А ты не такой?

Глава 19.

Весь вечер Илья провел недалеко от входа в клуб «Фараон». Ему необходимо было найти Марину, попытаться наладить с ней контакт. Первая злость уже схлынула, остался голый холодный расчет. Главное, чтобы он оказался верным.

Знакомая «бэха» стояла совсем близко к запасному выходу.

На улице уже заметно стемнело и похолодало.

Около девяти вечера показался Марат, который придерживал дверь, пока Марина «выползала» на костылях. Он проводил ее до машины, помог сесть, костыли пристроил на пассажирском месте, постоял у открытой двери девушки, о чем-то разговаривая. Потом наклонился к ней, видимо, для поцелуя и ушел назад в клуб.

Через некоторое время машина тронулась с места и по всем правилам дорожного движения влилась в автомобильный поток.

Илья поехал за ней. Ему надо знать, где она живет. Так и следовал за Мариной всю дорогу, с удивлением понимая, что они едут на окраину города. Илья пока не очень хорошо знал окрестности, но об этом месте слышал – коттеджный поселок. «Ну, вот и откуда деньги на такую недвижимость? А еще строит из себя. Неужели одна живет?»

Он выключил фары и на некотором расстоянии следовал за ее «BMW». Автомобиль вскоре притормозил возле одного из больших коттеджей, включилось освещение территории в дополнение к уличным фонарям. Илья издалека наблюдал, как медленно разъехались ворота, и ее машина свернула к дому. Он дождался, пока Марина встала на костыли, и медленно подъехал к тем же воротам. Она оглянулась на шум машины: ни испуга, ни удивления Илья не увидел на ее лице.

Он вышел, стоял и просто смотрел на Марину. Около ее ног сидела собака и поглядывала то на хозяйку, то на человека за забором, словно ждала команды – «свой» или «чужой».

Девушка молчала и не трогалась с места. Глядя на него, Марина вспоминала свою детско-юношескую увлеченность Белым Тигром. Он старше ее на десять лет. Когда она впервые увидела его на картинке журнала, который принес Мартин, ей было всего десять, а он был начинающим «желторотиком». Потом она внимательно следила за его карьерой, сама не зная, почему.

Встречалась с парнями-блондинами, словно в каждом искала те черты, которые сама придумала Тигру. Каково же было ее разочарование при личной встрече!..

Илья достал пачку сигарет и закурил. Марина очень удивилась: это – способ отвлечь себя от постоянной боли, или понты?

Наконец, Илья сказал:

– Привет. Надо поговорить. Пустишь?

– О чем? Я свое мнение о тебе составила, вряд ли оно изменится.

– Кто знает?..

– Ладно, заходи. Дверь слева от тебя. Дина, «свой».

Собака, словно кивнула ей и потрусила встречать гостя. А Марина, не дожидаясь его, направилась к дому. Она как раз добралась до ступеней, когда Илья подошел к ней.

– Могу чем-то помочь?

– Тебе самому надо быть осторожным, чтобы не навредить себе еще больше. Еще и курить начал… Просто откроешь дверь, когда я поднимусь.

Она повернула голову назад.

– Дина, давай-ка домой. Хватит тут хвостом крутить. Всей кобелей в округе перебаламутила.

Собака, прижав уши, покорно забралась по ступенькам. Марина, ловко переставляя костыли и подтягивая тело, поднялась наверх.

– Открывай, Илья.

Он выполнил команду. Динка быстрей хозяйки проскочила в дом.

Девушка прошла мимо Ильи, и он заметил ее уставший вид и темные круги под глазами.

– Не могу сказать «чувствуй себя, как дома», но – располагайся.

Она привалилась к вешалке и закрыла глаза. Что-то кольнуло Илью в сердце, но он быстро прогнал знакомое чувство жалости. Просто забрал у нее костыли, помог снять куртку и, обхватив девушку за пояс, отнес ее в комнату. Марина даже не успела возразить.

– Куда тебя? Где удобней сидеть?

– Диван.

Илья в два шага донес ее и осторожно посадил. Потом вернулся в коридор, снял куртку, обувь и зашел в комнату.

На Марину не произвело никакого впечатления его поведение. Она привыкла уже к братскому вниманию. А Илью она вообще никак не воспринимала. Смотрела на него карими блестящими глазами и…

– Садись, – сказала ему. – Я тебе сама расскажу кое-что интересное.

Он сел в кресло напротив нее.

– Я не предлагаю тебе отужинать со мной, – начала Марина, – потому что знаю, зачем ты приехал.

Илья сидел неподвижно, глядя ей прямо в глаза, не отводя своих голубых от ее потемневших шоколадных.

– И зачем же я приехал, по-твоему?

– Учти, Илья, я ложь вижу сразу. Я скажу. Но потребую ответ. И если ты не скажешь правду… Забудешь навсегда о многом.

– Хорошо, – согласился он, абсолютно уверенный в себе.

Вообще, эта девочка производила на него странное впечатление. Она не нравилась ему внешне – уж слишком была пацанкой, но в ней чувствовался стальной стержень – выдавали ее глаза, поворот головы, упрямо сжатые губы.

– Ты решил, мягко говоря, поухаживать за мной, проявить всяческие знаки внимания, помочь несчастной калеке, которая никому не нужна. Влюбить меня в себя для достижения своей цели. А потом – вали, Марина, на все четыре стороны. Мы же, су*ки продажные, только бабла от вас хотим. Бесчувственные твари. Так, Белый Тигр?

Тишина, повисшая в комнате после ее вопроса, казалось осязаемой, густой, тяжелой.

Илья растерялся. Он мог ей соврать. Поверила бы она или нет, не так уж и важно – доказать она ничего не сможет.

Сейчас они были, как два бойца перед боем. Каждый застыл в ожидании следующего шага. Секунды на весах понимания друг друга, на тех самых весах «ИСТИНА – ЛОЖЬ».

– … Так.

Снова тишина. Только теперь Илья не смотрел в глаза Марине.

– Ладно, – совершенно спокойно сказала она. – Проехали. Считай, сдал первый экзамен. Я ненавижу, когда люди врут. В нашей семье это не принято. У меня два старших брата, и я ни разу не видела и не слышала, чтобы они какую-то мерзость замышляли или делали.

– Это намек на то, что меня урыли бы за тебя?

– Первым был бы папа, потом они. Но я и сама смогу это сделать, когда поправлюсь. И сделаю.

Он засмеялся.

– С учетом моей травмы? Даже так – вряд ли.

– Посмотрим, когда оба вылечимся.

– Ты вызываешь меня на бой?

Голубые глаза Ильи насмешливо поглядывали на девчонку.

– А то! Легко! Завтра мне снимают гипс и каркас с колена. И уже можно начать восстановление. Месяцев через несколько ты будешь лежать на лопатках!

– Да я хоть сейчас согласен…

Маринка поняла, что ее фраза имела двойной смысл, и покраснела.

– Хорош прикалываться. Я на такие темы не разговариваю, – твердо сказала она.

– Понял.

– И еще. Не надо считать меня за дуру. Я не девочка-конфетка, и мне двадцать пять. Так что, поосторожней на поворотах.

Илья молчал, разглядывая девчонку, похожую на пацана, и чувствовал уважение к ней. Он еще не знал, что с ней случилось, но уже понимал, что сила духа этой «пружинки» намного мощнее его.

Он встал, подошел к ней и протянул руку для рукопожатия.

– Прости дурака старого. Это все от отчаяния. Хотя в любом случае, мне нет оправдания.

Марина вложила свою ладонь в его и крепко пожала.

– Бывает. На меня тоже дурь раньше нападала, потому и сижу сейчас закованная.

– Расскажешь?

– Интересно? Расскажу. Пошли на кухню, поедим чего-нибудь. Мама днем заезжала, что-то привезла. А я весь день по этапам ходила в родной больнице. И завтра снова туда.

– У меня завтра выходной. Могу помочь.

– Ты опять?!

– Нет, я просто предлагаю свою помощь.

Марина испытующе смотрела ему в глаза, но больше не видела в голубых глазах льда. Он растаял…

– Посмотрим. Надо поесть, а то я сейчас злая от голода. Идем…

Около десяти вечера и Марат поехал домой. В последнее время у него было слишком много свободного времени… Жить, как раньше, уже не хотелось, но желания, которые вырывали сердце и душу, неисполнимы. Оглянулся на горящего подсветкой «Фараона» и подумал, что этот клуб скоро станет не третьим его домом, после своего и родительского, а первым.

Марат медленно ехал по ночным улицам города и думал о том, что его ждет только Дуся. Маленький верный комочек, которому все равно, сколько у него финансовых средств, квартир, машин и прочей фигни. «Господи, как хочется, чтобы меня дома встретила Яна! Я бы позвонил в дверь, а она открыла ее с улыбкой… Идиот. Размечтался».

Так, разговаривая сам с собой, и доехал до дома. С удивлением заметил свет в окнах квартиры Мартина. Тут же прибавил скорость, поставил машину на подземную парковку и бегом, через две ступеньки, помчался к брату. Только в подъезде, между вторым и третьим этажом, пришел в себя. С чем он несется к Мартину? С вопросом, почему он ночует дома, а не у своей девушки? «Нет, сначала к себе: переоденусь, возьму Дусю и тогда уж пойду. На разведку. Может, накормит. У него всегда есть, чем поживиться».

Марат зашел к себе в квартиру, где собачонка встретила его веселыми прыжками и радостным повизгиванием.

– Дуся! Девочка моя! Соскучилась? Сейчас покормлю тебя, и в гости пойдем. К Мартину, да?

Собачка запрыгала еще веселее.

– Умница, все понимаешь. Ну, ешь.

Пока собачонка питалась, он принял душ, переоделся в домашнюю одежду и был готов идти к брату.

– Дуся! Бегом ко мне.

Он подхватил ее, посадил на руку и вышел из квартиры. Потом поднялся по лестнице на следующий этаж и нажал кнопку звонка.

Тишина была ему ответом. Он приложил ухо к двери – показалось, что вода шумит в ванной. На всякий случай нажал еще раз.

Дверь открылась…

– Привет, Марат, – с улыбкой приветствовала его Яна. – Проходи. Я не сразу поняла, что в дверь звонят. Непривычный звук. А Мартин в ванной.

Она повернулась к нему спиной и пошла на кухню. Марат стоял, как громом пораженный, вспоминая то, чего пожелал себе у клуба: «Я бы позвонил в дверь, а она открыла ее с улыбкой». Вот не сказать, а скажешь – формулируйте точно свои желания.

Наконец, он пришел в себя и шагнул внутрь, закрыв за собой дверь.

Ему нравилось бывать у брата. Они с детства «не разлей вода». Ни разу не подрались, не поссорились – не было повода. Мартин – самый настоящий старший брат и лучший друг.

«Угораздило же меня влюбиться в его девчонку. Черт! Как же быть?»

Его мысли были прерваны шипением и фырканьем. Марат огляделся и увидел черного взъерошенного котенка, который выгнув спину, боком наступал на него. Это было так забавно, что вызывало непроизвольную улыбку.

Дуся, сидящая на руках, никак не реагировала на агрессора. Она смотрела в сторону кухни, куда ушла Яна. Собачке было привычней общаться с людьми, а котенок ей был не интересен. Но Киту было все равно – это его территория, его женщина, все кругом его!

Марат хотел обойти злобного зверька, но не тут-то было – он был схвачен зубами-когтями за голую ногу.

– Ах, ты бандит такой!

На его возглас из кухни выскочила Янка.

– Кит! Ты почему такой противный? Тебя же покормили! Что ты пристаешь ко всем? Сейчас, Марат, я его отвлеку, иначе он не отцепится.

Она вернулась на кухню, взяла пакетик с кормом и пошуршала им – Марат был освобожден!

Он зашел следом, все еще держа Дусю на руках.

– Людоед! – возмутился он. – Где вы взяли это чудовище?

– Это мне Мартин подарил, – счастливо улыбаясь, сказала Яна. – Знаешь, я тоже подозреваю, что Кита выгнали за гадкое поведение из самого страшного места.

– Кит? Его зовут Кит? Тогда уж кит-убийца. Как думаешь, Дусю можно отпустить на пол?

Яна с умилением смотрела на маленькую собачку с глазами бусинками.

Она подошла почти вплотную к Марату и погладила Дусю, сидящую у него на руках, приблизила к ней лицо, и тут же собачка лизнула ее в нос. Девушка рассмеялась…

Марат смотрел на Яну, не дыша. Он даже чувствовал аромат какого-то летнего цветка, мимолетно-неуловимого.

Так близко! И так далеко… Внутри все дрожало. Сердце не билось – оно гудело в груди, заставляя вибрировать каждую мышцу, каждый нерв! Хотелось обнять ее, прижать к себе, целовать… глубоко, долго, влажно. Провести пальцами по тонкой шее, чуть прихватывая дыхание, впитать в себя ее мечущийся пульс, опуститься к ключицам, и ниже… увидеть, как она закроет глаза от блаженства, услышать стоны, частые вздохи… ощутить ее руки на своих плечах, груди, животе и… горячие губы, рассыпающие дорожками отметины – везде…

Господи! Что за наваждение?!

У Марата в глазах потемнело – он забыл, что надо дышать. Ему нужна была она, как этот самый чертов воздух, как сама жизнь!..

Яна уже давно забрала у него Дусю и ушла, а он все стоял, как изваяние. «Марат, дыши, дыши! Сделай вдох!» – мозг вопил ему команду к спасению.

Осторожное царапание ноги вернуло его в реальность из того прекрасного, но чужого мира грез. Марат опустил глаза и увидел, как котенок пытается «прогнать» его со своей игрушки. Оказывается, он стоял на бантике из бумажки, собственности этого маленького монстра. Марат отдышался и пошел в комнату, откуда слышалась возня и смех Яны. Туда же, сломя голову, промчался Кит с бумажным бантиком в зубах, видимо, ревнуя собачку к хозяйке. Марат не успел сделать и пары шагов, как дверь ванной открылась, и вышел Мартин. Секундное замешательство обоих братьев…

– Привет, Марат.

– Здорово. Ты извини, я не знал, что у тебя гости. Просто свет увидел в окне, когда подъехал, и решил проведать старшего брата.

– Да ладно, чего ты извиняешься. Есть с нами будешь? Мы сами только приехали. Яна у родителей была, вот мы и припозднились.

– Буду, если накормите. А ты потом еще к ней поедешь?

– Нет, – сказал Мартин и отвернулся, чтобы не видеть реакцию Марата. – Она ко мне переехала. Мы здесь будем жить.

Молчание за спиной подтвердило догадки Мартина. Потом послышался глубокий вздох.

– Поздравляю тебя. Так надо понимать, что у вас все очень серьезно?

Старший повернулся к младшему и, открыто глядя в глаза, произнес:

– Да. Я люблю ее. Для меня нет, и не будет никого другого. Ты же знаешь – я, как и мой отец, однолюб. Если не она, то никто.

– Понял, – наклонив голову набок, сказал Марат. – Это хорошо, когда любишь. Это хорошо. Если не больно.

Тишине и покою в этом доме пришел конец: сначала кот промчался за Дусей, потом она за ним. И все это – с тявканьем, мяуканьем, проворачиванием лап на поворотах. В квартире Мартина нечего было свалить на пол, но и ковров у него не было, поэтому шум от этой скачки был ощутимый.

Братья вместе зашли в комнату, где хохотала Янка, лежа на полу и спасая Дусю от Кита. Мартин и Марат переглянулись и покачали головами.

– Яна, – позвал Марат, – давай мне девочку, иначе ваш черт ее покусает.

Котенок прыгал, наскакивал, пытаясь отбить свою добычу, которая и не подозревала о его охотничьих замыслах. Бой закончился передачей Дуси в руки хозяина. Яна насмеялась так, что у нее болели щеки. Она встала с пола и спросила:

– Идем есть? Уже все готово.

Совместный ужин прошел на удивление спокойно. Собачонка так и сидела на диванчике рядом с Маратом, а кот всячески пытался ее оттуда выманить, но она его не понимала. Да и ей пора было спать. Поэтому сразу после ужина Марат ушел.

– Он всегда такой грустный? – спросила Яна Мартина, протирая стол.

– Нет. По-разному бывает, – ответил он, домывая посуду. – Чем мы с тобой сейчас займемся?

– Я что-то замерзла. Может, включишь камин?

– Камин?.. С удовольствием…

Марат прекрасно понял брата. Да, собственно, и не собирался лезть в их отношения. Но мечтать-то ему никто не может запретить.

Он смотрел на ненастоящий огонь, сидя на полу перед своим камином, и представлял рядом с собой Яну, положившую голову ему на плечо. Закрыл глаза и лег на пол, раскинув руки в стороны. Глубоко вздохнул, уносясь в несбыточную сказочную жизнь. Губы приоткрылись, грудь начала чаще подниматься, пальцы сжались в кулаки.

Вот сейчас – она здесь, наклоняется к нему, трогает губами закрытые глаза, скулы, подбородок, шею, грудь, опускаясь все ниже… Как горячо, огненно-сладко, запретно…

IeqSAlctK8M.jpg

В какой-то момент этого грешного видения Марат запрокинул голову и чуть не взвыл от острого наслаждения, счастья… и еще более острой боли… в сердце, где поселилась тоска.

Всю ночь Марат видел сны со «своей Яной». Он просыпался, вставал, пил воду, снова засыпал. И опять она возвращалась. Не такая, как в том, первом сне, когда она смотрела мимо него, искала Мартина.

Яна была нежная, ласковая, гибкая, тонкая, льнущая к нему. Она смотрела только в глаза. Марат чувствовал ее своим телом. Все мышцы звенели, когда она пальчиком рисовала на нем какие-то узоры. Губами еле касалась его губ, впадинки у шеи, чем выбивала из него дух. Он переворачивал ее на спину, проводя широкими ладонями по худеньким рукам, груди, плоскому животу, длинным ногам. Прижимая к себе, гладил ее шею, спину…

Он не признался бы никому, что во сне к нему приходила девушка его старшего брата. Никому.

Это – только его тайна, его жизнь, его боль. Марат не хотел отпускать ни на миг свою мечту. Он снова и снова целовал ее всю, от узких ступней до горячих покусанных им же губ. Слышал каждый ее вздох, тихий стон, сам задыхался от блаженства. Никогда, ни с одной женщиной он не испытывал такого наслаждения, как в своем сне с призрачной Яной. Он ее любил…

Марат понимал, что никакой надежды у него нет – видел отношения между братом и Яной, слышал его признание в любви своей единственной…

Но ему было так сладко и одновременно больно в этих снах!.. Он держал ее в объятиях, чувствовал каждый изгиб, слушал дыхание, стук сердца, стоны, вздохи. Нет, он не посмел даже во сне переступить черту, но точно знал, что когда-нибудь, так же, в стране Морфея возьмет ее всю, без остатка…

Сон растает, как туман, словно и не было ничего, только вот губы, руки, кожа – все запомнило ту самую, недоступную.

Нет, не готов «отдать ее», она будет с ним хотя бы так. Это глупо, неправильно, но по-другому Марат не мог, он безумно любил Яну, девушку старшего брата…

А сама Яна ни о ком и ни о чем другом не думала, кроме Мартина.

Пока он домывал посуду, она стояла позади него, обняв за талию, и тихонько целовала там, где его гладкая смуглая кожа не была прикрыта майкой. Дыхание Мартина учащалось, мышцы сокращались, посуда в руках позвякивала, но он не мешал Яне наслаждаться его телом.

– Ты такой вкусный, ароматный, – прошептала она. – Я тоже так хочу. Отпустишь меня ненадолго…

– Иди, я буду ждать тебя у камина.

Когда через некоторое время Яна вышла в одном полотенце, она увидела белую «шкуру» на полу у огня. На ней полулежал ее краснокожий индеец, прикрытый лишь другим покрывалом. Он похлопал по месту рядом с собой.

– Иди ко мне. Целый день прошел, я соскучился.

Яна подошла, опустилась на колени, не отрывая взгляда от Мартина. Он видел в ее глазах восхищение, желание, любовь. Хотел ли услышать эти слова? Наверное, хотел. Но для него было гораздо важнее то, что она переехала к нему. Это стоило любых речей.

Яна протянула руку к его лицу, провела пальцем по контуру, потом дотронулась до губ, которые у Мартина были большими, мягкими. Она не уловила момент, когда он обхватил ее палец губами и лизнул его, глядя черными глазами прямо в душу. У нее полыхнуло под кожей – огонь, горячий и быстрый, пробежал к груди, заставляя ее напрячься, и сосредоточился в самом низу. Яна приблизилась к его губам. Мартин выпустил ее палец, ожидая ее дальнейших действий. Она нежно коснулась его, шепча между поцелуями слова:

– Я… так… скучала… без… тебя… Я… хочу… сегодня…сама…

Мартин резко вдохнул воздух. И лег на спину.

– Я весь твой.

Она просунула руку под его покрывало, чтобы убедиться, что на нем нет ничего из одежды.

– Я сейчас, – прошептала она и куда-то ушла.

Но очень быстро вернулась, неся в руке какую-то вазочку.

– Мартин, закрой глаза.

Он повиновался. И теперь его зрением стал каждый нерв, каждая клеточка и слух. Он понял, что Яна сбросила с себя полотенце.

Вдруг он протянул ей руку, привлекая внимание.

– Что?

– Где мелкий бандит? Я не хочу, чтобы он бросился тебе на ногу.

– Дуся его измотала, он спит, даже ротик открыл, – ее шепот слышался все ближе.

Легкое дыхание коснулось его груди, потом Мартин почувствовал ее горячие губы, ласкающие его кожу.

– Так хочется тебя схватить, сжать, подмять под себя, – он говорил с закрытыми глазами, сжав пальцы, – подчинить…

Ее прерывистый выдох обжег ему кожу.

– Как это – подчинить?

– Потом узнаешь, хрусталинка моя…

– Ладно…

Влажные дорожки рассыпались по его плечам, подбородку… Становилось не выносимо жарко…

Вдруг… ледяное касание оплавило шею и медленно поползло вниз, на грудь.

Мартин зашипел сквозь сжатые зубы:

– Янка! Что ты делаешь?.. Не сдержусь…

Вслед за ледяным кубиком по телу расцвели отметины, сжигающие напрочь выдержку…

– ЯНА…

Его шепот больше походил на немой крик.

– Я здесь. Ты сам разрешил.

Послышался звук разрываемой фольги, и ее аккуратные плавные движения, раскатывающие защиту по его готовому органу. А ему так хотелось, чтобы она забыла!..

– Я могу тебя хотя бы трогать? Можно открыть глаза?

Она слышала нетерпение в каждом звуке.

– Скоро…

Мартин почувствовал, как она садится на него, тихо ахает и медленно опускается, по сантиметру вбирая в себя. Их общий стон заставил Мартина открыть глаза: Яна сидела, откинув голову назад и выгнув спину, опираясь руками на его бедра. Она замерла в предчувствии той самой сметающей все страсти. Хотелось продлить это скольжение, чтобы потом взлететь на гребне волны!

Мартин чуть двинул бедрами – ответом ему был протяжный стон. Яна не смотрела на него, она была где-то далеко. И ему это не нравилось – только с ним, глаза в глаза. Он положил ей руки почти на талию и сильно толкнулся вперед.

– Смотри на меня.

Яна тут же выпрямилась, взглянула на него, уперлась руками в грудь, слегка сжав пальцы.

– Я здесь, с тобой, мой Орка…

И сжала мышцами его внутри себя. Она уже поняла, что это имя действует на Мартина, как хлесткая плеть. Яна хотела, чтобы он отпустил тормоза!

– Нет, пока рано, – прошептал он, понимая, чего она хочет, и сдерживая себя железным усилием воли.

Она снова сжала его, получив встречный толчок и первую молнию по телу. А потом все закрутилось: разряды и импульсы играли и били по всему телу. Нарастающие судорожные движения передавались от нее к нему.

– Вот оно! Вот! Мартиииин…

Ее тело выгибалось, стоны, всхлипы, вскрики, и его громкий протяжный стон… Держась за руки, в водовороте ощущений, взрывов, полета…

Яна, все еще сидя на нем, легла Мартину на грудь, пытаясь усмирить дыхание.

– Это всегда так будет?

– Это – только начало. Будет лучше, намного…

Они так и уснули на полу, под одним покрывалом, как в прерии у костра.

А утром их разбудил Кит, который решил залезть сверху на эту непонятную кучу. Его коготки чувствовались даже через покрывало. Пришлось срочно вставать…

Яне было непривычно в столь свободном пространстве: ее квартира была в три раза меньше. Но Мартин вел себя так, словно она здесь всегда жила, и это ее дом. Напряжение быстро растаяло. Уже на кухне, за столом он начал говорить, улыбаясь своим воспоминаниям:

– Я же тебе не рассказал, как я вчера вывозил кота и твои вещи под неусыпным контролем соседки с первого этажа.

– Да ты что?! Она к тебе приставала? Или, как всегда, из окна шпионила?

– Слушай. Я за один раз все не вынес. Ты знаешь, думал, она вывалится в окно, как только я вышел из машины. Без тебя! Ключи ты мне дала, а ей-то это неведомо. Я спокойно открыл дверь подъезда – бедная женщина готова была носом окно прорезать, но ей все равно под таким углом было плохо видно. Поднялся на лифте, собрал самое необходимое, коту сказал, что переезжаем, и понес вещи в машину. Представь: двери лифта открываются на первом этаже: вот она – стоит, руки в боки. И смотрит на меня, будто я вор. Мимо нее пройти – все равно, что через КПП без пропуска. Встала прямо в дверях и не выпускает. Меня смех разобрал, но как-то неудобно потешаться над пожилым человеком. Она: «Куда это ты(!) с Янкиными вещами пошел? А ее мать знает? А вдруг ты ее убил и следы заметаешь?» Я, конечно, все понимаю: бдительность, время такое, человек человеку волк и т.д., но, когда она последнюю фразу сказала, мне стало не до смеха. «Убил» – страшное слово. Видимо, мои глаза в этот момент выражали весь ужас мира, потому что она сказала: «Ой…», чуть присела и мелкими шажками удалилась к себе в квартиру. Мне показалось, что ей срочно куда-то захотелось. Больше она не выходила, поэтому мы с Китом спокойно погрузились и поехали по магазинам. Но нос этой соседки так и торчал в окне.

– Вот ведь! Всю жизнь за всеми следит, доносит, сплетничает. Нервы измотала всему двору! Должно быть только так, как она считает правильным. Но даже тогда, она все равно будет задавать свои вопросы. А куда вы вчера ездили с этим бандитом?

Они продолжали разговаривать, уже одеваясь в коридоре.

– Корм ему купили, сиденье специальное – будем учиться ходить в туалет по-человечески, игрушки разные для развития котенка, витаминки, шлейки для прогулок. Дом ему присмотрели многоуровневый, с верандой, когтеточкой, спальней. Там все натуральное, чтобы аллергии у него не было.

– Боже мой! Что ты говоришь? И неужели ты веришь, что с ним можно куда-то выйти?

– Вчера он со мной ходил, сидя в домике, а в выходной поедем к моим родителям – там уже надо на поводок его сажать.

– Стоп-стоп. Это так, между делом, ты мне сообщаешь, что мы едем к твоим родителям?

– А что тут такого? Познакомитесь. Мы же теперь вместе. Навсегда. Да?

Мартин посмотрел ей в глаза, ожидая ответ.

– Да, навсегда, – выдохнула совершенно счастливая Яна.

Он прижал ее к себе, гладил волосы, дышал чуть чаще обычного. Потом чуть отодвинул, чтобы посмотреть в глаза, и сказал:

– Ты моя. Поняла?

Она кивнула, все шире улыбаясь.

– Я только твоя. Но и ты – только мой!

– Будь уверена.

Кот крутился под ногами, видимо, предполагая выезд.

– Нет, ты остаешься, – сказал ему Мартин. – Дом охраняй!

Янка хмыкнула, опасаясь, как бы не пострадал охраняемый объект от самого охраняющего.

Дальше день покатился своим чередом: работу, вне зависимости от любви, никто не отменял.

Яна не заходила в серверную, а компьютер работал исправно. Значит, вечером, после тренировки снова будет жарко… Стоило Яне об этом подумать, как румянец заливал ее щеки.

Чтобы отвлечься от своих мыслей, она прислушалась к тому, что говорят в кабинете. А девчонки неустанно теперь обсуждали Федор.

– … Настя, я же тебе говорю: вчера поздно возвращалась от родителей. Смотрю Федечка выруливает из «Маски» с двумя телками, обеих обнимает и сажает в такси, и сам туда же. Что тут говорить? Бабник он и есть. Енот-потаскун!

Настя вздохнула, постучала пальцами по столу, задумчиво глядя в окно. Потом тряхнула волосами и выдала:

– Я ему устрою райскую жизнь – забудет вообще, как по койкам прыгать.

Тут уже Яна не выдержала.

– Да зачем он тебе, Настенька? Ну, зачем? Только ранишь себе сердце.

– Нравится он мне! Понимаешь, нравится! Я не такая железная, как ты. У тебя нет никого, и тебе все равно, а я так не могу. Я хочу семью, детей!

Настя чуть не плакала. Девчонки молчали. Никто не ожидал, что Настя влюбится, а выходило именно так. Яна вздохнула.

– Что ты там придумала, стрекоза?

– Последнее средство – ревность. Проверю – если не подействует, тогда – точка.

– Ясно. Орудие ревности нашла?

– Да. Брата двоюродного попросила, он такого же возраста, как Федя. Байкер. Здоровенный! Завтра за мной приедет после работы, сегодня-то Феди нет – выходной.

Девчонки засуетились.

– А твой брат женат? А может…

– Не может, – строго сказала Настя. – Он женат, сыновят и дочерят – дважды!

– Ого!

Все опять зажужжали, как пчелы, уткнувшись в компьютеры. Завтра будет представление!

А Яна, между тем, думала, почему еще до сих пор не позвонила мама с расспросами и наставлениями. «Неужели что-то в ней изменилось? Да не может этого быть! Выждет денек и начнет массированную атаку».

Илья свой выходной проводил с Мариной. Заехал за ней утром, как договорились вчера за ужином. Она сначала не хотела принимать помощь, но Илья ей обрисовал все плюсы и минусы ее одиночного выезда, добавил красок про очень неприятные ощущения после первого дня гимнастики и прочих физиопроцедур, и Марина сдалась. Сама видела, как плачут взрослые мужики на ее сеансах. А просить кого-то из семьи ей было уже стыдно, и так они из-за ее дурости из кожи вывернулись.

Пока ехали в больницу, ей позвонили все родственники, предлагая свои услуги. Но она сказала, что у нее уже есть помощник.

После всех экзекуций, она откровенно сказала Илье, что он просто спас ее сегодня. Она же была уверена, что сразу «побежит», как только ей снимут гипс и каркас. Это другие не могут, а она сможет! Но вышло все, как у всех: на ахилл нацепили поддерживающий гипсовый сапожок, а колено зафиксировали тугой повязкой. В итоге она опять почти обездвижена. Но тут добавился еще и страх того, что кто-то заденет или толкнет. А с Ильей эти переживания быстро испарились. Он, как заправский секьюрити, оберегал ее со всех сторон, ибо знал, что такое травмы и их усугубление.

Марина очень устала. Она не хотела показывать Илье, как ей больно после первого «гимнастического» занятия, кусала губы, отворачивалась к окну, чтобы засунуть слезы внутрь.

Илья искоса поглядывал на нее. Потом обнял за плечо, подтянул к себе поближе и сказал:

– Я знаю, как тебе больно. Хочешь, поплачь на моей широкой груди – на этом джемпере не заметно будет. Никому.

Марина легла щекой на него, спрятавшись в отворотах куртки, и только судорожно дышала, пытаясь протолкнуть слезы. Илья прижал ее голову к себе, ощущая, как она напряжена.

– Сейчас приедем, я тебя накормлю, напою и спать уложу. И все будет, как в сказке, – приговаривал он.

Маринка фыркнула и хотела вылезти из-под его руки, но не вышло – Илья не выпустил.

– Отдохни, упертая головушка.

И она затихла. Почему-то сейчас Илья ей напомнил отца, который стоически выносил все закидоны дочери. Только вот так же прижимал ее к себе, гладил по волосам и вздыхал.

Она задремала, но проснулась, когда поняла, что машина давно стоит.

– Приехали?

– Да. Открывай ворота.

Илья вышел из машины, обошел ее и взял Марину на руки – осторожно и для себя, и для нее.

– Тебе же нельзя! Так не надо меня брать – опасно! – испугалась она.

– Ничего страшного, за две минуты не сломаюсь. Ты легкая… Дина! Не мешай! Место, Дина.

Марина онемела от такого властного тона. Молча «доехала» до дивана и там уже сняла ветровку.

Илья вернулся в коридор, разулся, повесил куртку на вешалку и вернулся.

– Марин, ты уж извини, что шумнул на твою собаку. Просто я не знаю, чего от нее ожидать.

– Дина умная девочка, мне ее отдал М…мой брат. Свою собаку отдал, чтобы мне не было одиноко.

– Ладно, понял. Я перед ней извинюсь.

Марина совсем растерялась, смотрела на него во все глаза – он так серьезно говорил. Илья глянул на девушку, сдерживаясь из последних сил, и все-таки рассмеялся.

– Ты бы себя видела!

– Да ну тебя! Ты меня совсем запутал.

Они смеялись до слез. Это было, как расслабление после тяжелого дня.

– Представляю картину, как ты, стоя на одном колене, просишь прощения у собаки!

И снова взрыв хохота.

Илья успокоился первым.

– Так, я на кухню, разогрею, что там есть. А ты отдохни.

Он подошел, поправил подушки и осторожно повернул Марину, укладывая ее на диван. Она послушалась. Так невыносимо устала, что на время отложила свою привычку доказывать всем, что она не маленькая.

Вздохнула и, закрывая глаза, прошептала:

– Спасибо, Илья.

«Все-таки не назвала Белым Тигром. Не вернул пока свое имя». Глядя на уснувшую бунтарку, он твердо для себя решил заслужить, чтобы именно она назвала его так. Эта непонятная девчонка, похожая на пацана.