружие против скверны и осквернённых. Кое-что, что в состоянии… вернуть мироздание в нормальный ритм.

Рубан поглядел на Шраута взглядом, в котором явственно читалось «Ага, так я тебе и поверил», но ничего не сказал, продолжая рулить. Я же… задумался. В конце концов, мои силы тоже работают на скверне. Каков шанс, что это оружие в один прекрасный день обратится против меня, лишая меня бессмертия?

— Как оно действует? — осторожно уточнил я.

— Превращает скверну в катализатор для уничтожения самой себя, — пояснил старик. — Чем больше скверны — тем меньше скверны. Впрочем, я понятия не имею, как всё сработает в масштабах страны: мы, конечно, проводили испытания, но не такие большие.

Я вздохнул. Эта штука, если верить Шрауту… может убить меня. Может помочь, понизив уровень скверны внутри меня до приемлемого. А может и вовсе не сработать — в конце концов, ещё никто не отменял мой Уроборос.

— После череды успешных испытаний, — продолжил Шраут, — оружие — проект «Гьяллархорн» — было разобрано на несколько частей и помещено в три надёжных хранилища, о которых знал лишь я да люди такого уровня, которым я мог бы доверять на все сто…

— А как же — все люди слабы? — не удержался я. Было и правда странно слышать такое от главы разведки всей Империи.

— Эти были слабее прочих, — улыбнулся старик. — И я об этом знал. Никто не говорит о вере в чьи-то лучшие качества, Ротт — просто когда ты знаешь о людях такое, что могло бы разрушить их жизнь в пыль, это и означает, что ты можешь доверять этим людям.

Да уж. Своеобразная философия.

— Так вот, если с вопросами на отвлечённые темы мы закончили, — старик продолжал глядеть на дорогу. — Три хранилища. «Арк» является одним из них, центральным; впрочем, все три расположены довольно далеко, и придётся побегать, собирая «Гьяллархорн» воедино.

Мы переглянулись. Звучит как начало крутого фентези-романа? Вот только из Герберта так себе выходил мудрый ментор, а я слабо тянул на юного героя.

Да и вообще, я терпеть не мог мономиф.

— То есть, этот секрет хранился все эти годы, так, что о нём не знала даже моя бабушка… — сощурился Лев, — а теперь вы сообщаете о нём… нам?

— Я сообщаю о нём тем, кто заинтересован в свержении Люция, — ответил старик. — Секретность имеет смысл, пока ты хранишь что-то, а не когда используешь. Разумеется, если мы сделаем всё быстро — иначе Люций выследит нас и поинтересуется, куда и зачем мы направляемся.

— И не он один, — Тина поглядела на своего бывшего. — Твоя бабушка тоже присоединится к нему. Надеюсь, ты не строишь никаких иллюзий на её счёт?

— Она сначала устроила катастрофу, и лишь потом сказала мне прыгать, — хмыкнул Лев. — Похоже, она не очень бы расстроилась, если бы я погиб. Я ведь то ещё разочарование.

— Кстати, о ней, — старик снова обернулся на меня. — Ротт. Мне почему-то кажется, что именно ты знаешь об этих воскрешениях больше меня. Мадлен Дюбуа, которую я знал, была полна сюрпризов… но бессмертие — это что-то новенькое даже для неё.

Я вздохнул. Что ж, я ожидал этого вопроса.

— У нас с ней, если вы заметили, есть кое-что общее, — начал я, откинувшись назад. — Мы оба имеем один и тот же редкий и, по всеобщему мнению, малополезный атрибут — Уроборос.

Шраут молча кивнул; остальные тоже ничего не говорили, глядя на меня, лишь Рубан смотрел на дорогу — но я был уверен, что он слушает не менее внимательно.

— Уроборос — замкнутая система, — я говорил уверенно, но медленно. В конце концов, я сам знал всё это лишь условно, и только богатый опыт давал мне кой-какую информацию. — Его магия не действует ни на кого, но и чужая магия не подействует на него. Скверна… она поднимает людей из мёртвых, воскрешает их. Но она также и меняет их души и тела. В случае же с Уроборосом… остаётся только воскрешение. Я не знаю, почему один эффект случается, а другой нет, но так это и работает.

— Хочешь сказать, Марк… — проговорил Рубан, — любой человек с Уроборосом потенциально бессмертен?

— Выходит, что так, — я пожал плечами. — При условии, что его мёртвое тело контактирует с большим количеством скверны. Разумеется, Дюбуа ожила — сразу же после того, как…

Я замолчал и неловко кивнул на тёмно-багровое небо за окном.

— Ну, а ты сам? — старик не отрывал от меня своего взгляда. — Слава бессмертного закрепилась за тобой ещё до этого.

— А разве не очевидно? — я повторил свой жест. — Я — ходячее, автономное хранилище скверны. Любой Уроборос бессмертен, если вокруг достаточно скверны, но только я ношу в себе её столько, что мне уже плевать, где и как я умру. Этим я отличаюсь от других Уроборосов.

— Ага… — пробормотал старик. — Значит…

Он замолчал, не закончив мысли, но я успел уловить быстрый взгляд, кинутый на Льва. Кажется, он подумал о том, что убить Дюбуа проще, чем казалось — нужно просто упокоить её там, где не будет скверны.

— Ладно, — я постарался опять перевести тему на Арк и оружие. — Так… куда мы едем?

— К тебе домой, Марк, — кивнул Шраут. — В Альянс Пяти, а если конкретнее — в Морбрег.

— Морбрег? — поразился я. — Курортный городок? Место, где проходят праздники и фестивали, где полно туристов… и там спрятан Арк?

— Ага, — Шраут чуть улыбнулся. — Милое местечко, пляжики и сосновые леса. Совершенно не подозрительное. А ещё — там моя же собственная спецслужба не так сильна, а потому секрет останется секретом. Местные же власти…

Он развёл руками.

— Власти Альянса никогда не были особенно умны.

— Эй! — возмутился я. — В настоящий момент, власти Альянса — это я!

Шраут ничего не ответил, но в его глазах можно было легко прочесть — «А я о чём?»

Вздохнув, Мадлен Дюбуа села.

Перед её глазами ещё стояло пламя взрыва, в ушах скрежетал металл. Такие вещи, как крушение вертолёта, надолго врезаются в память.

И всё-таки её ожидания оправдались. Ротт тоже умер — возле неё, обеспечив её достаточным притоком скверны. А остальные, разумеется, мертвы. Теперь они один на один, и второй раз она не даст юнцу…

Мадлен огляделась. Она находилась не в лесу.

Похоже, всё немного усложнилось.

Тело привычно болело, но это была не боль от травм, а привычное состояние старухи. Итак, где она?.. Кажется, помещение было моргом. Значит, её останки выковыряли из вертолёта, привезли сюда…

Тогда откуда тут взялась скверна?

Накинув на себя сразу две простыни, Мадлен толкнула дверь в коридор. Не заперто, вот и…

Старуха замерла.

В помещении морга не было окон, но здесь, в коридоре, всё было видно хорошо. Чёрное солнце. Багряное небо. Скверна. Дюбуа прильнула к окну, разглядывая новый облик столицы.

Ротт? Это связано с его смертью? Он ведь говорил что-то в духе «Умру я — умрут все», или это болтал агент Рубан?

А может, это вовсе не связано?

Что же, здесь, в пустом коридоре, ей бы никто не дал ответов на эти животрепещущие вопросы. Но… Мадлен знала, куда пойти, чтобы получить все ответы. Знала, к кому пойти. Впервые за много лет она чётко осознавала, что делает, а главное — ради кого.

Запахнув на себе простыни, старуха гордо вскинула голову и двинулась вперёд по коридору.

У них с Люцием было больше общих секретов, чем все думали — включая выскочку Шраута. Тот вечно совал свой нос во все дела, собирал информацию, едва ли не прыгал к ним в кровать. К счастью, Мадлен и сама смыслила в конспирации.

Улицы столицы представляли собой кошмарное зрелище — толпы людей, давка, паника, крики о конце света. Мадлен добиралась до дворца пешком, так что в этом был и плюс — на неё почти не обращали внимания. Одно хорошо — идти было недалеко.

Кажется, пока сильного урона городу нанесено не было. Судя по тому, как небо, багровое вначале, чуть изменило свой оттенок на тёмно-оранжевый… над столицей были экстренно выставлены щиты.

Жаль, надолго их не хватит. Даже сейчас скверны хватило, чтобы воскресить её. Дальше будет больше. Скверна начнёт накапливаться постепенно, люди будут болеть, сходить с ума; затем — смерти и воскрешения в виде осквернённых… Думается, до того времени либо что-то придумают, либо наладят эвакуацию. Если бы ещё этот плебс унялся и не паниковал…

Старуха думала обо всём этом отвлечённо. Сейчас её больше всего занимало другое — Люций.

И, кажется, тот их общий секрет, о котором она подумала, был ни Шраутом, ни кем-либо ещё не обнаружен. Внутрь дворца её, разумеется, пустили беспрепятственно, а дальше — нажать на потайное место, и вот небольшая ниша уже открывается проходом.

Когда у тебя роман с Императором — человеком женатым и вообще приковывающим к себе все взгляды — вам просто необходимы укромные места, потайные уголки и, конечно же, скрытые переходы, ведущие в его покои.

Дорогу Дюбуа знала буквально на ощупь. Пробираясь вперёд по узкому коридору, она молила Небо об одном — чтобы он оказался там, на месте. Тот единственный человек, которому она могла сейчас довериться.

И — он оказался на месте.

— Люций, — выдохнула она, выбираясь наружу.

Император, стоящий у окна… казалось, почти не изменился. Тогда, ночью, у мемориала, он выглядел иначе — полумёртвый, растрёпанный. Сейчас он был подобающе одет и причёсан. Как если бы он никуда не уходил на столько лет.

Люций обернулся; секунд пять он молча скользил по ней взглядом, затем полностью развернулся к ней.

— Мадлен, — кивнул он. — Зачем ты пришла?

— Люций, — снова произнесла Мадлен, чувствуя, как глаза наполняются слезами. — Там, у Мемориала… когда ты прошёл мимо меня, я подумала — на какое-то мгновение, что…

— Ты знаешь, где сейчас Марк Ротт и его союзники? — Люций перебил её со скучающим лицом.

— Нет, но… — она сделала три шага ему навстречу. — Господи, Люций, да что с тобой? Ты… даже не скажешь мне ничего?

Она снова глядел на неё какое-то время, как на странную причуду.

— С возрастом ты потеряла хватку, — наконец, поморщился он. — Раньше ты не была такой сентиментальной, Мадлен. У Мемориала я прошёл мимо, потому что был занят делами — как и сейчас. Ты можешь чем-то помочь мне, или весь твой потенциал остался в прошлом?

— Я… — она застыла на месте. Это было больно, куда больнее, чем крушение вертолёта. — Ты изменился, Люций.

— Мы оба изменились, — кивнул он. — Вот только я стал сильнее. Избавился от лишних слабостей. А вот ты, похоже, выжила из ума на старости лет.

Он медленно приближался к ней; Мадлен не двигалась с места.

— Если ты и дальше будешь вести себя подобным образом — то от тебя не будет толка, — заговорил он на ходу. — Та небольшая польза, что ты можешь принести, будет перебита эмоциями.

— Люций, — Мадлен всхлипнула. — Я буду такой, как ты скажешь. Я… только не смотри на меня так, будто я для тебя просто пустое место, Люций!

Взгляд глаза в глаза.

— Ясно, — кивнул Люций. Затем она ощутила его руку на своей шее — и услышала хруст.

Отбросив от себя мёртвое тело Мадлен Дюбуа, Император отвернулся и снова зашагал к окну.

Слаба. Слишком слаба, чтобы принести пользу. Стара, сентиментальна и непозволительно глупа. Влюблена в него, но на одной только преданности далеко не уедешь — у Дюбуа не было ничего, что могло бы его заинтересовать.

Позади него раздался кашель и звук движения; быстро обернувшись вновь, Император наблюдал, как Мадлен медленно встаёт, держась за шею — в том самом месте, в котором он только что сломал ей позвонки.

— Ладно, — выдохнула она. — Будь по твоему. Если я больше не нужна тебе, то просто уйду…

— Стой, — Император поднял руку. — Подойди.

Кажется, он ошибся на её счёт.

У Мадлен Дюбуа ещё было чем его заинтересовать.