А что там в Брюгге?

Глава 7.

Встретились Тоня и Шурочка только раз незадолго до рождения Авдотьи. Не дожидаясь ответа на письмо в синем конверте, молодая и быстроногая Шурочка приехала к старшей сестре.

Тоня донашивала первенца. Донашивала тяжело и мучительно. Сильно подурнела, ходила уточкой, потешно переваливаясь. Очень надеялась родить мужу сына. После замужества забеременеть долго не получалось, а когда, наконец, стало понятно, что все удалось, Тоня готова была на все – лишь бы выносить и родить.

Встреча сестер прошла вовсе не так, как виделось Шурочке. Она представляла себе объятия, восторженные восклицания, радость обретения родного человека. Не случилось ничего. Тоня тяжело опустилась на пол, увидев в дверях светловолосую девушку, назвавшуюся сестрой Александрой.

Когда Тоня пришла в себя, то неожиданно засуетилась и принялась бочком-бочком выпроваживать гостью, стараясь загородить своим большим телом вход в дом.

Перестала она нервничать и суетиться только на улице, довольно далеко от дома и всевидящих глаз соседей. И там же, в грязном, неуютном скверике объяснилась с сестрой.

Тогда же, ошеломленная нелепостью происходящего, Александра и узнала, что синий конверт Тоня не показала никому, боясь молвы и недоумения мужа. Что Тоня не может впустить другого человека – слова «сестра» Тоня испуганно избегала – в свою жизнь, потому что все налажено, и разрушить это все она не имеет права. Что Никанор взял ее в жены не дочерью неугодных государству людей, а сиротой, чьи близкие так трагично погибли в войну. Что Тоня должна думать о будущем ребенке, о службе, о квартире, которую вот-вот дадут…

Да многое еще было сказано в том скверике такого, что потом, как оказалось, Антонина Сергеевна всю жизнь простить себе не могла.

Так Шурочка-Александра, не обретя единственного оставшегося в живых родного человека, в глухом оцепенении вернулась обратно в Москву к своей няне. Теперь только няня и оставалась последней ниточкой, связывавшей Шурочку с той, старой жизнью, с мамой, папой и Володей, от которых так страшно и нелепо отвернулась Тоня.

Умирая, Антонина Сергеевна просила дочь разыскать свою сестру Шурочку.

– Найди ее. Проси за меня прощения. Проси, она поймет, – шептала она, глотая слезы, горькие от вины и покаяния. Слезы стекали по дряблым, морщинистым щекам, замутняя образ любимого Никанора, который уже вырисовывался перед верной женой, маня ее к себе из белой, далекой дымки небесно-заоблачного марева.