А если это любовь?!..(СИ)

Лето 87-го. Спор

Квартира профессора Холмогорова встретила непривычной тишиной, но этот факт играл на руку. Ведь по обыкновению в гостиной гремел телевизор, который часами смотрела Надежда. Это явление несказанно бесило Космоса, который не признавал за мачехой умственных способностей, не питая к ней ни единого доброго чувства. Женщина платила пасынку той же монетой, не забывая неодобрительно относится к компании его друзей.

За спиной она неоднократно выставляла Космоса в невыгодном свете. Кос знал, что ничего не сделает с устоявшейся погодой в доме. Потому что отец не видит дальше собственного носа, а мнение жены для академика важнее, чем неуклюжие оправдания потомка за поздние возвращения домой.

Друзья Космоса не снискали уважения Надежды, и Лиза научилась безэмоционально реагировать на новую жительницу квартиры на Ленинском проспекте.

Обычно Надежда, не здороваясь, окидывала с Косом недовольным взглядом, цинично чеканя единственную фразу:

— Опять судейскую дочуру привёл!

Космос взглядом заставлял Лизу прошмыгнуть в свою комнату, и, показывая мачехе средний палец, выражал однозначное отношение к её нескромной персоне.

— Каждый день, сука, варежку свою разевает, стерва крашенная!

— Кос, забей, для нее в аду подготовлен отдельный котёл. Когда твой папа дома, то она молчит. И он нам даже в кабинете дает посидеть, пластинки покрутить. Мы три дня не виделись, я не о пияве говорить хочу!

— Партизанка долбанная, а не Надька! Не бойся! Старик тебя уважает, в обиду не даст, а я тоже. И не думай о пияве, брось мне! — Космос вручает подруге очередную редкую кассету, которую она давно хотела достать, но не знала, как дело делается. — Вот это тебе, Пчёлка, пользуйся! Коммерс пытался плакат этого, с хаером черным пихнуть, но ты лучше мою фотку повесь на стену, мне приятно будет. За токингов…

— Космик, ты самый лучший во вселенной! — кассета с записями Томаса Андерса и Дитера Болена попадает в руки Лизы, и девушка, недолго покручивая пластик в руках, откладывает трофей, чтобы чмокнуть друга в щеку и повиснуть на шее. — Правда, самый-самый. Я у Пчёлы просила это полгода, а он копил на невидимые «Жигули».

— Заладила опять песню! Давай, докажи теперь, что я круче всех! — сварливо начинает Космос, но ему приятно, что в ответ на подарки он видит небывалую радость на лице Лизы. Ведь её улыбка засияла на лице благодаря ему. Громов, нахер, выкуси! — Пофиг, разрешаю не вешать, но прикольно же? У твоих фиф-одноклассниц такого нет?

— Обломаются! — Лиза отрывается от парня, чтобы с высоты пятого этажа сталинки полюбоваться на оживленную столицу, но Космос задерживает её ладонь в своей, и золотоволосая сдается, решив дать обещание. — Окей, мой верный друг! Твоя фотка, как транспарант. Над моей кроватью! С паспорта подойдет? У тебя там рожа такая хмурая, прямо Пчёлу после гулянок вытрезвлять.

— Трындец, — Космос не мог похвастаться тем, что фотография в паспорте пригодно отражает его инопланетную внешность, — я же там после пьянки! Глаза еле открывались…

— Зато такого красавчика не украдут, — Лиза знала, куда следует бить, — а я, мой генерал, все свое ношу с собой, ещё тебя вместо Ильича на демонстрацию припру. Не дам похитить будущее советской космонавтики!

— Такого придурка не сопрут? Только, чё красть-то у вас? Разве что…

— Что? — в детстве Лизу, как и других детей её возраста пугали бабайкой, которая украдёт за плохое поведение или очередную каверзу, которую они сочинили совместно с Витей. Но ставки повысились, и Кос, едва щёлкнув девушку по аккуратному носику, заверил в том, что дело пахнет не кражей, а похищением.

— Тебя! — для Холмогорова это прописная истина, но Лиза крутит пальцем у левого виска, и заливается громким смехом, наплевав на то, что её услышит бестолковая Надька. — Чё ты ржёшь-то, неугомонная? А вдруг?

— Покажи мне этого счастливца, Космос! — Лиза заранее жалеет неудавшегося товарища Саахова, которому вздумается с ней связаться. — Скажешь тоже…

— А я чего в зеркале уже не отражаюсь? — можно сказать, что сегодня Космос тоже украл сестру Пчёлкина. Вообще-то Павлова собиралась решать домашнее задание по физике, но как-то не сложилось. Потому что Кос оказался проворнее, и умолял избавить его от скуки, отправившись с ним на променад. А о физике он ей что-нибудь расскажет, ведь все-таки сам чуть не угодил на физфак. — Два один! В мою, заметь, копилочку.

— Боевая ничья, Космос Юрьевич, — Лиза не хочет показывать, что смущена его ответом, — а насчёт краж поговорим потом, мне бы лучше кассету покрутить.

— Но я бы смотрелся лучше, чем плакат с Джексоном в твоей комнате!

— Ты неисправим!

— К тому же Пчёлкин, что б его, грёбанный расист, у тебя под боком! Ему песни Джексона никогда не нравились…

— Танцевать надо просто под них уметь.

— Я тебе показывал же, что разучил тут, — Космос усаживает подругу в кресло, и, уверив её в своем мастерстве жестом руки, продемонстрировал лунную походку по паркету, пока не врезался пятой точкой в стену. — Етить колотить! Неудачный номер, но ты поняла короче, это так делается.

— В твоих талантах, Космос, я не сомневалась никогда!

— Я стараюсь!

Пока Пчёлкин с видом заумного знатока изучал копию огромного полотна с красноречивыми формами купальщиц, то Лиза занялась поисками труднодоступного. И этим чёртовым кладом была совесть Космоса, который искал ключи от старой отцовской машины. Не то, чтобы Лиза не доверяла другу, который не путал педали тормоза и газа, мучая поддержанные «Жигули» с пятнадцати лет, но железно знала одно…

«Дядя Юра» для нее и «папка» для Космоса — две совершенно разные личности. И Косу достанется за то, что он взял автомобиль родителя без разрешения.

— Космос, а ты уверен, что это удачная идея?

— Поедем, красотка, кататься, — Холмогоров, найдя трофей в шкафу на верхней полке, напевает незатейливую песенку, — лови, алмазная!

— Сцепление бросаю, но фиг тебе, а не ключики!

Голубоглазая прячет ключи от машины в карман, не спеша возвращать их временному владельцу. Она посмотрелась в большое трюмо в коридоре, чтобы подтянуть лямки новенького джинсового комбинезона, привезенного Ёлкой из Болгарии, куда та ездила в служебную командировку.

Последние служили отличным средством для пополнения гардероба Лизы настолько, что кислотное платье, не подошедшее по размеру, осело в благодарных руках Лены Елисеевой безвозмездно. Мать семейства Пчёлкиных отругала Лизу за подобную расточительность, но Лиза не приняла слова Валентины Анатольевны близко.

К слову, собственное отражение в зеркале очень обрадовало девушку. И не только её…

— Деловая нашлась, — Кос ныряет ладонью в большой карман на груди девушки, и сразу обнаруживает там свою пропажу, — а если будешь себя вести хорошо, то порулить дам. Заслужила за хорошие оценки!

— Космос Юрьевич, не расслабляйтесь, — Лиза решает, что путь до улицы проделает на спине друга, обхватив руками его крепкие плечи, — а то всякие рыжие и их подружки руль у вас выхватят. Будете мне на них жаловаться!

— Мне ни рыжие, ни насекомые всякие не нужны, — сын профессора астрофизики за четыре годы дружбы с Павловой привык, что служит для нее не только службой спасения и книгой жалоб, но и большой веткой. — Мне надо блондинку с глазами-тормозами!

— Неприкрытая космическая лесть, — решив, что мучения дождутся Космоса после третьей рюмки за столом на армейских проводах Саши Белова, Лиза спрыгивает на пол, и вспоминает про брата. — Пчёла там уснул? Или на почве своего плоскостопия перенервничал, может, не надо ему сегодня наливать?

— Хер бы вам всем, у меня слух собачий! — Витя всё это время подслушивал, лежа с закрытыми глазами на небольшом кресле в гостиной, зная, что перед хорошим сабантуем надо выспаться. В любой позе.

— Пчёл, ты моргаешь, видим, вставай, — Космос, смотря на часы, понимает, что они точно опаздывают, и Белый опять будет галдеть про то, что свалил бы в армейку раньше, чем их драндулет причалит во дворе его дома, — хорош на голые задницы таращиться, эстет!

— Кос, бля, ты ни хрена не понимаешь, а ещё сын академика, — лениво поднимающийся с кресла Пчёла, медленно тащит себя в коридор, — чтоб ты знал, Косматый, это купальщицы.

— Ботаника строить будешь вечером, когда тебе в тачке места не хватит…

— Пчёл, я на коленочках больше не поеду, задолбалась биться головой о крышу! Вали в багажник, кабанчик!

— Лизк, мы именно туда его и киданём, но без пива, чтобы там не думал выебываться, — картинка свернувшегося калачиком Пчёлы, трясущегося в багажнике, вызывала у Коса закономерный конский ржач, — номер-люкс почти будет…

— Гоблины, чё сразу в багажник? Блять, Лизка, я с тобой больше в «Пьяницу» играть не стану! Это ж было твое охренительное желание…

— Братик, ты сам мне проиграл!

— Долги отдаю.

— Ладно, Пчёлы, хватит бодаться, как два барана, — Космос, подгоняющий друзей, пытается сделать Вите и Лизе внушение: — Так, кислыми мордами никому настроение не портим, там, у тёть Тани на всех слез хватит. С Белым куражимся, шутим, а Ленку подбодрите, что вернется, что и не такое бывает, а тут всего-то два года!

— Кос, ты прям психолог, — Витя готов согласиться, но ему, скорее, смешно от таких цитат великого Холмогорова, — лечишь…

— Лизка, ну ты-то меня хотя бы поняла? — надеясь достучаться до Павловой, Кос внимательно смотрит в голубоватые девичьи глаза, которые всегда выдавали Лизу с головой.

— Поняла, но ребята, — девушка вздыхает, понимая, что может испытывать Елисеева, парень которой уже через день будет отрабатывать строевую походку, — а я бы на её месте оказаться не хотела. И без Сашки будет тоскливо, Филу одному вас разнимать.

— Не волнуйся, родная, армия мне не светит, — в миг потерявший серьезность Холмогоров, подмигивает Лизе, и после получает подзатыльник от Пчёлы, который не в нужный час включает «подругу дней его суровых», — блять, Арина Родионовна, и ты тут, забыл…

— В самом деле, Кос, не напоминай! — бравый тон Космоса и его смех вызывали у Лизы противоречивое чувство. Нет спокойствия, только странное ощущение абсолютного погружения в бездонную космическую пучину. Не сейчас. — Думаешь, что Сашке сейчас легко?

— Не плачь, девчоночка! — связи отца, как и ожидалось, помогли Холмогорову-младшему не испытывать в будущем тяготы армейского быта. И поэтому друзья детства его ещё потерпят. — Белый отслужит — сержантом вернётся, нам нос утрёт с Пчёлкиным. Довольна?

— Кос, харе! — побледневшие щеки сестры красноречиво говорят Вите о том, что его младшенькая близко к сердцу принимает любые темы, касающиеся долгих разлук, армий и… чёрт его дери, Космоса. Эти двое когда-нибудь доведут бедного Пчёлкина до белого колена, так и сопьется на фоне вечных издевательств, но ближе них, Фила и Сани у Пчёлы никого и никогда не будет. — Едрит, опоздаем, правда!

Лиза старается не думать о том, чтобы было с ними, окажись она на месте Ленки Елисеевой. За два года может произойти, что душе угодно, но Павлова ясно видела, что произойдет в перспективе ближайших лет. Такой же путь, как и она, проделывали тысячи советских абитуриентов, которые уезжали из родных городов.

Во-первых, ни Космос, ни Пчёла никуда не денутся. Ей не придется переживать, что брата или друга могут отправить в Афган. Во-вторых, её дорога предельно кристальна и понятна. Окончив школу, она уедет в Ленинград, и станет студенткой юридического факультета, как они давно загадывали вместе с Ёлкой. На каникулы она будет приезжать к Пчёлкиным, к своим ребятам и также действовать на нервы несносному Космодрому, но ничего экстраординарного с ними не ожидалось.

Шутки Космоса, как всегда, били по ней рикошетом, и вызывали неуместные переживания, которые имели свойство захлестывать Лизу с головой и без спасательного круга. Она не думала осуждать его за негативное отношение к срочной службе и любому строгому руководству. Павлова и сама радовалась больше всех, когда узнала, что Юрий Ростиславович, после решительного отказа Космоса продолжать образование все-таки устроил так, чтобы армейская служба не встала на пути его сына. И поэтому пантомима «Лиза Павлова плачется по рядовому Холмогорову» никак не входила в планы дочери судьи.

— Ок, ты хотя бы скажи, что там с Громовым в киноху ходить не станешь, будешь шить носки! И мне, и этому рыжему, — говорит Кос, закрывая железную дверь на ключ, стараясь не смотреть на Лизу, перед которой ему таки стало неловко. Но он по-прежнему нёс ахинею, зная, что брат и сестра наверняка его пришибут, если так и дальше будет продолжаться. — Я прав?

— Дебил… — Павлова разочарованно вспоминает, что звездный час Славки Громова родная космическая махина сорвала, и пока он не наговорил лишнего, тянет Космоса к лифту, вслед за Пчёлкиным. — Если будешь плохо себя вести, то пожалуюсь Филу, раз мы с Витькой для тебя не в авторитете!

— Поддал, что ли, уже? — придерживающий лифт Пчёла смирился с тем, что к Белому они опоздают, и теперь просто наблюдал, как два дракона пытаются друг друга не спалить.

— Я тебе поддам сейчас поджопник, если не утихомиришься!

— Я вам обоим добавлю… — опережая Космоса, Лиза заходит в лифт и нажимает нужную кнопку.

— Ну и вечерок сегодня будет! — с предвкушением произносит Пчёлкин, забывший, что его собирались прокатить в багажнике.

— Ещё бы Белый его на всю жизнь не запомнил…

— Ага, если с утра вообще что-то вспомнит!

Май вселял в юные головы беспечность и ветер. Они долго не увидят Сашку, меняющего мирное существование на смену портянок под команды ротного, но что такое два года для тех, кто дружит с самого детства? Но троицу, вприпрыжку передвигающуюся по улице, не могло это волновать…

Татьяна Николаевна Белова проплакала все глаза не только из-за резки репчатого лука. Причина её слёз находилась в соседней комнате и задорно хохотала на каждую новую шутку сына профессора Холмогорова, и, похоже, совсем не задумывалась, что ждет вчерашнего школьника Сашу Белова в погранвойсках. Будь её воля, Татьяна приложила бы все усилия, чтобы единственный сын получил военный билет и остался при ней. Но куда там?

Саша упорно гнул свою линию, убеждая мать, что армия обязательная ступень его жизни, уж если с первого раза не удалось стать студентом-геологом. Несмотря на свою привязанность к Лене Елисеевой, симпатичной девочке из параллельного класса, Саня и не думал юлить, скрываясь от срочной службы.

Нужно сделать все по уму: честно отдать долг родине, два года активно меняя портянки, а после… И жениться, и дружить, и работать, и учиться. Всё пойдет своим чередом. Любимая девушка обязательно его дождётся, как и обещала, когда её пальчик украсил тонкий золотой ободок кольца. Татьяна Николаевна искренне хотела полагать, что первая любовь в жизни Саши не обернется разочарованием, а временные трудности с поступлением в институт пройдут, как только сын отслужит положенные два года на границе. Ничего с ним не сделается!

Размышлять об армейском будущем сына не выходит, потому что Витя Пчёлкин в добровольном порыве душе решившийся помочь матери друга, нечаянно разбил хрустальную салатницу. Кухня Беловых в считанные секунды оказалась усыпана осколками хрусталя, а Витя, готовясь выслушивать нотацию о своих кривых клешнях, сразу решил отбрехаться от греха подальше:

— Тёть Тань, уберу, не маленький! Достану такую же, в универсаме есть человек!

— Говорила же, Витя, что управлюсь! И пошел бы к ребятам, они без тебя заскучали.

— Не каждый день друг в армию уходит. Будет там после отбоя вспоминать, как здорово, что где-то в Москве есть Витя Пчёлкин!

— Что ж мой Сашка без тебя там, на службе делать будет? Где такого помощника найдет?

— А я ему письма писать буду, плакаться, на Космоса жаловаться!

Татьяна Николаевна хотела, было, сказать, что таким взрослым ребятам, Космосу и Вите, нечего вести себя, как два детсадовца, но Валера Филатов, по праву, самый рассудительный среди приятелей её сына, метко прерывает Пчёлкина:

— Ты б лучше так колбасу ровно резал, как сейчас стелешь, — увесистая ладонь Валеры ложится на хиловатое плечо Пчёлы, призывая к порядку. — Придёт тёть Катя, и как пендаля тебе даст! Она тебе не врач с медкомиссии, для неё твое плоскостопие — плешь комариная. Ать-два, нектарник ты наш. Может, вовсе у тебя там и нет никакого плоскостопия?

— Обижаешь, Фильк! Ты там в своей спортроте совсем диким стал, про человеческие недуги совсем забываешь, блин.

— Поблинкай тут, Пчёлкин! И, тёть Тань, там всё накрыто почти, вы не суетитесь…

— Валера, спасибо тебе, шёл бы, правда, к Саньке да ребята! Помощники вы мои…

— И да, тёть Тань, там две помощницы в зале развлекаются. За Сашкиного лебедя не отвечаю, там на два года разлетаются, а та, которую я привёл… — в нужный момент Пчёла вспоминает о младшей сестре. — А кстати, Тео, а сестра моя, в какую нору спряталась?

— Лизка-то? Как в какую, другие варианты есть? В тёмную и непролазную дырень.

— Дурью маются, неугомонные, — по отношению Лизе Витя выступал нянькой-неудочкой, которому строгая мамочка наказала следить за своей улучшенной копией женского пола. — Ладно, перебьются.

— Сам знал, а чего тогда спрашиваешь, братец на побегушках?

— Чтобы не прогадать, когда домой отправлять, а то… — Пчёлкин понизил интонации голоса, пользуясь случаем, ведь мама Белого полезла в холодильник за заранее наструганным «салатом с крабами», — твою… Фил, она же меня одна ночь не допрет, разные…

— Весовые категории? — высокая и стройная Лиза, прыткая и ловкая, к сожалению, никак не могла бы выдержать крепкого и слаженного кабанчика, каким был её старший брат, — а ты, Пчёл, не бухай так отчаянно, целее будешь!

— Не дури, Теофило, я посмотрю на тебя часа через три! — за столом у Беловых спиртного, как на комсомольской безалкогольной свадьбе, что не могло устраивать Пчёлу. Курилка знал, где можно достать ещё, и поможет ему в этом деле Космос.

— Ну, Витя, зачем домой? Лиза уже совсем большая, как и вы, — миролюбиво отмечает Татьяна Николаевна, вручая Пчёлкину в руки хрустальную вазу с салатом, — и пусть с вами погуляет…

Двоюродная сестра Пчёлкина внушала Татьяне Николаевне доверие, как и Валера Филатов, степенный и мудрый не по годам. В отличие от балагура Космоса и смешливого Вити Лиза подкупала Белову своим серьезным отношением к учёбе и дружелюбностью к брату и друзьям. Жаль, что причинная связь этой схожести крылась в раннем сиротстве, наложившего на Лизу тягостный отпечаток. Пусть отсутствие родителей хоть как-то компенсировалось присутствием в жизни девочки теплоты и внимания со стороны немногочисленной родни.

Но для Беловой до сих пор загадка: как два совершенно разных подростка, Витя и Лиза, с неодинаковыми устремлениями и характерами, уживались под одной крышей? На сиротку Лизу, появившуюся среди мальчиков четыре года назад, смотреть было больно: зрачки строгие, почти волчьи, будто хочет огрызнуться или высказать непотребное. Избалованный Витя олицетворял другую картинку: вечно хохмящий сорвиголова, не умеющий сидеть на месте.

Суетливое время совершило с маленькой Павловой перемену, превращая тихого подростка с израненными руками в красивую запоминающуюся девушку, которая не терялась в обществе четырех парней. Но всякий раз Татьяна Николаевна вспоминала потерянный взгляд, брошенный на Сашку, который с таким воодушевлением знакомил мать и сестру друга, что не заметил, как расстраивал струны души недавно осиротевшей Лизы.

Впрочем, зачем вспоминать о чужих пролитых слезах в такой день? Молодежь в зале и не думала огорчаться, потому что музыка из приёмника звучала всё громче и громче…

И пока Валера и Витя хлопотали на кухне, стремясь не нарушать уединения Ленки и Сашки, притихших в большом кресле, то Космос с Лизой дурачились и вытанцовывали не совсем изящные пируэты под «Электроклуб», не пытаясь быть пластичными. Лизка корчила парню физиономии, отодвигаясь от него при каждом движении, а Кос то и дело притягивал её ближе, строя ответную гримасу и не замечая, как Сашка и Ленка вышли на лоджию, топить свою тоску, пока что в рамках фильма «Алёшкина любовь». Робко и по-пионерски.

А Космос не испытывал душевных мук от возможности вынужденного расставания с родными пенатами и близкими людьми. Возможность загреметь в Афган, чего ещё год назад страшился отец, заставляя Космоса подать документы на физический факультет МГУ, больше не могла стать угрозой.

Здесь и сейчас Космоса занимает шестнадцатилетняя сестра Пчёлкина. Она танцует, прыгает, невольно заставляя Холмогорова глазеть на свою подтянутую фигурку в джинсовом комбинезоне. Лиза кружит вокруг Коса, и ему кажется, что голова скоро взорвется от таких танцевальных позиций. Улетит в неведомые дали, и прихватит с собой неугомонную Павлову, чтобы не скучала на земных широтах. К тому же…

Космос пытался не бесплодно лупиться на более чем симпатичную девушку. Которой интересно львиную долю времени, проведенную с друзьями брата, отдавать именно ему, и которую он… Не мог сравнить с кем-то. И вовсе не потому что в последнее время она занимает его мысли, потому что часто проводит время вместе с ним и Пчёлкиным. Эта маленькая тучка может и обдать теплым дождем, как сейчас, когда весела и праздна; а могла и разразиться громом и бросить молнию, как час назад, в момент, когда Космос вздумал пошутить, что уйдет в армию, и пантомима «Лиза Павлова плачется по рядовому Холмогорову» воплотиться в реальность.

С недавних пор Холмогорову действительно кажется, что Лиза, милая и забавная, теряет признанные свойства, по которым Космос определяет своих друзей, верных и неизменных. Подобные размышления настигали Коса, когда на пути их дружбы возникали ссоры, в которых был замешан кто-то третий. Лиза, как правило, обижалась на него, по несколько дней не разговаривая, а он, выдерживая оборону первые дня три, шёл мириться первым. Куда несли их привередливые кони, оба предпочитали не задумываться, а жизнь шла своим чередом…

— Ты замуж за не-е-е-е-го не выходи, — подпел Космос магнитофону, заигрывая с девушкой, изображая страшный крик, и, крепко сжимая плечики, прикрытые тканью рубашки в клетку, — ты замуж за него-о-о-о…

— Да не пойду! — девушка поднимает его ладони, продолжаясь за них держаться. — Сколько раз ты ещё эту песню пропоешь? Мне уже надоело слушать одно и то же…

— Ровно столько, сколько в киноху Славиком гонять будешь, а ведь тебе говорят — не знайся со всякими ментярами, — перепалка из-за одноклассника Лизы — Славы Громова, случившаяся ещё в апреле, все ещё стоит в глазах Космоса надоедливым воспоминанием. Он из-за нее чуть цветами по мордасам не получил, хотя потом же и сам этот худородный веник выкинул. — В «Октябрь» больше не пойду, ага! Так тебе все и поверили, Пчёлкина! Разве братец тебе не говорил, что всяким отребьем по улицам не шастать?

— Со Славиком, прикопался же, — Лиза скривила лицо, переключая песню на лирическую. Как по заказу. Ленка и так слишком странно косилась на них две минуты назад, до тех пор пока не увела Белова на лоджию. Ну, подумаешь, что они с Космосом… танцуют. Они постоянно вместе, и нет в этом чего-то необычного. — Придумай уже что-то прикольное, Кос!

— Да хоть с секретарем ЦК! — Космосу немного наплевать, что праздник, в общем-то, не его. И грустный праздник. Два года друга не увидит! Сейчас его волнует спор с Лизой, и он докажет, что прав. — Цветочки, лавочки! Он клинья тащит к тебе!

— За что ты так его не любишь, Кос? — сказала Лиза, вспоминая, что Лена требовала зарубежной попсы. — Подумаешь, пару раз плечами на дискотеке потолкались!

— Ну не пару, — Кос понимал, за что они с Громовым обоюдно не возлюбили друг друга. Слава отговаривал Лизу от общения с Космосом, а он вставлял ответные палки в колеса. Лишь бы Громов не болтал лишнего, и не рассказывал Лизке то, чего быть не могло.

— Космос, а кто с тобой тягается вообще? Я танцевать хочу, настроение не порть, окей? Сдам дяде Юре, может, ещё попробует воспитать…

— Дотанцуешься сейчас, — Космос наклоняется к светловолосой спорщице, утыкаясь в шею упрямым лбом. — Попалась, которая кусалась!

— А если в самой деле укушу до боевой раны? — небольшой кулак Лизы безуспешно бьет Космоса по лопатке, и свобода все-таки идет в нужные руки. — Будешь потом на меня Пчёле жаловаться.

— У тебя против меня кишка тонка, говорил же, — отпустив источник своего азарта на несколько сантиметров, Кос заранее знает, что теперь просто так не забудет её слова.

— Не хвастай раньше времени. Спорнём, что ты больше не будешь пасти меня у всяких кинох, учить уму разуму вместе с Витькой, а я не буду…

— Называть меня «космическим чудовищем» для разнообразия?

— Только этим вечером!

— Тогда, малая, слушай мое условие…

— Чего, Косик, в длинный носик целовать?

— Если сама предложила целоваться, то я против ничего не имею.

— Иди ты лесом, Кос!

— Струсила?

— Ничего не струсила! Не хочешь быть чудовищем, тогда… Я не хочу быть заразой, неугомонной и прочим зоопарком, которым ты меня называешь. Ясно?

— Забились, алмазная!

— Ладонь мою пусти, я на кухню сходить хотела, сколько можно тут хренью страдать?

— Моя хата с краю, свалю к Пчёле!

— Чё Пчёла-то сразу блин? — присутствие Пчёлкина дает Лизе право на бегство от одного бастиона к другому. Спина брата служит мнимой ширмой. Стреляя лазурными зрачками в сторону хитрющей физиономии Холмогорова, Лиза не вспоминает, что не загадала своему спорщику мзду за проигранное пари. И её отвлекли. — Мать, какого фига, тебя все равно видно?

— Ахтунг! Там тёть Катя пришла, молочка принесла! — вошедший в гостиную Фил, крутил в руках бутылку «Советского», принесенного родственницей Беловых. — Саню позовите с Лёнкой, пора уже.

— А мы и без вашего приглашения уже приперлись, да, Ленка? — Саша, наряженный в синюю рубашку и брюки со стрелками, полон праздничного энтузиазма. Лена, пахнущая не только духами «Наташа», но и обилием лака для волос «Прелесть», одергивает молодого человека за лацкан рубашки, очевидно, не разделяя его азарта к празднику. — Ле-е-е-на, хорош! Нельзя покуражиться?

— Не понимаешь ничего ты, Сашка, я ведь без тебя на два года остаюсь! — у Елисеевой собственные взгляды на здравый авантюризм Саньки. Два года казались непролазной ямой, в которой её согреют лишь воспоминания и письма о любви.

— Скажи ещё, что любой прокурор брякнет, блин, это срок! Ленок, — увещевает Белов, становясь на короткий миг похожим на свою степенную мать, — куда я денусь? Чумкой, что ли, заболею? А ты? На Марс улетишь?

— Ладно, хватит спорить, ты прав! Чумкой никто не заболеет, а на Марсе меня укачает, — Лена предпочитает согласиться, смиренно кивая головой. — Лиза, пойдем, у тёти Кати, наверное, сумки. Секрет расскажу заодно!

— Елисеева, смеешься? Какие ей секреты, она ж Пчёле пожалуется! — в гостиной снова раздался голос Космоса. — Да, Лиза? — но Павлова, лихо спихнув громогласную каланчу в кресло, согласилась помочь приятельнице:

— Не волнуйся, Ленк, я сохраню. В отличие от некоторых… У меня рот закрывается! Ребят, мы придём скоро! — не став отвечать другу на колкость, и, помня, что в этот вечер просто не имеет права ему проиграть, Лиза тянет Елисееву в сторону кухни. — Говорила же, Лен, это платье тебе больше идет, чем мне.

— Льстишь, выросла бы ещё для такого платья, — Лена, довольная приобретением, которая сестра Пчёлы отдала ей сразу и задаром, все ещё не может понять, как заграничная шмотка может оказаться не по размеру и не по вкусу, — но спасибо, Лизок, выручила!

— Я не жадная.

Кос, медленно поднимая локти с деревянных подлокотников, без устали смеется. Сегодня он точно не даст спуску этой мелкой спорщице. Спрятаться за братцем не получится, но Пчёла неутешительно крутит пальцем у виска, делясь опасениями:

— Ну, болванище…

— Ладно, Пчёлка Майя, за то со мной весело и задорно!

— А кто, едрид, сомневается, что ты клоун?

— Между прочим, это серьезная профессия, Пчёла, а за твою любовь к дегустации вин тебе не заплатят.

— Иди в жопу, я больше к тебе в бар не припрусь, раз так!

— Тем больше выручки, а то налей ему каждый раз, в убыток…

— Брейк, братья, а то кому-то и в глаз! — Фила бы практически не доставали нескончаемые притирки Пчёлы с Космосом, если бы не обреченный взгляд Сани, который и так лишался их компании на два года.

— Ну, раз в глаз, Пчёл, не пидарас! — наступая, как танк, Кос не знал пощады к Пчёлкину.

— Словишь, Кос!

— Не сегодня!

Белов, хлопая Космоса и Пчёлу по плечам, нисколько не сомневается, что и через два года увидит друзей в качестве сплоченной ватаги.

За столько лет, проведенных то за одной партой, то локтем к локтю в драке, они и вправду сроднились больше, чем родные по крови люди.