А П Чехов в воспоминаниях современников

Кажется, в тот же вечер Чехов сказал мне:

- Неверно, что с течением времени всякая любовь проходит. Нет, настоящая любовь не проходит, а приходит с течением времени. Не сразу, а постепенно постигаешь радость сближения с любимой женщиной. Это как с хорошим старым вином. Надо к нему привыкнуть, надо долго пить его, чтобы понять его прелесть.

Прекрасна, возвышенна мысль о любви, возрастающей с течением времени, но низменно сравнение женщины с вином. Смешение возвышенного с низменным пошлость. Пошлость не была чужда Чехову. Да и кому она чужда?! Если бы в душе Чехова не смешивалось иногда возвышенное с низменным, то он этого бы смешения, этой пошлости не мог бы замечать и в душах других, а замечал он хорошо. [...]

Расспрашивал меня Чехов о Московском Художественном театре и о постановке "Дяди Вани", которую он тогда еще не видел{3}.

- Как вам мой "Дядя Ваня" понравился? - спросил он между прочим.

Я сказал, что "Дядя Ваня" в постановке Художественного театра оставляет сильное впечатление.

- Не понимаю только, зачем вы заставляете дядю Ваню два раза стрелять в спину профессора Серебрякова? И неестественно выходит. Два раза Вишневский целится, стреляет почти в упор в широченную спину Лужского и хотя бы оцарапал!

- Стрелять дядю Ваню я заставил, чтобы пробудить внимание публики. Мне казалось, что к моменту объяснений между дядей Ваней и профессором публика должна быть утомлена и может даже заснуть. Необходимо потревожить ее выстрелом. Но целиться в спину Лужского я Вишневского не уполномачивал.

В политических разногласиях Чехов не разбирался, вернее, не хотел разбираться. Улучшения жизни он ожидал от того, что лежит глубже этих разногласий.

Когда мы с Горьким стали нападать на "Новое время", специально на Суворина и Меньшикова, косвенно упрекая Чехова, что он с ними не порывает связи, Чехов заметил, \459\ что не видит особенной разницы между направлением "Нового времени" и так называемых либеральных газет.

- Ну, а антисемитизм? А позиция "Нового времени" в "деле Дрейфуса"?

Чехов согласился, что Суворин по отношению к делу Дрейфуса держал себя подло.

- Помню, - рассказывал при этом Чехов, - мы сидели в Париже в каком-то кафе на бульварах: Суворин, парижский корреспондент "Нового времени" Павловский и я. Это было время разгара борьбы вокруг "дела Дрейфуса". Павловский, как и я, был убежден в невиновности Дрейфуса. Мы доказывали Суворину, что упорствовать в обвинении заведомо невиновного только потому, что он еврей, как это делает "Новое время", по меньшей степени, непристойно. Суворин защищался слабо, и, наконец, не выдержав наших нападок, встал и пошел от нас. Я посмотрел ему вслед и подумал:

"Какая у него виноватая спина!"

Вероятно, в тот момент у Чехова тотчас сложился рассказ "Виноватая спина".

Чехов говорил мне, что страдает от наплыва сюжетов, порождаемых впечатлениями зрительными и слуховыми. Сюжеты и фабулы слагались в его голове необычайно быстро. Характерный случай рассказывал мне Горький.

Гуляли они с Чеховым по набережной Ялты и разговаривали о большей или меньшей легкости писательской "выдумки". В это время мимо пробежал черный кот.

- Вот, - сказал Горький, - придумайте, Антон Павлович, рассказ на тему "Черный кот".

И Чехов тотчас без раздумья сочиняет рассказ:

В Петербурге на Васильевском острове стоит пятиэтажный желтый дом. Черная узкая лестница, на которой скверно пахнет кошками. На пятом этаже дверь, обитая черной порванной клеенкой. Налево от двери в комнатушке, отделенной дощатой перегородкой от кухни, сидит курсисточка и читает "Эмансипацию женщин" Милля.

А рядом в кухне старуха прачка стирает белье и разговаривает с хозяйкой, женщиной еще не старой.

- Нет, ты со мной не спорь! Я женщина старая, бывалая. Что я скажу, то уж истинная правда. Коли ты хочешь, чтобы кто там ни на есть от тебя не отстал, то вот мой совет. Поймай черного кота, живым свари его в кипятке. Вынь у него дужку да ею потихоньку и ткни того, \460\ кого хочешь, чтобы не отстал. И не отстанет, моя милая. Так и прилипнет - не отдерешь. Ты уже мне поверь. Я зря говорить не буду. Женщина я старая, бывалая.

И вот курсисточка закрывает "Эмансипацию женщин" Милля и идет ловить черного кота{4}.

К Горькому и его творчеству Чехов относился с большой симпатией. Появление каждого нового таланта его радовало. Он старался поддерживать начинающих писателей. Многих направлял ко мне, почему-то доверяя моему чутью.

Его собственные критические замечания бывали всегда своеобразны и порой очень метки. [...]

Во время моего пребывания в Ялте Чехов редактировал собрание своих сочинений, которые он, как известно, сравнительно дешево продал издателю "Нивы" Марксу.

Когда я уезжал, он попросил меня свезти корректуру в Петербург и передать ее лично Марксу.

- Боюсь, - сказал он при этом, - что я недостаточно строг к своим рассказам и пускаю в собрание сочинений вещи, этого не заслуживающие. Во всяком случае, все то, что не попало в собрание сочинений, никуда не годится, и я надеюсь, что оно никогда не появится на свет божий{5}. [...]

Осенью того же года я встретился с Чеховым в Москве. Был вместе с ним и Горьким в Художественном театре на представлении "Чайки"{6}.

Я до этого вечера не видел и даже не читал "Чайки". В одном из антрактов я подошел к Чехову, который стоял в вестибюле, прислонившись спиной к колонне, несколько закинув назад голову. Вид у него был унылый. Я подошел к нему и сказал:

- Антон Павлович, хочется вас поблагодарить за ту смелость, с какой вы решились крупного писателя, почти равного Тургеневу, вывести таким пошляком, как Тригорин.

Я тотчас почувствовал, что сказал что-то неладное. Чехов слегка вздрогнул, побледнел и резко сказал:

- Благодарите за это не меня, а Станиславского, который действительно сделал из Тригорина пошляка. Я его пошляком не создавал.

Когда я впоследствии прочитал "Чайку" и вдумался в Тригорина, то понял, что Тригорина Чехов создавал в известной степени по образу и подобию своему.

Во время следующего антракта мы сидели с Чеховым за кулисами. Когда после второго звонка мы шли к себе в \461\ ложу через фойе, то увидели Горького, окруженного толпою, преимущественно молодежи.

Горький что-то говорил своим глухим басом, затем раздался смех и аплодисменты. Оказывается, что Горького, проходившего по фойе, узнали, окружили и стали приветствовать аплодисментами. Горький вместо того, чтобы раскланяться и поблагодарить, сказал приблизительно следующее:

- Чего вы, господа почтенные, на меня уставились? Что я, утопленник или балерина? Подумали бы лучше о той замечательной пьесе, которую вы пришли смотреть{7}. [...]

После осени 1900 года я с Чеховым больше не виделся. Несколько раз он собирался приехать в Петербург, но здоровье не позволяло.

"Кашель у меня свирепый, уже пять-шесть дней, но в общем здравие мое хорошее, грех пожаловаться", - писал он мне с горькой иронией 3 марта 1901 года.

Настроение у него в это время было довольно унылое.

"Будьте добры, - писал он, - вспомните, что я одинок, что я в пустыне, сжальтесь и напишите, во-первых, что нового в цивилизованном мире, во-вторых, где теперь Горький, куда ему писать, и, в-третьих, не думаете ли Вы приехать в Ялту отдохнуть".

К "Жизни", к Горькому и ко мне лично отношение его было неизменно дружеским.

21 мая 1901 года Чехов, которому я писал, если я не ошибаюсь, из "предварилки"{8}, ответил мне так:

"Дорогой Владимир Александрович, Ваше письмо пошло в Ялту, оттуда в Москву, где я нахожусь ныне, оттого я получил его только вчера; не сердитесь же, что так запаздываю ответом. Вас выпустили? Горький уже выпущен дня четыре назад; он весел и здоров, под домашним арестом будет не больше десяти дней. Я видел доктора, который его освидетельствовал, и Миролюбова, который ездил в Нижний хлопотать у Святополка-Мирского; и сведения от обоих получил весьма успокоительные.

Я чувствую себя недурно, но все же, как оказывается, здоровье мое сильно подгуляло, и я должен ехать на кумыс. Это все равно что ехать в ссылку. Пробуду я на кумысе месяца два, и если бы Вы выслали мне туда майскую и июньскую книжки "Жизни", то я был бы благодарен Вам - не знаю как! Свой кумысский адрес вышлю вам в пятницу, в день отъезда.

Рассказ непременно пришлю. Непременно! Зарежьте меня, если не пришлю. \462\

Ваша статья про Московский Художественный театр мне очень понравилась{9}. Но почему в Питере "Одинокие" Гауптмана пришлись так не по вкусу? Почему они нравились в Москве?

В будущем сезоне пойдет моя "Чайка".

Надо бы с Вами повидаться этим летом - как Вы думаете? В июле я буду ехать обратно из Уфимской губ., буду тогда в Москве. И не заехать ли в Петербург? Я давно уже не был в Петербурге, кстати сказать. Напишите, где Вы будете летом, что и как, авось и повидаемся.

Будьте здоровы и благополучны, отдыхайте после предварилки и набирайтесь здоровья. Крепко жму Вашу руку. Ваш А.Чехов"{10}.

Когда после закрытия "Жизни" правительством я решил продолжать ее издание за границей на вольном станке{11} и обратился к старым сотрудникам с просьбой поддержать мое начинание, одним из первых откликнулся Чехов, откликнулся совершенно просто, без малейшей боязни скомпрометировать себя в глазах русского правительства.

"Дорогой Владимир Александрович, - писал он мне 22 декабря 1901 года, я был нездоров почти весь месяц, теперь поправляюсь и скоро засяду за работу. Я пришлю Вам повесть листа в два или полтора, только не к февральской книжке, а, вероятно, к апрельской или даже майской.

Это Вы хорошо задумали - и дай Вам бог полного успеха.

Живу я в Ялте, вдали от мира, от цивилизации, как монах, скучаю; жена моя в Москве, играет в Художественном театре. Летом я и она думаем поехать за границу.

Крепко жму Вам руку и шлю тысячи хороших пожеланий. И с новым годом поздравляю кстати.

Душевно Ваш А.Чехов.

Л.Толстой живет в Гаспре (почт. адрес: Кореиз, дача Паниной), верстах в десяти от Ялты. Крым ему очень нравится, он в восторге. Здоровье его недурно, но старчески недурно. Горький в Олеизе; тоже пока незаметно, чтобы он скучал. Его адрес почтовый тоже Кореиз".

Быстро развивавшийся туберкулезный процесс не позволил Чехову выполнить свое обещание написать рассказ для свободной "Жизни". Последние полтора года своей жизни он вообще, кажется, ничего не писал{12}. \463\

При жизни Чехова я его очень любил и как человека, и как писателя, но все же настоящим образом творчество его я оценил спустя пять-шесть лет после его смерти.

В 1909 году я читал публичные лекции в Грозном. Читал о Толстом и Достоевском. Ко мне явились гимназистки старшего класса местной гимназии и просили прочитать лекцию о Чехове. Но я отказался, откровенно заявив, что Чехова я читал, но не изучал. Они очень огорчились и, уходя, добродушно сказали:

- Вы уж, пожалуйста, Чехова хорошенько изучите: он нам гораздо ближе Достоевского и Толстого.

Я послушался гимназисток и, вернувшись в Петербург, стал серьезно изучать Чехова. Я понял тогда, что он не комик, а трагик обыденной жизни.

Трагедия Мисаила в "Моей жизни", художника в "Доме с мезонином", доктора в "Палате № 6", Кати и профессора в "Скучной истории", Липы в "Овраге", Якова в "Скрипке Ротшильда" и многих других не менее значительны и гораздо понятнее и ближе нам, чем трагедии героев Шекспира.

Я увидел у Чехова не придуманную и не прикрашенную, а настоящую мужицкую правду, я понял, почему Чехов мог предвидеть революционную бурю, которой суждено было стряхнуть с нас лень и поднять в нас уважение к творческому труду.

Когда я прочел лекцию о Чехове, как трагике обыденной жизни, в Томске, то ко мне подошел профессор Боголепов и, пожав руку, поблагодарил за то, что я открыл ему Чехова, которого раньше он не знал.

Когда ту же лекцию я прочел в Грозном, то генерал, сидевший в первом ряду, вскочил и, потрясая в мою сторону кулаком, вскричал:

- Это не революционер, это хуже - это бунтовщик!

Генерал, в сущности, грозил не мне, он грозил понятому мною Чехову. \464\

Н.Д.ТЕЛЕШОВ

А.П.ЧЕХОВ

Печатается по изданию 1960 года, стр. 473.

. . . \482\

И.А.БУНИН

ЧЕХОВ

Печатается по изданию 1960 года, стр. 512.

. . . \498\

ДОПОЛНЕНИЯ

Печатается по изданию 1960 года, стр. 530.

. . . \507\

А.И.КУПРИН

ПАМЯТИ ЧЕХОВА

Печатается по изданию 1960 года, стр. 539.

. . . \536\

И.Н.АЛЬТШУЛЛЕР

О ЧЕХОВЕ

(ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ)

Печатается по изданию 1960 года, стр. 585.

. . . \556\

С.Я.ЕЛПАТЬЕВСКИЙ

АНТОН ПАВЛОВИЧ ЧЕХОВ

Печатается по изданию 1960 года, стр. 570.

. . . \567\

Б.А.ЛАЗАРЕВСКИЙ

А.П.ЧЕХОВ

[...] С пятнадцати лет я мечтал познакомиться с А.П., но увидеть его и говорить с ним мне пришлось только в сентябре 1899 года.

Чехов уже переехал в Ялту и жил на своей еще недостроенной даче. Я только что поступил на службу в один из крымских городов и бывал в Ялте довольно часто.

Все слышанное от Чехова я записывал в тот же день в дневник и так делал после каждой встречи.

В 1899 году вышла первая книжка моих рассказов. Местная газета их беспощадно высмеяла. Я решил спросить мнения Чехова, написал ему письмо и послал мою книжку, а через несколько дней отправился к нему сам.

Я ждал сухого приема и наставительного тона большого писателя и поэтому волновался. Но услышал я от человека, который видел меня в первый раз, совсем другое{1}.

- Послушайте, ну как же можно было так убиваться из-за того, что в газете кто-то там написал эту статейку? Мало ли какой чепухи о нас не пишут...

Слова "о нас" прозвучали в моих ушах особенно сладко, и я понял, что со стороны Чехова они прежде всего акт его доброты.

- Нет, это пустяки, - продолжал А.П., - и обращать на них внимания не стоит. Худо, если о книге совсем не пишут. А вы разве не на железной дороге служите? - вдруг спросил он.

Вопрос этот был задан потому, что большинство моих рассказов касалось жизни железнодорожных машинистов.

- Теперь нет, - ответил я и объяснил, где служу.

- Гм... Ваши рассказы, как рассказы... Послушайте, вы сделали громадную ошибку, что издались в провинции. Этак нельзя. Останетесь незамеченным. Издавать нужно непременно в столице. И для рецензий нельзя посылать так, зря. Ведь вы знаете, как в редакциях? Придет \568\ какая-нибудь барышня, заведующая объявлениями, увидит, что получена новая книжка, и возьмет ее почитать... Вот вам и рецензия! Вы пошлите в "Жизнь", к Поссе. А зимой обождите посылать до тех пор, пока я не буду в Москве... Вы уроженец какой губернии?

- Я родился в Полтаве.

- Это слышно. Я тоже южанин. Только я вырос возле моря, хоть и возле паршивенького, но моря...

Боясь помешать Чехову, я спросил:

- Может быть, вы, Антон Павлович, собираетесь в город?

- Да, да. Сейчас пойду. У нас сегодня обед, на котором будет Максимов. Выйдем вместе...

Чехов стал собираться, а я ходил по комнате и глядел на него. Уже и тогда приходилось читать в газетах, что он болен, но заметно этого не было. Его слегка загорелое лицо не казалось изможденным, а движения были сильны и уверенны. Внимательные глаза не смотрели грустно. Слушая его голос, можно было заключить, что он обладает великолепным певучим басом. За все это время Чехов кашлянул всего один раз, - как будто у него запершило в горле. Сравнительно со всей его стройной фигурой, только ноги были несколько худы в коленях.

Антон Павлович надел летнее пальто, мягкую шляпу, взял в руки зонтик, и показался мне таким изящным. Мы вышли и стали спускаться вдоль грязных татарских домиков. По небу ходили тучи, а далекое море казалось серым. Темными пятнами выступили на нем броненосцы пришедшей в этот день в Ялту эскадры. Хорошо дышалось влажным, чуть пропитанным хвоей кипарисов, воздухом. Внизу раскинулся город.

Я сказал, что вся Ялта мне представляется великолепным, но сильно подгнившим цветком магнолии и что, вероятно, люди здесь живут только богатые и счастливые, но бессердечные и развратные. Чехов поднял голову и, посмотрев на меня, вдруг быстро и отрывисто заговорил:

- Что вы, что вы?.. Как можно... Здесь очень много несчастных, много больных... Большинству здесь живется очень тяжело.

- Но вы все-таки один из счастливейших.

- Почему вы так думаете?

- У вас есть средства, есть имя...

- Какие же у меня средства? Кроме бездоходной дачи, - ничего. И где же мое счастье? Я не могу даже жить \569\ там, где хочу, и только благодаря своему здоровью должен сидеть в Ялте. Вы Ялты не знаете...

- Да, не знаю, - согласился я.

- Вот то-то же и есть.

Я замолчал и подумал, что Чехов все понимает, а я от радости, что вижу его, говорю, не взвесив предварительно своих слов.

Во второй раз я был у Чехова в ноябре. А.П. был очень озабочен устройством в Ялте санатории для легочных больных и готовил целый ряд писем к разным людям по этому поводу{2}.

Запечатав один из конвертов, Чехов спросил о том, что я теперь пишу, и, внимательно выслушав, заговорил.

- Так. Только вот что... Избегайте вы всяких терминов, особенно скоропроходящих. Некоторые слова через пять-шесть лет совсем уничтожаются и потом звучат в рассказе или в пьесе ужасно дико. Вы знаете, не так давно, в Воронеже, я смотрел свой водевиль "Медведь" и от слова "турнюр" пришел в ужас. Теперь это слово уже не существует, и в новом издании я его вычеркнул{3}.

Мы помолчали. Затем я рассказал Антону Павловичу о сильном впечатлении, которое произвела на меня только что вышедшая тогда книга Мельшина "В мире отверженных"{4}. Мне казалось, что все произведение выиграло бы от большего беспристрастия автора в изображении всякого рода тюремщиков, потому что поступки говорят сами за себя сильнее, чем комментарии к ним.

- Что же делать? Ведь нельзя, в самом деле, требовать от человека, который пробыл столько лет в каторге, хладнокровной оценки своих мучителей...

- Да, это трудно...

В тот же день вечером я зашел к Чехову попрощаться. Антон Павлович ходил по кабинету взад и вперед и, увидев меня, сказал взволнованным голосом:

- Знаете, скверная новость...

- А что такое?

- Последние известия, что Толстому хуже. Умрет, должно быть. Ведь этакий он колосс в искусстве! Знаете, есть люди, которые боятся делать гадости только потому, что жив еще Толстой. Да, да, да...{5}

Потом Чехов снова стал жаловаться на гнетущую тоску, которую на него нагоняет Ялта. Помолчав, он спросил:

- Вам нравятся рассказы Горького?

- Да. Особенно "Старуха Изергиль".

- Он не только писатель, а еще и поэт. Большой поэт... \570\ и какой хороший человек, а между тем многие этого не понимают... - добавил Антон Павлович и прошелся взад и вперед.

Я облокотился на его письменный стол, на котором лежала какая-то рукопись.

- Меня интересует, много ли вы перечеркиваете, когда пишете. Можно посмотреть? - спросил я.

- Можно.

Я подошел к столу с другого конца. Обыкновенный лист писчей бумаги был унизан ровными, мелкими, широко стоящими одна от другой строчками. Слов десять было зачеркнуто очень твердыми, правильными линиями, так что под ними уже ничего нельзя было прочесть. Мне бросилась в глаза фраза: "Херес был кисловатый, пахло от него сургучом, но выпили еще по рюмке..."{6}

Чехов сказал, что готовит этот рассказ для журнала "Жизнь", а потом улыбнулся и добавил:

- А рассказ-то совсем не в духе марксистов. Пожалуй, и не напечатают.

- Ну, ваше-то все напечатают...

Не помню по какому поводу, мы заговорили о процессе Дрейфуса. Чехов надолго задумался и наконец проговорил глухим баском:

- Знаете, вот у Гоголя кто-то выражается: "Это все француз гадит". Так вот и евреи гадят в деле Дрейфуса. Евреи здесь ни при чем. Если бы дело это было не правое, то такой человек, как Зола, не вступился бы. Я как раз в это время был во Франции, - там вся интеллигенция была на его стороне{7}.

Мне хотелось бы еще и еще сидеть у Чехова и слушать его полные беспристрастия и правды слова. Но я знал, что ему вредно много говорить и что он ложится рано спать, а потому пожелал всего хорошего.

Чехов всегда настаивал на необходимости для молодого писателя работать как можно больше и однажды сказал мне:

- Печатать можно и немного, но писать следует как можно больше. К тридцати годам обязательно нужно определиться: все определялись к этому времени. Исключение составляет Сервантес... Да и невозможно было ему раньше писать, а потом тоже очень трудно, - в тюрьме бумаги не давали{8}. Знаете, как нужно писать, чтобы вышла хорошая повесть? В ней не должно быть ничего лишнего. Вот как на военном корабле на палубе: там нет ничего лишнего, - так следует делать и в рассказе... \571\

В апреле 1900 года в наш город приехал Московский Художественный театр. Для глубокой провинции это было огромным событием. Я отправился к зданию театра с целью во что бы то ни стало достать для себя и для жены билеты хоть на "Чайку", которая была анонсирована на 13-е число. С трудом, но места были куплены, и я довольный вышел из кассы. Смотрю, на лавочке, у самого входа в театр, сидит Антон Павлович. Мы поздоровались. Чехов спросил, отчего я так плохо выгляжу. Я ответил, что устал и что у меня было сильное разлитие желчи.

- Вы на "Дяде Ване" были? - спросил он.

- Нет. Нельзя было достать билета, но на "Чайку" идем.

- Что "Чайка"! Нужно непременно, чтобы вы пошли на "Одиноких" Гауптмана, - вот это пьеса! Как бы это сделать?.. Вы Немировича не видали?

- Нет.

- Ну, пойдем, поищем его.

- Вон, в цилиндре ходит. Это он? - спросил я.

- Он самый.

Чехов нас познакомил и сейчас же обратился к Немировичу:

- Вот что: есть у тебя два билета на "Одиноких"?

- Для тебя лично? - недоверчиво спросил Немирович.

- Для меня лично.

- Посмотрю.

Немирович ушел и скоро вернулся с билетами.

- Ну, вот вам - непременно пойдите! - сказал Антон Павлович, передавая мне билеты.

Я не знал, как и благодарить его. Денег у меня уже не было, и купить их сам я не мог бы. Мы прошлись по аллее, возле гостиницы Киста. Я спросил Чехова, что он думает об одном из моих рассказов. Он похвалил.

- Чудесный рассказ, отличный рассказ...

Каждый пишущий знает, как болезненно относится автор к мнению дорогих людей. В голосе Антона Павловича мне послышалось желание не по заслугам приласкать меня своим отзывом. Я помолчал и сказал:

- Знаете, в вашем "Острове Сахалине" описан один ссыльнокаторжный, бывший персидский принц, который клеит "неуклюжие" конверты. Дальше вы пишете, что поглядели на его работу и сказали: "Очень хорошо", чем доставили ему большое удовольствие. Вот так и со мной...{9} \572\

Чехов нахмурился.

- Видите ли, то был ссыльнокаторжный и нуждался в ласковом слове, а вы ведь свободный человек...

Антон Павлович сейчас же улыбнулся. Улыбнулся и я от сознания, сколько чуткости и доброты живет в этом человеке.

Вечером мы с женой были на "Одиноких". Впечатление получилось огромное, потрясающее. В антрактах я был или возле Чехова за кулисами, или прислушивался в вестибюле к тому, что говорила публика. Два господина хвалили постановку и негодовали по поводу репертуара: "Дядя Ваня", "Одинокие", "Эдда Габлер" и "Чайка"...

Один из них, с красной, самодовольной физиономией, размахивал руками и вопил:

- Помилуйте, помилуйте, что это я вас спрашиваю? Чем это они нас угощают? Черта ли мне в этой самой декадентщине?

- Я тоже ничего не понимаю. Какая-то чепуха, - ленивым, низким тенором ответил другой.

Я не выдержал и вступил с ними в легкий спор, говоря, что во всех этих пьесах отразились более тонкие чувства новых людей. Увидев потом Чехова, я попросил его объяснить, почему сравнительно образованные господа не реагируют на содержание таких действительно художественных произведений.

- Потому что они еще живут в сороковых годах прошлого столетия... ответил Антон Павлович и потом с укором добавил: - А вы зачем с ними об этих вещах разговариваете?..

"Чайка" прошла с ошеломляющим успехом. Чехов сидел в последнем ряду партера, ноздри его чуть расширялись, и видно было, что он сильно волнуется.

Автора вызывали бесконечное число раз. Наконец он появился на сцене, беспомощный, удивительно скромный, и кланялся немножко боком.

И публика, умевшая до сих пор волноваться лишь за картами, застонала от восторга. Это был необыкновенный день для умственной жизни тогдашнего Севастополя.

В июне я провел в Ялте несколько чудных дней. Трудно их забыть. Как-то вечером я сидел в столовой Чеховых. Чувствовалось искренно, просто и хорошо. Заговорили об "Эдде Габлер". Я сказал, что понимаю всякую месть со стороны женщины, оскорбленной в своих чувствах, - можно убить, можно облить серной кислотой, но сжечь неизданную рукопись, над которой столько работал любимый \573\ человек, - как сделала героиня пьесы, - это уж не совсем естественная подлость.

- А иметь рукопись большого, серьезного сочинения только в одном экземпляре разве естественно? - спросил Антон Павлович.

- Да, конечно. Очевидно, Ибсен не принял во внимание, что такие рукописи редко бывают в одном экземпляре...

Затем разговор стал общим. Говорили об отдельных актерах Художественного театра и об их талантах. После чая Чехов ушел вместе со мною в кабинет. В этот день он много говорил и казался бодрым. Я ловил, а потом, вечером, записал каждое его слово.

- Теперь к писателю предъявляются огромные требования, и выбраться из рядовых очень трудно. Мопассан взял мировую славу и известность в области короткого рассказа. Публике все остальное кажется уже повторением и слабым повторением...

Вспомнили о Гаршине.

- Гаршин... Что же Гаршин? - сказал Антон Павлович. - Большим талантом его назвать нельзя. "Четыре дня" и "Записки рядового Иванова" - это вещи хорошие, а все остальное наивно.

- А "Художники"? - спросил я.

- По-моему, очень наивная вещь... Гаршин был чудесный человек и писал в очень выгодное для беллетриста время, - после войны. Книги всегда имеют огромный сбыт и читаются особенно охотно после окончания больших народных бедствий.

Не помню, по какому поводу, разговор перешел на тему о браке.

- Счастливы или несчастливы данные муж и жена - этого сказать никто не может. Это тайна, которую знают трое: бог, он и она... - произнес, прищурившись, Чехов.

Позднее мы вдвоем отправились в город. По дороге я сознался, как гнетет меня невозможность издаться так и там, где хотелось бы.

- Обождите, обождите! Нужно прежде всего, чтобы вас узнали все свои, пишущие. Года три обождите...

В следующий раз я совершенно случайно встретился с Чеховым на пароходе, шедшем в Ялту. [...]

После обеда мы подошли к борту. Чехов стал расспрашивать меня, как я распределяю свой день и пью ли водку. \574\

- Берегите, берегите здоровье и не пейте каждый день водки. Ничто не тормозит так работы писателя, как водка, а вы только начинаете...

- Да я и не пью водки. Меня заедает другое - это вечный самоанализ. Благодаря ему бывали отравлены лучшие моменты...

- Отучайтесь от этого, отучайтесь. Это ужасная вещь.

На берегу мы простились.

Дня через два я поехал к Чехову. Он сидел в нише, на своем любимом диване, и показался мне совсем другим человеком, чем на пароходе: желтый, серьезный, как будто сильно тоскующий. Он рассказал мне подробности о смерти скончавшегося 14 августа 1901 года в Ялте писателя Г.А.Мачтета, а потом стал меня расспрашивать о дуэли между лейтенантом Р. и мичманом И., которого знал еще мальчиком. Эта тяжелая драма не только интересовала его, но и мучила{10}.

Видя, что Антон Павлович нервничает, и боясь утомить его, я посидел у него всего минут двадцать.

3-го сентября, по просьбе Чехова, я был у него очень рано, - в 7 часов утра. Я прошел прямо в столовую и увидел здесь Антона Павловича и Евгению Яковлевну, его мать. И по тону голоса и по движениям Чехова было видно, что он чувствует себя лучше. Он много шутил и рассказывал о ялтинских нравах. Перешли к литературным темам. Чехов заговорил о Тургеневе и Достоевском. Было слышно, что сочинения Достоевского производят на него тяжелое впечатление. Имя же Тургенева и заглавия его произведений он произносил другим голосом и с задумчивым выражением на лице.

- Однажды Достоевский сделал гадость, почти преступление, и сейчас же пошел к Тургеневу и подробно рассказал ему об этой гадости, с единственной целью причинить боль{11}. Ну зачем такие выходки? - с грустью проговорил Антон Павлович.

- Мне кажется, Достоевский был нервнобольной человек, а иногда просто психически ненормальный. Ведь сколько он пережил... - сказал я.

- Да, его жизнь была ужасна... Талант он несомненно очень большой, но иногда у него недоставало чутья. Ах, как он испортил "Карамазовых" этими речами прокурора и защитника, - это совсем, совсем лишнее. [...]

Насколько я успел заметить, у Чехова не было "богов" в литературном мире. Анализируя всякую человеческую личность, он всегда делал спокойный, замечательно \575\ правдивый вывод. Вот это, дескать, его хорошие черты, а вот это - дурные. [...]

Я уверен, что если бы, например, и Л.Н.Толстой сделал худой поступок, то Чехов бы сказал: "Да, это дурно". И если бы последний негодяй сделал хорошее, то Чехов сказал бы: "Да, он поступил хорошо". [...]

15-го сентября 1901 года я снова видел Чехова в Севастополе. Он ехал в Москву и остановился у своего знакомого, г.Ш[апошникова]. Как и всегда, перед поездкой в Москву он был очень весел. Говорили о новой газете. Антон Павлович, между прочим, сказал:

- Издавать хорошую газету в провинции может только тот, у кого есть столько денег, сколько требуется, чтобы поставить перед своим домом электрический дуговой фонарь... Иначе говоря, есть деньги, можно издавать газету, а нет - и говорить не о чем, - это будет уже не газета, а вырезки...

Когда заговорили о таланте Мопассана, Чехов сказал:

- Таланту подражать нельзя, потому что каждый настоящий талант есть нечто совершенно своеобразное. Золота искусственным путем не сделаешь. Поэтому никто и никогда не мог подражать Мопассану. Как бы об этом ни говорили, будет то, да не то...

- Как же все-таки формулировать талант? - спросил я.

- А никак. Талант есть талант и больше ничего. [...]

Мы снова вышли на платформу.

- Как я завидую тому, что вы едете в Москву! - вырвалось у меня.

- Да, вам непременно нужно побывать в Москве, и не только побывать, а пожить, - сказал Чехов.

- Мария Павловна когда уезжала, то шутила, что Москва, вероятно, представляется мне так же, как и Ферапонту в "Трех сестрах". Помните: "Подрядчик сказывал, будто поперек всей Москвы канат протянут..."

Чехов засмеялся.

- Да, да. Вам непременно нужно пожить там. [...]

Как-то в ноябре 1901 года Чехов был в отличном расположении духа. Говорилось хорошо, мешал только постоянно звонивший телефон. Я вспоминал темы его прошлых рассказов, иногда цитируя их, и между прочим спросил:

- Скажите, пожалуйста, когда вам приходится описывать чьи-либо сновидения, чем вы руководствуетесь, своими ли собственными снами или вероятностью того, что \576\ такому-то субъекту может присниться такой именно сон.

- Никогда и ни в одном рассказе я не описывал снов...

- Позвольте. А в "Учителе словесности", а в "Попрыгунье", а в "Гусеве"?..

- Да, да, да. Я уж и забыл. Вы знаете, что я, например, не помню содержания своего рассказа "Огни"{12}.

- Как вы думаете, любой автор-беллетрист в своих суждениях о беллетристике же - публика или компетентное лицо?

- Когда он говорит о своих вещах, то не публика, а когда о чужих, то публика... [...]

На следующий день, не помню по какому поводу, мы заговорили о современных женщинах-писательницах.

- Нет уж, - сказал Чехов, - лучше я прочту что-нибудь из физики или по электротехнике, чем женское писание. Вот госпожи такая-то и такая-то пишут, пишут, а когда умрут, ничего от них не останется.

За все мое знакомство я только раз слышал, как он хорошо отозвался о рассказе "Сережка", напечатанном в декабрьской книжке "Журнала для всех" за 1901 год, хотя автором его была женщина{13}.

- Вы знаете, - сказал потом Антон Павлович, - как женщины относились к Лермонтову, пока он был жив? Считали его шелопаем и хлыщом... [...]

Мы помолчали. Потом у меня вырвался вопрос:

- Скажите, отчего вас считают олимпийцем или нелюдимом, между тем как с вами так легко и так просто говорится?

- Олимпийцем я никогда не был. А нелюдимом меня считают потому, что я никуда не показываюсь. Показываться же мне мешает болезнь...

Прошел почти год. Я опять сидел в знакомом кабинете. За это время Антон Павлович очень похудел, но дух писателя был бодр. Он только что получил известие о том, что завтра приезжает В.Г.Короленко{14}. Предстоящая встреча его радовала и волновала. Сам он через два дня должен был ехать в любимую Москву. В этот день Чехов был вообще оживленнее обыкновенного. Его лицо приняло мрачный оттенок только, когда он заговорил о приезде одного одесского фельетониста{15}, с напоминанием относительно сотрудничества в газете.

- Я чувствовал себя ужасно плохо в этот день... - рассказывал А.П. - У меня сил мало, и желудок совсем не варит. Настойчивость этого господина меня измучила и рассердила. Я принял его чрезвычайно сухо... \577\

В последней фразе прозвучало как будто сожаление. Чехов органически не любил доставлять кому бы то ни было неприятные минуты.

- Но ваше сотрудничество было бы для газеты просто кладом. Кроме того, нельзя сердиться на человека за то, что он плохой психолог...

- Дело не в психологии. Там ведь не мальчики сидят и знают, что по заказу я писать не могу. Ну, да теперь уже с ними кончено...

В нем был оскорблен прежде всего художник, от которого требовали произведения не с целями прочесть и подумать над ним, а с единственной целью увеличить тираж газеты. В этот тяжкий месяц нервы Чехова и без того были окончательно издерганы. Быстро делала свое дело и чахотка.

В январе 1903 года Чехов сидел на диване, перебирая и сортируя письма за минувший год.

- Идет дождь? - спросил он, здороваясь со мною.

- Нет, теперь перестал.

Антон Павлович подошел к окну, постоял и, оглянувшись, произнес:

- Вот в такую бы погоду застрелиться...

Я постарался перевести разговор на другое и рассказал ему новый малороссийский анекдот, после которого он долго хохотал. Мне было приятно, что я развеселил Антона Павловича, и в то же время страшно тех хрипов, которые слышались иногда в его смехе.

Он снова сел на диван и, все еще улыбаясь, продолжал перекладывать письма. Я заметил на столе небольшую брошюрку со стихами.

- Разве вы любите стихи? - спросил я.

- Не часто и некоторые - да, вот, например. Он перевернул несколько страниц в этой книжке и указал рукою на следующие строки:

Шарманка за окном на улице поет...

Мое окно открыто. Вечереет.

Туман с полей мне в комнату плывет,

Весны дыханье ласковое веет.

Не знаю почему, дрожит моя рука,

Не знаю почему, в слезах моя щека.

Вот голову склонил я на руки. Глубоко

Взгрустнулось о тебе. А ты... ты так далеко*.

______________

* А.М.Федорова{16}. (Примеч. Б.А.Лазаревского.) \578\

- Часто к вам авторы присылают свои книги?

- Часто. Почти каждый день что-нибудь получаешь. Я не люблю лишних книг и сейчас же отправляю их в Таганрог{17}.

Я заговорил о том, как нравится мне его литературная техника.

- Вы поняли, что простота и объективизм усиливают впечатление гораздо больше, чем восторги и проклятия. В этом ваша сила. Особенно хороши сравнения, по Тригоринской системе, только иногда они повторяются и еще некоторые ваши любимые слова.

- Например? - спросил Антон Павлович.

- Да, например, силуэт дерева или камня вы часто сравниваете с темной фигурой монаха.

- Где?

- Да вот в "Степи" и в "Черном монахе", в "Красавицах"...

- А из московских гостиниц вы очень любите "Славянский Базар".

- Как так? где?

- В "Чайке", в "Даме с собачкой", в повести "Три года"...

- Это оттого, что я москвич. В "Славянском Базаре" можно было когда-то вкусно позавтракать...

Я спросил Чехова, из действительной ли жизни его рассказ "Перекати-поле". Начинается он так: "Я возвращался со всенощной..."

- Да, из действительной... - ответил Антон Павлович и добавил: - Вот этот мой сожитель по монастырской гостинице оказался потом сыщиком...{18}

- Как это неприятно было, вероятно, вам узнать, - ведь вы так его обласкали...

- Да, но что же делать...

Был уже девятый час, и я стал прощаться.

- Если не уедете, то приходите завтра в три часа.

- Хорошо.

Надев в передней пальто, я все еще не мог отделаться от мысли о сыщике и спросил:

- Зачем же этот сыщик был приставлен к вам? Чтобы выведать ваш образ мыслей?

- А бог их знает... Это что!.. Вот в Ницце возле меня все ходил господин и потом познакомился, элегантный такой, и тоже оказалось...{19}

Антон Павлович горько усмехнулся. \579\

В сентябре 1903 года, на возвратном пути из Москвы, я заехал в Ясную Поляну. Меня очень интересовало, как относится Л.Н.Толстой к творчеству Чехова. Л.Н. с тревогой в голосе расспрашивал о его здоровье, а потом сказал:

- Чехов... Чехов - это Пушкин в прозе{20}. Вот как в стихах Пушкина каждый может найти отклик на свое личное переживание, такой же отклик каждый может найти и в повестях Чехова. Некоторые вещи положительно замечательны... Вы знаете, я выбрал все его наиболее понравившиеся мне рассказы и переплел их в одну книгу, которую читаю всегда с огромным удовольствием...{21} [...]

Из душевных качеств Чехова самым выдающимся было терпение. Пребывание в Ялте часто становилось для него равносильным одиночному заключению. К мукам одиночества присоединились еще боязнь причинить беспокойство своей болезнью нежно любившим его сестре и матери.

Любопытные незнакомцы и незнакомки, не имеющие ничего общего с литературой, наезжали к нему довольно часто. Но и с ними Антон Павлович бывал всегда вежлив. С хмурым лицом подпишет автограф, поклонится как-то немного боком и молчит. И только после ухода гостя вздохнет о том, что к нему пристают с пустяками.

За пять лет знакомства с Чеховым я лично только знаю два случая, когда его терпение, по-видимому, лопнуло: один раз, когда приезжал одесский фельетонист, и другой - когда группа захудалых актеров решила поставить "Три сестры"{22}. В первом случае его волнение выразилось в том, что начались перебои сердца, а во втором - усилилось кровохарканье. Приезду же Горького, Короленко, Бунина, Куприна Антон Павлович всегда был рад. Любил он Гарина-Михайловского и часто вспоминал И.Н.Потапенко.

Как-то я сказал об одном уже немолодом беллетристе:

- Так он давно пишет и дальше одного тома и двух рассказов не пошел, хотя имеет полную возможность работать и издаваться когда ему хочется. \580\

Мне досталось.

- Неправда, он много написал. Отличный писатель, чудесный писатель, и работает он хорошо! - ответил Чехов.

Вторым основным качеством Антона Павловича была жалость ко всему страдающему. Процессы, в которых возможны были судебные ошибки или неправомерное наказание, его мучили и волновали. Как идеальный юрист, Чехов не мог назвать преступлением какой бы то ни было поступок, если он был сделан без умысла принести зло, и мысль, что в жизни это не всегда так бывает, давила его.

Такие вещи, как "Беда", "Злоумышленник" и особенно "Рассказ старшего садовника", мог написать только человек, много, упорно и совершенно самостоятельно думавший над этими вопросами.

Страдания детей нагоняли на Чехова ужас. "Гриша" и "Ванька" - это целые драмы. Перечитывая "Остров Сахалин", я часто думал, что должен был переживать Антон Павлович, когда присутствовал при сцене, описанной им так: "Мальчик Алешка 3-4 лет, которого баба привела за руку, стоит и глядит вниз, в могилу. Он в кофте не по росту, с длинными рукавами и в полинявших синих штанах, на коленях ярко-синие заплаты.

- Алешка, где мать? - спросил мой спутник.

- За-а-копали! - сказал Алешка, засмеялся и махнул рукою на могилу..."{23}

Чехов относился к детям не как к "маленьким дурачкам" и говорил с ними не как с существами, созданными для забавы взрослых, а как с людьми, у которых на все своя оригинальная точка зрения.

Антон Павлович с любовью рассказывал мне об одном мальчике:

- Сидит он за столом, выводит букву за буквой и сопит...

Чехов прошелся взад и вперед по кабинету, посмотрел в окно и добавил:

- И уши у него торчат, - вот так...

Чуждый всякой полемики, он спорил очень мягко. Бывало, только и слышишь его ровный, чуть надтреснутый басок:

- Что вы, что вы, как можно! Полноте...

К сознательному злу Чехов относился с брезгливостью. \581\ Чистый душою, он не понимал психологии развратников, и нет в его произведениях ни одного такого типа. Но всякое искреннее, пылкое чувство он оправдывал. Власич в его рассказе "Соседи" - симпатичен. "Дама с собачкой" внушает к себе глубокое сочувствие.

На умственное убожество Антон Павлович никогда не сердился, а скорее был склонен над ним подтрунить. Однажды я принес Чехову номер "Московских ведомостей" с фельетоном по поводу новой тогда повести Горького "Трое". Статья была озаглавлена "Циничная проповедь бесстыдства". В ней слышалось, что автор больше сердит на личность Горького, чем разбирает психологию его героев{24}.

Антон Павлович внимательно прочел фельетон, улыбнулся и покачал головою: дескать, тоже критики... Потом этот фельетон был прочитан еще в обществе нескольких человек, и Чехов говорил, что он и все присутствовавшие искренно хохотали.

Противны Чехову были только люди, будто размеренные циркулем, живущие по расписанию, без всяких вспышек своего личного чувства. Ни в одном из его рассказов нет столько яду, как в знаменитом "Человеке в футляре".

Мне кажется, что я не ошибусь, если скажу, что Чехов ценил людей по силе их любви к ближнему.

Однажды, при мне, он спросил, как поживает один господин, тогда власть имущий.

Последовал ответ, что этот господин сильно пьет, плохо отдает долги и вообще симпатий заслуживает мало.

Чехов поднял голову, остановился (он ходил) и сказал:

- Это не все... Это не так. Вот, вы знаете, в восьмидесятых годах был процесс, и если бы не этот господин, то несколько хороших и ни в чем не повинных людей, может быть, пошли бы на каторгу... Он добрый, а это много, очень много!{25}

Антон Павлович обладал исключительной наблюдательностью, - если так можно выразиться, - непроизвольною. Он запоминал характерные черты каждого, кого видел хоть раз. Однажды при мне он изобразил походку и гнусавый голос какого-то субъекта. Присутствовавший здесь гость, знавший этого господина, пришел в восторг от безусловной верности изображения. Чехов высоко ценил способность талантливых актеров проникать не только в душу \582\ изображаемого лица, но и передавать и его голос и манеру одеваться так, а не иначе.

Сам необыкновенно одаренный, Антон Павлович чутко реагировал не только на настоящее, но и на будущее русского общества. Он понимал, что подходит время, когда у людей не хватит больше сил жить так, как они жили до сих пор... [...] \583\

А.СЕРЕБРОВ-ТИХОНОВ

О ЧЕХОВЕ

Печатается по изданию 1960 года, стр. 643.

. . . \597\

Н.Г.ГАРИН-МИХАЙЛОВСКИЙ

ПАМЯТИ ЧЕХОВА

Печатается по изданию 1960 года, стр. 658.

. . . \600\

В.В.ВЕРЕСАЕВ

А.П.ЧЕХОВ

Печатается по изданию 1960 года, стр. 673.

. . . \603\

В.П.ТРОЙНОВ

ВСТРЕЧИ В МОСКВЕ

(Из воспоминаний)

Литературная слава росла. Долгие годы материальных лишений и хлопотливого сотрудничества в мелких журналах сменились сравнительной обеспеченностью и независимым положением широко признанного писателя. Но одно осталось непреодоленным - затяжная болезнь, из года в год подтачивавшая силы и здоровье.

Врач по образованию, изредка и сам лечивший больных, Антон Павлович сознавал свое тяжелое состояние. Еще более неопровержимым он считал, что медицина, несмотря на большие достижения в области научной мысли, на практике не обладает радикальными средствами, которые могли бы избавить его от изнурительного недуга. Когда один из писателей спросил, какое лекарство прописал ему профессор, Чехов с добродушной улыбкой ответил:

- По-латыни это называется "Уталиквид фиат", то есть чтобы больной видел, что для него что-то делается. Чего же вы хотите: профессора же не боги.

Зиму 1903-1904 годов Чехов провел в Москве. Он неохотно и как бы мимоходом говорил о своей болезни. Но то, что он скрывал в разговоре, предательски выдавал его внешний вид. Лицо осунулось, поблекло, на лбу залегли резкие морщинки. Заметно тронула и седина. Всего же более выдавал тревожное предчувствие частый, хриплый кашель - признак углубленного процесса в легких.

Приезд Чехова в Москву совпал с первыми всплесками революционного движения. Смелей заговорила печать, все чаще и настойчивее раздавались призывы к свержению самодержавия, подкрепленные забастовками рабочих, студенческими сходками и выступлениями прогрессивных \604\ общественных деятелей. Не оставались в стороне и театры. Художественный театр ставил пьесы, направленные против косности, бездушия буржуазного общества и мещанской сытости, - "Доктор Штокман"{1}, "Мещане". Шли с неослабевающим успехом чеховские "Три сестры", "Дядя Ваня", вызывавшие порывы уйти от серых, безрадостных будней к настоящей жизни - деятельной и правдивой.

Одновременно готовилась постановка новой пьесы Чехова "Вишневый сад". Все это вместе взятое, после однообразной и одинокой жизни в Крыму, оживляло Чехова, и были дни, когда он поражал своей прежней беззаботной веселостью, неистощимым остроумием и юношеской непоседливостью.

Однажды Чехов отправился с поэтом Белоусовым и пишущим эти строки в ресторан, наиболее посещавшийся литераторами.

- Я почти всю молодость подражал своему духовному патрону, находясь на пище святого Антония, - шутливо сказал Чехов. - Теперь я больше не желаю противодействовать дьявольскому искушению.

За обедом речь зашла о литературе.

- Я плохо разбираюсь в современных направлениях в поэзии, - сказал Чехов. - Дело, видите ли, не в символизме и декадентстве и не в реализме, а в живом ощущении действительности и в том, что, когда вы пишете, нужно, чтобы слова лились из души. Никакая форма и вычурные выражения не спасут, если автор не прочувствует задуманного произведения. Тем сколько угодно. Могу продать вам по пятачку за пару.

Легким движением он приложил тонкие пальцы к высокому, умному лбу, чуть склонил над столом красивую голову, как бы отдаваясь охватившей его творческой мысли, и затем сосредоточенно поглядел в глубь зала, где играл струнный оркестр.

- Вот обратите внимание, - с оживлением сказал Чехов. - Слева сидит пожилой, облезлый скрипач. Он рассеянно перевернул ноты и, видимо, сфальшивил. Я ничего не смыслю в бемолях, терциях и прочих крючкообразных существах, населяющих музыкальный мир. В данном случае я сужу по злому взгляду режиссера и по резким движениям палочки, направленной в сторону скрипача. Вот опять! С скрипачом что-то случилось. Вы, как поэт, предполагаете, что он страдает за униженное искусство: божественного Моцарта преподносят, как приправу к \605\ кушаньям. Я думаю проще: у него зубная боль или сбежала жена. В довершение всяких бед, возможно, его сегодня же выгонят из оркестра. Дома - нужда, клопы, и когда он разучивает мелодии, под окном воет дворовая собака. Подставьте под свои наблюдения определенные величины, и вот вам готов рассказ или поэма, - это уж как вам бог на душу положит.

Чуткий и внимательный к товарищам по перу, Чехов с похвалой отозвался о переводах Белоусова из Бернса{2}.

- А вот мне трудно было бы переводить. Я так привязан к нашей, русской, жизни, что, если бы речь зашла о лондонском полисмене, я непременно думал бы о московском городовом. Знаете, как один немец перевел эпиграф к роману "Анна Каренина". Вместо "Мне отмщение и аз воздам" у него получилось: "Меня подсиживают, и я иду с туза". По-немецки: "Ас" - туз.

В Москве Чехов встречался с Горьким. Дружеские отношения между обоими писателями отличались в эту пору особой теплотой и заботливостью. Мне посчастливилось быть свидетелем этих встреч. Горький с нетерпением ждал первого представления "Вишневого сада" и часто спрашивал Чехова, когда же наконец состоится спектакль.

- Не знаю, - ответил Чехов. - Пока все время спорим с Станиславским. Он уверяет, что моя пьеса - лирическая драма. Это же неверно. Я написал фарс, самый веселый фарс!{3} - Помолчав немного, он продолжал: - А, пожалуй, Станиславский прав. Когда я бываю на репетициях, я испытываю одно страдание: Станиславский на моих же глазах безжалостно сокращает сцены.

Пьеса Чехова должна была выйти в сборнике "Знание". Горький предложил Чехову выпустить ее без сокращения.

- Нет, нет, - замахал руками Чехов. - Печатайте с режиссерской правкой. Иначе это внесет путаницу при постановке другими театрами. Что ни говорите, Станиславский знает театр лучше нас с вами.

И сейчас же с обычным переходом к милой шутке добавил деланным трагическим голосом:

- А вот "Мнимого больного" Мольера я не позволю ему ставить. Это будет моя режиссура. Я же доктор.

После первого представления Горький сказал Чехову:

- Озорную штуку вы выкинули, Антон Павлович. Дали красивую лирику, а потом вдруг звякнули со всего размаха топором по корневищам: к черту старую жизнь! Теперь, я уверен, ваша следующая пьеса будет революционная. \606\

- Я буду писать водевили, - шутливо сказал Чехов. - Может быть, даже оперетты. В первую очередь на горьковский сюжет "На дне". Сатин у меня будет петь:

Эка, эка,

Жалко человека!

Дайте мне только дожить до будущей зимы.

С обычным юмором Чехов рассказал о том, как он с трудом получал с одной редакции по три рубля гонорара в неделю.

- Знаете, Горький, - сказал Чехов тоном глубокой убежденности, и все лицо его осветилось восторженной улыбкой, - в сущности, все это не важно. Наша бедность и недоделанность жизни - явление преходящее. Культура у нас еще очень молода. Триста лет назад Англия имела уже Шекспира, Испания Сервантеса, а немного позже Мольер смешил Францию своими комедиями. Наши же классики начинаются только с Пушкина, всего каких-нибудь сто лет. И смотрите, мы начинаем обгонять: Тургеневым, Достоевским и Толстым зачитывается весь мир. Правда, кругом еще много темноты, скуки и всякой пошлости. Но люди уже не те. Своими страданиями и трудом они открывают дорогу чему-то новому, какой-то другой зарождающейся в муках, но радостной жизни. И в этой жизни все будет мягко и весело, как весенний праздник: по земле пестрят и благоухают красивые цветы, теплый, волнующий свежестью воздух. - Чехов сделал небольшую паузу и с тихой грустью добавил: - Хотелось бы прожить еще десять лет, чтобы увидеть хотя бы первые лучи рассвета... \607\

Н.З.ПАНОВ

СЕАНС

(К ПОРТРЕТУ А.П.ЧЕХОВА)

Печатается по изданию 1960 года, стр. 677.

. . . \610\

H.П.УЛЬЯНОВ

К ПОРТРЕТУ А.П.ЧЕХОВА

С А.П.Чеховым я познакомился в 1904 году, в год его смерти.

Я зашел к нему на московскую квартиру, чтобы поговорить о сеансах. Мы сидели в полутемной комнате, и тогда мне пришла мысль изобразить его в сумеречном тоне. Мне казалось, что для выражения духовной личности А.П. многоцветность и внешние живописные задачи едва ли будут нужны.

А.П. согласился позировать, но просил отложить сеансы до осени, обещая к тому времени быть более бодрой и терпеливой моделью.

Летом того же года он умер. Сеансы наши не состоялись. Но отказаться от мысли написать его портрет я уже не мог и потому решил изобразить хотя бы некоторые черты, хотя бы намек на тот ускользающий его духовный облик, который волновал меня все время.

"Чехов неуловим. В нем было что-то необъяснимо нежное", - сказал, осматривая мою работу, В.А.Серов, который так же обожал Антона Павловича и когда-то сделал с него набросок. Этот набросок служил мне некоторое время подспорьем, хотя сам В.А. находил его не совсем удачным.

Было еще несколько фотографий, но они мало подходили к моей задаче. Почти все в портрете было сделано мною по памяти: отсюда те недочеты, которые я сам всегда ясно сознавал и исправить которые я был не в силах.

Надо пожалеть, что судьба не позволила всем, изобразившим А.П., довести его портрет до необходимой высоты. Образ "необъяснимо-нежного" великого человека остался в нашей живописи навсегда неразрешенной задачей. \611\

В.Л.КНИППЕР-НАРДОВ

ПОСЛЕДНЕЕ СВИДАНИЕ С ЧЕХОВЫМ

С А.П.Чеховым я виделся в последний раз весной 1904 года в Берлине{1}, где он с сестрой остановился на несколько дней проездом в Баденвейлер. Я только что обосновался в Дрездене, чтобы готовиться там к сцене у профессора Рихарда Мюллера. Этот перелом в моей жизни, тревога за будущее и намечавшееся расхождение с первой моей женой Э.И.Книппер (рожденной Бартельс) сильно повлияло тогда на меня. От чуткого Антона Павловича мое душевное состояние не укрылось. Он спросил о причине моей подавленности, но я отделался какой-то шуткой. Я никогда не переписывался с Антоном Павловичем и вдруг 29 июня н/с получаю от него открытку{2}. Почему он написал мне? Все, кто знал его чуткость и внимание к людям, сразу скажут: из-за двух последних слов - "Будьте веселее"...

Это последнее свидание с Антоном Павловичем мне особенно памятно еще по одной детали. Увлекаясь игрой на скрипке и пением, я совершенно не задумывался над политическими событиями, войной с японцами и близостью революции. И когда я выразил надежду на победу русских войск, то отлично помню, как сидевший на диване Антон Павлович, волнуясь, снял пенсне и своим низким голосом веско мне ответил: "Володя, никогда не говорите так, вы, очевидно, не подумали. Ведь наша победа означала бы укрепление самодержавия, укрепление того гнета, в котором мы задыхаемся. Эта победа остановила бы надвигающуюся революцию. Неужели вы этого хотите?"{3}

Я был сражен и уехал пристыженный, глубоко задумавшись над этими словами и тем волнением и силой, с которыми они были сказаны Антоном Павловичем. \612\

О.Л.КНИППЕР-ЧЕХОВА

О А.П.ЧЕХОВЕ

Печатается по изданию 1960 года, стр. 680.

. . . \633\

КОММЕНТАРИИ \634\

Мемуарная литература об А.П.Чехове весьма обширна и очень популярна. Сборники воспоминаний о писателе в советские годы выходили в четырех изданиях (в 1947, 1952, 1954 и в 1960 годах), но давно уже стали библиографической редкостью. За прошедшие, после последнего издания, четверть века чеховедение шагнуло далеко вперед. Написано много книг, монографий, диссертаций, исследований о Чехове, вышло несколько сборников научных статей о жизни и творчестве писателя, наконец, издательством АН СССР выпущено Полное собрание сочинений и писем А.П.Чехова в тридцати томах, а также два сборника "Литературного наследства" (тт. 68 и 87). В печати появилось много воспоминаний о Чехове, как впервые опубликованных, так и затерянных ранее в разных изданиях - малодоступных, а иногда и совсем недоступных, для широкого читателя. Выявлению новых воспоминаний содействовала опубликованная в "Литературном наследстве" (т. 68) большая работа Э.А.Полоцкой: "Библиография воспоминаний о Чехове". Конечно, включить в один сборник все богатство чеховской мемуаристики просто невозможно, и всегда остаются за бортом какие-то ценные, достойные читательского внимания воспоминания.

Для настоящего издания было тщательно пересмотрено содержание сборника 1960 года, от некоторых мемуаров пришлось отказаться. Так, совсем сняты широко известные воспоминания братьев Чехова, тем более что недавно издательство "Художественная литература" выпустило обширные мемуары М.П.Чехова "Вокруг Чехова" (1981), посвященные преимущественно детским и юношеским годам писателя. Это изъятие дало возможность восстановить в сборнике воспоминания И.Л.Леонтьева-Щеглова и Т.Л.Щепкиной-Куперник, впервые включить мемуары К.А.Коровина, А.А.Хотяинцевой, М.Е.Плотова, М.М.Читау, Б.А.Лазаревского, В.А.Поссе, Н.П.Ульянова, В.П.Тройнова, В.Л.Книппер-Нардова.

Специфика мемуаров не дает возможности расположить их в строгом соответствии с биографией писателя, но, насколько это допустимо, хронологический принцип в сборнике выдержан. В отличие от прежних, этот сборник открывается мемуарами не о детских, а о юношеских, \635\ студенческих годах жизни писателя. Тексты включенных в сборник мемуаров по возможности сверены с первоисточниками.

Авторы воспоминаний приводят иногда цитаты из писем Чехова с небольшими неточностями. В этих случаях письма оставлены так, как они приведены мемуаристами.

Все письма А.П.Чехова в комментариях цитируются по Полному собранию сочинений и писем в тридцати томах (М., Наука, 1974-1983) без отсылок.

В воспоминаниях, связанных с жизнью Чехова за границей, иногда мемуаристами дается двойная датировка.

Сделанные в некоторых случаях сокращения в текстах и в цитатах комментария помечены знаком [...]. Имена, раскрытые в текстах мемуаров, даны в квадратных скобках.

СПИСОК УСЛОВНЫХ СОКРАЩЕНИЙ

ГБЛ - Отдел рукописей Государственной библиотеки СССР имени В.И.Ленина (Москва).

Горький - Горький М. Собрание сочинений в 30-ти томах. М., Гослитиздат, 1949-1956.

ИРЛИ - Отдел рукописей Института русской литературы Академии Наук СССР (Ленинград).

Летопись - Гитович Н.И. Летопись жизни и творчества А.П.Чехова. М., Гослитиздат, 1955.

ЛН - Литературное наследство. М., Наука.

Переписка - Переписка А.П.Чехова в двух томах. М., Художественная литература, 1984.

ЦГАЛИ - Центральный Государственный архив литературы и искусства (Москва).

Чехов в восп. - А.П.Чехов в воспоминаниях современников. М., Гослитиздат, 1960.

К.А.КОРОВИН

ИЗ МОИХ ВСТРЕЧ С ЧЕХОВЫМ

(Стр. 26)

Впервые - Россия и славянство. Париж, 1929, № 33, 13 июля. Печатается по тексту: ЛН, т. 68, с. 550.

Коровин Константин Алексеевич (1861-1939), художник. Чехов познакомился с ним через брата Николая в самом начале 80-х годов, когда \636\ был студентом медицинского факультета Московского университета, а Коровин учился в Московском училище живописи, ваяния и зодчества вместе с И.И.Левитаном и братом Чехова.

1 В меблированных комнатах "Восточные номера" жил брат Чехова, художник Николай Павлович. Антон Павлович часто приходил в его номер заниматься, так как дома обстановка для занятий была неподходящей.

2 Левитан только представил в Совет преподавателей свою картину на соискание большой серебряной медали, но награжден не был. В 1877 и 1882 гг. Левитан получал в Училище малые серебряные медали.

3 Выпускные экзамены в университете у А.П.Чехова были в 1884 г.

4 В другом варианте воспоминаний К.А.Коровина, озаглавленном "Случай с Аполлоном", художник так рассказал о встрече с Чеховым после получения медали: "Мы [...] поехали к Антону Павловичу Чехову звать его в Сокольники. А.П.Чехов посмотрел на наши медали и сказал:

- Ерунда! Ненастоящие.

- Как ненастоящие? - удивился Левитан.

- Конечно. Ушков-то нет. Носить нельзя. Вас обманули - ясно.

- Да их и не носят, - уверяли мы.

- Не носят... ну вот. Я и говорю, что ерунда. Посмотрите у городовых, вот это медали. А это что? - Обман" (Возрождение. Париж, 1931, № 2252, 2 августа).

5 О встречах с Коровиным весной 1904 г. Чехов писал О.Л.Книппер-Чеховой 7 апреля: "Два дня подряд приходили и сидели подолгу художники Коровин и бар. Клодт; первый говорлив и интересен, второй молчалив, но и в нем чувствуется интересный человек".

6 Перефразировано стихотворение А.С.Пушкина "Талисман" (1827): "Там, где море вечно плещет".

7 Коровин еще при жизни Чехова написал несколько этюдов, на которых был виден чеховский домик в Гурзуфе. М.П.Чехова писала Антону Павловичу 13 апреля 1904 г.: "Есть два очень интересных этюда гурзуфских около нашей дачи".

. . . \640\

И.Л.ЛЕОНТЬЕВ-ЩЕГЛОВ

ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ ОБ АНТОНЕ ЧЕХОВЕ

(Стр. 47)

Впервые - Литературные приложения к журналу "Нива", 1905, № 6 и 7. Печатается по тексту: Чехов в воспоминаниях современников. М., 1947, Гослитиздат, с. 396.

Щеглов (наст. фамилия - Леонтьев) Иван Леонтьевич (1856-1911) писатель. Близкий приятель А.П.Чехова.

1 Щеглов познакомился с Чеховым 9 декабря 1887 г. в Петербурге. В дневнике Щеглова есть запись, датированная 8-15 декабря 1887 г.: "Путаюсь с Антоном Чеховым. В среду 9 декабря познакомился с ним в гостинице "Москва" и проговорили до 1 часу ночи - и с тех пор пошло" (ЛН, т. 68, с. 480).

2 Это был уже третий приезд Чехова в Петербург.

3 Первые рассказы Чехова, появившиеся в "Новом времени" в 1886 г.: "Панихида" (15 февраля), "Ведьма" (8 марта), "Агафья" (15 марта) и "Кошмар" (29 марта).

4 Чехов находился в Петербурге с 30 ноября до 14 декабря 1887 г.

5 Строки из второй сцены "Моцарта и Сальери" (1830) Пушкина.

6 Письмо от 2 ноября 1888 г.

7 Позднее Щеглов использовал чеховский сюжет, напечатав водевиль "Сила гипнотизма", с указанием: "Шутка в одном действии Ан.Чехова \641\ и Ив.Щеглова". В предисловии Щеглов написал: "Если текст в реставрированной "Силе гипнотизма" принадлежит всецело мне, то весь сценарий и контуры действующих лиц слишком рельефно были намечены Чеховым, чтобы являлась необходимость от них отступать". Водевиль включен в книгу Ив.Щеглова "Жизнь вверх ногами. Юмористические очерки и пародии" (СПб., 1911).

8 В воспоминаниях о Чехове П.А.Сергеенко писал: "Отличаясь, подобно Гете, изумительной поэтической организацией, Чехов в то же самое время, подобно Гете, отличался и редким среди художников практическим, хозяйским, организаторским умом. Не будь Чехов писателем, из него вышел бы выдающийся агроном, отличный архитектор, превосходный инженер" (Литературные приложения к "Ниве", 1904, № 10).

9 Секретарь Гете Иоганн Петер Эккерман при жизни Гете подготавливал собрание его сочинений и вел дневник, в который записывал разговоры с Гете, мысли Гете и пр. Дневник был издан в Германии в трех томах. На русском языке впервые появился, в переводе Аверкиева, под названием "Разговоры с Гете", в 1891 г.

10 Имеется в виду совместное литературное творчество французских писателей, братьев Эдмона и Жюля Гонкур.

11 О провале первого представления "Чайки" в петербургском Александринском театре 17 октября 1896 г. см. восп. Авиловой, Потапенко, Читау.

12 Половина пушкинской премии была присуждена Чехову Академией наук 7 октября 1888 г. за сборник рассказов "В сумерках" (1887).

13 Большой успех пьесы "Иванов", поставленной в Александринском театре 31 января 1889 г.

14 См. вступит статью, с. 11.

15 2 мая 1887 г. застрелился сын А.С.Суворина - студент, Владимир Алексеевич, а летом 1888 г. умер другой его сын, Валериан.

16 Подобный отзыв о А.С.Суворине дает в своих воспоминаниях и А.В.Амфитеатров: "...я живо помню, как иной раз, - и далеко не редко, - в старике среди разговора, вспыхивал вдруг ярким светом радикал-шестидесятник и летели с его уст словечки и фразы не то что "либеральные", а, пожалуй, и анархические" (Русское слово, 1914, № 151, 2 июля). А.С.Суворин, издатель реакционной газеты "Новое время", в молодости был демократически настроенным писателем. В 60-е гг. он сотрудничал в "Современнике" и "Отечественных записках"; под псевдонимом "Незнакомец" печатал фельетоны, пользовавшиеся большой популярностью у демократической интеллигенции; подвергался цензурным преследованиям; в 1866 г. за сборник "Всякие" был привлечен к суду. Став издателем "Нового времени" в 1876 г., вначале пытался придать газете умеренно-либеральное направление, но уже к концу 70-х гг. "Новое время" стало реакционным органом. Однако сам Суворин в личных беседах и в своем дневнике часто высказывался так, будто продолжал оставаться на позициях своей молодости. \642\

17 Из писем Щеглову от 18 февраля 1889 г., от 20 декабря 1888 г. и от 11 ноября 1888 г.

18 Частые отрицательные отзывы о театре в письмах к Щеглову, возможно, диктовались тем, что Чехов считал его хорошим писателем и слабым драматургом и постоянно призывал вернуться к беллетристике, тем более что Щеглов очень переживал свои драматургические неудачи (см. восп. Потапенко, с. 330-332).

19 Водевиль Чехова "Медведь" был написан в феврале 1888 г. Впервые поставлен в театре Ф.А.Корша 28 октября 1888 г. Письмо Чехова к Щеглову о спектакле и игре актеров - от 2 ноября 1888 г.

20 Отрицательный отзыв о спектакле напечатал Флеров (Васильев) в "Московских ведомостях", 1888, № 302, 31 октября.

21 В письме А.Н.Плещееву от 15 сентября 1888 г.

22 Слова Репетилова из "Горе от ума" (1824) А.С.Грибоедова.

23 Письмо А.Н.Плещееву от 15 января 1889 г. Кин - герой пьесы А.Дюма-отца "Кин, или Гений и беспутство" (1836).

24 Первая постановка "Иванова" на александринской сцене состоялась 31 января 1889 г.

25 Из письма Щеглову от 18 февраля 1889 г.

26 В письме от 23 сентября 1896 г. Чехов, конечно, шутил. Комическая актриса Левкеева участвовала во втором спектакле ("Счастливый день" Н.Я.Соловьева, 1877), поставленном в тот же вечер после "Чайки".

27 Персонаж из пьесы А.Н.Островского "Женитьба Белугина" (1877).

28 В изданном в 1901 и 1902 гг. томе пьес (изд. А.Ф.Маркса) Чехов заменил белую повязку у Треплева, похожую на чалму и вызывавшую смешки в зале, на темную.

29 Первый спектакль "Ревизора" в Александринском театре состоялся 19 апреля 1836 г.

30 Лично Чехов с Гаршиным знаком не был. Он писал Плещееву 31 марта 1888 г.: "Два раза был я у Гаршина и в оба раза не застал. Видел только одну лестницу", а 15 сентября 1888 г. на просьбу Плещеева дать рассказ в сборник "Памяти В.М.Гаршина" ответил: "...таких людей, как покойный Гаршин, я люблю всей душой и считаю своим долгом публично расписываться в симпатии к ним..."

31 Из письма Щеглову от 24 октября 1892 г.

32 Доктор А.Т.Тарасенков наблюдал Гоголя в последние дни его жизни, автор книги "Последние дни жизни Н.В.Гоголя" (СПб., 1857).

33 Известно, что Л.Н.Толстой посетил Чехова в клинике 28 марта 1897 г., но очень вероятно, что 5 апреля он был у Чехова вторично. Это подтверждает и сообщение, опубликованное Д.И.Азбукиным ("К биографическим материалам об А.П.Чехове". - Русские ведомости, 1910, № 13, 17 января). Сведения о пребывании Чехова в клинике Азбукин получил от лечащего врача Чехова, ассистента Остроумовской клиники \643\ M.H.Маслова, который рассказал Азбукину: "На седьмой день кровохарканье прекратилось совершенно. Теперь доктора получили возможность выслушать и выстукать больного, а он - ходить и разговаривать", и прибавил: "Был у него граф Толстой, и Лев Николаевич и Антон Павлович, гуляя по коридору, громко разговаривали". Это не могло быть 28 марта, когда Чехов не мог еще ни вставать, ни громко разговаривать. Другое подтверждение мы находим в воспоминаниях профессора А.Г.Русанова, который приводит выдержки из своего дневника, в частности, воспроизводит беседу Л.Н.Толстого с его другом, Г.А.Русановым, - отцом А.Г.Русанова, состоявшуюся в апреле 1897 г.: "Мне рассказывал Андрюша, - заговорил мой отец, - что у Остроумова все это время лежал Чехов, вы были у него?

- Я был у него два раза в клинике, - ответил Лев Николаевич" ("Воспоминание о Льве Николаевиче Толстом". Воронеж, 1937).

34 В письме М.О.Меньшикову от 16 апреля 1897 г. Чехов писал: "В клинике был у меня Лев Николаевич, с которым вели мы преинтересный разговор, преинтересный для меня, потому что я больше слушал, чем говорил. Говорили о бессмертии. Он признает бессмертие в кантовском вкусе; полагает, что все мы (люди и животные) будем жить в начале (разум, любовь), сущность и цели которого для нас составляют тайну. Мне же это начало или сила представляется в виде бесформенной студенистой массы, мое я - моя индивидуальность, мое сознание сольются с этой массой - такое бессмертие мне не нужно, я не понимаю его, и Лев Николаевич удивляется, что я не понимаю".

35 Из письма Щеглову от 5 октября 1895 г.

36 Строки из стихотворения М.Ю.Лермонтова "А.С.Смирновой" (1840).

37 Это был не третий, а уже восьмой приезд Чехова в Петербург.

38 Имеются в виду строки из III главы "Выбранных мест из переписки с друзьями" (1847) Н.В.Гоголя, названной "Значение болезней": "О! как нужны нам недуги! Из множества польз, которые я уже извлек из них, скажу вам только одну: ныне, каков я ни есть, но я все же стал лучше, нежели был прежде..."

39 Это место в "Степи" осталось без переделки (см. вступ. статью, с. 22).

40 Это не совсем так. В споре с А.Д.Курепиным 2 января 1887 г. о толстовской теории непротивления злу Чехов "доказывал, что нужно хорошенько разобраться" в ней, "а пока нельзя честно говорить ни за, ни против..." (Летопись, с. 148). В письме А.С.Суворину от 27 марта 1894 г. Чехов признавался, что толстовская философия "сильно трогала" его и "владела" им "лет 6-7", но позднее он стал относиться к ней недружелюбно: "...рассчетливость и справедливость говорят мне, что в электричестве и паре любви к человеку больше, чем в целомудрии и в воздержании от мяса".

41 Речь идет о предполагавшемся издании: "Мужики. Моя жизнь" \644\ (СПб., 1897). В повести "Мужики" с незначительной правкой повторяется журнальный текст.

42 Строки из письма Пушкина к жене от 8 мая 1836 г.

43 Чехов в 1896 г. доработал и завершил свою старую пьесу, написанную на основе пьесы "Леший", еще в 1890 г. (см. письмо Чехова С.П.Дягилеву от 20 декабря 1901 г. и статью Н.И.Гитович - "Когда же был написан "Дядя Ваня" - в журнале "Вопросы литературы", 1965, № 7). Под заглавием "Дядя Ваня" включена в сборник Чехова "Пьесы", изд. А.С.Суворина (СПб., 1897).

44 Вероятно, ошибка памяти. Кроме "толстого немца", в Мелихове в эти дни жил окулист П.И.Радзвицкий и подбирал Чехову очки. Именно Радзвицкий, а не "толстый немец", забыл в Мелихове свое пальто, что видно из писем Радзвицкого Чехову (ГБЛ).

И.Е.РЕПИН

О ВСТРЕЧАХ С А.П.ЧЕХОВЫМ

(Стр. 84)

Печатается по тексту первой публикации: Одесские новости, 1910, № 8017, 16 января.

Репин Илья Ефимович (1844-1930), художник. С Чеховым встречался мало и изредка переписывался. В своих письмах Репин восторженно отзывался о Чехове и его произведениях, выделяя особенно "Палату № 6" и "Мою жизнь".

Чехов высоко ценил Репина. Ставил его на третье место в русском искусстве (после Толстого и Чайковского).

1 Известна иллюстрация Репина к французскому изданию рассказа "Мужики", сделанная по просьбе переводчика Роша.

2 Об одном из подобных вскрытий Чехов писал Н.А.Лейкину 27 июня 1884 г.

3 Набросок сделан Репиным в Петербурге на заседании Русского Литературного общества 30 января 1889 г. Хранится в ИРЛИ.

. . . \653\

M.E.ПЛОТОВ

БОЛЬШОЕ СЕРДЦЕ

(Стр. 221)

Печатается по тексту первой публикации: Комсомольская правда, 1944, № 164, 12 июля.

Плотов Михаил Егорович, учитель в селе Щеглятьеве, близ Мелихова.

1 Н.И.Степанов. Сохранилась фотография Чехова, подаренная Н.И.Степанову, с надписью: "Николаю Ивановичу Степанову на память о щеглятьевских субботах от благодарного А.Чехова. 92, 14/IX" (находится в Доме-музее А.П.Чехова в Москве).

2 Чехов долго не получал ответа на письмо благочинному и просил священника Некрасова напомнить ему об этом. 9 июня 1897 г. Некрасов получил следующий ответ Серповского: "Графиня Мария Владимировна знает нужды своих служащих. А посему, для нас нет основания просить за тех, кого она знает лучше нас". На письме Серповского помета священника Некрасова: "На вторичную просьбу ответ благочинного" (ГБЛ).

3 Письмо Белинского Гоголю от 15 июля 1847 г. по поводу книги "Выбранные места из переписки с друзьями" (СПб., 1847) после смерти Белинского распространялось в рукописных списках. Впервые было опубликовано А.И.Герценом в Лондоне в 1855 г. в "Полярной звезде", кн. 1.

4 "Мелочи архиерейской жизни" входили в том VI собрания сочинений Н.С.Лескова, которое печаталось в типографии А.С.Суворина в 1889 г. Том был запрещен цензурой, опечатан и находился в типографии Суворина на ее ответственности. В 1893 г. тираж был сожжен. Случайно сохранилось 8 экземпляров, из которых один, вероятно, и был дан Сувориным Чехову. 24 ноября 1896 г. Чехов писал П.Ф.Иорданову, которому послал для таганрогской библиотеки собрание сочинений Лескова без VI тома: "Этот том запрещен. Я положил его в пакет и написал, что он принадлежит Таганрогской городской библиотеке; это редкость, которая со временем будет стоить очень дорого. Я готов прислать Вам пакет и пришлю с удовольствием, если Вы поручитесь, что до поры, до времени пребывание VI тома в библиотеке будет для всех секретом - для всех, кроме меня и Вас". \654\

Т.Л.ЩЕПКИНА-КУПЕРНИК

О ЧЕХОВЕ

(Стр. 227)

Впервые - Щепкина-Куперник Т.Л. В юные годы (Мои встречи с Чеховым и его современниками). А.П.Чехов. Л., 1925, с. 217-251. Для сборника "Чехов в воспоминаниях современников" (М., 1947) автор значительно переработала воспоминания, затем просмотрела их для переиздания сборника в 1952 году. Печатается по тексту 1952 года.

Щепкина-Куперник Татьяна Львовна (1874-1953) - писательница и переводчица. Правнучка знаменитого актера М.С.Щепкина. Начало знакомства и переписки с Чеховым относятся к 1893 году.

1 Записка к Т.Л.Щепкиной-Куперник от 15 октября 1894 г.

2 Ф.А.Куманин издавал книжечки маленького формата (изд. журнала "Артист") с портретами авторов. В 1894 г. он издал книжку под названием "Между прочим", в которую вошли рассказы: "Красавицы" Чехова и "Sapho" Щепкиной-Куперник. Для этого издания они и снимались в фотографии Трунова.

3 См. коммент. 25 к восп. Авиловой, с. 650. (OCR - см. прим. к стр. 261, издания 1960 года.)

4 Чехов приобрел усадьбу Мелихово у художника Сорохтина и переехал туда 5 марта 1892 г.

5 П.Е.Чехов по приезде в Мелихово (март 1892 г.) начал вести дневник и вел его до конца жизни. Последняя запись - 10 октября 1898 г. (хранится в ЦГАЛИ).

6 Эту художественную деталь - горлышко от бутылки, отражающее свет луны, - Чехов использовал дважды: в рассказе "Волк" (1886) и в пьесе "Чайка" (1896).

7 В 1960 г. мелиховский дом восстановлен, по возможности восстановлена и его обстановка. Флигель, в котором написана "Чайка", сохранился.

8 Из письма А.С.Суворину от 6 апреля 1892 г.

9 Из письма от 28 ноября 1894 г.

10 Из письма к М.П.Чеховой от 28 июля 1895 г.

11 Из письма от 11 августа 1895 г.

12 Из письма от 22 июля 1898 г.

13 П.Е.Чехов умер в московской клинике, после операции, 12 октября 1898 г. А.П.Чехов в это время был в Ялте.

14 М.П.Чехова одно время думала выйти замуж за родственника Линтваревых, в имении которых семья Чехова жила летом в 1888-1890 гг., А.И.Смагина, неоднократно приезжавшего к Чеховым из своего имения Бакумовка Полтавской губ. \655\

В письме А.С.Суворину от 18 октября 1892 г. Чехов писал: "Сестра замуж не вышла, но роман, кажется, продолжается в письмах. Ничего не понимаю. Существуют догадки, что она отказала и на сей раз. Это единственная девица, которой искренно не хочется замуж".

15 Из письма к Л.А.Авиловой от 29 апреля 1892 г.

16 Из письма от 28 марта 1898 г.

17 Из письма к М.П.Чеховой от 1 апреля 1898 г.

18 Из письма Суворину от 15 мая 1892 г.

19 Из письма Суворину от 9 декабря 1890 г.

20 "Дело Дрейфуса" - провокационный процесс, организованный в 1894 г. во Франции реакционными и антисемитскими военными кругами против офицера генерального штаба, еврея Альфреда Дрейфуса. На основании подложных документов Дрейфус был обвинен в шпионаже и приговорен к пожизненной ссылке на Чертов остров. Позиция "Нового времени" в деле Дрейфуса и по отношению к Золя, выступившему в защиту Дрейфуса, послужила толчком к изменению отношений Чехова с Сувориным. Чехов писал 23 февраля 1898 г. Ал.П.Чехову: "В деле Зола "Новое время" вело себя просто гнусно. По сему поводу мы со старцем обменялись письмами (...) - и замолкли оба" и 5 февраля 1899 г. ему же: "..."Новое время" производит отвратительное впечатление. Телеграмм из Парижа нельзя читать без омерзения, это не телеграммы, а чистейший подлог и мошенничество".

21 В.Я.Зеленин жил в тех же меблированных комнатах "Восточные номера", в которых жил и художник Н.П.Чехов (см. коммент. 1 к восп. Коровина, с. 636).

22 Щепкина-Куперник пересказывает и цитирует письмо Чехова Суворину от 16 августа 1892 г.

23 В письме Суворину от 19 августа 1899 г. Чехов подробно пишет о Хавкине.

24 Из письма Суворину от 9 марта 1890 г.

25 Книга Чехова "Остров Сахалин" была издана "Русской мыслью" в 1895 г.

26 Чехов уехал 14 января 1892 г. в Нижегородскую губернию, на станцию Богоявленье, к своему знакомому, земскому начальнику Е.П.Егорову, для организации помощи голодающим.

27 Из письма от 24 ноября 1896 г.

28 Из письма к Т.Л.Щепкиной-Куперник от 24 декабря 1894 г.

29 Из письма от 28 ноября 1894 г.

30 Из первой записной книжки Чехова, с. 71.

31 "Чайка" в первоначальном варианте была закончена Чеховым в ноябре 1895 г.

32 "Дама с камелиями" (1848) - пьеса А.Дюма-сына, "Чад жизни" (1884) пьеса Б.Маркевича.

33 Первый спектакль "Чайки" был поставлен в Александринском \656\ театре 17 октября 1896 г. в юбилейный бенефис артистки Левкеевой (подробно см. восп. Потапенко, с. 335-345).

34 Премьера "Чайки" в Художественном театре состоялась 17 декабря 1898 г.

35 В.А.Эберле.

36 Имеется в виду разрыв отношений между Л.С.Мизиновой и И.Н.Потапенко. Ребенок их умер в ноябре 1896 г.

37 Из письма к Авиловой от 29 апреля 1892 г.

38 Из письма от 24 декабря 1894 г.

39 Мелихово было продано в августе 1899 г.

40 Из письма к М.П.Чеховой от 14 октября 1898 г.

41 После премьеры "Чайки" Щепкина-Куперник послала Чехову телеграмму: "Горячо поздравляю колоссальным успехом "Чайки", счастлива за Вас" (Переписка, т. 2, с. 88) и вслед за телеграммой письмо: "...на сцене было что-то поразительное: шла не пьеса - творилась сама жизнь. Детали постановки - шедевры режиссерского искусства; да знаете? Говоря о "Чайке", как она была сегодня поставлена, нельзя говорить ни о режиссерах, ни об актерах; казалось, что режиссер - сама жизнь... (...) Здесь все было ново, неожиданно, занимательно. Словом - жизнь, как она есть, потрясающая драма, в то время как в соседней комнате стучат ножами и вилками..." (Переписка, т. 2, с. 87).

42 Письмо от 26 декабря 1898 г.

43 Письмо к Т.Л.Щепкиной-Куперник от 28 сентября 1898 г. Вероятно, предполагалась постановка спектакля в ялтинской женской гимназии.

44 Письмо от 1 октября 1898 г.

45 В Аббации Чехов был в сентябре 1894 г.

46 Режиссер Камерного театра А.Я.Таиров, в 1944 г. поставивший "Чайку", говорил: "Мне хочется в этом спектакле поставить Чехова лицом к лицу с публикой. Автор ведет в пьесе серьезный, очень искренний, во многом противоречивый разговор с самим собой. Поэтому не хочется видеть здесь людей в париках, с наклеенными усами; хочется воздержаться и от всяческих "волшебных средств театра" (Коонен А. Страницы жизни. М., 1975, с. 412). Спектакль был поставлен в сукнах, по сути дела без декораций. А.Г.Коонен, игравшая Нину Заречную, сумела выразить в этой роли огромную нравственную силу русской женщины.

47 Чехов ездил в имение племянника А.А.Фета, В.Н.Семенковича, Васькино, близ Мелихова. Жена Семенковича была талантливой пианисткой.

48 Из письма к А.С.Суворину от 23 марта 1895 г.

. . . \667\

M.M.ЧИТАУ

ПРЕМЬЕРА "ЧАЙКИ"

(Из воспоминаний актрисы)

(Стр. 350)

Печатается по тексту первой публикации: Звено. Париж, 1926, № 201.

Читау Мария Михайловна (1860-1935), актриса Петербургского Александринского театра с 1878 по 1900 г. С 1900 г. занималась педагогической деятельностью. Первая исполнительница роли Маши в пьесе Чехова "Чайка", поставленной в Александринском театре впервые 17 октября 1896 г.

1 Пьеса "Иванов" во второй редакции была поставлена в Александринском театре впервые 31 января 1889 г., но не в бенефис Давыдова, а в бенефис режиссера театра Ф.А.Федорова-Юрковского.

2 В 1896 г. отмечалось двадцатипятилетие сценической деятельности Е.И.Левкеевой. Спектакль 17 октября был не только бенефисным, но и юбилейным.

3 Мужские роли исполняли: В.Н.Давыдов - Сорина, К.А.Варламов Шамраева, Р.Б.Аполлонский - Треплева, Н.Ф.Сазонов - Тригорина.

4 В этот вечер шла также пьеса Н.Я.Соловьева "Счастливый день" (1877), в которой Левкеева исполняла роль Сандыревой.

5 При подготовке "Чайки" для журнала "Русская мысль" (декабрь 1896 г.) и затем для сборника пьес (Чехов Антон. Пьесы. СПб., 1897) Чехов внес небольшие сокращения по всему тексту. В Художественном театре "Чайка" была поставлена по напечатанному тексту и также с некоторыми изменениями авторских ремарок, которые внес К.С.Станиславский во время режиссерской работы над пьесой.

6 Чехов приехал в Петербург 9 октября, но стал бывать на репетициях, когда роли были окончательно распределены.

7 М.Г.Савина в письме А.С.Суворину от 10 октября 1896 г. объяснила, почему она отказалась от роли Нины Заречной: "Роль Нины вся основана на внешности и вследствие этого совершенно мне не подходит. [...] Годы Нины слишком подчеркнуты! [...] Я думаю, что если Нину отдать Комиссаржевской, а мне сыграть Машу, то пьеса несомненно выиграет. Маша очень интересный тип, и я с большим удовольствием поработаю над ней" (Шнейдерман И. Мария Гавриловна Савина. Л.- М., 1956, с. 272). По-видимому, в самом начале, когда артисты только знакомились с пьесой, предполагалось, что Аркадину будет играть М.Г.Савина, но уже с первых репетиций роль эту исполняла Дюжикова.

8 В интервью с Савиной, напечатанном в "Петербургской газете" \668\ 17 января 1910 г., она так объяснила свой отказ играть Машу: "Артистка, которой поручили эту роль, ни за что не хотела уступить ее даже для одного раза".

9 Чехов был на трех репетициях "Чайки" - 12 и 14 октября и на генеральной - 16 октября. Только одна репетиция (14 октября) прошла хорошо (см. восп. Потапенко, с. 340-341).

10 И на первом спектакле были зрители, сумевшие оценить пьесу. М.И.Чайковский писал А.С.Суворину 21 октября: "За много лет я не испытывал такого удовольствия от сцены и такого огорчения от публики, как в день бенефиса Левкеевой" (Летопись, с. 436). Ал.П.Чехов послал 17 октября записку брату: "Я с твоей "Чайкой" познакомился только сегодня в театре. Это чудная, превосходная пьеса, полная глубокой психологии и хватающая за сердце" (Летопись, с. 433). Писательница С.И.Смирнова-Сазонова написала в дневнике в этот вечер: "Ума, таланта публика в этой пьесе не разглядела. Акварель ей не годится. Дайте ей маляра, она поймет" (ЛН, т. 87, с. 309). Н.А.Лейкин, написавший 17 октября в дневнике о провале "Чайки", увидел в ней "новые типы и характеры". "Ни банальностей, ни общих мест никаких, а публика Александринского театра любит банальности и общие места" (ЛН, т. 68, с. 504). Л.А.Авилова прислала в "Петербургскую газету" "Письмо в редакцию" (напечатано в № 290): "Говорят, что "Чайка" не пьеса. В таком случае посмотрите на сцене "не пьесу"! (...) Может быть, после таких "не пьес" мы и вокруг себя увидим то, чего не видели раньше, услышим то, чего не услышали. А настоящих пьес будет еще много, очень много".

11 Чехов ушел из зрительного зала после второго акта, когда провал пьесы был уже очевиден. Просидев до конца спектакля в уборной Левкеевой, он ушел из театра и до двух часов ночи бродил по городу. 18 октября в 12 часов дня первым товаро-пассажирским поездом уехал в Мелихово.

12 Второй спектакль "Чайки" состоялся 21 октября. Пьеса шла с небольшими купюрами и измененными ремарками, сделанными А.С.Сувориным и режиссером Е.П.Карповым. ("С Вашими поправками я согласен - и благодарю 1000 раз", - писал Чехов Суворину 22 октября.) Однако постановка в целом все же оказалась неудачной, и после пятого представления "Чайка" была снята со сцены Александринского театра.

А.И.ЯКОВЛЕВ

У ЧЕХОВА В МЕЛИХОВЕ

(Стр. 356)

Печатается по тексту первой публикации: Русские ведомости, 1909, № 190, 2 июля, подпись: А. Фамилия автора была раскрыта только через 70 лет (см. публикацию воспоминаний А.И.Яковлева в "Литературной России", 1980, № 4, 25 января). \669\

Яковлев Алексей Иванович (1878-1951), историк, доцент, после революции профессор Московского университета, член-корреспондент Академии наук. Сын известного просветителя чувашского народа И.А.Яковлева, друга семьи Ульяновых. А.И.Яковлев - автор воспоминаний о встречах с В.И.Лениным.

1 А.И.Яковлев с товарищем П.И.Никашиным посетили Чехова в Мелихове, когда они были студентами первого курса Московского университета.

2 В этот день, 15 апреля 1897 г., отец Чехова Павел Егорович записал в своем дневнике: "Приехали Селиванова и два студента. Был Семенкович" (ЦГАЛИ).

3 В мае 1896 г. Л.Н.Толстой получил коллективное письмо членов петербургского Комитета грамотности с просьбой высказаться по поводу закрытия правительством комитетов грамотности. Ответ Толстого, переросший в статью, нелегально распространялся в России в списках под названием "К либералам". В 1897 г. ответ Толстого был издан В.Г.Чертковым в Лондоне.

4 Студенческие волнения происходили осенью 1896 г. Первоначальным поводом послужило назначение на медицинский факультет нежелательного профессора Попова. Сходки студентов были сорваны, и зачинщики арестованы. Вступившегося за студентов профессора Эрисмана удалили из университета. Тогда студенческий "Союзный Совет объединенных землячеств" обратился к студентам с воззванием, в котором указывал на то, что "современный университетский режим есть лишь частичное проявление общегосударственной политики. Борясь против насилия и произвола университетского начальства, студенчество будет закаляться и воспитываться для политической борьбы с государственным режимом". Было организовано вторичное выступление уже "с политической окраской", которое повлекло за собой массовые аресты студентов. Тюрьмы не вмещали всех арестованных. Появилась угроза закрытия университета. По ходатайству университетской администрации виновность студентов была разделена на три категории - для второй и третьей аресты заменили дисциплинарными взысканиями. Организаторы и руководители заключены в тюрьмы.

В это же время (в феврале 1897 г.) общество было взволновано смертью петербургской курсистки Ветровой, арестованной по подозрению в сношениях с типографией народовольцев. Не выдержав тяжелых условий заключения в Петропавловской крепости, она облилась керосином из лампы и подожгла себя.

В разговоре с корреспондентом газеты "Киевлянин" Чехов назвал студенческое движение "несерьезным" (Киевлянин, 1904, № 186, 7 июля), а посетившему его в 1901 г. Н.А.Рубакину сказал, что поверит в революцию только тогда, когда ее станут делать люди не моложе сорока лет" (Записки Н.А.Рубакина, ГБЛ). \670\

5 Павел Александрович Никашин, студент юридического факультета Московского университета.

6 Стихотворение, стилизованное под А.В.Кольцова, было напечатано в "Русском слове" (1896, № 247, 15 октября), редактором-издателем которого был А.А.Александров. Первые буквы стихотворения составляли фразу: "Александров дурак".

7 См. коммент. 33 в восп. Щеглова, с. 642. Чехов был у Л.Н.Толстого в Ясной Поляне 8 и 9 августа 1895 г.

8 В.Н.Семенкович жил в Васькине, по пути из Мелихова в Лопасню. Упоминаемая записка, написанная рукою М.П.Чеховой, сохранилась среди писем Семенковичу (ЦГАЛИ).

9 Экземпляр "Палаты № 6" с надписью: "Алексею Ивановичу Яковлеву, 97. 16/IV. Мелихово" находится сейчас в Московском Доме-музее А.П.Чехова, куда был передан сыном А.И.Яковлева. Вероятно, такая же надпись была сделана на книге "Хмурые люди", подаренной П.Никашину. По возвращении в Москву Павел Никашин писал Чехову (19 апреля 1897 г.): "Глубокоуважаемый Антон Павлович! Позвольте от души выразить Вам благодарность за то радушие, с которым Вы нас приняли. Есть люди, которых хочется полюбить при первом же знакомстве, а когда расстанешься с ними - любить еще сильнее, и делается грустно. Это - Вы и Ваше семейство. Простите нам нашу шероховатую и тяжелую назойливость: мы так неопытны и так Вас любим, что не умели быть сдержанными. Будьте добры, передайте Вашему семейству наши пожелания всего хорошего. От души желаю Вам здоровья и счастья, чтоб Ваш талант рос все выше и выше! Глубоко Вас уважающий Пав.Никашин" (ГБЛ).

. . . \672\

А.А.ХОТЯИНЦЕВА

ВСТРЕЧИ С ЧЕХОВЫМ

(Стр. 367)

Печатается по тексту: ЛН, т. 68, с. 605, где опубликовано впервые.

Хотяинцева Александра Александровна (1865-1942) - художница, талантливая карикатуристка. С Чеховым познакомилась в 1897 году, через сестру Марию Павловну, которая занималась в вечерних классах Строгановского училища, там встретилась с Хотяинцевой и вскоре с ней подружилась. Хотяинцева неоднократно гостила у Чеховых в Мелихове. В конце октября она уехала в Париж, откуда на короткое время приезжала в Ниццу, где в то время жил Чехов. Сохранилось много рисунков, главным образом, карикатур, нарисованных Хотяинцевой в Мелихове и в Ницце, на Чехова и обитателей Русского пансиона в Ницце. Чехов писал Суворину 4 (16) января 1898 г.: "Здесь одна русская художница, рисующая меня в карикатуре раз 10-15 в день". Сохранившиеся рисунки Хотяинцевой находятся, главным образом, в Доме-музее А.П.Чехова в Москве и два рисунка в Ялтинском Доме-музее А.П.Чехова. \673\

1 В письме от 11 (23) декабря 1897 г. Чехов приглашал Хотяинцеву в Ниццу: "Приезжайте, побродим вместе, поездим, а главное потолкуем о том о сем, вспомним старину глубокую". Хотяинцева приехала 26 декабря и в тот же день написала М.П.Чеховой: "...сегодня утром приехала в Ниццу и застала Антона Павловича в хорошем виде и настроении. Мне пришла в голову бриллиантовая идея вместе встретить Новый год, вот я и прикатила. Ницца встретила меня дождем и сыростью, но все-таки пальмы и апельсины взаправду растут на воздухе, а море хорошо даже и при таком сыром небе, как сегодня. Мы уже два раза гуляли по набережной. [...] В промежутке прогулок завтракали, за табльдотом. Дамы все идолицы, в особенности одна баронесса похожа на рыбу. Я, по-видимому, буду их шокировать моим поведением и отсутствием туалетов. Здесь ведь считается неприличным пойти в комнату к мужчине, а я все время сидела у Антона Павловича" (ЛН, т. 68, с. 611-612).

2 Мария Антоновна Житкова.

3 Баронессы Дершау.

4 Наталья Ивановна Янковская. Чехов заботился о ее здоровье, уговорил сделать нужную операцию. Позднее, уже из Мелихова, Чехов запрашивал телеграммой киевского профессора Г.Е.Рейна об исходе операции у его пациентки Янковской (ЯСС, Письма, т. 7, с. 727).

5 Чехов посылал газеты русскому вице-консулу в Ментоне, Н.И.Юрасову, своему хорошему знакомому.

6 Чехов был знаком с доктором В.Г.Вальтером еще по таганрогской гимназии. В 90-х годах Вальтер жил в Ницце, где у него была бактериологическая лаборатория.

7 Шатилова.

8 Чехов собирал ранние рассказы для предполагавшегося выпуска своих сочинений у А.С.Суворина. Вопрос этот был поднят в августе 1898 г., а в начале января 1899 г. Чехов уже читал корректуру первого тома. 9 января он писал М.П.Чеховой: "Суворин печатает уже полное собрание сочинений; читаю первую корректуру и ругаюсь, предчувствуя, что это полное собрание выйдет не раньше 1948 года. С Марксом переговоры, кажется, уже начались".

. . . \680\

В.И.КАЧАЛОВ

(ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ)

(Стр. 421)

Первые два отрывка впервые - альманах "Шиповник", кн. 23. СПб., 1914. Печатается по тексту: Чехов в восп., с. 444. Третий отрывок впервые Ежегодник Московского Художественного театра. 1946. М., 1951, с. 58, печатается по тексту первой публикации.

Качалов (наст. фамилия - Шверубович) Василий Иванович (1875-1948), артист Художественного театра с 1900 года. В пьесах Чехова исполнял роли: Тузенбаха и Вершинина в "Трех сестрах", Трофимова в "Вишневом саде", Тригорина в "Чайке", Астрова в "Дяде Ване", Иванова в "Иванове". \681\

1 N - артист С.Н.Судьбинин, исполнявший в пьесе Горького "Мещане" роль Нила.

2 Качалов заменил в роли Тузенбаха ушедшего из театра В.Э.Мейерхольда. О том, что Чехов остался доволен игрою Качалова, свидетельствует его письмо к Л.А.Сулержицкому от 5 ноября 1902 г., где он сказал, что Качалов "играет чудесно".

3 Качалов дублировал роль Вершинина, исполнявшуюся К.С.Станиславским.

4 Качалов дублировал Станиславского в роли Тригорина в "Чайке", а в сезон 1901/1902 года был единственным исполнителем этой роли.

5 См. восп. Станиславского, с. 411, и коммент. 45 к ним. (OCR см. прим. к стр. 413, издания 1960 года.)

6 Статья Волжского "Литературные отголоски. О некоторых мотивах творчества Максима Горького" (Журнал для всех, 1904, № 1).

. . . \685\

В.А.ПОССЕ

(ВОСПОМИНАНИЯ О ЧЕХОВЕ)

(Стр. 457)

Печатается по тексту первой публикации: Поссе В.А. Мой жизненный путь. М.- Л., 1929, 14 глава.

Поссе Владимир Александрович (1864-1940), журналист. По образованию врач. С 1898 года редактор петербургского ежемесячного журнала "Жизнь", в котором была напечатана повесть Чехова "В овраге" (1900, январь).

1 В.А.Поссе и А.М.Горький приехали в Ялту 16 марта 1900 г. 17 марта Чехов писал П.П.Гнедичу: "Здесь, в Ялте, Горький и Поссе, приехали вчера, я им очень рад. Безлюдье меня утомило". \686\

2 Слова старого цыгана из поэмы Пушкина "Цыгане" (1827).

3 Пьеса Чехова "Дядя Ваня" шла в Московском Художественном театре в сезон 1899/1900 г. Премьера - 26 октября 1899 г.

4 Разговор Чехова с Горьким происходил в Ялте в 1899 г. Тогда же в записной книжке Чехова появилась запись. См. восп. Горького на с. 452-453 и коммент. 12 к ним. (OCR - см. стр. 508, издания 1960 года абзац со слов "- Знаете, - напишу об...". Комментарий 12 к этому абзацу: "В первой записной книжке Чехова находим заметку: "Радикалка, крестящаяся ночью, втайне набитая предрассудками, втайне суеверная, слышит, что для того, чтобы стать счастливой, надо ночью сварить черного кота. Крадет кота и ночью пытается сварить".".)

5 По договору Чехова с А.Ф.Марксом (см. восп. Телешова, с. 472-476), он должен был передать Марксу и те свои рассказы, которые просил не включать в собрание сочинений. После смерти Чехова (и в том же году смерти Маркса) наследники Маркса издали эти рассказы, составившие шесть дополнительных томов.

6 Чехов, Горький и Поссе были на спектакле "Чайки" в Художественном театре 26 октября 1900 г.

7 Возмущение Горького бестактностью публики, резкую отповедь поклонникам его таланта раздули газетчики, обвиняя писателя в грубости. Горький был вынужден обратиться в редакцию "Северного курьера" (1900, № 363, 18 ноября) с опровержением измышлений газетчиков. Возразив против приписанных ему грубостей, Горький заключил: "Этим письмом я только протестую против искажения моих слов, но не извиняюсь. А газетчиков, раздувших это пустяковое происшествие, я от души спрашиваю: "Неужели вам, господа, не стыдно заниматься пошлыми пустяками?"

8 17 апреля 1901 г. был арестован Горький и посажен в Нижегородскую тюрьму. В докладе департамента полиции сообщалось, что Горький привлечен к расследованию по делу об устройстве демонстрации и недозволенных сборищ и изготовления на гектографе в сообществе с другими сборника тенденциозных произведений (Летопись жизни и творчества А.М.Горького, т. I. M., 1958, с. 315). В апреле же, но позднее, был арестован и Поссе за связь с уже арестованным Горьким. В середине мая Поссе был освобожден, но с запрещением в течение трех лет проживать в столичных и университетских городах и в фабричных губерниях. 17 мая был выпущен Горький.

9 Статья В.А.Поссе "Московский Художественный театр (по поводу его петербургских гастролей)" напечатана в апрельской книжке "Жизни" за 1901 г.

10 Письмо Чехова от 21 мая 1901 г. - ответ на письмо В.А.Поссе, посланное из Дома предварительного заключения 7 мая 1901 г.

11 Одновременно с арестом Горького и Поссе был приостановлен и руководимый ими литературно-политический журнал "Жизнь", орган "легальных марксистов" (в журнале печатался и В.И.Ленин). Журнал боролся против декадентских течений в литературе, отстаивал реализм. 8 июля 1901 г. постановлением правительства журнал за его "весьма тенденциозный характер" был закрыт. В 1902 г. в Лондоне и в Женеве вышло шесть номеров журнала "Жизнь" и в виде приложения двенадцать номеров "Листков Жизни". \687\

12 Последние произведения Чехова - рассказ "Невеста" и пьеса "Вишневый сад" написаны в 1903 г.

. . . \700\

Б.А.ЛАЗАРЕВСКИЙ

А.П.ЧЕХОВ

(Стр. 567)

Печатается по тексту первой публикации: Лазаревский Б. Повести и рассказы, т. 2. М., 1906.

Лазаревский Борис Александрович (1871-1936), писатель. По образованию юрист. По окончании Киевского университета служил \701\ несколько лет секретарем и следователем военно-морского суда в Севастополе. В эти годы (1899-1903) часто бывал в Ялте, где навещал Чехова. Воспоминания Лазаревского интересны тем, что в них воспроизведены дневниковые записи, сделанные им тотчас же после каждой беседы с Чеховым.

1 Летом 1899 г. вышла первая книга Б.Лазаревского "Забытые люди. Очерки и рассказы" (Одесса, 1899). 26 августа 1899 г. в севастопольской газете "Крымский вестник" появилась анонимная рецензия на эту книгу: "Внешний вид ее весьма недурен, но далеко нельзя сказать того же о ее внутреннем содержании. [...] шаблонные темы, скучные герои, еще более шаблонные описания". В тот же день Лазаревский послал Чехову свою книгу, рецензию на нее и первое письмо к нему. Он просил Чехова: "Скажите мне, как добрый и честный человек, права ли редакция "Крымского вестника" [...]. Что делать? Неужели не писать ничего, что иногда так волнует? Думаю, что Вы ответите мне" (ГБЛ). Еще не дождавшись ответа, Лазаревский 4 сентября приехал в Ялту и зашел к Чехову.

2 Вторая встреча с Чеховым произошла 29 ноября 1899 г. Чехов был занят рассылкой воззвания (см. коммент. 2 к восп. Елпатьевского, с. 699 (OCR - см. прим. к стр. 572, издания 1960 года.).).

3 Чехов смотрел свой водевиль "Медведь" 3 февраля 1892 г. в воронежском театре. В изданном в 1897 г. сборнике пьес (СПб., 1897) Чехов в четырех местах снял слово "турнюр".

4 В 1887 г. П.Ф.Якубович (псевдоним - Мельшин) как революционер-народоволец был сослан в Сибирь на каторгу, замененную потом ссылкой. Здесь он написал книгу "В мире отверженных. Записки бывшего каторжника", вышедшую в 1899 г. (1 том - второе издание, и 2 том). Чехов высоко ценил Мельшина: "...это большой, неоцененный писатель, умный, сильный писатель, хотя, быть может, и не напишет больше того, что уже написал" (письмо к Л.А.Авиловой от 9 марта 1899 г.).

5 21 ноября 1899 г. в Москве тяжело заболел Л.Н.Толстой. В конце месяца его состояние улучшилось, но Чехов не знал об этом. 1 декабря 1899 г. он писал М.П.Чеховой: "Испортился телеграф, нет телеграмм. Не знаю, как здоровье Толстого".

6 Судя по приведенной фразе, это был рассказ "В овраге".

7 См. коммент. 20 к восп. Щепкиной-Куперник, с. 655. Э.Золя, ознакомившийся с делом Дрейфуса по документальным материалам, пришел к убеждению о полной невиновности Дрейфуса и выступил в его защиту, публикуя статьи, связанные с этим делом. Когда же военный суд, состоявшийся 11 января 1898 г., оправдал настоящего виновника Эстергази, Золя написал открытое письмо президенту республики Феликсу Фору, в котором обвинял поименно всех лиц, а также генеральный штаб и военное министерство, подстроивших "дело Дрейфуса", в целом ряде преступных действий. Это письмо, озаглавленное "Я обвиняю", было опубликовано в газете" "L'Aurore" 13 января 1898 г. \702\

8 Жизнь испанского писателя Сервантеса (1547-1616) представляла собою цепь жестоких лишений, невзгод и бедствий. С 1571 г., находясь на военной службе, он участвовал в нескольких походах. Четыре раза был ранен и находился в госпитале. При очередном походе был захвачен турками в плен. Увезенный в Алжир, он провел там пять лет в тяжелых условиях. В 1580 г. был выкуплен и освобожден. К этому времени относится начало его литературной деятельности. Для добывания средств к существованию поступил на службу в интендантство. При выполнении служебных обязанностей у Сервантеса, совершенно неприспособленного к счетной работе, было много неприятностей. Он попадал под суд и дважды приговаривался к тюремному заключению.

9 См. "Остров Сахалин", гл. XII (петит).

10 Дело лейтенанта Рощаковского слушалось в Севастопольском Военно-морском суде в мае 1901 г. Рощаковский, плававший в должности ревизора на минном транспорте "Буг", заявил, что у него похищены казенные деньги, которые он хранил в своей каюте. Виновный не был обнаружен. Рощаковский высказал подозрение, что в краже повинен мичман Иловайский. Возмущенный Иловайский ударил его по лицу. Дело кончилось дуэлью, на которой Иловайский был убит. Чехов хорошо знал семью Иловайских, с которыми познакомился в феврале 1892 г. в Воронеже, куда ездил по делам организации помощи голодающим.

11 Возможно, это был психологический поединок: Достоевский сознательно приписал себе дурной поступок, которого не совершал, с единственной целью позлить Тургенева.

12 Рассказ "Огни" (1888), не перечитав его, Чехов не включил в собрание сочинений.

13 Рассказ написан Диль-Тальх.

14 См. восп. Короленко и коммент. 26 к ним, с. 45 и 640. (OCR см. прим. к стр. 147("...для разговора об одном общем заявлении"), издания 1960 года.)

15 Вероятно, это было посещение одесского журналиста Лоэнгрина (псевдоним П.Т.Герцо-Виноградского). После смерти Чехова он написал воспоминания о своей единственной встрече с Чеховым, состоявшейся 4 мая 1902 г. (Южное обозрение, 1904, № 7854, 4 июля).

16 Из книги А.М.Федорова "Стихотворения" (СПб., 1903), полученной Чеховым от автора.

17 Все книги с дарственными авторскими надписями посылались Чеховым в Таганрогскую библиотеку. См. описание этих книг в сборнике "Чехов и его среда". Л., 1930, с. 221.

18 Возможно, что у Чехова были неверные сведения о своем сожителе в гостинице. То, что он был сыщиком, опровергают современники.

19 От знакомства с жившим в Ницце Евгением Новицким предостерегал Чехова И.Я.Павловский в письме от ноября 1897 г. (ГБЛ). В первой записной книжке Чехова находим запись от 7 октября 1897 г. "Признание шпиона". 27 апреля 1898 г. записал в своем дневнике А.С.Суворин: "Чехов рассказывал о русском шпионе в Ницце. Он получает 700 рублей" (Дневник А.С.Суворина. М.Пг., 1923, с. 180). \703\

20 В дневниковой записи Б.А.Лазаревского отзыв Толстого о Чехове дан в другой редакции: "Чехов - это маленький Пушкин". Но в письмах Лазаревского Чехову от 5 сентября 1903 г. и В.С.Миролюбову от 20 октября 1903 г. переданы слова Толстого так же, как и здесь: "Чехов - это Пушкин в прозе". Мы располагаем еще воспоминаниями Вал.Лазурского, в которых приведены следующие слова Толстого: "Талант Чехова я ставлю гораздо выше собственного. Только Чехов создал новый собственный тип письма. Чехов умеет одним словом выразить то, что другие не скажут целыми страницами. Чехов - это Пушкин нашей прозы" (Речь, 1915, № 307, 7 ноября). В дневнике самого Л.Н.Толстого сделана запись 3 сентября 1903 г.: "Разговаривая о Чехове с Лазаревским, уяснил себе, что он, как Пушкин, двинул вперед форму. И это - большая заслуга. Содержания же, как у Пушкина, нет" (Толстой Л.Н. Полн. собр. соч. в 90-та томах, т. 54. М., 1959, с. 191).

21 Сын Л.Н.Толстого Илья Львович писал Чехову 25 мая 1903 г., что Лев Николаевич отметил и разделил его рассказы на два сорта. К первому сорту отнес рассказы: "Детвора", "Хористка", "Драма", "Дома", "Злоумышленник", "Мальчики", "Темнота", "Спать хочется", "Супруга", "Душечка". Ко второму сорту: "Беззаконие", "Горе", "Ведьма", "Верочка", "На чужбине", "Кухарка женится", "Канитель", "Переполох", "Ну, публика", "Маска", "Женское счастье", "Нервы", "Свадьба", "Беззащитное существо", "Бабы" (Летопись, с. 750). Эти рассказы Чехова выделены Толстым, надо полагать, не по всему собранию сочинений, а только по отдельным томам.

22 22 ноября 1901 г. в Ялте, в исполнении труппы Московского товарищества русских драматических артистов, под управлением И.А.Добровольцева, была поставлена пьеса Чехова "Три сестры". 24 ноября Чехов писал О.Л.Книппер: "Здесь, в Ялте, шли "Три сестры" - отвратительно! Офицеры были с полицейскими погонами, Маша говорила хриплым голосом. Сбор был полный, но публика ругала пьесу отчаянно".

23 Из XIX главы книги "Остров Сахалин".

24 Статья А.Басаргина (наст. фамилия - Ал.И.Введенский) "Циничная проповедь бесстыдства. "Трое" М.Горького" - Рассказы, т. 5", в газете "Московские ведомости", 1901, № 358, 29 декабря.

25 О ком шел разговор, не установлено.

. . . \706\

В.П.ТРОЙНОВ

ВСТРЕЧИ В МОСКВЕ

(Из воспоминаний)

(Стр. 603)

Печатается по тексту первой публикации: Литература и искусство, 1944, № 29, 15 июля.

Тройнов Виктор Петрович (1876-1948), инженер-экономист, служивший у С.Т.Морозова, и литератор.

1 "Доктор Штокман" (1882) - пьеса Г.Ибсена.

2 В 1904 г. вышло второе издание книги: "Роберт Берне и его произведения в переводе русских писателей", под редакцией И.А.Белоусова. СПб., 1904. Белоусов подарил Чехову эту книгу с надписью: "Дорогому \707\ Антону Павловичу Чехову от искренно любящего его И.Белоусова. 19/IV - 1904 г.".

3 С трактовкой Художественным театром "Вишневого сада" Чехов не был согласен, как, видимо, и вообще не все принимал в Художественном театре. А.К.Гладков записал следующие слова В.Э.Мейерхольда: "Знаете, кто первым заронил во мне сомнения в том, что все пути Художественного театра верны? Антон Павлович Чехов. [...] Он со многим в театре не соглашался, многое прямо критиковал" (Тарусские страницы. Калуга, 1961, с. 302).

. . .

Н.П.УЛЬЯНОВ

К ПОРТРЕТУ А.П.ЧЕХОВА

(Стр. 610)

Печатается по тексту первой публикации: Известия Литературно-художественного кружка. Вып. 3. М., 1914.

Ульянов Николай Павлович (1875-1949), художник.

Портрет Чехова, написанный Н.П.Ульяновым, и портрет, написанный В.А.Серовым, который сам художник считал неоконченным, находятся в Доме-музее А.П.Чехова в Москве. \708\

В.Л.КНИППЕР-НАРДОВ

ПОСЛЕДНЕЕ СВИДАНИЕ С ЧЕХОВЫМ

(Стр. 611)

Печатается по тексту первой публикации: ЛН, т. 87, с. 302.

Книппер (псевдоним - Нардов) Владимир Леонардович (1876-1942), младший брат О.Л.Книппер-Чеховой. Окончил юридический факультет Московского университета, но вскоре сменил специальность: стал певцом. Был режиссером и педагогом. С 1940 года - профессор Московской консерватории.

1 Встреча Чехова с В.Л.Книппер состоялась в Берлине 7/20 июня 1904 г.

2 Письмо из Баденвейлера от 15/28 июня 1904 г.

3 Об этом времени в биографии Чехова вспоминает один из редакторов ялтинской газеты "Крымский курьер" А.Я.Бесчинский. Он рассказал о своей беседе с Чеховым весной 1904 г., когда шла война с Японией. Чехов говорил о своем "двойственном чувстве" при известиях о поражениях русской армии. "Он сознавал, - писал Бесчинский, - что неудачная война может дать толчок к коренным реформам, но ему не хотелось и поражений" (Приазовская речь, 1910, № 48, 17 февраля).

. . . \711\

АЛФАВИТНЫЙ

УКАЗАТЕЛЬ ИМЕН И НАЗВАНИЙ

ПЕРИОДИЧЕСКИХ ИЗДАНИЙ \712\ \713\

В указатель включены имена и названия периодических изданий, встречающиеся в тексте воспоминаний, вступительной статье и комментариях. Аннотации содержат лишь сведения, необходимые для понимания текста. Широко известные имена и имена мемуаристов не аннотируются. Имена и названия, встречающиеся только во вступительной статье и комментариях, в указатель не включены.

Абаринова Антонина Ивановна (1842-1901), актриса петерб. Александринского театра - 342, 351, 354.

Абрамова Мария Морицовна (1865-1892), актриса, антрепренер. В сезон 1889/1890 г. содержала частный театр в Москве - 286, 477, 662.

Авилов Всеволод Михайлович (Лодя, 1889-1952), сын Л.А.Авиловой - 126, 134, 137, 144, 157, 172, 179, 182, 183, 189, 191, 197-202, 205.

Авилов Лев Михайлович (Лева, 1888-1950), сын Л.А.Авиловой - 123, 125, 126, 129, 134, 137-139, 144, 157, 172, 179, 182, 183, 189, 191, 197-202, 205.

Авилов Михаил Федорович (1863-1916), чиновник, муж Л.А.Авиловой 122-129, 132-135, 137-140, 143-145, 148, 152-157, 161, 162, 165-167, 172, 173, 179-183, 187, 189, 192-195, 197, 202, 651.

Авилова Л.А. - 13, 121-208, 637, 641, 647-651, 654-657, 663, 668, 701.

Авилова Нина Михайловна (Нина, 1891-1930) - 126, 134, 137, 144, 157, 172, 179, 182, 183, 189, 191, 195, 197-202, 205.

Александр Македонский (356-323 гг. до н.э.), македонский царь и полководец - 594.

Александр II (1818-1881), российский император - 428.

Александрина, петерб. портниха - 167.

Александров Анатолий Александрович (1861-1930), редактор-издатель газ. "Русское слово" - 359, 670.

Александров Владимир Александрович (1856-?), драматург, по образованию юрист - 288, 663.

Александров Николай Григорьевич (1870-1930), актер Моск. Художественного театра с 1898 г. - 419.

Алексеева Елизавета Васильевна (1841-1904), мать К.С.Станиславского 406, 407, 676.

Алексин Александр Николаевич \714\ (1863-1925), ялтинский врач - 452, 626, 710.

Алешка, сахалинский мальчик - 580.

Алтухов Николай Владимирович (1859-1903), врач, однокурсник Чехова по моск. ун-ту - 432.

Альбов Михаил Нилович (1851-1911), писатель - 140, 333, 464, 649.

Альтшуллер И.Н. - 536-555, 694, 697, 698, 706, 710.

Амиров Н.Ф., студент-медик, член центрального университетского кружка "Народная воля" в Москве - 428.

Ангерес Тимофей Ананьевич, моск. комиссионер - 196.

Андреев Леонид Николаевич (1871-1919), писатель - 275, 423, 473, 475, 491, 590, 688.

Андреева Мария Федоровна (1872-1953), актриса Моск. Художественного театра - 386.

Антокольский Марк Матвеевич (1843-1902), скульптор - 242.

Анфиса Николаевна, служащая в имении С.Т.Морозова - 583, 584.

Анюта - см. Павлова А.П.

Аполлонский Роман Борисович (1865-1928), актер петерб. Александринского театра - 66, 342, 351, 667.

Апухтин Алексей Николаевич (1840-1893), поэт, беллетрист - 593.

Арди Николай Иванович (1834-1890), актер петерб. Александринского театра - 63.

Аренский Антон Степанович (1861-1906), композитор - 622.

Арсений - см. Щербаков А.

"Артист", театральный, музыкальный и художественный журнал. Издавался в Москве Ф.А.Куманиным в 1889 - 1894 гг. - 228, 229, 328, 654, 658.

Артем (наст. фамилия - Артемьев) Александр Родионович (1842-1914), актер Моск. Художественного театра - 310, 383, 384, 386, 398, 406, 413, 418, 679, 680.

Архипов Абрам Ефимович (1862-1930), художник - 475.

Ашешов Николай Петрович (1860-1923), публицист и литературный критик 473, 475.

Бабкин, самарский купец - 492.

Бабухин Александр Иванович (1827 или 1835-1891), профессор-физиолог моск. ун-та - 359.

Бальзак Оноре (1799-1850), французский писатель - 396.

Бальмонт Константин Дмитриевич (1867-1942), поэт и переводчик - 21, 419, 456, 494, 495, 680, 685.

Баранов Николай Александрович, актер Моск. Художественного театра в 1899-1903 гг. - 401, 402.

Баранцевич Казимир Станиславович (1851-1927), писатель - 106, 140, 211, 333, 464, 646, 666.

Басаргин А. (наст. фамилия - Ал.И.Введенский), сотрудник газ. "Московские ведомости" - 581, 703.

Баттистини Маттиа (1856-1928), итальянский певец - 151.

Беленовская Мария Дормидонтовна (1822-1906), кухарка в семье Чеховых, жившая у них до конца своей жизни - 231.

Белинский Виссарион Григорьевич (1811-1848) - 225, 305, 653, 664.

Белоусов Иван Алексеевич (1863-1929), поэт - 276, 465, 475, 522, 604, 605, 687, 688, 693, 706, 707.

Беранже Пьер Жан (1780-1857), французский поэт - 112.

Березина - см. Соловьева О.М.

Берне Роберт (1759-1796), шотландский поэт - 605, 706.

Бетховен Людвиг (1770-1827) - 256. \715\

Билибин Виктор Викторович (1859-1908), писатель и фельетонист. С 80-х гг. секретарь редакции журн. "Осколки" - 89, 97.

Биржевые ведомости, ежедневная политическая, общественная и литературная газета. Выходила в Петербурге в 1888-1916 гг. - 99, 646, 658.

Блок Александр Александрович (1880-1921) - 6, 9, 121, 648.

Бирюков Павел Иванович (1860-1931), один из редакторов издательства "Посредник" - 272.

Боборыкин Петр Дмитриевич (1836-1921), писатель - 278, 329, 661, 662.

Богданов-Бельский Николай Петрович (1868-1945), художник - 426, 681.

Боголепов Николай Павлович (1847-1901), профессор римского права в моск. ун-те - 463.

Бодлер Шарль (1821-1867), французский поэт - 57.

Болотников, содержатель трактира в Ялте - 261.

Бонье Софья Павловна (?-1921), ялтинская знакомая Чехова - 500.

Браг (правильно - Брага) Гаэтано (1829-1907), итальянский композитор 256.

Брет-Гарт Фрэнсис (1836-1902), американский писатель - 88, 95.

"Будильник", сатирический журнал. Выходил в Москве в 1873-1917 гг. 34, 87, 88, 96, 100, 279, 281, 321, 420, 464, 544, 645.

Бунин И.A. - 7, 13, 14, 19, 21, 275, 377, 384, 389, 390, 403, 423, 470, 475, 477, 479, 482-506, 522, 579, 647, 648, 687-690, 696.

Бунин Юлий Алексеевич (1857-1921), редактор журн. "Вестник воспитания", брат И.А.Бунина - 475.

Буренин Виктор Петрович (1841-1926), критик и фельетонист газ. "Новое время" - 94, 114, 115, 147, 464, 638, 649, 687.

Бурже Поль (1852-1935), французский писатель - 334, 560.

Бушев, ялтинский домовладелец - 252, 536.

Быков Петр Васильевич (1843-1930), критик и библиограф - 192.

Вальтер Владимир Григорьевич, врач-бактериолог, живший в Ницце 370-372, 673.

Варламов Константин Александрович (1848-1915), актер петерб. Александринского театра - 63, 342, 348, 351, 667.

Васильев (наст. фамилия Флеров) Сергей Васильевич (1841-1901), журналист, театральный рецензент - 60, 281, 383, 642, 662.

Васильева Вера Сергеевна (1858-1905), актриса моск. Малого театра 108.

Васильева Ольга Родионовна, переводчица - 512, 692.

Васнецов Виктор Михайлович (1848-1926), художник - 622, 626, 710.

Ведков Н., поэт - 493, 690.

Вейнберг Петр Исаевич (1831-1908), поэт и переводчик - 211, 212, 685.

Веласкес Диего (1599-1660), испанский художник - 249.

Вельде, владелец ресторана в Москве - 58.

Венедиктов, харьковский ветеринарный врач - 268, 269.

Вересаев В.В. - 14, 19, 275, 438, 475, 600-602, 688, 700, 705, 706.

Вестник Европы, исторический, политический и литературный журнал. Выходил в Петербурге в 1866-1918 гг. - 250, 647, 651.