А ты не такой?

Глава 31.

Как и предполагала Яна, рабочая неделя была жаркой. Она вспоминала те счастливые деньки, когда могла поболтать с девчонками в кабинете. Теперь же она шутила, что ей проще поставить стол прямо на лестнице, между этажами, чтобы меньше тратить времени на бег по коридорам.

Только в обеденный перерыв, когда она оставалась одна в кабинете, Яна могла немножко привести свои мысли в порядок. Погода была отличная, и все разбегались по своим делам, потому что успевали поесть до обеда или после него. Иногда с Яной оставалась Настя, которая уже открыто встречалась с Федором, была примерной и счастливой девушкой. Что там с ее невинностью, она больше никому не рассказывала, как ни пытали ее коллеги. Не получив пищи для обсуждений, от нее отстали.

Вдруг у Яны завозился телефон – Мартин звонил! У него же сейчас первый час ночи!

Она быстро взяла телефон и вышла в коридор, чтобы вообще никто не слышал.

– Привет, Яна! – его голос звучал как-то глухо. – Как здоровье? А то мне ребята сказали, что ты совсем ничего не ешь. Похудела совсем. Ты что? Хочешь по попе получить?

Она засмеялась на его строгий тон.

– Привет-привет! – она не называла его по имени, потому что и у стен есть уши. – Они тебя пугают. Шутят они. Все нормально у меня. Не переживай. Просто сильно скучаю. До твоего возвращения совсем одичаю. Буду, как наш Кит. У тебя там все хорошо? Ты почему не спишь?

– Все хорошо. Здесь сейчас все ждут рождения малыша моей троюродной сестры. Звонили в клинику: вот-вот родит. Поэтому все в ожидании. Они специально не узнавали, кто у них родится. Я тоже не сплю. Ведь теперь я часть большой семьи. Яна, ты следи за своим здоровьем. Очень тебя прошу. Я так боюсь этих заболеваний! С Маринкой все настрадались. Пообещай мне, что будешь хорошо питаться. И вовремя.

– Обещаю. Я тебе обещаю, что буду хорошо и вовремя питаться. А я почти никогда не обманываю.

– Почти?

– Ага! Это только ты такой – необыкновенный. Помнишь, я тебя спросила тогда в серверной: «А ты не такой?» И ты мне ответил: «Я обычный». Так вот! Ты точно не такой, как все, потому что ты никогда не врешь. И Марат так про тебя говорил, и Марина. Ты мой самый необычный мужчина.

Он молчал.

– Ты здесь, Мартин? Почему молчишь? – почти шепотом спросила она.

– Слушаю тебя. Наслаждаюсь.

Яна заметила, что в коридор повалили люди, возвращавшиеся с обеденного перерыва.

– Все, мне пора. Ты, если получится, скинь мне SMS или фотку. Ладно?

– Ладно! Пока, Янка. Люблю тебя – помни об этом.

В трубке что-то зашуршало, затрещало. Связь прервалась. Яна отключила телефон, положила его в карман пиджака.

– И я тебя люблю, Мартин, – прошептала она.

Янка вернулась в кабинет, собрала папки и пошла на выход.

– Я в конференц-зале до пяти. Буду выбирать нам работника, – предупредила она коллег.

– Выбери какую-нибудь девочку, чтобы мне не скучно было тут с вами, старушками! – со смехом попросила Настя.

Девчонки зашикали на нее:

– Бессовестная! Сама скоро смоешься в декрет, а потом и девочка за тобой. А мы опять работай за вас! Яна, выбирай того, кто работать будет, как вол.

Она улыбнулась им и показала большой палец, поднятый вверх.

Настроение у нее поднялось, сил прибавилось – после звонка Мартина она готова была бегать по потолку.

Однако после пяти часов вечера такого подъема духа уже не было. Ее не устраивал ни один кандидат. И жалко было потраченного времени. Снова рабочий день почти до восьми. Прогулка до дома. Борьба с котом. Ужин.

«Да, надо есть, иначе я ноги протяну и не увижу больше Мартина. Он так беспокоится обо мне! Нельзя его расстраивать».

Снова Яна засыпала с кулоном Мартина в руке. Почему-то с ним ей было спокойнее. Она не видела снов, просто хорошо высыпалась. Котенок вел себя ночью, как самый воспитанный и вовсе не бандитский кот. Он спал до самого утра у нее под боком обязательно с шарфом Мартина. Несколько раз Яна пыталась отобрать его у Кита, но ничего не получилось, и она оставила эту затею.

Незаметно для нее подошли и вторые Майские праздники, а с ними три дня отдыха: с девятого по одиннадцатое мая.

И больше Яна не выдержала. Восьмого, возвращаясь после работы домой, она зашла и купила тесты на беременность, потому что задержка была уже около десяти дней. А живот ныл постоянно. Яна боялась даже думать о возможных причинах.

Она убрала несколько важных для нее коробочек поглубже в сумку, чтобы не броситься проверять их все сразу прямо сейчас, вечером. Снова достала кулон Мартина, сжала его в кулачке и как-то сразу успокоилась.

«Если это чудо случилось, то оно уже есть, и до завтра ничего не изменится. А потому проверю утром. А сейчас я буду спокойно смотреть телевизор, позвоню родителям, узнаю, какие у них планы на завтра. Но, наверное, к ним не поеду. Отдохну. Утомила эта неделя. Лучше просмотрю резюме соискателей на сайтах».

Яна выполнила программу, намеченную на вечер, получила разрешение от мамы не ехать на дачно-угробительские работы и легла спать. Кот снова лежал рядом, скомкав свою самую любимую вещь. Она смотрела на этот живой первый подарок Мартина, хотела его погладить, но боялась разбудить.

«Завтра мы с тобой, Кит, узнаем большой секрет. Но никому пока не скажем о нем. Это будет нашей тайной. А если все окажется правдой… Вот мы с тобой Мартина обрадуем, когда он вернется! Для него это будет чудо! Как и для меня».

Разговаривая так с котом, она уснула, положив кулон под подушку.

Утро… Утро добрым не бывает? Бывает! Теперь Яна это точно знала.

Она не ждала звонка будильника – когда проснется, тогда и проснется. Главное, что не на работу, и вообще, спешить никуда не надо.

Яна достала из сумочки три теста и пошла с ними в ванную для получения результата. Чтобы не пребывать в неуверенности, она решила воспользоваться предложениями разных компаний. Сделав все, как предлагалось в инструкции, она оставила три бумажные палочки на раковине, а сама отправилась кормить кота.

Тянула время, сколько могла! Наконец, она вернулась в ванную комнату. И взяла тесты в руки… Все показывали одинаковый результат – беременна.

Яна боялась дышать и шевелиться.

«Неужели… Как такое возможно? Понятно, что девяносто девять процентов из ста оставляют лишь один шанс того результата, о котором мечталось. Вот… я получила этот результат. А Мартин-то не знает!»

Яна держала в руках три бумажные полосочки, не веря своим глазам. Она вышла из ванной и встретилась взглядом с котом, который сидел недалеко от двери. Он так смотрел, словно хотел спросить: «Ну, что там?»

– Положительно… – прошептала она. – Положительно, Кит, понимаешь?

Как всегда, после произнесенного вслух имени, кот начинал вести себя неадекватно. Он утробно завыл и кинулся, проворачивая лапами, куда-то в спальню. Вытащил шарф и помчался с ним в зубах по квартире.

– Ясно с тобой все, недоразумение ты мое.

Кот не вернулся, и Яна, медленно ступая, прошла на кухню. Ей почему-то казалось, что одно лишнее движение может спровоцировать то, что было десять лет назад… Холодный пот ужаса выступил на висках. Янка потерла лоб, вдохнула-выдохнула и села на барный стул.

– Надо прикинуть, когда это могло случиться? – вслух проговорила она. – С учетом всех особенностей моего организма, начиная с седьмого апреля, вполне вероятно… Значит, у него уже бьется сердце!

Яна положила обе руки себе на живот, словно оберегая малыша, который там уже поселился. Опять жуткие воспоминания попытались пробить установленные барьеры. Она помотала головой из стороны в сторону, словно прогоняла назойливого комара.

В конце концов, Яна решила прогуляться. На улице тепло, народные гулянья, можно и ей немного пройтись и подышать свежим воздухом. Все-таки не осознавая полностью всей важности момента, она, как в тумане, собралась и вышла из дома. В голове крутилось что-то, чего она не могла ухватить. Какая-то мысль сверлила мозг.

Яна зашла в магазин, прошла между рядами и увидела то, что не давало ей покоя – весы. Недолго думаю, она их приобрела, и в комплекте к ним батарейки. Теперь надо контролировать свой вес. Творог, молоко, фрукты, овощи… Потом остановилась. Куда она все это набирает? Надо сначала изучить литературу, а потом уж бросаться сметать все подряд. В общем, домой она пришла с творогом и весами. Последний раз она взвешивалась два года назад во время медосмотра, тогда ее вес был сорок семь с половиной кило.

– Уж за два года я точно набрала хоть пару-тройку килограммов. Как думаешь, котейка?

Кот с интересом наблюдал за действиями хозяйки: звук разорванного пакета говорил ему о том, что сегодня его ждет много интересного.

Яна встала на весы и замерла: электронное окошечко показало вес в сорок пять кило. В одежде.

Яна приложила указательный палец к губам и зашипела, обращаясь к котенку:

– Ччч… только никому не говори, хороший мальчик. Я исправлюсь. Обещаю.

Кот смотрел на нее очень недоверчиво. Но у него не было выбора – или его не будут кормить. Это он понял.

Яна легла на кровать с ноутбуком и решила просмотреть информацию о питании, прогулках, работе, занятиях … любовью во время беременности. Это чтение ее так «увлекло», что она и не заметила, как уснула.

В целом, все три дня праздников так и прошли – в полном безделии и привыкании к мысли, что внутри нее снова бьется жизнь. Она не позволяла себе скатываться в панику, в воспоминания, в кошмар. Конечно, она боялась повторения той истории. Но идти в поликлинику не собиралась. Одна мысль о посещении врача внушала ей такой страх, что живот начинал ныть, и приходилось ложиться и делать дыхательные упражнения. Хорошо, что тут же рядом пристраивался котенок и грел ее своим бочком. Кит уже заметно подрос, поправился, похорошел, но характер имел по-прежнему скверный.

Ей иногда звонили то мама, то Марина, то Марат – она всем говорила, что все нормально, она просто отдыхает перед рабочей неделей. Мартин предупредил, что едет в горы и связи не будет. Он напишет ей только среди недели. Но ее это не смущало. Янка словно затаилась, прижимая к себе маленькое счастье, о котором знала только она. И Кит. Но он-то точно никому не расскажет.

Все три теста Яна оставила в шкафчике в ванной. Иногда она их доставала и с улыбкой рассматривала. То, что происходило с ней, было только ее тайной. Этот необыкновенный свет она тщательно прятала от всех.

Яна решила никому ничего не говорить, пока не вернется Мартин. Только с ним они решат, сообщать ли кому-то об этом или нет. Но и ему она пока говорить не будет, – не по телефону же. До его приезда оставался месяц.

С понедельника жизнь снова закрутила в круговорот. Но теперь Яна, ни на кого не глядя, спокойно вставала и шла на свой обеденный перерыв, или в пять вечера – с работы. Она сказала Марату, что хватит ей трескать бутерброды, а то к приезду Мартина она не пройдет в дверной проем. Он от души посмеялся, но настаивать не стал.

Ежедневно она взвешивалась и пока была недовольна результатом – ее вес увеличился на двести грамм. Всего лишь.

Иссяк и поток желающих работать с восьми до пяти за зарплату, чуть большую прожиточного минимума. И вот по этому поводу Яна переживала. Она же должна подготовить человека к работе. Но не было такого человека.

Через две недели спокойной жизни появился первый сигнал того, что так просто беременность протекать не будет. А Яна уж думала, что токсикоз останется для нее загадкой. Увы! Хорошо, что это недомогание началось в субботу утром.

Мутило, подкатывало, но ничего не получалось. Что лежа, что сидя, что стоя – результат был один: постоянная тошнота, холодный пот, слабость.

Марат возвращался с утренней тренировки из клуба. За последние две недели он довел себя до состояния зомби: плохо спал, мало ел, только работал. Его единственной отрадой стало утро любого рабочего дня, когда он вез Яну на работу. Потому что ночью она стала неуловима. Даже если она приходила к нему во сне, то не удавалось до нее дотронуться. Она ускользала из объятий, будто призрак. Она не смеялась больше, только укоризненно смотрела на него. Марат не понимал такого поведения «своей Яны». Словно какой-то барьер стоял между ними. Эта агония длилась и длилась. Может, надо было переключиться на что-то или кого-то? Но Марат не мог! И не хотел! Он уже настолько свыкся с этой постоянной болью, что иногда казалось, просто разорвется сердце, а он и не заметит.

Он уже подъехал к дому, когда услышал входящий звонок от Мартина. Это вызвало удивление. Марат остановил машину чуть поодаль от шлагбаума и ответил брату:

– Привет, Мартин! У тебя же глубокая ночь. Не спится?

– Марат, привет. Слушай, я волнуюсь. Мы договорились с Яной, что я позвоню ей около десяти. И вот я делаю это уже два часа, но она не отвечает! Ты сам где сейчас?

– Около дома. Только подъехал.

– У тебя есть ключ от моей квартиры. Зайди к ней, посмотри, все ли нормально. Может, она потеряла телефон? Когда ты ее видел последний раз?

– Вчера утром. Подвозил на работу. Я тебе говорил, что каждый день…

– Да-да, я знаю! Марат, сходи к ней. Потом мне позвони.

– Ладно. Иду.

Марат оставил машину на стоянке около дома, зашел к себе за ключом и поднялся на этаж выше. Ему было не очень удобно вламываться в квартиру Мартина. Но выбора не было.

Он осторожно открыл дверь и зашел. Прямо посередине коридора сидел кот, и вид у него был какой-то напуганный или растерянный.

– Привет, бандит. Где твоя хозяйка?

Котенок смотрел на Марата, не отворачивая мордочки.

– Ну? Где Яна? – спросил человек у кота.

В это время со стороны послышалось какое-то всхлипывание. Марат резко выпрямился, кот вздыбился. А дальше звуки не вызывали сомнения – Яне было плохо, ее тошнило.

Марат быстро разулся и пошел к нужной двери в надежде, что она не закрыта изнутри. Он постучал для проформы, понимая, что вряд ли его услышат, а потом приоткрыл дверь: на полу, привалившись спиной к стене, сидела Янка. Бледная, измученная. Она даже не открыла глаза на щелчок замка. Марат зашел, присел перед ней на корточки, погладил по влажному лбу. Яна сказала шепотом:

– Марат… Ты там снаружи посмотри, потыкай меня – я еще живая?

– Живая, и очень даже красивая, – совершенно серьезно ответил Марат.

Яна от неожиданности даже глаза открыла.

– Издеваешься, да? Я тут с утра вся красивая сижу.

– А вот надо мои бутерброды есть, а не всякую бяку. Давай-ка, вставай с пола, простынешь еще.

Он поднял ее и удивился тому, какая она легкая.

– А как ты узнала, что это я?

Пытаясь отвлечь ее разговором, он умыл Янку, промокнул полотенцем лицо и взял на руки.

– По запаху узнала. Ты вкусно пахнешь.

– Обними меня за шею, а то мы застрянем с тобой в дверях.

Она сделала, как он сказал, положив ему голову на плечо. Вздохнула, а потом слабо хмыкнула.

– Зрелище еще то, наверное – как мы в дверях с тобой колотимся: ни вперед, ни назад.

Марат нес ее в спальню, и ему хотелось, чтобы эта дорога была бесконечной. На Янке была только пижама, состоявшая из майки и шортиков. В эти секунды счастливее Марата не было на свете человека.

Он уложил ее на кровать, укрыл покрывалом.

– Яна, может, тебе еще потребуется?..

– Нет, нечем уже. Я сейчас усну.

– Спи. Я здесь с тобой побуду. Не волнуйся.

– Угу…

Марат постоял рядом с кроватью, дождался, когда Яна ровно задышала, и пошел в санузел. Убирать-то было и нечего. Видимо, у нее были только спазмы. Но все равно Марат все вымыл, продезинфицировал. Зачем-то открыл шкафчик и… замер. Он просто застыл.

«Вот оно… Это точно конец. Поэтому она ко мне не прикасается даже во сне. Яна!»

Марат не стал трогать эти доказательства другой жизни его любимой женщины. Он уперся руками в раковину и склонил свою вихрастую голову. Внутри была пустота. Просто выжженная душа.

Постояв так пару минут, Марат выпрямился, поднял голову. Взгляд был сосредоточенный и серьезный – он думал о состоянии здоровья Яны. До возвращения Мартина чуть больше двух недель. Необходимо сделать все возможное, чтобы Яна так не мучилась. Да и худая она, как дворовый котенок. Бандитский кот, и тот выглядит солиднее.

Марат вздохнул и пошел к Яне. На кровати рядом с ней, притулившись к ее животу, лежал Кит. Он зыркал в сторону Марата и комкал лапами шарф Мартина. Яна ровно дышала, цвет лица стал нормальным, только во сне она немного хмурилась.

В кармане завибрировал телефон, Марат вышел на кухню. Он решил пока ничего не говорить Мартину. Пусть Яна сама его обрадует. Это только их дело.

«Надо что-то придумать, чтобы он не волновался за нее». Мысли закружились, обгоняя одна другую.

– Да, Мартин. Все нормально. Просто телефон на работе оставила. А сейчас? Она вышла на улицу, к ней родители заехали. Не волнуйся. Я позже отвезу ее на работу за телефоном, и она тебе перезвонит… Опять уезжаешь? На конях в горы? Ты осторожнее сам-то. Когда на связь выйдешь? Все передам. Пока.

Правильно он сделал, что ничего не сказал, а то еще на радостях что-нибудь натворит в горах.

Марат вернулся в спальню. Яна приоткрыла глаза.

– Ты с Мартином разговаривал? Я не смогла сегодня даже ответить ему.

– Да, с ним. Пришлось легенду придумать, почему ты не отвечаешь на звонки. Я тебе потом расскажу, когда проснешься. А когда ты собираешься его обрадовать?.. Ты прости, я видел твои тесты.

Она улыбнулась уже с закрытыми глазами.

– Для него это будет, как взрыв бомбы. Это же просто чудо!

Марат, ничего не понимая, сдвинул брови, присел на краешек кровати и спросил тихо, видя, что она почти спит:

– А в чем чудо?

– Как это? Ты же видел его анализы, – она говорила совсем тихо, – у него же с этим проблемы из-за травм.

Марат был в недоумении, потом почесал ухо и все-таки спросил, наклонившись совсем близко к Яне:

– С чем у него проблемы?

– С деторождением. Один процент из ста.

Янка уже еле шептала, проваливаясь в глубокий сон.

– Это он тебе сказал?

– Угу…

Марат был в шоке – он не понимал, зачем Мартин придумал такое…

Яна проснулась. Шторы в комнате были закрыты, легкий полумрак создавал уют. Она лежала на правом боку, свесив кисть руки с кровати. Кот, запутавшийся в шарфе Мартина, сопел рядом.

«Какой сейчас день недели? Сколько я спала? Который час? Если кот рядом, то кого трогает моя правая рука?»

Она поводила глазами, прислушалась к своему внутреннему состоянию и сделала вывод, что все хорошо. Если не считать того, что очень хотелось есть.

Яна опять пошевелила пальцами и поняла, что там – человек. Она отдернула руку.

– Господи! Кто здесь?

– А кого ты хотела здесь найти, как ни лучшего в мире брата? – голос Марата звучал хрипло. – Ох, ё-моё, как все затекло!

Он начал вставать с пола, на котором сидел, привалившись спиной к кровати. Проверил телефон.

– Ого! Шесть часов.

– Шесть часов чего? – спросила Яна.

– Вечера, субботы. Ты проспала пять с половиной часов. И я с тобой рядышком задремал.

– Прямо на полу? Ты что, Марат! Все же болит, наверное.

Она села. Голова не кружилась. Яна обратила внимание, что на ней всего лишь маленькая пижамка, и покраснела, прикрываясь покрывалом.

– Все, Яночка, – хитро сузив глаза, обратился к ней Марат, – как честный человек, после того, что у нас было, я просто обязан на тебе жениться!

У нее округлились глаза.

– А что у нас было?

– Как это – что? Я носил тебя на руках!

Она весело засмеялась, усаживаясь на кровати по-турецки и все еще прикрываясь.

– Скажешь тоже! Ну, и шуточки у тебя. Я есть хочу, – без всякого перехода добавила она.

Марат закатил глаза.

– Господи! Неужели я это слышу? Она хочет есть! А то всегда – «я не голодная, я не хочу, я наелась»… А ты не боишься повторения сегодняшнего утра?

Она опустила голову. У Марата сжалось сердце – все позвонки на шее проступили, как у скелетика.

А чего ему стоило разговаривать с ней в шутливой форме!..

– Я сама виновата, – пробубнила Яна себе под нос.

– Не слышу. Кто-то кается в грехах?

– Угу, – не поднимая головы, согласилась она. – Я вчера не купила ничего в магазине. А в холодильнике оставалась одна сосиска. Очень древнего возраста… Я вообще мясо не ем, а тут голодная такая! Ну, и съела ее вчера. Вот.

Марат смотрел на ее опущенную голову и вздыхал.

– Что с тобой делать, а? Скажи!

Она посмотрела на него виновато.

– Понять? И простить?

Марат хмыкнул.

– Ишь ты, какая! Ладно, приводи себя в порядок. Я посмотрю, что у тебя есть в холодильнике.

– Ничего там нет. А сосиску я съела. Тебе не оставила.

– Молчи уж, а то не дождусь Мартина, и будешь стоять в углу.

Она замотала головой:

– Нельзя детей наказывать!

– Вот только поэтому и не накажу. Пожалею тебя из-за своей крестницы.

Янка замерла, глядя на улыбающегося Марата.

– Ты думаешь, что будет девочка?

– Конечно! Маленькая копия своего отца. А потом будет мальчик – копия своей мамы… Одевайся. Ко мне пойдем ужинать. Только без кота!

А Кит никуда и не собирался. Он даже ухом не повел на разговоры рядом с ним. Кот спал в обнимку с шарфом. Марат вышел из спальни. Яна встала с кровати, оделась и прошла в ванную комнату. Она привела себя в порядок и посвежевшая, насколько это возможно, направилась на кухню. Марат сидел на барном стуле, изучая что-то в телефоне. Янка подсела на соседний стул.

– Ты уже измучился со мной, да? Как нянька с малышом. Скоро Мартин приедет, и ты пойдешь в отпуск. И забудешь меня, как страшный сон.

Она улыбалась, не понимая, как сильно ранит его сердце.

– Не забуду. Не надейся, – тоже с улыбкой ответил он. – Готова? Пошли ужинать. А потом прогуляемся, сходим в магазин, купим тебе продукты.

– Но тебе же на работу надо!

– Ничего страшного – один день без меня обойдутся.

Он не хотел говорить Яне о том, что за ней надо приглядывать. Все-таки опасался того, что было утром.

Они спустились в его квартиру. Дуся очень удивилась, увидев хозяина так рано. Она попрыгала около Яны. А потом покатилась, как шарик, на кухню, оглядываясь, словно приглашая следовать за ней.

Марат усадил Яну за стол, накормил собачку и достал овощи из холодильника. Поставил на подогрев куриные грудки в сотейнике.

– Давай, я хоть салат порежу, Марат, а то я совсем обленюсь.

– Хорошо.

Он вымыл овощи и зелень и отдал ей. Яна ловко орудовала ножом, Марат раскладывал еду на тарелки. Он ловил себя на мысли, что они выглядят, как влюбленные или семья…

Вдруг у Яны завозился телефон, она вытерла руки и достала его из кармана.

– Да, папа, привет! Нет, не дома. Я в гостях… Точно – кот из дома, мыши в пляс! Да, все нормально. Осталось полмесяца до приезда. А у вас? Ага, и хорошо. Пока, пап!

Марат наблюдал за ней, пока она разговаривала. Приятно было смотреть на ее улыбку, сразу ясно, как она любит отца.

– Садись, ешь. Потом гулять пойдем.

– А ты? – удивилась Яна, увидев только свою тарелку.

– Я так рано не ем, не хочу пока. Да ты не стесняйся, ешь, а я пока порисую. Для тебя. И для Мартина.

Когда она закончила ковырять курицу и съела весь салат, Марат протянул ей лист бумаги, на котором была нарисована девочка.

– Вот, моя племяшка и, надеюсь, крестница. Потом дорисую в цвете и отдам тебе.

– Ух, ты! Какая хорошенькая! Спасибо, Марат.

Янка была счастлива.

– Ты так здорово рисуешь! Я в магазине куплю рамочку для рисунка и потом поставлю на тумбочку.

Он смотрел на нее с грустью, пока она разглядывала картинку.

«Вот так я и буду всегда с тобой, Яна».

Марина вытирала набежавшие на глаза слезы, рассматривая ненужный теперь тест на беременность. Его вручил ей Илья сегодня утром, чтобы завтра она проверила. Но теперь она знала точно, что он не потребуется. В этом месяце точно.

«Не получилось… Интересно, как Илья отреагирует – обрадуется или огорчится? Вот сейчас и узнаю». Она вышла из ванной, где находилась уже довольно долго, чем заставила Илью волноваться. С одного взгляда на нее он понял, что она расстроена.

– Марина, что случилось? Ты плакала?

Она набрала воздух в легкие и выпалила ему:

– Я не беременна.

Она развела руки в стороны и горестно вздохнула. Илья сделал то же самое. Но, видя, что Марина снова собирается плакать, подошел к ней и прижал к себе. Он чувствовал, как она дрожит, сдерживая рыдания. Илья погладил ее по голове, потом взял на руки, сделал пару шагов до кресла и сел в него. Марина сидела у него на коленях и прятала лицо, как будто в чем-то виновата.

– Маришка! Ну, что ты? Ты же не потеряла ребенка. Ведь так? Как ты там говоришь? «Не закогтился». Просто не время еще. Как бы сейчас ни прозвучало, но это к лучшему: мы с тобой были на таблетках, а обезболивающие – не очень хорошо для беременности. Зато теперь мы можем смело начать делать сыночка.

У Ильи сжималось сердце оттого, что не получилось. Он ведь был уверен, что уже почти отец!

– А девочку не будем делать? – уже переставая всхлипывать, спросила она. – Только мальчика?

– Я девочек не умею делать. И вот, что еще я хотел тебе сказать. Теперь я тем более это скажу, чтобы ты не подумала про «залет».

– Про что?

Он чуть сдвинул Марину на бок, полез в задний карман брюк и достал коробочку, открыл ее.

– Маришка! Ты знаешь, как я тебя люблю. Будь моей женой. Выходи за меня замуж.

«Осталось две с половиной недели до возвращения. Как хочется домой! Соскучился…»

Мартин ехал, покачиваясь в седле. Чем выше забирались в горы, тем становилось холоднее. На одном из привалов ему дозвонилась Марина и взахлеб рассказывала, что Илья сделал ей предложение. И они скоро пойдут в ЗАГС, и не надо никакой пышной свадьбы, и как она его любит, и какое красивое кольцо… Мартин слушал, не перебивая и шевелясь, боясь потерять связь с сестрой. Он поздравил ее, сказал, чтобы дождались его возвращения. Спросил, когда она видела Яну. Маришка сказала, что недели две назад: Марат возит Яну на работу, у нее все нормально. Обменявшись приветами, они закончили разговор.

Мартин подсел к отцу, который сидел у костра. У них были спокойные теплые отношения. Они мало говорили, но понимали друг друга без слов. Отец иногда что-то спрашивал о семье Мартина, слушал, улыбался. Он так и не смог найти женщину по сердцу. Там навсегда осталась София. Рик звал Мартина с Яной в следующем году в гости.

«Если сможем, конечно, приедем».

Отец уже скучал по сыну, которого не видел все тридцать три года его жизни. И с которым скоро снова прощаться.

И Мартин привык к отцу, к его спокойному нраву, молчаливости, даже чуть-чуть суровости. Однако Рик расцветал улыбкой, когда видел Янку по скайпу. Он поражался ее глазам, улыбке, характеру, который был виден во всем. Отец все время говорил: «Не обмани ее. Она надломлена. Как капля росы, которая вот-вот сорвется с травинки».

Когда Мартин это услышал, он так удивился, что даже спросил у отца, почему – росинка. Рик подумал и сказал, что у нее глаза чистые, как роса, смех такой же открытый, как простор, а душа… раненая. Потому и кажется, что сорвется. Надо ее оберегать.

Год назад, когда Мартин планировал эту поездку, он хотел отметить свой день рождения на Аляске. А теперь… Так хотелось к Янке. Да дело, конечно, не в дне рождения! Просто сердце было не на месте. Словно он упускает что-то важное в их жизни. И именно в этот момент с ней Марат. Но что там происходит? Почему так ноет душа.

Рик похлопал его по плечу: спать, завтра рано утром выезд. Потом вечером сразу назад – погода меняется. Так что, послезавтра они уже будут дома. Дома у отца.

Такой отдых Мартин будет вспоминать еще долго. Много фотографий, видео обо всех родственниках. Столько детишек разных возрастов. Совсем недавно родился еще один малыш. Он вызывал умиление, улыбку, тепло. Когда Мартин держал его на руках, сердце замирало. Эти крошечные пальчики, ноготочки, бровки, реснички. Все такое маленькое!

Будет ли у него когда-нибудь сын или дочь?

Мысли Мартина все чаще крутились вокруг того единственного раза, когда он умышленно сказал своей любимой женщине неправду.

Может, это и не так надо было сделать. Но Мартин больше не мог видеть, как страдает Яна, глядя на малышей. Она думала, что он ничего не замечает. А Мартин от природы очень внимательный, наблюдательный и терпеливый.

В ее светло-зеленых омутах стояли слезы, чистые капли волшебной росы. Они обжигали Мартину сердце. Он понимал, что в жизни Яны случилось нечто непоправимое. Но она не рассказывала ему. Не делилась этой болью. Мартин подозревал, что это как-то связано с тем московским *удаком, потому что Янку трясло от него. Но она упорно ничего не говорила. Чем настырнее был Михаил, тем сильнее психовала Яна. Она превращалась в оголенный нерв.

Мартин вспоминал, как сложно было добиться ее доверия в интимных моментах, как тяжело она раскрывалась. И это связано с нападениями на нее. Вся бравада Янки, веселый нрав, «ежиная шубка» – это защита от мира, обидевшего ее. А рядом не оказалось человека, способного помочь.

Когда он спросил, хочет ли она детей, то увидел страх в ее глазах. Почти ужас! В доли секунды он представил, что с ней будет, если она не сможет забеременеть с первого раза, со второго, с третьего… Она будет этого хотеть больше всего на свете, думать только об этом, бегать с тестами, вздрагивать и плакать из-за отрицательных результатов… А пусть расслабится и не думает ни о чем. Пусть получает удовольствие! Она любит его, Мартина. Любит так, как можно только увидеть в мечтах. И главное, что она хочет малышей. Даже если не получится и с двадцатого раза, то «виноват» в этом будет он. Но не Яна! Пусть он считается бездетным, но не она, его любимая девочка.

И он сказал ей неправду. Мартин знал, что она не откажется от него из-за этого «недостатка». Он увидел жалость в ее глазах. Яна переживала за него! Но свои страхи она забыла, отодвинула их. Маниакальное желание иметь ребенка, страх не забеременеть – все это убито, даже не родившись, словами Мартина. Виноват ли он, что сказал неправду? Да, наверное. Но зато Яна спокойна. Его чистая, незамутненная прошлыми бедами, капля росы.

Путешествие на лошадях проходило в спокойном ритме, никто не спешил. Рано утром отправились выше в горы. Мартин любовался природой, простором, тишиной. Он чувствовал, что скоро домой. Рик поглядывал на него с тоской, когда Мартин не видел. Он очень гордился сыном. Даже тем, что Мартин был открыт для всех, не зазнавался и не зажимался. Вел себя так, словно всегда жил рядом с ними, был членом их большой семьи. Гордился его успехами, его красивой женщиной. Рик не представлял, как теперь он будет без сына. Почти месяц они провели вместе.

Но он понимал и видел, как тоскует Мартин – ему надо к своей Яне. Они обязательно приедут к нему потом. Рик не сомневался в этом.

Мерная поступь лошади не мешала Мартину думать – об отце, о маме, об отчиме. Один мужчина дал ему жизнь, другой воспитал. Мартин чувствовал в себе своих отцов пятьдесят на пятьдесят. А еще он впервые в жизни ощутил себя просто ребенком. Да! Ребенком! Не старшим сыном, отвечающим за брата и сестру, а единственным, о котором беспокоится отец. Мартин, наконец, расслабился.

Находясь на Аляске, он понял, как дорога ему эта земля. Ему здесь было хорошо. Он слышал этот мир.

– Мартин, – отвлек его от дум отец, – по рации передали: погода резко портится. Надо поворачивать назад.

– Надо, так надо, – спокойно ответил сын отцу, пришпорил лошадку и развернул ее.

Вниз ехать было легче и быстрее, но все равно до ночи не успели вернуться в городок. Заночевали прямо под открытым небом. Мартин не мог надышаться, насмотреться, налюбоваться величием этой красоты.

Вдруг у него ожил телефон. Мартин очень удивился. За месяц он уже привык к этому часовому поясу, а ведь дома сейчас полдень воскресенья. Рик сидел неподалеку и взглядом спросил: «Кто это?»

– Яна, – ответил Мартин.

Он очень торопился ответить на видеозвонок, потому что связь здесь работала по каким-то своим законам.

– Яна! Милая! Как ты? – голос немного хрипел от сдерживаемых эмоций.

Рик пересел к нему и заглянул в экран, улыбаясь и помахивая рукой. Янка ответила тем же, засмущавшись…

– Мартин, все хорошо! Я просто соскучилась и позвонила наобум – вдруг связь сработает, и – оп! Вот он ты! А здесь еще и Ки… кот! Нельзя его по имени называть, в него будто черт вселяется. Он твой шарф совсем растрепал. Мартин! Я так соскучилась!

Она говорила, уже не стесняясь Рика, вряд ли он понимал русский язык. Может, только отдельные слова. Но он очень внимательно наблюдал за Яной, просто сканировал ее взглядом.

– Яна, я скоро приеду! Дни пролетят незаметно. Представь, ты будешь спать, а я тихонько проберусь к тебе под бочок.

– И ты там найдешь кое-кого, – со смехом сказала Янка.

– Кого? – не понял Мартин.

– Кота! Он занял твое место. Спит каждую ночь рядом со мной. От него так тепло! Урчит, успокаивает. Мартин, тебе Марина звонила? Они с Ильей женятся!

– Да, она звонила мне. Такая счастливая!..

Связь оборвалась. В трубке была тишина, а потом появилось шипение и треск.

– Все. Как хорошо поговорили!

Мартин продолжал смотреть в темный экран телефона. Рик тоже был задумчив. А потом он положил руку на плечо сыну и заговорил:

– Тебе надо ехать к ней. Ты ей нужен сейчас. Очень нужен! И лучше, чтобы вы отметили вместе твой день рождения. Потому что, мне кажется, скоро она тебя обрадует кое-чем.

– Чем? – тихо спросил Мартин, все еще находясь мысленно рядом с Яной.

– Ребенком.

Мартин резко повернулся к отцу и буквально впился в него взглядом.

– Почему ты так сказал? Почему, отец?

Он даже не заметил, что впервые назвал Рика отцом, а не по имени. А Рик заметил, и ему это было очень важно. Он обнял сына.

– Спасибо, что смог назвать меня так.

Ты – мой единственный сын. А скоро будет первый внук или внучка. А потом еще. Я счастлив, Мартин! После меня останется след на этой земле – прекрасный след!.. В общем, я подключу кое-кого, чтобы ты смог улететь раньше.

– Подожди, отец. То, что ты сказал про Яну, это – серьезно?

– Я еще ни разу не ошибся, - с гордостью сказал Рик. – По телефону, правда, никогда не пробовал. Но… Не знаю, как я это вижу. Но женщина неуловимо меняется, она становится другой, светлой какой-то. Вернее, в ней появляется необыкновенный внутренний свет. А твоя Яна вообще вся сияет. В общем, готовься ехать домой, сын.

– Спасибо, отец.

Мартину было важно, что Рик сам принял такое решение. Конечно, сложно снова оставаться одному, но терпеливость и выдержка, видимо, их фамильные черты, и Рик не показывал своих эмоций. А Мартин привалился плечом к плечу своего отца и сказал:

– Я очень счастливый человек. У меня самые лучшие родители, и у меня их трое. Мой младший брат – самый преданный и честный, сестра – самая добрая девочка. Моя любимая женщина – самая-самая-самая. Я счастливый человек.

– И я…

У костра под звездным небом сидели мужчины, отец и сын, самые счастливые в мире.

– Вот, кот, до приезда Мартина осталось две недели, или чуть больше, – говорила утром в понедельник Яна своему подопечному. – Он зайдет и увидит, как ты вырос. И очень удивится! А потом удивится, глядя на меня, потому что я тоже поправилась. Да, на целых полкило за месяц!

Она уже положила Киту еду, налила водички и собиралась уходить. Яна больше не называла котенка Китом – на него это действовало, как удар хлыста. Он становился просто бешеным. Из-за этого Кит превратился в Кота.

Яна очень сдружилась с Маратом за время отсутствия Мартина. Не проходило ни одного дня, чтобы они не виделись. Он отвозил ее утром на работу, вручал по дороге контейнер с едой, вечером обязательно заходил, чтобы проверить ее самочувствие и настроение. У Яны не было ни сестры, ни брата, а к Марату у нее чувство, как к родному человеку. Словно они и есть брат с сестрой, ровесники… Может, близнецы? Она сама посмеивалась над своими мыслями.

Иногда вспоминались слова Марины о том, что Марат бабник. Яна недоумевала – она ни разу не видела ни одной девушки рядом с ним. Тот случай с ругающейся девицей, которую он или не пустил в квартиру, или выпроваживал от себя, уже почти стерся из памяти. Для Яны Марат, по своим человеческим качествам, был на втором месте после Мартина. Если не считать отца, потому что он вне конкуренции.

На улице у подъезда ее ожидал Марат. Они поздоровались и пошли к его машине.

– Яна, наша семья в отсутствие Мартина все равно собирается отметить его день рождения. Так что, в это воскресенье поедем к родителям. Нет других планов?

– Нет. Конечно, поедем!

Она вся светилась. Улыбалась, задумчиво поглядывая в окно.

– Ты сегодня сияешь, как новогодняя лампочка, – заметил Марат. – Какие-то новости?

– Кажется, сегодня наконец-то, я закончу с этим отбором кандидатов на место в нашем планово-женском царстве. Да и просто хорошее настроение. Экватор ожидания давно перейден, теперь дни помчатся быстрее.

– Это точно.

Он высадил ее, как обычно, у лестницы и уехал на работу в клуб. У него к приезду Мартина тоже много новостей подготовлено: все-таки с молодежью они будут заниматься, найден уже персонал по общей физподготовке, а вот с тренерами придется побеседовать самому Мартину-Орке. И кто бы знал, что одним из «учителей» станет Федор! Его привел с собой Илья, который сам с изумлением узнал, что охранник имеет высшее педагогическое образование. Марат задал ему вопрос, почему он уволился из школы, в которой проработал учителем физкультуры всего два года.

– Честно? Не выдержал больше, – искренне ответил Федор на собеседовании. – Я там был целью для более-менее молодых учительниц, и это еще куда бы ни шло. Но когда началась охота на меня со стороны школьниц, наступил предел. Не представлял себе, насколько они сейчас продвинуты в вопросах секса, и с какого возраста. Лучше уйти самому, чем попасть в какую-нибудь гадкую историю, от которой потом не отмоешься.

Таким образом, предприятие, где работали Мартин с Яной, лишалось сразу двух охранников: Илья и Федор отрабатывали положенные две недели и увольнялись одновременно.

Настя, конечно, об этом тоже знала, но ни с кем больше не делилась секретами своей жизни, хотя ей очень хотелось рассказать Яне.

Но некогда было даже пообщаться: Яна на работе носилась, как «некто на помеле». Например, незадолго до обеда она привела в кабинет молодую девушку, представила ее стажером и усадила за свой стол, потому что сама теперь занимала место начальника.

Янка стояла рядом с новенькой, раскладывала перед ней документы, положения, стандарты и прочую макулатуру для изучения.

– Тебе работы дня на три точно хватит. Потом начнем знакомиться с нашими…

Дверь в кабинет открылась, и зашел Марат.

Тишина в кабинете установилась мгновенная и гробовая. Потом кто-то из девчонок тихо сказал:

– Вау…

И Марат улыбнулся, чем покорил всех поголовно.

– Здравствуйте, девушки-красавицы, – обратился он ко всем, а потом посмотрел на Яну и протянул ей пакет. – Ты забыла взять.

Он не стал уточнять, что он ей отдает. Но это было и не важно! Женские умы заработали в неправильном направлении. А Яна не стала ничего никому объяснять, просто взяла пакет и улыбнулась мужчине, который заботился о ней, как лучший в мире брат.

– Спасибо, Марат, что привез. Пошли, провожу тебя чуть-чуть.

– Пошли. До свидания, девушки.

И он снова улыбнулся. Как только дверь за ними закрылась, все девчонки, замужние и нет, легли лбами на стол. Настя смотрела с изумлением на «это повальное поклонение».

– Что это с вами?

– Конечно! Ты никого не видишь, кроме своего Федечки. А к нам сюда сейчас божество заходило.

Яна вернулась в кабинет и была атакована миллионом вопросов сразу.

– Да мы просто друзья! И все. Закончили базар, – твердо сказала она, не позволяя никому лезть в свою жизнь.

– Яна, ты слепая, что ли? Как с ним можно дружить?

Она ничего не ответила, представив их лица, когда Мартин придет на работу без своей маскировки.

На время обеденного перерыва все ушли из кабинета. Яна заглянула в пакет. Там был контейнер с едой, два яблока, апельсин и… картинка в рамочке.

Это была та самая девочка, только теперь рисунок был цветной. Яна забыла про все: что надо поесть, и что она на работе. Девочка на картинке забрала все ее внимание.

На столе завозился телефон. Яна, не глядя на экран, ответила:

– Слушаю.

– Яна, хватит рассматривать картинку. Ешь быстренько! – прозвучал в трубке голос Марата.

Она засмеялась, отвлекаясь и пряча рамку в пакет.

– Ты уже все про меня знаешь. Слушаюсь, командир! Уже ем…

Настя пришла на пост охраны к Федору. Она хотела спросить о планах на вечер, потому что по графику завтра у него выходной.

– Я за тобой вечером зайду, – сказал он. – Ко мне в гости поедем.

Настя медленно облизала мгновенно пересохшие губы и посмотрела в глаза Федору. Сомнений не осталось – его терпению наступил конец.

Когда Настя ушла, Илья слегка постучал Федора по плечу и сказал:

– Женись, сын мой! Разрешаю!

– А сам-то?.. Илюха, волнуюсь, как мальчишка! Ведь уже кольцо купил. Предложение собираюсь делать. А как представлю, что надо к ее родителям идти, так у меня жесткий депрессняк начинается.

– С чего бы?

– Мне кажется, они скажут, что я стар для нее, не потяну, ну и дальше – по списку.

– Федь, не сделаешь – не узнаешь. Я тоже… навертел дел, когда первый раз в дом к родителям Марины пришел. Стыдно вспоминать. Но ее отец четко и понятно разъяснил мне мои косяки. И теперь он мне, как родной. Так что, не дрейфь, Федор! Родителям важно, чтобы их ребенок был счастлив. Вот и все. А твоя Настя не выглядит несчастной.

– Спасибо, Илья.

Время тянулось бесконечно медленно. Конец рабочего дня все не наступал. Настя чувствовала, то озноб, то жар. Сидела, уткнувшись в компьютер, не видя ни единой строчки. Перед глазами вместо расчетных таблиц стояло обнаженное красивое тело Федора: и сразу что-то скручивалось в животе.

«Не иначе, как тот самый электрический скат вернулся, – думала Настя. – Так и будет меня током шибать. А если в самый ответственный момент?..»

– Настя! Настяяя! – звала ее Янка. – Конец рабочего дня уже! Что такого ты увидела на экране, что оторваться не можешь? Пошли домой.

Настя вернулась из своих грез, собралась быстренько и вышла вместе с Яной из кабинета.

До дома она добиралась долго – пробки на дорогах. Лишь около семи вечера она зашла домой, злая и уставшая.

– Душ! Срочно!

А в восемь ей позвонил Федор и сказал, что через час заедет за ней. Этого времени Насте хватило, чтобы спокойно собраться: минимум косметики, исключительно белая одежда – кружевное нижнее белье, кофта с глубоким вырезом, просто запахивающаяся, и белые брючки. Так ей захотелось. Она не стала ждать Федю дома, потому что спокойствие кончилось, сердце уже дрожало и выпрыгивало, ладошки были влажными. Ей казалось, что в квартире холодно, и она вышла к подъезду. Села на каменную скамейку и смотрела на въезд во двор.

Когда появился «Opel», Настя вздрогнула. Машина подъехала и остановилась, из нее вышел Федор и, глядя только на нее, приблизился. Он протянул ей руку и просто сказал:

– Пошли, стрекоза?

Такие простые слова и уверенность, исходившая от него, успокоили Настю. Она вложила свою ладонь в его и встала рядом. Федор поглаживал ее пальцы, словно хотел передать свое тепло.

– Пошли, – выдохнула Настя.

Доехали быстро, в салоне звучала медленная композиция, на заднем сидении лежал букет красных роз, подаренных Федором. Настя шла за ним к подъезду, ничего и никого не видя. Только он: его широкая спина, к которой хотелось прижаться, руки, которые хотелось почувствовать на своем теле, губы… обжигающие и нежные…

Федор открыл дверь в квартиру и впустил Настю. Она зашла с огромным букетом в руках и остановилась. Оглянулась на Федю с немым вопросом – что делать с цветами?

– На кухне есть ваза. Поставь, пожалуйста. И приходи в комнату.

Она кивнула головой и сделала, как он сказал, интуитивно растягивая время. Почему-то ей казалось, что ему оно нужно.

Когда Настя медленно зашла в зал, она поразилась тому, что увидела. Это так не похоже на Федора!

Кругом горели свечи, еле слышна была какая-то медленная мелодия. Федор стоял у стены и смотрел на Настю так, что ей вмиг стало жарко. Пересохло во рту, захотелось сбросить с себя всю одежду…

– Тебе нравится? – с хрипотцой в горле спросил он.

Ему хотелось сделать все так, чтобы сегодняшняя встреча не напоминала ту, когда пришлось применить жесткие методы воспитания.

– Очень… очень нравится, – ответила Настя, слегка заикаясь, и сделала еще один шаг к нему.

Федор больше не смог себя останавливать. Почти месяц жесткого воздержания испепелил остатки выдержки: хотелось все и сразу, долго и много. Он подошел совсем близко, погладил ее по щеке, отведя прядь волос в сторону. Настя смотрела на него широко открытыми глазами. Чуть облизнула губы… И этот кончик розового языка стал спусковым механизмом для Федора: его поцелуй, как крик жаждущего жизни человека. Он знал, что Настя только его, и от этого просыпались все звериные инстинкты собственника. Готовность вывернуть себя на изнанку поражала его самого.

Сначала губы ласкали, потом требовательно прихватывали, а язык то нырял, то отступал. Эти горки «вверх-вниз» вызывали у Насти тихие стоны. Но напор Федора передавался и ей: она сама обняла его за шею и потянула ближе к себе. От ее горячего и частого дыхания уже застонал Федя, отпуская ее губы. Он стянул кофту с ее плеч, открывая глазам пышную грудь, прикрытую белым кружевным бюстгальтером. Федор опустился на колени, продолжая снимать с Насти кофту. Губы сами нашли затвердевшую горошину соска, язык прошелся по ней, оставляя влажный след на ткани. Настя хотела дотронуться до мощных мужских плеч, но ей мешала кофта, которая, как путы, связала ей руки.

– Федя, сними с меня…

Дальше и договорить не успела. Ее слова были восприняты буквально: одним рывком он опустил кофту вниз, до ступней. Благо, одежда это позволяла. Оставалось только переступить через нее, что Настя и сделала. Кофта осталась лежать на полу белой лужицей. Потом Федор расстегнул молнию на ее брюках и дернул их вниз. Настя вскрикнула от неожиданности.

– Прости, – шепнул он, – не могу больше, ты свела меня с ума. Весь месяц только и думал, как раздену тебя, увижу, наконец, то, что снится по ночам.

– Я тоже не могу больше. Ты такой… – прерываясь на каждом звуке, ответила она.

– Держись.

Федя снял с нее все так быстро и ловко, что она и не заметила, как стояла перед ним уже голая. А он целовал ее живот, ребра, поднимаясь все выше к груди. Настя, наконец-то, смогла дотронуться до его волос, плеч, шеи… Федор так и остался перед ней на коленях, продолжая ласкать ее губами, языком, пальцами. Когда он сначала лизнул сосок, а потом втянул его в себя, она ахнула и выгнулась дугой у него в руках. Ноги подломились, и Федя аккуратно положил ее на мягкое покрывало, проводя руками от шеи до самых щиколоток.

Потом он встал над ней и начал раздеваться сам: джемпер отлетел куда-то в сторону от свечей, молния на брюках поползла вниз… Настя смотрела, не отводя глаз, как перед ней обнажается ее любимый мужчина, являя себя во всей красе. Она ведь так и не видела его мужское достоинство, а теперь вот… стало даже интересно, как ЭТО может в ней поместиться? Настя закрыла глаза.

– Не бойся, – с улыбкой сказал Федор, – я постараюсь, чтобы тебе не было больно.

– Пусть будет… Это же ты… Только можно – без…? Я хочу в первый раз ощутить тебя. У меня неопасный…

– Можно… Тебе все можно.

Он присел, разведя ей ноги в стороны, провел кончиками пальцев по бедрам, животу, видя, как она вздрагивает от его прикосновений.

– Ты такая красивая… горячая… Настя, не хочу, чтобы ты помнила тот раз. Забудь. Закрой глаза – я здесь с тобой впервые.

– Забыла. Не помню. Есть только сейчас.

Настя почувствовала его поцелуи на своих коленях, потом выше… прямо совсем близко от…

– Ах…

Горячий язык проник внутрь, нежно поглаживая и толкаясь чуть вперед.

Она раскинула руки в стороны, вонзая пальцы в покрывало, тем самым показывая, что нет запретов для него. А Федор не мог остановиться: он ласкал все горячее, быстрее, добавил к языку палец, понимая, что Насте будет тяжело принять его в первый раз, и ее надо расслабить и подготовить. Она начала дрожать, постанывая и шепча:

– Федя, Федя, как хорошо!.. пожалуйста, сделай что-нибудь, или я сгорю…

Он не стал доводить ее до оргазма, лучше потом, после, если не получится в процессе. Все-таки в первый раз…

Настя открыла глаза в тот момент, когда его член уже чуть проник в нее. Федор смотрел на нее, не отрываясь. Она выпустила покрывала и положила руки ему на бедра, слегка сжав пальцы на его упругих мышцах.

– Да, хочу этого. Не останавливайся…

Ему не надо было говорить дважды: движения вперед-назад раздвигали стенки, давая возможность протискиваться глубже. Он закусил губу изнутри до боли, чтобы останавливать себя и не рвануть сразу, на всю длину.

«Нет, так нельзя. Ей будет больно… Нельзя так, как тогда…»

Наконец, он почувствовал преграду. Толкнувшись несколько раз несильно, заметил, как чуть поморщилась Настя.

– По-другому никак, Настена…

И, закрыв глаза, толкнулся резко и быстро вперед, чувствуя, как проходит дальше. Она тихонько вскрикнула, замерла, словно прислушиваясь к своим ощущениям… Федору казалось, что он держит на своих плечах весь мир, так ему было тяжело эти несколько секунд. Он ждал, чувствуя, как по позвоночнику ползет капелька пота. И вдруг Настя сама шевельнулась ему навстречу, потом еще и еще. Он выдохнул и отпустил себя.

Стоя на вытянутых руках над ней, Федор любовался своей женщиной: его размеренные толчки внутри нее вызывали ответное движение бедер. Ритм ускорялся, стоны и вскрики, мольбы и признания – все смешалось в этом вихре ощущений и чувств. Федя понимал, что он близок к финишу, но не чувствовал того же у Насти. Тогда он встал на локти, остановив свои движения, обхватил ее лицо руками, целуя нежно глаза, брови, скулы, упорно обходя губы. Потом просунул руку между их телами и нащупал пальцами то волшебное место, что могло помочь Насте догнать его. Она вскрикнула, спазм сократил ее мышцы, вызывая неконтролируемые судорожные движения. А Федя еще и еще гладил, сдавливал этот бугорок. Настя сжала его мышцами так, что он чуть не взвыл. Снова встав на оба локтя, он уже не мог контролировать ни себя, ни ее. Всего несколько глубоких толчков, и Федор откинул голову назад с рычанием, прорвавшимся сквозь прикушенные до крови губы. Настя хваталась за него, будто боялась, что потеряет его в этом вихре. Она ощущала себя листочком, который сорвался с ветки, и его подхватил ураган, чтобы унести с собой в неведомые дали. И она готова была – с ним, хоть в бездну, хоть на вершину мира!..

Оргазм потряс и сокрушил их обоих. Федор рухнул рядом с Настей, сжимая ее в объятиях.

Как ни крути, а привычка вставать рано в институт или на работу остается навсегда.

Настя проснулась в шесть утра и не сразу поняла, где находится. Она была в кровати одна, где-то шумела вода…

«Я же у Феди! А мне к восьми на работу!» И она замерла, вспоминая минувшую ночь. Как-то сразу окатило жаром, и мышцы внизу сократились, вызывая болезненные ощущения. Настя осторожно села, прикрывая грудь простыней.

Она пыталась представить, как просидит сегодня весь день.

– Доброе утро, Настя. Выспалась? – совсем рядом сказал Федор

От неожиданности она вздрогнула. Повернула к нему голову и чуть улыбнулась.

– Доброе утро. Не очень. Не смотри на меня, я совсем не накрашенная.

Он присел на корточки рядом с кроватью. Взгляд был серьезный и пристальный. Настя насторожилась.

– Федя, что-то не так?

Не отрывая от нее взгляда, он сказал:

– Все так, стрекоза. Все так. Просто никак не решаюсь тебе сказать…

– Что?

У нее замерла душа, а сердце билось, как крылышки у колибри: часто-часто.

– Федя, что случилось? Пока мы спали, что-то произошло?

– Я не спал. Я просто лежал рядом с тобой. Вспоминал каждый день, что знаю тебя. Думал о наших ошибках. О том, что нам пришлось преодолеть, чтобы вот так, как сегодня, быть вместе. Ты такая нежная, маленькая… Я не мог уснуть – а вдруг, когда проснусь, тебя не будет рядом? Вот и караулил тебя всю ночь.

Она улыбнулась, от сердца отлегло.

– Я никуда не пропаду и не исчезну. Даже не надейся! Только скажи – я буду единственной? Если нет, то…

– Единственной, Настя. Мне никто не нужен, кроме тебя. Но только, чтобы и я не видел никакого кокетства. Ни с кем. А то хвостик у тебя шустрый.

Настя улыбалась, ей приятна была его ревность. Она кивнула в знак согласия.

– И еще. У меня тут есть кое-что для тебя. Я не силен в этом. Но мне именно оно понравилось. Такое же солнечное, как ты.

Федор протянул ей сжатый кулак, повернул его, и на раскрытой ладони оказалось колечко. Настя ахнула. Она часто заморгала, прогоняя набежавшие слезы.

– Оно такое красивое!

Федя взял ее за руку, поцеловал пальцы и спокойно произнес:

– Выходи за меня замуж, Настя. Я никому и никогда не говорил таких слов и уж думал, что не скажу. Но ты – самое светлое, что могло со мной случиться. И я не хочу отпускать свое персональное солнышко. Я люблю тебя. Оставайся со мной навсегда. Что скажешь?

В его спокойствии сквозила уверенность в принятом решении. Того же он ждал и от Насти – уверенности

– Скажу – да! Потому что сама люблю тебя. Ты – мой свет! Не хочу с тобой расставаться никогда…

Когда Настя вбежала в кабинет последней, она сияла, как самая яркая звездочка на небе.

– Привет всем!

И плюхнулась на стул… глаза стали круглыми, она вся замерла… и покраснела.

Янка, глядя на нее, заулыбалась, но промолчала. Другие не заметили выразительной мимики Насти, зато сразу же увидели колечко, которое сияло и преломлялось всеми лучами радуги.

– Ага! Федор все-таки попался на удочку!

Настя молчала, как рыба, но улыбалась так, что работать не мог весь отдел.

– Настя, ну скажи! – ныли девчонки.

Наконец, ей надоели их приставания, и она, набрав побольше воздуха в легкие, сказала:

– Это я попалась на его удочку, а не он на мою. Вот.

Молчание было недолгим.

– Это все, что ты можешь сказать? Да мы давно все поняли про его «удочку»! Ты нам про кольцо скажи!

И вдруг до одной из них дошло:

– Так ты попалась на его удочку? Сегодня ночью рыбачили, что ли? Ну, Федор! Ну, ловец редкой рыбки!

Все загалдели еще громче. Настя сидела красная и смотрела на Яну просящими глазами.

– Так! Сороки! Тихо, а то наши говорливые ушастые мужчины услышат и разнесут по всему зданию. Из нашего кабинета – чтобы никуда, ни слова! Настя, есть, что ответить на любопытные вопросы о кольце?

Яна давала Насте возможность отбиться от намеков молчанием. Или признанием.

– Да, – с улыбкой прошептала Настя, – Федя сделал мне предложение.

Вопль «Ура!» был задушен на корню кулаком Янки, которым она погрозила всем.

– Только шепотом!

Она приложила указательный палец к губам, и девчонки хором троекратно прошептали:

– Ура! Ура! Урааааа!!!

Третий – протяжный…

– Все носики засунули в работу. В обеденный перерыв пошепчетесь. Я ушла на совещание. Без меня не шуметь.

– Янка, ну как в школе! – заулыбались девчонки. – Вот кит из отпуска выйдет, опять у тебя начнет компьютер ломаться. А то ты давно на него не ругалась. Как стал твоим личным шофером, так мир и дружба.

– Хватит болтать, трещотки.

Янка вышла из кабинета и тихонько засмеялась. Да… Всех ждут такие открытия!

Она не позволяла себе ныть, потому что стоило только представить, как они встретятся, на глаза сразу набегали слезы. То ли это гормоны, то ли она просто сильно соскучилась, Янка и сама не сказала бы. Но держала свои эмоции под жестким контролем. И от этого очень уставала.

Никто, кроме Марата, так и не знал, что она беременна. А он, как коршун, продолжал за ней следить: никаких лишних действий, еда, витамины, прогулки и главное – сон. Марат чуть не силой укладывал ее спать иногда по телефону, иногда сам приходил. Обязательно говорил тихим голосом: «Я сейчас расскажу тебе сказку». После этого Янку сразу клонило в сон. Она как-то спросила его, что за магические слова он произносит. Марат усмехнулся.

– Так Мартин укладывал меня спать. Так и помню его детский голосок. А потом Маринку мы с ним уже вместе укладывали. Не знаю, каким шаманским свойством обладают эти слова, но спать-то тебе хочется?

– Сама удивляюсь!..

Яна уже дошла до зала совещаний, как у нее завибрировал в кармане телефон. Звонила мама.

– Яна, здравствуй. Сон видела сегодня, – начала она сразу, не дожидаясь ответа дочери. – Будто ты говоришь нам, что беременна, и вы с Мартином женитесь. Что из этого правда?

– Мама! Я на совещании! – чуть-чуть приврала Янка. – Не могу говорить сейчас.

– Стой! Не отключайся! Скажи…

– Не могу! – шептала в коридоре Яна, не зная, как отбиться от мамы. – Все потом. Пока!

Нажала «отбой» и выдохнула. Только эта тишина ненадолго. Теперь или врать и дождаться Мартина, или говорить правду и принимать огонь на себя.