А ты не такой?

Глава 34.

Мартин, уставший и измученный, присел на корточки перед котом, погладил его по голове. Котенок сам ласкался к человеку, которого считал «своим». Но долго мирных отношений с котом не получалось, он начинал кусаться.

– Ты не меняешься, бандит. Шарф отдашь или просто похвастаться принес?

Мартин попробовал отобрать изодранную тряпку у кота, но ничего не вышло: трофей переместился во дворец Дракулы. Кот освободил хозяйское место на кровати.

Мартин снял с себя легкую куртку, в которой приехал, разулся и пошел в спальню. Сердце в груди и висках билось так, что закладывало уши. Он несколько раз глубоко вдохнул и медленно выдохнул. И только после того, как немного успокоил сердцебиение, зашел в комнату…

Комок подкатил к горлу, слезы защипали глаза. Слезы! У него! У индейца! Но смотреть спокойно на спящую Яну было невозможно. Она лежала, как тогда, в ночь корпоратива, на спине, чуть отвернув голову в сторону. Покрывало сползло, открывая взгляду белую майку на узеньких бретельках, прозрачно-розовую кожу, тонкие ключицы. Мартину показалось, что она еще больше похудела. В полумраке комнаты казалось, что под глазами залегли глубокие тени. Но скорее всего, так казалось из-за длинных ресниц…

Мартин подошел ближе, протянул уже к ней руку, но остановился. Цвет его кожи стал еще темнее от загара. Но и с дороги не мешало бы ополоснуться. Яна лежала перед ним такая чистенькая, точно – как капля росы. И он после почти суток пути со всеми пересадками, машинами, вокзалами… Мартин развернулся и пошел в душ.

Проходя мимо домика кота, увидел его мордочку, выглядывающую из спаленки.

– Не мешало бы тебе закрыться, маленький еще, – прошептал ему Мартин.

Он потратил на водные процедуры пять минут, стараясь не шуметь и не включать сильный напор воды. Вообще, после месяца пребывания в дикой природе Мартин научился ценить блага цивилизации и экономить природные ресурсы.

Он заплел одну косу из мокрых волос, бедра прикрыл полотенцем и снова пошел в спальню. Надеялся, что не разбудил Яну шумом воды.

Нет, она спала все так же. Откуда было знать Мартину, что ночью Янка долго возилась и не могла уснуть. На прикроватной тумбочке лежал кулон, который он оставил перед отъездом. Значит, ей было здесь сложно, если эта вещица не была убрана. Мартин обошел кровать со своей стороны и лег на бок рядом с Яной, подставив руку под голову. Он не мог насмотреться, ему не верилось, что она лежит рядом. Чуть наклонившись, тронул губами ее подбородок, потом, едва касаясь, щеку. Отодвинулся, чтобы посмотреть, не проснулась ли она. Яна спала, но брови сдвинула, словно не понимала, что происходит. Мартин улыбнулся и снова наклонился к ней, целуя в кончик носа. Волшебная кнопка сработала, и Янка заулыбалась во сне.

– Маартиин… – прошептала она еле слышно. – Когда ты приедешь, Мартин?

– Я уже приехал, Янааа…

Она замотала головой во сне, губы задрожали – по всему выходило, что она сейчас заплачет. Мартин обнял ее и прижал к себе, целуя нежно и осторожно, чтобы не напугать. Яна продолжала спать, но уже как-то беспокойно.

– Янка, росинка моя, просыпайся. Я здесь уже.

После слова «росинка» она открыла глаза и смотрела прямо на него, моргая и моргая. Наконец, взгляд ее стал осознанным, удивленным. Она подняла руку, провела по контуру его лица, по линии носа, по любимым пухлым губам, а он поцеловал ее пальцы. Янка вздрогнула.

– Ты не сон?

– Нет. Я здесь, с тобой. Видишь – кота нет рядом. А я есть.

Мартин стянул с нее покрывало, провел рукой от шеи до колен и обратно, попутно поднимая майку. Все это время он смотрел Яне в глаза. Рука под майкой легла на грудь – Янка тихо застонала, потянулась к нему. Он сел и потянул ее за руки, приподнимая с кровати. Она тут же обняла его, целуя шею, плечи, скулы.

– Мартин, ты, Мартин… – между поцелуями шептала она прерывающимся голосом.

Он снял с нее майку, обнажая тело до пояса. В рассветном полумраке ее кожа казалась перламутровой. Мартин снова уложил ее на спину, снял с себя полотенце. Яна увидела его полную готовность. Ее губы сложились в букву «О». А он только усмехнулся:

– Я скучал…

Мартин аккуратно подцепил ее шортики и тоже потянул их вниз. Янка помогала ему ногами.

– Милая, ты еще больше похудела.

– Не отвлекайся, Мартин.

Он наклонился к ней и влажно поцеловал живот чуть ниже пупка. Потом еще, рядышком, и еще.

Находясь между ее ног, стоя уже на локтях, Мартин продолжал возбуждать Яну, целуя ее грудь, шею, уши – везде, где мог дотянуться. Его дыхание разгоняло мурашки по коже и всполохи горячего желания внутри. Янка постанывала, закусив губу. Она гладила его руками. Приподнимала колени и касалась ими его тела. Внутри все скручивалось в тугие спирали.

– Яна, хочу тебя…

Его слова прозвучали, как команда. Она раскрылась ему навстречу и почувствовала, как он входит в нее, аккуратно, не глубоко, совершая плавные движения, словно боится сделать ей больно. Янка обвила его ногами, двигаясь навстречу. Целовала мощные загоревшие плечи, хваталась руками за шею, спину, впиваясь несильно ногтями.

Мартин не ускорял движения, но менял глубину и угол проникновения. Он хотел почувствовать, как зарождается дрожь в ее теле, как накатывает волна и откатывается назад, а Янка балансирует на этой волне. Все для нее, и не важно, чего это стоило его выдержке.

– Мартин, Мартииин… я… ты…

Она не могла закончить свою мысль, потому что огненный шторм уже подхватил ее и понес куда-то, и только Мартин был рядом. Янка держалась за него, чувствуя, как их вместе подняло высоко-высоко и закружило, сотрясая и вырывая стоны из горла.

– Яна!..

Последний толчок, дрожь, выдох… Вдох… Вместе!

После бурной встречи Яна снова уснула, уставшая и счастливая. А Мартин, отвыкший от этого часового пояса, не мог даже лежать. Он оделся, вышел на лестничную площадку, спустился на этаж ниже и позвонил в квартиру Марата. Ответом ему была тишина. Мартин вспомнил, что в это время брат обычно бегает на стадионе неподалеку. Решил ему позвонить. Марат сразу же ответил:

– Мартин, привет! Что это вдруг ты звонишь? Как отдых?

– Привет, Марик. Я уже дома.

– Как дома?

– Да вот соскучился и решил пораньше приехать.

– А твой отец? Как он воспринял это?

– Понял меня и помог с билетами. Лучше скажи, в котором часу к родителям договорились ехать?

– К двум. Ты уж, наверное, отвык от машины?

– Да, есть немного.

– Тогда я за рулем.

– Спасибо. До встречи.

Мартин вернулся в свою квартиру, а Марат так и остался стоять с телефоном в руке, собирая волю в кулак, потому что понимал, что со свадьбами никто тянуть не будет, и скоро его брат и сестра станут семейными людьми. А он… Он – нет.

Яна все еще не проснулась. Выспавшийся голодный кот вышел на охоту. Хозяин уже не был диковинкой, поэтому на него было совершено нападение. Мартин прижал котенка спиной к полу и поглаживал ему животик, чем вызвал возмущение у разбойника – такого панибратского отношения никто себе не позволял.

– Пошли, накормлю тебя, хоть ты и царапаешься.

Они оба завтракали, когда на кухню тихо зашла Янка. Остановилась и смотрела на Мартина, не отрываясь.

– Яна, что случилось?

Он подошел к ней, обнял. Она спряталась у него на груди.

– Я думала, что ты мне приснился. И на самом деле ты еще не приехал.

– Я здесь. И я не сон.

Они стояли, обнявшись, словно боялись отпустить друг друга. Кот все решил за них сам: он цапнул Янку за ногу и тут же оттолкнулся от нее и умчался за угол, откуда потом выглядывал в ожидании погони. Но люди не захотели с ним играть, они все стояли рядышком, не обращая на него внимания. Коту стало скучно, и он ушел в домик.

– Мне надо… сам знаешь, куда, – шепнула она.

– Иди, – сказал Мартин, выпуская ее из своих рук. – Я пока кашу тебе сварю. Манную будешь?

Янка уже дошла до туалета, но остановилась и повернулась. Она смотрела на Мартина удивленными глазами.

– Манную? Ты умеешь готовить манную кашу?

– Да, а что такое? У меня же есть младшие брат и сестра. Ну, в этом вопросе, в основном, сестра. Марат не ел каши. А Маринка любила.

Яна покачала головой и восторженно прошептала:

– Ты мой кумир! Каша манная – это из далекого счастливого детства. Готовь! Я быстро!

А Мартин обратил внимание на ее слова про «счастливое детство», что лишний раз подтверждало его догадки про что-то, не очень хорошее в юности.

Зная, как Яна любит смотреть, когда он готовит, Мартин добавил штрихов к своему виду: собрал волосы в высокий хвост и снял футболку. На нем были только низко сидящие на бедрах спортивные брюки.

Янка вернулась на кухню с еще мокрыми волосами. Они уже не так торчали, потому что немного отросли.

– Ты решила не стричься? Будем с тобой вместе с косами ходить.

Она хихикнула, представив, как они идут на работу – у обоих по две косы заплетены. А потом вспомнила, что через несколько месяцев она уйдет в декрет. Кстати…

– Мартин, – подвигая к себе тарелку с кашей, сказала она, – нам надо серьезно поговорить.

– Не пугай меня! Хотя бы тему обозначь.

– Сейчас кашу доем. Очень вкусно! Не могу говорить и есть одновременно. Ты колдун! Ты очень красивый колдун.

Он усмехнулся. Сел напротив Яны и ждал, что же она хочет ему сказать. Неужели отец прав?..

– Ух. Наелась! Я не встану со стула. Я ко-ло-бок.

Мартин не смог удержать смех. Он встал, взял ее на руки и понес к любимому огромному дивану с подушками. Янка обняла его за шею, прижимаясь к щеке теплыми губами.

– Ты очень-очень стройный колобок. Как соломинка из сказки, помни…

– Мартин, я беременна.

Он замер, не дойдя до дивана.

– Прости, мне сейчас послышалось?

– Нет, я действительно беременна. Только не вздумай сказать, что не ты отец.

Ее слова, произнесенные в шутку, одновременно с выжидательным испуганным взглядом, вновь наводили на грустные мысли. Мартин присел на диван, устраивая Яну к себе на колени. Он убрал едва влажные волосы от ее лица. Поцеловал в губы, легонько прикусывая их.

– Яна, отец я, и только я. Никому другому я не отдам свое счастье.

Она молчала, ожидая от него изумления, вопросов, неверия. Но ничего этого не было.

– Ты даже не удивлен! Как так? Ты же говорил, что не можешь…

– Яна, я не просто удивлен, я шокирован!

Он помолчал немного, продолжая смотреть на нее с нежной улыбкой.

– Для того, чтобы выразить все свои чувства, – все-таки начал говорить Мартин, – мне нужно сначала признаться, что я обманул тебя.

– Ты? – Янка даже вскрикнула. – Ты обманул? Не может этого быть. Ты никогда не врешь. Ты не такой, как все! И Марат то же самое говорил.

– И все-таки обманул. Я все тебе расскажу, а ты уж суди сама, что со мной делать.

Рассказ Мартина не был долгим. С каждым сказанным словом ему становилось легче. Ложь в любом ее виде была для него неприемлема. Но в этой ситуации Мартин жил с обманом больше двух месяцев.

Он честно сказал Яне, что заметил ее болезненную реакцию на детей и упоминание о них. Видел, как ее трясло от Михаила, и сам лично прочувствовал, как сложно было Янке довериться в постели. Путем нехитрых умозаключений Мартин пришел к выводу, что в прошлом Яны была какая-то беда, связанная с ребенком, и могут случиться проблемы с зачатием чисто психологического свойства. Поэтому он в какой-то момент их отношений решил взять на себя ответственность за то, что у них, возможно, не будет детей.

Все сказанное Мартином в сухом, каком-то статистическом виде, с абсолютно спокойным выражением лица, ввело Яну в заторможенное состояние. Она словно со стороны наблюдала за его откровениями: вот сидит тоненькая девушка в шортах и майке на коленях у красивого полуобнаженного мужчины и слушает, как за ней наблюдали, делали какие-то сопоставления, выводы, решали за нее… Эта девушка радовалась чуду, которое вовсе и не было чудом. Нет, вполне вероятно, чудом было то, что она вообще смогла забеременеть, но Яна-то радовалась за Мартина, а не за себя! Что это? Обман во благо? А такое разве бывает? Это оправдано?

Мартин смотрел на Яну и видел, что теряет все, что было между ними за эти неполных три месяца. Светло-зеленые глаза, лучившиеся счастьем всего лишь двадцать минут назад, теперь были пустыми и безжизненными, как провалы окон в брошенном домишке.

Мартин не видел никогда такую Яну. Она не приняла его обман. Он старался не показать своего страха потери любимой женщины. Просто ждал, что она скажет.

Яна, наконец, пришла в себя, почувствовала всю неуместность своего наряда и попыталась встать, но Мартин тут же обнял ее, не отпуская от себя. Она вся замерла, будто застыла. Мартин просто кожей, сердцем ощущал, как Яна отдаляется от него, как будто он из последних сил хватает ускользающий солнечный свет.

Она, не говоря ни слова, отодвинула его руки и встала. Посмотрела на него сверху вниз ничего не выражающим взглядом и ушла в спальню. Слышно стало, как поехала дверца шкафа-купе, потом она закрылась, зашуршал какой-то пакет, и наступила тишина. Мартин сидел, выпрямив спину, словно ждал своего приговора.

И дождался: Яна вышла из комнаты полностью одетая с сумкой в руке и прямиком – в коридор. В полной тишине. Тут уже Мартин резко встал и последовал за ней.

– Яна, скажи что-нибудь. Не молчи.

Она обулась, взяла сумку, остановилась, отвернувшись в сторону. Потом вздохнула, оглянулась на него, и Мартин вздрогнул от той боли, что плескалась в ее глазах вместе со слезами.

– Чудес не бывает, – сказала она.

Потом помолчала, пытаясь совладать с рыданием, сдавившим горло, и спросила:

– Так какой ты, Мартин? Как все?

Она ждала ответа.

– Я обычный. Но я люблю тебя.

Она кивнула поникшей головой и вышла из квартиры.

Мартин остался стоять, как каменная статуя. Он будто умер мгновенно. Без Яны.

Она медленно спускалась по лестнице. Вышла на улицу: солнечное утро, последний день весны. А на душе сырость и стужа одновременно. Яна поежилась.

«Куда идти? Как дальше жить? Кто я, чтобы судить чьи-то поступки? Надо сдвинуться с места и просто идти».

Она направилась к шлагбауму, отделяющему территорию двора от улицы. Поздоровалась с охраной и вышла. Ее путь лежал домой. Туда, где она жила в одиночестве, не веря никому и надеясь только на себя. Как выяснилось, ей и не стоило никому доверять. Все одинаковы: кто-то лучше, кто-то хуже. Идеальных нет. Хотя до сегодняшнего утра она думала, что есть.

Рядом с ней затормозила машина, Яна оглянулась и хмыкнула, мгновенно вспомнив те вопросы Марата: «С чем у него проблемы?.. Это он тебе сказал?»

Она ждала, когда он выйдет и заговорит.

– Яна, добро утро. Куда ты собралась? А где Мар…

– Ты все знал. И молчал, поддерживая его обман, – сказала она обличающим тоном. – Понятно. Ты же самый лучший в мире брат. А я? Кто я такая, чтобы со мной правдой делиться?

– Яна, что с тобой? – в шоке спросил Марат.

Он видел перед собой раненого человека, боль которого ощущалась им еще сильнее.

– Что случилось? Где Мартин?

– Ты знал, что у него нет никаких проблем со здоровьем.

Яна не спрашивала, она утверждала.

– Знал, – спокойно сказал Марат. – А что я должен был делать? Сказать, что по какой-то причине мой брат соврал впервые в жизни? Да для меня сразу стало ясно, что он не просто так это сделал. Из-за тебя только он на это и пошел. Чего ему это стоило?

Она не стала больше его слушать, развернулась и ушла. Марат не знал, что делать.

«Ничего себе – съездил в магазин за цветами для мамы».

А Яна уже скрылась за углом дома. Марат поехал за ней. Хоть на расстоянии, но надо посмотреть, куда она направилась.

Яна села в автобус и бесцельно смотрела в окно. Вот и остановка – ее район, ее двор, ее дом.

Она медленно шла, ни о чем не думая. Вакуум.

Вдруг взгляд зацепился за знакомую фигуру: в песочнице сидела тетя Вера. Одна. Рядом с ней стояло маленькое детское ведерко с совочком внутри. Она смотрела куда-то себе под ноги. Заметив движение рядом с собой, она повернулась и увидела Яну. Улыбнулась грустной улыбкой.

– Яночка! Доброе утро. Что-то забыла? А почему ты одна? Где твой красавец?

– Доброе утро, тетя Вера. Он занят. А я просто гуляю. Вот решила заглянуть во двор своего детства.

– Ты что-то грустная. Совсем прозрачная стала. Нельзя так! Тебе еще детишек рожать-растить.

– Как папа говорит: были бы кости, а мясо нарастет.

– Ну, это тоже верно. А я вот опять одна осталась. Отпуск у дочки кончился, забрала она моих внучат. Когда теперь приедут?

– Скоро приедут, теть Вер! Они же тоже скучают по своей бабушке. Вспоминают, просятся к вам. Приедут!

– Ты думаешь?

– Уверена!

– Да, – задумчиво протянула Вера, – странную жизнь я прожила. Ведь и у меня был муж-красавец. И любил меня, как и я его. Сильно любила. Потому и не смогла простить его ошибку. Не измену, нет! А просто обман какой-то. Так, соврал во благо, а я ведь гордая была, правильная! Как это так? Меня обманул!.. И все. На том жизнь и закончилась. Не знаю, где он, что с ним. Да и ни к чему теперь. Сама все разрушила. Вот и сижу в песочнице. Теперь только ждать, когда внуков привезут.

Она встала, вздохнула и, словно опомнившись, посмотрела на Янку.

– Ты, Яночка, будь мудрее. Не совершай таких ошибок.

И ушла.

Яна смотрела вслед женщине, которую всегда считала вредной доносчицей. А она, оказывается, несчастный человек. Все ее желание залезть в чью-то жизнь оттого, что своей нет. Хорошо, что внуки вернули ей радость. Пусть редко будут приезжать, но все равно – есть ради кого жить.

Яна пошла в подъезд, поднялась в свою квартиру и словно окунулась в далекое прошлое, сразу с порога. Было тихо, только едва слышно где-то в подъезде хлопали двери – выходной день, суета. А здесь все замерло на той минуте, когда она уехала жить к Мартину.

Мартин… Яна грустно улыбнулась. Прошла в комнату и села на диван. Воспоминания поплыли перед ней, начиная со дня корпоратива. Как в кино, мелькали кадры, добежав до того дня, когда Мартин солгал. Ведь не сам факт обмана так задел Янку. Чуть приврать – это вполне нормальное явление. Или не сказать всей правды, промолчать. Для этого есть разные причины: чтобы не волновались близкие, потому что так кому-то надо помочь, чтобы потом не было еще больших проблем. Врать нельзя – это знают все. Но иногда, для благих целей, можно.

Так почему тогда Яну так поразило признание Мартина?

– Да все очень просто, – произнесла она вслух. – Это, Яночка, гордыня твоя не дает покоя. Обидно стало – хотела обрадовать любимого человека, что у него будет ребенок, что он станет отцом. Так хотела ему сказать, что случилось чудо! А он, выходит, то же самое сделал для меня два месяца назад. Тоже хотел чуда. Я, как дурочка, считала дни, не покупала тест, не веря в возможность такого счастья для Мартина. А вышло так, что я просто поймала приманку. Да и это – ерунда! Ну, поймала и поймала. Это здорово! Там, во мне уже кто-то живет. Просто я хотела сказать ему о чуде, возможности счастья отцовства для него.

Она замолчала. И снова в комнате повисла тишина. Яна встала, прошла в спальню. И тут воспоминания.

– Это – чистейшей воды эгоизм. Вот как это называется, дорогуша. Все? Перетерла свои обидки? А теперь подумай о нем. Каково было ему? Я ничего никому не рассказывала о том малыше, знала только мама. И не расскажу. Потому что этой болью ни с кем не хочу делиться. Пусть она останется со мной, не раня больше никого. Но если Мартин увидел ее во мне, то, конечно, сделал свои выводы. Как он пришел к своему решению, не имеет значения. Но он так повернул все в моей жизни, что я перестала думать о том, что будет, если не получится… Это невозможно объяснить – страх ожидания, постоянное сомнение и угрызение. Мартин избавил меня от этого, по сути, ценой своего мужского достоинства. Но мне все равно грустно.

Раздался звонок в дверь. Яна удивилась. Кому она потребовалась?

– Тетя Вера, наверное. Ей одной плохо. А у меня даже ничего съедобного нет, кроме воды.

Она пошла в коридор и, не глядя в глазок, открыла дверь. На пороге, привалившись к косяку, стоял Марат, лохматый, как всегда.

– И снова – здрасте, – сказал он, коверкая слова. – Пустишь, или накинешься с обвинениями?

– Прости, Марат. Заходи, конечно.

Она вернулась в комнату и снова села на диван. Марат зашел в квартиру и прикрыл за собой дверь. Для него это тоже событие – быть там, где Яна жила одна. Это ее царство. Здесь совсем мало его брата. Нет, неправда. Здесь его женщина и их ребенок. Это главное.

Марат подошел к дивану и сел рядом с Яной, глядя на нее. Ему показалось, что она уже спокойна. Но кто ее знает? Как взорвется! А ей нельзя волноваться. Яна посмотрела на него и улыбнулась.

– Ты на меня смотришь с опаской. Боишься, что выкину какой-нибудь фортель?

– Надеюсь, что не увижу этого. Что случилось, Яна? Я понял, что Мартин признался. И что? Он тебя любит, ты его тоже. Или ты не хотела ребенка?

– Хотела… Как тебе объяснить? Вот представь: есть что-то недостижимое для тебя, невозможное. Ты абсолютно точно уверен, что этого никогда не будет. И вдруг! Ты узнаешь, что свершилось чудо – невозможное стало возможным! Ты хранишь эту тайну, оберегаешь ее. Боишься расплескать хоть капельку этого счастья. А когда, наконец, открываешься любимому человеку, говоришь – смотри, вот оно, свершилось чудо! Слышишь в ответ – для меня это не чудо.

Яна посмотрела на серьезного Марата.

– Сумбурно, да? Вот так у меня сейчас в голове.

Он молчал. Потом тяжело и глубоко вздохнул. Ему казалось, что грудь сейчас треснет от боли.

«Надо выдержать. Еще чуть-чуть, чтобы Яна была счастлива. И Мартин тоже. Надо терпеть…»

– Я не знаю, почему мой брат принял такое решение. Но я знаю другое: если он обманул, значит, не было другого выхода. Только этим путем можно было пойти. Ты просто не поняла этого. Но сейчас уже знаешь. Он все делает только для тебя. Даже то, что он приехал раньше, о многом говорит. Не совершай глупых ошибок. Ты же умная девочка.

Яна слушала его очень внимательно. То, что он говорил, она знала. Марат не открыл для нее Америку. Но то, как он говорил…

Она впервые увидела какой-то надрыв в нем, словно он находится на краю и держался из последних сил.

– Марат, а с тобой что происходит?

Он вздрогнул, будто его стеганули плетью. Поднял полные боли глаза на Яну… и отвернулся.

– Ничего не происходит. Просто устал. Все нормально, Яна. Все хорошо. А будет еще лучше, когда вы поженитесь.

– Ну, вот. И ты туда же! Мама меня клевала каждый день, теперь хоть не лезет. А тут ты решил за меня взяться, да?

Янка хотела сгладить какой-то сложный момент в их общении. Она не поняла, откуда эта боль в Марате, но она ощутила всю горечь и жгучий огонь, пожирающий его.

– Между прочим, мне никто не делал предложения.

– Тебе его сделаешь, как же, – усмехнулся Марат, – ты же чесанула во все лопатки.

– А ты думаешь, он хотел меня замуж позвать? Мне надо быстрей бежать назад?

– Думаю, ты не успеешь. Он уже передумал, – поддерживая шутливый тон, сказал Марат. – А если серьезно, надо ехать домой. Скоро к родителям собираться.

Шорох от входа в комнату привлек их внимание – там стоял Мартин.

Одет был просто, в джинсовую рубашку и джинсы, волосы растрепались. Наверное, собирался в спешке или искал ее по городу. Взгляд настороженный почти черный.

Марат встал с дивана и подошел к брату.

– Здравствуй, старший брат.

– Марат, говорили уж сегодня. Привет, малыш.

Они обнялись, похлопав друг друга по плечам.

– Мартин, тут твоя непослушная девушка решила в прятки играть. Уж прости, я ее первым нашел, пока ты собирался.

– Правильно сделал, я ее скоро привязывать буду, чтобы не бегала от меня никуда.

Весь этот легкий треп был направлен специально на Яну, чтобы сгладить тот грустный настрой, в котором она покидала пару часов назад квартиру Мартина. Марат показал глазами брату, что уходит. Тот согласился.

– Яна, мне пора. Думаю, Вы сами доберетесь. А я поеду пораньше тогда, отцу там помогу с шашлыками.

– Спасибо тебе, Марат, – сказала Яна.

Она тоже встала с дивана, подошла к нему и, встав на цыпочки, поцеловала в щеку.

– Что я делала бы без тебя, самый лучший в мире брат?

Он усмехнулся, потрепал ее по макушке и сказал, уже выходя в коридор:

– Не за что, обращайтесь, если что.

И ушел.

Яна стояла рядом с Мартином, в шаге от него. Он не двигался с места. Тогда, вздохнув, она повернулась назад, к дивану. Мартин стремительно придвинулся к ней, обнял со спины, целуя в затылок, шею, ухо.

– Янка, я не знаю, как выразить…

Она развернулась в его руках к нему лицом и прикрыла ладонью такие пухлые любимые губы.

– Не говори ничего, сначала я, – проглатывая подступивший к горлу комок, прошептала Яна. – Я была не права. Прости меня.

Она почувствовала, как он хочет что-то сказать, и еще сильнее прижала его губы.

– Я поняла, почему ты так сказал. На то у тебя были причины. И я даже признаю, что ты или хороший психолог, или шаман… Знаешь, что меня… задело, зацепило? То, что я хотела обрадовать тебя, сказать, что чудо свершилось, и ты станешь отцом, несмотря ни на что. А оказалось, что чуда не было. И ты знал, что детки у тебя могут быть.

Он, наконец, отодвинул ее ладонь и заговорил:

– Я хочу детей только от тебя. Только твоих, таких же внешне или характером, таких же добрых и светлых. Если бы по какой-то причине у нас их не было, тогда в моей жизни была бы только ты. А все остальное, как решишь сама. Ты и есть мое чудо.

Они так и стояли, обнявшись посреди комнаты, даже не замечая этого. Были только их глаза, руки, дыхание, биение сердец.

– Ты не все мне рассказала о себе, и я вижу, что не хочешь этого делать. Это твое право. Я не требую. Может, когда-нибудь ты пересилишь себя и откроешься мне. А может, это забудется со временем рядом со мной и детьми. Я не священник, чтобы отпускать грехи или слушать исповеди. Просто мне показалось, что тебе мешает жить полной жизнью страх. И этот страх как-то связан именно с детьми. Я сначала спросил у тебя, хотела бы ты стать мамой? И только после твоего утвердительного ответа я солгал тебе. Прости. Но тут Марат прав, я не видел другого выхода. Можно было, конечно, подождать какое-то время, как сейчас многие делают. Но мы же с тобой поняли, что вместе навсегда? Так зачем откладывать такой счастливый момент? Вот я и принял решение, и взял на себя ответственность. Прости меня, Янка.

Она замотала головой.

– Все! Хватит просить прощения друг у друга! Все же хорошо! Ну, пробежалась я немного по свежему воздуху. Это даже полезно. А то все время на машине и на машине. Так и облениться можно.

Мартин смотрел на свою росинку и чувствовал, что кризис миновал, и она снова будет улыбаться и радоваться каждому дню рядом с ним.

– Господи! Янка, я тебя так люблю! Когда ты ушла, я даже двинуться с места не мог. Как парализованный стоял. Пока кот не укусил меня за палец. Больно так цапнул! Как будто прогонял меня. Я достал из чемодана, что было. Весь мятый, чуть босиком на улицу не выскочил.

Она погладила его по спутанным волосам, что укрывали плечи, грудь. Шелковистая черная красота и гордость. Янка надеялась, что ребенок «возьмет» себе папины волосы.

– Мартин, Орка, любимый… Я так ждала тебя, люблю тебя, живу тобой. Разве я могла представить в школе, что самый таинственный старшеклассник будет рядом со мной? Защитник, опора… И для меня навсегда – ты не такой, как все. Ты только мой и самый лучший.

Она прижалась к его груди щекой, слушая, как мощно бьется сердце ее любимого мужчины. Мартин гладил ее по волосам, нежно прижимая к себе.

– Давай не будем больше ссориться? – спросил или попросил он. – А то это очень больно.

– Давай, – согласилась она. – А если мне опять приспичит куда-нибудь рвануть без тебя, ты уж меня привяжи…

– Оу! Обещаю тебе. И даже с удовольствием. Может, прямо с этого побега и начнем?

Она подняла на него хитрый взгляд.

– Может, и начнем.

– Ну, все! Теперь мысли только об этом и будут. А я ведь хочу тебе кое-что еще предложить.

– Не пугай меня… Что?

– Давай пригласим твоих родителей на день рождения?

Яна смотрела на него во все глаза.

– Я не знаю даже, дома ли они? Давай попробуем позвонить.

Она с сомнением набрала домашний номер телефона. Но тут же ее брови удивленно приподнялись, потому что ей ответили. Яна еще раз вопросительно посмотрела на Мартина и после его твердого кивка сказала:

– Мама, привет, это я. Сегодня у Мартина день рождения, и он приглашает вас к его родителям. Да, раньше приехал. Ага, сюрприз… Мы за вами заедем! Ты все успеешь! В час… Договорились.

– Все, теперь домой, – сказал Мартин, беря Яну за руку, – надо переодеться и в нормальный вид себя привести.

– А мне нравится, как ты выглядишь. Такой… разбойник, под стать нашему бандиту.

– Яяянааа! Ты дошутишься.

– Ну-ну, ты все чего-то обещаешь… – томно протянула она.

– Понятно. Напросилась сама… А сейчас домой.

Яна потянулась к нему с поцелуем.

– С Днем рождения тебя, Мартин. Подарок дома, на кровати.

– На кровати? Мы точно не успеем, – пошутил он, поигрывая бровями.

Янка тихо засмеялась.

– Это не то, о чем ты подумал. Это просто подарок.

Когда они вышли на улицу, Яна оглянулась на окна тети Веры. Та была на своем боевом посту. Но теперь она, улыбаясь, подняла большой палец вверх, одобряя то ли Мартина, то ли их пару в целом. Яна помахала ей рукой, а ее спутник оглянулся и слегка наклонил голову в знак приветствия. Тетя Вера демонстративно закатила глаза и положила руку на сердце. Янка захихикала.

– Ты производишь неизгладимое впечатление на взрослых девочек.

– Ну, это я смогу пережить. Главное, чтобы на тебя производил нужное впечатление.

– В этом не сомневайся! А вообще, как представлю, что будет на работе, когда ты появишься там в своем обычном виде! Что-то мне не по себе.

Они уже сели в «танк», по которому Янка успела соскучиться. Она погладила рукой приборную панель, провела по обивке и с нежностью сказала:

– Мой любимый танк.

Мартин хмыкнул.

– На самом деле. У меня есть еще одна машина, но она стоит у отца в гараже.

– О! А почему ты не говорил мне раньше?

Он замялся, но сказал:

– Она такая же, как у столичного хрена. Только цвет другой.

– Ничего себе! И ты молчал! Не давал мне погонять! А знаешь, что я тебе скажу… Да какая разница, у кого и какая машина? Для меня нет лучше вот именно этого танка, потому что с ним связано столько воспоминаний!

Янка смотрела на Мартина такими глазами, что у него не ко времени начался подъем…

– Ян, ты поосторожней, нам же еще за твоими родителями ехать. Мне не очень удобно будет предстать перед ними в таком вздыбленном состоянии.

Она захлопала глазами.

– В каком?!

– В том самом. Поехали, дразнилка.

– Угу… Понятно.

В это время в городе уже почти не было транспорта – все выехали на природу. Поэтому до дома доехали быстро. В квартире их ждал растерянный кот. Еще бы! Все стремительно сбегали из дома, забывая о нем. Яна с Мартином переглянулись и отрицательно покачали головами.

– Только к Дине, больше никуда.

Мартин насыпал разбойнику еду, а Яна пока сходила в спальню и принесла довольно-таки большую деревянную коробку известного бренда.

– Мартин, как-то раз ты сказал, что твоим часам не хватает двух камней: на один положить, другим прихлопнуть. Почему-то мне запомнилась эта шутка. А еще говорят, что нельзя это дарить любимому человеку, но я не верю в расставание. Помнишь, как в известной песне поется: «Не смотри на часы, наше время еще не вышло…» Вот, наше время с тобой только начинается. Это – тебе.

Он взял коробку, достал часы и, как будто знал, повернул их обратной стороной. Посмотрел на Яну, потом снова на часы. Там была гравировка: «Ты мой самый НЕ ТАКОЙ. Люблю тебя».

Мартин обнял Яну, прижав к своему сердцу, проглатывая комок, вставший в горле.

– Спасибо тебе, родная моя. Я постараюсь оправдать твое доверие. Ты знаешь, я весь твой.

Мягкий нежный поцелуй, без давления, сносил крышу еще сильнее. Дыхание участилось у обоих, руки гладили, ласкали, забирались под одежду…

– Что это? – сквозь забытье спросила Яна. – Что это звонит?

– Это мамин сигнал, – ответил шепотом Мартин. – Я бы лучше этот день провел только с тобой.

Янка вздохнула.

– Ответь маме и будем собираться на выход.

Мартин что-то быстро объяснил по телефону и снова вернулся к Яне.

– Они же не знали, что я приехал. Марат им сейчас сказал. Вот мама и спрашивает о наших планах. Я предупредил, что мы приедем всей семьей. Что там началось!

– Ой, а моя мама тоже заволновалась! Папы, надеюсь, не паникуют.

– О! Они быстро найдут общий язык… Яна, есть еще кое-что.

Она испуганно посмотрела на него.

– Господи… Еще не все мне рассказал?

– Я хотел это сделать не при всех. Это – только наше.

Яна не дышала, когда он достал из-за спины коробочку и, открыв, подал ей.

– Оно так и называется – «Капля росы». Я привез его с родины предков. Отец подсказал магазин особенных вещей.

– Яна, ты выйдешь за меня замуж?

Она смотрела на кольцо, на Мартина, а потом кивнула и с улыбкой сказала:

– Да.

Взяла коробочку, достала кольцо и отдала Мартину:

– Сам это сделай.

Он медленно надел ей колечко, которое оказалось в самый раз.

– Как ты узнал мой размер? – любуясь на кольцо, спросила Янка.

– Просто твое серебряное примерил на свой мизинец, оно налезло только до первой фаланги. Вот и запомнил. Подошло?

– Как влитое. И такое красивое! От него тепло.

Слезинка скатилась с ресниц.

– Спасибо, Мартин. И оно не такое, оно особенное.

– Ну, и сразу уж… Я подал заявление сам на портале гос.услуг. В следующую субботу регистрируемся.

– А платье? – еле прошептала она.

– У меня еще неделя отпуска. Я сам все куплю, сделаю и организую.

– Ух, ты… Это даже интересно!