А если это любовь?!..(СИ)

Лето 87-го. Верные друзья

Ребята находились на вершине айсберга, воспеваемого в фильме с бравыми мушкетерами. Ещё немного, и за столом звучно и невпопад зальется песня «когда твой друг в крови…» или «не плачь, девчоночка», но состояние парней говорило о том, что до этого, как минимум, часа два. Да и не при старших Беловых показывать истинные физиономии.

Но лучшие друзья скандировали Александру залихватские фразы:

— Санёк, давай сразу, бац и до дна! — Пчёла размахивал рюмкой прямо перед носом будущего пограничника, пока не получил лёгкий воспитательный подзатыльник от Катерины. Но, сморщив физиономию, как мухомор, Витя отвечать на жест не стал, продолжая свою шарманку. — Быром, чтоб за ушами трещало, солдатня!

— Куда, в меня, блин, сейчас не взлезет, — Белов бесполезно отмахивался, понимая, что от друзей с их горе-советами никуда не денется, — и ты, Пчелиный глаз, воду не мути! А то от всей солдатни та-а-а-к напою…

— Глянь, Пчёл, он ещё слово «сейчас» выговаривает, на те, умный какой, — Валера пытался держаться, помня о своём распорядке. — Дело — труба! Кос, у тебя лучше разливать получается, не спи!

— Белый, не дрейфь, зато будет чё вспоминать два года.

— Тебе правильно говорят, Саня! Опустошай, где ещё такой щедроты два года-то, нафиг, найдешь?

— Космос, да налей ты ему до краёв, — Катерина Николаевна одобряет жесты друзей племянника, представляя, с какой светлой грустью Сашка будет вспоминать будни на гражданке, — всё, вырос, сегодня можно!

— Катя! — слабые попытки Татьяны Николаевны воздействовать на боевую Катерину практически не имели успеха. Если уж Катя вздумала поощрять замыслы единственного племянника. — Куда ему? Завтра ж вставать…

— Что, Катя? — выпрямив дородные плечи, отвечает женщина. — В первый раз племянника в армию провожаю! Тоже хочется, чтобы ему там гладко жилось.

— Ладно, брат, за тебя! — поток многочисленных реплик прервал Валера, зная, что суть проводов и пожеланий состоит лишь в этих четырех словах, которые бальзамом проистекали по венам Саши.

— Ура, ура-а-а, ур-а-а-а-а-а!

Грустные проводы друга, начинавшиеся для Лизы глупым спором с Космосом, приобретали мажорные обороты, будто бы завтра Сашка не уходит в армию. Она лишь поднимала граненый стакан с газировкой, когда требовалось чокнуться (Ленка снова дразнила приятельницу за то, что водку здесь ей не дадут и понюхать). Смотря на родные лица, Павлова и не решалась вставить свои неуклюжие слова, нарушая культуру мужского товарищества.

Тем более Космос не давал ей повода назвать себя не иначе, как по имени, растолковывая Белому премудрости нелегкой жизни. Спор она не проиграет, выдержка имеется, а про «целоваться» этот балабол точно пошутил. Хватит в этой компании одних Ромео и Джульетты, которых разлучает недобрый товарищ военком.

— Вернешься, пограничник, заживем… Таких дел наворотим, тут тебе зуб даю! — Космос дружеским жестом похлопывал Саню по плечу, обещая, что армия не разделит их родственные души. — Будешь там пока на стреме стоять, и чтобы ни одна собака шахидская через границу бегать не вздумала!

— Загуляем сразу, эт точно… — мечтательно прикинул Пчёлкин, заметно хмелея от рюмки «Арарата». — Только ты Космосина, твою налево, не тряси его так, как будет на перекладине висеть?

— Ему физические нагрузки полезны, Пчёл, не кипишуй, — растрясти друга Саньку Космос не мог и при всем желании, а если бы и начал, то кататься им по линолеуму этой квартирки, исполняя роль пылесборника.

— Ой, дядька, ты не заливай про физические нагрузки, это ж по моей части, — разрешать противоречия Космоса и Пчёлы, как всегда, вызвался Филатов, и золотая середина, высказанная боксером, устраивала обе спорящие стороны. — Сань, ты там лучше о хорошем думай! Про дом, что вернёшься, и всё рядком пойдет, и мы там вместе будем.

— Ну, ладно, братья, как будто теперь-то не живем! Путем всё будет, поступлю, женюсь, — Саша уверен в том, что его путь расписан, как по нотам. — Ленка, а с этим-то не будешь споришь? Видишь, свидетелей уйма!

— А ты закусывай, милый, — Елисеева убрала руку Космоса с поджарых плеч своего парня, зная, что сама хочет обнять Сашку. Они уже не малые дети — не забавляются и не спорят друг с другом, как Лиза и Космос; не распыляются на других, как Витя, которому тесно в штанах при виде каждой мало-мальски симпатичной мордахи. Но расставание в два года не на шутку пугало Лену, и поэтому она старалась не отрываться от своего Белова. — И куда мне с тобой спорить сегодня?

— Солдатик, ты слушай нас! А то два года без голоса разума в виде Космоса Юрьевича, — Космос не желал терять роли старшего наставника в этой безумной и сложной жизни, но настроение позволяло ему добродушно захватить всех в свои космические лапы, — да и без этих подпевок…

— Лучше на тётку локаторы направь, Саня, — негромкий стук по столу перебивает красноречие младшего Холмогорова, — я всякой ереси не скажу. Но лучше орден принеси, мать порадуй, а то сидит, нос повесила! Меня заодно, старую.

— Катя, ну хватит тебе! Ордена, медали, главное, чтоб без трудностей ему там было! — обрывает её растроганная старшая сестра. — А то и граница рядом…

— Никого не обижу, ма… — за громкими голосами друзей детства и родственницы, Саша почти не слышит себя, еле улавливая полувздохи матери. Лена немного развеселилась под общее оживление, но её нежная ладонь, тонкая и мягкая, держится за его локоть, и неохотно отпускает, когда Сашка тянет руку на другой край стола, чокнуться с Катериной или Филом. — Правда, Ленок?

— Знаю, Сашка, — произносит Лена без колкостей, уверяя молодого человека в искренности, — и ты прав, как скала.

Девушка убеждается, что два года превратятся для нее в тяжелое испытание. Что может произойти с ними за это время, куда занесёт нелегкая? Наверное, она сильно преувеличивает свои опасения. Ведь дембель, рано или поздно, настанет, годы без Саши покажутся невозвратимым прошлым. Кошмарным сном, который нужно немедленно забыть.

— Всё, Санька, в оцепление попал уже, влип, — тихо и настороженно бурчит под нос Космос, напоминая себе, что он-то под каблук самой длинноногой девчонки из параллельного класса точно не угодит.

Чего он там не видел? Зачем ему головная боль в лице первой герлы из класса, за которой вьются недобрые и мутные слушки? Не его это история, куда-то попадать, чтобы все смеялись с того, насколько Космос Холмогоров погряз по уши в делах любовных. Если только одна неугомонная Пчёлкина не вспомнит, что он ей, при случае чего, должен будет. Потеряет самоуверенность и нарушит правила игры, вспоминая, что Космос изначально ставил на её слабость.

— Завидовать молча надо, а у Саши планы замечательные, — Лиза, сидящая под боком Холмогорова, всё отчетливо слышит, и решается первой заговорить с Космосом, в адрес которого от нее не поступало ни единого упрёка уже в течение целого часа. И доброго слова тоже. — Учиться, Космос, и ещё раз учиться! Я здорово придумала, правда?

— Лизка, это ты скоммуниздила у дедушки Ленина, вот чё ты звездишь? — Пчёла тоже решил блеснуть знаниями, которые неизменно десять лет вбивал в свою рыжую голову. Однако не слишком удачно, потому что Лиза только насмешливо повела бровью на бесплодные попытки её воспитать. Ей даже не пришлось отвечать за себя, потому что Космос не дал ей этого шанса:

— Теперь понятно, под какого кепаря ты косишь, Пчеловод! — Космос только махнул рукой на внезапно помудревшего друга (нет, таких чудес не бывает, и после третьей рюмки), и решил сам разобраться со своей заговорившей головной болью. — Ладно, только не надо на меня руками махать! Трактор, бля… — тише добавил Кос, отворачиваясь от рыжего.

— Признаю, авторство не моё, — в голосе Лизы — полная невозмутимость, и, наступив под столом брату на ногу, она показывает ему, что он снова не туда лезет. И она не маленькая девочка, чтобы в её разговоры вмешивались… Пусть даже в такие шуточные, как с временным обладателем чёрных жигулей. — Ну, Кос, что скажешь?

— Война план покажет, красивая, кто учиться будет, а кто чем полезным займётся, — и Космос должен признаться, что называя сестру Вити Пчёлкина неоригинальным именем прилагательным, он не лукавил. — Чего, спорим дальше? Держишься?

В отличие от Ленки, яркой и местами вычурной, как игрушка на новогодней ёлке, в Лизе не было шанса найти сравнение с кем-то или чем-то. Строгие большие глаза и копна золотистых волос могли принадлежать только ей, пусть в силу возраста Павлова может и не понимать, какой эффект производит на окружающих.

Она не подчеркивает свою привлекательность, надевая такое же цветастое платье, как Елисеева. Пока она учится в школе, ей вообще нет дела до дефицитной косметики, которую Пчёла доставал для своего бесчисленного гарема. На Лизу Павлову просто хотелось смотреть, если уж она снова рядом и в приветливом настроении. Голубые зрачки внимательно глядели, как пузырьки лимонада играют в граненом стакане, но Кос знал, что Лиза обращается к нему, и ждёт его ответа, а не дурных бородатых замечаний брата.

— Так уж и красивая? — школьница давно привыкла, что к ней часто обращаются не по имени, но задать вопрос, почему Космос так часто использует комплиментарное слово, раньше не решалась. — Не волнуйся, держусь… Ещё петушком кукарекать будешь, если услышу «зараза». Понял, да? Ты не настолько меня взбесил, чтобы я не придумала тебе наказание.

— Значит, вспомнила? — теперь и Космос был уверен в том, что он не проиграет. Потому что изображать птицу он не собирался, чтобы позориться на всю Ивановскую. — А я уж думал…

— Если красивая, значит, без мозгов обойдемся?

— Я такую херню тебе не говорил.

— Что ты только мне не говоришь, Космос!

— Когда я тебе врал?

— А когда я тебе не верила?

— Баста, мелк… То есть, всё, закончили, а вот ещё посмотрим, кто и как будет вечером свистеть, — Космос сам легко ударил себя по губам, пытаясь не проиграть спор, ведь Лиза не забыла загадать ему желание, причем не самое приятное. Нет, этим вечером он точно не проиграет. — «Золотой ключик» будешь?

— Чувствую себя Мальвиной, ведь вы же с Пчёлой мне другое понюхать не разрешаете.

— Ладно, главное, чтоб Санька не приуныл, — шикнул Кос, наклоняясь к девушке, и, задевая её по носу. Ответная реакция ждать себя не заставила, и отфыркиваясь, Павлова с трудом убирает захват, не позволяющий ей дышать. — Чего скажешь? Птичку жалко?

— Скажу, что ты любую драму превратишь в фарс! — когда девичьи ладони оказываются прижатыми одной рукой Космоса, у светловолосой нет сил вырваться. Лиза опускается на стуле, и глядя на то, как Белый на короткие секунды философски вздыхает, ожидая скорую разлуку с домом и Ленкой, понимает, что ничем не может помочь. Их почти детские игры с Космосом могут только расстроить и Елисееву, и Сашку. — Ладно, Кос, давай вести себя, как нормальные люди. Для разнообразия!

— А мы претендуем на нормальных? — до сознания Холмогорова доходит, что имеет в виду Лиза, которая присмирела, глядя на виновника проводов. — Блин, ну так и скажи…

— Врубись, сам сморозь что-нибудь хорошее, а не шипи мне на ухо, как уж! — Лиза подталкивает друга за плечо, видя его минутную рассеянность, и шепчет в космическое ухо: — Кос… Фил с Пчёлой сейчас запоют, пиши, пропало! Нужно валить… На улицу…

— Ну, а к чему все ведётся? Пчела уж всех предупредил, зелень готовить.

— Жги! Толкни речь какую-нибудь…

— Я снова самый умный?

— И красивый, как Аполлон, — белокурая подмигивает сыну академика, жестом изящных пальцев поправляя его растрепавшийся хохолок на затылке, не желающий лежать ровно. Она и не думает обижаться: разговор с Ленкой сделал своё дело. Показывая простенькое золотое колечко, подаренное Сашкой, Елисеева делилась переживаниями, и Лиза, уверяя её в том, что расстояние ничего не изменит, окрепла в мысли, что переживала бы не меньше, отпуская на службу брата, или же… Холмогоров умел заставить поволноваться за себя! — Чёрт, Кос, выручи друзей!

— Не бойся, всё в ажуре, — он согласился с ней, и, постукивая вилкой по стакану с водой, потребовал секунды внимания. — Родные и близкие, я ненадолго! Пять сек, тройка лихих слов для нашего виновника собрания!

— Все, победил! — Пчёла выставляет ладони вперед, приготовляясь слушать Космоса. — Дорвался, курилка…

— Пчеловод, да уймись ты…

— Говори, Космос!

— Вот что я вам сказать хочу, и тебе, брат! — в голосе Коса отражалась полная серьезность. Павловой нравится это замечать, как и просто отыскивать хорошие черты в человеке, который близок к ней, как никто. — Ты там только не очкуй! Не сразу, но всё рядком будет, как у нас и водится, мне соврать не дадут, — вставая во главе стола рядом с виновником торжества, Космос приподнял наполненную рюмку, желая чокнуться с Сашей. — Мы-то так, на гражданке своё ловить будем. Я с Пчёлой — сам знаешь, не пойдем теперь портянки менять, Фил — на виду, а ты — всех нас уделал. Потому что силен, не пасуешь. Короче, за тебя, Санька! Так и быть, прослежу за всеми, чтоб не чахли, а за тёть Таней и Ленкой особенно. Поможем, чем сможем, а ты служи, не думай… До дна!..

— Золотые слова! — Лизе, довольной и умиротворённой, осталось только присоединиться к поздравлениям, тем более в её шестнадцать за столом уже не принято молчать.

— Ни пуха!

— Да уж к черту, Санёк!

— Не дождетесь!..